Текст книги "Креольская честь"

Глава 7

Алекс провел весь день на плантации и вернулся только к сумеркам. Он очень устал, обливался потом. Но все его мысли были о Ники, о том, какое ожесточенное сопротивление она ему оказала. Думая о ней, он испытывал гордость и сожалел, что не сказал ей правду.

Но может быть, даже «то не подействовало бы на нее.

Бель-Шен – его дом. Этот дом так много значит для него, и, несомненно, сохранит это значение для его будущих детей. Откуда молодой девушке понять это? Почему она должна покоряться его желаниям? Однако в глубине души он чувствовал, что если бы правдиво рассказал обо всем, она, возможно, вняла бы его доводам.

– Где она? – спросил он, врываясь в парадную дверь с такой стремительностью, что над головой у него зазвенели хрустальные подвески.

– Она еще не вернулась. И экипаж тоже, – с озабоченным, хотя и сдержанным видом сообщила миссис Линдер.

– Что?

– Да не волнуйтесь вы так. Вы же знаете мисс Клариссу.

Скорее всего она назначила девушке какое-нибудь наказание.

Я думаю, что это не причинит ей большого вреда.

Это звучало так правдоподобно, что Алекс подумал, что домоправительница права.

– Эта женщина когда-нибудь меня доконает. – Он направился в свой кабинет, чтобы выпить вина. Миссис Линдер потрусила следом за ним. – Мне надо было поехать вместе с ней. – Он вынул хрустальную пробку из большого флакона с бренди и налил себе изрядную порцию. – Если к вечеру она не вернется, я поеду за ней. – И он залпом осушил бокал.

Николь устало открыла дверцу щеголеватого черного фаэтона, который Юки подогнал ко входу для слуг. Только-только собралась она сойти на землю, как Юки уже подбежал, чтобы ей помочь. Он был встревожен и хмур, но его руки поддерживали ее прочно и надежно.

Она возблагодарила Бога за эту помощь. Ей стоило больших трудов встать и спуститься на землю. Платье, пропитанное потом, липло к телу. В пустом желудке неприятно ныло.

Растрепанные пряди волос приклеились к затылку. Промокли насквозь и повязки, которыми она обматывала грудь, кожа под ними покраснела, а местами была покрыта ссадинами.

– Масса Алекс очень рассердится, когда все узнает.

– Я не хочу, чтобы он что-нибудь знал. – Ники постаралась подавить дрожь в руках и ту невыносимую боль, которую она чувствовала при каждом движении. – Обещай, что ничего ему не скажешь. – Юки отвернулся. – Обещай.

– Если вы так хотите, я ничего не скажу. Но это не значит, что я одобряю подобное, – Спасибо, Юки.

Негр помог ей добраться до буфетной, где, на ее счастье, никого не оказалось, и она направилась к лестнице, ведущей в комнаты слуг. Когда она достигла второго лестничного пролета, дверь, ведущая в главную часть дома, открылась и появился Алекс. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, точно не веря своим глазам. ;

– Что с тобой случилось?

Прежде чем она успела ответить, он уже стоял рядом.

– Извините, месье, я не очень хорошо себя чувствую. – Она облизнула пересохшие губы. – Если не возражаете, мы поговорим с вами чуточку попозже.

– Расскажи мне, что случилось.

– Ничего, месье. Пожалуйста, пропустите меня.

Алекс вовремя подхватил ее, иначе она бы упала. Ругаясь по-французски и по-английски, он поднял ее на руки и пошел вверх по лестнице.

– Миссис Линдер, – проревел он.

Ники обхватила его могучую шею и прижалась к нему. Ей невольно вспомнилось, как еще недавно он держал ее в своих объятиях.

– Я испорчу вам одежду, – сказала она, когда он достиг лестничной площадки.

– Плевать я хотел на одежду.

Когда он свернул в холл, вместо того чтобы подняться в ее мансарду, она подозрительно поглядела на него:

– Куда вы меня несете?

– Я хочу, чтобы тебя осмотрел доктор. Хочу, чтобы о тебе хорошенько позаботились.

– Нет, – вскрикнула Ники.

