Текст книги "Нефритовая звезда"

Глава 8

– В пятницу мы отплываем на «Каролине». Джул уронила томик стихов Байрона на пол и хотела поднять книгу. Сент остановил ее:

– Подожди, Джул, дай мне закончить. Я, естественно, поеду вместе с тобой. В Лахаине мы будем примерно через две недели.

– Я знаю, сколько на это требуется времени. – В ее голосе была слышна горечь. Джул судорожно сжала подлокотники кресла, так что суставы на пальцах побелели.

– Я понимаю. Ты снова будешь со своей семьей. – Сент прошел в гостиную.

«А потом ты уедешь, и мы больше никогда не увидимся».

Джул проводила его взглядом. Маленькая комната казалась еще меньше в его присутствии. На мгновение она представила его в тех старых, изношенных трусах, увидела загорелые длинные мускулистые ноги. Джул представилось, как он ныряет вслед за ней, как они брызгаются и смеются вместе. Она ощутила тепло глубоко в животе. Джул не поднимала глаз, чувствуя, что Майкл следит за ней. Может, надо смотреть ему прямо в глаза? Возможно, он прочитает ее мысли и останется с нею. Но нет, взгляд его был неумолим: он заранее был готов отклонить любое ее возражение. Как же объяснить ему, что она уже не ребенок?

Глубоко вздохнув, Джул наклонилась в кресле.

– Майкл, я хочу остаться в Сан-Франциско. Я могла бы найти работу, и тебе не пришлось бы нести ответственность за меня.

Сент нахмурился.

– А кто же тогда нес бы за тебя ответственность?

– Я уже давно не ребенок, несмотря на то что тебе очень нравится так думать. Я взрослая женщина, и я…

– Я и не говорю, – перебил Сент, глядя на ее сжатые кулаки, – что ты ребенок. Но ты вернешься в Лахаину, и все закончится, Джул. Твоя семья… в ней твое место.

– Майкл, я могла бы помогать тебе, правда. Пожалуйста, выслушай меня…

Сент снова перебил, не в силах выслушивать ее мольбу:

– Джул, прошу тебя, пойми меня. Я стараюсь делать так, как лучше для тебя.

– Я могла бы быть твоей любовницей. Сент остолбенел.

– Кем?!

– Твоей любовницей, – спокойно повторила Джул. – Джеймсон Уилкс объяснил мне, что любовница принадлежит только одному человеку и этот человек заботится о ней. Так что я могла бы жить здесь, ты бы обо мне заботился, а я выполняла бы все, что положено любовнице.

Сент недоуменно воззрился на нее. Наверное, он должен был поблагодарить Уилкса за то, что тот не лишил Джул неведения и наивности за те две недели, что был с ней.

– Джул, – терпеливо спросил он, – а Уилкс не сказал тебе, что положено выполнять любовнице?

– Нет, не сказал. Я сказала, что для меня любовница звучит, как проститутка, и я не собираюсь заниматься этим. – Джул опустила голову, поняв, что сама же себя выдала. – Не собираюсь с кем попало, – быстро поправилась она, – только с тобой.

– Понятно, – сказал Сент.

«Если бы я мог как-нибудь поделикатнее обратить это в шутку», – в отчаянии думал он.

– Понимаешь, Джул, я всего лишь бедный врач, и любовница мне не по карману. А если бы ты была моей любовницей, тебе пришлось бы носить ужасные платья типа того, в которое нарядил тебя Уилкс, и душиться едкими духами. Ты ведь не согласна на это?

– Разве я не могла бы быть просто сама собой? – Ее голос был настолько безыскусным, что Сент не мог не улыбнуться, вспомнив юную девочку, задававшую вопросы по любому поводу. Если ее что-то интересовало, она всегда добивалась объяснений. Сенту нравилось поддразнивать ее.

– Конечно, не могла бы. Любовница – это птица совершенно другого полета. Простота и изящество здесь недозволительны, для любовниц существуют особые правила.

Джул недоверчиво посмотрела на него:

– Я тебе не верю. Ну и что же это за правила?

– Прежде всего леди не может быть любовницей. Любовница – изгнанница, она лишена всяких прав, подвергается опасности. Да и мужчина, с которым она живет, заботится о ней только до тех пор, пока она ему не наскучит. Джул, в этом мало приятного.

– Но с тобой бы было приятно, Майкл, – сказала она, вздохнув.

