Текст книги "Наследство Найтингейлов"

Глава 12

– Голова болит, кажется, вот-вот взорвется.

– Очень жаль, что не успел помешать Ффолксу ударить вас пистолетом по голове. Я едва не умер от страха, когда вы снова потеряли сознание в коттедже. Кто же мог ожидать такого? С этого дня только по одному обмороку на каждый удар, договорились? Но зато теперь вы снова очнулись и даже совсем неплохо выглядите. Вы всегда так быстро приходите в себя?

– Надеюсь, что да, иначе я состарюсь раньше времени.

Девушка явно была смущена своей слабостью, и Норт, поняв это, рассмеялся:

– Не будьте дурочкой, Кэролайн. Я сам, возможно, потерял бы сознание, правда, всего лишь однажды. Среди мужчин просто не принято падать в обморок второй раз, хотя бы из уважения к чувствам дам.

Но он мгновенно стал серьезным при звуках мягкого нежного голоса:

– Вы спасли меня. Спасибо, Норт.

Лорд Чилтон ничего не ответил, только осторожно потрогал шишку над ее левым виском. Девушка старалась не стонать, но ей это не удавалось.

– Тс-с-с, не бойтесь, все в порядке. А теперь я собираюсь поднять вас на Тритопа и отвезти домой. По правде говоря, если бы не вмешательство Оуэна, нам бы плохо пришлось. А мистера Ффолкса мы отправим в Маунт-Хок под присмотр моих устрашающих слуг – уж они-то смогут любого запугать. Пусть ваш бывший опекун немного погостит у нас, пока я не решу, что с ним делать. Конечно, они терпеть не могут женщин, но таких негодяев просто не выносят. Хотя и не уверен, посчитают ли они мистера Ффолкса негодяем, поскольку тот всего-навсего пытался избавить округу от некоей Молодой Особы Женского Пола.

– Придумайте какое-нибудь другое преступление, и тогда, может быть, мистер Полгрейн подсыплет ему яда в суп.

– Идея, по-моему, не так уж плоха. Вероятно, горничная Тимми захочет навестить его среди ночи, как вас, и напугает до полусмерти.

– Или Триджигл попросту поместит его в овчарню вместе с гончими – пусть живет там.

Норт рассмеялся и крепче прижал ее к себе, как только оба оказались на спине Тритопа.

– Лежите спокойно. Скоро будем дома. Доктор Трит должен уже ждать нас.

Но боль рвала виски с такой силой, что Кэролайн ничего не смогла ответить, только припала к его груди и закрыла глаза. Он сказал «домой». Как восхитительно это звучит!

Оуэн сидел в библиотеке Маунт-Хок, пил бренди и гадал, куда Триджигл, Полгрейн и Кум заперли его отца. Возможно, в какую-нибудь холодную, сырую, гнусную дыру, где темно и бегают крысы. Оуэн тяжело вздохнул. Он чувствовал, как угнетен и несчастен, и не знал, чем все это кончится. Что будет с ним и с отцом?

Молодой человек выпил еще стаканчик бренди. В этот момент жизнь отнюдь не казалась ему светлой. Что уж говорить об отце? Кум, стоя в дверях, несколько мгновений присматривался к бедняге и наконец счел нужным утешить его:

– Не расстраивайтесь, сэр! Лорд Чилтон позаботится о том, чтобы все было сделано как надо. Его милость обязан вам, а он всегда платит долги сполна. Он Найтингейл, а мужчины из рода Найтингейлов всегда благородны, хотя в них нет ни капли мягкости. Нет, сэр, они поистине стойки и мужественны. И, как я уже сказал, всегда платят долги, особенно если это долг чести. Таковы были и дед, и отец его милости. Правда, иногда речь шла и о других долгах – карточных, но не все ли равно! Ведь их давно уже нет на свете.

– И вправду, кому до этого дело, – вздохнул про себя Оуэн, глядя на Кума и снова поднося к губам бокал с бренди. Проклятия отца все еще звенели в мозгу: «Неблагодарный, жалкая тварь, ничтожество, лишенное наследства!» Было еще много других, но, слава Богу, Оуэн их не запомнил. Покачав головой, он снова вздохнул: – Не знаю, Кум. Не вижу, как выпутаться из всего этого ужаса.

