Текст книги "Романтическая комедия"

Впереди ждали изнурительные и прекрасные дни кропотливого труда, и я, обсуждая с Бобом О’Лири актеров для своих скетчей, уже в тысячный раз подумала: мне, без сомнения, досталась лучшая работа в мире.

Четверг, 1:08

– Привет, Салли! – услышала я по дороге к лифту, когда шла домой.

Из офиса выглянул Эллиот, наш главный сценарист, женатый на певице Николе, выпустившей несколько платиновых альбомов.

Я остановилась.

– Неплохой списочек! – Это он про мои скетчи, прошедшие отбор.

– Придержу благодарности до премьеры, если ты на это намекаешь, – ответила я. Дело в том, что Эллиот участвовал в первом этапе отбора. Правда, неизвестно еще, «за» мои сценарии он голосовал или «против»?

– Хоть один попадет в эфир, не волнуйся.

Не особо утешительно.

– Я только собирался сказать… Не хочу задевать больную тему, но надеюсь… – Эллиот умолк. Да уж, пусть он и стал со временем лощеной знаменитостью, вершителем судеб и супругом поп-звезды, неуклюжести его сценариям по-прежнему не занимать.

– Надеешься?..

– Что ты перестанешь цепляться за прошлое.

Будь у меня актерский талант, спросила бы: «Ты о чем?» Однако я прекрасно поняла намек, пусть и ошибочный.

Эллиот попал на «НС» годом раньше меня и завоевал бешеную популярность благодаря первому же своему скетчу. Когда я пришла на передачу, он уже стал кем-то вроде ветерана сцены. А вот мой первый год прошел отнюдь не гладко: я рот раскрыть боялась, за весь сезон лишь два моих скетча попали в список, и я тревожилась: вдруг попросят на выход? В августе, через неделю после продления контракта и за несколько месяцев до начала нового сезона, я наткнулась на Эллиота в книжном, у полки с переводными романами. Мы сходили выпить кофе, и я неожиданно разоткровенничалась. Призналась ему во всех тревогах – у меня ведь совсем не было опыта ни в стендапе, ни в импровизации, да и в Гарварде я не училась, – а Эллиот спокойно объяснил: ничего страшного в этом нет, каждый порой сомневается в своих силах, даже умелые стендаперы, импровизаторы и выпускники Гарварда, а его опыт – скорее исключение. На «НС» любят природный талант, вот и все. Найджел предпочитает нанимать тех, кто прежде на телевидении не работал, чтобы «воспитать» под свою передачу. Эллиот обратил внимание, что я не всегда предлагаю скетчи на совещании – любопытно, почему? Я их пишу и не сдаю или не пишу вовсе? Я призналась: первое. Тогда он посоветовал никогда не отвергать собственные идеи раньше времени и другим не позволять. И вообще, надо каждую неделю выдвигать минимум два сценария, пусть и не самых лучших. На судьбу скетча влияет очень многое – ведущий, обстановка в стране, настроение Найджела, – и потом, сценарий можно заметно усовершенствовать, есть же правки. А еще мне следует общаться с актерами-новичками, такими же неопытными энтузиастами, объединить с ними усилия и вместе взбираться по служебной лестнице. Может, наш звездный час пока не пробил, однако пробьет обязательно. Попытка не пытка.

Он не говорил этого напрямую и, наверное, не вкладывал такого подтекста сознательно, но смысл его речи сводился к следующему уроку: веди себя, как мужчина. И, надо сказать, совет мне пригодился.

Эллиот тогда и не помышлял о месте главного сценариста, просто работал в нашей команде из двенадцати человек, и мы сдружились. Вместе мы не писали, зато редактировали друг друга, набрасывали идеи, дорабатывали черновые сценарии, и сходство наших интересов, к сожалению, я приняла за влюбленность. Я ни с кем не встречалась со времен развода – официально он состоялся через несколько месяцев после моего прихода на «НС». С Эллиотом, в отличие от бывшего мужа, меня объединяло умение быстро печатать, некоторая общность взглядов и один на двоих безумный распорядок дня. Через семь месяцев тайных воздыханий я, слегка подвыпив, призналась Эллиоту в чувствах на вечеринке после премьеры. Он дал мне от ворот поворот, я поплакалась сценаристке Эмили, пока она ела креветки с кунжутом и зеленым луком, и на том близкая дружба с Эллиотом оборвалась, хотя мы частенько пересекались на совещаниях и на съемочной площадке.

