Текст книги "Дочь серийного убийцы. Моя история страха, боли и преодоления"

12. Млечный Путь – отличный ночник

День второй

Во мне снова зародилась надежда. Свет залил мою палатку и вернул к жизни. Я выглянула и увидела, что снаружи меня встречает потрясающий восход солнца – оранжевое сияние над розовыми просторами. В воздухе царило спокойствие, и в каньоне царил мир. Вчерашний тяжелый день остался позади.

Крепко прижавшись к камням на высоте сотен метров, я спала лучше, чем когда-либо в жизни. Отдохнув, я была готова справиться с Кафедральными ступенями.

Во время завтрака, состоящего из смеси орехов, сухофруктов, кусочков расплавленного шоколада и нескольких глотков воды, мы думали о том, как поход скажется на наших ступнях. Мы передавали друг другу кусачки, подстригая ногти на ногах под корень, чтобы уменьшить боль на крутых спусках.

– Дети, у вас есть воспаления? – спросил папа, внимательно осматривая свои ступни. – Позаботьтесь о них сейчас. Вы вряд ли обрадуетесь, когда они превратятся в волдыри.

Я подняла каждую ступню и аккуратно прощупала кожу вокруг пальцев ног, по бокам, проверяя наличие воспалений. С помощью крошечных ножниц, раскладывающихся из моего розового швейцарского ножика, я вырезала небольшие квадраты из пластырей, которые взяла с собой по настоянию папы. Сняв липкую основу, я наклеила их на свою покрасневшую кожу. Мои ступни протестовали, когда я надевала на них чистые носки. Я натянула сапоги со слабым стоном.

Ступни были обработаны, ботинки плотно затянуты, рюкзаки сложены. Наши умы прояснились. Мы двинулись в путь, спускаясь по Кафедральным ступеням, ступая по ним увереннее, чем вчера. Глядя на огромный мир из красных скалистых стен вокруг, я чувствовала себя бодрой и сильной, чего не случалось со мной за долгое время. Я слышала удары своего сердца. Я чувствовала, как воздух наполняет мои легкие – я была жива.

Мы спустились вниз на триста метров, прошли два с половиной километра от нашего импровизированного ночлега и достигли перекрестка троп Отшельника и Тонто около полудня. Моя голова была поднята, плечи расправлены, а не сгорблены. Я сделала это. Я добилась чего-то: прошла несколько километров в каньоне. Это было безумием, но я делала это. Было чертовски приятно испытывать эти ощущения после неудач и потерь прошлого года.

– Ну, все было не так плохо, правда, ребята? – спросил папа с легким смешком и покачал головой. – Но хорошо, что нам не нужно возвращаться туда, а?

Я осторожно оглянулась назад, закусила нижнюю губу и пробормотала:

– Да, хорошо.

Эйди пожал плечами:

– Да, все было не так уж плохо. – Он указал на большую пирамиду из камней и деревянный знак, обозначающий развилку троп. На вывеске висела чья-то потерянная сандалия. – Куда мы теперь пойдем?

– Может, двинемся дальше к реке Колорадо? – спросила я, взбалтывая оставшуюся воду в моей последней бутылке. Я мечтала о холодной воде, пляже и своих шлепанцах.

Просмотрев карту, папа взял руководство на себя:

– На востоке река и Гранитные пороги, где мы сегодня должны разбить лагерь. Правда, до них шесть с половиной километров. – Он посмотрел вверх, в другую сторону: – На западе находится ручей Отшельника, где мы должны были разбить лагерь вчера вечером. Там есть и вода, и тенек. До него где-то полтора километра. Нам нужно отправиться туда, прежде чем наши запасы воды закончатся и пока каньон не нагрелся еще сильнее.

– Так, полтора километра до воды и еще восемь до лагеря? – спросила я.

– Да. Мы не сможем пройти эти километры, если не пополним запасы воды. Выбора у нас нет, – выражение его лица было решительным, он повернул на запад, в сторону ручья Отшельника. – Идем.

