Текст книги "Сладкая обманщица"

Замечательно. Теперь самое время уйти.

* * *

– А теперь объясни мне, какого хрена происходит и что, черт возьми, между вами случилось?

Эмили не злится на меня только лишь потому, что своими глазами видела, как Оуэн обеспокоился сложившейся ситуацией. Не успела лучшая подруга его невесты приехать в гости, как уже собралась обратно, потому что его дорогой и обожаемый (со слов Эмили!) племянник что-то сделал.

– Я выплеснула на Норда горячий кофе, – отвечаю, открыв раздвижные балконные двери. Теплый воздух нежно целует мое лицо, словно утешая. Оборачиваюсь и добавляю: – Два раза.

– Ты просто… Вот же ты сучка! – тихонько смеется Эмили, а потом начинает топать ногами, как довольный маленький ребенок, которому запретили громко выражать свои эмоции. – Я тебя просто обожаю, Пейдж! Ты такую комедию разыграла, я в шоке! Я реально думала, что ты вот-вот разрыдаешься и совсем не знала, как себя вести.

– Я это поняла, – улыбаюсь, задержав взгляд на светлых легких занавесках, с которыми играет ветер. Почему-то в мыслях всплывает всё та же картина, какую мне ещё не доводилось видеть вживую: обнаженный и спящий Норд в своей постели. Очень надеюсь, что подобное зрелище обойдет меня стороной. – Ты отлично справилась.

– Если бы не Оуэн, у которого от негодования и стыда перекосило лицо, я бы просто упала в обморок!

– Ему стало неудобно передо мной, потому что я не могла безо веской на то причины выплеснуть кофе в лицо его племяннику.

– Ты просто супер, Пейдж! Как хорошо всё разыграла! Если Оуэн выставит Норда за дверь, я буду очень этому рада! – хлопает она в ладоши. – А теперь расскажи мне, что этот придурок сделал?

Оуэн так не поступит, но вполне возможно сделает замечание, а это уже огромный плюс. Вообще, я буду очень счастлива, если мне больше не придется искать пути для сближения с этим бессовестным и невоспитанным мерзавцем, которого я могла покалечить. От этой мысли сводит желудок.

Вдруг из-за кипятка Норд мог лишиться зрения? Или остаться с настоящим ожогом на своей суровой, наглой и несправедливо привлекательной физиономии? Тогда бы я не то, что не заработала денег, но ещё и оплачивала услуги адвоката, потому что сидела бы в тюряге за причинение вреда здоровью человека и судорожно ожидала освобождения.

– Он спросил, сколько я стою и предложил ему отсосать. – В ответ на мои слова Эмили лишь закатывает глаза, словно ничего сверхъестественного я не сказала. Но это было так же мерзко слышать, как и говорить. – А ещё он сравнил тебя с тараканом, который собирается ужинать с хозяева дома за одним столом, подразумевая простую истину: каждый должен знать свое место. В том числе и мы с тобой.

Вот теперь-то Эмили задевают мои слова. Разумеется, ведь они касаются лично её.

– Вот же скотина! – вспыхивает она и ставит руки в боки. – Молодец, что ответила ему! Я бы ещё рожу всю расцарапала! Ох, как же чешутся руки! Но ты, слава богу, сдержаннее меня, и потому деликатно поставила его на место. Оуэну совестно не только перед тобой, – говорит Эмили, оборонительно сложив руки. Рассуждает, защищает себя, успокаивает. – Мою лучшую подругу обидел его племянник, теперь-то он точно не ограничится дурацкой шуткой! И я на жалость надавлю. Ладно, так и какие дальнейшие наши действия?

Я и не ожидала услышать от нее слова поддержки. Но и не думала, что Эмили не скажет ничего на омерзительные слова Норда в мой адрес. Как будто это всё нормально. В порядке вещей. Для меня.

– Норд меня оскорбил. Я такого отношения к себе не заслужила, была шокирована его поведением и словами. Чтобы не расстраивать тебя, я решила уехать, прикрывшись важными делами. Всё потому, что далека от такого мира, где на вежливость и добродушие отвечают жестокостью. Но я не смогла скрыть эмоций, потому что вы с Оуэном застали нас в самый разгар конфликта. Я подавлена. Мне неловко перед вами. Я впервые сталкиваюсь с подобным.