– Доверьтесь милорду, сэр.

– Можно подумать, у меня есть выбор.

– Никакого, сэр. Однако нынешний лорд, несмотря на отсутствие правильного воспитания под присмотром мужчин этого дома, верно понимает свой долг и выполняет его с достаточным умением.

– Какой долг? – удивился Оуэн, но Кум лишь покачал головой и многозначительно усмехнулся.

Наверху, в Розовой овальной комнате, доктор Трит коснулся шишки так осторожно, так умело, что девушка почти ничего не почувствовала. Кивнув своей сестре Бесс, он взглянул на Норта:

– Сотрясение мозга, милорд. Пока не стоит давать опий. Наоборот, старайтесь, чтобы она не спала. Ну, Кэролайн, сколько пальцев вы видите?

– Вы шевелите тремя пальцами, доктор Трит, а Норт выглядит, как грозовое облако. Кроме того, я еще не потеряла способности мыслить, так что со мной можно даже разговаривать.

– Его милость, кажется, немного расстроен, Кэролайн, поэтому, пожалуй, лучше, если я побеседую с ним, пока он вновь не придет в себя. Вы чертовски перепугали его, когда вас вырвало.

– Знаю и очень сожалею. Скорее всего меня укачало на лошади. Я хотела попросить вас остановиться, но не успела. Я испортила ваши сапоги, Норт?

– Нет, все пролилось на землю. Старайтесь не шевелиться. Хотите ячменной воды?

– О да, если можно.

Если доктор Трит и подумал, что виконт необычайно нежен с молодой леди, то не подал виду. Ни один Чилтон – на памяти здешних старейшин – никогда не был нежен ни с одной молодой леди, ни сейчас, ни в прошлом. Нет, мужчины Найтингейлов были совершенно особыми созданиями. Доктор вспомнил об отце нынешнего виконта и вздрогнул. Иисусе, все это так необычно! Заметив, как ее ресницы, затрепетав, опустились, доктор резко воскликнул:

– Кэролайн, проснитесь! Мне очень жаль, дитя мое, но вы должны бороться со сном. Сколько пальцев я поднял?

– Пять. Я очень устала, доктор Трит. И я не ребенок. Мне уже девятнадцать, и наследство теперь мое, если только мистер Ффолкс согласится. Если же он будет продолжать настаивать, что хочет жениться на мне и отобрать деньги, тогда придется его застрелить… хотя очень не хотелось бы. Не желаю быть повешенной, по крайней мере если уж умирать, то не такой смертью.

– Восхитительно, – кивнул Норт. – Я присмотрю, чтобы она не спала. Вы останетесь на ночь, сэр?

– Не могу, милорд. Миссис Требогган сегодня рожает. Нелегко ей придется. Я должен быть с ней. Если что-то случится, пошлите кого-нибудь за мной.

Появившийся на пороге Триджигл откашлялся:

– Милорд!

– Да, в чем дело?

– Явился некий парень самого зверского вида и требует какие-то гинеи.

– А, Треффек! Пожалуйста, дайте ему шесть гиней, Триджигл, но ни пенса больше, иначе Кэролайн будет вами недовольна. Он, вероятно, начнет ныть и врать, что молодая мисс обещала ему целую сотню. Стойте на своем. Шесть гиней.

– Он очень хитер, Триджигл, – предупредила Кэролайн, пытаясь сфокусировать зрение на красивом старике. – Так что лучше держаться настороже.

Не обращая внимания на нее, Триджигл обратился к Норту:

– Да, милорд. Кстати, как себя чувствует Молодая… э-э-э… Особа, та, что снова оказалась в Розовой овальной комнате?

– Она скоро поправится.

– Если позволите сказать, милорд, жаль, что она снова прибыла сюда, после того как мы благополучно с ней распрощались.

Кэролайн жалобно застонала:

– Убирайтесь, Триджигл.

