Текст книги "Леди Алекс"

Но Алекс не ощущала ни умиротворения, ни порядка. Взволнованно вздохнув, она взглянула на мощную руку, охватившую ее талию. Когда ее спина касалась твердой мужской груди, она могла чувствовать, как напряжено тело Джонатана, как сильно и равномерно бьется его сердце.

«Это был только поцелуй и ничего больше», – так он сказал.

«Но разве это правда?» – спросила она сама себя, вспоминая неотразимую сладость огня его губ, когда он целовал ее. Господи помилуй, а она – разве она не ощущала страстное бурление своей крови?

Неожиданное движение, послышавшееся в мелколесье, заставило ее в тревоге сжаться. Ее ищущий взгляд заметил чрезвычайно странных животных, которых она однажды видела еще во время поездки вверх по реке из Сиднея. Животные были довольно крупными и отдаленно напоминали огромных длиннохвостых кроликов.

– Это кенгуру, – негромко произнес рядом с ее ухом Джонатан.

От его низкого, вибрирующего голоса по ее спине побежали мурашки. Она прерывисто вздохнула и, стараясь перебороть смущение, подняла глаза на усыпанное крупными звездами небо.

Джонатан был в равной степени, что и она, ошеломлен событиями, происшедшими между ними этой ночью. Его характеру не были присущи ни угрызения совести, ни состояние неопределенности. И тем не менее в настоящий момент в нем преобладали именно эти эмоции.

Когда он смотрел на сидевшую впереди него женщину, его глаза загорались свирепым огнем. Он жестко определил ее как красивую, но сварливую самку – рыжеволосую соблазнительницу, которая, по-видимому, привыкла использовать свое тело ради достижения поставленных ею целей.

Джонатан в сердцах обозвал себя идиотом. Ведь он не был похотливым, неопытным юнцом, которого можно заманить в подстроенную женщиной ловушку. Он слишком хорошо знал жизнь, чтобы проявить столь мало разума.

При воспоминании о своем безрассудном поведении Джонатан в бешенстве закусил губу. «Я потерял голову как последний глупец, – со злостью думал он. – Я не должен вновь допустить подобную ошибку. Начиная с этой ночи и впредь мое поведение в отношении этой женщины должно ограничиваться рамками хозяина и служанки. Черт побери, я во что бы то ни стало сохраню эту дистанцию независимо от того, сколь велико будет искушение поступить по-иному».

Когда они вернулись на плантацию, он направил лошадь в конюшню и, прежде чем расседлать ее, с каменным выражением лица стащил Алекс на землю. Она чрезвычайно удивилась, когда увидела, что непокорная лошадь, которой она воспользовалась сначала, самостоятельно нашла дорогу домой. Бросив на животное укоризненный, обвиняющий взгляд, она повернулась к Джонатану.

– Мои чувства, капитан Хэзэрд, не переменились! – упрямо заявила она. – Я не могу оставаться здесь…

– Вы можете, и вы останетесь. – Голос, которым это было сказано, низкий и угрожающий, недвусмысленно свидетельствовал, что он не потерпит дальнейшего сопротивления. Повернувшись к Алекс спиной, он быстро зажег лампу, затем разнуздал обеих лошадей и начал растирать их пучком соломы.

Алекс возмущенно фыркнула, но тем не менее не произнесла ни слова. Пока он работал, она молча стояла рядом, наблюдая за ним. Отметив про себя, что свет лампы красиво оттеняет золотистые пряди его волос, она не ограничилась этим, позволив себе украдкой разглядывать его широкие, сильные плечи и спину, рельефно проступающие сквозь облегающую их ткань тонкой льняной рубашки, а потом взгляд ее скользнул ниже… К хорошо подогнанным бриджам, туго обтягивавшим его мускулистые ягодицы и ноги.

«Он воистину греховно привлекателен, – решила она, вновь почувствовав, как внезапно стеснилось ее дыхание. – Джонатан мог бы заткнуть за пояс любого другого из знакомых мне мужчин», – подумала она. Ее щеки запылали при воспоминании, что она чувствовала в его объятиях, когда он с такой страстной горячностью целовал ее.