Я по нему давно не вздыхаю и не таю обиды, что бы он там ни думал. Его отказ меня унизил и глубоко ранил – и в то же время, как я вскоре поняла, избавил от иллюзий и поставил точку. Я решила не рисковать спокойной работой на «НС» ради влюбленности в коллегу, и это решение открыло мне глаза на мои сценарии: прежде я, пусть и подсознательно, искала мужского одобрения, причем романтического, и писала более скромно, более сдержанно, боялась показаться злой или вульгарной. Эдакий словесный эквивалент костюма зомби на Хеллоуин – образ противный, поэтому девушки пытаются его сделать сексуальным. С третьего сезона я смирилась со своей злостью и вульгарностью. Если и быть зомби, то противным.

Начала писать на якобы «женские» темы: легинсы, которые обтягивают то, что не надо; неравная оплата труда, синдром поликистозных яичников, Джейн Остен, герлскаутское печенье, маммография, утягивающее белье, «Грязные танцы» и необходимость женщин-политиков «располагать к себе»[6]6
  Двойной стандарт в мире политики, широко обсуждаемый в США. Чтобы баллотироваться в президенты, женщина должна быть напористой, деловой и открыто демонстрировать профессиональные качества, но в то же время это делает ее «жадной до власти» и «командиршей».


[Закрыть]. К октябрю я написала свой первый скетч, завоевавший популярность, – «Нэнси Дрю и загадочное исчезновение права на аборт», где Генриетта сыграла детектива-любителя. В декабре написала второй, «Моя девчонка не пукает» – ролик, где компания друзей обсуждает на мальчишнике, как от их девушек всегда хорошо пахнет и на теле у них ни одного лишнего волоска, – а дальше начинаются кадры, где их возлюбленные, кряхтя и обливаясь по́том, поднимают по лестнице диван, корчатся на унитазе от страшенного поноса и дают указания мастеру восковой эпиляции, убирающему волосы у них в заднице. Я не пыталась показывать отвратительное просто ради отвратительного, но и скрывать отвратительное тоже не пыталась.

Через несколько лет после того, как Эллиот отверг мои чувства, он снова завел точно такую же дружбу с другой новенькой сценаристкой, только на сей раз, похоже, дошло до постели. А в тот год, когда Эллиота сделали главным сценаристом, певицей к нам пригласили Николу Дорнан; они стали встречаться, а через год поженились. Думаю, такое развитие событий только подкрепило уверенность Эллиота: он правильно сделал, что не стал встречаться со мной, – всегда стоит метить повыше. На свадьбу он позвал немало коллег по «НС», но меня в список не внес.

К чему я все это рассказываю? Стоя в коридоре у офиса Эллиота под фотографией легендарного выпускника первого сезона «НС», одетого в костюм пасхального кролика (у нас в холле много таких снимков), я на самом деле прекрасно понимала намек: Эллиот надеялся, что я когда-нибудь смогу его забыть.

– Эллиот, говорю от чистого сердца: «Правило Дэнни Хорста» не о тебе, – убеждала я, стараясь не оправдываться. – Я не мщу тебе за то, что ты женился на Николе.

Во взгляде Эллиота читались сочувствие и недоверие.

– Салли, у тебя есть свои плюсы. Не ставь на себе крест.

Отвращение к Эллиоту чуть не перечеркнуло благодарность за мудрый совет по работе, который он когда-то мне дал. К слову, в чем-то схожий с нынешним… Я пыталась придумать вежливую и в то же время достойную отповедь («Да пошел ты» – не самый умный и изящный вариант), когда он добавил:

– Попробуй уговорить Аннабель сыграть в скетче.

В голове промелькнуло сразу несколько мыслей: во-первых, Эллиот прав; во-вторых, прежде он счел бы приглашение знаменитости банальным ходом, но теперь, став главным сценаристом, хотел продлить популярность скетча в интернете и получить одобрение Найджела; а в-третьих, я уважала его за профессиональное общение, пусть в личном он и относился ко мне свысока.

– Неплохая идея, – согласилась я.