Не обращая внимания на ее возражения, Алекс открыл ногой дверь спальни и уложил ее на шелковое покрывало с кружевной отделкой, которое застилало высокую кровать с резными спинками Появившаяся миссис Линдер отвернула покрывало и опустила москитную сетку.

– Пожалуйста, – шепнула Ники. – Со мной все в порядке.

– Принесите ванну, – велел экономке Алекс. – А заодно и чистую одежду на смену. – Миссис Линдер поспешила исполнить поручения.

– Скажи мне, что случилось, – повторил Алекс.

– Все уже кончилось. Ничего делать не надо.

– Что сделала с тобой Кларисса? – повторил Алекс, словно не слышал ее слов.

Хотя она и не хотела его вмешательства, она не могла не наслаждаться его участием. Она улыбнулась ему. Он сидел рядом с ней на краю кровати, которая пружинила под его тяжелым телом. Только тогда он обратил внимание на ее руки.

– Господи, это еще что? – Они были красные, опухшие и все в огромных волдырях.

Алекс приподнял ее подбородок так, что ей пришлось посмотреть ему прямо в глаза.

– Расскажи мне.

Как обычно, он не оставил ей почти никакого выбора.

– Кларисса была в бешенстве. С трудом могла говорить.

Даже мои извинения не успокоили ее, она сказала, что я притворщица. – Ники заставила себя улыбнуться. – Впрочем, так оно и было.

– Продолжай.

– Она сказала, что одних извинений недостаточно. Дескать, я нуждаюсь в том, чтобы преподать мне хороший урок, и велела одной из служанок принести линейку. – Она вздрогнула, когда Алекс взял ее ладошки в свои лапищи, чтобы внимательнее осмотреть. – Я могла бы этого избежать, – призналась девушка, – если бы не вела себя так упрямо.

Глаза Алекса пылали убийственным гневом.

– А что потом?

– Потом она велела запереть меня в сарай, где хранили метлы, лопаты, всякие инструменты.

Алекса передернуло: жара в эти дни стояла нестерпимая, нетрудно было представить, что творилось в этом запертом сарае.

– Все было бы не так плохо, если бы не жуки и пауки. – Ники невольно содрогнулась, и Алекс вдруг почувствовал, что в горле у него пересохло.

– Надеюсь, это все. Если я услышу хотя бы еще одно слово, я просто убью Клариссу.

Ники ничего не ответила, только посмотрела на него таким взглядом, что было ясно она верила в то, что он вполне может осуществить свою угрозу.

Алекс встал.

– Мне даже в голову не приходило, что такое может случиться. Я обещал, что в Бель-Шен ты будешь в безопасности, но не выполнил своего обещания. – Нагнувшись, он откинул со лба девушки шелковистую прядь медных волос. – Я хочу, чтобы тебя осмотрел доктор.

Николь хотела отказаться, но ей помешало появление миссис Линдер со слугами, которые занесли в комнату ванну с водой.

– Я хочу, чтобы ты поела и поспала, – ласково сказал Алекс. – А я тем временем займусь Клариссой.

– Пожалуйста, Алекс, – сказала она, забывая, что он велел не называть его больше по имени. – Я не хочу больше никаких неприятностей.

– Этот дом принадлежит мне, а не Клариссе. А ты принадлежишь Бель-Шен. Поэтому ответственность за тебя несу я, а не она. Я не потерплю ее вмешательства – ни на один миг. – И он быстро вышел из спальни.

– Я больше не допущу этого, Кларисса, – в ярости произнес Алекс. – Не позволю, чтобы ты дурно обращалась с моими людьми, – Он расхаживал по толстому персидскому ковру, отбрасывая большую тень.

Алекс решил не дожидаться утра. Он знал, что не уснет, пока эта проблема не будет разрешена – так или иначе.

– Как ты могла сделать такое? – возмущался он, подавляя в себе желание задушить Клариссу. Всякий раз когда он вспоминал, что перенесла Ники в сарае, ему едва не становилось дурно.

– Должна признаться, – сказала Кларисса, ничуть не устрашенная, хотя и держалась на некотором расстоянии, – я просто забыла об этой девчонке. У меня столько дел и…

– Я не желаю даже слышать об этом. – Алекс запустил пальцы в свою волнистую каштановую шевелюру, стараясь вернуть себе самообладание – Если ты будешь моей женой, то никогда не станешь применять физические наказания для моих людей. Мы должны договориться об этом прямо сейчас. Если это условие представляется тебе неприемлемым, придется отменить нашу свадьбу.