Джонатан покончил с лошадьми и поднял лампу. Когда он повернулся лицом к Алекс, она едва не выдала себя, бросив на него виноватый взгляд, но она тут же поспешила скрыть свои чувства под злой бравадой.

– Как это вам удалось уследить за мной? – требовательно спросила Алекс.

– Вам нужно было проявить чуть-чуть больше осторожности, – ответил он. От усилий сдержать улыбку углы его рта подергивались. – Я не такой тугоухий, как вам хотелось бы. – К этому моменту его гнев улегся, и он смог посмотреть на всю эту историю с долей юмора. – За вами было не так трудно проследить. И вам, может быть, окажется интересно узнать, что вы возвращались обратно в Параматту.

– В Параматту? – У Алекс сначала широко раскрылись глаза, но затем она опустила их под пристальным взглядом Джонатана. – Я… я на самом деле должна была попасть в конечном счете в Сидней, капитан Хэзэрд. – Ее слова прозвучали не очень-то убедительно даже для нее самой.

– В конечном счете? Возможно. – Он был удовлетворен, когда она снова растерянно посмотрела на него. Ему нужно было обладать железной волей, чтобы удержаться и опять не прижать ее к себе, ибо она выглядела невероятно соблазнительной и беззащитной в своем порванном, испачканном платье и с взъерошенными, цвета пылающего пламени локонами. – Ну а теперь, после всего этого, вы отбросите мысли о побеге и станете приносить пользу здесь.

– Пользу? – спросила она с вызовом, снова давая волю своей подозрительности.

– Я полагаю, мисс Синклер, что в этом отношении мы пришли к взаимопониманию. – Его манеры стали сдержанными, и в темно-зеленых глазах больше не было и намека на тепло. – Вы станете приглядывать за домом… и ничего больше.

Взяв Алекс за руку, он вывел ее из конюшни. Она подумала, что ей следовало бы оказать сопротивление, но в данный момент она была, честно говоря, слишком усталой для новой стычки. День выдался длинным и изнуряющим, а мысль о том, чтобы отоспаться в мягкой постели под балдахином уже вовсе не казалась ей такой неприятной… если только она надежно запрет дверь изнутри.

Глава 5

Утром следующего дня Алекс проснулась под слабый, странно умиротворяющий стук топора, которым где-то рядом кололи дрова. Лениво потянувшись под одеялом, она открыла глаза, и на мгновение ее охватила паника: Алекс не узнала окружающую обстановку. Секундой позже ее лоб разгладился: она осознала, где находится. Вновь откинувшись на подушки, Алекс вспомнила, что это плантация. Плантация Джонатана Хэзэрда.

Вздохнув, она села в постели. Ее мягкий, затуманенный сном взгляд сначала остановился на окне, а затем на соединяющей две комнаты двери. Мужчина сдержал свое слово – ночью никто ее не побеспокоил.

Слегка удивившись тому, насколько глубок был ее сон, она откинула одеяло и спустила ноги с перины. На ней была чужая великоватая для нее белая льняная ночная сорочка. Ее крупные складки фактически поглотили всю Алекс. Но она тем не менее была благодарна за то, что получила ее хотя бы на время. При мысли о том, что она могла заснуть обнаженной, девушка вспыхнула, а ее смущение удвоилось, как только она вспомнила о близости наглого американца.

Грациозно проведя рукой по своим коротким буйным волосам, Алекс подняла голову и принюхалась. Аппетитные ароматы кофе и бекона доносились до нее из расположенной ниже кухни. Она не могла сдержать улыбки, вспомнив о Тилли. Благодарение Богу, та вновь спасла ее.

Еще один вздох слетел с ее губ. Несмотря на нежелание выполнять роль служанки Джонатана Хэзэрда, Алекс осознала, что обязана помочь ласковой, добродушной Тилли. И конечно же, она предпочтет работать, чем сидеть без дела, наблюдая за тем, как со скоростью черепахи тянется время.

