Текст книги "Наследство Найтингейлов"

– Благодарю вас, сэр. Уверена, она мне подойдет.

Костюм сидел на ней плохо, но Норт, взглянув на ее грудь, пробормотал только:

– Можно сказать, что ваша тетя была щедро одарена природой.

И, видя его широкую улыбку, Кэролайн снова подумала, что Норт самый красивый в мире мужчина.

Глава 10

Кэролайн пожелала ехать в Сент-Эгнес-Хед. Когда они приблизились к бесплодной полоске земли, лежавшей между деревней Сент-Эгнес и высокими прибрежными скалами, девушка глубоко вдохнула морской соленый воздух. Какая дикая красота! Никогда в жизни не видела Кэролайн ничего подобного. И теперь она чувствовала, что, как ни странно, наконец-то обрела дом, хотя никогда раньше не была в Корнуолле, однако ощущала его мистическое притяжение, магическую вечную безвременность.

Кэролайн залюбовалась песчаным побережьем с голыми мрачными скалами, охраняющими его. Она подумала о тете, которая, вероятно, проезжала здесь множество раз и тоже восхищалась здешней красотой. Элинор Пенроуз жила и умерла в этом прекрасном, не тронутом цивилизацией уголке. Как ей хотелось знать, о чем думала тетя перед смертью и сопротивлялась ли человеку, убившему ее.

Кэролайн на мгновение прикрыла глаза, не в силах выдержать ослепительного сверкания солнца и воды, и позволила боли вновь пронзить сердце и терзать душу, словно решилась добровольно страдать в память тети Элли. Но тут Норт спокойно объявил:

– Давайте остановимся здесь, Кэролайн. Боюсь, что земля сильно размокла после вчерашнего дождя.

На девушке был только один сапожок для верховой езды, принадлежавший тете Элли, и хотя кожа была мягкой, он все же сильно жал. Левая нога по-прежнему была забинтована. Норт взял ее за руку и помог подняться на вершину скалы.

– Вон там, внизу – узкий карниз шириной фута в два. – Голос Норта звучал совершенно бесстрастно, и Кэролайн была благодарна ему за это. – Я взобрался сюда и стоял, глядя на юг, туда, где находится Сент-Ив, и случайно заметил странное голубое пятно. Позвал, но не получил ответа, поэтому спустился и нашел ее там.

Кэролайн молчала, пытаясь представить все то, о чем он говорил, но не могла. Тетя мертва, и она больше никогда ее не увидит.

Девушка вздохнула и отвернулась. Внезапно налетевший порыв ветра засвистел в древних каменных плитах и прижал к ногам синюю бархатную юбку. Кэролайн обернулась, и порыв соленого ветра хлестнул по лицу. Она вдохнула теплый запах вереска и росшей в щелях чахлой травы. Ниже, на склоне скалы, переливались яркими красками цветущая лаванда, оранжевые лишайники и зеленые мхи. Бесконечное разнообразие цветов и оттенков в таком, казалось, бесплодном и суровом месте. Над головой пролетела грациозная моевка, тяжело размахивали крыльями глупыши. Девушке показалось даже, что она заметила несколько буревестников, гнездившихся в солнечной поросли желтых лютиков. Такое неподходящее место для насилия и смерти! Повернувшись, Кэролайн взглянула на Норта:

– Что случилось с ее лошадью?

– Не знаю. Не подумал об этом. Иисусе, я чертов судья и даже не вспомнил о проклятой лошади!

– Она, несомненно, прибрела в Скриледжи-Холл. Я спрошу Робина, старшего… то есть единственного конюха.

– Я сам спрошу, когда мы вернемся.

Он говорил властно, как командир, сухо, резко и холоднее, чем северный ветер, дующий с Ирландского моря, и все потому, что упустил нечто очень важное, и страшно злился на себя из-за этого. Кэролайн, послушно кивнув, заметила:

– Если тетя была уже мертва, когда ее сбросили с обрыва, вряд ли она смогла бы удержаться на этом карнизе.

– Знаю. Она должна была уцепиться за что-то, чтобы не свалиться вниз. Здесь, в скальных трещинах, растут кусты. Элинор, должно быть, успела схватиться за такой куст.

Кэролайн провела языком по пересохшим губам, отчаянно пытаясь взять себя в руки и не разразиться слезами. Тете Элли ни к чему бесплодные рыдания: ей необходимо, чтобы убийцу нашли.