Неприятный осадок в душе расползается, как утренний туман по мокрым от ночного дождя дорогам. Разве в жестоких словах Норда не было и толики правды? Разве я действительно не та, какой он видит меня? Наверное, мне всё же стоило выбрать другое имя. Теперь мое собственное, родное и до этого дня тщательно оберегаемое истоптано в грязи безжалостным и беспристрастным мужчиной, который видит во мне элитную шлюху.

– Супер, – говорит Эмили, потирая подбородок. – А я, как пострадавшая сторона, имею право потребовать вышвырнуть своего обидчика к чертям собачьим.

Конечно, Эмили. Именно ты здесь и есть пострадавшая сторона. Коварная улыбка на её губах исчезает, когда раздается троекратный стук в дверь. Бегло поправив волосы, Эмили придает себе упаднический видок, чем вызывает во мне моментальную тошноту. Я бы очень хотела принять сейчас прохладный душ, вместо того, чтобы видеть её, слушать и вдыхать этот безумно сладких запах парфюма, которым она щедро себя поливает. Я просто хочу побыть одна и постараться избавиться от застывших в голове кадрах, где грубый и бестактный Норд Стаффорд стоит передо мной в плавательных шортах, зажимает губами сигарету, а с его волос стекает морская вода. Солнце растекается по его загорелым и широким плечам, непослушные волосы падают на глаза, которые прячутся за темными стеклами. Что-то в этом его образе манит мои мысли, вызывает волнение в области солнечного сплетения и вопросы, связанные с моей собственной адекватностью.

Медленно открываю дверь и вместе с ней отступаю назад, чтобы именно её – расстроившуюся и обеспокоенную Эмили Уилсон, – увидел Оуэн Стаффорд. Она ведь так старается казаться заботливой и любящей подругой. Но на пороге вовсе не Оуэн. Мой взгляд, как затвердевший на открытом воздухе кусок пластилина, застывает на задумчивом и привлекательно омраченном лице Норда, чьи глаза, цвета темного шоколада, смотрят на меня в упор.

– Выйди.

Это он мне?

– Выйди, – повторяет Норд жестким и требовательным тоном, а потом его взгляд устремляется в глубь комнаты. К Эмили. – Живо.

Он принял душ. Его волосы влажные, расчесаны пятерней назад, только две непослушные прядки падают на глаза и это смотрится предательски сексуально.

– Я с тобой Пейдж не оставлю, – отвечает ему Эмили. Её приближающиеся шаги медленные и предостерегающие. – Если собираешься извиниться за свое поведение, то делай это в моем присутствии.

– От того единственного, что я могу сделать в твоем присутствии, тебя вывернет наизнанку, – смотрит на нее Норд. Напряженность момента и мрачность мужского взгляда вызывают у меня мурашки. А он и впрямь её не переносит. – Топай.

– Мисс Уилсон, – появляется в дверях Глэдис. Норд плавно отступает в сторону, чтобы позволить ей войти в мою комнату и поставить на столик горячий чай. С его стороны это очень даже достойный поступок. – Мистер Стаффорд ждет вас в своем кабинете. Сейчас же.

Наблюдая за обозленной мисс Уилсон, которой приходится вновь проглотить дерзость Норд Стаффорда, Глэдис издает тихий-тихий вздох. Если хозяин говорит «сейчас же», значит сию минуту, но Эмили этого пока не понимает. Она нарочно тянет время, чтобы позлить Норда и показать управляющей домом, что не станет тотчас выполнять чьи-то приказы. Даже, если их отдает её будущий муж.

– Эмили, всё в порядке, – говорю, повернув к ней голову. Но подруга не замечает меня и не слышит. Её змеиный взгляд устремлен к Норду, он шипит и огрызается, предостерегает его от необдуманных слов и поступков. – Эмили? – беру её за руку. На долю секунды мне кажется, что между ними происходит диалог на недоступных другим частотах. Наконец, она вспоминает обо мне. – Оуэн ждет тебя. Со мной всё хорошо, не беспокойся.

– Я туда и обратно. А ты пока выпей чай и постарайся успокоиться. И не впускать в свою комнату тех, кто может тебя огорчить, – добавляет она напоследок и выходит.