Четверг, 1:51

Я устроилась в кровати спиной к изголовью, подперев спину двумя подушками, и нажала на значок музыкального приложения. Стоило только напечатать в поисковой строке «Но», как автозаполнение тут же предложило: «Ноа Брюстер». Первой песней в списке оказалась «Июльская страсть» – ее проигрывали четыреста семьдесят пять миллионов раз! Цифра не внушила мне любви к песне, однако как человек, радующийся миллиону просмотров на «ютюбе», я невольно восхитилась. Потом взялась еще за несколько известных песен Ноа, названия которых прежде не слышала: «Измученный жаждой» и «Солнце Топанги». Затем напечатала «Ноа Брюстер редкие песни». Нашелся плей-лист из тридцати девяти песен на два с половиной часа, собранный подписчиком с ником «ФанатБрюстиБарселона». У плей-листа не было ни одного «лайка», а на пользователя подписались всего восемь человек. Я включила плей-лист, положила телефон на прикроватную тумбочку и закрыла глаза под песню «Сожаления», написанную от первого лица, – историю человека, полного надежд и радости в начале отношений. Увы, сердце героя разбили, но горевал он не из-за женщины, а из-за обманутых романтических ожиданий. И текст, и мелодия не отличались сложностью, и пусть я мало понимала в технических тонкостях – гитарной партии, других инструментах и бэк-вокале, – песня приятно ласкала слух и в то же время пробуждала необычайную грусть.

Неужели Ноа Брюстер часто грустит? С такими-то волосами и белоснежными зубами? Я проверила, в каком году вышла песня (две тысячи тринадцатом), и набрала: «С кем Ноа Брюстер встречался в 2013-м?» Точного ответа не получила, зато интернет предложил гору статей на эту тему, серию снимков под названием «Все знаменитые спутницы Ноа Брюстера» и эссе, озаглавленное «Откровения о Ноа Брюстере» – воспоминания одной фанатки о ночи, проведенной в его номере после концерта в Сакраменто в две тысячи девятом. Текст сопровождало фото хорошенькой женщины с пышными кудрями, в легинсах и куртке на замке; она работала диетологом (по крайней мере, в две тысячи девятом) и пошла на концерт Брюстера с подругой. По ее словам, Ноа – внимательный любовник, ей пришлось по душе его тату на спине с кельтским символом, потому что на втором курсе она ездила в Ирландию по обмену, а ее попытки снова выйти на Ноа не увенчались успехом, несмотря на «духовную связь» между ними. Потом я ознакомилась с интервью, которое он дал «Роллинг стоун» в две тысячи шестнадцатом. Там я увидела несколько уже известных фактов (то ли в его биографии на «НС» прочла, то ли невольно впитала с другими знаниями о поп-культуре): он учился в престижной частной школе для мальчиков в Вашингтоне, его отец работал юристом, а мать – в сфере образования, и обоих тревожило решение сына не получать высшее; став знаменитостью в двадцать с небольшим, он злоупотреблял алкоголем и наркотиками, и это привело к трагедии – однажды в Майами они с группой забрались на разводной мост, а барабанщик не удержался и разбился, после чего Ноа бросил вредные привычки и пожертвовал миллион девушке погибшего барабанщика, чтобы отложила на колледж их ребенку. С две тысячи десятого по две тысячи двенадцатый он встречался с моделью Марибель Джонсон: она была на десять лет младше его, родом из Висконсина и снялась для выпуска «Спортс иллюстрейтед», посвященного купальникам. На момент интервью он встречался с Луизианой Уильямс, ювелирным дизайнером для знаменитостей, хотя трудно сказать, пригодилась ли ей эта профессия, ведь Уильямс была еще и наследницей крупной фирмы по борьбе с вредителями (надо же такое…). Он серьезно интересовался архитектурой и был знаком с ведущими архитекторами, которых «глубоко впечатлили» его познания; он вносил пожертвования в несколько благотворительных организаций, включая реабилитационный центр для людей из музыкальной индустрии, неспособных оплатить лечение из своего кармана. Видимо, рекламный агент у него отличный. Возможно, и не один. В жизни Ноа и правда показал себя приятным человеком – но ведущие архитекторы, приходящие в восторг от встречи с дилетантом?.. Смешно!

