Текст книги "Романтическая комедия"

Кертис Ситтенфилд
Романтическая комедия

Curtis Sittenfeld

ROMANTIC COMEDY

Copyright © 2023 by Curtis Sittenfeld

© 2024 CURTIS SITTENFELD Author photograph: Jenn Ackerman

Jacket design: Cassie Gonzales

В дизайне обложки использован элемент оформления:

© JOJOSTUDIO / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Шурупова, Е., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Любимой и смешной К.

Пролог
Февраль 2018

Сколько раз я читала: нельзя утром первым же делом тянуться к телефону – новости, электронные письма и соцсети нарушают естественные фазы пробуждения и вызывают стресс! Это я к тому веду, что когда утром первым же делом потянулась к телефону и узнала, что Дэнни Хорст и Аннабель Лили встречаются, то страшно обозлилась.

Обозлилась не потому, что влюблена в Дэнни – или Аннабель, раз уж на то пошло. И не потому, что очередные счастливцы обрели романтическое блаженство, тогда как я ограничиваюсь мимолетными свиданиями. И не потому, что Дэнни со мной не поделился новостью, хотя мы работаем в одном офисе. Обозлилась я, потому что Аннабель Лили – талантливая, сногсшибательная кинозвезда, знаменитая на весь мир, а Дэнни – недотепа. Конечно, он парень неплохой и тоже по-своему талантливый. Только я вас умоляю, он же сценарист телепередачи, юмористической телепередачи – в общем, мужская версия меня! Бледный, как поганка, вечно невыспавшийся, саркастичный. Правда, он не такой скованный и не старается угодить людям – то ли потому, что мужчина, то ли потому, что на десять лет моложе. Дэнни частенько полушутя-полувсерьез упоминает о своей социофобии и зависимости от порно. Когда он подумывал купить пену «Регейн» от облысения, то попросил меня сфотографировать его макушку – посмотреть, много ли выпало волос, а когда в первый раз намазал голову, я проверяла, ровно ли он нанес пену. А уж с разнообразными видами его отрыжки я так хорошо знакома, что могу по звуку определить, чем он обедал.

Дэнни для меня как младший брат: с одной стороны, я в нем души не чаю, а с другой – он вонючка и действует мне на нервы. Впрочем, гадкие замашки Дэнни, судя по всему, Аннабель Лили не помеха. За три недели до этой новости она выступала ведущей «Ночных совушек» – как раз совпало с выходом ее последнего фильма, четвертой части в серии боевиков, где Аннабель играет нечистого на руку агента ФБР. Вступительный монолог она произнесла в черном атласном платье на одно плечо и с разрезом до бедра, подчеркивающем стройную фигуру, не лишенную приятных округлостей, а ее длинные рыжие волосы стилисты завили в классические голливудские локоны. Очаровательная ведущая пленила зрителей, и хотя Аннабель недоставало умения грамотно выдержать паузу после шутки, она работала с полной отдачей, а это не менее важно. Еще она сыграла сурка в одном скетче: ползала на четвереньках в пушистом костюме и со здоровенными съемными зубами. Сценарий, кстати, написал Дэнни, поэтому они вряд ли влюбились друг в друга на репетициях.

Скетч про сурка получился милый, и за него Аннабель с Дэнни можно было и простить, если бы не одно «но»: за последние три года на «НС» они стали уже третьей подобной парочкой, а любой человек, написавший хоть одну шуточную сценку, слышавший сказку или прочитавший раздел «Стиль» в газете, хорошо знает – число три для писателей и сценаристов играет особую роль. Вот в нашем случае, например, оно подчеркнуло склонность знаменитостей и сотрудников «НС» заводить романы на площадке. Замечу, знаменитостей-женщин и сотрудников-мужчин. Год назад я побывала на свадьбе оскароносной британской актрисы – элегантной платиновой блондинки Имоджен Вагнер – и актера «НС» по имени Джош Бикман, знаменитого в основном по роли парня с кличкой Прыщавая Спина. А за год до того наш главный сценарист Эллиот Марковиц (мой сорокалетний начальник ростом метр с кепкой, не вылезающий из мокасин) женился на поп-певице, выпустившей несколько платиновых альбомов, Николе Дорман (тридцатилетней, выше его, да еще специальном посланнике ООН). Нетрудно догадаться, в чем крылась причина моей злости: если мужчину с женщиной поменять местами, то пара не сложится – ну не влюбляются знаменитые красавцы в чудаковатых неопрятных простушек! Никогда. Будь эти простушки хоть гениями.