На лице Норда расползается недобрая и кривая улыбка. Он кажется человеком слишком уверенным в себе и своих возможностях, повидавшем многое и уставший от всего настолько, что уже ничто не способно вызвать у него удивление, не говоря уже о чувстве страха. В его организме явно переизбыток адреналина.

– Мисс Саммерс, – обращается ко мне Глэдис, намереваясь уйти, – обязательно выпейте чай.

– Спасибо. Так и сделаю.

Она явно постеснялась добавить: «Только не вздумайте выливать его на голову мистера Стаффорда».

Проводив Глэдис угрюмым и молчаливым взглядом, Норд, не спросив у меня позволения, неспешно заходит в мою комнату. С ним она моментально уменьшается в размерах. Светлый льняной костюм свободного кроя сидит на нем идеально. Сквозь тонкую ткань просвечивается загорелая кожа, на фоне теплого света, льющегося из открытых балконных дверей, отчетливо вырисовывается силуэт красивого и рельефного тела. Очередная несправедливость этого мира: холодным и безжалостным достается слишком впечатляющая внешность.

На комоде заряжается мой телефон, рядом с ним золотые украшения в открытой бархатной шкатулке и темный флакон Versace Crystal Noir. Не знаю, что именно, но что-то из этих вещей похищает взгляд Норда. На несколько секунд, что кажутся мне слишком продолжительными в условиях полной тишины, он замирает на месте, а после, издав низкий и сдержанный вздох носом, подходит к балконным дверям и останавливается, когда всколыхнувшиеся занавески задевают его ноги.

– Ты нервничаешь? – спрашивает и лениво оглядывается на меня. – Твоя дорогая подруга посоветовала тебе успокоиться.

– Мои чувства с нервозностью не связаны.

Теперь Норд разворачивается, а мои слова моментально оборачиваются обманом. От нервозности, что этот мужчина вселяет в меня, кровь внутри застывает, как цемент.

– А с чем тогда связаны твои чувства? – спрашивает. – Ты удивлена? Обескуражена?

– Значит, ты не извиняться пришел?

– А я тебя как-то задел? – Широкая бровь поднимается в фальшивом удивлении. – Я сказал правду. Разве это мои проблемы, что ты находишь её обидной?

– Знаешь, что интересно, – демонстрирую улыбку. – В присутствии Оуэна ты превратился в мышку, которая даже пискнуть не решилась. Зато, когда дяди нет поблизости, ты становишься таким смелым, что кашляешь, чихаешь и выплевываешь оскорбление за оскорблением.

– Констатировать очевидное – не значит оскорблять. У моего дяди поехала крыша, и я говорил ему об этом неоднократно. Более того, я буду повторять это ровно столько, сколько потребуется, чтобы твоя дорогая подружка вернулась туда, откуда она пришла. Я понимаю, – говорит Норд таким тоном, словно я недоразвитая, – она притащила тебя сюда в качестве моральной поддержки, ведь на любой войне важно иметь союзника. В одиночку противостоять силам правды крайне сложно. Почти невозможно, Пейдж. – От звука собственного имени меня передергивает. В его устах оно звучит пугающе холодно. – Мне кажется, ты сообразительнее своей подруги и потому, я скажу это тебе, а ты передашь мои слова ей на том языке, который она в силах понять. Я уверен, тебе без труда удастся донести до нее основную суть.

Норд делает медленный шаг в мою сторону, а мне стоит не малых усилий заставить себя стоять на месте ровно и неподвижно. Я бы очень хотела спрятаться от тяжелого взгляда, похожего на черные тучи, окутавшие всю землю. С каждым его шагом мне становится труднее дышать, он просто расплющивает на пылинки мою былую выдержку, сохранять которую мне ещё никогда не доводилось с таким трудом, как сейчас.

Остановившись прямо передо мной всего в нескольких сантиметрах, Норд берет меня за подбородок пальцами и заставляет поднять к нему голову. Прикосновение властное и требовательное, но давление пальцем едва ощутимо. Мои губы невольно приоткрываются, когда меня встречает напряженный и прохладный взгляд карих глаз. Я даже не чувствую его запах, потому что просто не могу дышать.

