Текст книги "Ожерелье для возлюбленной"

Глава 9

Кэролайн Лун, устроившись за длинным деревянным столом на кухне в доме мистера Уэнтца, беседовала со служанкой и потягивала ароматный чай. Это была одна из привилегий горничной. Она могла перейти без проблем из мира наверху в полуподвальный этаж, где находились служебные помещения.

– Как насчет кусочка сладкого пирога, дорогуша? К чаю как раз то, что нужно, – приговаривала полногрудая повариха Эмма Уайатт, кружась вокруг нее с приветливой улыбкой на лице. – Он только что из печи. Сама собирала яблоки, прямо с дерева на заднем дворе.

– Выглядит аппетитно, Эмма, но я не голодна.

– Ты уверена? Девушка должна есть.

– О, я в порядке, правда.

Звук шагов раздался за ее спиной. Каро повернулась и увидела в дверях высокую мужскую фигуру.

– Делайте так, как говорит Эмма, вам не мешало бы чуть-чуть набрать в весе. – Глаза мужчины пробежали по ней. – Хотя эти косточки тоже очень милы.

Каро заморгала, на кухне сразу все оживились – одна из девушек захихикала, а мисс Эмма рассмеялась, как школьница.

– Оставь ее, Роберт. – Эмма махнула длинной деревянной лопаткой в его направлении. – Не обращай внимания, дорогуша. Роберт – ужасный шутник. Он готов флиртовать даже с воробьями на деревьях.

Он улыбнулся в ответ. Поставив высокие ботинки на шнуровке около двери, он прошел к длинному рабочему столу и уселся на скамейку напротив Каро. Ему можно было дать лет тридцать, и он был красив, как бог, у него были темные волосы, прекрасная улыбка, и лукавая искорка мелькнула на мгновение в его карих глазах. Они изучали Каро с головы до пят, задержавшись чуть дольше на ее необычно полной груди, затем снова вернулись к лицу.

– Я хотел бы кусочек пирога, Эмма. – Он подмигнул Каро. – Если вы никогда не пробовали ее пирог, то не знаете, от чего отказались. Между прочим, я Роберт Маккей. Очень приятно познакомиться с вами, мисс?..

– Лун. Кэролайн Лун. Я работаю у мисс Дюваль. Она гостья мистера Уэнтца.

– А, тогда все понятно. Вы из Англии. Я давно не слышал такой правильной речи.

Он был поражен ее безупречной манерой вести беседу. Несмотря на постоянный недостаток денег в семье, Каро получила хорошее образование и говорила так, как разговаривают представители английской знати.

Ей пришло в голову, что и его речь тоже напоминает интонации высшего общества.

– Но и ваш английский превосходен.

– Был когда-то… Теперь я американец, хотя и не совсем по доброй воле.

Эмма подцепила деревянной лопаткой большой кусок пирога, положила на тарелку и пододвинула ее Роберту. Соблазнительный аромат заставил Каро глотать слюнки.

– Ага, вот видите! Эмма, отрежь-ка кусочек мисс Лун.

Эмма рассмеялась и через несколько минут подошла с тоненьким кусочком пирога, который поставила перед Каро, а в придачу положила пару вилочек для десерта.

Роберт вежливо ждал, когда Каро приступит к еде, затем набросился на пирог, как человек, который не ел по крайней мере неделю, что, судя по его совсем не худой фигуре, было весьма сомнительно.

Как он и обещал, пирог был превосходен, аромат яблок и корицы наполнил каждый уголок кухни, но, видя перед собой такого интересного мужчину, трудно было сосредоточиться на еде.

– Вы работаете у мистера Уэнтца? – спросила Каро, и рука мистера Маккея замерла в воздухе. Он только собирался положить в рот последний кусочек пирога.

Маккей покачал головой.

– Я здесь с Эдмундом Стайглером, я его слуга. – Он произнес это слово с таким отвращением, что светлые брови Каро невольно поднялись вверх. – Во всяком случае, на следующие четыре года.

– Вам не нравится эта работа?

Он рассмеялся, но в смехе его не было радости.

– Я связан договором со Стайглером. Он купил семь лет моей жизни. И пока я отработал всего три года.

