Текст книги "ЕВА. История эволюции женского тела. История человечества"

Глава 5
Инструменты

Три раза под щитом / Охотней бы стояла я, чем раз / Один родить.

Еврипид. Медея[137]137
   Перевод Иннокентия Анненского.


[Закрыть]

Так говорил Заратустра

Рассвет человечества. Желтый свет поднимается над землей. В кадре Стэнли Кубрика группа гомининов-самцов, собравшихся вокруг водопоя[138]138
   На деле это британские актеры, одетые обезьянами, в фильме «Космическая одиссея 2001 года» – одной из самых признанных критиками работ ХХ в. На фоне играет Штраус, интерпретирующий Ницше: как и все мы, последние двести лет блуждающие по лесу с горсткой немцев.


[Закрыть]. Худощавые тела, длинный черный мех. Ни женщин, ни детей – или, по крайней мере, их нельзя отличить. Земля также бесплодна: пятна коричневых скал и осыпей сменяются пыльной саванной.

Самцы пьют коричневую воду, нервно почесывая шерсть. Другая группа гомининов перебирается через хребет. Они визжат, кричат и прогоняют первых.

В следующей сцене молодой самец в одиночестве сгорбился возле скелета. Он протягивает руку и вытаскивает из кучи большую кость. Какое-то время он смотрит на кость, а затем начинает бить ею землю, сначала медленно, затем яростно. Древний человек изобрел оружие.

Первая группа возвращается к водопою и прогоняет конкурентов. Остается один самец, который осмеливается пересечь воду. Обладатель кости бьет претендента по голове. Остальные присоединяются, по очереди избивая упавшее тело. Безоружные стоят в шоке, а затем бегут, оставив его на произвол судьбы. Первобытный изобретатель подбрасывает свою кость в воздух. Кубрик прослеживает ее взлет, и, когда наконец кость летит выше всего – высоко на фоне ясного неба, – он переходит в будущее: космический корабль, зависший на орбите. Играет «На прекрасном голубом Дунае».

Это история Триумфа Инструментов: человек изобрел оружие, заявил о власти над своими собратьями и остальным животным миром, и все наши достижения проистекают отсюда. От костяной дубины до космического корабля, от каменного века до наших дней, Кубрик был не единственным, кто рассказал эту историю: умная обезьяна – всегда самец – подбирает что-то и использует для охоты, убийства, доминирования на Земле.

Мы до сих пор говорим себе, что именно использование инструментов делает нас людьми, отличает человека от зверя. Мы даже говорим себе, что именно благодаря этой особой сообразительности мы добились успеха как вид – что наш золотой билет был создан руками, способными творить, и мозгом, способным проектировать.

И возможно, это правда. Но все было не так, как вы думаете, и совсем другие причины имеют значение.

Менее успешный, более испуганный Макгайвер

Если угадывать, какого предка – изобретателя инструментов Кубрик показал в «Одиссее», лучшим вариантом была бы Homo habilis, Ева, жившая примерно два миллиона лет назад. Все сходится. Такое поведение свойственно и ранним гомининам. Но инструменты не были уникальными для предков человека. Первыми пользователями инструментов, вероятно, были не мужчины. И самым важным ранним изобретением было не оружие.

Использование инструментов – не какой-то великий символ человеческой уникальности, а конвергентная черта. Многие умные животные это делают. Им даже не обязательно быть млекопитающими. Осьминог использует инструменты своими щупальцами, а он более близок к моллюскам. Вороны – заядлые пользователи инструментов. А ведь у них даже рук нет.

Ранние человекообразные, которых изображает Кубрик, в основном питались травой, насекомыми, фруктами и клубнями. Как и у других современных приматов, первыми «инструментами» наших предков, вероятно, были камни (чтобы разбивать орехи) и острые палки (чтобы выкапывать какую-нибудь древнюю репу). Но Триумфаторы Инструментов, такие как Кубрик, хотят, чтобы «Рассвет человечества» был моментом, когда мы начали использовать инструменты в качестве оружия, чтобы охотиться на животных и выбивать друг из друга дерьмо. И я не против, но есть одна загвоздка: первое оружие вполне могло быть изобретено женщиной.

Прямо сейчас где-то в Сенегале охотится шимпанзе. В одной руке она держит копье, сделанное из ветки, отломанной от молодого дерева. Она его подготовила: сорвала все листья и побеги, а затем заострила конец своими мощными зубами. Пока она движется по траве, за длинный черный мех на ее спине держится детеныш. Он сосет грудь уже несколько месяцев. Мать худая и голодная. Она ищет мясо.