– У меня особое чутье на лжецов. Они источают особенный запах, и я его прекрасно чувствую. А от твоей подружки просто смердит. Её безупречный облик, который она пытается здесь всем втюхать, очень пострадает, когда я возьмусь за дело. Настолько, что она не сможет вернуться к своей прошлой жизни и деятельности. Придется зарабатывать на улице, бороться за место, отстегивать головорезам, сутенерам, терпеть убытки, когда клиентом окажется какой-нибудь разводила. Я многое могу, – произносит Норд, заглядывая в мои глаза. Если он ищет в них страх, то вот, пожалуйста, сверкает на белоснежном блюдечке. – Обслуживать дядю – одно. Желать выйти за него замуж – совсем другое. В первом случае, я проявляю щедрость. Я дядю люблю, пусть развлекается в свое удовольствие. Во втором – необходимую жестокость. Если для твоей подруги дорога её фальшивая репутация и будущее, у нее есть четыре дня для того, чтобы исчезнуть из жизни моего дяди. У нее есть целых четыре дня, – повторяет Норд настойчиво, – чтобы раскрутить его на дорогие подарки, но потом она должна убраться отсюда. Будет она объясняться с ним или нет – неважно. Если через четыре дня она не исчезнет, её ждет ад. И она точно знает, какой именно.

«Я многое могу».

«Её ждет ад».

Короткие фразы множатся в моей голове, повторяются и повторяются, от громкости лопаются перепонки. Кровь настолько густеет от ужаса, что сердце уже не в силах её перекачивать. Норд не шутит. Он возвышается надо мной, как гора, укрытая темными и низкими облаками, а я, едва ли начав восхождение, уже задыхаюсь от недостатка кислорода.

– Более того, – будто вбивая последний гвоздь, добавляет Норд, – ты пострадаешь вместе с ней. Сейчас вы два сапога пара. И рискуете стать подругами по несчастью. У тебя слишком милое личико для работы на опасных и ночных улицах Сиэтла. Подумай об этом.

Норд бесшумно выходит из комнаты, а я так и стою, вбитая в паркет из какого-нибудь экзотического дерева за баснословную стоимость. Мои губы невольно вздрагивают, тошнота поднимается к самому горлу и просто удержать её уже не получится. Воцарившуюся тишину нарушает короткий звук уведомления. Прижимая ладонь ко рту, бросаю взгляд на экран телефона. Ох.

Стремглав несусь к унитазу и извергаю из себя этот слишком продолжительный и странный день.

На мой банковский счет поступили пятьдесят тысяч долларов. Сорок – за день. Десять – в качестве бонуса за игру, в которой я рискую понести поражение. Причем, в самое ближайшее время, поскольку Норд Стаффорд далеко не такой добросердечный и наивный, как его дядя.

7

Сейчас, как никогда раньше, я отлично понимаю смысл идиотской и излюбленной фразы Джейми Рассела, моего юриста: «Приехали, нахрен». Мне всегда казалось, что для него оно, как ругательство, случайно вылетающее после каждого нормального слова и, разумеется, исключительно за стенами моего кабинета, поскольку уважаемая профессия мистера Рассела подразумевает грамотную и организованную речь, лишенную всякого рода слов-паразитов. Но нет. У этой фразы всегда имелось свое место и причина.

Приехали, нахрен. Я уподобился вышибале, когда взорвался угрозами, как лопнувший мешок с куриным дерьмом. Не хватало ещё карманным ножом в воздухе помахать для большего устрашения. Или достать ствол из-за пазухи, с пугающей медлительностью накрутить на дуло глушитель и приставить к виску обладательницы сапфировых глаз. В них нельзя смотреть слишком долго. Они способны менять оттенок в зависимости от настроения и чувств хозяйки, казаться спокойным голубым морем в лучах яркого солнца и мгновенно окраситься в глубокий темно-синий цвет приближающейся ночи. Есть в этом что-то интимное и непривычно трепещущее. Нервозное.

Уединившись в саду под тенью раскидистых пальм в кресле из ротанга, набираю Джейми. Я должен был получить новости ещё вчера. Надеюсь, он не связывался со мной только лишь потому, что их оказалось слишком много, а их обработка требует времени.

– Норд, – приветствует Джейми после трех гудков.

– Ты нашел? – спрашиваю, приветствуя друга молча. Джейми слишком долго знает меня, чтобы не обращать внимания на пустые формальности.

– Ты бы уже об этом знал, Норд. И, кстати, в Сиэтле сейчас второй час ночи. Так, к слову.