– Алекс, дорогой! Я даже не предполагала, что ты можешь быть так расстроен. – Под его суровым взглядом Кларисса плотнее завернулась в свой тяжелый халат. Она уже собиралась спать, когда в ее дом ворвался Алекс.

– Но мисс Кларисса уже готовится ко сну, – сказал ему дворецкий.

– Плевать я хотел на это. Скажи ей, чтобы она сейчас же спустилась, или я сам притащу ее вниз.

Глядя на него, Кларисса не сомневалась в серьезности его намерений. Она никогда не видела его таким разъяренным.

– Я только хотела поставить эту девчонку на место, – сказала Кларисса. – Если мы хотим, чтобы от нее была какая-то польза…

– Я предупредил тебя. И не намерен это обсуждать. Решай прямо сейчас, Кларисса сглотнула. В первый раз с тех пор, как они договорились о браке, у нее появились сомнения. Она знала, что Алекс не тот человек, с чьим мнением можно не считаться, но не предполагала такой властности.

– У меня не будет никакого права голоса по ведению нашего хозяйства?

– Конечно, будет. Я рассчитываю, что ты будешь выполнять в полной мере обязанности моей жены. – Он устало вздохнул – Мне очень нужна твоя помощь. Я беспокоюсь о людях, которые окажутся в твоем подчинении. Я хочу, чтобы ты относилась к ним со всем уважением. Ничто другое меня не устраивает.

В этом пункте он был совершенно непреклонен. Но ведь впереди долгие годы совместной жизни, за это время она вполне сможет утвердиться сама и утвердить свою власть.

– Но в Элмтри, как и сейчас, буду распоряжаться я.

– Да, конечно. Мне хотелось бы, чтобы и с твоими людьми обращались мягче и добрее, но это твое дело.

– В таком случае я согласна на твои условия. Извини, если причинила тебе какое-то беспокойство.

Извини. Одно короткое словечко. Но юная девушка чуть не задохнулась в прокаленном насквозь сарае. Более того, казалось, что Кларисса вложила в это слово даже какой-то противоположный смысл: что бы ни говорил Алекс, рано или поздно девушке придется склониться перед волей Клариссы, или ее контракт будет перепродан.

– Стало быть, я считаю инцидент исчерпанным, – сказал Алекс. – Разговор на эту тему закончен.

– Не хочешь выпить чаю? – спросила Кларисса, довольная тем, что худшее осталось позади. – Или, может быть, коньяку? – Она убрала под ночной чепец выбившийся светлый локон.

– Завтра у меня тяжелый день. Мне лучше вернуться домой.

Алекс был очень трудолюбив. И эта черта в нем нравилась Клариссе. Это была одна из главных причин, почему она предложила ему заключить брак.

– Тогда увидимся на следующей неделе, – сказала, она. – Мне надо еще многое приготовить для приема.

Алекс кивнул. Он с подчеркнутой официальностью склонился над ее рукой и ушел. Через плотные оконные шторы с кружевами она наблюдала, как он вскочил на своего породистого гнедого жеребца. Что ни говори, а мужчина он красивый.

Крепко сколочен, с сильными руками, мужественным лицом.

Она знала, какой успех он имеет у женщин, знала, что он держит любовницу в городе, и предполагала, что он будет делать то же самое и после женитьбы.

Это не имело большого значения для Клариссы Она будет выполнять все обязанности жены, родит ему детей, вырастит их в интересах страны и государства, но супружеское ложе отнюдь не сулило ей больших радостей.

В семнадцать лет она потеряла девственность, переспав с одним из граверов с фабрики своего отца. Ей хотелось понять это странное чувство, которое влечет к себе одинаково мужчин и женщин, тем более что она не имела никакого понятия, как сложится ее семейная жизнь.

Ночь, проведенная с Уильямом Лаки, принесла ей глубокое разочарование. Она так и не поняла, какое удовольствие получают мужчины от трения двух потных тел друг о друга. С тех пор она вела целомудренный образ жизни.