– Это означает, что она была еще жива, когда ее столкнули с обрыва, и пыталась хоть как-то спастись.

– Да, вполне возможно. Но она была слишком слаба. Не думаю, что Элинор пришлось долго страдать.

Девушка немного помолчала, стараясь справиться с внезапно ставшим непослушным языком, и наконец с трудом выговорила:

– Я должна знать, Норт. Расскажите, как она умерла.

– Ее ударили кинжалом в спину.

– Но кто мог сделать такое? Конечно, можно сказать, что считаю, например, мистера Ффолкса плохим, отчаявшимся человеком, но даже он не способен ударить человека ножом в спину и столкнуть с обрыва. Норт, это должен быть настоящий дьявол!

– Дьявол, – тихо повторил он. – Воплощение зла, страшная ненависть или обыкновенная алчность, Кэролайн.

– Вы считаете, кто-то мог так страшно ненавидеть тетю?

– Не знаю. Что же касается жадности, то именно вы наследница, Кэролайн, но это бессмысленно: вас здесь не было.

– Зло, – выдохнула Кэролайн. – Страшное зло.

Норт, нахмурившись, покачал головой:

– Я нанял одного из здешних жителей помочь в расследовании. Как ни странно, он бывший карманник, но тем не менее парень сообразительный и знает, что делает. Сэр Рафаэль Карстерс, бывший капитан корабля и мой сосед, клянется, что он помог раскрыть загадочное преступление недалеко от Сент-Остела и к тому же спас ему жизнь. Вам он понравится. А зовут его Флэш Савори.

– Флэш[22]22
  Вспышка (англ.).


[Закрыть], насколько я поняла, относится к быстроте, с которой он очищал карманы?

– По-видимому.

Кэролайн окинула взглядом неспокойное море.

– Доктор Трит с огромной симпатией относился к тете.

– Да, когда я приехал к нему сразу после трагедии, доктор был настолько потрясен, что не сразу понял, о чем идет речь. Мне его очень жаль. Его сестра, Бесс, всегда так трогательно о нем заботилась.

– Кстати, мне сказали еще кое-что, чему вы, конечно, не поверите. Беннет Пенроуз заявил, что тетя Элли была развратницей и, возможно, даже стала любовницей мистера Брогана в обмен на то, чтобы тот подделал завещание дяди.

– Обычная болтовня мота и ничтожества. Думаете, он может доставить неприятности?

– Не знаю. Пока он просто отказывается верить, что тетя Элли могла доверить мне и ему подобную ответственность.

– Какую же именно?

– Мы назначены попечителями Скриледжи-Холл, убежища для беременных незамужних женщин.

– О Господи! – Норт уставился на нее, завороженный и одновременно возмущенный.

– Да, конечно, это нелегко, но так оно и есть. Сейчас в Сент-Эгнес под присмотром викария живут три такие девушки.

– Бьюсь об заклад, старый дурак уверен, что они могут развратить всю деревню.

– Я еще не знакома с мистером Пламберри. Он действительно дурак?

– Слышали бы вы заупокойную службу по вашей тете! Если бы привидения действительно существовали, Элинор вернулась бы и преследовала Пламберри до самой его кончины! Он осмелился сказать такое… «Хотя она была леди, все равно оставалась очаровательным созданием. И несмотря на то что приютила распутных, ничего не стоящих женщин, все-таки обладала добротой, которую нельзя отрицать».

– Я вколочу его молитвенник ему же в глотку.

Норт, к собственному удивлению, расхохотался.

– Предупреждаю, что молитвенник довольно большой.

– Кажется, рот у него еще больше.

– Все-таки не могу понять, почему ваша тетя отдала под опеку этих беременных женщин вам, девятнадцатилетней девушке.

– Очевидно, это не просто какие-то незамужние беременные женщины, а именно такие, кого соблазнили или изнасиловали их хозяева. Девушки, у которых нет ни брата, ни отца, чтобы защитить их, очень уязвимы, Норт. А когда семья бедна, ничего, кроме пустых угроз в адрес нанимателя, от них не дождешься.

– Но леди, несомненно, не должна знать подобные стороны жизни.

– Почему? Тетя Элли знала и помогала бедняжкам. Я тоже попытаюсь помочь. К сожалению, один человек неспособен сделать многое, поскольку сомневаюсь, что могу рассчитывать на Беннета.

Норт вздохнул, поднял было руку, но тут же опустил.

– Вы слишком молоды, Кэролайн.