Путь к ручью плавно изгибался то вверх, то вниз и проходил через равнину Тонто. Тропа опускалась всего на сто метров. То был хороший перерыв после вчерашнего тяжелого пути вдоль скалистой стены и крутого спуска этим утром.

Но папа был прав – плато быстро нагревалось. У меня снова начинал болеть живот, но я продолжала идти, после каждого спуска надеясь, что мы прибыли к ручью.

Наконец мы добрались до места назначения, поставив рюкзаки рядом с ручьем. Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как мы останавливались у источника. Я присела рядом с папой и с нетерпением ждала, когда он перекачает воду из ручья в наши бутылки.

Вода! Я залпом выпила пол-литра воды. До этих двух дней я не знала, каково это не иметь доступа к необходимым вещам. Каково это быть благодарной просто за воду из ручья. И не заботиться о том, что у воды был привкус железа и фруктового пунша.

Мы пообедали, сняв обувь. Нам хотелось остаться и отдохнуть, но мы решили продолжить путь. Наполнив контейнеры водой, мы были уверены, что сможем пройти восемь километров до нашего второго лагеря до наступления темноты. Если Брайан двинулся в путь сегодня, он ждал бы нас у реки.

Мы пошли обратно к перекрестку.

Примерно через километр я снова почувствовала, как меня уничтожает безжалостное полуденное солнце. Оно было прямо над нашими головами и очень ярко светило. От земли поднимался жар, окружал нас и образовывал миражи.

У меня закружилась голова. Ясного ума как не бывало. Я снова посмотрела на бледного и притихшего папу. По-видимому, вес его рюкзака давил на него.

Нам следовало остаться у ручья до конца дня.

Я остановилась на тропе и наклонилась, держась за живот.

– Ребят, может, нам развернуться? Вернуться и попробовать еще раз утром?

Заговорил Эйди:

– Вон там огромный валун. Бьюсь об заклад, там есть тенек.

– Папа? Ты что думаешь? – спросила я, надеясь, что мы перестанем двигаться.

– Достаточно, – сказал отец и уступил нам. Трудно было видеть его разочарование. Я не привыкла видеть его таким, физически утомленным. Он был одним из самых сильных людей в моем окружении.

– Ну же, ребята, давайте уберемся с этого пекла, – сказала я, указывая на узкую побитую тропинку, ведущую к валуну. Мы прислонили к валуну рюкзаки, сняли сапоги, засунули в них носки и легли бок о бок под темной защитой скалы.

17.00

Ближе к вечеру нас разбудили голоса, доносящиеся с тропы, – первые люди, которых мы видели со вчерашнего обеда. Мужчина и женщина в возрасте, оба подтянутые, худощавые, на плечах легкие рюкзаки, в четыре раза меньше наших. Они остановились и спросили, все ли у нас в порядке: мы, как три ящерицы, устроились под камнем. Они пытались уговорить нас вернуться к ручью Отшельника, но мы упорно хотели идти дальше. Мы пожелали им удачного похода и отправились обратно на восток.

Мы покинули валун два часа назад и непрерывно шли, но продвинулись не больше чем на пару километров. Пройдя развилку, мы перебрались через горный хребет на расширяющуюся платформу Тонто. Над нами нависал Коуп-Бьютт, когда мы направлялись на восток. Под ногами хрустела красновато-коричневая осыпь, а вокруг землю покрывала редкая растительность.

Зеленовато-голубые воды реки Колорадо были ниже нас всего лишь на двести пятьдесят дразнящих метров, но нас разделяло несколько километров. Я чувствовала вкус реки в легком ветерке, дующем из внутреннего ущелья, по которому мы шли. Мы не могли разглядеть крутой обрыв Монумент-Крик, который нам пришлось бы пересечь, чтобы повернуть к реке. После спуска нас ждали еще почти два километра до Гранит-Рапидс.

Боже? Есть идеи?

После того как мы забрались на бескрайний темнеющий хребет, заставивший меня усомниться в своем здравом уме, я остановилась, чтобы перевести дух. Я готова была устроить перевал и сказала: «Солнце садится, ребята. У нас много воды. Может, разобьем лагерь?»

