Текст книги "На веки вечные"

Глава 6

Хит обвел глазами зал. По долгу службы ему приходилось входить во множество мест, куда его не приглашали, иногда даже рискуя жизнью. И за годы в полиции он развил в себе железное самообладание. Так почему же его прошибает пот при мысли, что придется ворваться в дамский туалет?

Крики за дверью становились все громче – чертова сирена резала уши. Надо было что-то предпринимать.

Делай все то, что должен, сказал он себе. Веди себя естественно. Ты все-таки шериф. Если внутри находится дама, ты ей все объяснишь. Идет?

Хит заглянул. Внутри было темно, как в пещере. Черт побери! Он впихнул малышку в туалет, не включив света.

«Хрен с ней, с фигуркой в юбке на двери!» – подумал он и, настежь распахнув дверь, включил свет. Сэмми вскрикнула и попятилась, ее руки поддерживали мокрые розовые бриджи. Испуг был такой, будто шериф полез на нее с дубинкой.

– В чем дело, малышка? – Будто он сам не знал: на штанишках девочки расплывалось мокрое пятно. – Ай-ай-ай, маленькая неприятность? – Хит присел на корточки, надеясь, что будет выглядеть не таким большим. – Ну ладно, не расстраивайся, это я виноват.

По виду Сэмми невозможно было попять, слышала ли она его. Девочка только плакала и пятилась. А когда натолкнулась на стену, смертельно побледнела, и в глазах отразился безумный страх. У Хита екнуло сердце. Ребенок был не просто напуган. Сэмми пришла в настоящий ужас.

Шериф протянул к ней руку.

– Все в порядке, малышка. Я не собираюсь тебя обижать.

Взгляд девочки переместился куда-то выше его плеча. Шериф не успел отреагировать: неизвестно откуда возникла большая черная сумка и ударила его в висок. Из глаз посыпались искры, и Хит непременно бы упал, не ухватись рукой за стену. Крики Сэмми стали на ноту выше.

– Проклятый извращенец! – вопил возмущенный женский голос.

Не успел Хит подняться, как сумка снова опустилась – на сей раз ему на плечо. Между этим ударом и следующим он увидел нависшую над собой гигантскую женщину. Ее лицо с тяжелым подбородком пылало от гнева.

– Послушайте, мэм, я…

– Я тебе покажу «мэм», низкий мерзавец!

Она снова размахнулась сумкой. При этом подол ее синего платья задрался и обнажил спущенные до колен колготки и тестообразную плоть, трясущуюся при каждом движении.

– Леди! – Хит подставил ладонь, чтобы защитить лицо. Если в этом и заключались прелести отцовства, он, пожалуй, не рискнул бы за него агитировать. – Леди, пожалуйста, перестаньте!

– Извращенец! На помощь! Кто-нибудь, помогите! Я поймала детского насильника!

– Что вы сказали? – Хит не поверил своим ушам. – Леди, я не извращенец, не детский насильник. Я – окружной шериф!

– Скажи еще – английский король! Извращенец! Ты бросался на девочку, когда я отбила ее у тебя! Я о таких читала: кидаются на детей! Извращенец! В наши дни люди нигде не могут чувствовать себя в безопасности!

Женщина отступила на шаг, чтобы снова размахнуться, и Хиту удалось перехватить ее сумку.

– Вы ошибаетесь!

Но, словно уличая его во лжи, Сэмми в углу заревела еще сильнее. Шериф повернулся к незнакомке – у той из-под маленькой черной шляпки без полей выбивались мелко завитые каштановые волосы.

– Поверьте, мадам, все не так, как выглядит на первый взгляд.

В этот момент дверь отворилась и в проеме показалась русая голова Триш.

– Ради Бога, что здесь происходит?

– Вот этот… вот этот… – У дородной дамы так дрожал подбородок и пылали щеки, что она едва могла говорить. – Вот этот монстр пытался изнасиловать маленькую девочку!

– Что? – Триш пристально посмотрела на Хита. – Это, должно быть, недоразумение.

– Никакого недоразумения! – Разъяренная женщина посмотрела на Сэмми. – Скажи ей, девочка! – Она выдернула сумку у Хита. – Запомни мои слова: я не позволю этому ужасному человеку тебя обижать. Расскажи все леди.