Сент подошел к ней, помог подняться с кресла и нежно обнял за плечи.

– Джул, мне не нужна любовница. А ты не создана для того, чтобы быть ею. Ты красива, нежна и заслуживаешь, того, чтобы иметь свои дом, мужа, детей. А все остальное – вздор, так что даже не думай об этом.

– У тебя уже есть любовница?

Сент вспомнил Джейн; Джейн для него была совсем другим. Джул заметила выражение его глаз и почувствовала огромное желание ударить эту незнакомку.

– Нет, – сказал он твердо, – у меня нет любовницы.

Джул смотрела на него с недоверием, однако знала, что Майкл никогда не лгал ей. «Интересно, что он сделает, если я его поцелую?» – подумала она. Прикоснувшись кончиками пальцев к его щеке, она заметила:

– Ты мне нравишься без бороды.

Сент почувствовал, как в нем все перевернулось – и не из-за ее нежного прикосновения или слов, а от необыкновенно живого выражения ее изумрудных глаз: точно так же Джул смотрела на него, когда он гладил и ласкал ее. Сент не мог выбросить этот образ из головы: длинные ресницы вздрагивали, она стонала, изгибаясь, словно хотела стать его частью.

Сент резко выпустил Джул из своих объятий, ругая себя и безнадежно пытаясь улыбнуться.

– Ты мне тоже нравишься без бороды. Она улыбнулась не менее натянуто, чем он.

– Помнишь, ты говорил, что я выйду замуж и у меня будут дети?

– Помню.

– Значит, для этого я уже достаточно взрослая?

– Достаточно.

– Тогда, Майкл, ты не имеешь никакого права указывать, что мне делать. Я уже взрослая женщина и в состоянии сама принимать решения. Так что я останусь в Сан-Франциско. А если ты не хочешь быть со мной, я просто…

– Попадешь в руки Уилкса меньше чем через сутки.

– Я куплю ружье и застрелю его.

Сент посмотрел на нее так, как будто собирался задушить.

– За последние пять лет ты стала слишком много болтать.

– Ты знаешь, что я всегда много болтала. И не думай, что этими разговорами ты смог отвлечь меня. Я ни капельки не отвлеклась.

– Все, Джул, разговор окончен. Сделаешь так, как скажу я.

– Но…

Сент легонько приложил ладонь к ее губам:

– Хватит. Прошу тебя, доверься мне.

Он был неумолимым, и Джул поняла, что проиграла.

Лахаина

В Лахаине не было естественной гавани, только открытый рейд. Каким бы ни было направление ветра, корабли могли подходить и уходить из этого городка; не требовался и лоцман. «Каролина» прошла через канал между Мауи и Молокаи, а затем пассаты понесли корабль к Ланаи и Лахаине. Сент и Джул стояли на палубе, наблюдая, как начальник порта взбирался на борт, чтобы отдать капитану Раферу копию портовой инструкции. Спасательные лодки и торговцы ждали, чтобы отвезти часть пассажиров и матросов в город, а оставшимся на борту продать товары.

– Я уж и забыл, как здесь красиво, – сказал Сент, глядя на пышные зеленые холмы за Лахаиной. Он не ждал, что Джул ответит. – Джул, а правду говорят, что Камегамега (Король Гавайских островов в 1810 —1819 годах) работал здесь, чтобы показать своим подданным достоинства труда?

– Я ничего об этом не слышала, – сдержанно проронила она. – Но думаю, это красивая легенда делает его благородным, и все такое прочее.

Сент молчал, мучительно придумывая, как бы развлечь Джул, заставить ее радоваться, что она вернулась домой, но ничто не помогало. Его живая, веселая девочка ушла в себя.

Он почувствовал, что терпение его на исходе. Джул словно установила между ними крепкую, непробиваемую стену. Во время путешествия она была неизменно вежливой и абсолютно чужой.

Сент так ничего и не узнал о двух неделях, проведенных ею с Уилксом. Даже когда он сам спросил ее об этом три дня назад во время единственного за все путешествие шторма, она ничего не ответила. С началом шторма пассажирам понадобилась помощь врача, так что Сент не видел Джул в течение целых суток.

– Я смертельно устал, – сказал он ей.

– Заметно. – Она отвечала, не оборачиваясь.

– Спасибо за заботу, – сухо поблагодарил Сент. Джул посмотрела на него:

– Надеюсь, эти пассажиры с позеленевшими от морской болезни лицами хорошо заплатили тебе. Теперь ты сможешь купить себе в Лахаине проститутку.

