Текст книги "Креольская честь"

Вглядываясь в ее доверчивое лицо, понимая ее привязанность к Бель-Шен, Алекс ощутил укол совести.

Но ей будет лучше всего в городском доме: надо только разделаться с Лизетт. Подумав об этом, он почувствовал сильное томление в паху.

– Пора вернуться к гостям, – сказал он хрипловатым голосом.

Николь смахнула слезы.

– Я, должно быть, ужасно выгляжу.

– Ты выглядишь замечательно. – Давно уже она не слышала таких приятных о себе слов. – Но пожалуй, мне лучше вернуться первым и приготовить всех к твоему дебюту.

Это его предложение вернуло ее к реальности, она сразу все поняла. И Франсуа, и Томас Демминг теперь знают, кто она такая.

– Я не голодна. Если не возражаете, я пропущу ужин.

Алекс снисходительно улыбнулся:

– Ты зашла уже слишком далеко, чтобы отступать. Ты дочь Этьена Сен-Клера. Если вдруг почувствуешь робость, всегда вспоминай об этом.

Немного помолчав, Николь нежно улыбнулась.

– Спасибо, месье.

– Можешь называть меня Алексом. Как ты и делала все это время.

Ники покраснела.

– Я думала, что вы не заметили.

– Дорогая, ты сильно заблуждаешься.

Ники не очень хорошо понимала, что он имеет в виду, но ей понравилось, каким взглядом он посмотрел на нее при этом.

Все в ней затрепетало, а щеки еще сильнее порозовели.

Алекс предложив ей руку, и она приняла ее. Он отвел ее к подножию лестницы, и она стала подниматься к себе, собираясь привести себя в порядок, пока Алекс будет разговаривать с гостями.

– Жду тебя через несколько минут, – сказал он не допускающим возражений тоном.

– Как скажете, Александр; – И с мягкой улыбкой она начала подниматься по лестнице.

Алекс наблюдал, как плавно покачиваются ее бедра. В этот вечер с его души спало тяжкое бремя. На месте маленькой служанки оказалась соблазнительная женщина, которая будет скоро согревать его постель.

Он не станет торопить Ники. Она слишком много выстрадала, и это, естественно, сделало ее осторожной и боязливой.

Придет время, и она сама раскроет ему свои объятия. Ему и в голову не приходило, что он может натолкнуться на решительный отказ. Ведь она сама сказала, что у нее нет никакого выбора.

Глава 8

Остальная часть вечера прошла для Ники куда лучше, чем она ожидала.

Имея за спиной поддержку Александра и его бабушки – герцога и герцогини, пусть они и не придавали значения этим титулам, Ники обрела прочное положение как друг семьи. Отныне никто не будет ее считать просто служанкой.

Алекс успел объяснить гостям, что его отец и Этьен Сен-Клер были закадычнейшими друзьями. Оба служили офицерами в американской армии в тот короткий период, когда Соединенные Штаты вели войну с Англией. В битве при Борне, возле Нового Орлеана, Этьен с риском для жизни спас раненого Шарля, или в ашлийском произношении Чарлза Александра, который, истекая кровью, лежал в полном беспамятстве на поле боя в том месте, где некогда была плантация Маккарли.

– Это долг, которого дю Вильеры не забыли, – сказал Алекс. Франсуа отвернулся. Это стыдливое движение не укрылось от глаз Рашели. Молодой человек выглядел бледным и сильно потрясенным.

– Мы должны с тобой поговорить, Франсуа, – сухо заметила Рашель. Но она не хотела затрагивать эту тему в присутствии Александра. Последние несколько лет Франсуа часто вызывал недовольство своего брата. Раскрыть, что Франсуа отказал в помощи Сен-Клерам, означало только подлить масла в огонь.

– Но вы же не можете позволить этой… служанке… сидеть за одним с вами столом? – попробовала было возмутиться Кларисса.

– Она наш друг, – сказала Рашель, заставив ее замолчать одним предостерегающим жестом. До отъезда герцогини Николь могла не опасаться никаких выпадов по-своему адресу.