К тому времени звучала шестая песня из плей-листа ФанатеБрюстиБарселона, «Бишоп-гарден». В ней говорилось о школьнике – видимо, самом Ноа, – чьи одноклассники развлекались с девочками из соседней школы в огороженном стеной саду меж двух дворов, а герой песни в этом ритуале никогда не участвовал, хотя и хотел. Что ж, если текст автобиографичен, то диетолог из Сакраменто и многочисленные модели давно исправили это упущение. Песня вновь оказалась меланхоличной и выразительной и напомнила мне о парнях, с которыми не удалось переспать в старшей школе, – в общем, получилось совсем не приторно. Скорее, в духе фолка и попа, прямо как мне нравится. Вот проделай я эту маленькую домашнюю работу днем ранее, с ходу бы ответила на вопрос о трех любимых песнях. Хотя воспоминание о Ноа, сидящем сбоку от меня, и о редактуре скетча уже походило на сон, как и жизнь на «НС» вообще: безумный и яркий ночью, зыбкий поутру.

Не помню, во сколько задремала, но проснулась два часа спустя; свет еще горел, а плей-лист все играл. Я выключила оба и опять легла спать. А когда в девять утра прозвучал будильник (на одиннадцать у меня стояла репетиция «Правила Дэнни Хорста»), я первым же делом схватила телефон.

Четверг, 13:06

Я заглянула в гримерную, одобрила фиолетовые накладные ресницы для Генриетты в «Трещотке» и заодно облегающее фиолетовое платье, над которым еще работали в костюмерной. Сама Генриетта куда-то ушла, и ресницы мне показывала Франческа Мартин, заправляющая отделом грима. Пока я утверждала ресницы, актер по имени Оливер, которому досталась роль Джеймса Коми, явился примерять накладной нос из силикона.

Я шла к лифту – собиралась делать правки с другими сценаристами, – как вдруг Генриетта прислала нам с Вив сообщение:

Парочке Дэннабель конец?

Чего-чего? – ответила я.

Вот блин, – написала Вив и отправила эмодзи с разбитым сердечком.

Генриетта отправила скриншот поста в «Инстаграме»[7]7
  Instagram – проект Meta Platforms Inc., деятельность которой запрещена в России.


[Закрыть], который Аннабель опубликовала час назад: черно-белое фото голого женского тела по пояс; рука с длинным аккуратным маникюром прикрывает соски, при этом выгодно приподнимая грудь, а поперек фото идет надпись курсивом: «Не держись за прошлое, будь сильным. Отпусти». Герман Гессе».

Только я нажала кнопку вызова лифта, как пришло сообщение от Генриетты:

Герман Гессе?!

Может, она увлекается немецкими писателями 20 в.? – предположила я.

Хотя вряд ли он это сказал

Звучит как: «Следуй мечте». Джордж Вашингтон»

Ты из-за цитаты подумала, что они расстались?

Вив:

«Мы способны на трудные дела». Чингисхан»

Генриетта:

Погугли «Дэннабель расставание»

В интернете так считают

Потомушт она без кольца

Я и так на час опоздала из-за репетиций «Правила Дэнни Хорста» и решила еще задержаться – какая уж теперь разница? К столу, за которым Дэнни сидел во время съемок «Новостного отдела», относились без особых церемоний и держали его в холле у лифта; я взгромоздилась на стол и начала расследование. Интернет бурлил. «Фанаты гадают о причинах загадочного поста: Дэнни и Аннабель расстаются?» – гласил один заголовок; остальные были в том же духе. Наверное, я стерва, если в первую очередь меня заботила судьба моего скетча, а уж потом – Дэнни? На репетиции он вроде бы нормально выглядел…

Пока я пробегала глазами откровенно помоечный сайт со сплетнями, за спиной вдруг появилась Вив.

– Трудишься как пчелка? – Она шепотом добавила: – Доктор Тео ответил.

– Хорошие новости?

– Сама и скажи.

Вив протянула мне телефон с открытым письмом. Я принялась читать под звуки гитары из усилителя.

Дорогая Вив!