– Понимаю. – Но на самом деле ей далеко не все было ясно. Что заставило такого образованного мужчину, как Маккей, продать себя в услужение другому человеку? – Почему? – спросила она. Слово выскочило, прежде чем она успела подумать.

Маккей стал изучать ее с новым интересом.

– Вы первый человек, который задает мне этот вопрос.

Она опустила глаза на свою пустую тарелку, страшно жалея о вырвавшемся у нее слове.

– Вы можете не отвечать. Это не мое дело. Я просто хотела сказать… вы производите впечатление независимого человека. Не такого, кто просто так нанимается в услужение.

Маккей молча рассматривал ее, затем оглядел кухню. Эмма замешивала тесто для хлеба, ее помощница чистила кастрюли и сковороды.

– Если вы хотите знать правду, за мной пришли констебли. Они хотели арестовать меня за преступление, которое я не совершал. И я был вынужден спешно покинуть страну. У меня не было денег, чтобы заплатить за билет на судне. Я увидел объявление в Лондонских хрониках, где говорилось: «…Нанимаю слуг для путешествия в Америку». Объявление было помещено джентльменом по имени Эдмунд Стайглер, и его корабль отходил на следующее утро. Я пошел поговорить с ним. Он ни о чем не спрашивал меня. Я подписал необходимые бумаги, и Стайглер привез меня сюда.

Каро знала, что ее глаза могут быть величиной с блюдца.

– И вы не опасаетесь рассказывать мне это?

Роберт пожал плечами.

Он был немного выше среднего роста. Темная рубашка облегала сильные широкие плечи.

– А что вы можете сделать? Рассказать Стайглеру? Он вряд ли поверит. Кроме того, я хотел бы в Англию, не в Америку.

– Но если вы не виноваты, то должны вернуться. Вам нужно найти способ доказать свою непричастность к тому преступлению.

Маккей хмуро рассмеялся:

– Вы такой романтик, милая. У меня все еще нет денег. И я должен Стайглеру четыре года. – Увидев, как опечалилось ее лицо, он потянулся и погладил ее по щеке. – Вы очень славный человечек, Кэролайн Лун, и нравитесь мне.

Каро не сказала ему, что он тоже симпатичен ей. И что она верит в его историю. Она хорошо разбиралась в людях и инстинктивно почувствовала, что Роберт Маккей говорит правду.

Он отодвинул свою тарелку и встал из-за стола.

– Вы замечательный, мистер Маккей.

Он прошел прямо к двери. Каро оценила мускулы его сильных ног и то, как складно сидели на нем бриджи. Кровь прилила к щекам.

У двери Маккей остановился и повернулся к ней.

– Вы любите лошадей, мисс Лун?

– Боюсь, из меня плохой наездник, хотя мне очень нравятся лошади.

– В таком случае здесь есть один новорожденный жеребенок, которым приятно полюбоваться. Может, вы навестите меня в конюшне после ужина?

Каро улыбнулась. Не жеребенок вызывал в ней любопытство – Роберт Маккей.

– С удовольствием.

Он широко улыбнулся:

– Прекрасно, значит, я увижу вас попозже вечером. – Он открыл дверь и вышел.

Она кивнула, наблюдая за его уходом. Наверное, ей не надо было соглашаться. Он очень красивый мужчина, и, если она сбежит, чтобы встретиться с ним, он может подумать, что она готова на все. Но она все же взрослая девушка и может позаботиться о себе.

– Роберт – хороший человек, – сказала Эмма, словно угадав ее мысли. – И вам, мисс, не надо беспокоиться. Вы с ним будете в полной безопасности.

– Спасибо, Эмма. Я надеюсь.

Чай выпит, пирог съеден, Каро взяла свою тарелку и поставила в раковину, вымыла ее водой из ведра, вытерла насухо и направилась к двери.

Когда она вышла на солнышко, то невольно улыбнулась при мысли о том, что ее ждет встреча с Робертом Маккеем.

Во второй раз мужчины отправились на охоту на следующее утро, предоставив дамам домашние развлечения. В этот вечер планировалась маленькая вечеринка для гостей и нескольких представителей местной знати.

Большую часть дня женщины провели, участвуя в приготовлениях к вечеру, принесли из сада букеты цветов и поставили их в хрустальные вазы, накрыли столы красивыми скатертями, отделанными кружевом, помогли слугам вынести мебель, чтобы освободить место для танцев.