Папа прикрепил небольшой красный баллончик с топливом к походной плите, которая ожила с шипением, и на ней расцвело раскаленное бело-голубое пламя.

Вскоре после того, как я спросила, можем ли мы остановиться, мы наткнулись на выступающую большую плоскую площадку. Мы разместились там и устроили обед с видом на окрестные просторы. Папа проверил наши запасы воды и решил, что у нас ее достаточно для готовки. Он осторожно, чтобы не пролить, отмерил ровно столько, сколько нужно, налил воды в кастрюлю и высыпал в нее темный красновато-коричневый пакет с высушенным мясом для барбекю.

Папа прикрепил небольшой красный баллончик с топливом к походной плите, которая ожила с шипением, и на ней расцвело раскаленное бело-голубое пламя. Кастрюля отправилась на плиту, и после нескольких манипуляций мы получили наш ужин – лепешки с барбекю. По сей день я считаю, что это была одна из моих лучших трапез в одном из лучших мест, которое можно было сыскать.

Эйди стал звездой вечера, вытащив из своего рюкзака огромный мешок семечек, банку сока и Sprite.

– Серьезно? Где все это было прошлой ночью? – я упала от смеха. Жизнь налаживалась.

Я была так счастлива оказаться здесь и закричала:

– К черту палатки. Я сегодня сплю снаружи!

Я разложила подстилку, развернула коврик и бросила на землю мой спальный мешок.

– Отличная идея, малыш, – сказал папа, разместив свой спальный мешок рядом с моим.

Вскоре после ужина мы с папой забрались в наши спальные мешки. Мы указывали друг другу на созвездия в небе и на редкие падающие звезды. Это был один из лучших моментов в моей жизни, мы провели его с папой на улице, в тихом обществе звезд. Я слышала его ровное дыхание, и вскоре он тихонько захрапел.

Я еще некоторое время лежала без сна. Я никогда не видела Млечный Путь таким – растянутым по всему небу. Не было другого места, где я хотела бы оказаться в тот момент, хотя я с точностью не могла сказать, где мы находились.

Брайан?

Шел ли он выше нас? Спускается ли он по тропе Отшельника? Или, может, решил подождать нас на окраине. Живот скрутило в узел, и я послала мольбу куда-то в каньон: пожалуйста, не спускайся; оставайся там, где стоишь. Боже? Ты слышишь меня?

Мои блуждающие мысли растворились в каньоне – в пустоши.

День третий

Папа разбудил Эйди и меня, когда снаружи все еще было тускло: он хотел двинуться в путь до того, как солнце ярко засветит. Я готова была к пути, зная, что в лучшем случае до полудня мы доберемся до холодной воды.

Я проверила ступни – пластыри были на месте. Я надела чистые носки, зашнуровала ботинки и собрала свое снаряжение, удивляясь тому, как быстро я приспосабливалась к новой рутине.

Мы направились к Тонто, продолжая движение на восток, огибая массивные холмы. Мы поднимались навстречу потрясающим видам, выходящим на темные скалы, спускающиеся прямо к реке. Приближаясь к ручью Монумент, мы спустились по крутой узкой тропинке, вернувшись к внутреннему каньону. «Это не то место, где вы хотели бы бродить в темноте», – подумала я.

Над нами возвышался шпиль Монумент, приветствуя нас на развилке, где мы дальше повернули на север. Мы сошли с последнего поворота и оказались в узком проходе. С двух сторон над нами нависали гладкие красновато-черные скалы.

При прохождении последнего извилистого километра наши ботинки вязли в крупном гравии. Тропинки не было – только пирамиды из камней. Они служили нам указательными знаками и источником утешения. В тот день я наклонилась к руслу ручья и построила свою собственную пирамидку. Ставить камень на камень поверх валуна для меня был словно жизнеутверждающий ритуал. Обнадеживающий.

13. Найди ручей в пустыне

День третий

Полдень

Речные пороги

«Эйфория» – так можно описать наше состояние, когда мы наконец достигли могучей зеленовато-синей, бурлящей реки Колорадо.