Она взглянула на полученное взаймы платье, которое ночью бросила к изножью кровати. Оно было в пятнах от травы и грязи и явно нуждалось в починке. Ее глаза затуманились при вызванных этой картиной неприятных воспоминаниях. Бесознательно она потянулась рукой к синяку и ссадине на бедре, но ее тело неожиданно охватило греховное удовольствие от ощущения нахлынувшего на нее тепла – самого живого напоминания о приключении, пережитом минувшей ночью.

С усилием отодвинув мысли об этом в глубины сознания, Алекс поднялась с постели и прошла босиком через всю комнату к умывальнику. Быстро, но тщательно умывшись и причесавшись, она надела одноцветную белую сорочку, столь же непритязательную пару панталон и черные хлопчатобумажные чулки. Наконец настала очередь платья, которое ей выдали еще в Параматте. По правде говоря, оно было уродливо, но гораздо больше другого подходило для работы.

Туго зашнуровав грубые прочные ботинки и несколько раз проведя по волосам лежавшей на туалетном столике щеткой, она направилась к двери. Открыла засов… и удивилась, убедившись, что ключ, вставленный с другой стороны двери, был уже повернут. Не посчитал ли самодовольно ее работодатель, что она больше не предпримет попытку побега?

Алекс нахмурила лоб, но осталась при решении не подчеркивать значения происшедшего между ними. Бесшумно выскользнув из комнаты, Алекс направилась вниз, на кухню. Ее взгляд привлекли портреты, развешенные на стенах вдоль лестницы. На двух из них была запечатлена привлекательная золотоволосая леди (на одном портрете она была изображена совсем молоденькой девушкой с блестящими озорными глазами, на другом – уже величественно-безмятежной матерью семейства). Рядом висел портрет мужчины, выглядевшего более старшим по возрасту вариантом Джонатана.

Она остановилась, чтобы рассмотреть этот портрет тщательнее. «Да, – сказала она про себя, – у него такие же сильные, резкие черты лица, те же самые пронизывающие зеленые глаза и темно-каштановые волосы. Это, должно быть, его отец, а возможно, даже дедушка». Как бы то ни было, но создавалось впечатление, что все мужчины из рода Хэзэрдов были красивыми дьяволами. Особенно тот, в руках которого оказалась ее судьба.

Вновь сдвинув брови, она тряхнула головой, отгоняя обуревавшие ее мысли, и пошла дальше. Как она и предполагала, Тилли уже хлопотала на кухне. Никаких признаков присутствия там Джонатана или Финна Малдуна не было.

– Доброе утро, мисс, – приветливо сказала Тилли, сопровождая свои слова сияющей улыбкой.

– Доброе утро, – с искренней теплотой ответила Алекс. – Простите, что я так долго спала. Мне нужно было бы…

– Да в этом нет никакой необходимости! Этого следовало ожидать после вашего первого вечера в поместье. Капитан уже поел, и Малдун тоже. – Она сняла с плиты кофейник и спросила: – Вы голодны? Сегодня утром у нас был прекрасный завтрак.

– Да, пахнет аппетитно. Спасибо, я действительно голодна.

– Ну тогда присядьте, а я приготовлю для вас порцию.

– Это вам следует присесть, – возразила Алекс, поспешив навстречу Тилли, чтобы взять у нее из рук кофейник. – Я вполне способна сама обслужить себя. – На ее губах появилась мягкая ироничная улыбка. В прошлом ее всегда обслуживали другие. Она, конечно, не была беспомощна, но гзо многом потворствовала этому.

Тилли не стала спорить и присела на стул у рабочего стола. Алекс налила им по чашке кофе, а потом положила на две тарелки по изрядной порции бекона, яиц и свежеиспеченных бисквитов. Она села напротив Гилли и стала есть с таким неподдельным удовольствием, с каким давно этого не делала. Пища была простой, но вкусной, и Алекс не могла припомнить, когда так радовалась еде. На борту корабля их кормили отвратительно, да и на фабрике еда была лишь немногим лучше.