– В чем проблема? Почему ты так долго копаешься?

– Я тебе сразу говорил, что придется повозиться. Это случилось не вчера, не на прошлой неделе, а два года назад! Выйти на владельцев агентств не так-то просто, а они не спешат делиться информацией о своих бывших и нынешних сотрудниках. Старикашка Эдгар Мюллер, который мог быть полезен, скончался в прошлом году от передозировки виагры в собственной ванной со стояком до луны. В данный момент его сын проходит лечение от алкогольной зависимости в Швейцарии, а компанией управляет внук – тридцатилетний девственник, у которого в голове настоящая вычислительная машина. Он считает, что она моментально перестанет работать, как только его член окажется во влагалище.

– Благодарю за информацию, – цежу сквозь зубы. – Мне нужно видео, Джейми. Оно точно есть.

– Норд, я всё сделаю. Ты ненавидишь ждать, я в курсе. Но ничего другого тебе не остается. Я работаю и, как только найду запись, в существовании которой ты так уверен, сразу же поставлю тебя в известность.

– Она есть, – говорю без толики сомнения. – Мюллер был известным секс-наркоманом, который перетрахал полстраны и не отказывал себе в удовольствии оставлять на память видео и фотографии.

– Я знаю, Норд. Как и то, что он предпочитал американок. Я изучаю рынок эскорт-услуг в Нью-Йорке. Многое приходится доставать через связи.

– Эта девчонка из Такомы, – говорю, уставившись на ярко-красный цветок. – По крайней мере, так она сказала дяде. Посмотри Сиэтл, а потом и всё остальное.

– Чутье?

– Во-первых, Сиэтл тебе роднее и ближе. Во-вторых, ей нужно было с чего-то начинать. Навряд ли она сразу рванул в Нью-Йорк через всю страну. А, в-третьих, Дэйв Мастерс пользуется услугами только одного агентства, а оно располагается именно в Сиэтле. Он тот ещё капризный и разборчивый тип. Ему подавай только самое лучшее.

– Да, я и сам разок пользовался услугами этого агентства по рекомендации Мастерса, кстати. Менеджер досконально изучает клиента и в назначенный день предоставляет ему спутницу, согласно всем требованиям и предпочтениям. Но услуги этого агентства стоят, как две Ferrari. Посему и девушки обязаны быть образованными, красивыми и уметь подстраиваться под клиента. Мисс Уилсон именно такая?

– Они все такие, – отвечаю, не задумываясь.

– Вынужден не согласиться, поскольку мне не раз приходилось краснеть в обществе, когда моя спутница, перебрав с выпивкой, несла всякую чушь.

– Это потому, что ты пользовался услугами дешевых контор.

– Не сказал бы. Но однажды я позволил себе шикануть: моей последней спутницей оказалась роскошная брюнетка. Начитанная, образованная и… безумно дорогая. Но она того стоила. А потом я женился и моя светская жизнь стала намного проще, спокойнее и дешевле.

– Потому что ты женился на судье.

– И ни капельки об этом не жалею. Меня возбуждает сама мысль, что в некоторых моментах моя жена умнее меня. Иногда она говорит…

– Проверь Сиэтл, – возвращаю разговор к теме, которая мне действительно интересна. – Даже, если ничего не найдешь, всё равно сообщи. Если надо – заплати, сколько нужно, но достань мне доказательства, что Эмили Уилсон – проститутка.

– Сопровождающая, – поправляет меня Джейми. – Или девушка, работающая в сфере…

– Проститутка и никак иначе, – перебиваю. – Работай. Я жду.

Три дня назад Дэйв Мастерс назвал меня лицемером. Как и он, я периодически пользуюсь услугами эскорт-агентств, но в отличие от него и помершего старика Эдгара Мюллера, предпочитаю услужливых, молчаливых и не обделенных фантазией француженок, нежели американок. Я ненавижу разговоры в постели, не хочу воспринимать никакую другую информацию, кроме той, что предоставляет женское тело. Дэйв назвал мое отношение к невесте дяди и желанием трахаться с девушкой за деньги – двойными стандартами. В его понимании, если я люблю платить за секс, то и гребаную Эмили Уилсон обязан уважать. Но проблема в том, что я не переношу лживых людей, в которых нет ни морали, ни принципов, ни мозгов. Так может говорить каждый, однако лично моя непереносимость проявляется не самым лучшим образом для лжеца. Справедливость обязана восторжествовать и мне глубоко начхать, каким именно образом. Меня не терзают муки совести, я не посещаю церковь и не исповедуюсь, потому что возвращать человека на место, которое он добровольно оставил в силу своих высоких амбиций и уверенности, что все вокруг него безмозглые и внушаемые людишки, доставляет мне почти такое же удовольствие, как секс. Почти. И Эмили Уилсон именно такая.