Благодарю за приглашение! Я много лет смотрю «НС» и узнал вас, но на приеме старался сосредоточиться на вашем глазе:) Приглашение можно принять, только если пациент перейдет под наблюдение другого специалиста (например, врача в нашей же клинике). Учитывая, что вы обычно наблюдались у доктора Трамбулла, смена врача вряд ли принесет вам много хлопот. Тем не менее я обязан напомнить, что если пойду на выступление, то уже не смогу вас лечить.

Большое спасибо,

Тео.

– И что тут плохого? – спросила я. – Он просто ответственный.

– Холодное какое-то письмо. «Большое спасибо» – это почти как «С наилучшими пожеланиями…».

– Ему нельзя в тебя влюбляться, пока ты его пациентка. Скажи, что вернешься к доктору Трамбуллу, и воркуйте себе на здоровье.

– Вив, извини, – обратился к ней Трей, помощник режиссера в наушниках. – Эвелин тебя зовет в костюмерную на примерку для «Правила Дэнни Хорста».

– Благодаря твоему скетчу я поражу доктора Большое Спасибо не внешним видом, а талантом? – поинтересовалась Вив у меня и направилась в костюмерную.

– Нормальное письмо! – крикнула я вслед.

Из студии звукозаписи раздался чей-то голос – скорее всего, помощника группы, который с аппаратурой разбирается.

– Раз-раз-раз, проверка звука!

Значит, гитару настраивали для репетиции Ноа Брюстера. По четвергам приглашенные музыканты (естественно, среди них немногие вдобавок выступали ведущими) ходили на репетиции. Эти бесплатные квазиконцерты – очередной плюс работы на «НС», и чем серьезнее намечалось шоу, тем больше народу «случайно» то и дело заглядывало в студию, включая сотрудников совсем других передач нашей телесети. Я и сама не раз останавливалась послушать малознакомого исполнителя, а сорок минут спустя уходила уже поклонницей.

Я развернулась и вошла в павильон, к главной сцене, известной как «финишная прямая». На полу перед «финишной прямой» в беспорядке стояли стулья и несколько камер (включая легендарный операторский кран, с которого в каждом эпизоде снимают появление ведущего) да кое-какие декорации. Вокруг бродили члены съемочной группы, а за Ноа внимательно наблюдали человек двадцать, считая Отэм, двух ее ассистенток и актрису по имени Линетт. Я села чуть поодаль от сцены. Ноа с гитарой на ремне и одетый примерно так же, как вчера – в серую футболку, темные джинсы и черные замшевые кроссовки, – разговаривал с барабанщиком и звукорежиссерами. По одну руку от него стоял бас-гитарист, по другую – ритм-гитарист, а ближе к задней части сцены – клавишник и два бэк-вокалиста.

– Ладно, давайте «Противоречивую».

Он запел:

 
Ты пишешь среди ночи,
Будто не было тех лет…
 

Никогда не слышала – наверное, с предстоящего альбома. И бодрая, и тоскливая.

 
– И в этом вся ты,
Только поздно, пойми…
 

Ноа пел, прикрыв глаза и встряхивая светлыми волосами, в каком-то не сказать что танце, а ритмичном подпрыгивании.

Мне стало за него неловко. Хотя почему? Какая глупость! Он проделывал это движение тысячи раз перед толпами слушателей, так чего мне стыдиться?

Ноа открыл глаза и перебирал аккорды, время от времени поглядывая на гитару и чуть отходя от микрофона. Иногда Ноа смотрел в студию, и мы неизбежно столкнулись взглядами, ведь я сидела близко. И вновь меня словно током ударило, как тогда на читке. С каких это пор Ноа Брюстер меня так волнует?

Пока он пел, мы то и дело переглядывались, а потом и вовсе не отрывали друг от друга глаз. Он так дразнился? Доказывал свой талант, упрекал меня за плохое знание его песен? Или вроде как пел мне серенаду?

Что это все значило? Возможно, ровным счетом ничего, как частенько бывает. И все же пронзивший меня ток не пошел на спад, а скорее усилился в ответ на песню Ноа и вибрацией отозвался в теле.

Песня длилась минуты три с половиной и закончилась звуками нескольких гитар, слившихся в унисон; участники группы сгрудились вокруг Ноа, и от их музыки я одновременно и застыла, и словно бы ожила душой. Очнулась, только когда послышались аплодисменты, пусть и не бурные (слушателей было немного).