Оркестр из трех музыкантов репетировал в дальнем углу гостиной. Гости – в большинстве своем местные фермеры и их жены – начали прибывать ближе к вечеру, Джейкоб Уэнтц и Ричард встречали их в холле.

По ходу вечера Даниэла много танцевала с Ричардом, затем с бизнесменом Эдмундом Стайглером, высоким брюнетом с тонкими чертами лица, в которых скрывалось что-то загадочное. Она беседовала с Сарой Букмен, женой местного судьи, оказавшейся милой и интересной собеседницей. Хозяйка дома Грета Уэнтц – приветливая, добрая женщина, говорившая с явным немецким акцентом, – казалось, совершенно не боялась тяжелой работы.

Дэни думала, что могла бы подружиться с некоторыми из дам, которых встретила в Америке. Ей нравился их грубоватый юмор, тот оптимизм, с которым они смотрели на жизнь.

Проходя через гостиную, она заметила, что Ричард беседует о чем-то с Эдмундом Стайглером, и подумала, сможет ли она когда-нибудь быть искренней и дружить с мужчиной, за которого выходит замуж. Несколько раз за вечер она искала его, но всякий раз так получалось, что он был занят беседой с кем-то из своих друзей.

Или разговаривал с Рейфом.

Она увидела Рейфа, и легкая дрожь пробежала по позвоночнику. Как она ни старалась проигнорировать его присутствие, притвориться, что его нет здесь, раз за разом ее взгляд искал его помимо воли. И не однажды она замечала, что он наблюдает за ней с печальным выражением лица.

Она хотела узнать, о чем он думает, спросить его, когда он планирует вернуться в Англию, но не могла найти подходящего момента. Когда вечер близился к концу, она заметила, как он идет через комнату. Широко шагая, он двигался по направлению к ней.

– Мне нужно поговорить с вами, – просто сказал он. – Я все искал более удобный случай, но мы все уезжаем утром. Это важно, Даниэла.

– Не знаю, право… Не думаю, что это уместно сейчас, когда…

– Я буду ждать вас в беседке в конце сада. – Он прошел мимо нее, не слушая возражений.

Сердясь, что он не оставил ей выбора, и сгорая от любопытства больше, чем ей хотелось бы, она вновь занялась гостями. Она снова танцевала с Ричардом. Когда же он затеял разговор с Джейкобом Уэнтцем по поводу высокой цены за хлопок, Даниэла тихонько выскользнула из зала и направилась в сад.

Несмотря на свет нескольких фонарей, расставленных вдоль усыпанной гравием дорожки, кругом стояла кромешная тьма. Даниэла плутала среди теней, кружа меж клумб анютиных глазок и высоких ирисов, направляясь к беседке в глубине сада, где протекал небольшой ручей и где было назначено свидание.

Она не могла не понимать, насколько рискует, согласившись на эту встречу. Однажды ее репутация уже была испорчена. Что она скажет? Как объяснит свое рандеву в темном саду с красавцем герцогом? Что подумают друзья Ричарда, если увидят их здесь?

Тревога охватила ее. Она никогда не забудет агонию, которую пережила в ту ночь пять лет назад. А потом постоянную боль, долго не покидавшую ее. Но больше всего сердце страдало из-за того, что она потеряла мужчину, которого любила.

Она не влюблена в Ричарда, как это было тогда с Рейфом, но мысль, что она снова может оказаться в подобном положении, сводила ее с ума.

Она всматривалась в темноту, ускоряя шаг. Рейфел не может не понимать рискованности подобного мероприятия и все же настоял на встрече. Она знала, что возражать бесполезно. Если она не придет, он просто вытащит ее из зала, невзирая ни на что.

Беседка, покрашенная белой краской, или, точнее, деревянный восьмиугольный павильон с резными украшениями, открытый с боков, со скамьями по периметру, прятался в глубине сада. Словно во сне, Даниэла всматривалась в ночную мглу. Наконец она разглядела высокую фигуру Рейфа. Он стоял внутри, опираясь на перила. Оглядевшись, чтобы убедиться, что они одни, она приподняла подол вечернего платья и поднялась по трем ступенькам.