Она знает, что днем галаговые – крошечные приматы с маленьким мозгом и большими глазами – обычно спят в дуплах деревьев. Найдя одного, она протыкает его палкой. Он просыпается, рыча и царапаясь. Он слишком мал и слаб, чтобы представлять смертельную опасность, но определенно может ранить ее и убить ее потомство. Лучше использовать копье, которое удержит его на безопасном расстоянии. Она снова наносит удар галаго и вытаскивает тушку из дерева только тогда, когда уверена, что враг мертв.

Когда самцы шимпанзе отправляются на охоту, они иногда используют копья, но их собственных тел (больше и сильнее, чем у самок) часто и так достаточно. Даже если в результате они будут ранены, потомство не умрет с голоду. С эволюционной точки зрения их травмы не так важны, поскольку самцы в обществе шимпанзе не заботятся о детях. Вообще говоря, инновации – это то, что делают слабые, чтобы выбраться из невыгодного положения. Как сказала мне много лет назад приматолог из Кении: «Самки делают умные вещи, потому что должны». Она говорила об умных самках приматов, но, конечно же, имела в виду и человеческих женщин. С научной точки зрения, мы, женщины-приматы, можем больше выиграть и больше потерять. Обычно мы меньше и слабее мужчин[139]139
   Хотя различия гораздо более выражены у нечеловекообразных приматов. Подробнее об этом в главе «Любовь».


[Закрыть]. Учитывая, что именно нашему телу приходится создавать, рожать и вскармливать детей, женщины также имеют большую потребность в пище и безопасности, чем мужчины. Примитивные инструменты были самым простым способом удовлетворить эти потребности. Если самки, о которых идет речь, хорошо решали проблемы – как и все высшие приматы, – тогда им было бы полезно изобретать, хотя не так мы обычно представляем себе наших предков.

Homo Habilis – «Человек умелый», или, в данном случае, «умелая женщина» – жил в травянистых высокогорьях Танзании между 2,8 и 1,5 миллиона лет назад. Ева изготовления инструментов была ростом более четырех футов, имела длинные руки, сильные ноги и мозг примерно вдвое меньше нашего. Мы понятия не имеем, насколько волосатой она была и насколько жирной была ее грудь. Но она была умнее австралопитеков вроде Люси и в целом больше походила на современных людей. Она, как и мы, была оппортунистическим едоком, с удовольствием поедала всевозможную пищу. Челюсти у нее были сильные, а зубная эмаль – толстая, но она не имела привычки раскалывать зубами орехи или клубни. Зачем ей это делать, если у нее есть удобные каменные инструменты, позволяющие вскрывать (и разламывать) твердые продукты?

В местах, где мы нашли ее кости, также были сотни каменных орудий. В ущелье Олдувай в Танзании археологи раскопали столько окаменелостей и орудий труда, что в их честь была названа олдувайская культура обработки[140]140
   Также известная как олдованская культура и галечная культура. – Прим. пер.


[Закрыть]. Олдувайские орудия – одна из веских причин, по которой нам следует считать Умелую – Евой инструментов. Хотя и современные шимпанзе, и древняя Люси использовали каменные орудия, олдувайская культура, перенятая более поздними австралопитеками и Умелой и Homo erectus после нее, была нашей первой передовой орудийной технологией. Наша Ева сознательно придавала форму большим камням, тщательно откалывая кусочки под нужным углом, чтобы сделать топоры, скребки или шила. Вначале она использовала камни, которые уже были довольно близки к желаемой форме, в основном речной булыжник, сглаженный водой. Позже она искала особые камни, которые, если их ударить правильно, рассыпались на нужные ей формы. Она могла использовать один инструмент, чтобы выкапывать клубни, другой – чтобы измельчать их волокна во что-нибудь съедобное, а третий – чтобы измельчать траву и орехи.

Умелая использовала и отбитые кусочки. Они были длиннее и тоньше, иногда казались хрупкими, но были крепки, как гвозди, и позволяли ей выполнять более деликатные задачи: отделять мясо от сухожилий, снимать жир с кожи, аккуратно удалять горькие части растения, чтобы получить полезные вещества. Некоторые виды камней она использовала, чтобы отрезать самые сочные куски мяса, другие – чтобы разламывать кости, добираться до костного мозга, который она высасывала из животного еще теплым.