– Сегодня придут помочь с уборкой Колин и Агата, – сообщила Тилли, с улыбкой наблюдая за Алекс. – Здесь так заведено, что они с точностью часового механизма приходят сюда по вторникам и пятницам. И у той, и у другой есть маленькие дети, но капитан им хорошо платит. А их мужья гордятся тем, что они работают в главном доме.

– Сколько же людей живет на плантации?

– Говорят, пятьдесят. Может быть, больше. Учтите, вокруг крутится много детей, – заметила она, рассмеявшись, и с уверенностью добавила: – Капитан – хороший и добрый хозяин, мисс. Остальные совсем другие. Он ко всем относится по справедливости. Это так. Очень редко случается, что он выходит из себя.

– Мне любопытно, как могло американца занести в такую отдаленную британскую колонию, – рассуждала вслух Алекс, уставившись на темную, ароматную, пышущую паром жидкость в своей чашке. Она была слегка напугана тем, что ей показался столь увлекательным разговор о Джонатане Хэ-зэрде.

– Он был капитаном корабля, – продолжала Тилли, – Еще тогда Малдун служил под его началом. Но я не могу сказать, что привело его сюда. При всем своем добросердечии он скрытный человек.

– Я… мне кажется странным, что он до сих пор не женат. – Алекс с ужасом почувствовала, что при этих словах ее лицо покрылось пятнами.

– Я говорю то же самое своему Сету. Любая свободная женщина в Новом Южном Уэльсе посчитала бы себя королевой, если бы он бросил на нее взгляд. И дело не в том, что он американец. Говорят, что его пытался женить сам губернатор Макквери. Держу пари, что на настоящей английской леди, – рассуждала Тилли, причем с редкой для нее миной неодобрения на лице. – Та женщина из богатой семьи и всегда держит нос по ветру.

– Я что, единственная ссыльная, которую капитан Хэзэрд привез сюда? – спросила Алекс, пытаясь проигнорировать раздражение, которое она ощутила при мысли о попытках сватовства со стороны губернатора. Какое, Боже ты мой, ей дело до того, если мужчина возьмет себе в жены девушку знатного происхождения или любую другую?

– До вас здесь было несколько ссыльных – главным образом сельскохозяйственных рабочих, но среди них не было женщин, – ответила Тилли. Она отодвинула свою тарелку и, поддавшись внезапному порыву, спросила: – А почему вы сказали Малдуну, что вы настоящая леди? – Однако как только она заметила выражение страдания, появившееся на лице Алике, она немедленно извинилась с виноватым и расстроенным видом: – Простите, мисс, я не должна была…

– Все в порядке, Тилли, – заверила ее Алекс, взяв себя в руки и слегка улыбнувшись. Она мгновение поколебалась, а затем разъяснила, взвешивая каждое слово: – Вчера я вам сказала, что моя история выглядит неправдоподобной. Я до сих пор не встретила никого, кто бы поверил в нее. И тем не менее я рассказала мистеру Малдуну правду. – Она несколько показавшихся долгими секунд наблюдала из-под ресниц, как Тилли воспримет ее слова, и только потом подняла глаза и встретилась с ней взглядом.

– Но если это так, тогда, возможно, я могла бы вам чем-то помочь.

– Только если вы готовы помочь мне бежать, – ответила Алекс. Однако в ее голосе прозвучало мало надежды.

– Нет, мисс. Этого я сделать не могу, – с болью сказала Тилли.

– Я так и предполагала. Но может быть, вы смогли бы помочь мне связаться с губернатором?

– С губернатором, мисс?

Ее глаза стали похожи на блюдца.

– Он единственный человек, который вправе выдать мне пропуск на выезд, – объяснила Алекс. Она потянулась через стол и взяла руки собеседницы в свои теплые ладони. – Прошу вас, Тилли! Я прошу лишь об одном: дать мне возможность послать письмо. Капитан Хэзэрд никогда об этом не узнает.

– Этого я тоже сделать не могу! – огорченно воскликнула Тилли. Она убрала свои руки и, качая головой, встала из-за стола. – Пожалуйста, мисс, не просите меня о том, чтобы я сделала что-нибудь против капитана.