Впрочем, лежа в кровати и глядя на экран телефона (судя по статье, Дэнни и Аннабель впервые объявили о своих отношениях прошлой ночью, когда целовались у всех на глазах в клубе, где Аннабель справляла двадцать четвертый день рождения), одно я знала наверняка: надо написать о своей злости. Обратить свои чувства в комедию, как обычно. И таким образом самоисцелиться.

Глава 1
Апрель 2018

Расписание «Ночных совушек» на неделю:

Понедельник, 13:00 Совещание с приглашенным ведущим

Вторник, 17:00 Начало ночной работы над сценарием

Среда, 12:00 Сдача черновых сценариев

Среда, 15:00 Читка черновых сценариев

Среда, 21:00 Вывешивается предварительный список скетчей

Ночь среды – утро субботы. Репетиции, внесение правок, создание декораций, разработка спецэффектов, выбор причесок, грима, костюмов, работа над ними; съемка фрагментов под запись

Суббота, 13:00 Прогон

Суббота, 20:00 Генеральная репетиция с живой аудиторией

Суббота, 23:30 Выступление перед новой аудиторией

Воскресенье, 1:30 Первая афтепати

Понедельник, 13:10

На встречу, знаменующую начало рабочей недели, я подготовила два сценария. Вообще-то задумала три (больше двух на совещании предлагать нельзя), поэтому решила действовать по обстоятельствам: погляжу, как ведущему понравятся скетчи предшественников, и выберу из трех вариантов два подходящих. Около сорока сценаристов, актеров и продюсеров втиснулись в офис на семнадцатом этаже, принадлежащий создателю и исполнительному директору нашей передачи Найджелу Петерсену. Офис Найджела на семнадцатом этаже – не путать с его же офисом на восьмом, смежным со съемочным павильоном! – был, с одной стороны, снабжен всем необходимым, а с другой – и близко не рассчитан на сорок человек. А значит, Найджел сидел за столом, ведущий – в кожаном кресле, несколько актеров-везунчиков выбили себе местечко на единственном диване, а остальным пришлось встать у стены или примоститься на полу.

Сначала Найджел представил ведущего и по совместительству приглашенного музыканта – совпадение редкое, случается где-то раз в сезон. Приглашенным музыкантом Ноа Брюстер выступал дважды, но сейчас ему впервые досталась и роль ведущего. Смазливый певец и автор текстов, он завоевал бешеную популярность благодаря приторным песенкам и славился отношениями с моделями лет двадцати с небольшим. Хотя Брюстер и напоминал серфингиста – пронзительные голубые глаза, взъерошенные блондинистые волосы, легкая щетина, широкая белозубая улыбка, мускулистое тело, – в его биографии (нам каждый понедельник рассылают сведения об очередном ведущем) говорилось: вырос он в пригороде Вашингтона. Брюстеру исполнилось тридцать шесть, как и мне, а прославился он после хита «Июльская страсть», вышедшего пятнадцать с чем-то лет назад, во времена моей учебы в колледже. «Июльская страсть» – ода тому дню, когда Брюстеру подарила невинность длинноволосая девушка с «сияющей кожей», «пухлыми губками» и «сосками-малинками». Песню без перерыва крутили по радио весь год, и я невольно выучила слова наизусть, хотя терпеть ее не могла. С тех пор Ноа Брюстер выиграл множество наград и продал более двадцати миллионов дисков – эту цифру я тоже узнала из биографии. Не случайно его десятый альбом выходил на следующей неделе: ведущие, приглашенные музыканты и те, которым выпали обе эти роли, обычно праздновали у нас новоприобретенную славу или рекламировали скорую премьеру.