Сэмми судорожно сглотнула и внезапно замолчала. Ее маленькое личико пугающе розовело.

– Этот человек – окружной шериф, – твердо вмешалась Триш. – Он присматривает за девочкой, пока ее матери оказывают медицинскую помощь.

Женщина моргнула и окинула Хита недоверчивым взглядом, который особенно задержался на его выцветших джинсах и запыленных сапогах.

– Шериф? Гм… Вы не похожи на офицера полиции.

– Я не на дежурстве. – Хит твердо посмотрел ей в глаза.

– Шериф или не шериф – это еще не означает, что вы не извращенец. О таких случаях тоже писали в газетах.

Хит быстро вобрал в легкие воздух.

– Да, мэм, и вы совершенно правы, что проявляете бдительность. Но я только пытался объяснить девочке…

– Объяснить? Ха! Напугали до полусмерти и утверждаете, что не собирались на нее нападать. – Женщина передернула плечами, и от зтого затряслись ее отвислые щеки. – Елейный голос, знаю я этот тип!

– Он в самом деле шериф. – Губы Триш слегка изогнулись. – И насколько мне известно, не имеет никаких патологических наклонностей. Голос немного елейный – ну и что из этого?

– Хорошо, пусть будет шериф, но это на вашей совести, милочка. – Воинственная дама отодвинула Триш плечом и вышла из туалета.

Хит пригладил волосы и сконфуженно посмотрел на регистратора, которая, уперев кулаки в бока, прислонилась к дверному косяку.

– Значит, говорите, елейный? Ну, попадитесь мне в следующий раз за превышение скорости!

– Я вам ни разу не попадалась, и вы это прекрасно знаете, – улыбнулась Триш. – Может, нужна помощь? Я вижу, у вас хлопот полон рот.

– А вы не против? – Хит почувствовал огромное облегчение. Даже мыло здесь пахло иначе: сладковатый запах напомнил шерифу о лосьоне для рук, клубничном шербете и дешевом одеколоне. Не было ни одного автомата раздачи презервативов, зато можно было опустить монетку и купить тампоны. Хита так и подмывало взять парочку и заткнуть ими уши. – У меня не очень много опыта обращения с маленькими девочками.

Голубые глаза Триш потеплели.

– У большинства мужчин его нет. – Она наклонилась, уперлась ладонями в колени и, взглянув на Сэмми, улыбнулась. – Помнишь меня? Я Триш – та самая тетя, которая сидела за конторкой у входа.

– Триш поможет тебе помыться. Хочешь, Сэмми?

– Конечно, хочет, – заговорщически подмигнула регистратор. – Мы, девчонки, должны держаться вместе.

Но стоило Триш пошевелиться, как Сэмми снова разразилась плачем, да таким громким, что Хит съежился от страха. Регистратор отпрянула.

– Мне кажется, я ей не понравилась. Лучше я постою в зале и подежурю у двери.

Это предложение не вызвало у Хита восторга, но в конце концов проблема была его. И он не мог винить Триш за то, что та не захотела взваливать ее на себя.

Несколько секунд Хит смотрел на дверь, мечтая броситься следом за Триш. Не тут-то было! Он повернулся к Сэмми, но та взглянула так, будто перед ней выскочило болотное пугало из фильма-ужастика.

Хит снова опустился на корточки и перехватил взгляд малышки. А когда девочка на секунду перестала кричать, чтобы набрать в легкие воздуха, быстро спросил:

– Сэмми, хочешь увидеть маму?

Покрасневшие щеки раздулись, и она выдохнула вместе с воздухом:

– Да-а!

– Хорошо. Но прежде чем мы вернемся в зал ожидания, ты должна перестать плакать. – Хит понизил голос и перешел на театральный шепот: – Мы должны вести себя очень тихо, потому что больные хотят спать.

Девочка перевела заплаканные глаза на закрытую дверь. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Сэмми хочет убежать.

Очень осторожно Хит выпрямился и протянул ей руку.

– Пойдем, малышка. Мама скоро выйдет. Вернемся в зал и подождем ее там.

Сэмми не мигая смотрела на его широкую ладонь. Шериф сделал шаг вперед. При его приближении девочка сгорбилась, вобрала голову в плечи и выставила вперед кулачки. Хит замер, словно натолкнулся на цементную стену. Неужели бедняжка боялась, что он ее ударит? Послышался странный звук – вокруг тапочек Сэмми расплывалось мокрое пятно. И Хит понял, что от страха она снова написала в штанишки.