– Я боялся, что вы не придете, – сказал он, протянув ей руку и помогая подняться.

Она не пришла бы, дай он ей такую возможность.

– Вы сказали, что это важно…

– Именно так.

Он проводил ее к скамье, она села, а он остался стоять. Он помолчал минуту, словно раздумывал, как лучше высказать то, что собирался. Потом повернулся к ней. В зыбком желтоватом свете фонарей его глаза казались почти черными, и она читала в них неуверенность. Это было так не похоже на него, что ее сердце затрепетало.

– Что происходит, Рейфел?

Он глубоко вздохнул.

– Не знаю, как начать… Я говорил вам, что узнал правду о том, что на самом деле произошло той ночью.

– Да…

– Я сказал, что хотел бы видеть вас счастливой, что многое задолжал вам.

– Вы говорили. Но…

– Я не верю, что вы будете счастливы с Ричардом Клеменсом.

Она резко привстала со скамьи.

– Меня не интересуют ваши соображения, Рейфел. Ричард и я… Свадьба состоится через неделю.

– Я дважды спрашивал вас, любите ли вы его? Вы так и не ответили Я жду, Даниэла.

Ее плечи поникли, она стиснула руки на коленях.

– Я снова отвечу вам, как и прежде: это не ваше дело.

– Вы никогда не играли словами, Дэни. Если бы вы любили его, вы сказали бы. Значит, я должен сделать заключение, что нет. И, принимая во внимание столь важный факт, прошу вас отменить свадьбу.

– Вы в своем уме? Я пересекла океан, чтобы выйти за Ричарда Клеменса…

Рейф бережно положил руку ей на плечо.

– Я думаю, что наши отношения могут измениться… Что вы больше не сердитесь на меня…

– Когда-то я любила вас. Но все теперь в прошлом. Вы это хотели услышать?

– Вы можете не любить меня, Даниэла, но вы равнодушны и к Ричарду Клеменсу. – Он искал ее взгляд. – Но в вашем отношении к нам все равно существует разница.

– В чем?

– В том, как вы смотрите на меня… В ваших глазах появляется что-то такое, некая искра огня, которая отсутствует, когда вы смотрите на Ричарда Клеменса.

– Вы сошли с ума!

– Я? А может, мы?

Дыхание в горле перехватило, когда Рейф привлек ее к себе и его губы коснулись ее рта. Мгновение она сопротивлялась, упираясь ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть его. Но внутри вспыхнул огонь, то самое пламя, которое погасло много лет назад. Оно проникало в кости и плоть, делая ее тело податливым и мягким.

Его поцелуй стал настойчивее, а ее ладони скользнули вверх по лацканам его сюртука… пока не обняли егоза шею. И в это мгновение она словно вернулась в тот яблоневый сад, целуя его, как тогда, отдавая ему всю нежность и страсть, всю незадачливую любовь.

Затем ее глаза наполнились слезами. Она вдруг опомнилась. Это был вовсе не яблоневый сад, и она больше не любит Рейфа Сондерса. Даниэла резко отпрянула от него, дрожа всем телом, кляня себя за то, что совершила.

– Я должен был знать, – сказал он.

Дэни отступила, стараясь забыть вкус его губ.

– Это ничего не значит. Ваш поцелуй пробудил старые воспоминания. Только и всего…

– Возможно.

– Уже поздно. Мне нужно вернуться в дом. – Она хотела уходить, но Рейф удержал ее.

– Послушайте меня, Даниэла. Еще есть время отменить свадьбу. Вы должны обвенчаться со мной.

Она застыла на месте, с изумлением глядя на него.

– Вы шутите?

– Я серьезен, как никогда.

– В ту ночь на балу я видела, как вы танцевали с вашей невестой – дочерью графа Трокмортона.

– Как выяснилось, мы не подходим друг другу. Я говорил с ее отцом, прежде чем покинул Англию. Он просил расторгнуть помолвку.

Дэни покачала головой:

– Это невозможно, Рейфел. То, что было между нами когда-то, кончено. Разрушено пять лет назад.

– Это не может прекратиться до тех пор, пока прошлое не исправлено. Выходите за меня и возвращайтесь в Англию как герцогиня Шеффилд. Весь Лондон, вся Англия узнает, что это я плохо поступил с вами, а не вы.

