Текст книги "Изумрудная книга"

– Да, думаю, нелегко ему было жить в изгнании, – сказал мистер Марли. Сразу же после этого я услышала, как он испуганно взвизгнул:

– Ой!

«Крыса!», – подумала я, в панике срывая с себя повязку. Только она могла так его испугать. Но увидела я вовсе не крысу. Передо мной стоял Гидеон. Щёки его по-прежнему покрывала щетина, но взгляд его был бодрым и светлым. Вид у Гидеона был такой непростительно-неприкрыто – невероятно прекрасный, что у меня просто дух захватило от восхищения.

– Это всего лишь я, – смеясь, сказал он.

– Вижу, вижу, – мрачно ответил мистер Марли. – Вы так меня испугали.

А уж меня-то! Я почувствовала, что нижняя губа у меня снова предательски подрагивает, и я изо всех сил стиснула зубы, чтобы хоть как-то справиться со своими чувствами. Какая же я дурёха!

– Вы можете быть свободны, я сам проведу Гвендолин к машине, – сказал Гидеон и, как ни в чём не бывало, протянул мне руку.

Я изо всех сил постаралась изобразить на лице презрение (насколько это было возможно с дрожащими губами. Наверное, вид у меня был как у самого настоящего бобра. Но взгляд у этого бобра был, несомненно, очень презрительный). Я проигнорировала его руку.

– Нет, это невозможно, – сказал мистер Марли. – Я получил приказ проводить мисс… ох… – он растерянно посмотрел на меня, – мисс Гвендолин, зачем же вы сняли повязку? Это противоречит правилам.

– Я подумала, что перед нами пробежала крыса, – сказала я и хмуро поглядела на Гидеона. – И, в некотором роде, не ошиблась.

– Посмотрите, к чему привела ваша вольность, – упрекнул Гидеона мистер Марли. – Даже не знаю, что мне теперь.. согласно протоколу… и если мы…

– Смотрите, как бы вас инфаркт не хватил от страха, Марли. Пойдём, Гвендолин, нам пора.

– Что вы себе позволяете…. я настаиваю… – запинаясь, бормотал мистер Марли. – К тому же… к тому же… вы не имеете никакого права мной командовать… то есть, я хотел сказать, отдавать распоряжения.

– Ну, так побеги и настучи на меня, – Гидеон схватил меня за руку и просто потянул вперёд. Сначала я хотела вырваться, но тут же сообразила, что потеряю ещё больше времени. Мы вполне могли бы простоять вот так, споря и хамя, до самого завтрашнего утра. Поэтому я просто последовала за Гидеоном, предварительно обернувшись и одарив мистера Марли жалостным взглядом.

– До свидания, Лео.

– Да, точно. До свидания, Лео, – сказал Гидеон.

– Это… повлечёт за собой последствия, – продолжал бормотать за нашими спинами мистер Марли. Его рыжая голова при свете тусклых лампочек и сама светилась, словно сигнальный маяк.

– Да-да, у нас уже поджилки трясутся от страха, – казалось, Гидеону абсолютно наплевать на то, что мистер Марли был ещё совсем близко и вполне мог нас услышать. – Вот ведь привязался, подхалим карьерный!

Я выждала, пока мы не завернули за угол, а затем вырвалась и ускорила шаг, чуть ли не побежала.

– Мечтаешь попасть в олимпийский резерв? – осведомился Гидеон.

Я резко развернулась.

– Чего тебе от меня нужно? – Лесли гордилась бы сейчас моим презрительным тоном. – Я очень спешу.

– Мне просто хотелось удостовериться, что извинение, которое я сегодня высказал, действительно было услышано.

Голос его звучал теперь вовсе не насмешливо.

А вот мой – очень даже.

– Да, услышано, ещё как, – просопела я. – Но это вовсе не означает, что я его приняла.

– Гвен…

– Ну, хватит уже. Тебе вовсе не обязательно сейчас снова повторять мне, что на самом деле ты считаешь меня милой и симпатичной. Знаешь, ты тоже казался мне когда-то милым. Даже очень милым. Но сейчас это в прошлом, – я взбиралась по винтовой лестнице так быстро, как только могла, добравшись до верха, я совершенно запыхалась. Как бы мне хотелось сейчас облокотиться о перила и порядком отдышаться. Но мне нельзя демонстрировать Гидеону свою слабость.