Она не стала обманывать Алекса и рассказала ему о своем неудачном опыте. Он был явно удивлен. Но не испытывал никаких сомнений относительно правдивости ее рассказа. Похоже было, что единственная забота Алекса – иметь сына-наследника, Исповедовавшись, она предложила ему посредством брака объединить их большие плантации, соединить капитал своей семьи с богатствами дю Вильеров. Он не мог не оценить все преимущество такого союза и дал свое согласие. Далее все пошло своим чередом.

В свои двадцать четыре года Кларисса имела все, на что могла рассчитывать самостоятельная незамужняя женщина. Теперь ей нужен был муж. Брак с Александром дю Вильером сулил ей власть и богатство, о которых она даже не смела мечтать.

Беспокоило только одно она не была уверена, что сможет справиться с таким мужчиной, как Александр.

На следующей неделе Николь вернулась в свою маленькую комнату в мансарде.

Миссис Линдер рассеяла опасения Алекса по Поводу ее здоровья. Еще через неделю руки окончательно зажили и она смогла выполнять свои обязанности. Николь как раз подметала вестибюль, когда ее внимание привлекла какая-то сумятица у парадной двери.

Послышался решительный стук. Фредерик открыл дверь, в вестибюль вошла невысокая седая женщина в элегантном шелковом черном траурном платье.

– Добрый день, Фредерик, – сказала она. – Где мой внук?

Фредерик расплылся в радостной улыбке.

– Уехал по делам, мадам. Вас ждали лишь на следующей неделе.

– Ну что ж, тогда я передохну. – Она бросила взгляд на Николь, которая изумленно изогнула брови, узнав старую женщину.

Женщина улыбнулась.

– Николь Сен-Клер, – сказала она, непринужденно говоря на французском языке. – Что ты здесь делаешь?

Метла со стуком упала на пол. Ники стояла неподвижно, не произнося ни слова. Старая женщина подошла и прижала ее к себе. Объятия были добрые и ласковые. Так обнимала маленькую Николь мать, когда девочка больше всего нуждалась в утешении.

У Ники перехватило горло. Ее вдруг с головой захлестнули воспоминания о муках, перенесенных за эти три года.

Она всхлипнула, а потом зарыдала и обвила руками плечи француженки. Все ее тело дрожало, она продолжала плакать взахлеб.

Удивленная таким бурным проявлением чувств, Рашель дю Вильер не выпустила ее из своих рук, а, ласково покачивая взад и вперед, стала нашептывать нежные утешительные слова по-французски.

– Твоя бабушка здесь, – говорила она. – Все будет хорошо.

– О бабушка! – рыдала Ники.

– Ну, успокойся, малышка. Я о тебе позабочусь.

Ники только кивала. Впервые за три, года она не чувствовала себя одинокой.

В холле было не очень-то удобно разговаривать, и когда Ники, поуспокоившись, перестала плакать, обе женщины рука об руку поднялись по лестнице в комнату, которую обычно занимала бабушка Алекса, когда приезжала на плантацию. Она была очень светлая, вся залита солнцем, и у Ники сразу стало легче на душе.

Рашель подвела ее к вышитому шелковому дивану перед камином из розового мрамора.

– Ну а теперь расскажи мне, почему ты одета как служанка и подметаешь дом моего внука.

В ответ на эти слова излился беспорядочный поток Признаний и слез. Николь без утайки выложила всю свою горестную историю. Закончив, она, совершенно опустошенная, откинулась на спинку дивана. Ей больше нечего было добавить.

– Я ничего не знала ни о трудностях, которые испытывал твой отец, ни о вашей семье. Александр написал мне о смерти Этьена, ни словом не упомянув о ваших невзгодах. Мы решили, что ты вместе с матерью вернулась в Англию.

– Там у нее никого не осталось.

– Почему ты не попросила нас о помощи?

– К тому времени, когда дела пошли совсем плохо, ваш сын уже умер. Отец обратился к Франсуа, но тот отказал в помощи, уверив, что и Александр даст такой же ответ.

– Франсуа!.. – Она махнула рукой, ясно выражая свое отношение к младшему внуку. – Франсуа не Александр. Неужели можно подумать, что Алекс не принял бы тебя, если бы знал, кто ты?