Сент остолбенел и автоматически покачал головой.

– Ну что ты, доктор. Это же всего на одну ночь. Она обойдется не так дорого, как любовница.

– Ты всегда становишься такой саркастичной, когда не добиваешься своего?

В его карих глазах была видна страшная усталость, но Джул быстро отогнала от себя нахлынувшее чувство сострадания.

– Да, всегда, особенно если тот, кто принимает решение, – слепой осел.

Улыбнувшись, Сент отвернулся и стал смотреть на бескрайние океанские просторы.

– По-моему, последней женщиной, которая получала удовольствие, когда обзывала меня, была моя мать. Но она делала это, разумеется, в шутку.

– Уверена, что твоя мама долго смеялась, родив тебя. Потому и назвала тебя Улиссом – из мести.

– Мне не за что винить ее. – Сента слова Джул совершенно не задели. – Я весил одиннадцать фунтов. Моя бедная матушка говорила, что настоящий Улисс, по книжкам, искал свой дом в течение двадцати лет и что она после девяти месяцев беременности чувствовала себя так же, как он после тех двадцати лет.

– Я и говорю, месть.

– Но не забывай, что она смягчила мое имя Майклом. Оно-то вполне безобидно.

Это имя не было безобидным, это было самое красивое имя в мире!

– Лидия говорила мне, что она могла нажить целое состояние, если бы только узнала твое настоящее имя.

– Мои друзья никогда не сдаются. Это стало уже своего рода конкурсом. Они выдумывают самые разные ловушки, чтобы я попался в них. – Сент повернулся и облокотился на перила. – Боже мой, как я устал! Считается, что врач должен вылечить кого угодно от чего угодно. Как я могу справиться с морской болезнью!

– Я могла бы помочь тебе, – робко предложила Джул.

– Спасибо, но даже я едва сдерживаю тошноту от ужасного запаха в каютах. Не хочу, чтобы цвет твоего лица стал зеленым, а он стал бы, я гарантирую.

– Меня никогда не тошнит, – уверенно сказала Джул, как говорят молодые люди, считающие, что болезнь всего лишь слабость.

– Я очень рад за тебя… Джул, – продолжил он после минутного молчания, – твоя подруга Канола – люди Уилкса изнасиловали ее?

Она обомлела, как будто Сент крикнул ей в ухо какую-то непристойность, вспомнила вопли Канолы, омерзительного человека со спущенными штанами и попыталась отогнать от себя страшные воспоминания.

– Не знаю, – выговорила она наконец, – Уилкс оттащил меня в каюту, сказав, что не даст в обиду. – Она не совсем хорошо представляла, что значит изнасиловать, но боялась спросить.

«Слава Богу, – думал Сент, – она не видела этого». Он и не сомневался в том, что Канолу изнасиловали.

– Так что же случилось? – Он старался говорить самым обычным тоном.

Джул пыталась оставаться спокойной, но ей это с трудом удавалось.

– Она выпрыгнула за борт, но берег был слишком далеко.

– Мне очень жаль. – Сент хотел бы сказать еще что-нибудь, но не находил слов. Он продолжал очень спокойно, как будто разговор шел о погоде:

– Я знаю, что однажды еще до вашего прибытия в Сан-Франциско Уилкс накачал тебя наркотиками, прикасался к тебе и целовал.

– Нет!

– Ты сама рассказала мне, Джул.

– Нет, – повторила она. Мороз пробежал по ее коже от слов Сента.

– Джул, я не хочу, чтобы тебя мучило то, что произошло. Не бойся поделиться с другом, это помогает. Расскажи мне о том, что он с тобой сделал. Тогда тебе будет легче забыть.

Джул набросилась на него:

– Да какое тебе дело до того, что он со мной сделал? Ты хочешь услышать все в деталях? Ничего себе друг!

– Джул, что он сделал? – снова спросил Сент, не теряя самообладания. Он слышал знакомый страх в ее голосе и знал, что храбрость в гневной тираде была напускной, что это лишь защитная реакция.

– Думаю, – сказала она, наконец взяв себя в руки, – пора называть тебя Сентом. Это имя очень подходит к роли, которую ты играешь, – святой, полный заботы и понимания, желающий, чтобы бедное маленькое существо забыло этот кошмар! Иди к черту, Сент!