– Ох, Сэмми! – Он упал перед девочкой на колени.

Что, черт побери, случилось с этой малышкой? Видимо, ситуация ей казалась невыносимой: мать куда-то увели, а ее оставили в незнакомом месте, да еще эта орудующая сумкой амазонка. Но почему ребенок так реагировал? Что-то было явно не в порядке.

– Хочу мамочку! – заплакала Сэмми. – Я хочу мою маму!

В этом Хит был с ней полностью солидарен.

– Сэмми, малышка…

Реветь громче было невозможно. Хит сомневался, что она его слышала. А понимать… На это он никак не надеялся. Повинуясь интуиции, он схватил ее на руки.

– Ну, ну, Сэмми, никто тебя не обидит. Обещаю, никто.

Девочка вырывалась, но он крепче прижал ее к себе. Какая же она все-таки маленькая: под пальцами ощущались узкие ступеньки ребер, под ладонью – крохотные пуговки позвоночника. Как же такую можно ударить? Но Хит уже понял: кто-то это делал. И буквально вскипел от злости.

Он попытался успокоиться. Позже стоит об этом поразмыслить и прикинуть, как надрать негодяю задницу.

Хит на ходу покачивал ее и поглаживал по спине, но Сэмми вздрагивала от его прикосновений и оглашала больницу пронзительным плачем.

– Ш-ш-ш, – шептал он. – Все в порядке. Ш-ш-ш. Тебя никто не обидит.

Хит понимал, что повторяется, но есть вещи, которые можно твердить по многу раз. Он дошел до стены, повернулся, пошел назад. Снова и снова одни и те же движения, одни и те же слова, одинаковым тоном. Ему ни разу не приходилось укачивать ребенка, но интуитивно он догадывался, что монотонно чередующиеся слова и действия должны успокоить девочку.

И когда рев начал стихать и превратился в бормотание, Хит знал: она уже боится его меньше.

Влага от ее штанишек начала просачиваться сквозь рубашку и холодить кожу. Хит оглянулся по сторонам и понял, что стоит рядом с кондиционером. Неудивительно, что девочка так дрожала. Он прижал ее покрепче, желая поделиться своим теплом, и снова и снова шептал:

– Не бойся. Никто тебя больше не обидит. Я не позволю. Никто тебя больше не ударит.

Хит говорил, а где-то в глубине сознания зазвенели предостерегающие колокольчики. Почему он это говорит? Ребенок не его. Зачем дает обещания, которые не сможет выполнить?

Но слова сами собой слетали с языка. Бог свидетель, он говорил то, что думал. Голыми руками задушил бы того подонка, который так запугал малышку!

А сделал это, конечно, мужчина. Хит готов был биться об заклад на последний доллар. Мередит такая настороженная и недоверчивая. Голиаф убегает, чтобы охранять Сэмми, и, когда та испугана, ведет себя странно. Девочка с подозрением смотрит на него из окна. Внезапно все фрагменты стали складываться в невеселую картину.

В уравнении должен присутствовать некий злобный тип. Возможно, отец Сэмми. Тогда становилось ясно, почему Мередит предпочитала жить так далеко от города и никогда не принимала гостей. Скорее всего сбежала и прячется от жестокого мужа. Учитывая ее затворнический образ жизни, существовала и другая вероятность: она разведена, но, спасая ребенка, обманом увезла от бывшего мужа. Как шериф Хит прекрасно знал, что суды не всегда справедливы. Иногда отдают ребенка под опеку человеку, которого близко нельзя подпускать к детям. В этом случае другой родитель способен на отчаянные поступки.

Хит не представлял, сколько прошло времени. Он шел вперед, поворачивал назад, нашептывал ласковые слова и поглаживал Сэмми. Важно было одно – девочка перестала кричать и только время от времени всхлипывала.

– Ну как, тебе лучше? – хрипло спросил Хит.