– Мне все равно, что думают люди. Теперь это стало безразлично.

– Вы сможете вернуться в свой дом, к родным и друзьям.

– У меня очень маленькая семья и немного друзей. Надеюсь, что со временем я приобрету семью и друзей здесь.

Скулы Рейфа заходили ходуном. В тусклом свете фонарей его глаза стали совсем темными, словно морские глубины. Она знала этот взгляд. Прочла решимость в его глубине, и робкая неуверенность закралась ей в душу.

– Я надеялся, что мне не придется прибегать к принуждению, чтобы решить этот вопрос, но вы не оставляете мне выбора.

Кровь прилила к ее лицу.

– Что вы сказали? Вы… вы угрожаете мне?

Рейфел подошел ближе и коснулся ее щеки.

– Я хочу совершить то, что считаю правильным. Я верю, что могу сделать вас счастливой. Я, а не Ричард Клеменс. Примите мое предложение руки и сердца.

Их глаза встретились.

– А если нет, что тогда, Рейфел?

Он выпрямился во весь рост и казался сейчас даже выше, чем был на самом деле.

– Я расскажу всем о скандале. Люди здесь поверят, что это правда, мать Ричарда, его друзья… Вы не сможете доказать свою невиновность так же, как не сумели сделать это в Англии.

Дрожь охватила ее.

– Еще до того, как Ричард сделал мне предложение, я рассказала ему о том, что произошло тогда. В отличие от вас он поверил, что я говорю правду.

– Я был не прав, но это не изменит того, что должно случиться.

Комок подкатил к горлу.

– Не могу поверить, что вы способны на такое, что вы снова причините мне боль, поступив столь низко.

Слезы застилали глаза, она отвернулась, не желая, чтобы он видел.

Но Рейф взял ее за подбородок и нежно повернул к себе.

– Я сделаю тебя счастливой, Даниэла. Клянусь!

Теперь слезы ручьем бежали по ее щекам.

– Если вы насильно заставите меня выйти за вас, я никогда не прощу вам, Рейфел.

Он взял ее дрожащую руку, поднес к губам и нежно поцеловал. И все это время не спускал с нее глаз.

– Это шанс, который я не могу упустить.

Глава 10

Даниэла Дюваль разорвала помолвку с Ричардом Клеменсом на следующий день после того, как она и Каро вернулись в город с охоты, и ровно за пять дней до свадьбы. У нее не было выбора, говорила она себе. Она ни на минуту не сомневалась, что Рейф сделает то, что обещал. Если она откажет ему, он сломает ее жизнь точно так же, как пять лет назад.

И она ненавидела его за это.

Почему он так настаивает? Возможно, он считает, что его вина перед ней столь велика и загладить ее, согласно кодексу чести, можно лишь женившись на ней?

Возможно, что так.

Новость об отмене свадьбы Ричард воспринял драматично. Он рвал и метал, умолял и просил и старался всячески воздействовать на Даниэлу, чтобы она изменила свое решение.

– Что я сделал, Даниэла? Скажите мне, и я обещаю, что исправлю.

– Ровно ничего, Ричард. Просто… Просто мы не подходим друг другу. Слава Богу, что я поняла это сейчас, а не потом, когда…

Он не дал ей договорить.

– Но мы строили планы, Даниэла. Мы готовились разделить будущее.

– Простите, Ричард. Все это так, но…

Он не унимался:

– Вы не можете так просто уйти. А как же моя мать? Она так ждала эту свадьбу. А мои дети… мои друзья? Что я скажу им? Как объясню?

– Вы никогда не хотели, чтобы я заменила им мать, вам нужна была гувернантка. А ваши друзья, если они настоящие, поймут, что и такое случается.

Лицо Ричарда стало багровым.

– Возможно, но не со мной! – Он выскочил из комнаты, и Даниэла видела в окно, как он вылетел на крыльцо, бросился в карету и со злостью захлопнул дверцу.

Ее глаза горели, но боль, которую она ждала, не приходила. Отвернувшись от окна, она вздохнула, вспоминая его уход из гостиной. Щадя его гордость, она не упоминала имя Рейфа, не сказала, что выходит замуж за другого и собирается вернуться в Англию, став герцогиней Шеффилд.