Вода! Вся вода, которая когда-либо тебе понадобится. Я хотела напиться ею, мне было все равно, отфильтрованная она или нет, но папа велел мне подождать, пока он вытащит насос. Через несколько минут наши бутылки наполнились холодной свежей водой. Я выпила половину бутылки и попросила еще.

«Тише, у тебя заболит живот».

Сорок восемь часов назад я сгибалась под тяжестью своего рюкзака, нервная, с дрожащими ногами. Я была так несчастна, что собиралась броситься вниз. Теперь, спустившись вниз больше чем на километр и пройдя двадцать километров, я позировала для фотографий на берегу реки. Я твердо стояла на ногах перед бурлящими потоками белой воды и улыбалась до ушей. Отброшенный в сторону рюкзак был забыт.

Утолив жажду, я вернулась и схватила рюкзак, перешагивая через большие речные камни по пути к песчаному лагерю. Я планировала там разместиться и не вставать весь день. Мы миновали несколько палаток и встретили множество туристов.

Один из мужчин, лет двадцати пяти, сказал отцу:

– Вы, должно быть, тот мужчина с двумя сыновьями и большими зимними рюкзаками?

Как они узнали о нас? Похоже на то, что наша легенда (о глупости) опередила нас самих.

Я сняла солнцезащитные очки и пристально посмотрела парню в глаза.

– Я девушка, – сказала я с ухмылкой.

– Ой, это точно! Приятно познакомиться!

– Что значит зимние рюкзаки? – спросила я, хотя, думаю, ответ я знала.

Опытные туристы объяснили все нам. В летние месяцы в каньоне можно обходиться легкой одеждой и предметами первой необходимости – нужно максимально снизить вес своего рюкзака, чтобы нести с собой побольше воды.

Я мысленно пробежалась по списку ненужных мне вещей, которые таскала с собой два дня, притом что они мне еще не пригодились: джинсы, фиолетовая куртка и большая пластиковая кружка. А воды не хватало, вообще не хватало.

Папа все еще разговаривал с группой, но я двинулась дальше, поставила рюкзак у тамариска, разместившегося в длинной узкой роще вдоль реки. Я бросил свой коврик на песок, сняла ботинки и носки. Эйди и папа присоединились ко мне. Эйди натянул на глаза кепку «Чикаго Буллз» и быстро заснул, а за ним и папа. Я взяла в руки детектив, который бросила в рюкзак в последнюю минуту, но вскоре тоже задремала.

Несколькими часами позже нас разбудила шумная веселая компания, приставшая к берегу на трех плотах. Они протащили свои резиновые лодки на песчаный берег. Гиды выпрыгнули на берег и привязали плоты веревками к деревьям. Мне очень понравилась эта чудная компания: все были одеты в яркие спасательные жилеты, некоторые на головы накинули жесткие каски.

Гиды справились о наших делах. Мы рассказали им о последних двух изнурительных днях. Посмотрев на папу, они отметили его бледность. Они предложили ему солевую таблетку, чтобы предотвратить обезвоживание. Затем они предложили нам холодный ананасовый сок в банках и несколько рыбных тако, которые они приготовили на ужин. Мы с радостью приняли их предложение.

Когда на третью ночь садилось солнце и его заходящие лучи падали на массивные коричнево-красные скалистые стены вокруг нас, я, наевшись и напившись, лежала на песке и чувствовала себя счастливой. Я была благодарна за этот день.

Моя вера была построена на прочном фундаменте, заложенном моими родителями, бабушкой и дедушкой, каждым воскресеньем, проведенным в церкви. За последние пять лет она потерпела потрясения, но теперь начала дарить мне некую надежду.

Я была уверена, что Бог оставил меня. Но все мои мольбы в этом каньоне – о воде, убежище, безопасности – были услышаны.

Разве Бог не оставил меня? Он слышал мои молитвы? Он был со мной все это время?

Существовала возможность, просто возможность, что в этой истории с Богом что-то было.