Личная жизнь дяди никогда не вызывала во мне интерес. Я даже не знаю, были ли у него романы с женщинами после развода с Ингрид. Связи – разумеется. Почти каждый званный ужин или громкое мероприятие, которые нам доводилось посещать вместе, его сопровождали красивые девушки. Не думаю, что у кого-то хоть когда-то закрадывалась мысль, что рядом с Оуэном Стаффордом была его возлюбленная. И, тем не менее, никому точно не приходило в голову этих девушек осуждать. По крайней мере, мужчинам однозначно. Пользоваться услугами сопровождения без интима мне доводилось не раз. Как правило, агентство предоставляет девушек, способных поддержать разговор. Причем, не улыбкой, согласным кивком и фразой «вы правы», а полноценным и аргументированным мнением, основанным на личном опыте, наблюдениях, но ни в коем случае не отличающееся от мнения клиента. Такие девушки умны, сообразительны и они действительно способны подстроиться под того, кто рядом с ними. По-моему, это достойно уважения. Трахаться – много ума не надо. А суметь найти свое место в обществе гадюк, снобов и психов, тщательно это скрывающих, настоящее искусство. И гребаная Эмили Уилсон этим искусством не обладает. Чего не скажешь о её импульсивной подружке. Но это, скорее, фактор привлекательной внешности.

Если пассия дяди похожа на подделку арабских духов в дешевом золотом флаконе, который облазит после первого же прикосновения, то Пейдж Саммерс, как изысканный и таинственный сосуд из граненого темного стекла. Как тот, что стоит на комоде в её комнате. Я уловил её запах на пляже. Он показался мне тонким, прозрачным и нежным, как лотосовый шелк. Но у бассейна аромат раскрылся иначе. Словно женские эмоции насыщали его искрами, превращая в страстный и желанный букет, запах которого мне отчаянно хотелось втянуть своим носом. Но тогда бы пришлось прильнуть к её шее, а это уже было бы слишком.

Я думал, что непристойное предложение поубавит мой внутренний пыл, но вышло совсем наоборот. То, что я сказал Пейдж, в ту же секунду воспроизвелось коротким фильмом в моей голове. Горячий кофе ещё не успел обжечь мне лицо, а я уже мысленно кончал под страстные звуки её стонов и настойчивых ласк нежного язычка. Впервые излишняя женская эмоциональность не показалась мне раздражающей, несмотря на то, что моя любимая белая рубашка осталась испорчена.

– А я уж думал, что ты в город уехал, но увидел твою крошку в гараже. – Том жмет мою руку и садится в кресло напротив. – Дашь прокатиться?

– И даже не в следующей жизни.

Том усмехается. С тех пор, как мой кузен начал встречаться с какой-то малолеткой, от которой коробит Сэнди, он обзавелся мерзкими тонкими усиками, выбритыми точно по линейке. Учитывая, что Том мазал их гелем, чтобы те не то блестели, не то послушно лежали в условиях торнадо, не то напоминали женскую промежность в массажном масле или природной смазке, зрелище по-настоящему отвратное.

– Как твоя физиономия, Дьявол? – спрашивает кузен с интимной стрижкой на лице.

– Чудесно.

– Я тут мимо кабинета проходил и слышал всхлипы Эмили. Кажется, она очень расстроенна.

– Ещё бы. Её моральная поддержка в лице любимой подружки хочет отсюда свалить. В одиночку ей не выжить.

– Мы обедали вместе, – говорит Том, глянув на меня косо. – Она показалась мне довольно милой.

– Будь она лет на пять моложе, ты бы нашел её ещё и сексуальной.