Кэролайн невесело усмехнулась:

– Что вы, Норт, да девятнадцать лет, по всеобщему мнению, достаточно зрелый, если не пожилой, возраст. Миссис Тейлстроп, моя дуэнья и компаньонка в Ханимид-Мэнор, часто твердила, что девушку, не успевшую выйти замуж до таких лет, общество уже запихнуло на полку, то есть попросту она безнадежная старая дева. И мне еще повезло, что отец оставил такое наследство, на которое кто-нибудь, несомненно, позарится.

– Полка… какое странное слово.

– Не правда ли? Видимо, я должна чувствовать себя горшочком джема. Или жареной индейкой? А может, просто тарелкой овсянки?

– Ладно, оставьте этот вздор. Вы хороши именно такая, какая есть, и вполне достойны приличного джентльмена.

– А вам сколько лет, Норт?

– Двадцать пять.

– Господи, ну вы-то уже давно на этой мерзкой полке!

– Возраст для мужчины не имеет значения.

– По-моему, это несправедливо, не находите? Наверное, мужчин необходимо выдерживать дольше, чем женщин. Оуэн всего на два года моложе вас, но созревание его далеко еще не закончено, и пройдет немало лет, прежде чем он будет готов к брачным узам. Вы же, милорд, вполне годитесь.

– Хотите сказать, что я уже созрел для того, чтобы заключить себя в супружеские оковы?

– Вот именно, совсем, как персик, дозрели до нужной спелости.

Норт улыбнулся, но, ничего не ответив, долго стоял плечом к плечу с девушкой, глядя на Ирландское море, наконец он сказал:

– Посмотрите налево, в сторону берега. Там находится рыбачий поселок Сент-Ив. Видите эти ярко раскрашенные коттеджи, раскинутые по скалам, и рыбачьи суденышки в гавани? Когда начинается отлив, они оказываются на мокром песке. Странное зрелище. А за Сент-Ив виднеется Тривоз-Хед. Здесь, на северном побережье, все кажется таким необжитым и диким. Деревья, которым удалось уцелеть, скручены и согнуты под напором беспощадных штормовых ветров, дующих с Ирландского моря. Как отличается от южного побережья, где можно сидеть под пальмой, наслаждаясь теплым бризом, и читать стихи возлюбленной! – Немного помолчав, Норт задумчиво добавил: – Не помню, чтобы когда-нибудь говорил о подобном с женщиной… или это было очень давно. Обычно я ограничиваюсь замечаниями о погоде и несу ее… о, не важно… я просто обмолвился. Просто непонятно, по какой причине мне так легко и приятно беседовать с вами на самые различные темы. Поверите, я вот уже много лет даже не улыбался женщинам, разве что Дачесс – это жена моего друга Маркуса Уиндема, прекрасная женщина, но даже с ней…

Он осекся, изумленно качая головой, очевидно, крайне сконфуженный и неуверенный в себе.

– Кажется, вы совершенно особенная.

– Не понимаю. Вы никогда не вели себя так, словно хотите отделаться от меня. С самой первой встречи я считала вас очень остроумным. А потом еще и добрым. Кроме того, вы очень красивы, Норт. Неужели вы не любите женщин?

На какое-то мгновение ее слова потрясли Норта, но он тут же сообразил, что Кэролайн понятия не имеет, о чем говорит. Он и не подумал хоть как-то смягчить свой ответ:

– Женщины, конечно, тоже необходимы, но совершенно не годятся для ежедневного общения с мужчинами, не говоря уже о душевном спокойствии последних.

– Это звучит настоящей проповедью, каким-то образом вбитой в вашу голову с самого детства. Значит, вы в самом деле не выносите женщин? Беннет предупредил меня, что у вас плохая репутация, что вы всегда угрюмы, задумчивы и опасны. Но все же не задумываясь затащите в постель любую местную девушку, если пожелаете.

– Ну и глупец, должно быть, этот Пенроуз! Напомните мне разбить его жалкую физиономию при следующей же встрече. Да, а как насчет его подбородка? Такой же несуществующий, как у бедняги Оуэна? Совсем маленький, говорите? Кстати, насчет женщин. Я прекрасно отношусь к ним. Мужчина нуждается в женщине, чтобы… скажем, удовлетворить некоторые свои потребности.