Из-за близости воды вокруг нас сновала всякая живность, поэтому я посчитала, что нужно забраться на ночь в палатку. Я быстро установила ее под низкими деревьями и включила неоновую палочку, чтобы у меня был хоть какой-то свет для чтения.

То было огромной ошибкой.

Миллион насекомых в мгновение ока атаковали мою палатку. Я услышала, как папа громко посмеивается снаружи. Я крикнула ему через закрытую дверь палатки, которую теперь отказывалась открывать:

– Что тут смешного?

– Твоя палатка светится, как гигантский световой жук. Ты очень понравилась каждому насекомому в радиусе километра.

Черт возьми! Я быстро выключила палочку и засунула ее в ботинок, нечаянно наступив на человека, который спокойно лежал на прохладном песке и смотрел на звезды.

День четвертый

На следующее утро папа сказал мне, что у него выдалась одна из самых волшебных ночей в его жизни; он наблюдал за тем, как летучие мыши прыгают над его головой и ловят насекомых. Я спала урывками, потому что в моей палатке было слишком жарко, но я не хотела спать на улице среди всяких речных тварей.

После завтрака мы спустились на усыпанный валунами пляж, чтобы посмотреть, как лодочники плывут по реке. Как только они вошли в воду, то начали грести изо всех сил, и я задерживала дыхание всякий раз, когда лодка попадала в бурлящую воду и всплывала вновь под радостные крики людей. Каждая лодка легко преодолевала речные пороги и быстро неслась вниз по течению, вскоре скрывшись из виду. Мы с папой сразу решили, что как-нибудь поплывем так же, как они, пока он не постарел.

Папа хотел добраться до Монумент-Крик, пока температура не поднялась, его беспокоила жара, которая настигла нас в русле ручья. Мы с Эйди хотели остаться у реки на день и выдвинуться в лагерь в сумерках. Но папа напомнил нам, что если Брайан спустится, он рассчитывает найти нас там на четвертый день.

Спорить с отцом было бесполезно, так что мы собрались и прошли два с половиной километра назад через то же русло ручья, что и вчера.

Можно было увидеть край лагеря, он находился в сотнях метров над нами. Вероятно, прямо сейчас там были люди, осматривающие достопримечательности с вершины Бездны.

На плато было жарко, я быстро нашла себе тенек. Прежде чем я ушла, папа сказал, что мне нужно обезопасить рюкзак. Мы видели у реки сусликов. Папа помог мне натянуть веревку на ветке дерева, и мы повесили на ней мой рюкзак.

Отец был бледным, взволнованным и раздраженным. Казалось, он хотел провести остаток дня в плохо пахнущем флигеле, который находился в лагере. Стоило мне туда зайти, как я повернулась обратно и вернулась в пустыню к ящерицам.

Пытаясь избежать столкновения с папой, который становился все более и более раздражительным, мы с Эйди нашли убежище в узком каньоне. Я собиралась несколько часов читать и дремать, опустив ноги в холодный ручей и оперевшись спиной о гладкую скалу. Я собиралась насладиться этим днем, хотел папа того или нет.

Когда я вернулась в лагерь ближе к вечеру, то обнаружила небольшую дырку в боковой части моего рюкзака и остатки сухариков, разбросанные по земле. Блин, грызуны.

Пытаясь избежать столкновения с папой, который становился все более и более раздражительным, мы с Эйди нашли убежище в узком каньоне.

За ужином мы с Эйди пытались помочь папе, и я случайно пролила небольшое количество топлива для приготовления пищи. Папа отчитал нас обоих:

– Посмотрите, что вы натворили!

– Извини, я не хотела. Не так уж и много пролито…

– Нужно быть осторожнее! – папа перебил меня, не дослушав и напомнив, насколько бесценным было топливо. У него часто были перепады в присутствии детей, но я никогда не видела, чтобы он вел себя так с кем-то из племянников.

Папа всегда изо всех сил старался держать все под контролем: не только эмоции или поведение, но и все тело. Он был осторожен с тем, кому показывать свой характер. Он почти всегда отличался прекрасным поведением перед всеми, кроме мамы, Брайана и меня, но тогда он немного потерял контроль.