Если она могла добраться до животного, которое еще не остыло. Хотя Умелая любила горячее мясо, она, вероятно, не часто охотилась на крупную дичь. Большинство костей животных, которые ученые нашли рядом с ее останками, – это конечности. Скорее всего, она была падальщиком: воровкой, похожей на бабуина или гиену, но гораздо менее опасной. Когда какой-то крупный хищник убивал, Умелая, вероятно, скрывалась и ждала, пока зверь не закончит трапезу, а затем бежала, чтобы украсть часть туши. Может быть, она отрубала каменным топором конечность, хватала ее и бежала со всех ног. Умелая ни в коем случае не была вершиной пищевой цепочки. Как и многие гоминиды, она часто становилась добычей.

Так что ее каменные орудия не были триумфальными. Никакой свет далеких звезд не горел в ее глазах. Подобно матери-шимпанзе, охотившейся с копьем в Сенегале, Умелая была просто очень умным приматом, использовавшим все возможное, чтобы выжить. Она в страхе шла по высокой траве, сжимая каменный топор и кусок украденного мяса, с ребенком на спине или даже на руках.

Использование инструментов – первая черта в этой книге, которая представляет собой набор моделей поведения – не орган, не неврологическую проводку, а то, как наши Евы использовали свои когнитивные и физические способности, чтобы изменить свои отношения с окружающим миром[141]141
   Большинство полагает, что использование орудий является фундаментальной чертой линии приматов, что подразумевает своего рода «проводку» в мозгу, но ее появление не очевидно, в отличие от расширения зрительных центров.


[Закрыть]. Скажем так: палеоархеологов на самом деле интересуют не камни. Их интересует, что камни могут рассказать о жизни существ, которые их использовали и делали. Без голодного человека рядом вилка – просто палка с заостренными кончиками. Другими словами, использование инструмента связано с отношениями между объектом, его разумным пользователем и миром, в котором они оба находятся. Изучение древних инструментов – это всегда изучение древнего поведения. А для биолога-эволюциониста размышления об использовании орудий – способ проследить изменения в привычках и способностях просоциальных, решающих проблемы мозгов гомининов на протяжении всей линии предков человечества. Мозг не станет окаменелостью. Но артефакты поведения, связанного с использованием орудий, станут и останутся, особенно если они сделаны из камня и удачно расположены рядом с окаменевшими костями своих создателей и тем более – рядом с явно обработанными костями. Другими словами, причина, по которой всем следует интересоваться олдувайскими инструментами, заключается в том, что они могут рассказать нам кое-что о сознании и социальной жизни наших предков: как они создавали вещи, сотрудничали, преодолевали невзгоды.

Последнее особенно важно. Для каждого вида использование инструментов в основном связано с решением проблем. На заре человечества, глубоко в сухой саванне, у Умелой была масса проблем. Голод. Хищники. Каждое утро она боролась с ангелами смерти, болезней и отчаяния. Она использовала каменные инструменты, чтобы с ними разобраться.

Но самой большой проблемой было не то, во что она могла бросить камень. Проблема была неотъемлемой частью ее собственного тела. Эволюция нанесла ей неприятный удар.

Проблема твердости

Ряд выдающихся эволюционных мыслителей ломают голову над тем, как нам, гомининам, удалось добиться успеха. Ведь это было маловероятно. Помимо обычных подозреваемых (каменных орудий, охоты, отращивания большого мозга), одна из важных тем – насколько уязвимы наши дети. Они нуждаются в помощи не только сразу после рождения, но и чрезвычайно долгое время после.

Следовательно, для процветания гоминидов должна была произойти какая-то культурная революция в сфере ухода за детьми. В конце концов, как еще могли выжить виды с такими нуждающимися потомками? Общество шимпанзе никоим образом не готово иметь дело с ежедневным трудом, связанным с поддержанием жизни человеческих новорожденных, малышей и дошколят. Матери умрут от голода. А дети умрут еще быстрее. Поэтому некоторые ученые выступают за изобретение моногамии, какой бы невероятной эта теория ни казалась. Другие говорят, что мы придумали родственную эусоциальность – что-то вроде меховой тетки – «старой девы». Возможно, мы даже начали заниматься родительством так, как делаем это сейчас: люди, не имеющие родственных связей, помогают заботиться о чужих детях. Какими бы ни были изменения, многие утверждают, что они являются основой человеческой культуры: мы, очевидно, более склонны к сотрудничеству, чем шимпанзе и бонобо, когда дело касается воспитания детей. Мы также более социальны, если такое вообще возможно, и играем узкоспециализированные роли в различных человеческих культурах, чтобы помочь своим сообществам выжить и процветать.