Томас Демминг удивил Николь. Он смотрел на нее такими же глазами, какими на нее обычно смотрели молодые люди, приезжавшие в Медоувуд. Еще до конца вечера он пригласил ее в городской театр на спектакль о пиратах.

Взглянув на Алекса, она увидела, что тот просто мечет глазами громы и молнии, выражая неодобрение поведению Томаса. Вспылив, она уже была готова принять предложение Томаса, но в последний миг ее остановило благоразумие, хотя она была очень уязвлена, неужели Алекс считает ее недостойной общества его друга?

Она мягко отклонила приглашение.

– Хорошо, дорогая, – собираясь уже встать и изображай некое подобие улыбки, пропела Кларисса к концу ужина. – Наслаждайтесь своим пребыванием в Бель-Шен. – Ее тон подразумевал, что это пребывание вряд ли долго затянется. – Приходится сожалеть, что начало оказалось столь неблагоприятным. Но такое, увы, случается.

Это отнюдь не походило на извинение, и они обе это знали.

– Алекс, дорогой, я буду признательна, если ты проводишь меня домой.

Алекс склонил голову в знак согласия, и гости стали расходиться. Томас и Франсуа отправились домой, а Рашель и Николь вернулись в свои комнаты наверху.

– Я же тебе сказала, что неожиданность бывает иногда важным козырем, – довольная собой, сказала Рашель.

Ники не была вполне уверена в этом.

– Спокойной ночи, бабушка. – Она устало отворила дверь своей комнаты.

На следующий день, когда Алекс работал в полях, дворецкий доложил, что к ним пожаловал гость. Ники была удивлена, увидев в гостиной Франсуа.

– Доброе утро, месье, – сухо поздоровалась она. – Вы пришли повидать бабушку?

– Я пришел повидать вас. Мы не могли бы потолковать наедине? – Безупречно одетый, в темно-серых бриджах и светло-сером сюртуке, он казался двойником Алекса, только более молодым и не таким самоуверенным.

– Да, конечно, – согласилась она не без некоторой сдержанности. Она не забыла, как он поступил с ее отцом, как и того, что его отказ помочь им повлиял и на ее собственную судьбу.

Пока Ники усаживалась на обитый кремовой парчой диван, Франсуа закрыл дверь гостиной и сел рядом с ней. Оправляя складки юбок своего бледно-голубого платья из канифаса, она тем временем исподтишка наблюдала за ним.

– Я знаю, что вы обо мне думаете, – сказал Франсуа.

Он был явно взволнован, глаза смотрели нерешительно.

– Я знаю, что мой отец обращался к вам за помощью, а вы отказали.

Франсуа тяжело вздохнул.

– Nom du del![8]8
  Вот черт! (фр.)


[Закрыть] Сотни раз я каялся, как вел себя во время той встречи. Честно говоря, мне и во сне не снилось, что все может так обернуться. Я был совсем молод и глуп. Я сам тогда изнемогал под бременем возложенных на меня обязанностей. В то время когда ваш отец приехал в Бель-Шен, плантация находилась в ужасном финансовом состоянии. Чтобы спасти ее от краха, я занял деньги и почти весь этот заем растратил.

Мне просто нечего было ему дать, но, вместе того, чтобы честно признаться в своей неплатежеспособности, я сделал вид, будто мы не хотим ему помочь, такие, мол, мы прижимистые.

Николь была поражена глубиной раскаяния Франсуа, хотя и ничуть не удивлена упоминанием о финансовых трудностях, которые испытывала плантация.

– Бель-Шен еще не выкарабкалась из этих трудностей? – спросила она, думая, что ее присутствие может быть дополнительным бременем для плантации.

– Алекс как будто бы выправил положение. Он всегда добивается успеха. – В голосе Франсуа послышались нотки « раздражения.

– Разные люди одарены разными талантами, – сказала Ники. – Алекс успешно разрешает всевозможные трудности, управляет плантацией. Ваш талант, видимо, в другой сфере.

Темноволосая голова Франсуа взметнулась вверх.