– Давайте потолкуем с Полгрейном, Триджигл, насчет того, что можно и чего нельзя есть моей пациентке.

– Возможно, доктор Трит, Молодая Особа достаточно хорошо почувствует себя, чтобы вернуться в Скриледжи-Холл еще до того, как мистер Полгрейн успеет приготовить ужин.

– Вряд ли. Ну же, Триджигл, мужайтесь!

Доктор Трит обернулся к Кэролайн, ласково погладил по щеке и улыбнулся.

– Вы так похожи на свою тетю Элинор. Она была настоящей леди, прекрасной женщиной, такой веселой, жизнерадостной и…

Глаза его наполнились слезами. Кэролайн, изо всех сил пытавшаяся не уснуть, почти не думая о том, что говорит, сказала так мягко, что доктор едва не разрыдался:

– Мне так жаль, сэр. Вы, должно быть, очень любили ее.

– И сейчас люблю, – вздохнул доктор.

– Я тоже. Жаль только, что вы не знали ее так хорошо, как я.

Норт сел у постели после того, как доктор Трит с сестрой ушли, и, подперев сложенными ладонями подбородок, велел:

– Не спите.

– Постараюсь. Вы барабаните пальцами по подбородку, Норт. О чем думаете?

– О том, что сломаю нос Беннету Пенроузу, этому легкомысленному негодяю.

– Предоставьте это Оуэну. Если не ошибаюсь, готова поклясться, что бедняга Оуэн сейчас забился в какой-нибудь угол, грызет ногти и медленно погружается в пучину отчаяния.

– Думаете, у Оуэна хватит сил разделаться с Беннетом?

Немного помолчав, Кэролайн сказала:

– Да. Оуэн сумел показать мне совершенно невероятные глубины своей натуры. Это особенно приятно, потому что неожиданно. Кажется, у меня есть план. Но необходимо обдумать детали, а моя голова сейчас ужасно болит.

– Тогда решите все проблемы утром.

– А что будем делать с мистером Ффолксом?

– Будь я проклят, если знаю, – вздохнул Норт. – Не хочется попросту прикончить мерзавца, и, кроме того, я знаю, что он не выживет в ссылке. Отпустить его? Он снова попытается вас похитить любой ценой, и ничто его не остановит. Должен признать, что питаю некоторое восхищение перед этим человеком. Такой же цепкий и упорный, как та гончая, что была у меня в детстве. И кличка у нее была Упрямец.

– Не может быть! Неправда!

– Честное слово. Этот проклятый пес никогда не сдавался. Совсем, как мистер Ффолкс. Он видит только в вас свое спасение. Совершенно обезумел. Не думаю, что он когда-нибудь откажется от этой мысли. По-моему, он считает, что ваши деньги по праву принадлежат ему. Ну, Кэролайн, сколько пальцев сейчас барабанят по моему подбородку?

– Все. У вас красивые руки, Норт.

– Спасибо. Не хотите ли еще немного ячменной воды?

– Первая порция, приготовленная Полгрейном, на вкус была совершенно ужасной. Как вы считаете, он не успел ее отравить?

– Если это и так, он прекрасно знает, что я его пристрелю. Вы правы, она отвратительная, я сам ее пробовал. Придется заставить Полгрейна положить в следующую порцию меда, и побольше. Я сам скажу, когда будет достаточно.

На следующее утро Оуэн появился в Розовой овальной комнате с опущенными плечами, низко склоненной головой, шаркая, как старик.

– Господи Боже, Оуэн, да выпрямись же ты! Выглядишь, как побитый пес или французский дворянин, готовый сложить голову на гильотине. Ну же, голову вверх, плечи назад! Послушай, ты мне очень нужен.

Голова Оуэна немедленно вскинулась.

– Правда, Кэролайн?

– Вчера ты был мне необходим и, кроме того, спас нас, почему же не сегодня?

– Ну… собственно говоря, Норт…

– Норт пытался, но именно ты выручил меня да и его тоже. И прекрати качать головой. Что за ложная скромность? Она тебе совершенно не идет. Без тебя мы пропали бы. Хочу предложить тебе кое-что.