Сент считал себя уравновешенным человеком. Только однажды, когда ему было четырнадцать лет, он вступил в драку с другим мальчиком и одним ударом сломал тому челюсть. Сейчас он был взбешен. Ему очень хотелось бы изменить своим правилам и хорошенько всыпать этой девчонке. Но Сент молчал, сказать ему было нечего.

Джул указала на стайку ярко одетых женщин на пристани:

– А вот и проститутки. Только что-то моего отца или его дружков не видно; как правило, они появляются на берегу, когда приходит какой-нибудь вельбот, и разглагольствуют о сатане, зле и заразе.

– Я мало знаю о сатане, – Сент говорил спокойно, не обращая внимания на горькую иронию в голосе собеседницы, – но вот о болезни я знаю гораздо больше других. – Он увидел, что двое матросов, сидевших на веслах торгового судна, уже кричали и махали руками женщинам на берегу.

В порту стояло еще около полудюжины судов, большинство из них – китобойные. На берегу суетились торговцы, сновали люди в черных рясах. «Предприниматели или священники, – подумал Сент, – или никому не нужные дипломаты с Оаху».

– Идем, – сказал он, помогая ей сойти с судна. Рука ее была холодной и влажной. – Джул, я – с тобой, – успокоил Сент.

Она приняла его помощь, но вскоре отдернула руку. Они шли по Варфстрит. Сент бросил взгляд на крепость, построенную в начале тридцатых и используемую теперь в основном в качестве тюрьмы. Она была ужасно обшарпанной, обветшавшей. Дом Дуайта Болдуина на Франт-стрит, напротив, был как с картинки, а сад перед ним – цветущий и ухоженный. Когда Сент жил в Лахаине, он водил дружбу с Болдуином, священником-миссионером и врачом. Сент хотел было спросить Джул о старом друге, как вдруг она сняла шляпку и встряхнула головой.

– Джулиана! Бог мой, неужели это ты!

Сент обернулся и увидел молодого человека, который уставился на Джул как на привидение. Это был Джон Бличер, сын плантатора. Действительно, он больше не был прыщавым и стал очень привлекательным юношей, хорошо сложенным, с открытым лицом, но в этот момент он был бледен как смерть.

Джул была невозмутима. Она придвинулась ближе к Сенту и спокойно сказала:

– Привет, Джон. Как твои дела? Видно было, что Джон ужасно взволнован.

– Сент? Доктор Моррис? Это вы? Джулиана, что случилось? Все считали тебя мертвой. Тело Канолы… ну, его выбросило на берег, а так как вас видели вместе, мы думали…

– Я знаю, – перебила его Джул. – Канола мертва, а я – нет. Я… я выжила.

– Я не совсем понимаю. – Джон хотел броситься к этой бледной красивой девушке, которой он добивался в течение двух последних лет. Но что-то странное было во всем этом. Что она делала с Сентом Моррисом? Ведь он уехал пять лет назад.

– Джон, – вмешался Сент, – может, поможешь нам с багажом? Я собираюсь отвести Джул домой.

– Джул?.. Ну да, конечно же.

Джон взял у Джул один небольшой чемодан. «Нет, – подумал Сент, – ей нельзя выходить за него замуж. Он не подходит ей, не поймет ее. Он замучает ее своими ласками и загубит ее душу».

Сенту не понравились собственные мысли. В конце концов это его не касалось. В Лахаине он задержится на два дня, пока «Каролина» будет в порту, а потом вернется в Калифорнию. Больше они никогда не увидятся. Но что-то в глубине души восставало против этой мысли.

Дом Этьена Дюпре находился всего через квартал от дома Болдуина, на Луакини-стрит. Он стоял в глубине улицы; белые ставни светились на солнце. Сент почувствовал, как Джул затаила дыхание, увидев своего брата Томаса, который помахал рукой Джону Бличеру и тут увидел сестру. Томас взвизгнул, бросился со всех ног к Джул и чуть не задушил ее в объятиях.

– Томас, – шептала Джул, уткнувшись в его плечо.

Сент увидел, как распахнулась дверь дома, и Аурелия Дюпре вышла на узкую террасу. Она схватилась за грудь и потеряла сознание. Сент и забыл, что эта женщина всегда была склонна к депрессии и истерии. Жалкая одежда и тугой корсет вовсе не делали ее привлекательной.

Когда Сент подошел к ней, кругом уже копошились люди и стоял дым коромыслом.