Она утаила от него, что Рейфел шантажировал ее и у нее не было иного выхода, нежели разорвать помолвку.

Если бы она заплакала, ей стало бы легче. Ее удивляло и беспокоило, почему она не чувствует себя расстроенной, скорее злой и загнанной в угол. Какое будущее ожидает ее с таким импульсивным мужчиной, как Рейфел? С человеком, которому она не доверяла, потому что не видела его долгое время и не знала, каким он стал?

Но больше всего ее беспокоило то, что стоило ей подумать о Рейфе, и ее чувства выходили из-под контроля.

О Господи! Почему все так запуталось в ее жизни?

Теплое августовское солнце пробивалось сквозь окна два дня спустя. После ленча Дэни и тетя Флора собирались отправиться за покупками, надеясь, что это развлечет Даниэлу и поможет ей хоть на время избавиться от печальных мыслей.

Но не успели они уйти, как в дверях появился Рейф со шляпой в руке и, как всегда, неотразимый.

– Я получил вашу записку, – сказал он, когда она пригласила его в гостиную и закрыла раздвижные двери. – И рад, что вы не стали медлить.

Дэни смерила его взглядом. Она послала ему записку, в которой говорилось, что она разорвала помолвку. Она надеялась, что он прочтет горечь между строк.

– Вы не оставили мне выбора. Я действовала быстро, надеясь, что так будет менее болезненно для Ричарда.

Даниэла устроилась в кресле с высокой резной спинкой, а Рейф – на софе, обтянутой розовым бархатом, напротив камина.

– «Нимбл» отплывает в Англию в конце следующей недели. Я заказал места для нас, а также для вашей тетушки и горничной мисс Лун. Но я бы хотел, чтобы мы поженились до отъезда.

– Что? – Она едва не подпрыгнула на кресле. – Это невозможно! К чему такая спешка? Почему мы не можем подождать, пока вернемся в Англию?

Она заметила, как он передернул плечами, и поняла, что он изо всех сил старается держать себя в руках.

– Мы ждали пять долгих лет, Даниэла. Я хотел бы, чтобы этот вопрос был улажен раз и навсегда, и так, как полагается. Теперь, когда решение принято, я хочу, чтобы мы поженились, и как можно скорее. С согласия вашей тети я сделал необходимые приготовления к скромной церемонии. Она состоится здесь, в саду, накануне нашего отъезда. А потом, когда мы вернемся в Лондон, то отпразднуем нашу свадьбу более широко.

– То есть это произойдет… менее чем через неделю? Вы ждете, чтобы я… Чтобы я…

– Что, Даниэла?

Она глубоко вздохнула, стараясь обрести самообладание:

– Наша жизнь переменилась. Я не знаю, какой вы теперь, Рейф. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что… я должна разделить с вами постель. Я не могу так просто…

Уголки его губ приподнялись.

– Было время, когда вы страстно хотели меня.

Ее щеки стали пунцовыми. Она прекрасно помнила тот вечер, когда он поцеловал ее в яблоневом саду. Но, несмотря на это, она не была готова к интимным отношениям, не желала дать ему еще большую власть над собой, чем ту, что он уже взял.

Она вздернула подбородок.

– Вы так далеко зашли в своих требованиях, но, увы, я пока не готова их удовлетворить. Мне нужно время, Рейфел, чтобы свыкнуться с тем, что вы теперь мой супруг.

Легкая тень пробежала по его лицу. На мгновение он отвел глаза.

– Согласен, это справедливое желание. И я не стану предъявлять обычные супружеские права, пока мы не вернемся в Англию.

Она воспряла духом.

– Может быть, лучше, если мы сохраним нашу женитьбу в тайне? Мы можем пока жить отдельно, как жили…

– Что за черт! – Рейф еле сдерживал раздражение. – Вы достаточно умны, чтобы понять, что так не может продолжаться. Я хочу вас, Даниэла, хочу с того дня, когда встретил. И это не изменилось. Я надеюсь, что пройдет какое-то время, и вы снова будете испытывать такое же желание.