– Это звучит крайне странно, Норт. Словно все женщины одинаковы и одна вполне может заменить другую. Означает ли это, что я должна думать о вас то же самое, что и о мистере Ффолксе, или бедном Оуэне, или об этом слизняке Беннете, характер которого явно улучшится, если его пороть каждый день.

– Нет, конечно, не все вы одинаковы, просто я никогда раньше не чувствовал необходимости… Ах, достаточно, все это крайне неприлично. Вы даже не должны быть наедине со мной без компаньонки. С другой стороны, мне необходимо держаться поближе, пока мистер Ффолкс не сделает следующего шага. Он отчаявшийся человек, а вы та самая последняя соломинка, за которую хватается утопающий в море долгов.

– Вы действительно мрачны, задумчивы и опасны, Норт?

– А вы как думаете?

– Вполне возможно. Во всяком случае, вполне подходите к роли байронического героя, как сказал Беннет. Но вы так много сделали для меня, что придется смириться с этими сторонами вашего характера. Если хотите все дни проводить в болотах, в обществе своих гончих… что же, это ваше дело. Жизнь человека должна быть подобна богатой вышивке, переливающейся яркими красками, отражающими его настроения и события его жизни, хорошие и плохие.

– Возможно, – кивнул он, пристально глядя на Кэролайн, потому что ни одна женщина не смела говорить с ним раньше подобным образом. Конечно, сам Норт до сих пор никогда так долго не бывал наедине с женщиной без того, чтобы не уложить ее в постель.

– Скажите, Кэролайн, – спросил он, – откуда вы знаете, что у меня есть гончие? Насколько я припоминаю, они даже не воют на луну.

– Я подслушала, как мистер Триджигл говорил что-то насчет них мистеру Полгрейну. И назвал бедных собак «настоящими проклятыми свиньями».

– Видимо, он прав. Скажите мне кое-что еще, Кэролайн. Какие мрачные тайны вы скрываете?

Он смотрел на ее открытое прелестное лицо, в эти необыкновенные, глубокие, как лесное озеро, зеленые глаза. И в них так много юмора, лукавства, любопытства и интереса ко всему! Нет, ее просто невозможно заменить другой женщиной, и на мгновение эта мысль насмерть перепугала его. Но тут неожиданно в ушах зазвучал голос раскрасневшегося от ярости отца, выплескивавшего нетерпение, ярость, горечь. Нет, он не станет думать об отце.

Норт пригладил густую прядь ее блестящих каштановых волос, выбившуюся из узла, свернутого на затылке, и тихо, почти вкрадчиво, произнес:

– Нет у вас никаких тайн, не правда ли? Вы чистосердечны, милы и удивительно добры, особенно если вспомнить про опекуна, многие годы отравлявшего вам жизнь.

– Мистер Ффолкс стал моим опекуном, когда мне исполнилось одиннадцать. Не думаю, что так уж хорошо считаться «милой». Звучит так, словно говорят о жирном мопсе, лежащем на солнышке и ожидающем, пока хозяйка почешет его толстое брюхо.

– Вы слишком доверчивы, Кэролайн, и не опасаетесь даже оказаться в этом продуваемом всеми ветрами забытом Богом месте с таким коварным дьяволом, как я. Слишком доверчивы. О проклятие, дайте мне ваши губы!

Он наклонился и легонько поцеловал девушку в сомкнутые губы. Она была слишком поражена, чтобы отстраниться, только пристально смотрела на Норта, вопросительно склонив голову набок. Его пальцы ласкали ее лицо и шею.

– Простите, – шепнул он наконец, отступая. – Приходится все время напоминать себе, что я джентльмен, а джентльмены не должны пользоваться беспомощностью леди.

Рот Кэролайн изумленно раскрылся. Машинально коснувшись кончиками пальцев своих губ, она задумчиво нахмурилась.

– По правде говоря, вы застали меня врасплох. Может, вам следует попробовать это еще раз? Кажется, это очень приятно. И скорее всего доставит мне больше удовольствия, чем вам.

– Прекратите, Кэролайн. Поскачем на север, и я покажу вам тайную тропинку к берегу.

Роланд Ффолкс постучал огромным медным дверным молотком в виде головы грифона, висевшим у входа в Скриледжи-Холл, ровно в шесть вечера следующего дня. Беннет отправился в Гунбелл, чтобы напиться до бесчувствия на постоялом дворе, и Кэролайн была совсем одна в доме, если не считать двух слуг и экономки миссис Трибо. Именно последняя и появилась на пороге маленькой гостиной, где Кэролайн наслаждалась ужином в одиночестве.