– Вы же не совершите ничего против него, – запротестовала, столь же поспешно поднимаясь, Алекс. Ее глаза светились искренней мольбой. Хотя она и не собиралась обращаться к Тилли за помощью, тем не менее в конце концов случилось так, что она именно это и сделала. Всплывающие перед нею помимо ее воли воспоминания об объятиях Джонатана Хэзэрда, а также об испытанном ею при этом наслаждении еще более усиливали необходимость предпринять какие-то меры.

«То был поцелуй и ничего больше».

Внутренний голос Алекс издевался над ней, напоминая эти его слова и спрашивая, чего же она боится больше – его или самой себя?

– Он никогда об этом не узнает! – повторила она, еще более покраснев. – Какой это может нанести ему вред? Я уверена, что, как только губернатор узнает о моем состоянии, он сделает так, чтобы воссоединить меня с моей семьей.

– Вам тогда следует поговорить с капитаном, – посоветовала Тилли, говоря теперь спокойным, рассудительным тоном. – Он друг губернатора и…

– Он не станет слушать меня, – удрученно вздохнула Алекс.

Судя по звукам, проникающим через защищенные от солнечных лучей окна, работы на плантации в это время дня были в полном разгаре.

Мужчины ухаживали за животными, трудились на полях и выполняли многочисленные повседневные задания, которыми они будут заняты до самых сумерек. Женщины стирали и чинили одежду, убирались, готовили пищу и заботились о своем веселом и постоянно увеличивающемся потомстве. «Бори напоминает крошечное королевство, – думала Алекс. – И его единственный суверен – Джонатан Хэзэрд».

Ее сине-зеленые глаза вспыхнули негодованием, когда она оглядела комнату, в которой находилась. Она вновь подумала, что могла бы попросту отказаться выполнять предназначенную ей работу. Но она заметила сама себе, что подобный жест выглядел бы по-детски, непростительно легкомысленно. Разумеется, ей безразлично, что думает о ней Хэзэрд. Ее это не беспокоит. Она, однако, почти не сомневалась в том, что каким-то образом он заставит ее работать. Он сумел бы и припугнуть ее… и убедить.

Приближался полдень. Приведя в порядок кухню, Алекс отправилась наверх, чтобы присоединиться к двум другим женщинам. Она обнаружила Колин, рослую блондинку, в спальне Джонатана, которая примыкала к ее, Алекс, комнате. Сердце ее учащенно забилось, когда она переступила порог его спальни, ибо ей в голову пришла мысль, что она вторгается в его личные владения. Хотя Джонатана в комнате и не было, она не могла не чувствовать его присутствия.

– Капитан – мужчина довольно высокий. Правда? – заметила Колин, разглаживая складки на свежевыстиранных простынях, которыми она только что застелила постель. Она старалась держаться в рамках правил хорошего тона, как она их понимала, исключительно благодаря строгому напоминанию Агаты о том, что, какого бы мнения они ни были о мисс Синклер, именно она сейчас отвечает за домашнее хозяйство и если только захочет, то может незамедлительно уволить их. – Вы когда-нибудь видели такую чудовищную штуковину? – спросила со скрытой усмешкой Колин. Кивком головы она указала на кровать.

– Нет, – сухо ответила Алекс. Она тяжело вздохнула, и ее щеки слегка порозовели, когда она бросила взгляд на занимающую господствующее место в комнате массивную кровать, установленную под балдахином на четырех колонках.

Она была значительно больше той, на которой спала Алекс. Сделанная из мореного дуба кровать настолько возвышалась над полом, что любой человек, не обладающий преимуществом такого большого роста, как ее владелец, должен был, для того чтобы взобраться на перину, использовать скамеечку для ног. Диаметр каждой колонки составлял добрых пятнадцать сантиметров, балдахин был изготовлен из тяжелой парчи цвета красного вина, а передняя спинка кровати по высоте почти достигала потолка. Было совсем не трудно представить себе красивого, мужественного хозяина плантации растянувшимся на этой более чем просторной кровати, которая была под стать ему самому.