Независимо от того, как именно изменилось воспитание детей, оно явно изменилось. И в этих теориях обычно не учитывается то, что происходит до рождения наших невероятно зависимых детей.

На самом деле ни у кого нет более серьезной проблемы, чем та, с которой приходится иметь дело нам: мы очень, очень плохо размножаемся – явно хуже, чем многие другие млекопитающие. Хуже, чем большинство других приматов. Даже хуже, чем наши собратья-обезьяны, чьи тела настолько похожи на наши, что людей называют «третьими шимпанзе». Беременность, роды и послеродовое восстановление для женщин тяжелее и дольше, что делает их значительно более склонными к осложнениям. Эти осложнения могут и до сих пор регулярно приводят к смерти матери, ребенка или обоих. И если сложные репродуктивные процессы не убивают мать, то они могут сделать бесплодной ее или деформировать ребенка. Большинство функций, которые делают наше воспроизведение таким хреновым процессом, вероятно, уже были в наличии к моменту появления Умелой. А ее потомкам стало только хуже.

В эволюционной науке фактором, который напрямую влияет на передачу генов индивидуума, является «жесткий отбор». Можно ходить с одной ногой. Можно видеть одним глазом. Но если вы не можете иметь детей, ваш род на грани исчезновения.

И тем не менее каким-то образом на планете сейчас 8 миллиардов Homo sapiens. Это не просто впечатляет – это должно быть невозможно.

Есть много других видов, которые ужасно размножаются. Те, кто еще существует, либо изолированы в странном маленьком экологическом закутке, либо движутся к вымиранию. Белый носорог. Большая панда. Квинслендский вомбат[142]142
   Каждый из видов находится под угрозой исчезновения из-за утраты среды обитания и браконьерства. Но в то время как другие подобные виды преуспевают в программах разведения в неволе, эти ребята идут по пути додо. Почему? Они отстойно – реально, абсолютно отстойно – занимаются сексом и рожают детей. Они этим знамениты. У носорогов разных видов возникают различные репродуктивные проблемы, и все они тяжелые (Pennington and Durrant, 2019). Квинслендские вомбаты обычно размножаются раз в два года, рожают только одного детеныша и испытывают стресс, когда рядом находятся другие (Horsup, 2005). Гигантские панды, похоже, вообще разучились заниматься сексом. Зоопарки заставляют их смотреть порно с пандами (Wildt et al., 2006). Не очень эффективно.


[Закрыть]. Такова должна была быть судьба гомининов: низведенные до уровня диковинки в зоопарках каких-то других существ.

Если хотите обсудить, как же человечеству удалось выжить и добиться процветания, нужно в первую очередь рассмотреть, что нужно, чтобы родить таких детей. Если Умелая имела хоть долю тех же сложностей с воспроизводством, что и мы, это, очевидно, была самая серьезная из ее проблем. Я предполагаю, она справилась с помощью самого важного изобретения наших предков. Это были не каменные орудия. Не огонь[143]143
   Огонь получил широкое распространение примерно через полмиллиона лет после того, как Умелая возилась со своими камнями (Берна и др., 2012).


[Закрыть]. Не сельское хозяйство, колесо или пенициллин. Самым важным изобретением человечества – той самой причиной, по которой нам как виду удалось добиться успеха, – была гинекология.

И мы до сих пор ее используем. Мы используем ее в каждой современной человеческой культуре. Судя по имеющимся у нас записям (а их удивительное количество, начиная от письменных отчетов и заканчивая древними железными расширителями), мы делали это во всех известных истории культурах. Разными способами, опираясь на разные системы убеждений, но все человеческие гинекологические практики имеют общие черты. Они пытаются сохранить жизнь матери и, если возможно, ребенка. Предотвратить или остановить чрезмерное маточное кровотечение или бактериальную инфекцию[144]144
   Хотя пользователи могут и не знать, что делают. Например, вы можете предпочитать медные инструменты, будучи не знакомы с микробной теорией болезней. Вам не обязательно знать, что медь является поверхностью, неблагоприятной для бактерий, чтобы заметить, что использование меди в родильной комнате, по-видимому, помогает молодым матерям выживать. То же самое можно сказать и о местных традициях давать беременным женщинам хорошо приготовленную еду и кипяченую воду и держать их подальше от больных членов сообщества.