Когда Найджел представил Ноа Брюстера, тот оглядел присутствующих и сказал:

– Спасибо, что пустили музыканта в круг комиков. Я всю жизнь мечтал стать ведущим «НС», еще с тех пор, как школьником пробирался по ночам в подвал посмотреть очередной выпуск, пока родители спят.

Он широко улыбнулся. Интересно, зубы у него настоящие или виниры?.. За девять лет на «НС» я привыкла к общению с топовыми знаменитостями, хотя по-прежнему слегка удивлялась, увидев их вживую: кто-то выглядел даже лучше, чем на экране (большинство), кто-то был полным козлом (немногие, но и такое встречалось), кто-то оказывался на удивление невыразительным (этим особенно запомнился актер, играющий главную роль в известной полицейской драме), а кого-то хотелось оставить на шоу навсегда, до того талантливо они играли, и вообще ночи репетиций с ними пролетали весело.

Найджел покосился влево.

– Бенджи, начнем с тебя? – предложил он сценаристу, сидящему у его ног.

Бенджи придумал скетч про то, как бывший начальник ФБР Джеймс Коми писал свои недавно опубликованные мемуары, диктуя самому себе девчачьи заметки в духе «Дорогой дневник…». Потом актер по имени Оливер сказал, что работал над общей идеей с Рохитом, другим сценаристом (узнать, отмазка это или нет, можно было только на читке в среду). Затем сценаристка по имени Лианна предложила скетч, где Ноа Брюстер сыграл бы типичного старшеклассника-красавчика, поющего в школьном хоре, а сценарист Тони выдвинул скетч, где Ноа Брюстеру досталась роль выпускника дорогой частной школы, который баллотируется в президенты и явился в церковь для чернокожих читать проповедь. Генриетта – с ней и еще одной актрисой я работала чаще всего – сказала: они с Вив (это и есть вторая актриса) хотят сделать номер о поисковых запросах собак. Я выступала шестой.

– Предлагаю назвать скетч «Правило Дэнни Хорста», ведь он вдохновлен моим коллегой по офису, – думаю, все мы слышали о нем кое-какую важную новость.

Раздались аплодисменты и одобрительный свист. На выходных, после нескольких недель отношений, Дэнни и Аннабель Лили обручились: Аннабель опубликовала в «Инстаграме»[1]1
  Instagram – проект Meta Platforms Inc., деятельность которой запрещена в России.


[Закрыть] фото кольца крупным планом, и ее рука лежала на руке Дэнни. Сайты со сплетнями про знаменитостей тут же отметили: шинка ее кольца была украшена бриллиантами изумрудной огранки, расположенными в виде бриллиантового же паве, а стоило изделие примерно сто десять тысяч долларов. Я сама в юности недолго побывала замужем, но понятия не имела, что это за «шинка», «изумрудная огранка» и «бриллиантовое паве», – мы с бывшим супругом носили простые золотые кольца.

Когда аплодисменты стихли, Дэнни, сидящий слева от меня через два человека, поблагодарил:

– Всем спасибо. И да, у меня башка едет от радости, что я скоро стану мистером Аннабель Лили. – Еще одна волна аплодисментов. – Не волнуйтесь, Салли предупредила, что использует меня в своих коварных карьерных планах.

– Я уговариваю Дэнни писать вместе со мной, – объяснила я. – Но пока не будем об этом. В общем, я хочу рассказать о местном феномене – уж извини, Дэнни, ты мне правда очень нравишься… В общем, мужчины из «НС» встречаются с девушками, которые им не по рангу, а вот девушки – никогда.

По рядам прошел смех, хотя смех на совещании не всегда хороший показатель – такое случается, когда самые остроумные места сценария раскрывают раньше времени. Поэтому некоторые и выдавали на совещаниях одни пустышки, а я все-таки рискнула и поделилась настоящими идеями. Застолбила, так сказать, территорию – вдруг кому-то придет в голову похожее? И потом, как ни странно, судьбу скетча определял не столько смех, сколько прихоти Найджела. Из примерно сорока сценариев, отданных на читку в среду, лишь двенадцать доходили до генеральной репетиции и лишь восемь – до выступления. У скетчей, где задействован ведущий, шансов на успех больше, а в остальном предугадать решение Найджела невозможно. Каждый участник и каждый сценарист не раз уходили из этой комнаты в растерзанных чувствах.