К тому же, самого Гидеона этот путь, казалось, вовсе не утомил. Поэтому я как можно бодрее поскакала дальше, пока он не схватил меня за запястье и не заставил таким образом остановиться. Я вздрогнула – его пальцы коснулись раны на моей руке. Из неё снова засочилась кровь.

– Ты ненавидишь меня, и это совершенно нормально, я ничего против не имею, – сказал Гидеон, глядя мне прямо в глаза. – Но пойми, нам предстоит работать сообща, мне и тебе. Чтобы ты… чтобы мы могли выпутаться из этой истории живыми.

Я попыталась освободиться, но он сжал мою руку ещё сильнее.

– И что же это за история такая? – спросила я, хотя мне гораздо больше хотелось просто заорать во весь голос истеричное «А-а-а!!!».

– Я и сам толком не знаю. Но вполне может быть, что я неправильно представлял себе раньше намерения Люси и Пола. Поэтому важно, чтобы ты… – он запнулся, отпустил меня и уставился свою ладонь. – Это что, кровь?

Вот чёрт. Только бы себя не выдать.

– Ничего, всё в порядке. Порезалась сегодня в школе листом бумаги. Да, возвращаясь к нашему разговору: пока ты не можешь точно описать, так сказать, очертить границы этой самой истории, о которой ты говоришь (как же я гордилась сейчас тем, что мне в голову пришёл такой удачный оборот), я, естественно не собираюсь с тобой сотрудничать.

Гидеон снова попытался взять меня за руку.

– Эта рана кажется мне довольно-таки опасной. Дай-ка взглянуть… Стоило бы отправить тебя к доктору Уайту. Будем надеяться, что он до сих пор здесь.

– Это может означать только одно – ты не собираешься посвящать меня в подробности того, что же тебе удалось узнать.

Он стоял, протянув руку, но я не спешила приближаться, чтобы он не смог как следует разглядеть мою рану.

– Потому что я сам не до конца уверен в том, как это трактовать, – сказал Гидеон. И немного растерянным тоном, который так напоминал Лукаса, он добавил:

– Мне просто нужно ещё чуть-чуть времени.

– А кому не нужно? – я зашагала дальше по коридору. Мы добрались уже до мастерской мадам Россини. Дорога отсюда до выхода занимала всего несколько минут.

– Пока, Гидеон. Увидимся завтра. К сожалению.

Втайне я ждала, что он опять меня остановит, но Гидеон даже не попытался этого сделать. Он не сдвинулся с места, а я зашагала прочь. Больше всего на свете мне сейчас хотелось видеть выражение его лица, но я собрала всю свою волю в кулак и не обернулась. Сейчас это было бы совсем некстати, потому что на глаза мне снова наворачивались слёзы.

У входной двери меня дожидался Ник.

– Я хотел начать без тебя, но мистер Бернхард сказал, что мы сможем приступить к делу только после твоего возвращения. Он поломал сливной бачок в голубой ванной и рассказывает всем, что теперь ему придётся снимать плитку и разбирать сливную систему. А потайную дверь мы заперли изнутри. Правда, хитро придумано?

– Очень изощрённый план.

– Но уже через час возвращаются леди Ариста и тётя Гленда, а они наверняка будут настаивать на том, чтобы мистер Бернхард отложил ремонтные работы на завтра.

– Тогда нам действительно нужно поторопиться, – я притянула братишку к себе и поцеловала его прямо во всклокоченную рыжую макушку.

Если действовать быстро, мы можем успеть.

– Ты ведь никому не проболтался?

Ник поднял на меня виноватый взгляд.

– Только Кэролайн. Она всегда чувствует, когда что-то затевают без неё, и начинает доставать своими вопросами. Но она будет молчать как рыба и поможет нам отвлечь маму, тётю Гленду и Шарлотту.

– Главное – отвлечь именно Шарлотту, – сказала я, скорее самой себе, чем Нику.

– Все наверху в столовой, мама пригласила Лесли поужинать с нами.

В столовой как раз заканчивали кушать. Бабушка Мэдди свернулась в кресле у камина, поджав под себя ноги, а мистер Бернхард и мама убирали со стола. Все очень обрадовались, когда мы вошли. То есть, все, кроме Шарлотты. Ну, может, она просто умело скрывала свою радость.