– Сначала я не была уверена. Потом, когда я стала доверять ему, гордость помешала мне сказать правду. Сами подумайте, дочь Сен-Клера оказалась служанкой по контракту, к тому же сидела в тюрьме как воровка. Но когда я узнала о том, что Алекс женится на Клариссе, я просто не смогла смириться с мыслью, что мне придется оставить этот дом, мое единственное пристанище за несколько лет.

– Если бы ты приехала ко мне, та fille[7]7
  доченька (фр.).


[Закрыть]…

– Я ничего о вас не знала. – По щекам Николь опять заструились слезы. – Все было так запутано, я просто не знала, что делать.

Рашель промокнула слезы Ники кружевным платочком.

– Ну ничего. Отныне во всем можешь положиться на меня.

Слегка покачивая черными юбками (бабушка Александра все еще носила траур по умершему два года назад сыну), Рашель по-солдатски промаршировала к двери и стала отдавать приказания.

Она велела Перенести нехитрый скарб Николь из мансарды в комнату с собой по соседству. Также велела принести ванну и доставить в дом лучшую модистку, которая только есть в Новом Орлеане.

Николь была в смятении.

– Но что скажет Александр, когда узнает обо всем этом?

– Фредерик сказал, что Александр вернется лишь на следующей неделе.

– Наверное, он у Лизетт, – сказала она не подумав и тут же пожалела, что так разоткровенничалась.

– У своей любовницы? – К изумлению Николь, Рашель проявила полную осведомленность. – Нет, Фредерик говорит, что он поехал по делам в Мобил. Вернется только в среду.

Будет небольшой ужин в мою честь А уж мы позаботимся, чтобы дочь старинного друга нашей семьи присутствовала на этом семейном празднике.

– Вы даже не предупредите его? – широко раскрыв глаза, спросила Николь.

– Он мог бы догадаться и сам. К тому же, – Рашель лукаво улыбнулась, – так будет куда забавнее.

Забавнее?

– О Боже! – прошептала Николь по-английски.

– Предоставь Александра мне, – сказала Рашель с уверенностью, вполне естественной для старой герцогини Однако это уверение не рассеяло опасений Ники.

– Бабушка! – воскликнул Алекс, увидев старую даму на лестнице. Когда она спускалась в вестибюль, он схватил ее в свои медвежьи объятия и смачно поцеловал в морщинистую щеку. – Вы, как всегда, прекрасно выглядите.

– А ты, дорогой, выглядишь усталым. Слишком много работаешь, Александр. – Они вновь обнялись.

– Теперь, когда вы здесь, у меня есть предлог отдохнуть несколько дней. Когда вы приехали?

– Корабль причалил несколько дней назад. Я приехала на прошлой неделе.

– Вы тут скучали?

– Не очень. Меня посетила дочь нашего давнего семейного друга – Этьена Сен-Клера. Я настояла, чтобы она присутствовала на ужине.

– Она здесь?

– Да.

– Со своей матерью?

– К сожалению, ее мать умерла.

– Печальная новость. Надеюсь, вы выразили ей наше соболезнование и предложили любую помощь, какая только может ей понадобиться?

– Да. – Она тепло улыбнулась внуку.

– Буду рад ее повидать. Она была совсем маленькой девочкой, когда я видел ее в последний раз. Честно сказать, я плохо ее помню.

– Ну, теперь она уже взрослая. – Чтобы скрыть почти проказливую улыбку, Рашель нагнула голову и смахнула невидимую пылинку со своего черного бомбазинового платья. – Сам увидишь за ужином.

Алекс кивнул:

– А до тех пор мы можем поговорить о наших делах.

– Прекрасная мысль, Александр Я с большой охотой послушаю, как обстоят наши дела.

Никогда в жизни Николь так не трепетала и не прихорашивалась, как в этот день. Несколько часов назад шум внизу оповестил ее о прибытии Александра. Вновь и вновь испытывала она искушение пойти к нему. Рассказать ему все, не дожидаясь, пока это сделает его бабушка. Она не позволила себе это только потому, что Рашель высказала полную уверенность в своей правоте и своем влиянии на Алекса.

Ники молилась, чтобы герцогиня оказалась права.