– Естественно, в скетче должен играть Дэнни. Либо самого себя, либо кого-то другого. А ты, Ноа, прекрасно будешь смотреться в роли парня, которого арестовали за нарушение правил – например, за свидание с Генриеттой или Вив. Мы прикроем их красоту гримом.

Хотя мы с Генриеттой и Вив дружили, я им не льстила. Они и вправду красавицы (для женщин-комиков неудивительно) и вдобавок до того смешные, что их юмор затмевает красоту (опять же, для женщин-комиков неудивительно).

– Уточню на всякий случай… – слегка растерялся Ноа Брюстер.

Лишь бы он не оказался тугодумом! Прежде мы не общались. Когда его в первый раз позвали музыкантом, я тут еще не работала, а во второй раз мы не пересеклись. Иногда приглашенные музыканты участвовали в скетчах, а если выдавалась свободная минутка, можно было посмотреть на репетицию, но знакомиться лично доводилось редко.

– В этом скетче я нарушаю правила, потому что я красивее девушки, с которой встречаюсь?

Раздались смешки.

– Да за одну твою прическу придется залог платить в миллион баксов, – пошутил наш сценарист Джеремайя.

– Нет, я серьезно, – вежливо обратился ко мне Брюстер.

– Ну, в общем-то да.

– Я всегда считал, что ведущему или ведущей лучше смеяться над собой, чем над окружающими, поэтому я, пожалуй, пас, – тактично отказался Брюстер, сохраняя непринужденный тон.

Настоять на своем, не теряя самоиронии, – грамотный ход. С другой стороны, совсем не обязательно с ходу объявлять, что не станешь участвовать в скетче. Это раздражает: Найджел и без того дает гостям право вето. В общем, я с досады решила выдвинуть второй вариант, хотя особой уверенности не питала. Боялась обидеть ведущего. Но раз он так…

– Тоже верно, – ответила я столь же дипломатичным тоном. Не стоило рубить сплеча. – Если ты и правда хочешь над собой посмеяться, то у меня хорошая новость. Следующая идея такая: у тебя, естественно, толпы поклонниц, и любят они тебя за романтичную музыку. А романтика и приторность идут рука об руку, вот я и предлагаю скетч, где ты продаешь сиропы, причем их вкусы связаны с твоими песнями. Показываешь покупателю бутылек и такой: «Мягкий вкус с нежными нотками малины; идеален для июльской страсти». Или: «Привкус соленой карамели напоминает о морском ветерке на Лайтхаус-Бич».

– «Лизни разок – и уже не забудешь», – подхватил Дэнни. Между прочим, когда идею для скетча развивают, это куда весомее, чем просто похвала.

Ноа с виду не обиделся, хотя моя затея опять его скорее удивила, чем посмешила.

– Вроде описаний вина, только для сиропов?

– Подумай пока, можем и поменять, если не нравится.

Третьей идеей, которую я собралась сдать на читку, однако не упомянула из-за ограничения, было пригласить Ноа поучаствовать в «Трещотке». «Трещотка» – это моя серия скетчей, основанная на певческом конкурсе «Американские легкие», который транслируют по той же телесети, что и «НС», только снимают в Лос-Анджелесе. В передаче трое известных музыкантов дают участникам советы. Спародировала я тот отрывок, где двое судей-мужчин битый час твердят судье-женщине, что она очень уж говорлива и долго разжевывала конкурсантам их ошибки, а сами отчитывают ее куда дольше – и все это из реальной передачи, не выдумка. Ведущая даже не опровергла обвинение, только добродушно ответила: «Знаю, ребята! Что тут скажешь? Вот такая я трещотка!» Меня прямо взбесило!