Химериус свесился с люстры и заорал во весь голос:

– Наконец-то объявилась! Я чуть со скуки не подох.

Запах еды был таким манящим, а мама так уговаривала меня покушать, что я чуть было не сдалась. Мама приберегла для меня порцию тёплого жаркого, но я нашла в себе силы и героически отказалась, сославшись на то, что уже поела в Темпле. Мой желудок от такой наглой лжи возмущенно сжался. Увы, сейчас я никак не могла позволить себе подобную роскошь – растрачивать время на то, чтобы набить живот.

Лесли улыбнулась мне.

– Жаркое было что надо. Я чуть не лопнула, так было вкусно. Особенно после новых экспериментов с едой, которые устраивает моя мама, какая-то там макробиотическая чепуха, которую даже наш пёс проглотить не в силах.

– При этом ты выглядишь вполне… э-э-э… упитанно, – ехидно заметила Шарлотта. Из её аккуратно уложенных кос выбилась пара прядей. Эти локоны так мило обрамляли её лицо, теперь оно выглядело ещё более обворожительно. Непостижимо, как человек может быть таким красивым и при этом таким подлым.

– Повезло же тебе. Я бы тоже хотела иметь собаку, – сказала Кэролайн Лесли. – Или какого-нибудь ещё домашнего питомца.

– Ах, но у нас же есть Ник, – сказала Шарлотта. – Это почти то же самое, что держать в доме обезьянку.

– А ещё у нас есть настоящий ядовитый паучище по имени Шарлотта, – добавил Ник.

– Уважуха, малыш, – прокаркал с люстры Химериус и похлопал крыльями. – Нормально отбился!

Мама помогала мистеру Бернхарду складывать посуду.

– Ты же прекрасно знаешь, Кэролайн, что мы не можем себе этого позволить, потому что у тёти Гленды аллергия на животных.

– Можно купить какого-нибудь лысого грызуна, у которого вообще нет шерсти, – сказала Кэролайн. – Всё же лучше, чем ничего.

Шарлотта раскрыла, было, рот, но так и не нашлась, что сказать, очевидно, она не очень хорошо разбиралась в лысых домашних грызунах.

Бабушка Мэдди уютно устроилась в своём кресле и сонно указала пальцем на свою круглую розовую щёку.

– Гвендолин! Поцелуй же, наконец, бабулю! Как же это ужасно, что мы так редко встречаемся. Сегодня днём я снова видела тебя во сне, и, скажу сразу, сон этот был не из приятных…

– Можешь рассказать мне его чуточку позже? – я поцеловала её в щёку и незаметно прошептала ей на ухо:

– А ещё, можешь помочь мне отвлечь Шарлотту, чтобы она ни под каким предлогом не заходила в голубую ванную?

Ямочки на щеках бабушки Мэдди стали немного глубже, и она заговорщицки мне подмигнула. Её сонное настроение как рукой сняло.

Мама встречалась сегодня с какой-то давней подругой, поэтому настроение у неё было гораздо лучше, чем в предыдущие дни. Она больше не вздыхала и не бросала озабоченных взглядов в мою сторону. К моему удивлению, она разрешила Лесли побыть у нас ещё немного. Она даже избавила нас от своих обычных страшилок о том, как опасно ездить по ночам в общественном транспорте. Удача явно нам улыбалась: Нику дозволено было помогать мистеру Бернхадру в починке сливного бачка, сколько бы времени это не заняло. Только Кэролайн не повезло – её отправили спать.

– Но я тоже хочу посмотреть, как они будут вынимать су… сливную систему, – ныла она, выдавливая из себя слёзы, но мама была непреклонной.

– Я тоже собираюсь ложиться, – сказала Кэролайн Шарлотта. – Почитаю хорошую книгу, и спать.

– Ага, «В тени холма вампиров», – прыснул Химериус, – она уже на 413 странице, на том самом месте, когда молодой, ещё неубитый Кристофер Сент-Ив наконец затащил в постель прекрасную Мэри Лу.

Я игриво глянула в его сторону, а Химериус при этом немного смутился.

– Честное слово, я только заглянул, что там к чему, – сказал он и перелетел с люстры на подоконник.