Ноа широко улыбнулся. Скорее всего, на мне так сказалось присутствие красивых людей. Думала, уже выработала иммунитет, но, видимо, прицепилась-таки инфекция.

– Всем спасибо. Следующая называется «Ноль «входящих».

В кармане завибрировал телефон: пришло три сообщения от руководящего сценариста Кирка, заместителя Эллиота.

Салли, зайди, пожалуйста, к сценаристам

Обсудить сиропщика

Ты где?

Я уходила с репетиции Ноа и с облегчением, и с досадой. Не хотелось, чтобы следующую песню он пел мне. И в то же время не хотелось, чтобы он перестал мне петь.

Четверг, 13:40

На внесение правок собрались все сценаристы, не занятые в репетициях, и несколько продюсеров. Мы встретились у большого стола в офисе сценаристов, и каждый принес свежеотточенные карандаши и распечатки скетчей. Хотя зрители сильнее всего любили «Новостной отдел» и монолог ведущего, их, как ни странно, писали в последнюю очередь. Монолог в основном доставался Эллиоту, а «Новостной отдел» – Дэнни, Хэнку и Рою.

Когда я вошла, все работали над «Монахиней и святым отцом», потом взялись за «Сиропщика». В него не вносили особых изменений, хотя мы ожесточенно спорили, какие вкусы забавнее – «маракуйя» или «ситро», а потом перешли к «Правилу Дэнни Хорста».

Как и на читке, на внесении правок мы тоже произносили реплики вслух; сценаристы, метящие в актеры, читали с выражением, ну а я – как придется; Эллиот назначил мне строчки Вив. Начинался скетч с диалога пары на свидании; роли достались Вив и Грегору – бесспорно, самому красивому среди наших актеров. Это он нечаянно запустил ей в глаз прихваткой. Они заканчивали ужин в итальянском ресторане и благодарили друг друга за хороший вечер, и тут к их столу подошел коп, сыгранный Джошем Бикменом (еще одним сотрудником «НС», женатым на звезде, в его случае – актрисе Имоджен, получившей «Оскара»).

– Вы оба арестованы за нарушение правила Дэнни Хорста. Мужчине позволительно встречаться с женщиной намного красивее его, а женщине запрещено встречаться с мужчиной красивее ее.

Вив и Грегор пытались что-то возразить, но Джош заковал их в наручники, а среди посетителей ресторана кто возмутился, кто подбадривал его. Когда Грегор попытался сбежать, Джош объявил в рацию:

– Код восьмой.

Появился Дэнни, тоже в полицейской форме.

– Я из подкрепления. Ого, да тут не мелкий проступок, уголовкой пахнет! – воскликнул он, оглядев парочку.

Когда мы закончили, Эллиот заговорил первым:

– Чем больше Джош объясняет правило, тем меньше в нем смысла.

– Да, Эллиот, тебе-то откуда знать, в чем суть правила… – подколол Бенджи. Приятно, что это не пришлось говорить мне.

– Да-да, я середнячок, женатый на Николе, намек понят. Только логика немного страдает. Разве не похвально, когда успешный мужчина встречается с еще более успешной женщиной? Он мог бы жить так, чтобы все перед ним пресмыкались, а с такой спутницей всегда играет вторую скрипку.

– Вам всем к психологу надо, – заметил Тони. На четверговых собраниях без этой фразы не обходилось.

– Нет, серьезно, – настаивал Эллиот. – Когда роскошная красавица встречается с мерзким богатым стариком, все понимают: это по расчету. По логике вещей, если красавица встречается с обычным парнем, то отношения как раз не по расчету.

– Так скетч ведь про влиятельных красавиц в паре с «обычными парнями», как ты говоришь. Речь ведь не об инженю каких-то.

Эллиот покачал головой.

– Слишком много тонкостей и объяснений, так мы только привлекаем внимание к непоследовательности правила.

– Можно и подсократить диалог с Джошем. Уберем вторую и пятую строчки, я не против, – предложила я.

Не потому, что соглашалась с Эллиотом – просто понимала: за закрытыми дверями он вполне может убедить Найджела убрать скетч.

– Когда Аннабель говорит Дэнни: «Ну же, милый», ее играет сама Аннабель? – спросил сценарист по имени Алан. – Если да, надо добавить ей реплик.