– Вы знаете, что я занимаюсь живописью?

Это признание удивило ее.

– Нет. Но если у вас есть талант художника, вам нечего его стесняться. А тем более незачем завидовать деловитости брата.

– Я знаю, что вы правы, но…

– Но что? – Приятно было думать, что Франсуа отнюдь не такое чудовище, каким она его себе представляла.

Просто запутавшийся молодой человек.

– Нелегко сознавать, что ты всегда на втором плане. Я разочаровал моего отца. Теперь я разочаровываю Алекса.

– Я думаю, что вы предвзято относитесь к брату. Он любит вас. Я вижу, с каким выражением он на вас смотрит.

– Мы были так близки, – задумчиво заметил Франсуа.

– Ничто не мешает вам снова сблизиться. Я знаю, что Алекс был бы рад этому. Вы тоже, видимо, были бы рады. – Она улыбнулась ему. – А теперь расскажите мне о своей живописи.

Лицо Франсуа просияло. Они проговорили почти целый час. Младший дю Вильер говорил с ней свободно и открыто, как никогда раньше. У Ники было такое чувство, будто она наконец выбирается из тьмы, в которой прозябала целых три года. Она была удивлена, что братья не могут мирно ужиться, но надеялась, что в конце концов им удастся уладить свои разногласия.

В течение нескольких последующих недель Ники часто встречалась с Александром. Она опасалась, что он никак не может простить ей обман. Но он вел себя внимательно, заботливо, по-джентельменски.

Он пригласил Рашель проехаться вместе с ними по плантации, чтобы показать свои нововведения, хотя ему и не удалось еще довести их до конца.

– Каждые триста акров земли приносят двести бочек сахара, бабушка. Сахар продается по цене примерно тысяча долларов за баррель. Если мы сумеем увеличить объем производства и добиться более высокого качества, мы сможем получить изрядную прибыль.

– Конечно, если будет стоять благоприятная погода, – вставила Ники, зная, что важнее для сахарного тростника.

– Меня поправляют. – Он улыбнулся ей.

Вечером он проводил Ники наверх в ее комнату.

– Это был чудесный день для меня, – сказала она.

– И для меня тоже, дорогая.

– Вы с такой добротой восприняли случившееся, Алекс.

А я знаю, что этот сюрприз был для вас не так уж приятен.

Он приложил палец к губам.

– Я же сказал: что было, то прошло. – Нагнувшись, он коснулся ее щеки вроде бы безобидным поцелуем. Но как ни легок он был, по спине у нее побежали мурашки, а внизу живота что-то туго сжалось.

– Спокойной ночи, – шепнула она.

Узнав, что она умеет играть на фортепиано, Алекс настоял, чтобы она села за инструмент, а затем расхваливал ее исполнение.

– Ты не только хороша собой, но и талантлива, – сказал он.

– Главное не тушеваться, – сказала Николь, но приняла комплимент с благодарностью. – Моя мать настаивала, чтобы я училась музыке. Она говорила, что женщина должна вносить радость в семейную жизнь.

– Есть много способов нести радость в семейную жизнь. – При этих словах его теплые карие глаза потемнели.

Алекс явно изменился по отношению к ней. Держался не так отчужденно, как прежде. При этом оставался все таким же высокомерным и самоуверенным, перемена была чуть заметная, трудноопределимая. В его глазах теперь появилась смелость, даже дерзость, чего прежде она не замечала. Что-то в его взгляде заставляло ее сердце биться сильнее и обдавало расслабляющим теплом.

Когда он отвел ее наверх в этот вечер, его поцелуй в щеку был отнюдь не дружеским. Стоя совсем близко, он выводил пальцем узор на ее ладони, пока, задрожав, она не отпрянула.

Теперь она с нетерпением ожидала возможности поговорить с ним, ожидала их совместного с Рашель ужина. В присутствии Алекса Николь чувствовала себя необычайно женственной. Она знала, что ее влечет к нему с каждым днем все сильнее.

«Алекс принадлежит другой женщине», – твердо внушала она себе, но внутренний голос не соглашался:

– «Он не любит Клариссу. Они даже еще не помолвлены».