Бабушка Мэдди не преминула воспользоваться словами Шарлотты:

– Ах, дорогая моя! Я-то думала, ты составишь мне компанию в музыкальной комнате, – сказала она. – Мне бы так хотелось поиграть с тобой в скрэббл.[2]2
  Английская игра, целью которой является составить как можно больше слов из имеющихся у игрока букв – прим. перев.


[Закрыть]

Шарлотта раздражённо хмыкнула.

– В прошлый раз нам пришлось исключить тебя из игры, потому что ты пыталась убедить всех в том, что существует слово «утконог».

– Да, почему бы ему не быть. Это всего лишь утка с ногами, – бабушка Мэдди встала и взяла Шарлотту за руку – Но на сегодня я вполне могу отменить всех утконогов на свете.

– Да, и добавь, пожалуйста, в этот список котоуха и перепчёлку, – сказала Шарлотта.

– Ну как же без перепчёлки, она-то уж точно существует, – сказала бабушка Мэдди и хитро мне подмигнула.

Прежде чем подняться с Лесли в свою комнату, я обняла маму.

– Кстати, забыла передать тебе привет от Фалька де Виллера. Он хотел знать, появился ли у тебя ухажёр.

Наверное, мне стоило подождать с этой новостью, пока Шарлотта и бабушка Мэдди не уйдут в музыкальную комнату. Обе они остановились как вкопанные и с любопытством посмотрели на маму.

– Что-что? – мама немного покраснела. – И что ты ему ответила?

– Ну, что ты уже тысячу лет ни с кем не встречалась, а последний тип, с которым ты пошла на свидание, постоянно чесался в интересных местах, когда думал, что никто его не видит.

– На самом деле, ты же не сказала ему этого, правда?!

Я рассмеялась.

– Правда.

– О, вы имеете в виду этого привлекательного банкира, с которым Ариста так мечтала тебя свести, мистера Зуди? – вмешалась бабушка Мэдди. – У него там вши, я вам точно говорю.

Лесли захихикала.

– Звали его не Зуди, а Зоуди, бабушка Мэдди, – мама нервно потирала дрожащие руки. – Хорошо, что я так и не узнала всю правду о вшах в интересных местах. Но что же ты ему на самом деле сказала? Я имею в виду Фалька.

– Ничего, – сказала я. – Может, в следующий раз мне стоит выяснить, есть ли у него кто-то на примете?

– Уж, пожалуйста, воздержись, – сказала мама. Затем она улыбнулась и добавила:

– Никого у него нет. Я случайно узнала от подруги, у которой есть подруга, которая является его близкой подругой.. но меня это нисколечко не интересует.

– Так мы и поверили, – сказал Химериус. Он слетел с подоконника и, покружив по залу, приземлился прямо посреди обеденного стола.

– Может, мы, наконец, пойдём?

Через полчаса Лесли была в курсе последних событий, а Кэролайн обнимала настоящую винтажную свинку из 1929 года. Когда я рассказала ей, откуда взялось у меня это чудо, сестрёнка так растрогалась, что хотела назвать свинку «Маргарет» в честь леди Тилни. После того, как страсти улеглись, счастливая Кэролайн безмятежно уснула в обнимку с вязаным зверем.

По всему дому разносились удары кувалды и топора мистера Бернхарда, тайно пробить стену нам бы не удалось. Но вот попытка мистера Бернхарда и Ника незаметно пронести сундук в мою комнату так и не увенчалась успехом. Следом за ними на цыпочках прокралась бабушка Мэдди.

– Она застукала нас на лестнице, – виновато оправдывался Ник.

– И узнала этот сундук, – возбуждённо дополнила бабушка Мэдди. – Он принадлежал моему брату. В течение долгих лет он стоял в библиотеке, а затем вдруг – незадолго до его смерти – пропал. Я считаю, что вправе узнать, какие у вас планы насчёт него.

Мистер Бернхард вздохнул.

– К сожалению, у нас просто не оставалось выбора. В этот момент домой вернулись леди Ариста и мисс Гленда.

– Да, и из двух зол вы решили выбрать меньшее, не так ли? – бабушка Мэдди довольно рассмеялась.

– Главное, что Шарлотта ни о чём не заподозрила, – сказала Лесли.