– Спасибо, Салли. – Найджел кивнул сценаристу около меня: – Патрик?

Пока Патрик рассказывал о скетче, в котором Трамп переплавляет свои золотые унитазы на пломбы, я наблюдала за приторно-красивым лицом Ноа Брюстера, а он наблюдал за лицом Патрика. Я поглядывала на Брюстера, то и дело отводя глаза, почти три часа – столько у нас длятся совещания с гостями. Перед тем как всех отпустить, Найджел по обычаю спросил у Ноа, есть ли у него свои идеи для скетчей. Изучив Брюстера, я уже не считала его тугодумом. Он часто улыбался и смеялся, но не перебарщивал, стараясь угодить. Я волей-неволей зауважала за спокойную просьбу кое-что объяснить, и все-таки злость за отношение к «Правилу Дэнни Хорста» не утихла.

Снова оглядев комнату, Ноа объявил:

– Послушал я вас и теперь еще сильнее предвкушаю следующую неделю. Побаиваюсь немного – и все-таки предвкушаю. Я на все ваши варианты готов, своих планов у меня в общем-то и нет. Признаюсь, работаю над одной идейкой, сам пытаюсь кое-что написать. Надо еще подумать перед читкой. А что до ваших скетчей – я на любой согласен.

«Кроме того, где ты на свидании с девушкой некрасивее тебя», – мысленно поправила я. Вдруг раздалась протяжная, гулкая отрыжка, и сразу появился противный запах – зловонная вариация буррито, съеденного на завтрак. Я метнула взгляд в сторону Дэнни, а тот поджал губы и комично выпучил глаза, мол, «Упс!». Я нахмурилась. Отрыжка, разумеется, часть жизни, но неужели нельзя было дотерпеть полминутки до конца совещания?

Патрик, сидящий между нами, наклонился ко мне и прошептал:

– Это ты, да?

Понедельник, 16:47

Дэнни вошел в наш офис с банкой «Ред Булла», когда я отвечала на электронные письма.

– Здоро́во, Смеюшка. – Он сел в компьютерное кресло и подкатил ко мне. Офис узкий, и наши столы разместили бок о бок, иначе не поместился бы диван. – Как продвигается величайший сценарий Америки? – спросил Дэнни, ткнув пальцем в экран компьютера.

– Никак. Я объясняю своему агенту, что не хочу писать… – изобразила я кавычки, – «забавный мультик для производителей экологически чистых спринцовок».

– А сколько платят? Может, и я хочу написать забавный мультик для производителей экологически чистых спринцовок.

– Десять тысяч, только имей в виду, что спринцеваться вообще-то вредно, да и «экологически чистые» – явно туфта. Вагина – самоочищающийся орган.

– Твоя, может, и да. Хотя согласен, десять тысяч – жалкие гроши. Я продаюсь только за шестизначную сумму.

Скорее всего, Дэнни зарабатывал примерно как я. В «НС» он был самым молодым ведущим «Новостного отдела» – серии скетчей, эдакой телепередачи внутри телепередачи, – плюс иногда писал сценарии или играл в других скетчах, а значит, как актер и по совместительству сценарист, работающий два года, он зарабатывал приблизительно столько же, сколько сценарист с девятилетним стажем, никогда не выступавший на сцене. А именно, по двенадцать тысяч за эпизод, то есть двести пятьдесят две тысячи в год – негусто для работы на телевидении с несколькими ночными сменами в неделю, зато баснословно много в сравнении с каким-нибудь учителем четвертых классов. И потом, даже если Дэнни зарабатывал не больше меня, он в последнее время мелькал в кино, а я проводила лето за куда менее прибыльными занятиями – читала и путешествовала.

– Так, мне нужен твой совет, – начал Дэнни. – Аннабель психует: недавно узнала, что у нас знаки зодиака несовместимые. Белли – Рыбы, а я – Стрелец.

– О Господи! Как вы вообще ухитрились так долго встречаться?

– Тебе-то смешно, а она эту хрень воспринимает всерьез.

– Она не знала, когда у тебя день рождения?