Сент успел забыть, как неприятен был ему Этьен Дюпре. В этом угрюмом человеке не было ни капли радости, казалось, он задался целью нагонять на людей тоску. Этьен был высоким и худым, а суконный костюм придавал ему мрачный вид. Его глаза были серыми и холодными; во взгляде отсутствовала живость, которая играла в глазах его дочери. Черные волосы с проседью заметно поредели.

Семья сидела в гостиной: мать Джул всплескивала руками, старшая сестра Сара молчала, поджав губы, Томас вел себя, как обычно: сидел по-турецки на полу возле ног Джул. Чертами лица он очень походил на отца, но был таким же веселым и открытым, как сестра.

Этьен Дюпре молча стоял у камина, в котором никогда не зажигали огня. Отец сдержанно обнял Джулиану – на мгновение Сенту даже показалось, что отец Джул переживал за младшую дочь, тосковал по ней.

– Как к вам попала моя дочь? – спросил Этьен Сента.

Сент посмотрел на Джул и улыбнулся.

– Ваша семья – самая счастливая в мире, ведь ваша дочь жива и невредима.

Он не успел больше вставить и слова, как преподобный Дюпре перебил. Голос его стал еще холоднее:

– Мы думали, что Джулиана утонула. Ей запрещено было плавать, но это уже отдельный разговор. Я хотел бы знать, что с ней случилось и как она попала к вам.

– Меня похитил человек, который хотел меня продать, – сказала Джул. – Он увез меня в Сан-Франциско, а Майкл спас меня.

Миссис Дюпре охнула, и Сент начал уже молиться, чтобы она снова не потеряла сознание.

– Похитил?! – завизжала Сара. – Как это похитил? Зачем кому-то понадобилось тебя похищать?

Джул любезно и охотно отвечала:

– Его зовут Джеймсон Уилкс. Думаю, отец, ты встречался с ним. Я показалась ему привлекательной, и он увез меня в Сан-Франциско. Он хотел продать меня мужчине в качестве любовницы.

– Негодяй! – проревел Томас. – Я убью его!

– Томас, помолчи, – сказал преподобный Дюпре. – Значит, получается, – продолжал он, глядя на дочь, – что ты провела две недели в компании этого злодея и он развращал тебя.

Джул побледнела.

– Что значит «развращал»? Если ты имеешь в виду, что он надругался надо мной, то это не правда. Он хотел сохранить мою девственность, чтобы выручить как можно больше денег.

– Как ты смеешь говорить такое в присутствии матери и сестры?! Боже, за что мне это…

– Достаточно. – Сент поднялся. Вид у него был грозным благодаря размерам, а голос заставил Дюпре замолчать. – С вашей дочерью все в порядке. Ее не развращали, и, даже если бы это и случилось, вы не должны были так реагировать. Единственное, что имеет значение, – ваша дочь снова с вами.

Этьен Дюпре ничего не ответил. Несмотря на все его старания, девочка получилась своевольной, в точности как ее рыжая бабушка. Она не должна была возвращаться. Ярость захватила его, ярость и стыд. Он еще раз взглянул на дочь и вышел из комнаты.

* * *

Джул сидела у небольшого трюмо, расчесывая волосы. Она даже не взглянула в сторону Сары, когда та вошла в спальню.

– Джулиана, я рада, что ты жива, – сказала Сара. «Тогда почему ты говоришь таким тоном?» – подумала про себя Джулиана.

– Спасибо, – сказала она, не переставая причесываться.

– Тебя не было более месяца. Все очень горевали. Отец отслужил по тебе великолепную панихиду. Он только один раз коснулся твоего неповиновения в отношении купаний.

– Может теперь переслужить, – проворчала Джул.

Сара, как обычно, стала раздеваться за низкой ширмой.

– Джон женится на мне, – сказала она. Джул посмотрела в зеркало и увидела ширму. Что ж, его увлечение было недолгим. Но ее это не сердило; напротив, она почувствовала огромное облегчение.

– Рада за тебя, – сказала она. – Джон очень милый.

Сара застегивала пуговицы длинной ночной рубашки.

– Я видела, как он глядел на тебя сегодня. Но теперь он не вернется к тебе, после того что ты сделала.

– Я ничего не сделала, – ответила Джул.

– Это ты только так говоришь. А что касается Сента – тебе лучше было бы остаться с ним.

«Я очень хотела бы, но он не хочет».