* * *

Каким-то образом нам удалось поужинать в стесненных условиях, в темноте. Вскоре после этого мы с папой разложили маты для сна. Было слишком жарко, чтобы забираться в палатки, несмотря на грызунов. Эйди разместился рядом с молодыми туристами, которые пришли в лагерь в тот день, – думаю, ему надоел папа и, вероятно, я тоже.

Вскоре после того как легла, я увидела вдали, над крутыми поворотами, ведущими к Монумент-Крик, свет фонаря.

Мое сердце екнуло – Брайан!

Я села и подтолкнула папу, указывая ему на свет:

– Посмотри туда! Как думаешь, может, это Брайан? Может, пойти посмотреть? Кто бы это ни был, возможно, ему нужна наша помощь?

Папа посмотрел вдаль и твердым голосом сказал:

– Нет. Это небезопасно. Это дальше, чем ты думаешь. Подняться туда в темноте было бы самоубийством. Оставайся на месте.

Я достала свой маленький фонарик Maglite, поднялась на ноги и подала знак SOS, как могла: три коротких, три длинных, три коротких сигнала; я крутила фонарь, чтобы включить, выключить, включить, выключить. Я не знала, как сигнализировать о чем-либо еще, но подумала, что мой сигнал может привлечь внимание того, кто держал фонарь. Я подумала, что, может быть, они подавали ответный сигнал, но папа сказал, что человек просто двигал фонарик.

Это был Брайан. Я знала. Я ощущала это на физическом уровне.

Я спорила с отцом, меня охватила паника.

Он не сдвинулся с места. Это было похоже на столкновение с каменной стеной. И я ненавидела его за это. Ему не нужно было быть таким осторожным, тоже мне защитник. Этому человеку могла быть нужна помощь. К тому же я знала, что это был Брайан.

Свет погас, и папа подумал, что, возможно, этот человек направился к реке.

Я легла и в раздражении отвернулась от него. Накатили слезы, и я заплакала так тихо, как только могла.

Боже? Брайану нужна твоя помощь. Пожалуйста, охраняй его. Пожалуйста, приведи его к нам!

Со слезами на глазах я молилась за своего брата или за того, кому принадлежал тот фонарь. Разбитое, но упрямое сердце раскололось надвое, моя душа раскололась. Я перевернулась и посмотрела на Млечный Путь, такой идеальный, даже лучше, чем две ночи назад.

Все спокойно. Звезды ярко светят.

Боже? Это твоих рук дело, не так ли? Все это: звезды, скалы, река – они принадлежат тебе, не так ли? И я думаю, что они и правда древние, как говорят в народе. Потому что я думаю, что ты бесконечен – как это огромное место, но ты намного дальше.

На похоронах Мишель говорили о том, что Иисус приготовит для каждого из нас место и вернется, чтобы забрать нас к себе. Где на небесах был его дом? Было ли в нем место для меня? Обрели ли Мишель и дедушка, верившие в Него, любящие Его Сына, дом?

Бог был для них Отцом.

Бог обещал никогда не покидать меня и не отказываться от меня. И он не оставил меня. Я оставила его. Эта мысль пронзила меня, оставив зияющую рану внутри. Хотел бы Бог поговорить со мной после того, как я отвернулась от него?

Хотел ли Бог иметь дело со мной после того, как я с ним обошлась?

Боже, прости меня за сомнения и все мои неправильные шаги, которые я совершила в последние годы.

Я взглянула на звезды над головой и заключила с Ним сделку: если он сможет вытащить нас из этой неразберихи, в которую втянул нас мой отец, я вернусь к вере, которую потеряла, и приму его Сына, Иисуса Христа, как своего спасителя. Я любила Его – любила Бога. Я бы все исправила.

Боже, пожалуйста, помоги нам выбраться отсюда. Я вернусь. Я сделаю все, что потребуется. Просто вытащи нас отсюда.

На меня снизошло успокоение, какого я никогда не испытывала.

Я вытерла мокрое лицо спальным мешком и закрыла глаза.

Во мне начала зарождаться надежда.