В тот момент, когда Ники вылезла из ванны и надела нижнюю рубашку, появилась Даниэль.

– Я пришла, чтобы помочь вам, мадемуазель, – с подчеркнутой вежливостью произнесла Даниэль. – Об этом меня попросила мадам дю Вильер. Отныне я буду вашей служанкой.

Ники положила свою руку на руку толстушки.

– Я все та же, какой была на прошлой неделе, Даниэль.

Тогда мы были подругами. Надеюсь, мы такими и остались.

– Конечно, мадемуазель.

– Тогда почему ты не зовешь меня Ники, как всегда?

– Нет, я не могу.

– И все же, прошу тебя, постарайся.

Даниэль заколебалась:

– А что скажет герцог?

В самом деле, что скажет Алекс?

– Это уже не твоя, а моя забота. – Дружески улыбнувшись, Ники протянула руку. – Значит, друзья?

Даниэль пожала протянутую руку и сразу заулыбалась.

– V – Значит, мы все еще друзья. И я могу рассказать о своей последней встрече с Рене?

Рене Буталер был ее дружком.

– Конечно. Я сгораю от нетерпения, чтобы узнать все подробности.

Даниэль захихикала. Излишняя полнота отнюдь не мешала ей быть женственной и привлекательной. Она получила уже несколько предложений, но ее сердце завоевал Рене.

– Пока ты будешь одеваться, я все, расскажу.

Теперь, когда между ними восстановились прежние отношения, Ники позволила Даниэль помочь ей надеть вышитое нижнее белье и зашнуровать корсет. Сидя на мягком бледно-голубом пуфе перед туалетным столиком с зеркалом в позолоченной раме, Ники нетерпеливо ждала, пока Даниэль завьет ее медные волосы, которые волнами спадали до самых плеч. Когда она оделась, ее грудь соблазнительно засияла над самым вырезом шелкового платья цвета аквамарина. Рашель выбрала ткань под цвет ее глаз. Платье было сшито по последней моде, выгодно подчеркивая контраст между тонкой талией, налитыми грудями и округлыми бедрами.

Николь нежно погладила ткань. Уже много лет не одевалась она в шелка и бархат, не чувствовала себя женственной и желанной. Хотя Николь и побаивалась, что Алекс может устроить сцену, она радовалась возможности показаться ему во всей своей красе. Может, ей и не следует этого делать, и все же есть надежда, что теперь ее жизнь изменится.

– Все уже пошли в столовую, – доложила ей миссис Линдер. – Мадам дю Вильер сказала, что вы можете спуститься, как только будете готовы.

Таков был их замысел: Николь появится в столовой с некоторым опозданием, и Алексу не останется ничего другого, кроме как принять гостью.

– Вы уверены, что я хорошо выгляжу? – спросила она, хотя отражение в зеркале говорило ей, что она никогда не выглядела так прекрасно.

– Конечно. – Миссис Линдер подбодрила ее восхищенной улыбкой. – Доверьтесь мадам. Она знает массу Алекса лучше всех на свете.

Ники сделала несколько робких шагов, затем, повинуясь безотчетному порыву, вернулась и обняла пышногрудую домоправительницу.

– Спасибо» вам за все.

Миссис Линдер потрепала ее по щеке:

– Идите. И выше голову.

Кивнув, Николь стала спускаться по лестнице. Ей понадобилась вся ее смелость, чтобы войти в столовую.

– Кажется, прибыла наша последняя гостья, – сказала Рашель с довольной улыбкой, переводя взгляд с Николь на своего внука.

Алекс восседал во главе стола, поглощенный разговором с Томасом Деммингом, который сидел слева от Клариссы. Рашель располагалась рядом с внуком, но через один стул, который был пуст и предназначался для Ники. Напротив этого никем не занятого стула, небрежно откинувшись на резную спинку, сидел Франсуа.

Александр как раз протянул руку за бокалом вина, когда вдруг заметил стоящую в открытых дверях Ники. Его рука замерла на полпути к бокалу.

– Могу я представить вам своего внука Александра? – сказала Рашель с улыбкой, которую можно было назвать только торжествующей.

– Как поживаете? – деревянным голосом сказала Ники.

Рашель повернулась к женщине, которая сидела рядом с Алексом:

– Это Кларисса Эндикот, невеста Александра.