– Это предложение имеет что-то общее с моим отцом?

– Нет. Это мы обсудим позже. Дело касается тебя, Оуэн, только тебя. Ну а теперь слушай.

Два часа спустя, прибыв в Скриледжи-Холл, Оуэн отыскал свою жертву, именуемую Беннетом Пенроузом, в курительной комнате. Он сидел в очень большом мягком кресле, неподвижный как статуя. Оуэн подошел ближе, встал перед ним и начал хорошо отрепетированную еще в Маунт-Хок речь:

– Вам не стоило оставлять Кэролайн одну, Пенроуз. Вы поступили как последний дурак, и не приди вовремя помощь, ее заставили бы выйти замуж за моего отца.

Беннет Пенроуз страдал от ужасного похмелья, способного свалить и быка. Он слышал мужской голос, но все, на что был способен, – только стонать, пытаться сидеть как можно неподвижнее и молить Бога о том, чтобы этот непонятный тип поскорее убрался.

– Повторяю…

Беннет с трудом приподнял голову, умоляюще глядя на незнакомца. Не мужчина… скорее почти юноша, не старше его самого в то время, когда умер дядя и Беннет не получил ни пенни из его денег. Однако парень выглядел так, словно вовсе не собирался уходить. Сдавшись, Беннет пробормотал:

– Не стоит повторяться. Кэролайн может сама о себе позаботиться. С ней ведь все в порядке, верно, несмотря на ту чушь, насчет которой миссис Трибо ныла прошлой ночью? Иисусе, эта проклятая девчонка вечно впутывается во всякие неприятности, гораздо чаще, чем я. А это уже кое о чем говорит, не так ли? Кроме того, она обманула меня, так какое мне дело, что с ней случится? Я не ее опекун! Я попечитель трех беременных девушек, проклятия на их головы. Кстати, кто вы, дьявол побери?

– Кузен Кэролайн, Оуэн Ффолкс. Я вовсе не сын своего отца… то есть, конечно, сын, но совершенно не желаю жениться на Кэролайн. Я буду жить здесь. Я ее партнер в управлении поместьем Пенроузов, оловянными рудниками и в попечительстве над несчастными женщинами, которые вскоре прибудут сюда.

Беннет громко застонал.

– Нет, я этого не вынесу! Неужели вы и Кэролайн объединили силы?

– Совершенно верно, и, если вам не нравится это, можете уезжать. Либо станете помогать нам, либо вы здесь совершенно не нужны.

– Вы, дорогой мой, вообще не имеете здесь права голоса.

По мере того как похмелье проходило, ярость Беннета все больше нарастала.

– Это все ее проклятая тетка задумала, и теперь Кэролайн пошла по той же дорожке. Меня лишили наследства, дома и всех денег! Даже пенса не достанется от оловянных рудников! Это несправедливо. И я не позволю! А что, если с Кэролайн случится то же, что и с тетей Элинор? Да-да, именно так! Хотел бы я увидеть противную хитрюгу, которая притворяется святой, на этом чертовом карнизе!

Позже Оуэн, к собственному недоверию и гордости, ошеломленно припоминал, как схватил Беннета за не туго завязанный галстук, рывком сдернул с кресла и врезал кулаком по физиономии. Беннет мешком свалился на пол.

– Попробуй еще раз сказать такое, и я выброшу тебя в окно. То самое, в гостиной, которое выходит на море.

Беннет, не двигаясь, кое-как ухитрился пробормотать разбитыми губами:

– Ты еще пожалеешь об этом, жалкий ублюдок!

– Я не ублюдок, и это может подтвердить мой отец. Нет… вряд ли… он не очень-то доволен мной. Собственно говоря, сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь будет мной доволен. Во всяком случае, я предупредил вас и теперь возвращаюсь в Маунт-Хок. О Господи, мало этого Беннета, тут еще и отец! Это уж слишком!

Оуэн, покачивая головой, прошел мимо миссис Трибо и направился к выходу.

– Вы переезжаете сюда, мистер Ффолкс?

– Да, – рассеянно кивнул Оуэн, – вероятно, завтра.