– Белли вчера советовалась со своим астрологом, и та ей заявила, что между нами есть подлинная связь, но стили общения не гармонируют друг с другом, и я не смогу сопровождать ее на пути к духовному исцелению.

Я закусила губу.

– Смейся-смейся, – пожаловался Дэнни. – Я все равно ее безумно люблю.

– А как обстоит дело с твоим духовным исцелением?

– С моим? – Дэнни отмахнулся с притворной скромностью. – Я исцелен на все сто, Смеюшка.

Как ни возмущала меня эта парочка, как бы я ни смеялась над ними в новом скетче, который сегодня предложила, – все равно трогательно, что Дэнни любил Аннабель всему вопреки. Такие искренние, непосредственные, полные безрассудных надежд – они шагали вслепую и были обречены на крах. Ну как за них не болеть пусть даже такому закоренелому цинику, как я? Помолвка через семь недель отношений – далеко не первое громкое признание в любви. После недели свиданий они отправились в Париж и упоенно целовались перед Эйфелевой башней, а еще через две недели прокололи языки да еще запечатлели это все в соцсетях, а пресса, затаив дыхание, строчила статьи.

В общем, способность Дэнни в открытую говорить о своих чувствах меня обнадеживала – то ли в отношении зумеров, то ли в отношении мужчин вообще, то ли тех и других сразу. Полтора года назад меня мало обрадовала новость, что придется переехать из нашего с Вив офиса к Дэнни, тогда еще новенькому на «НС». Не прельщало соседство со стендап-комиком, чьи шутки скрывались под таким толстым слоем иронии, что я не всегда понимала, в чем соль, и чувствовала себя старухой. Еще сильнее меня тревожила мысль: а вдруг смена офиса не случайна и мне сделали намек? «НС» вообще и Найджел в частности славились уклончивостью, и люди зачастую даже не знали, наняли их или уволили. Неужели, усадив меня в фиговый офис с двадцатичетырехлетним новеньким, Найджел указывал мне на выход?

В начале две тысячи шестнадцатого мы с Дэнни разговаривали мало: он активно работал со сценаристами «Новостного отдела» Роем и Хэнком и быстро стал самым заметным из новых актеров. Затем, через пять недель с начала сезона, пришел вечер президентских выборов – помню, был вторник, и мы делали вид, будто усердно сочиняем, хотя никто не мог довести дело до конца. Где-то в половине двенадцатого, после того как Флорида выбрала Трампа следом за Северной Каролиной и Огайо, а Висконсин и Пенсильвания тоже ничего хорошего не обещали, мы с Дэнни шли в офис из разных концов коридора, остановились в двух шагах друг от друга, подняли глаза, захлюпали носами и бросились обниматься. Вскоре после вступления Трампа на пост президента, когда вся наша демократия пошла прахом, Дэнни прозвал меня «Смеюшкой» – это термин для женщин, которые спят с комиками, сочетание «смеха» и «шлюшки». Дэнни наградил меня этим прозвищем после того, как я призналась, что никогда в жизни не спала с комиком.

– Может, Аннабель надо подумать над словами астролога денек-другой, – сказала я теперь, где-то полтора года спустя. – На нее эта новость свалилась как снег на голову, но со временем она поймет, что ничего страшного нет.

– Жалко, нельзя сменить знак зодиака, – сетовал Дэнни. – Я бы ради нее перешел в Скорпионы.

– Наверняка она еще передумает.

Дэнни кивнул в сторону моего компьютера.

– «Как не стыдно нас учить изнутри вагину мыть? Пахнуть не должно цветами у меня между ногами». – Он ухмыльнулся. – Я тебе вышлю счет на десятку.