– Прошу прощения, мисс Кэролайн, но приехал мистер Роланд Ффолкс. Сказал, будто он ваш опекун и что-то вроде кузена и дяди и должен немедленно поговорить с вами. Впустить его?

Но в вопросе Трибо не было нужды, поскольку за ее спиной уже стоял мистер Ффолкс, выглядевший крепким и самодовольным, как горный козел. Кэролайн охватил ледяной ужас, но, постаравшись овладеть собой, она поднялась с кресла:

– Миссис Трибо, послушайте меня – немедленно пошлите Робина за милордом Чилтоном. И побыстрее.

– О, вряд ли это необходимо, миссис Трибо, – перебил мистер Ффолкс, широко улыбаясь и преспокойно входя в комнату. – Видите ли, дорогая мадам, мы с моей подопечной немного поспорили, и я приехал перекинуть мостки через пропасть, если так можно выразиться.

– Как вы умудрились выдавить эту гнусную улыбку? Выглядит почти искренней. Ну, не важно. Миссис Трибо, делайте, как я велела. Этот человек – преступник. И он не мой опекун. Немедленно привезите лорда Чилтона.

Миссис Трибо с недоуменным и растерянным видом, немного испуганная, поспешила прочь.

– Это все не важно, Кэролайн, – бросил Роланд Ффолкс, мельком взглянув вслед удалявшейся экономке. – Если лорд Чилтон найдет время, чтобы оторваться от развлечений в Маунт-Хок, он, приехав сюда, обнаружит, что вы исчезли. Готовы, моя дорогая?

– Ступайте к дьяволу, мистер Ффолкс! Это мой дом. Немедленно убирайтесь! Мне нечего вам сказать. Мой поверенный напишет вам. Вы больше не мой опекун. И ничего для меня не значите, совсем ничего. Нет, это не так. Вы для меня всего лишь ужасное, омерзительное воспоминание. Ну а теперь вон отсюда!

Но Ффолкс рассмеялся и, плотно прикрыв дверь, шагнул к столу. Комната была маленькой, квадратной. Девушка подняла лежавший возле тарелки нож.

– Держитесь подальше, сэр, или я выпотрошу вас, причем с огромным удовольствием.

– Сомневаюсь, Кэролайн. В прошлый раз вы застигли меня врасплох, но больше этого не произойдет. Не сопротивляйтесь, дорогая. Смиритесь со своей участью, другого выхода нет.

Кэролайн увидела, как он медленно вытащил из одного кармана большой платок, а из другого – пузырек с прозрачной жидкостью и вылил содержимое на квадрат белой ткани.

– И как прикажете понимать это? – спросила она наконец. Но он только улыбнулся и обошел стол:

– Положи нож, Кэролайн.

– Ни за что. Я не собираюсь падать в обморок или рыдать. Поверьте, мистер Ффолкс, я постараюсь вонзить нож в ваше черное сердце, и мне все равно, если этот нож окажется не слишком острым. Я очень сильна и сумею еще и повернуть нож в ране. Жаль, конечно, что оставила пистолет в спальне, но и этим можно выпустить вам внутренности. Я не шучу, мистер Ффолкс, убирайтесь.

Он был всего в шести футах от нее и неожиданно, схватив тяжелый стул красного дерева, сильно толкнул вперед, прямо на нее. Кэролайн попыталась отскочить, но спинка ударила ее по руке. Кэролайн схватилась за ушибленное место: боль была почти невыносимой. И в следующий момент Ффолкс набросился на девушку, прижав к ее лицу мокрый платок, а другой удерживая на месте. Жаркое дыхание старика шевелило ей волосы.

– Сопротивляйся, дорогая, вырывайся, как дикий зверек, это только облегчит дело.

Она попыталась ударить его ножом, но в ноздри, горло, мозг проник странный, сладковатый запах. Кэролайн ослабела и почувствовала, как туманится сознание. Не было сил пошевелиться, взмахнуть рукой. Отчаянным усилием воли она подняла нож, но он выпал из пальцев на деревянный пол. Кэролайн пыталась освободиться, но не могла. И последнее, что увидела, – жесткое удовлетворенное лицо, нависшее над ней.

– Ну вот, Кэролайн, дыши глубже. Это хлороформ, и он тебя надолго успокоит.