– И этот ужасный человек, называющий себя вашим отцом?

– Нет, нет, только я один.

– А мисс Кэролайн?

– Она все еще в постели – отец ударил ее по голове, но она скоро поправится.

– Это не годится, сэр, так ей и передайте. Маунт-Хок – место, где живут одни мужчины, и ни одной женщине не позволялось там находиться. Никогда! Молодая леди, одна, без компаньонки, среди мужчин! Поговорите с ней, мистер Ффолкс, да, да, поговорите и привезите домой, иначе ее репутация будет совершенно погублена. Мужчинам рода Найтингейлов все что угодно сотворить ничего не стоит, так и скажите.

– Норт совсем не такой, миссис Трибо.

– Это еще неизвестно, – фыркнула экономка. – Во всяком случае, весьма сомневаюсь. Он Найтингейл, а они все одинаковы.

– Я объясню ей, что вы тревожитесь, но она, как всегда, поступит по-своему.

– Совсем как ее тетя Элинор, – вздохнула миссис Трибо. – Сделайте все, что можете. Скажите, что Найтингейлам доверять нельзя. Бессердечные дьяволы, вот кто они, все, до последнего! Не представляете, что проделывали дед и отец нынешнего виконта! Бедная мисс Кэролайн!

Он не собирался делать это, действительно не собирался, но она лежала перед ним, спящая, раскинувшаяся, и выглядела так соблазнительно, что Норт не задумываясь сел рядом на постель, наклонился и стал целовать ее. «Такого мягкого рта нет ни у кого на свете, – подумал он, легко проводя языком по ее губам. – Мягкого, и теплого, и…» Ее рот приоткрылся, и Норт понял, что должен остановиться, обязан, пока еще в состоянии это сделать. Мужчины Найтингейлов были нетерпеливыми, страстными, и женщины были не в силах противостоять им, если те горели вожделением. Если не считать того, что она не спала: губы чуть вытянуты, глаза распахнуты…

Кэролайн отвечала на поцелуи! И с ним творилось такое, чего Норт не воображал себе даже в самых безумных грезах и вообще отказывался думать о подобном.

– Нет, – пробормотал он прямо в ее теплый рот и огромным усилием воли заставил себя отстраниться. Однако взгляд Норта не отрывался от девушки. Его потемневшие до черноты глаза голодно блестели, руки судорожно сжимались снова и снова, словно Норт боялся, что опять обнимет девушку.

– Нет, – повторил он и, поднявшись, отступил от кровати, где лежала, тяжело дыша, Кэролайн.

Она смотрела на Норта, и в этом взгляде светилось беспомощное изумление.

– Это было чудесно, Норт, – улыбнулась она. – Я рада, что проснулась как раз вовремя, чтобы ответить на поцелуй.

Она провела кончиком пальцев по губам, и Норт мог только молча смотреть на эти пальцы и эти губы и думать, что сейчас умрет от желания – такого сладостного, какого никогда ни с кем не испытывал.

– У тебя самые зеленые на свете глаза, – неожиданно вырвалось у него. – Я думал, они серо-зеленые, но ошибался. Чисто-зеленые! Красивый цвет, совсем как листья боярышника, который растет около Сент-Эрта.

– Спасибо. Возможно, вы могли бы взять меня туда на прогулку и показать этот кустарник. И еще раз поцеловать меня. Тогда мои глаза, наверное, снова изменят цвет.

Норта нельзя было назвать глупым. Он отступил еще на шаг.

– Нет. Простите за то, что напал на вас, когда вы спали и не могли сказать ни «да» ни «нет».

– Да.

– Успокойтесь, Кэролайн. Вы все еще не проснулись и не знаете, о чем говорите.

– Зато знаю, что чувствую. Это прекрасно, Норт! Никто еще не целовал меня, кроме вас. Никогда не думала, что язык мужчины может проникнуть в рот женщины. Так полагается? И все мужчины это делают?

Норт зачарованно уставился на нее.

– Да.

– И вы облизнули мои губы, словно они очень вкусны. Как только я поняла, что происходит, это оказалось просто восхитительным.