«Ты же служанка, – возражала она себе. – Его служанка. К тому же ты уголовная преступница».

Она не забыла, какое недовольство выразилось на лице Алекса, когда Томас Демминг пригласил ее в театр. Алекс, видимо, чувствует себя в долгу перед Сен-Клерами. Но хотя он купил ей красивые платья, и она больше не моет полы в его доме, она по-прежнему его собственность. Ко всему этому он стоит куда выше на общественной лестнице. Да, это так, но ей трудно смириться с его превосходством.

В этот вечер после ужина они вышли в сад, чтобы прогуляться. Ники была удивлена, что Алекс сделал такое предложение, а бабушка поддержала его одобрительной улыбкой.

– Развлекитесь немножко, дети мои, – почти благословила их Рашель. Они почтительно расцеловали ее в щеки, и, простившись с ними, она поднялась к себе наверх.

– Ты просто покорила бабушку, – со смешком сказал Алекс.

Ники улыбнулась:

– Я люблю вашу бабушку. Она одна из самых добрых женщин, которых я знаю.

– А ты одна из самых прелестных.

У Николь запылали щеки. Она и в самом деле в этот вечер была просто необычайно хороша собой. Светло-лиловое шелковое платье с буфами, с низким вырезом подчеркивало все ее прелести: высокую грудь, медь волос в мягких завитках, украшенных прекрасной белой магнолией. Алекс был в отлично сшитом черном сюртуке поверх серебристого парчового жилета.

Когда они шли вдоль подстриженных кустов к небольшому озеру с обитавшими там лебедями, на атласных лацканах сюртука Алекса играли лунные отблески. С реки, разгоняя комаров, дул прохладный ветерок.

– Ты выглядишь точно такой, какой я тебя представлял, – сказал Алекс.

Ники удивленно выгнула брови.

– Вы думали о том, какой я буду, когда стану взрослой?

– Да, случалось. Но ты превзошла мои самые смелые ожидания.

Она улыбнулась. Они поговорили о погоде. О видах на урожай. О бабушке. Она не упомянула о своей встрече с Франсуа, о его увлечении живописью, ибо он просил ее не делать этого. Не стали они говорить и о контракте, который все еще находился в его руках. Беседовали они все больше на легкомысленные, даже чуточку фривольные темы. Такие разговоры она могла бы вести с поклонником. Но ведь Алекс не ухаживал за ней и не был ее женихом…

Словно отвечая на ее мысленный вопрос, как только они вошли в тень ветвистых ив, он повернулся и обнял ее. Его взгляд был нежным, но в глазах оставалась знакомая тревожная тьма. Она чувствовала себя очарованной настолько, что не могла оторвать глаз.

Это казалось так естественно, что он поцеловал ее. Поцелуй был нежный, ничего, казалось бы, не требующий. Она улавливала запах коньяка вперемешку с одеколоном. Такие знакомые запахи. И тут она вдруг подумала, что она мечтала, чтобы Алекс поцеловал ее. Еще с того дня в Ла-Ронд. Все время, пока была в Бель-Шен.

Алекс оторвал губы гораздо раньше, чем хотелось Ники, И сделал он это сознательно.

– Пора возвращаться, – сказала она, смущенная тем, что он с такой легкостью прочитал все, о чем она думала. В прежние времена такого бы не случилось. Она была уверена в себе, никогда не теряла самообладания.

– Завтра вечером мы прокатимся вверх по реке.

– Втроем? – невольно спросила она, не сомневаясь, что их будет сопровождать бабушка.

Он покачал головой, снисходительно улыбнулся:

– Вдвоем.

«А как же Кларисса?» – хотелось ей задать вопрос. Но она так ничего и не сказала.

Проснувшись поутру, Николь чувствовала себя не в своей тарелке. Спала она плохо, все время вспоминала прогулку по саду. Ее тяготила неопределенность: что там, в будущем? Волновало и неутихающее влечение к Алексу. Ни на миг не покидали ее тревожные сомнения.