Сэмми прильнула к нему и обвила его шею рукой; маленькие тонкие пальчики ткнулись ему в затылок. Подумаешь, невидаль – детское объятие! Но для Хита оно значило очень много. Доверие. Доверие – всегда дар, но со стороны такого ребенка оно было просто бесценным. Шериф остановился и прижался щекой к ее кудряшкам. Никогда с тех пор, как стал взрослым, Хит не был так близок к тому, чтобы расплакаться.

Когда он выходил в зал, у дверей вместе с Триш поджидали три женщины. Хит должен был бы испытать смущение, но почему-то в этот миг условности его не волновали. Он занял прежнее место, так и держа Сэмми у себя на груди. Ребенок прижался к нему, как детеныш опоссума, – худенькие ручонки обняли за шею, лицо под подбородком, ножки уперлись ему в ребра.

Хит продолжал гладить Сэмми по спине. Он не говорил, и девочка тоже молчала. Некоторые вещи невозможно выразить словами. Сэмми не двигалась, и это свидетельствовало о том, что она чувствовала себя в безопасности. Поняв это, Хит снова ощутил в горле ком.

Постепенно ее дыхание замедлилось. Хит услышал даже легкое посапывание – Сэмми заснула. Он улыбнулся и прижался подбородком к ее шелковистым волосам.

Может быть, отцовство – и не такая плохая вещь.

Через тридцать минут из приемного покоя с забинтованной и прижатой к поясу рукой появилась Мередит. Капли крови потемнели на ее измятой белой рубашке. Бледная и покачивающаяся, она обогнула мужчин и женщин у регистратуры и медленно обвела взглядом ряды кресел. Привлекая ее внимание, Хит помахал рукой, потом осторожно перехватил Сэмми и встал.

Пока она шла навстречу, на Хита будто снизошло озарение. Так единственное событие иногда может изменить отношение к другому человеку.

Менее двух часов назад Мередит казалась ему просто застенчивой, неуверенной в себе женщиной, нуждавшейся в огромном, сильном соседе-шерифе, чтобы схватиться с хозяином ее дома. Теперь он видел, что перед ним стояла хрупкая женщина, которой пришлось пережить очень много и, видимо, испытать такое, что Хиту и не снилось.

Всю жизнь Хиту говорили, что истинная храбрость – не отсутствие страха, а умение его преодолевать. По этой мерке миссис Кэньон следовало отнести к самым храбрым людям, каких он только встречал. Женщине требуется много мужества, чтобы оставить мужа и надеяться только на себя.

Мередит шла к нему, и невозможно было не заметить в ее глазах настороженность. Но она не останавливалась и не отводила взгляда от спящего ребенка. Трудно было понять, какого она мнения о Хите, но его мнение о Мередит очень сильно изменилось. Он вспомнил их первое знакомство, когда к ее дому прибежал Голиаф. Испуганную?

Да, вполне естественно. Но и обладающую сильной волей.

Ее шаги были неуверенными. Но вот их взгляды встретились. Ее явно интересовало, как это он в такое короткое время сумел поладить с Сэмми. Хит стиснул зубы. Ему казалось, что если кто и должен что-то объяснить, так это не он, а Мередит.

– Ну как рука?

Она слегка нахмурилась.

– Нормально. Рана глубокая, но нервы не задеты. Неделю надо держать в покое и не мочить, пока не снимут швы. Потом какое-то время поберечь.

– Хорошо. – Хит не знал, как себя вести; поддерживать светский разговор ему не хотелось.

Мередит перевела взгляд на Сэмми, и было ясно, что ей не терпелось отобрать дочь у шерифа. От этого у Хита возникло странное чувство опустошенности.

Он присмотрелся к небольшому белому шраму на подбородке девочки, на который раньше не обратил внимания, – такую отметину мог оставить мужской кулак. И крепче сжал Сэмми, чтобы удержаться и не дотронуться до него пальцем. Стиснул зубы, чтобы не задавать вопросов, на которые не имел права.

Взгляд Мередит был немного рассеянным, и он догадался, что ей сделали болеутоляющий укол.

– Формальности закончили?

– Да… заполнила все анкеты в приемном покое. – Даже заторможенная действием наркотика, речь Мередит завораживала ритмическими переливами. – Мне пришлют счет. Я не взяла с собой сумочку.

– Хотите, я заплачу по счету, а вы мне потом отдадите?

Подбородок Мередит слегка поднялся.

– В этом нет необходимости.