– Нет-нет, тут вам бояться нечего. Она гордо удалилась в свою комнату, так и кипя от злости, после того, как я выложила слово «карторезка».

– И дураку понятно, что это приспособление для резки карт, – сказал Химериус. – А почему бы и нет. Такая штука всегда в хозяйстве пригодится.

Бабушка Мэдди опустилась на колени перед сундуком и погладила его по пыльной крышке.

– Откуда вы его достали?

Мистер Бернхард вопросительно посмотрел на меня, а я пожала плечами. Раз уж она здесь оказалась, можно посвятить её во все подробности сразу.

– Я замуровал его в стену по указанию вашего брата, – с достоинством объяснил мистер Бернхард. – За день до его смерти.

– Лишь за день до его смерти? – эхом отозвалась я. Это стало новостью даже для меня.

– А что же там внутри? – хотела знать бабушка Мэдди. Она снова поднялась на ноги и искала, где бы присесть. Не найдя ничего более подходящего, бабушка присела рядом с Лесли на краешек моей кровати.

– Нам всем хочется поскорее это понять, – сказал Ник.

– Гораздо важнее понять, как нам открыть этот сундук, – сказал мистер Бернхард. – Потому что ключ пропал вместе с дневниками лорда Монтроуза, когда в наш дом влезли грабители.

– Грабители? – хором повторили Лесли и Ник.

– В день похорон вашего дедушки замок на входной двери был взломан, – объяснила бабушка Мэдди, – пока все мы были на кладбище, прощаясь с любимым Лукасом. Это был такой печальный день, не правда ли, дорого мой? – бабушка Мэдди подняла голову и посмотрела на мистера Бернхарда. Тот оставался совершенно невозмутимым.

Мне казалось, я когда-то уже слышала всю эту историю. Насколько я помнила, взломщики сбежали, заслышав, что хозяева возвращаются. Поймать их так и не удалось.

Но когда я рассказала эту версию Нику и Лесли, бабушка возразила:

– Нет-нет, ангел мой. Полиция исходила из того, что ничего не было украдено, потому что наличные, облигации и украшения никто не тронул. Они лежали в сейфе в целости и сохранности.

– И это может означать лишь одно – грабителям нужны были лишь дневники, – сказал мистер Бернхард. – Я тогда позволил себе выдвинуть эту версию полиции, но никто мне не поверил. К тому же, на сейфе не было никаких следов взлома, а это доказывает, что грабители знали комбинацию цифр. Поэтому все решили, что лорд Монтроуз просто переложил свои дневники в другое место.

– Я вот поверила вам, а не им, – сказала бабушка Мэдди, – но к моему мнению никто тогда не прислушался. Как, впрочем, и всегда, – задрав нос повыше, добавила она. – А мне, между тем, за три дня до смерти Лукаса было видение, и я была совершенно уверена в том, что его убили. Но меня, к сожалению, как всегда посчитали… сумасшедшей. Но видение было таким чётким: грозная пантера прыгнула Лукасу на грудь и перегрызла ему глотку.

– Да, довольно чёткое описание, – пробормотала Лесли, а я спросила:

– Что насчёт дневников?

– Их так и не нашли, – ответил мистер Бернхард, а вместе с ними и ключ от этого сундука, потому что лорд Монтроуз приклеил его к последней странице своего дневника, я видел это своими собственными глазами.

Химериус нетерпеливо захлопал крыльями:

– Предлагаю закругляться с бесполезной болтовнёй и идти скорей за ломом.

– Но… дедушка ведь умер от сердечного приступа, – сказал Ник.

– Ну да, во всяком случае, так это выглядело, – бабушка Мэдди вздохнула. – Он ушёл из жизни в своём кабинете в Темпле прямо за письменным столом. Моего видения, конечно же, было недостаточно для того, чтобы назначить вскрытие. Когда я стала требовать дополнительной экспертизы, Ариста ужасно на меня разозлилась.

– Прямо мурашки по коже, – прошептал Ник. Он пододвинулся немного ближе и положил голову на моё плечо. На короткий миг все погрузились в молчание. Лишь Химериус нарезал круги вокруг лампы и кричал:

– Живей! За дело!

Но никто кроме меня его не слышал.

– Целая цепочка совпадений, – наконец, сказала Лесли.

– Да, – согласилась я. – Лукас отдаёт приказ замуровать свой сундук, а на следующий день неожиданно умирает.