– Камилле девятнадцать, – напоминает он, стараясь выглядеть серьезным. Ну, да. С киской на роже у него это превосходно получается. – Несмотря на свой молодой возраст, она очень умная, мудрая и целеустремленная девушка.

– В последнем пункте я нисколько не сомневаюсь. А вот первые два вызывают подозрения. Уже хотя бы потому, что ей нравится целовать твою щель с «крутой стрижкой». То есть, губы, – демонстрирую скептическую ухмылку.

– Ты мне просто завидуешь.

– Ты меня раскусил.

– Ты правда спросил у подруги Эмили, сколько она стоит? – Молча киваю. – Тогда ты ещё легко отделался, – смеется Том. – Зачем ты это сделал? Девушка оскорблена, расстроена и наверняка сожалеет, что сюда приехала. Я с ней ещё не знаком, но Сэнди она понравилась.

– Твоей сестре и бешеная собака понравится.

– Ну и Сатана же ты! Чем эти девушки тебе не угодили? Дело в возрасте?

– Учитывая, что ты встречаешься с малолеткой, Том, этот разговор не имеет смысла.

– Камилле девятнадцать! – вздыхает кузен. – А отец… Ну, да, он намного старше Эмили, но и что с того, если им хорошо вместе? И при чем тут вообще её подруга? Я, конечно, знал, что тебе доставляет удовольствие унижать людей, но не думал, что ты содрогаешься в экстазе, оскорбляя девушек.

Том придурок и это уже навряд ли когда-нибудь не изменится. Сэнди хоть и мягкосердечная, упрямо будет искать светлое в темном, но по крайней мере, в ней есть подозрительность, в отличие от брата. Она не станет делать поспешных выводов, не изучив объект с доскональной внимательностью…

Пейдж ей понравилась. Ещё бы. Милая, очаровательная блондиночка с красивыми голубыми глазами, остреньким подбородком, кукольным носиком и миниатюрным телосложением – идеальная кандидатура на роль принцессы Диснея. Уже то, что Том не упомянул о её паршивой подружке, говорит о том, что Сэнди всё ещё к ней присматривается.

Потираю указательный и большой пальцы друг о друга, когда кожа на них чувствует мнимое тепло. Как от прикосновения к чему-то бархатному и хрупкому. К подбородку мисс Саммерс.

– Для тебя что – так принципиален возраст? – продолжает Том. – Мой отец влюбился. Разве это так плохо?

– Он влюбился в шлюху, Том, – смотрю на него, теряя терпение. – И тебе, как его сыну, нужно об этом побеспокоиться.

– Ты с ней спал? – спрашивает Том и демонстративно зевает.

– У меня есть вкус, Том.

– А есть доказательства, что Эмили ублажала мужчин? Полагаю, если ты всё ещё не обрушил их на стол отца, значит ничерта у тебя нет, а весь этот твой гон – ничто иное, как зависть. Потому что тебе всё ещё приходится платить за секс, в то время, как твой дядя, кузен и друзья состоят в настоящих отношениях с женщинами, чья репутация и честь чиста, как… – Том замолкает, а его взгляд застывает на моем лице в виноватом ступоре. Нацепив на рожу дурацкую улыбку, он говорит: – Тебе бы не помешало сбросить рога и выпустить из руки трезубец! Может, хоть тогда на тебя клюнет… хорошая девушка.

Будь он хоть чуточку сообразительнее, то знал бы, что таких давно не осталось. Они могут учиться в лучших университетах страны, становится известными фигурами в медийном пространстве, оставаясь при этом любимыми дочерьми своих доверчивых и прекрасных родителей, отдавших им всю свою заботу и любовь, вложив в их воспитание годы, нервы и надежды, что в будущем их красивые и милые доченьки получат достойную профессию и станут лучшими матерями для своих собственных детей. И они правда в это верят, ведь их девочки умеют рассказывать сказки. Кто-то воспитатель в детском саду, кто-то учитель, менеджер, секретарь. Все они устают, им не хватает времени, чтобы навестить близких – столько работы, отчетов, проверок. А на самом деле они нежатся под теплым солнышком на яхте клиента, исполняют его желания, охотно становятся для него секс-игрушкой, чтобы потом накупить в магазине шмотки от известных брендов и хвастаться своей колоритной, роскошной и удавшейся жизнью в социальных сетях. Сейчас это в моде. Сейчас именно такие девушки.