Поддерживая Сэмми на одной руке, Хит взял Мередит под локоть. И когда они проходили зал ожидания, невольно почувствовал, как костяшка ткнулась ему в ладонь.

– Внимание, ступеньки, – предупредил Хит, открывая дверь на улицу. – Вас еще немного покачивает.

– Врач мне что-то вколол. – Мередит зевнула и посмотрела на Сэмми. – Я не хотела. Разве можно клевать носом, когда надо смотреть за малышкой?

«Да уж, напичкали под завязку», – подумал шериф, тем не менее ощущая, что настороженность Мередит не исчезла.

– Я побуду у вас, пока Сэмми не ляжет спать.

Сонливость моментально исчезла, и Мередит метнула на Хита тревожный взгляд.

– Это совершенно не нужно. Я прекрасно справлюсь сама.

Как бы не так! Хит побудет с ней, пока не кончится действие болеутоляющего.

– Послушайте, это моя вина, что вы порезались. И теперь я обязан вам помогать.

У машины Хит отпустил ее локоть и с проворством, выработанным за годы сопровождения арестованных, выудил из кармана ключи и открыл дверцу. Однако на этот раз посадил Мередит не назад, а на переднее сиденье и подал ей на колени Сэмми. Но прежде чем захлопнуть дверцу, не удержался и еще раз провел ладонью по волосам девочки.

В глазах Мередит появился испуг. Она явно не хотела, чтобы его дружба с Сэмми имела продолжение.

Хит мрачно обошел джип, а когда сел за руль, увидел, что Мередит отодвинулась к самой дверце – еще один вполне понятный сигнал. Он чертыхнулся про себя и выехал с запруженной автомобилями больничной стоянки.

Влившись в поток машин, Хит оценивающе посмотрел на пассажирку и по своей полицейской привычке решил не ходить вокруг да около.

– Сэмми описалась в больнице.

– Я почувствовала, – едва заметно улыбнулась Мередит. И, помолчав, спросила: – Сэмми причинила вам много беспокойства?

– Смотря что понимать под беспокойством. Здорово перепугалась. Видимо, она решила, что я стану бить ее, и заплакала.

Хит свернул на боковую улицу и, стоя перед светофором, ждал объяснений. Никаких. Мередит, закрыв глаза, прижималась щекой к голове дочери.

– Кто-то издевался над ребенком, – наконец проговорил шериф. – Даже не трудитесь это отрицать.

Мередит по-прежнему молчала. Только стала еще бледнее. Ресницы затрепетали над огромными, как у Сэмми, глазами, только не голубыми, а темными.

– Дети всегда расстраиваются, когда не успевают в туалет. Вы просто не поняли, в чем дело.

Хит был раздосадован.

– Она не просто расстроилась. Она пришла в ужас.

– Вы незнакомец, а Сэмми стесняется чужих. К тому же учтите: для четырехлетней девочки намочить штаны – дело серьезное.

Хита охватило отчаяние. Он чувствовал – нет, черт побери, знал, – что мать и дочь остро нуждались в помощи. И поспорил бы на последние деньги, что Мередит находилась в бегах. Как ни крути, это единственное разумное объяснение. Неужели трудно понять, что если за ней гоняется муж, Хит может ее защитить? Слава Богу, он все-таки окружной шериф. Даже если суд принял решение в пользу мужа, шериф Мастерс сумеет попортить ему кровь и не задумываясь воспользуется старыми связями. А странная соседка – что она намерена делать, если в один прекрасный день негодяй объявится на пороге ее дома?

От этой мысли у него вспотели ладони.

– Мередит…

Ее напряженная поза и каменное выражение лица, казалось, вопили: не вмешивайся! А по опыту он уже знал: напористость не помогла ему с Сэмми, не поможет и с ее матерью.

Если Хит стремился к доверию Мередит, надо его завоевывать.

Мередит ощутила, что не может открыть глаза. Но это продолжалось лишь несколько секунд. Она очнулась, и все ее чувства были вновь до предела обострены, когда шериф выключил зажигание, открыл дверцу и выпрыгнул из автомобиля.

– С больной рукой вам всю неделю будет нужна помощь.

– Да нет, я сама…

Он обошел машину, открыл дверцу со стороны Мередит и взял на руки девочку.