– Кажется, мы где-то встречались, – не преминула съязвить Николь. Кларисса смотрела на нее с открытым ртом.

– Месье Томас Демминг, поверенный в делах моего внука, его близкий друг, – продолжала Рашель. – А это мой второй внук, Франсуа.

– Рада познакомиться с вами.

Алекс вскочил на ноги. Его взгляд мгновенно охватил всю Николь, не упустив ни красивых медных локонов, ни трепетно вздымающейся груди. Все черты его лица выражали холодную ярость.

– Ты же знаешь, что смотреть пристально невежливо, – послышался в зловещей тишине голос Рашель. – Почему ты не пригласишь мадемуазель Сен-Клер сесть?

Франсуа и Томас одновременно отодвинули свои стулья и встали.

– Все в порядке, друзья, – заверил их Алекс. В его голосе явственно слышались язвительные нотки. – Конечно, я приглашу мадемуазель… Сен-Клер сесть. Я только хочу сказать ей несколько слов наедине.

Николь умоляюще взглянула на Рашель. Старая женщина только улыбнулась.

Алекс крепко, до боли, схватил Николь за руку.

– Извините, – сказал он и вытащил ее из комнаты. Не говоря ни слова, провел ее по коридору в свой кабинет. Николь припомнила, как в прошлый раз он тащил ее в эту строгую, по-мужски обставленную комнату с кипарисовыми панелями, и у нее чуть порозовели щеки.

Подняв глаза, она увидела, что он изучает ее с улыбкой, в которой не было ничего веселого.

– Кто ты? – спросил он.

– Ваша бабушка все сказала вам обо мне.

Его глаза продолжали упорно разглядывать ее. Он как будто все еще не мог поверить, что стоящая перед ним девушка в аквамариновом шелковом платье – та самая замарашка, которую он выкупил из тюрьмы.

– Я не верю.

Такого недоверия она не ожидала…

– Этьен Сен-Клер – мой отец. Маргарет Стоктон Сен-Клер была моей матерью. В течение многих лет наша семья с вашей бабушкой постоянно встречалась.

– Ники Стоктон, – повторил он, начиная понимать, почему она так назвалась. – Николь Сен-Клер.

– Да.

– Это ты была тогда в Ла-Ронд?

Она не могла удержаться от улыбки.

– Вы купили мне тогда платье.

Алекс смотрел на элегантное аквамариновое платье, на глаза точно такого же цвета, на тонкую талию и похожие на сочные плоды груди. Кожа, которую можно было видеть через вырез лифа, была нежной и гладкой; шея, возвышавшаяся над тонкими плечами, поражала грациозностью. Все в ней, казалось, превосходило многие его мечты.

– Выходит, я купил не только служанку, а нескольких женщин.

Ники отвернулась.

– Честно сказать, я хотела открыть вам правду. И если этого не сделала, то только из-за…

– Из-за своей проклятой гордыни, – договорил он за нее. – Так ведь? Ты предпочла молча страдать, работать служанкой, чем попросить меня о помощи. К тому же тебе, как видно, приятно было выставить меня полным болваном.

Николь подняла голову:

– Не понимаю, о чем вы?

– Не понимаешь? – В его глазах вновь вспыхнул гнев. – Ты полуфранцуженка. Бегло говоришь по-французски. Стало быть, понимала каждое мое слово с того самого момента, как мы встретились.

– Обычно я говорю по-английски. Но вы почему-то решили, что я не знаю французского языка.

Его гнев разгорался все сильнее.

– А как ты, вероятно, смеялась про себя, когда я учил тебя верховой езде! Ведь ты опытная наездница, не правда ли?

– Да, но…

– Ты так внимательно слушала то, что я рассказывал тебе о производстве сахара. Но ведь дочь Этьена должна прекрасно все это знать. – Казалось, он готов был влепить ей пощечину. Ее вдруг охватил все тот же прежний страх.

– Все не совсем так, как вы представляете, – мягко сказала Николь. – Мне было приятно в вашем обществе. За многие годы вы были первым человеком, который отнесся ко мне по-человечески.

– Забавно, вероятно, было наблюдать со стороны, как Александр дю Вильер поучает простую служанку.