Занятая приготовлениями к приему в честь помолвки, Кларисса неделями не показывалась в Бель-Шен, что не мешало Ники постоянно о ней помнить. Ей так хотелось знать, думает ли о своей невесте Алекс!

Встав раньше обычного, Ники надела золотисто-коричневый костюм для верховой езды, один из подарков бабушки Алекса, и направилась к двери. Небо было чистое, голубое, только на горизонте плыли пушистые облачка. Прекрасный день, чтобы прокатиться на лошади, побыть наедине с собой.

– Значит, это правда?

В открытых дверях конюшни стоял Патрик, который недавно вернулся. Солнце только что взошло, его золотистые лучи пробивались через щели, высвечивая мириады пылинок, поднятых вилами Патрика, разгребавшего сено.

– Боюсь, что да.

Патрик переправлял одного из жеребцов с усадьбы на племенной завод. Сегодня Ники встретилась с ним впервые с тех пор, как ее положение в доме изменилось. Она пошла ему навстречу, влекомая знакомыми запахами конюшни: свежего сена, лошадей, старой кожи. Все это были ее любимые запахи.

Патрик вдруг усмехнулся, прислонил вилы к небольшой двери и скрестил ноги в поношенных сапогах.

– Но какое это имеет значение? Вы все равно никого, кроме него, не замечали.

Ники резко остановилась.

– Но это не так, Патрик.

Он грустно усмехнулся, покусывая золотистую соломинку.

– Пусть будет по-вашему. Я помню, какой вы были.

Ники улыбнулась. Она собиралась попросить оседлать для нее Макса, как вдруг в конюшню вошел Алекс.

– Так я и думал, что найду тебя здесь. – Когда он попал в полосу света из открытого оконца конюшни, в его каштановых волосах заиграли янтарные солнечные блики. Он выглядел очень красивым в своих бриджах для верховой езды и белоснежной полотняной рубашке. «Эта одежда идет ему больше всего», – решила Ники, оглядывая мускулистые ноги, восторгаясь его широкой грудью и мощными плечами.

– С реки тянет прохладой, – сказала она, стараясь не вспоминать, как он держал ее в своих объятиях, но не в силах забыть, как под ее пальцами играли его тугие мускулы и как нежно он ее поцеловал. – Сегодня утром попрохладнее, и я хотела бы прокатиться.

– Прекрасная мысль, я поеду вместе с тобой.

Стало быть, прощай прогулка в блаженном одиночестве!

После того как лошадей оседлали, Алекс поднял ее и усадил в седло, продержав в руках чуть дольше, чем это было необходимо. Приятное тепло, исходившее от его рук, окутало ее. Впечатление было такое сладостное…

– Спасибо, – с трудом выговорила она пересохшими губами.

Алекс вскочил на Наполеона, который бил задними ногами, ржал и сильнее обычного выказывал свой норов.

– Чувствует запах кобылы, – сказал он.

Ники покраснела. Алекс, усмехнувшись, тронул жеребца.

Ники поехала рядом, очарованная внушительным видом своего спутника на гнедом жеребце.

– У моей бабушки великолепный вкус, – сказал он, любуясь костюмом цвета чуть темнее ее медных волос. – Или ты сама выбрала эту одежду?

– Мы выбирали вместе.

Они ехали к реке мимо плантации тростника.

– Я хочу, чтобы вы знали, как я признательна вам за все, что вы для меня сделали. – Слегка смутившись, она притронулась к манжетам своего костюма из изысканных бельгийских кружев. – Я знаю, как все это дорого, и надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить вам.

Натянув поводья, Алекс остановил коня под старым дубом на берегу широкой Миссисипи, которая катила мимо них свои полные воды.

– Твой отец спас моего отца. Они были друзьями. И мы должны быть друзьями. Я думал, ты понимаешь это.

Он помог ей спешиться, они привязали лошадей у самого берега, чтобы те утолили жажду и могли бы даже плескаться в воде. Прогуливаясь возле дуба, Ники хотела спросить, означает ли сегодняшнее положение дел то, что он расторгнет подписанный ею контракт. Но она не чувствовала себя достаточно уверенной и вовсе не знала, каким будет ответ.