[Закрыть]. Они склонны регулировать интенсивность родовых усилий матери так, чтобы они совпадали с раскрытием шейки матки. И наконец, в большинстве культур, как современных, так и исторических, существует широкий спектр методов, фармакологии и устройств, позволяющих вмешиваться в женскую фертильность: усиливать или предотвращать женское воспроизводство, когда это необходимо. Потому что нет более надежной профилактики осложнений беременности, чем предупреждение самой беременности.

Эту постоянно развивающуюся совокупность медицинских знаний и практик я называю, за неимением лучшего слова, «гинекологией». Она абсолютно необходима для эволюционной приспособленности нашего вида. Без нее мы вряд ли зашли бы так далеко.

Это может быть трудно принять. Ведь женщины беременеют и рожают каждый день. Некоторые женщины умирают. Некоторые младенцы умирают. Некоторые женщины становятся бесплодными. Большинство из нас живы-здоровы. Так что не такое уж это и большое дело, да?

Нет. Эффект гинекологии огромен, особенно если вам предстоит взять репродуктивную систему, подобную нашей, в ее древнем состоянии и создать достаточное количество населения, чтобы успешно мигрировать по большей части планеты, выдерживая повторяющиеся периоды голода по мере адаптации к различным средам. Поскольку мы неоднократно сталкивались с одной нелепой проблемой за другой, нашим Евам приходилось заново растить жизнеспособную популяцию. В этом вся суть миграции и адаптации: нужно достаточное количество следующего поколения, чтобы продолжить внедрять инновации, будь то физиологические или поведенческие. Другими словами, нужно достаточное количество детей, чтобы смягчить случайные серии смертей, которые были частью меняющегося мира древних гомининов.

Но как это сделать, если ваша репродуктивная система по природе своей опасна и часто дает сбои?

Другие приматы – существа, чьи тела по сей день очень похожи на тело Умелой, – рожают гораздо легче, чем она. В дикой природе самка шимпанзе вряд ли умрет из-за осложнений, связанных с беременностью. Среди диких шимпанзе материнская смертность такого рода настолько редка, что приматологи даже не пришли к единому мнению о репрезентативной цифре. Вероятно, она довольно низкая. В то же время смертность человеческих женщин колеблется на уровне 1–2 %. Если показатель кажется низким, помните, что это уровень материнской смертности: процент тех из нас, кто умирает из-за беременности и родов в пределах короткого отрезка времени. Уровень осложнений при беременности и родах – который, опять же, может легко остановить развитие генетической линии – достигает трети всех человеческих женщин. 58 % американских женщин имеют проблемы со здоровьем, связанные с беременностью, более чем через шесть месяцев после родов. Процент во всем мире еще выше. В Найроби осложнения настолько распространены, что в некоторых клиниках висят большие вывески с рекламой лечения «фистулы», написанные крупным жирным шрифтом, который видно с дороги. Акушерская фистула в большинстве случаев возникает из-за длительных и тяжелых родов, при которых тело ребенка оказывает такое сильное давление на ткани таза, что разрывает перегородки между влагалищем и мочевым пузырем или прямой кишкой, вызывая у женщины недержание.

Есть две вероятные причины, почему человеческое размножение так опасно. Во-первых, риск внутреннего кровотечения. Наши глубоко инвазивные плаценты могут разрывать вены и артерии (редко), могут отделяться от стенки матки раньше времени (чаще) или могут спровоцировать кровотечение во время или сразу после рождения (редко, но это одна из основных причин материнской смертности).

Вторая причина, по которой наша репродуктивная система доставляет столько проблем, – так называемая акушерская дилемма. По сравнению с другими обезьянами, у человеческих женщин очень маленькое тазовое отверстие, а у человеческих младенцев очень большая голова. Когда люди научились ходить прямо, структура нашего таза должна была измениться, что привело к уменьшению тазового отверстия и родовых путей. У Арди все, вероятно, еще не было так уж плохо, но для Люси и тем более для Умелой и ее современниц это стало настоящей проблемой. Нелегко протолкнуть арбуз через отверстие размером с лимон.

Роды стали занимать больше времени. Американка сегодня тратит на роды в среднем шесть с половиной часов. Шимпанзе рожают около сорока минут. Евы, такие как Умелая, вероятно, были где-то посередине. В то время как шейке матки шимпанзе нужно раскрыться всего лишь до 3,3 сантиметра, нашей – до 10. И это обалдеть как больно. А также смехотворно опасно: шесть с половиной часов нарушений сердечного ритма, скачков адреналина и напряжения[145]145
   От двенадцати до восемнадцати часов, если у вас это в первый раз.