Алекс краснела все больше и отчаянно пыталась унять охватившую все ее тело дрожь.

– Она сделана по специальному заказу, – сообщила Колин, укладывая поверх простынь атласное стеганое одеяло. – Доставлена прямо из Америки. Впрочем, как и все остальные вещи.

Алекс заставила себя отвести взгляд от кровати и перенести свое внимание на шкаф для одежды, комод и другие предметы обстановки. Все говорило о неоспоримом мужском начале владельца спальни.

– Если хотите, то можете начать с комнаты рядом, – неожиданно предложила блондинка, взбивая подушки. – Агата пошла за постельным бельем. – Колин уставилась на Алекс наглым, всезнающим взглядом: – Кстати, к спальне капитана примыкает ваша комната?

– Распределение комнат произошло не по моей инициативе, – твердо и хладнокровно заявила Алекс.

– Пусть будет так, как есть, вы ничего с этим поделать не можете, но считайте честью, что вас поселили на верхнем этаже, – сказала Колин, отдавая себе отчет в риске, на который она пошла, но тем не менее не уклоняясь от него.

Вскоре после ее прибытия на плантацию был момент, когда она была бы рада обменять свое достойное положение жены Пэдди О'Тула на порочное место любовницы капитана Хэзэрда. Это было до того, как у нее появился младенец и она угомонилась, но воспоминания о твердом и злом отказе со стороны Хэзэрда до сих пор задевали ее гордость.

– Честью? – повторила Алекс слова Колин, озадаченно сдвинув брови. – Что вы имеете в виду, миссис О'Тул?

– Послушайте, мы обе женщины. Почему не признать, что его выбор пал на вас по очень понятной причине? Женщина с такой внешностью готова на все.

– Что-о?!

– Капитан такой же, как и все мужчины, – с усмешкой заяьила Колин, пожимая плечами. Она упрямо покачала головой и сложила руки под своей необъятной грудью. – У нас тут все говорят, что вы должны были зажечь его кровь, ибо в противном случае он не привез бы вас сюда. Вы ведете себя так, будто никогда не марали руки. Вы ничего не знаете о том, как вести домашнее хозяйство. Ну а теперь скажите, почему же тогда, по вашему мнению, он выбрал именно вас?

– Почему?.. Что за манера выдвигать подлые обвинения! – Алекс даже заикалась от негодования и возмущения. Но она не знала, что сказать в свою защиту, тем более что те же самые мысли и ей приходили в голову. – Если у вас еще когда-нибудь хватит дерзости…

– И что же вы сделаете? Уволите меня? Или подвергнете порке?

Лицо ирландки приняло еще более воинственное выражение. Она резким движением отвернулась, распустила шнурки на лифе и спустила платье с плеч. У Алекс перехватило дыхание, когда она увидела синеватые, все еще отчетливо заметные следы ударов хлыста, испещряющие в разных направлениях бледную кожу спины Колин.

– Полюбуйтесь, меня стегали и до этого. Все было! – заявила Колин чуть ли не с гордостью. – И заковывали в кандалы, и морили голодом, а бывало даже похуже этого! – Она натянула платье и опять повернулась лицом к Алекс. – Так что у вас остался очень небольшой выбор из того, что со мной еще не делали раньше.

– Боже мой! Неужели вы хотите сказать, что с вами так жестоко обращался капитан Хэзэрд? – произнесла Алекс, еле переводя дыхание и испытывая ужас от одной этой мысли.

– Не будьте дурой, – презрительно заметила блондинка. – Если вам интересно знать, то это был не он. Да и никто в Бори не имеет к этому отношения. Но боль, причиненная мне, не забывается.

– Мне… мне очень жаль… – запинаясь, пробормотала Алекс.

Она смотрела в сторону, и сердце ее содрогалось от ненависти и жалости к столь много перенесшей женщине.

– А к чему вам волноваться? У вас-то дела идут неплохо. Ведь правда?