– Успокойтесь же!

– Но почему? Я не могу рассказать вам обо всем, что чувствую?

Норт покачал головой:

– Да, конечно. Но знаете, когда дело доходит до того, что прилично, а что нет, не мешало бы вам помнить о том, что я все-таки мужчина, а вы остаетесь незамужней беззащитной девушкой. Вы в моем доме, под моей защитой, и я изо всех сил постараюсь больше к вам не прикасаться.

Кэролайн вздохнула, приняв при этом вид куда более раздраженный, чем португалка – любовница Норта, когда тот впадал в измученное оцепенение уже через час-другой после самых изощренных восхитительных любовных игр.

– Вы стойкий мужчина, Норт Найтингейл.

– Да еще какой! Вы даже не подозреваете, – кивнул он, усаживаясь на жесткий стул, сделанный в прошлом столетии и застонавший под его весом.

– Как вы себя чувствуете?

Кэролайн поняла, что Норту удалось отдалиться от нее, и пока была готова смириться с этим. Когда к ней вернутся силы… он не ускользнет так легко. Она понимала кодекс чести, которым руководствовался Норт: Кэролайн в его доме, под его защитой, он слишком благороден, чтобы причинить ей зло. Придется позволить ему следовать этим принципам, по крайней мере сейчас, когда голова, кажется, вот-вот оторвется от шеи.

– Лучше, чем прошлой ночью. Оуэн уже вернулся из Скриледжи-Холл?

– Еще нет, – усмехнулся Норт. – Знаете, мне понравилась ваша идея. Вы сказали, что Оуэн должен вырваться из-под власти отца. Бьюсь об заклад, что, оказавшись на свободе, он с честью выполнит первое же поручение. Пусть его противник побережется.

Кэролайн хихикнула, неожиданно и звонко… Норт резко сдвинул колени. Взяв с ночного столика газету, он уставился в мелкие строчки, не замечая, что вот уже в пятый раз читает одно и то же предложение.

– Что вы собираетесь делать с мистером Ффолксом?

Норт медленно опустил «Газетт».

– Я долго размышлял над этим, взвешивал все «за» и «против». И решил, что все-таки будет лучше убить опекуна.

К его совершеннейшему изумлению, девушка охнула:

– О Боже, именно этого я и боялась! Нет, Норт, так не годится. Если кто его и должен убить, так это я. Он мой враг, не ваш.

Норт принялся вышагивать по комнате.

– Ад и проклятие! Вы женщина и при этом не визжите, не прижимаете руку к груди и не лепечете, что убийство – это ужасно и что вы попадете в ад. Нет, просто заявляете, что сами убьете. Мне трудно слышать подобные речи из уст женщины. Разве что Дачесс, иногда… но у нее есть Маркус, а он истинный дьявол и настоящий ублюдок, и она любит его до безумия.

– Вы слишком много наговорили. Скажите, почему вам так тяжело слышать эти речи от женщины? Словно она глупее мужчины? Разве женщинам не позволяется иметь собственное мнение и делать логические выводы?

– Конечно, нет. Просто это не принято. Вы не должны быть такой, Кэролайн. А теперь прекратите болтать и слушайте меня. Мужчинам не всегда нравится убивать. По правде говоря, ненавижу мысль о том, чтобы прикончить человека лишь потому, что он чертовски глуп, упрям и окончательно отчаялся. Если бы вы вышли замуж, тогда Ффолкс не смог бы…

Норт осекся, с ужасом посмотрел на Кэролайн и стремительно вылетел из комнаты.

– Превосходная идея! – прошептала девушка в пустоту спальни, по углам которой уже начали собираться предвечерние тени.

Было уже пять часов вечера, когда, предварительно постучав три раза быстро и два медленно и зловеще, появился Триджигл, державший в руках тяжелый том, переплетенный в темно-коричневый сафьян. Он поднес книгу к кровати и очень осторожно положил на покрывало. Она, казалось, весила столько же, сколько Кэролайн и Триджигл, вместе взятые. Кэролайн удивленно посмотрела сначала на том, потом на Триджигла.