– Мне понравился ваш друг Томас, – сказала она, переключаясь на первую пришедшую ей в голову тему.

Алекс помрачнел.

– Если он так тебе понравился, почему ты не приняла его приглашение и не пошла с ним в театр?

Гнев, прозвучавший в его голосе, поразил ее, но она постаралась скрыть свое удивление, с наигранным безразличием сорвав листок с дерева и покручивая его пальцами.

– Потому что вы явно опасались, что ваш друг может подмочить свою репутацию, появившись вместе с бывшей служанкой.

– Ты в самом деле так думала? – спросил Алекс, искренне изумляясь.

Ники вздернула подбородок.

– А что я должна была думать? Вы так на меня посмотрели… Ведь я ваша собственность.

Алекс сделал несколько шагов, оттесняя ее к дереву. В нем не осталось и следа доброты, с которой он относился к ней все это время.

– Я не хотел, чтобы ты с ним встречалась, потому что опасаюсь… осложнений.

– Осложнений? Что вы имеете в виду?

– Что имею в виду? – Алекс, казалось, тщательно обдумывал, что ей сказать. Откинув волосы назад, он пристально смотрел в лицо Ники. Когда она попыталась отвернуться, он взял ее за подбородок и повернул к себе. – Я не хотел, чтобы ты с ним встречалась, потому что у меня есть на тебя свои виды. Твой маленький розыгрыш мог бы обмануть мой ум, но не мое тело. А оно желает тебя с самой первой встречи.

В его словах было что-то успокаивающее и в то же время будоражащее. Стало быть, Алекс увлекся ею? Он хотел бы покорить ее как женщину? У нее слегка закружилась голова.

Сердце забилось чаще. Она вдруг почувствовала, что к ней возвращаются силы для того, чтобы опять быть обаятельной, возвращаются женские инстинкты, которые в прежней жизни так естественно подсказывали ей, что именно делать.

– Вас влечет к себе одна женщина, но жениться вы собираетесь на другой.

– Кларисса не имеет к нам никакого отношения, – решительно отрезал Алекс. – Значение имеет только то, что я мужчина, а ты женщина. Взрослая женщина. И теперь в моих чувствах к тебе нет ничего запретного.

Он взял ее лицо в свои ладони. Его теплые руки выражали его чувства вернее, чем слова. В его поцелуе не было ничего от вчерашней сдержанности. Это был опаляющий, требовательный поцелуй, от которого у нее перехватило дыхание.

Открыв ее губы своими, он с опытностью знатока принялся исследовать своим языком ее рот, пока и ее язык не стал повторять те же чувственные движения. Его руки обвили ее талию, и Ники прильнула к нему. Она чувствовала игру его мускулов под рубашкой. От струившегося от него жара ноги у нее подкашивались, дрожали, но она не отодвигалась.

Когда, рассыпав горячие поцелуи по ее щекам, он чуть сжал губами мочку ее уха, Ники прошептала его имя и обвила руками его шею. Она чувствовала под своими пальцами его шелковистые волосы, его мощные плечи, и что-то властное, обжигающее поднималось в ней.

Он вновь принялся ее целовать, погружая язык в глубь ее рта. Ники вцепилась пальцами в его плечи, Алекс застонал.

Его руки поползли вниз по ее спине, обхватили ягодицы и прижали к себе. В глазах у нее все поплыло.

Алекс чувствовал, как стучит кровь в его висках, чувствовал, как разгорается огонь в его чреслах. Груди Ники упирались в него тугими сосками. Ее ягодицы наполняли его ладони.

Его пульсирующее естество, снова и снова упираясь в нее, упорно напоминало о своем существовании.

Подняв одну руку, он расстегнул пуговички на платье и сунул руку внутрь. Ее полные груди с окаменевшими сосками, необыкновенно гладкая кожа под его пальцами все сильнее разжигали в нем страсть. – Вся дрожа, Ники всхлипнула и прижалась к его руке.