Понедельник, 19:32

За всю рабочую неделю на «НС» более-менее рано я освобождалась только в понедельник, и все свободное время восстанавливалась после предыдущей недели, если на нее выпадало шоу (а с октября по май мы работали три недели подряд, а потом две-три отдыхали), и морально готовилась к следующей. Сорок минут шла от офиса «НС» в Мидтаун до своей квартиры в Верхнем Вест-Сайде, а у дома покупала тайской еды. Ела пад си ю прямо из коробки, сидя у кухонной тумбы, и болтала по громкой связи со своим семидесятидевятилетним отчимом Джерри. Моя мама умерла за три года до того, и ее уход нанес нам ужасный удар, неописуемый словами. Через четыре месяца после похорон я убедила Джерри купить бигля по кличке Конфетка – я это считаю своим самым серьезным достижением, ведь она принесла отчиму столько радости… И у нас появилась тема для разговоров по воскресеньям и понедельникам, позволяющая не обсуждать свои чувства.

– Она сегодня умница, дала когти подстричь, – бодро сообщил Джерри, потом понизил голос до шепота. Похоже, боялся, что Конфетка услышит и обидится. – На самом деле ничего подобного. Двум помощникам пришлось ее держать, до того вертелась.

– И скулила, наверное?

– Как малое дитя.

Джерри с Конфеткой жили в Техасе, в доме моего детства. Я пыталась приезжать два раза в год, но со смерти мамы никак не могла собраться с духом и заглянуть на Рождество или День благодарения. Либо оставалась в Нью-Йорке, либо куда-нибудь уезжала: один раз на Сейшелы с Вив, другой – в Мехико с той же Вив и Генриеттой. Джерри праздники справлял с сестрой.

– В интернете пишут, на этой неделе у вас и ведущий, и музыкант в одном лице. Похоже, дел у него невпроворот.

Мы с мамой каждое воскресенье проводили «разбор полетов» последнего выпуска, а когда ее не стало, за дело взялся Джерри – по воскресеньям присылал мне на электронную почту серьезный отзыв на два абзаца. Спасибо ему за старание, хотя он редко понимает шутки, за исключением выходок Конфетки, и к тому же не знаком ни с новостями поп-культуры, ни со знаменитостями, которых высмеивают на «НС». Они с мамой два раза приходили на выступление, однако Джерри никогда не смотрел выпуск по телевизору, если сценарий скетчей писала не я.

– Ноа Брюстер, его песни играют в ресторанах или торговых центрах – наверное, слышал. Да, наверняка очень сложно быть и ведущим, и музыкантом, зато он сможет прорекламировать новый альбом.

– Кстати, миссис Маклин тебе передавала привет, мы с ней в магазине столкнулись. Сказала, у Эми родился еще ребенок – третий, если не ошибаюсь.

«Кто такая миссис Маклин? – подумала я. – И кто такая Эми?» А потом вспомнила бывшую сокурсницу Эми Маклин, с которой мы вместе работали над университетской стенгазетой. (Я была редактором, а не репортером, потому что не умела тогда общаться с людьми, как положено репортеру.)

– Поздравляю Эми. – Новость о третьем ребенке скорее побудила меня больше ценить свою жизнь, чем завидовать Эми.

Джерри описывал испанскую закусочную, в которую ходил в прошлую пятницу с сестрой и ее мужем, и особенно блюдо с нутом и шпинатом – думал, мне понравится (я особой любви к нуту не испытывала, но Джерри упорно считал иначе, потому что у него в гостях я частенько бегала в магазин за хумусом). Потом мы опять вернулись к обсуждению Конфетки. В соседний дом месяц назад въехала пара с двумя дочерьми, и Конфетка полюбила сидеть на задней веранде и лаять на их дом, призывая девочек.

– Похоже, Конфетке нравится, когда над ней воркуют.

– Ее можно понять, – сказала я, и Джерри хохотнул.

– Ладно, давай. Осторожнее в метро, милая. – Он всегда заканчивал разговор этой фразой.

Повесив трубку, я разогрела вчерашнюю еду и приняла душ. Я до сих пор снимала небольшую квартиру, которую нашла еще лет десять назад, когда только переехала в Нью-Йорк. Единственная разница состояла в том, что в первые два года я жила с соседкой: ей досталась спальня, а мне – неказистый чердачок над гостиной, где потолок нависал аккурат над головой. Сейчас уже трудно сказать, почему за те два года у меня не было секса: то ли потому, что я – это я, то ли потому, что отходила после развода, то ли попросту не хватало места.