– А как быть с картошкой, которую вы начали резать? Уже половина седьмого. Сэмми проснется и захочет есть.

– Можно сделать гамбургеры. С этим я справлюсь.

– Вам нельзя готовить и мыть посуду.

– Надену резиновые перчатки.

– Но врач предупредил, что рука должна быть в покое.

– В перчатках постараюсь как можно меньше се тревожить и буду очень аккуратна.

– Но перчатки нужно сначала натянуть, а вода всегда просачивается внутрь.

– Уверена, кое-что я все-таки делать могу.

– Ладно, позвоню в больницу, проконсультируюсь, – усмехнулся Хит.

Мередит так и подмывало его ударить, Она прекрасно знала, что ответит врач. Он даже рекомендовал ей какую-то особенную повязку, но она отказалась, узнав, что это будет стоить сорок пять долларов. Если распухнет, сделает сама из полотенца.

– Незачем беспокоить доктора.

Хит снова усмехнулся и, держа Сэмми одной рукой, взял Мередит за локоть.

– Спускайтесь осторожно. Здесь довольно высоко. Не знаю, что вам там вкатили, но, видимо, штука сильная. Глядя на вас, у меня у самого кружится голова.

Мередит испытывала странное чувство и, коснувшись ногами земли, чтобы не потерять равновесие, ухватилась за дверцу. Хит обнял ее за плечи.

– Вы в порядке?

– Да. Только вот ноги не слушаются.

Хит вел ее и бормотал что-то невнятное, а Мередит внезапно поймала себя на том, что в поисках опоры прижимается к мужчине. Мозг послал предостерегающий сигнал.

– Извините, меня качает.

– Ничего, я вас поддержу.

Если бы проблема была только в этом! Хит поддерживал бы ее всю свою жизнь. Мередит чувствовала, что ее плечи зажаты, словно в тисках.

– Пойдемте к задней двери. Не забыли, что переднее крыльцо разобрано?

Мередит почудилось, что ее плешивый газон колышется от ветра. Она покачнулась, потом споткнулась и наверняка бы упала, если бы не Хит. У забора он выпустил ее, но только для того, чтобы оттянуть провисшую проволоку.

– Осторожно, дорогая. Не бойтесь, сейчас приведу вас домой.

Дорогая! Этот человек, как и ее отец, не скупился на ласковые слова. И тем не менее его обращение звучало искренне. А обнимавшая ее рука была такой сильной, такой горячей… Будто Мередит не знала, что мужская сила всегда оборачивалась против нее.

Уже в доме Мередит запнулась о прибитую к полу дощечку. Хит снова удержал ее от падения. Повернувшись, он пристально посмотрел на нее и увидел в ее глазах благодарность. Его лицо завораживало. Четкие, точеные черты, смуглая кожа. И контрастом на этом фоне – светлые кудряшки Сэмми, склонившей головку ему на плечо. В уголках глаз, которые, казалось, все время меняли цвет, смешливые морщинки. Вот теперь глаза были почти синими, как грозовые тучи.

– Вы очень бледны, – наконец произнес он.

– Ничего, выживу.

– Надеюсь, – рассмеялся Хит. – Иначе меня замучит совесть.

Он провел ее на кухню и усадил на стул, а сам скрылся с Сэмми в спальне. Мередит поставила локоть на стол и уперлась подбородком о ладонь. Чувствовала она себя не так уж скверно, только все путалось в голове.

Скрипнула дверца открываемого шкафа, послышались сонное бормотание Сэмми и низкий голос шерифа. Минутой позже шаги предупредили о его возвращении. Мередит выпрямилась.

– Я надел на нее сухие бриджи. – Он помолчал, закатывая рукава рубашки еще выше. – Не знаю, может, только задом наперед. Там не было ширинки.

Мередит никак не удавалось сообразить, о чем он говорит.

– Ширинки?

– Ну, этой самой ширинки. – Хит указал на джинсы. – Без нее я не знал, как отличить зад от переда. – И ярлычка тоже не было.

– Ох! – Она поймала себя на том, что смотрит ему на ширинку, и поспешно отвела глаза. – Я их… сшила.

– Что сшила?

– Штанишки. Поэтому на них нет никакого ярлычка.

– Трудная работа.

– Такой работе учишься, если растешь в семье фермера. Мама научила меня. Спасибо, что переодели Сэмми. Пока она спит, я могу отдохнуть.