– Я хочу тебя. Хочу прямо сейчас, – шепнул он, в то время как его пальцы волшебным образом продолжали будоражить ее чувственность.

Ники отпрянула, словно он влепил ей пощечину. Прикрыв расстегнутый верх платья, она смотрела на его вздувшиеся в одном месте бриджи. Она даже не шевельнулась, не проронила ни слова, но ее щеки вдруг побелели. Алекс был уверен, что она вспоминает о том, чему была свидетельницей в тюрьме.

– Не беспокойся, дорогая, – сказал он. – Я не сделаю ничего такого, чего ты не хочешь. – Ее щеки стали еще бледнее. – Я не хотел торопить тебя. Извини.

Она покачала головой, как бы опровергая его слова, но, по-прежнему молчала.

– Я знаю, что ты думаешь. Знаю, что ты перенесла. Но ведь необязательно все должно быть плохо. Близкие отношения между мужчиной и женщиной могут доставлять большую радость. Поверь, что это так.

– Вы не понимаете.

– Мне не надо было так спешить, да еще и подгонять тебя.

– Это была не ваша вина, – сказала Ники, удивив его этими словами – Вина была моя. Я могла вас остановить, но не сделала этого. Не знаю, что нашло на меня. Мне были приятны ваши поцелуи, но я не уверена, что хотела бы…

Он приподнял ее подбородок:

– Чего бы ты не хотела, дорогая? Чтобы я держал тебя в объятиях? Чтобы прикасался к местам, которые когда-то считались запретными?

Она посмотрела на него, чувствуя, что не может солгать.

– Да.

Алекс обнял ее. Она почувствовала, что его внутреннее напряжение ослабевает.

– Мы больше не будем спешить. Пусть все идет своим чередом.

Опасения Ники окончательно улеглись. Алекс обо всем позаботится. Как всегда. Она вдруг поняла, что прониклась к нему большим доверием. Привыкла во всем на него полагаться.

Она утвердительно кивнула, и он коснулся ее уст легким как пушинка поцелуем. Не говоря больше ни слова, они сели на лошадей и поехали домой.

Какое-то время они ехали молча, но даже после всего происшедшего она чувствовала себя спокойно в его присутствии.

– Вы сказали, – вдруг напомнила она, – что знаете о моих невзгодах.

Он кивнул.

– В молодости я провел несколько месяцев… за решеткой.

– В самом деле?

– Да.

– Где?

– В Алжире. Я служил во французской армии и попал в плен. Тюрьма была сущим адом.

– Как долго вы там пробыли?

– Шесть месяцев. К счастью, я подружился там с одним человеком, который помог мне пережить все это. Это был здоровенный турок по имени Рам. С тех пор он даже работал у меня. Но его все время тянет к себе море.

– А у меня была подруга по имени Лорна. – У Ники сдавило горло. – Я никогда ее не забуду.

– Но как ты туда попала? – тихо спросил Алекс.

Ники рассказала о Ричарде Пэкстоне, который перекупил ее контракт у Лорана. Рассказала о том, как Пэкстон пробовал за ней ухаживать, а жена Адриана приревновала его к Ники.

– Она спрятала брошь, заявила, что ее украли, затем «нашла» в присутствии мужа и послала за полицией. Остальное вы знаете.

– Что было, то прошло. Для нас обоих.

Алекс улыбнулся ей. Но его взгляд был прикован к холму на западной границе плантации, откуда за ними наблюдал одинокий всадник. Алекс приложил ладонь козырьком ко лбу, но он и так знал, кто это.

– Фортье, – произнес он, переводя взгляд на Ники. – Обещай, что никогда не будешь ездить одна.

– Но ведь теперь он знает, что я под вашей защитой, и не посмеет беспокоить меня.

– Для него ты навсегда останешься воровкой, которая сидела в тюрьме. Это не мешает Фортье хотеть тебя. А он всегда берет то, что хочет.

По ее спине пробежал холодок.

– Что бы вы сделали, если бы он меня похитил?

– Убил бы его , если бы, конечно, он не опередил меня.