– Что это? Исторические доводы в пользу того, почему Молодые Особы Женского Пола не должны оставаться в Маунт-Хок больше десяти минут?

– Десять минут слишком много, – заметил Триджигл, уставясь в пространство над ее головой.

– Что это за книга?

– Его милость посчитал, что вас может утомить вынужденное безделье. Он не пожелал проводить с вами время, что вполне понятно, поскольку он из рода Найтингейлов. Поэтому и просил принести книгу, которая могла бы развлечь вас. Я выполняю распоряжение его милости. Это нечто вроде легенды, давно хранившейся в семействе Найтингейлов. Конечно, все это вздор, но, возможно, поможет скоротать время, пока вы достаточно поправитесь для того, чтобы покинуть этот дом.

– Спасибо, Триджигл. Что это?

– В ней говорится о короле Марке Корнуоллском, как он был похоронен здесь, на земле Найтингейлов вместе с богатейшим кладом, а не, как думают многие, на юге, в Фауи, где он жил, сражался и умер.

– А что вы думаете об этом, Триджигл?

– У многих предков рода Найтингейлов было слишком богатое воображение.

– Включая теперешнего хозяина?

– Милорд слишком молод и слишком долго жил вдали от дома, чтобы я мог судить о его характере. Конечно, годы, проведенные в армии, лишили его многих иллюзий. В свое время мы сможем лучше понять милорда. По крайней мере у него достаточно здравого смысла Найтингейлов держаться подальше от вас, женщины, к несчастью, оказавшейся в его доме.

– Король Марк был настоящим романтиком. Я знаю эту легенду.

Триджигл одарил ее презрительным взглядом.

– Молодые Особы Женского Пола, кажется, все в этом уверены, хотя род Найтингейлов чтит короля именно потому, что тот был бессовестно предан королевой Изольдой и любимым племянником Тристаном. – Триджигл закашлялся и тряхнул головой: – Прочтите книгу, если пожелаете. Могу добавить только, что выглядите вы вполне здоровой, мисс. Надеюсь, после питательного супа из сардиньих голов вы выразите желание отправиться к себе домой.

– Суп из сардиньих голов, говорите?

Триджигл кивнул и высокомерно поднял подбородок.

– Как мило со стороны Полгрейна! Откуда он знает, что это мое любимое блюдо? Повариха в Скриледжи-Холл специально готовит его для меня. Должно быть, его милость упомянул об этом Полгрейну. Поблагодарите его, Триджигл. Боже, да если он каждый день будет подавать мне такой суп, я в жизни не расстанусь с Маунт-Хок. Такая приятная неожиданность! Просто дождаться не могу, даже ослабела от голода! – Кэролайн коснулась ладонью лба и попыталась принять изможденный, больной и бледный вид. – Ах, моя бедная голова снова разболелась! В ногах слабость, а хрупкость моего деликатного сложения, врожденная тонкость души… да это положительно… – Она осеклась, видя, как смертельно побелел Триджигл.

– Я оставлю вас, мисс, – объявил он голосом тюремщика, увидевшего узника, которому здесь быть ни в коем случае не полагается. – Надеюсь, ваши силы восстановятся. Может, лучше поспать и отдохнуть, вместо того чтобы читать это интересное повествование, которое на самом деле настоящая чепуха. Король Марк действительно послал своего несчастного племянника Тристана в Ирландию за своей невестой, Изольдой, неверной изменницей, как, впрочем, все женщины, и посмотрите, что вышло! Они выпили любовное зелье, предназначенное для короля Марка и его прекрасной невесты, и влюбились друг в друга, и предали короля, а Изольда убила служанку, чтобы та не рассказала обо всем Марку. И этот бедняга отпустил их! Не обезглавил, не вырвал ногтей, не велел переломать кости, – проклятый благородный идиот отпустил их!

– Да, думаю, он был настоящим глупцом, не правда ли? Ни малейшего чувства справедливости!

Триджигл мгновенно ретировался, свирепо хмурясь и не находя слов, чем дал Кэролайн повод заслуженно гордиться собой. Она еще долго лежала, растянув в улыбке рот до ушей.