– И, совершенно случайно, за три дня до этого у меня случается видение о его смерти, – сказала бабушка Мэдди.

– А затем, совершенно случайно, пропадают его дневники, и найти их до сих пор не смогли, – дополнил Ник.

– И, совершенно случайно, ключ, который висит на шее у мисс Лесли выглядит точь-в-точь как тот самый ключ от сундука, – виноватым голосом произнёс мистер Бернхард. – Во время ужина я глаз не мог оторвать от этой подвески.

Лесли растерянно схватилась за цепочку.

– Вот этот? Ключ от моего сердца?

– Но этого не может быть, – сказала я. – Я стащила его из ящика письменного стола, в Темпле, в каком-то там году восемнадцатого века. Это было бы уж слишком большим совпадением, или… всё-таки не слишком?

– Совпадение – вот единственный правитель Вселенной, это ещё Эйнштейн сказал. А он-то уж должен был знать.

Бабушка Мэдди с интересом наклонилась над сундуком.

– Это не Эйнштейн сказал, а Наполеон, – крикнул с потолка Химериус. – А у него с головой далеко не всё в порядке было!

– Возможно, я ошибаюсь, – ведь старые ключи все сделаны на один манер, – сказал мистер Бернхард.

Лесли сняла цепочку и передала мне ключ.

– Мы ничего не узнаем, пока не попробуем.

Я передала ключ мистеру Бернхарду.

Когда тот опустился на колени перед сундуком и вставил ключ в резной замок, каждый из нас затаил дыхание. Ключ легко вошёл и повернулся в замке.

– Невероятно, – прошептала Лесли.

Бабушка Мэдди довольно кивнула.

– Совпадений, на самом деле, не существует! Всё, всё на свете – судьба. А сейчас не терзайте же нас больше, мистер Бернхард, и откройте же, наконец, этот сундук.

– Секундочку! – я глубоко вздохнула. – Очень важно, чтобы все, кто здесь находятся, сохранили в полной тайне то, что они увидят в сундуке!

Как быстро течёт время! Всего несколько дней тому назад я жаловалась, будто хранители только и знают, что делать тайну из любой мелочи. А сейчас я сама основываю тайное общество. Не хватает только завязать всем глаза, когда будут выходить из моей комнаты.

– Сдаётся мне, ты знаешь, что там внутри, – сказал Химериус, который уже неоднократно пытался просунуть голову в сундук, но каждый раз с кряхтением поднимался обратно.

– Конечно, мы никому ничего не скажем, – немного обиженным тоном сказал Ник. Лесли и бабушка Мэдди тоже глядели на меня с возмущением. Даже мистер Бернхард поднял бровь, хотя лицо его при этом осталось таким же невозмутимым.

– Поклянитесь, – потребовала я, а чтобы они поняли, насколько серьёзно наше положение, я добавила:

– Поклянитесь собственной жизнью!

Только бабушка Мэдди подпрыгнула и восторженно приложила руку к сердцу. Остальные всё ещё с сомнением глядели на меня.

– Может, выберем не жизнь, а что-нибудь другое? – пробормотала Лесли. – Мне кажется, левой руки будет вполне достаточно.

Я отрицательно покачала головой.

– Поклянитесь!

– Клянусь жизнью! – радостно закричала бабушка Мэдди.

– Клянусь, – растерянно пробормотали себе под нос остальные. Ник начал нервно хихикать, потому что бабушка Мэдди для пущей торжественности принялась напевать мелодию национального гимна.

Мистер Бернхард бросил на меня ещё один вопросительный взгляд, и я кивнула в ответ. С лёгким потрескиванием крышка поддалась.

Пальцы мистера Бернхарда осторожно снимали один за другим ветхие лоскутки бархата, и когда, наконец, перед зрителями предстал предмет, который был в них завёрнут, все встретили его потрясёнными «Ох!» и «Ах!». Только Химериус закричал:

– Старый пройдоха!

– Это то, что я думаю? – спросила бабушка Мэдди через несколько секунд гробового молчания. Они не сводила круглых глаз с содержимого сундука.

– Да, – сказала я, и устало убрала волосы с лица. – Это хронограф.