Вышла из душа, надела широченную футболку для сна, почистила зубы, намазала ноги дешевым лосьоном, а лицо – дорогим, достала телефон из кармана джинсов, брошенных на полу в ванной, и залезла в постель. Меня ждало четыре сообщения, причем три – от Вив.

Первое: Я до сих пор похожа на зомби.

Второе: Думаешь, лучше пропустить ужин?

В третьем оказалось фото ее правого глаза с красным размытым пятном чуть больше зрачка. На выступлении в прошлую субботу Грегор, участник шоу, швырялся в нее вещами и попал кухонной прихваткой в глаз. Вив заметила маленький кровоподтек, когда снимала грим, но глаз не болел, поэтому подруга как ни в чем не бывало пошла на вечеринку, продлившуюся до самого утра воскресенья. К понедельнику пятнышко так и не исчезло, и она сходила к медсестре на «НС»; та посоветовала Вив на всякий случай заглянуть к офтальмологу.

Сфоткайся, чтоб все лицо было видно, – ответила я.

Несколько мгновений спустя пришло фото лица Вив целиком – очень хорошенького, серьезного и задумчивого, с приподнятыми бровями. Вив чернокожая, ей тридцать один – на пять лет меньше, чем мне. Они с Генриеттой (белой, тридцати двух лет) использовали превентивные меры против старения вроде ботокса и химических пилингов. В то же время Вив играла в серии скетчей о ведущей средних лет, удивительно хорошо сохранившейся для своего возраста. Ведущая разговаривает со своим отражением в зеркале гримерки и довольно заключает: «Черной коже стариться негоже!»

С виду ничего ужасного, – написала я. – Главное, как ты себя чувствуешь.

Все еще не больно. Но…

Она отправила эмодзи с зеленой зомбачкой, скрючившей пальцы.

Нет, выглядишь нормально.

То есть круто!

Короче, можешь идти на ужин, а можешь не идти, но если придешь, никого не напугаешь.

По понедельникам Найджел всегда приглашал очередного ведущего и нескольких актеров на ужин в элитном ресторане. Из сценаристов с собой брали только главного. Я ничуть не возражала: даже после девяти лет работы мне вполне хватало эпизодических разговоров с Найджелом, и общаться с ним не хотелось. Многие как внутри «НС», так и вне коллектива с ума сходили по человеку, который создал шоу в восемьдесят первом и продюсировал его по сей день. Урожденный Норман Пекаркски, он появился на свет в Оклахоме в сорок седьмом году и, несомненно, завоевал статус короля американской комедийной арены двадцатого и двадцать первого веков. Люди частенько говорили: по отношениям с Найджелом Петерсеном (или по тому, как ты их воспринимаешь) можно понять, какие у тебя отношения с отцом. Я же долгое время считала так: лучше тихо выполнять свое дело, чем открыто набиваться ему в любимчики. Весь первый год работы я даже не могла сказать наверняка, знает ли он мое имя, а потом, на вечеринке в честь окончания сезона, Найджел вдруг обратился ко мне.

– Очень смешной скетч про экскурсию, Салли, – похвалил он мягко и просто, как всегда (удивительно для начальника).

Его слова – наверное, самый большой комплимент в моей жизни, а это явно указывает, что мне не хватает отцовской любви. Впрочем, не новость. В следующем году мы виделись чаще – гораздо больше моих скетчей выходили в эфир, – и все же разговаривали мы с Найджелом, лишь когда он делал замечания. Великая беседа состоялась после того, как он с привычной краткостью похвалил мой скетч о ресторане в Канзас-Сити, а я в ответ не только рискнула промямлить «спасибо», но и полюбопытствовала:

– Вы же из Оклахомы, да? Скажите, вы ее считаете Средним Западом или Югом?

И опять он ответил мягко и просто:

– Судя по переписи населения, это Юг.

Вот и все наше общение в тот сезон.

Ты записалась к глазнику? – спросила я Вив.

На завтра в 11, – ответила она.

Ну, супер.

Сходи на ужин.

Повеселись!