– Этого я отрицать не стану. – Алекс внбвь встретила враждебный взгляд Колин и спокойно и строго объявила: – Но сейчас все переменилось. Несмотря на то что вы думаете, я никогда не намеревалась быть возвышенной капитаном Хэзэрдом. Я приняла его предложение лишь потому, что оно давало мне единственный шанс вернуть себе свободу. Или по крайней мере я так тогда считала, – добавила она, вновь сдвинув брови.

– Так, значит, вы не женщина капитана? – требовательно спросила Колин, все еще сохраняя скептический тон.

– Нет.

Женщина капитана.

Но почему, черт побери, эти слова вызывают в ней такую бурю чувств?

– Если это правда, то вам все равно придется туго, – заметила Колин.

– Я надеюсь, у меня не будет необходимости пройти по этому пути.

– Что же вы в таком случае собираетесь делать? – подозрительно спросила Колин. Ее глаза опять недобро сузились, когда она увидела, что Алекс возвращается к двери.

– Единственное, что я могу сейчас сказать, так это то, что в моих планах на будущее капитан Джонатан Хэзэрд не значится.

Произнеся эти полные таинственного смысла слова, она оставила Колин в одиночестве и направилась в свою спальню. Несколькими минутами спустя к ней присоединилась Агата, оказавшаяся куда более приветливой и веселой компаньонкой по выполняемой ими домашней работе.

Когда время перевалило за полдень, Алекс вознамерилась вполне заслуженно отдохнуть от своих трудов. Агата и Колин уже отправились по своим домам, а Тилли еще не пришла, чтобы помочь ей с приготовлением пищи. Сняв фартук, который она еще раньше обнаружила на кухне, Алекс бросила его у лестницы и отправилась побродить по большой веранде, окружавшей дом.

С момента своего заключения она так мало бывала на свежем воздухе, под солнечными лучами! Конечно, пока судно плыло в Австралию, всего этого было у нее в изобилии. Когда позволяла погода, женщины большую часть времени проводили на верхних палубах: стирали и чинили одежду, ожидали своей очереди постоять у перил, а то и просто весело болтали, наслаждаясь краткой иллюзией свободы, которую давало им пребывание на воздухе, и тяготясь скученностью в темных душных трюмах.

На лице ее появилось выражение мрачноватой иронии. Она направилась к одной из колонн и лениво обвила ее рукой, легко скользнув пальцами по ее гладкой белой поверхности»

Сейчас тетя Беатрис вряд ли бы узнала ее. Все прошлые годы Алекс проводила в тени, укрываясь от солнца, боролась с веснушками с помощью молочной сыворотки и никогда не выходила на открытый воздух без шляпы и перчаток…

Но последние восемь месяцев у нее не было ни сыворотки, ни шляп и перчаток, и, говоря по правде, у Алекс отсутствовало всякое желание волноваться из-за подобных пустяков. Хотя ее кожа по-прежнему была гладкой и безупречно чистой, она приобрела мягкий золотистый оттенок, который в Лондоне вряд ли бы посчитали модным.

– Доброе утро, мисс Синклер!

Отвлекшись от своих мыслей, она повернула голову и увидела медленно направляющегося к ней Финна Малдуна. «Он, – отметила Алекс, – человек странный, но отнюдь не отталкивающий». Она вспомнила, что Тилли рассказывала о нем. Теперь, когда Алекс знала, что он несколько лет служилу Джонатана Хэзэрда, отношения между этими мужчинами перестали быть для нее загадкой.

– Добрый день, мистер Малдун. – Царственным движением протянув руку в его сторону, она с достоинством выпрямилась, ожидая, что он поднимется на веранду, но он, лукаво блестя голубыми глазами, оставался на нижней ступеньке лестницы.

– Не хотели бы пройтись? – предложил он со своей обычной, немного плутовской усмешкой. Он был одет в белые парусиновые брюки и короткую синюю куртку и выглядел так, будто был готов отдать приказ распустить паруса.

– Это доставило бы мне большое удовольствие, благодарю вас, но, к сожалению, я не могу – я жду Тилли, – церемонно ответила Алекс и посмотрела на тропинку, ведущую к ближайшему ряду коттеджей, желая убедиться, не появилась ли ее добродушная наставница.