Резонно. Только я еще не спрашивала Аннабель, хочет ли она появиться в скетче, и написала для нее всего одну строчку, на всякий случай.

– Надеюсь, да. – Я снова задумалась: неужели слухи про расставание правдивы? Я так и не видела Дэнни с утренней репетиции. – Посмотрим еще.

– Допустим, играть будет она, – сказал Бенджи. – Может, пусть тогда покритикует правило?

– Только не нарушая логику, – добавила Лианна.

– Погодите! – воскликнул Патрик. – А если какая-нибудь известная феминистка вроде Глории Стайнем зайдет в ресторан и отругает Вив за то, что она злится? Пусть ее сыграет Аннабель. Глория скажет: «Да, нелепо, конечно, когда тип вроде Дэнни женится на ком-то вроде Аннабель, но нас должна не такая фигня волновать, а неравные зарплаты и репродуктивные права!»

– Поняла. Аннабель будет духом Сьюзан Энтони.

– В белом платье суфражистки, в поясе с лозунгом, с седым пучком, – подхватил Патрик. – И в маленьких круглых очочках.

Патрик лет на пять младше меня – худой бородатый выпускник Гарварда. Однажды он мне признался: перед собеседованием с Найджелом так боялся, что всерьез подумывал купить памперсы для взрослых. В ту минуту я его прямо полюбила.

– А Сьюзан Энтони разве не «отменили» за то, что была расистской стервозиной? – заметил сценарист по имени Флетчер.

– Можем это обыграть, – предложила я. – Пусть кто-нибудь скажет: «Ты-то помолчи, Сьюзан! Тебя закэнселлили».

– «А не ты ли говорила…» – подхватил Тони.

– Если Аннабель у нас Сьюзан Энтони, то Джош или Дэнни должны за ней приударить в конце, – заметил Эллиот. – «Йоу, Сьюзан, ты – икона феминизма, я зашибаю по шестьдесят штук баксов в год, и до пенсии мне всего двенадцать лет, так, может, замутим?» – изобразил он нью-йоркское произношение.

Я невольно рассмеялась. Эллиот мне, честно, не нравился в романтическом смысле, но, если подумать, было в нем что-то навевающее грусть. Меня сбивали с толку сходства и различия в нашем мировоззрении, а еще разные выводы, которые мы делали из одного и того же. Он не хотел встречаться с человеком со схожим чувством юмора, а я о таких отношениях мечтала. А может, он просто считал меня некрасивой. Так или иначе, его отказ натолкнул меня на сомнения: а правильно ли я понимаю мир и отношения между двумя людьми? Мои взгляды пошатнулись так сильно, что я вообще поставила на любовной жизни крест.

Похоже, Эллиот закончил с правкой «Дэнни Хорста».

– Салли, отредактируй, пожалуйста, нужные места и отправь Шейле, Кирку и мне. А потом возьмемся за «Три тенора».

Четверг, 18:18

Пока шел перерыв, я вернулась к себе в офис вносить правки в скетч и застала Дэнни за видеозвонком с Аннабель – судя по всему, вполне обычным. Дэнни, как всегда, развалился на диване, держа телефон перед собой.

– Привет, Смеюшка, – кивнул он мне. Затем повернулся обратно к экрану. – Нет, Белли, вряд ли их должно быть столько же.

– Давай спросим Салли. Разверни экран.

Дэнни направил камеру в мою сторону. Аннабель, собрав рыжие волосы в хвост, сидела на полу гардеробной в белой велюровой толстовке, а за спиной у нее аккуратными рядами стояли яркие туфли на шпильках.

– Подружек невесты ведь должно быть столько же, сколько друзей жениха? – нахмурившись, спросила Аннабель. – Или, скажем, второй невесты, чтобы не прослыть гомофобами… В общем, для равного числа, да?

Я покосилась на Дэнни, пока Аннабель его не видела. Он ответил вполне серьезным взглядом.

– Ну, это скорее обычай, чем правило. Молодожены могут поступать, как хотят, – пожала плечами я.

– Если рядом с Дэнни будут только Хэнк, Рой и Тони, а со мной девять подружек плюс, наверное, Фаррен… – И откуда мне было знать, кто такая Фаррен? Или Даррен? Или Фарра?.. – Неравное число получится!