Девушка в последний раз попыталась вырваться, но все тщетно. Черты Ффолкса расплылись, он по-прежнему улыбался, и словно откуда-то издалека донесся его голос:

– Я все гадал, сколько времени пройдет, пока удастся застать тебя одну. Оказалось, совсем немного.

Она услышала смех. И потом словно провалилась в непроглядную тьму.

Норт не мог вспомнить, когда еще был так напуган. Тритоп мчался во всю мочь, быстро сокращая расстояние между Маунт-Хок и Скриледжи-Холл. Но уже Норт твердо знал, что Ффолкс следил за домом и понял, что девушка сейчас одна: даже этот идиот Беннет Пенроуз отправился куда-то и не сможет ее защитить, а ведь Норт настоятельно предупреждал его, приказывая ни за что не покидать Скриледжи-Холл, когда других мужчин нет поблизости. Он сам хотел сегодня вечером поужинать с Кэролайн, но одна из кобыл ожеребилась, роды были трудными, и, кроме того, Норт так любил Спринг Рейн, что решил остаться и помочь лошадке. И вот теперь случилось это, черт возьми!

Кэролайн – девушка отважная и разумная. И довольно сильная. Норт понимал, что она не собирается беспомощно ожидать, пока Ффолкс набросится на нее, не потеряет сознания, но на этот раз негодяй должен подготовиться. Он не осмелится рисковать. Нет, Ффолкс прибыл во всеоружии, и Норт сердцем чувствовал, что тому удался его гнусный план. Кровь в жилах похолодела, и он, припав к шее Тритопа, все подгонял и подгонял гнедого.

Миссис Трибо стояла на пороге дома, ломая руки, терзая складки черной фланелевой юбки, бледная, как снежные вершины скал в ноябре.

– Он похитил ее, милорд! Злобный негодяй! В жизни бы не поверила такому, но он украл ее! О Боже, Боже, что делать? Я не смогла остановить его, он оттолкнул меня с дороги!

Норт подъехал поближе к крыльцу, но не спешился.

– Каким образом ему удалось это?

– По-моему, она мертва, милорд. Он нес ее, и голова мисс Кэролайн свисала с его руки. У него был экипаж. Я попыталась остановить его, милорд, клянусь, пыталась, но он отбросил меня и сказал, что это не мое дело. Обе горничные бились в истерике и тоже не смогли помочь, глупышки! Какой-то человек правил лошадьми. Они направились на север, к Ньюки.

– Как только Робин доберется сюда, немедленно пошлите его за доктором Тритом, пусть едет в Маунт-Хок и дожидается меня. Все будет хорошо, миссис Трибо, я ее привезу.

Иисусе, что, если… Нет, нельзя позволить себе думать обо всех ужасных вещах, которые может сделать с ней Ффолкс. Нужно сосредоточить все силы на том, чтобы догнать экипаж, а для этого необходимо ехать по следу, оставленному колесами.

Днем прошел дождь, и отпечатки были достаточно отчетливыми. По крайней мере об этом Ффолкс не подумал. Но придется ехать медленнее, чем хотелось бы. Что, если Ффолкс изнасилует ее прямо в карете, пока Кэролайн без сознания? Каким-то способом он сбил ее с ног и заставил покориться, в этом нет сомнения. Нет, Кэролайн, конечно, не мертва, Ффолкс не совершит подобного преступления, и к тому же в этом случае все его намерения будут разрушены.

Норт пристально уставился на две глубокие колеи. Через час стемнеет, слава Богу, у него осталось немного времени. И неожиданно он обнаружил, что следы сворачивают прямо на узкую, ведущую к скалам тропу, насколько знал Норт, слишком опасную для кареты. Что-то явно не так. Норт остановил коня и спешился. И, как оказалось, правильно сделал, поскольку кто-то попытался замести следы сломанной веткой.

Норт почти физически ощущал нетерпение неизвестного, по всей видимости, полагавшего, что занятие это – пустое и бесполезное. Норт внимательно пригляделся и заметил глубокие отпечатки конских копыт. Три лошади… одни вдавлены глубже остальных… значит, Ффолкс по-прежнему держит ее на руках. Проклятый экипаж взяли специально, чтобы отвлечь преследователей. Но кто едет на другой лошади? Хорошо бы не этот безвольный глупец Оуэн! А на третьей? По всей вероятности, наемные убийцы или преступники! Норт стиснул зубы, вне себя от гнева и тревоги, и, пришпорив Тритопа, поехал дальше. Не прошло и нескольких минут, как следы одной лошади свернули в сторону.