– Сегодня она придет попозже, – сообщил ирландец. – Она прислала записку и попросила, чтобы вы какое-то время занялись тем, что вам по душе.

– А как поступить с вашим обедом?

– Капитан еще не собирается есть. Что же Касается меня, – торжественно провозгласил он, Поднимаясь на веранду, чтобы галантно предложить ей руку, – то меня посчитали бы косоглазым простаком, если бы я упустил шанс прогуляться в компании красивой женщины.

Уголки ее рта приподнялись в любезной улыбке. Бросив беглый взгляд на залитый солнцем дом, она приняла руку Финна и сошла вместе с ним вниз по ступеням.

Они направились через двор. Пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи и теплый, душистый бриз ласкали их лица.

– У нас здесь прекрасное место, мисс Синклер, – заметил Малдун, величественно и широко простирая руку. – С моей точки зрения, лучше его нигде нет.

– Включая Ирландию, мистер Малдун? – слегка улыбнувшись, поддразнила его Алекс.

– Никогда не задавайте такой вопрос истинному сыну Эйре. Мы, кстати, предпочитаем называть нашу страну этим ее народным названием. Ирландия – слишком официально для нас.

– А что означает название Бори? – внезапно вздумала полюбопытствовать Алекс.

В ее взгляде светился неподдельный интерес, когда они шли по полям, которые сейчас, во время перерыва на обед, были пустынны. Все вокруг выглядело одновременно и естественным, не нарушая гармонию природы, и в то же время превосходно ухоженным. На всем лежала печать порядка и трудолюбия. Это и в самом деле прекрасное место, решила она, но, допустив подобную мысль, тут же почувствовала себя предательницей.

– Это слово из языка туземцев-аборигенов. Оно означает «терпеливый». Капитан выбрал его, надеясь на счастье.

– Мне не пришлось видеть ни одного аборигена. Во время плавания нам, конечно, рассказывали о них.

– И что же вам говорили?

– Будто бы они странные, скрытные люди, занимаются колдовством и исповедуют культ мертвых, – ответила она, невольно содрогнувшись.

– Занимаются колдовством? – Он улыбнулся и покачал головой. – Это совсем не то, что вы представляете себе. Они глубоко религиозны и считают, что волшебство исходит от самой земли. Говорят, что, по их верованиям, звезды над нами – это лишь дорога, по которой путешествуют души мертвых. Прошлое для них, понимаете ли, священно. – Когда он говорил, улыбка покинула его лицо и глаза наполнились сожалением. – Печально то, что вы увидите лишь немногих из них… поскольку их вытеснили из этих краев…

– Такие люди, как капитан Хэзэрд? – В ее голосе прозвучала нотка осуждения.

– Это произошло задолго до того, как капитан решил бросить море, – мягко возразил ей Малдун. – Если вам так уж хочется кого-нибудь осудить, то полезнее оглянуться назад, на времена капитана Шиллипа и его солдат с их первыми поселениями на этой земле. Туземцев пыталась цивилизовать Англия. Но она лишь принесла сюда оспу и алчность.

Алекс нахмурилась и посмотрела в сторону, не зная, что сказать в ответ. На некоторое время между ними воцарилось молчание. Малдун первым прервал его, начав развлекать ее рассказами о первых трудных днях плантации. Он вел ее вдоль амбаров и конюшен, расположенных за жилыми коттеджами на широком, изумрудного цвета поле, усеянном пасущимися белыми овцами. Алекс, вновь почувствовав острый приступ тоски по дому, оперлась на верхнюю перекладину изгороди и медленно оглядела поле. Можно было легко представить себе, что она находится в сердце Англии.

– Самая лучшая шерсть в мире, – гордо сказал Малдун. Он поставил ногу на нижнюю перекладину и лениво оперся на верхнюю. – Сейчас у нас приготовлен полный фургон товаров, который завтра с рассветом отправится в Сидней. Среди прочего там есть и тюки с мериносовой шерстью, которую вывел Джон Макартур около тридцати лет назад в Параматте. Но вы уже об этом знаете, не так ли, мисс Синклер?