– Пусть несколько подружек встанут рядом с Дэнни.

Дэнни быстренько развернул к себе телефон, не успела Аннабель ответить.

– Ума палата, Смеюшка. Белли, мне пора в костюмерную. Приедешь через часик?

– Мне в полседьмого придут брови оформлять, а потом я свободна.

– Ладно. Люблю тебя, луна моя.

– Люблю тебя, солнышко мое.

– Как по мне, лучше вам пожениться тайно, – заметила я, когда Дэнни повесил трубку.

– Ну, это не в духе Белли. – Он встал с дивана и потянулся, открыв свой бледный волосатый живот.

– Думаешь, она захочет в мой скетч о правиле?

– Сама и спроси. – Он взял телефон.

Я сообразила, что он задумал, только когда послышались гудки и Аннабель сказала:

– Да?

– У Салли к тебе вопрос. – Дэнни опять развернул экран ко мне.

Я предпочитала звонкам имейлы и сообщения, и даже когда звонила близким, все равно загодя продумывала разговор. Учитывая деликатность просьбы, переменчивый характер Аннабель и ее высокий статус, я бы даже заранее набросала несколько пунктов на бумаге – в конце концов, я ведь пишу диалоги за деньги.

– Привет еще раз. Извини, что беспокою, – выпалила я, застигнутая врасплох. – Я работаю над скетчем про то, как на «НС» несколько раз сложились пары из больших знаменитостей вроде тебя и нашими актерами или сценаристами, вот и подумала…

– Не подслащай пилюлю, – перебил Дэнни, явно забавляясь. – Скетч про то, как роскошные красотки встречаются со всякими недостойными их типами. Ну ты и трусиха, Смеюшка!

– Не то чтобы недостойными. Просто… В плане карьеры наблюдается некоторое несоответствие…

– «В плане карьеры наблюдается некоторое несоответствие», – передразнил Дэнни чопорным тоном. Потом влез в кадр вместе со мной, высунул язык и поводил в разные стороны, то ли дразня, то ли соблазняя. – Салли хочет тебя позвать в скетч про то, какой я мерзкий, а ты – сногсшибательная.

– Солнце, ты вовсе не мерзкий!

– Скетч не про то, – вмешалась я. – Ты знаешь Эллиота и Николу? Или Имоджен и Джоша? Скетч вроде как, м-м… отдает должное подобным парам. Знаю, ты очень занята, но с тобой получилось бы смешнее, да и зрителям понравилось бы.

– Милый, разверни телефон. – Дэнни послушался. – Милый, мне соглашаться?

– Как хочешь.

– Придется носить всякие накладные штуки? У меня из-за клея, на который цепляли нос сурка, две недели была сыпь на носу.

– Не придется. Просто покажи миру, как роскошна Аннабель!

Дэнни развернул телефон ко мне и покачал головой, удивленный моим подхалимством.

– Можно, я подумаю? – спросила Аннабель. – Еще надо поговорить с Вероникой.

Ни о Фаррен, ни о Веронике я ничего не знала – наверное, менеджер или агент?..

– Конечно. Мы свяжем твою команду с командой Отэм Диканио, если у тебя появятся какие-то особые требования. Завтра репетиции можно пропустить, но в субботу после обеда лучше прийти. Уверена, расписание ты и без меня помнишь.

– Вот черт, пришли брови оформлять, – перебила она.

– Спасибо, что согласилась подумать, – попрощалась я.

Дэнни закончил разговор.

– «Покажи миру, как роскошна Аннабель!» – повторил он. – Смеюшка, ну ты и подлиза!

Я пожала плечами.

– Ты ведь на ней женишься, потому что она шикарная.

Пятница, 11:03

Только я вошла в павильон на репетицию «Сиропщика», назначенную на сцене номер четыре, как меня вдруг охватило волнение – неуместное, почти позабытое за многие годы: в общем, мои мысли целиком и полностью занял Ноа Брюстер. Когда Ноа шагал передо мной к сцене, опять одетый в светлую футболку и черные джинсы, на меня накатила слабость, сердце сжалось, а пульс участился. Чувства столь малознакомые, что я едва их узнала. И все же узнала, пусть и смутно. Влечение, испытанное разве только в средней и старшей школе, и всеобъемлющая, сладкая тревога.