Губы Хита растянулись в улыбке.

– Мне почему-то кажется, что вы ждете не дождетесь, когда я уйду. И чем быстрее, тем лучше.

– Не говорите глупостей. Это совсем не то.

Его острый как бритва взгляд не упускал ни единой детали.

– Вот и хорошо. Значит, не будет никаких проблем, если я потолкаюсь здесь еще и помогу вам по хозяйству.

– Не люблю быть в тягость.

– Помогать двум очаровательным леди совершенно не в тягость.

Мередит вздохнула и кивнула на раковину:

– Хорошо. Помогайте. Хотя в этом нет никакой необходимости. У меня много консервов. Можно сделать суп, равиоли, спагетти.

– Зато пропадет множество почищенной и уже потемневшей картошки, если ее немедленно не сварить. Не говоря уже о том, что вы не справитесь с консервным ножом.

В этом был резон. Электрической открывалки у Мередит не было, а чтобы откупорить банку обычной, требовались обе руки. У Сэмми же для такой работы, наверное, не хватит сил.

Хит подошел к раковине, и кухню наполнил шум струящейся через сетку воды.

– Вы собирались это размять? – Он повернулся к Мередит, огромный кулак сомкнулся на ручке кастрюльки с зазубринами, которую она по случаю купила за полдоллара в магазине подержанных вещей. – Ну да… пюре – это как раз то что надо. Вы пользуетесь ручным или электрическим миксером?

Мередит посмотрела на него невидящим взглядом, и Хит рассеянно улыбнулся.

– Не обращайте внимания. Это я так, бормочу себе под нос.

А она не только носа – вообще ничего не чувствовала. Веки слипались, и Мередит пожалела, что позволила врачу сделать обезболивающий укол. К действительности ее вернул громкий треск. Мередит открыла глаза. Хит, уперев руки в бедра, стоял и смотрел на вентилятор под потолком.

– Извините, – пробормотал он. – Я надеялся, что это создаст поток воздуха. На кухне ужасно душно. Господь всемогущий! Что за грохот! Будто камни в жестяной банке. – Он изогнулся, чтобы разглядеть механизм получше. – Все беличье колесо вдрызг.

– Беличье колесо?

– Терминология профанов. Нужно менять весь вентилятор целиком.

А Мередит нужно, чтобы он поскорее убрался.

– Выдастся минутка – составьте мне список.

– Чего?

– Как чего? – Его темная бровь поднялась, и в глазах засверкали веселые искорки. – Того, что здесь не работает. – Хит выключил вентилятор. – Я вам починю.

– Все? Это займет недели!

– Ничего страшного.

– Я очень ценю ваше предложение. Но в самом деле, шериф Мастерс, это ни к чему.

– Меня зовут Хит, неужели забыли? Теперь вы меня будете видеть часто. Так что расслабьтесь.

Мередит сомневалась, что способна на такой подвиг, даже если бы очень захотела. Но в ее намерения это не входило. Стоило потерять бдительность – и появлялся риск проговориться и выдать то, что Хиту знать совершенно не стоило.

Как могло случиться, что все пошло настолько нескладно? Когда Мередит узнала, что ее сосед шериф, она решила всячески его избегать. И вдруг он объявился в ее доме! У такого симпатичного мужчины должна быть жена или по крайней мере постоянная подружка. А у Мередит и без того хватает проблем, чтобы прибавлять к ним еще связанные с этим огромным мужиком.

Но как освоился у нее на кухне! Примерная хозяйка, да и только! У раковины выглядит бесподобно. Орудует разделочным ножом, а под голубой рубашкой на спине мышцы так ходуном и ходят.

– Полагаю, вы закоренелый холостяк?

Хит оглянулся, и Мередит заметила, что у него между зубов зажат кусочек сырой картошки. Он отправил его за щеку и пожал плечами. Челюсти заходили ходуном.

– Не встретил достойной дамы. А вы? Разведены?

Она не намеревалась открывать дискуссию о своем семейном положении.

– Посмотрите, в нижнем ящике есть консервированная фасоль.

Двумя ловкими ударами Хит четвертовал картофелину.

– Банка фасоли будет очень уместна! Так вы не ответили на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– О вашем муже. Вы разведены?