[Закрыть]. Достаточно времени, чтобы плацента начала отделяться до срока, чтобы разорвались кровеносные сосуды в тазу или чтобы на вас напала стая голодных хищников.

Когда шейка матки расширяется, ситуация становится еще безумнее. Родовые пути современного человека имеют своего рода изгибы: в некоторых местах они шире, а в других уже: новорожденный при рождении фактически поворачивается на девяносто градусов в середине влагалища. Еще один подарок эволюции человекообразных: большой голове нужны большие плечи, чтобы поддерживать развивающиеся мышцы шеи. У черепа новорожденного гибкие пластины. Но его широкие ключицы жесткие, поэтому после выхода головы плечам приходится проходить через тазовое отверстие боком. Толчок, поворот и еще раз толчок[146]146
   Своеобразная форма наших родовых путей также является подарком эволюции, но уже не только из-за прямохождения. Сам таз устроен странно: верхняя часть родовых путей круглая, а нижняя – отчетливо овальная. Вероятно, это связано с тем, что таз другой формы дестабилизировал бы тазовое дно, требуя еще большего изгиба позвоночника для поддержания равновесия (Stansfield et al., 2021).


[Закрыть].

У других приматов к финишу ведет прямой путь[147]147
   Есть пара исключений, но они очень редки. Беличьи обезьяны, например, сталкиваются с акушерской дилеммой и быстро идут по пути панд (Trevathan, 2015). Почти половина всех беременностей у них заканчивается гибелью потомства, и за раз они рожают только одного детеныша (ibid.). Однако у некоторых макак наблюдается такая же ковариация между пластинками черепа плода и расположением таза, как и у нас (то есть большеголовые самки обычно рожают большеголовых детей, а также с большей вероятностью имеют таз, который лучше вмещает таких детей). Это может означать, что рождение у приматов в целом связано с глубокими компромиссами между матерью и потомством. По крайней мере, у мокроносых (Kawada et al., 2020). Но опять же, у макак, из какого бы отряда они ни были, нет такой проблемы с материнской смертностью и травматизмом, как у нас.


[Закрыть]. Поэтому неудивительно, что роды шимпанзе (в отличие от наших, при которых расширяется шейка матки) занимают всего несколько минут. У нас регулярно уходит до часа. А если ребенок застрянет…

Судя по оценкам среднего размера черепа и плеч новорожденных и тазовых отверстий окаменелостей гоминидов, похоже, что рождение стало делом ненадежным еще во времена Люси. Ко времени Умелой череп и плечи плода уже были бы серьезной проблемой. Роды длились дольше. Беременность, вероятно, тоже стала длиннее: у современных людей она занимает примерно на тридцать семь дней больше, чем можно было бы ожидать от обезьяны нашего размера. Другими словами, по ходу эволюции, весь процесс рождения детей сверху донизу становился все более опасным и трудным.

Давайте вернемся к этому числу: 8 миллиардов человек. Если смотреть только на грубую механику размножения, никогда не подумаешь, что линия человекообразных может достичь такого успеха. Во всем мире насчитывается менее 300 000 шимпанзе и менее миллиона оливковых павианов, хотя их тела лучше приспособлены к быстрому увеличению популяции. Но вот мы. И нас миллиарды.

В целом верно, что необходимость – мать изобретений. Мы знаем, что Умелая сталкивалась с акушерскими проблемами, поэтому мы также знаем, что у нее была потребность в решении – что-то, что мог придумать только очень социальный, очень умный пользователь инструментов. Самым большим ключом к разгадке потенциала Умелой в гинекологии являются знаменитые олдувайские инструменты. Картирование этих тайников – насколько далеко они друг от друга, насколько похожи технологии, как часто их находят вместе со скелетами – лучший способ отследить, как ранние гоминиды делились сложными социальными знаниями.

Пользователи олдувайских инструментов были людьми, которые проводили много времени вместе. Обработка кремня – дело непростое и небыстрое. Это то, чему нужно учиться. Таким образом, Умелая, вероятно, жила в коллективах, отчаянно пытаясь всему научиться и обогнать мир, полный мускулистых и зубастых существ, которые точно не отказались бы ее съесть. Когда она не бегала, она время от времени – мучительно и с трудом – рожала. И выживала, в немалой степени благодаря тому же поведению, что создало каменные орудия: все работали вместе.