Ник и бабушка Мэдди были страшно разочарованы, мистер Бернхард не проронил ни звука, а Лесли не могла сдвинуться с места. Но её мама успела уже два раза позвонить ей на мобильный, чтобы узнать:

а) не напали ли на неё по дороге домой,

б) не лежит ли она расчленённая где-нибудь в Гайд-парке.

Поэтому Лесли ничего не оставалось, как отправиться домой.

Но перед этим я должна была поклясться, что буду в точности придерживаться нашего Генерального плана.

– Жизнью поклянись! – требовала она, и я согласилась. Но, в отличие от бабушки Мэдди, от национального гимна я предпочла воздержаться.

Наконец-то в моей комнате воцарилась тишина. Через пару часов ко мне заглянула мама, а после этого тихо стало во всём нашем огромном доме.

Я боролась с желанием испробовать хронограф этой же ночью. Для Лукаса не будет никакой разницы, прыгну я в назначенный нами 1956 год сегодня или уже завтра, а, может, и вообще через четыре недели. А вот для меня так, ради смены обстановки, ночь, проведённая в тишине и спокойствии, может сотворить настоящее чудо.

Но с другой стороны, завтра я должна была отправиться на этот бал и снова предстать перед графом Сен-Жерменом, а я всё ещё не имела ни малейшего понятия о его замыслах.

Обернув хронограф в свой банный халат, я осторожно прокралась с ним на первый этаж.

– Зачем ты таскаешь эту штуку по всему дому? – спросил Химериус. – Прыгни себе из собственной комнаты и дело с концом.

– Да, но мы ведь не знаем, кто спал в этой комнате в 1956 году. И тогда мне придётся ещё пробираться через весь дом и бояться, что меня снова примут за грабительницу.. Нет, я прыгну прямо в потайном переходе, тогда меня точно никто не заметит. Лукас будет ждать меня перед портретом пра-пра-пра-прадедушки Хью.

– Каждый раз количество пра-пра-приставок меняется, – заметил Химериус. – На вашем месте я просто называл бы его «наш жирный предок».

Я постаралась не заметить его последних слов и сосредоточилась на том, чтобы тихо перескочить через скрипучие ступеньки. Через несколько минут я абсолютно бесшумно открыла ход за картиной. Вечером мистер Бернхард смазал старый механизм машинным маслом. Кроме того, он сделал засов на двери, ведущей в ванную и на лестницу. Сначала я сомневалась, нужно ли их запирать. Ведь если мне придётся вернуться за пределами тайного хода, я сама для себя отрежу путь обратно к хронографу.

– Ну, пожелай мне ни пуха, ни пера, чтобы всё сработало, как надо, – сказала я Химериусу, опустившись, наконец, на колени, просунув указательный палец в отверстие под рубином и крепко вдавив его в иглу (кстати говоря, к боли привыкнуть невозможно, каждый раз я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание, так мне было больно).

– Перьями я вполне доволен, а вот пуха и у меня нет, чего и тебе не желаю, – сказал Химериус, затем он пропал, а вместе с ним и хронограф.

Я глубоко вздохнула, но затхлый воздух в маленьком проходе не очень-то помогал бороться с головокружением. Немного пошатываясь, я выпрямилась, покрепче стиснула в руке фонарик Ника и отворила дверь на лестницу. Когда я отодвинула картину, дверь выла и поскрипывала как в классическом фильме ужасов.

– Вот и ты, наконец, – прошептал Лукас, который ждал меня с другой стороны картины, тоже вооружившись карманным фонариком. – Я уже на миг подумал, было, что это какое-нибудь привидение, ровно в полночь…

– В пижаме с кроликом Питером?

– Я тут немного выпил… после того раза… но я так рад, что оказался прав, что в сундуке именно то, о чём мы думали.

– Да. И, к счастью, хронограф до сих пор работает. У меня ровно час, как мы и договаривались.

– Тогда пошли скорей отсюда, пока он снова не раскричался и не перебудил весь дом.

– Кто? – встревожено зашептала я.

– Ну, маленький Гарри! У него там зубы режутся или ещё что-то вроде того. Но орёт он почище любой сирены.

– Дядя Гарри?

– Ариста говорит, надо давать ему покричать в воспитательных целях, иначе он вырастет тюфяком. Но это не способна выдержать ни одна живая душа. Иногда я пробираюсь к нему тайком. Одним тюфяком больше, одним меньше, какая, в сущности, разница. Когда я начинаю напевать ему о лисице, которая украла утёнка, он замолкает.