Сердце Мередит екнуло.

– Я… я, если не возражаете, предпочла бы об этом не говорить.

Они снова замолчали, и тишину нарушали только удары ножа да тиканье часов на стене. Хит не настаивал, и Мередит стало легче. Поставив и картошку, и мясо на плиту, шериф устроился напротив, положил ногу на ногу, и под его пристальным взглядом она беспокойно заерзала. Неизвестно почему, но сейчас он выглядел выше и шире, чем обычно.

– Послушайте, я вас не укушу.

Мередит ответила недоуменным взглядом.

– По крайней мере не до крови.

– Я этого не очень боялась.

– Но нервничали, как длиннохвостая кошка на дороге у рокеров. Примите к сведению.

Она вскочила со стула и тотчас же пожалела об этом. Мгновенно закружилась голова, и, чтобы сохранить равновесие, пришлось ухватиться за клеенку.

– Мередит, ради Бога, сядьте!

Она плюхнулась на табурет.

Тишина. Мередит лихорадочно думала, что же сказать.

– А вы… вы были правы насчет погоды… Очень тепло.

Хит хмыкнул:

– Необыкновенно.

Мередит понимала, что он посмеивается над ее неловкой попыткой поддержать разговор. Разозлившись, что позволила над собой подшучивать, она подняла глаза и выдержала его взгляд.

– Ваша очередь.

– Тогда поговорим о вас.

– Обо мне? – Об этом ей как раз хотелось бы помолчать.

– Вы откуда?

– Я жила в разных местах.

– Ваша речь нараспев говорит о том, что вы откуда-то южнее Пенсильвании.

После стольких лет, проведенных на севере, Мередит надеялась, что ее акцент незаметен.

– Из Арканзаса, – пробормотала она.

– Ах, из Арканзаса? – Казалось, он обдумывал се ответ. – Из Литл-Рока?

У Мередит на голове зашевелились волосы. В распоряжении Хита были все средства, чтобы проверить ее слова.

– Нет… я… – Она судорожно пыталась вспомнить название какого-нибудь другого города. – Мы много переезжали.

– Мы?

– Мои родители и я. Талахасси, Монро, Портвиль.

Мередит надеялась, что назвала достаточно городов и он не запомнит каждый. Гамбургеры начали шипеть на сковородке, и Мередит перечислила еще несколько городов.

– Мы ездили по всему штату.

– Я считал, что Талахасси во Флориде.

Приступ паники. Почему он пытает ее вопросами, когда у нее совершенно не варит голова?

– Такой город есть и в Арканзасе.

Хит поднялся, чтобы проверить, как дела с картошкой и мясом. И, водрузив крышки на сковородки, положил ложку на угол стола.

– Ваш отец занимался цыплятами?

– Цыплятами?

– Самое популярное дело в Арканзасе. – Уголки его губ иронически изогнулись.

– Нет, – Мередит рассмеялась, – он продавал подержанные автомобили. Поэтому мы переезжали с места на место.

– Кажется, вы сказали, что он был фермером.

Она не могла припомнить, чтобы это говорила.

– Вы перепутали. Его бизнес – подержанные машины.

Шериф кивнул.

– Знаю я этот тип людей: заговорит кого хочешь, брюки из полистирола и шикарные золотые часы.

– Папа бы умер, но не надел бы брюки из полистирола. – Мередит барабанила по колену пальцами. По крайней мере в этом она не солгала. Но взгляд отводила: ей казалось, что Хит копал все глубже и глубже. – А золотые часы у него были – достались в наследство от отца.

– Ваш родитель – продавец автомобилей, а вы водите консервную банку, которая ездит на одной молитве и честном слове?

– Но… я давно не живу дома.

Хит снова занял место напротив нее и положил ногу на ногу.

– А что вас привело сюда? Так далеко от Арканзаса?

– Захотелось перемен.

– От чего?

Мередит вонзила ногти в хлопчатобумажную ткань своих джинсов.

– Шериф, у меня такое впечатление, что вы ведете допрос с пристрастием.

– Просто стараюсь поддержать разговор. – Ленивая улыбка должна была скрыть его интерес. – Хочу знать о вас немного больше, вот и все.

Мередит решила, что настала пора сыграть в его ворота. Она еще не встречала мужчину, который не любил говорить о себе.