Она попятилась к двери и уперлась спиной в деревянную панель. Он подошел еще ближе, его дыхание обжигало ее щеки.

Она остро ощущала запах вина и пряного одеколона.

– Все было не так, как вы изображаете, – повторила она, ощущая уже сильный страх. – Я не могла вам сказать, потому что не знала, как вы примете мое признание.

Алекс схватил ее за руки и притянул еще ближе к себе. Он смотрел на нее сверху вниз с глубочайшим презрением, а она даже не могла отвести глаза. Когда он вдруг рванул ее руку вверх, она плотно смежила веки и вся съежилась в ожидании неминуемого, как ей казалось, удара. У нее закапали слезы.

Почувствовав, что Алекс ослабил хватку, она разомкнула веки и увидела, что он смотрит на нее с большим изумлением.

– Неужели ты до сих пор не поняла, что я никогда не ударю тебя? – В его голосе зазвучала неожиданная доброта. – Никогда!..

– Но вы хотели продать меня Фортье. – Она была смущена тем, что он заметил ее слабость. Он не должен этого видеть. Никогда больше не увидит. – Как же я могла доверять вам?

– Но ведь ты же дочь Этьена Сен-Клера. Я помог бы тебе.

– Вы не понимаете. Я боролась за выживание. Ради этого я сделала бы все что угодно, сказала бы все что угодно. Вы и понятия не имеете, что это такое, когда с вами обращаются как с животным, когда вас всячески оскорбляют, и унижают.

Если бы мне опять пришлось пройти через все это, я поступила бы точно так же – нравится вам это или нет, все равно.

Теперь она не скрывала слез, но не от страха, а от гнева.

– Вы даже не можете представить себе, какой это ужас – сидеть в тюрьме! Грязь, крысы. А как поступают там с женщинами! – Она остановилась, переполненная горькими воспоминаниями. – От одного только пребывания там у меня все болело внутри. – Бессознательным жестом она приложила руку к сердцу. – И до сих пор еще болит.

Последние остатки ярости, которую испытывал Алекс, исчезли.

– Не плачь, дорогая. – Он обнял ее, прижал к груди. – У тебя больше нет причин плакать. – Ее высокие полные груди уперлись в его черный вечерний сюртук. Как хитро она прятала их все это время!

В мерцании лампы поблескивали ее шелковистые медные волосы. Ему хотелось вытащить все заколки и погрузить руки в длинные пряди. Хотелось прижать губы к гладкой белой шее сзади.

Тут вдруг он понял, что его тело отзывается на близость женщины Отзывалось оно и раньше, инстинктивно, но теперь ему пришлось сознательно подавить желание. И ему понадобилась вся сила воли, чтобы не поцеловать ее, не говоря уже о большем.

– Я никогда не продал бы тебя Фортье, – сказал он – Никогда. И хочешь верь, хочешь нет, я хорошо представляю себе, что ты испытала, и вполне могу понять твои чувства.

Он хорошо знал, что она имеет в виду, когда говорит о выживании, потому что некогда провел сам шесть месяцев в алжирской тюрьме. Ему было тогда двадцать лет. Он захотел принять участие в славной французской войне. Его отец, разумеется, не одобрил его решения, но проявил понимание. Ведь его сын должен выполнить свой долг.

С войны Алекс вернулся другим человеком. Более суровый. Более циничным. В тюрьме ему пришлось учиться выживанию. Поступать вопреки всем своим убеждениям, лишь бы раздобыть еды. Он хорошо знал, что должна была перенести Николь, знал, как обращаются с женщинами в таких ужасных местах Он крепче прижал ее к себе.

– Что прошло, то прошло, – сказал он, приподнимая ее лицо, чтобы она смотрела прямо на него. – Ты вернулась туда, где твое истинное место, здесь ты и останешься.

Ники чуточку отодвинулась, чтобы ей была удобно смотреть на него.

– Мне понравилось здесь С самого первого дня. С того самого дня, как я тут оказалась.

Боже, как она прелестна! Гораздо прелестнее, чем ему представлялось в самых ярких мечтах. Все в нем кипело при мысли, что ей пришлось перенести такое с собой обращение, даже насилие. С другой стороны, если она уже не девственница, это облегчает положение.