– Бедный дядя Гарри. Я бы сказала, классический случай подавления в раннем детстве, – не удивительно, что сегодня он так обожает охоту, может пристрелить любую дикую зверюшку: утку, оленя, кабана, но с особенным наслаждением охотится на лис. Дядя Гарри возглавляет общество по возобновлению массовой охоты на лис в Глосестершире. – Может, выберешь какую-нибудь другую песню? И купи ему плюшевого лисёнка.

Мы незамеченными пробрались в библиотеку. Лукас закрыл за нами дверь, повернул в замке ключ и облегчённо вздохнул:

– Так, этот этап позади.

В комнате до моего времени почти ничего не изменилось, только два кресла у камина были обтянуты другой тканью – шотландская клетка в зелёных и голубых тонах, а в моём времени на креслах красовались кремового цвета розы, сами кресла, сколько я себя помню, были сочно-зелёными. На столике между ними стоял чайник с печуркой, две чашки и… я закрыла глаза и открыла их снова – нет, моё зрение меня не подвело! Там была тарелка с бутербродами! Никакого тебе сухого печенья или приторных пирожных! Настоящие питательные бутерброды! Не понимаю, как он догадался. Лукас плюхнулся в кресло и указал мне на место напротив него.

– Если ты проголодалась, прошу… – сказал он, но я в это время уже схватила первый бутерброд и вонзилась в него зубами.

– Ты спасаешь мне жизнь! – воскликнула я с набитым ртом. Но тут же кое о чём вспомнила. – Но это, случайно, не вяленая колбаса?

– Нет. Огурец и сосиски, – сказал Лукас. – У тебя усталый вид!

– У тебя тоже.

– Я всё ещё не могу успокоиться после событий вчерашнего вечера. Перед тем, как встретить тебя, я, как уже говорил, позволил себе пропустить бокал виски. Или два бокальчика. При этом я уяснил для себя две вещи… да, бери и эти бутерброды тоже, не стесняйся. И пережёвывай как следует. А то я уже начинаю бояться, когда ты так заглатываешь, не прожевав.

– Продолжай, – сказала я. О боже! От еды становилось так хорошо!

Мне казалось, никогда раньше я не ела таких восхитительных бутербродов.

– Какие такие две вещи ты для себя уяснил?

– Итак, вещь первая: хотя мне очень приятно с тобой видеться, наши встречи должны состояться в более отдалённом будущем, лишь так мы сможем продвинуться в наших поисках. Как можно ближе к году твоего рождения.

До того момента я, наверное, пойму, что собираются сделать Люси и Пол, и каковы их мотивы. И уж наверняка, я буду знать больше, чем сегодня. Это значит, в следующий раз мы встретимся с тобой в 1993 году. Тогда я смогу помочь тебе в том, что касается предстоящего бала.

Да, его слова звучали очень логично.

– И вещь вторая: всё это станет возможным лишь в том случае, если мне удастся пробраться как можно дальше в Ложу хранителей, во Внутренний круг.

Я энергично закивала. Говорить я не могла, потому что рот мой был занят.

– Пока что всё идёт по плану, – взгляд Лукаса упал на фамильный герб Монтроузов, висевший над камином. Меч, увитый розами, а под ним надпись «НІС RHODOS, НІС SALTA», что значило «Покажи, что можешь на самом деле». – Пусть даже с самого начала моё положение в Ложе было довольно высоким – ведь представители рода Монтроузов были одними из основателей этого союза, к тому же, я женат на возможной носительнице гена по линии Жадеита! Честно говоря, мне не хотелось напрягаться и вникать во все перипетии слишком уж глубоко, но теперь я просто обязан действовать, теперь понятно, как мне нужно поступить. Ради тебя, Люси и Пола я могу даже подобраться к самому Кеннету де Виллеру, моему начальнику. Не знаю, получится ли осуществить такой план, но…

– Конечно, получится! Ты даже станешь Магистром Ложи, – сказала я и стряхнула крошки со своей пижамы. Я еле удержалась от довольной отрыжки. Как же замечательно наконец наесться как следует.

– Дай-ка подумать, в 1993 году ты будешь…