Джул повернулась и с минуту молча смотрела на сестру. Сара могла бы быть хорошенькой, если бы улыбалась, хотя бы одними глазами. Ее каштановые волосы были прямыми, полная противоположность непослушным завиткам Джул.

– Сара, – тихо спросила она, – ты меня любишь?

– Наверное, люблю. Но мне нужен Джон.

– Но ты ведь сказала, что выходишь за него замуж. Он твой, Сара. Между мной и ним ничего нет!

Вдруг Сара закрыла лицо руками и безутешно зарыдала.

Испуганная Джул бросилась к ней:

– Сара, что с тобой?

Рыдания не прекращались, и Джул беспомощно наблюдала, как сотрясается спина сестры.

– Поверь, Джон мне не нужен. Он любит тебя, иначе зачем ему на тебе жениться?

– Ты ничего не понимаешь, – прошептала Сара, поднимая заплаканное лицо, – он совершенно обезумел, когда нашли тело Канолы и когда ему сказали, что вы были вместе. Слышишь ты, обезумел?! Но я хотела, чтобы он был со мной, Джулиана. Я всегда любила его. А он горевал. И я… ну я успокоила его.

– Понятно. Ну и он, наверное, успокаивал тебя.

– Тупица! – завопила Сара. – Я отдалась ему! Вот поэтому он женится на мне. Он вынужден! Боже мой, я могла бы уже забеременеть, и тут ты объявилась! Ненавижу тебя!

Побледнев, Джул отступила назад. Она не спеша сняла свою белую ночную рубашку и начала одеваться. Ей даже не пришло в голову зайти за ширму, а вздох ужаснувшейся сестры лишь развеселил ее.

– Что ты делаешь.

– Ничего, – ответила Джул.

– Отец правильно сказал, он развратил тебя. Ты, не задумываясь, раздеваешься перед другими! Это отвратительно.

Джул удивленно посмотрела на сестру.

– А ты не раздевалась, когда была с Джоном? Сара вздрогнула.

– Нет, конечно же, нет. Было темно. Я только позволила ему… Ну, я думаю, ты понимаешь, что он сделал. – Она еще раз вздрогнула, и Джул стало вдруг ужасно жаль Джона Бличера.

Она молча оделась.

– Куда ты собралась?

– На улицу, – ответила Джул и тихо выскользнула из комнаты.

В доме было темно; все уже спали. Джул осторожно открыла дверь черного хода из кухни и проходными дворами пошла к берегу. Она слышала мужской смех и хихиканье женщин – теперь в этом она видела новый смысл. Вокруг не было ни души. Подойдя к пустынному берегу, она сняла с себя платье и медленно зашагала по берегу к океану. На ней была лишь короткая нижняя рубашка. Небо было ясным, как обычно, звезды и полумесяц – ослепительно яркими. Ласковые волны тихо накатывали на сырой песок. Джул не стала входить в воду, а села на выступ скалы, обхватив руками колени.

Она отсутствовала совсем недолго, но все изменилось – и все изменились. Нет, не так. Она вспомнила искривленное лицо сестры, слезы, стекающие по ее щекам. Святоша Сара сблизилась с мужчиной. Наверное, ей это не понравилось.

Вся жизнь теперь казалась Джул морем дней, проведенных в молчаливом отчаянии, и ночей, которыми она думала о том, чего была лишена, и глотала ненавистные слезы.

Джул вызвала его в своем воображении. Она сидела неподвижно, наблюдая за раздетым Майклом, выходящим из воды на берег. Он проводил рукой по густым волосам и отряхивался, как собака после купания.

Когда он подошел ближе, Джул пробежала глазами вниз по его телу. Она никогда еще не видела раздетого мужчину, только Майкла в тех трусах. А теперь на нем не было ничего. Грудь его была покрыта густыми завитками, спускающимися вниз по животу. Джул знала, что впереди у мужчин есть то, благодаря чему появляются дети. Минуту она внимательно смотрела на него, представляя, как это происходит и какое будет ощущение, если дотронуться. Это, должно быть, особенное чувство – прижаться к нему, совершенно голому.

Он на мгновение обернулся к океану, и она почувствовала покалывание в пальцах, видя его ягодицы и длинные ноги. Старый Ланакила вырезал фигурки из гладкого блестящего дерева. Майкл выглядел как лучшая его фигурка. Вдруг он повернулся и посмотрел Джул прямо в глаза.

Он не пытался прикрыться, а так и стоял, глядя на нее, и вода плескалась у его ног.