Даниэла не стала настаивать. Рейфел Сондерс сильный, мужественный и очень привлекательный мужчина. Будучи девушкой, она часто просыпалась среди ночи и думала, что это значит – заниматься с ним любовью? И хотя она страшилась этого, в то же время сгорала от любопытства.

– Значит, мы пришли к соглашению?

– Выходит, что так, и мне придется сожалеть об этом каждый день нашего долгого путешествия.

Кэролайн Лун прогуливалась по аллее позади дома на Арч-стрит.

– Роберт?

Он направлялся к ней, наклонился и поцеловал в щеку.

– Моя дорогая Кэролайн!

Каро покраснела. Они вернулись в город уже неделю назад и встречались каждый день. Каро была удивлена, узнав, что этот «тип» Эдмунд Стайглер живет в Филадельфии. Это означало, что и Роберт Маккей жил здесь.

Тот вечер, когда она встретилась с ним в конюшне, был просто волшебный. Когда она пришла, он повел ее в поле рядом с большим сараем и показал прелестного маленького жеребенка, притулившегося к своей матери.

– Его зовут Данди.[1]1
  Одуванчик (англ.).


[Закрыть] Старшая дочка Уэнтца назвала его так, потому что он обожает одуванчики.

Каро рассмеялась.

– Он обворожительный.

Они провели время с лошадьми, Роберт показывал ей кобыл и жеребцов Джейкоба Уэнтца, удивляя обширными знаниями в этой области и искренней любовью к животным.

– У одного из кузенов моей матушки имение за городом, и мать часто брала меня туда.

– А ваш отец?

Роберт покачал головой:

– Я никогда не знал его. Он умер еще до моего рождения.

Стало совсем темно. Он замолчал и повел ее на холм, откуда открывался чудесный вид на долину. Они присели на упавшее дерево.

– Какая дивная долина, – прошептала она, любуясь холмами, залитыми лунным светом. – Может быть, когда мы переедем в дом мистера Клеменса, я смогу приезжать сюда.

– Вы любите рисовать?

– Маленькие акварельные пейзажи, но только как хобби.

– Я уверен, у вас здорово получается. – Он нагнулся и, подняв с земли веточку, вертел ее в руке. – Я люблю вырезать из дерева. Тогда время идет быстрее.

Она посмотрела на него. Луна бросала серебристые блики на его мужественное лицо, подчеркивая строгие очертания скул. До чего же он красив!

– И что же вы вырезаете?

– Игрушки… Деревянных лошадок, солдатиков, миниатюрные кареты, что-то вроде этого. – Он улыбнулся. – Может быть, когда-нибудь мы сможем заключить сделку – одну из моих деревянных лошадок за вашу акварель.

Каро улыбнулась.

– Я не против…

Они сидели на холме, залитом лунным светом, и говорили до полуночи. Время летело незаметно. Пока они разговаривали и смеялись, Каро чувствовала себя с Робертом так легко, как ни с одним другим мужчиной.

Она улыбнулась, вспоминая их встречи по возвращении в город, и подумала: как много у них общего! Оба любили оперу и стихи, книги, животных и детей. Роберт надеялся, что когда-нибудь у него будет большая семья.

Она поведала ему о своем детстве и семье, которая была, хотя и очень бедной, но счастливой. Она рассказала ему о том, как пять лет назад умерли ее родители и как она переживала эту утрату. И все это время Роберт держал ее руку в своих ладонях и слушал, стараясь не пропустить ни слова.

В течение этих нескольких дней Каро открыла много хорошего в Роберте Маккее. И хотя четыре следующих года его жизни принадлежали другому человеку, Роберт часто и искренне смеялся ее шуткам. Несмотря на все невзгоды, он сохранил умение радоваться жизни.

Не имело значения, что он зависел от человека, который нанял его.

– Я его слуга, – однажды сказал он. – Он мог бы поручить мне и другую работу, но он хочет, чтобы я обслуживал его. Персонально. Человек крепчает духом, возвышаясь над другими.

– Что вы имеете в виду?

– Стайглер гордится тем, что я окончил Кембридж и счищаю грязь с его ботинок. У меня произношение лучше, чем у него, и я намного больше читаю, но должен готовить ему ванну и стирать его грязные носки и рубашки.

– О, Роберт…

Он усмехнулся:

– Однажды он замахнулся на меня кнутом за то, что я перед группой его друзей поправил его, когда он цитировал Шекспира.

– О Господи, Роберт, как вы это терпите?

Он пожал плечами, поправляя рукава рубашки.

– Стайглер пользуется влиянием в этой стране. Он дал понять, что отыщет меня хоть из-под земли, если я вздумаю сбежать, и ведь я действительно должен ему. Я заключил сделку с дьяволом. И мне придется жить с этим еще четыре года.

Роберт, казалось, не придавал значения этому обстоятельству, но Каро с ужасом внимала его словам.

За короткое время их знакомства Каро успела влюбиться в Роберта Маккея.

Звук голосов в коридоре заставил Даниэлу оторваться от книги, которую она читала. «Робинзон Крузо» Дефо, роман, который она купила в Англии и взяла с собой. В дверях стояла Каро рядом с высоким темноволосым мужчиной. Даниэла догадалась, что это, должно быть, и есть Роберт Маккей.

С тех пор как они вернулись в город, Каро упоминала его по меньшей мере дюжину раз в день. Ясно, что она очарована Маккеем, хотя он был всего лишь слугой по контракту. Даниэла опасалась, как бы он не воспользовался наивностью ее юной подруги.

Сейчас, когда она увидела, как он красив, она еще больше забеспокоилась.

Хотя Каро была на год старше Дэни, у нее не было опыта общения с мужчинами. Дэни надеялась, что победит здравый смысл Каро и способность разбираться в людях поможет ей в сердечных делах.

– Простите, что беспокою вас, Даниэла, но Роберт зашел на минутку. Надеюсь, вы будете столь добры и не откажетесь познакомиться с ним?

– Можешь не сомневаться, Каро. – Дэни захотела поближе узнать молодого человека, как только Каро рассказала ей о нем. Положив книгу на софу, Даниэла поднялась. – Пожалуйста… подойдите оба.

Они вошли в гостиную, Роберт непринужденно обнимал Каро за талию. Они не так дол го были знакомы для подобного обращения, но это выглядело настолько естественно, что, казалось, иначе и быть не могло.

– Даниэла, я хотела бы представить вам моего друга – Роберта Маккея, о котором столько рассказывала вам.

Дэни улыбнулась:

– Мистер Маккей, рада познакомиться с вами.

– Мне тоже очень приятно, мисс Дюваль. – Он склонился к ее руке, словно был прирожденным аристократом, а не слугой, и в глазах Даниэлы промелькнула настороженность.

– Вы произвели большое впечатление на мою подругу Каро, – сказала она.

Роберт широко улыбнулся:

– Как и она на меня, мисс Дюваль. – Его взгляд встретился с глазами Каро, и в нем было столько тепла, что беспокойство Даниэлы растаяло.

Они поговорили о погоде, о городе, потом он спросил Даниэлу, нравится ли ей роман, который она читает.

– Да, конечно. И хотя эти события происходили давно, читается очень интересно.

Затем вошла тетя Флора, готовая к походу по магазинам. Она была удивлена, увидев в гостиной незнакомого молодого человека.

И снова последовал обмен любезностями, обычно сопровождающий знакомство. Тетя Флора немного растерялась. Еще бы, видано ли такое, – она, графиня, и знакомится со слугой! Но что делать, это Америка! Здесь не было ни представителей королевской семьи, ни титулов, и люди ценились здесь за их достоинства.

И потом это было яснее ясного – Роберт Маккей был не просто слуга.

– Миледи, – произнес он на прекрасном английском, низко склонясь к руке тети Флоры.

– Значит, это и есть тот мужчина, который взялся ухаживать за нашей Кэролайн, не успела она уехать из дома? – Тетя Флора смерила Маккея придирчивым взглядом.

– Простите, миледи, так получилось. И смею заверить вас, мисс Лун очень приятная особа.

Продолжался вежливый разговор. Маккея, казалось, совершенно не смущало то, что леди Уиком была представительницей высших кругов аристократии. Она переводила пристальный взгляд с Каро на гостя.

– Может быть, у вас найдется свободная минутка, чтобы выпить с нами чаю, мистер Маккей?

– Сожалею, но должен отказаться. У меня много обязанностей, я и так уже задержался дольше, чем следует. Возможно, в другой раз, миледи.