Текст книги "Королевское правосудие"

«Двух заложников-Дерини,» – тихонько повторила она. – «Я ожидала трех.»

Келсон поднял голову и удивленно посмотрел на нее.

«Вы ожидали , что я возьму заложников?»

Риченда изящно пожала плечами. – «Я думала, что если Вы это сделаете, то возьмете троих, а не двоих. Разве Вы не принимали этим утром Мораг Торентскую и двух ее сыновей?»

Келсон вздохнул и посмотрел на светловолосую Бриони, стоявшую на четвереньках в траве между ним и своим отцом.

«Она привезла только Лайама. По ее словам, Ронал очень болен, и она оставила его под опекой Махаела Ардженола. Лайам вполне послушно присягнул, но мне показалось, что что-то было не так. Я побоялся, что поскольку Ронал у Махаела, они могут воспользоваться моим отсутствием как повода для того, чтобы поднять мятеж на востоке. Я не могу так рисковать, ведь все лето мне придется провести в Меаре.»

«Согласна,» – сказала Риченда. – «Значит Вас беспокоит то, что Мораг и Лайам – Дерини и могут что-нибудь учинить здесь, в Ремуте, пока Вы будете в походе.»

«Или просто сбежать,» – ответил Келсон, в который раз поражаясь ее способности понимать невысказанное. – «Я попросил Арилана позаботиться о том, чтобы этого не случилось, и я не думаю, что Лайам станет проблемой для нас, несмотря на то, что он будет очень сильным, когда вырастет. Пока что он еще просто мальчик, и не пройдет и недели, как он будет играть с Рори и Пэйном.»

«Да, скорее всего, так и будет,» – согласилась Риченда. – «А вот Мораг – далеко не дитя.»

«Господи, нет, конечно! Вдобавок, она ненавидит меня. Если у меня и были какие-то сомнения на этот счет, то их больше нет. Больше всего меня беспокоит то, что она, пытаясь сбежать, может попытаться подкупить слуг. Не думаю , что она сможет в одиночку построить Портал…»

В ответ на вопросительный взгляд Келсона Риченда отрицательно покачала головой.

«Вряд ли, очень немногие способны сделать это.»

«Значит, любая попытка бегства потребует вовлечения других людей,» – заключил Келсон.

«Это несложно предотвратить,» – сказала Риченда.

Келсон устало улыбнулся. – «Я надеялся, что Вы это скажете. Между прочим, мне думается, что рано или поздно ей потребуется общество других женщин – во всяком случае, через некоторое время. И Вы идеально подходите для того, чтобы присмотреть за тем, чтобы она не вышла из-под контроля.»

«Так,» – сказала Риченда тоном, который смягчил некоторую желчность ее слов, – «я должна опекать двух королев-Дерини. Я не возражаю,» – добавила она, заметив встревоженный взгляд Келсона. – «Мораг, по крайней мере, не стыдится того, что она – Дерини.»

«Но она не задумываясь использует это, чтобы облегчить свою судьбу,» – сказал Морган, преградив своей босой ногой путь хихикающей Бриони, пытавшейся отползти в сторону. – «Она – сестра Венсита и, наверное, чертовски хорошо обучена. Риченда, будь поосторожней.»

Риченда улыбнулся и переплятя пальцы, охватила свое колено. – «Милорд, мне кажется, что леди Мораг и я могли учиться у одних и тех же мастеров. Я закончила письмо к одному из них буквально за мгновение до того как Вы с Келсоном вошли в сад,» – она взяла один из свитков и бросила его на живот Келсону. – «Вот это я получила от него несколько дней назад. Это рассказ о гибели святого Камбера в Иомейре, составленный современником.»

Келсон сел и раскрыл свиток. – «Смерть Камбера,» – прошептал он, проглядывая убористые строчки. – «А здесь ничего не говорится о том, где его похоронили?»

«Семейство МакРори построило в Керрори склеп,» – сказала Риченда, – «который теперь лежит в руинах. Само собой, тела там больше нет.»

«Склеп разрушили, когда Камбера деканонизировали?»

Покачав головой, Риченда взяла другой свиток. – «Нет. Когда его объявили святым, считалось, что само тело его было вознесено на небеса, как и полагается святому. Но его сын заявил, что он просто перевез его тело в другое место, о котором он никогда не никому не расскажет. Он был священником, но почему-то всегда был против канонизации Камбера.»

«Что, отец и сын недолюбливали друг друга?» – спросил Морган, перехватывая Бриони одной рукой, чтобы заглянуть через плечо Келсона в свиток.

«Нет, упаси Господи. Они были преданы друг другу.»

«Вы только послушайте,» – прошептал Келсон, читая свиток. – «Итак, Джорам МакРори и викарий михайлинцев вернулись с поля боя с телом павшего графа Камбера… » – Он поднял глаза. – «Кто такие михайлинцы?»

«Военный орден рыцарей-священников,» – ответила Риченда. – «Говорят, что Джорам и несколько других Дерини, сыгравших важную роль в Реставрации, принадлежали к этому ордену. А викарий, о котором там говорится – это отец Алистер Каллен, ставший последним епископом-Дерини.»

«Ну, не совсем последним,» – усмехнувшись, сказал Морган, сажая Бриони себе на плечо. – «Нам известны еще по меньшей мере двое.»

Келсон фыркнул и продолжил просматривать свиток.

«Черт, как жаль, что мне придется потратить это лето на войну с Меарой! Это просто изумительно. Как Вы сказали, кто прислал Вам это?»

«Я не называла его имени, но зовут его Азим. Он…» – Она подняла голову и, подыскивая правильные слова, посмотрела на листья над их головами.

– «Он – дядя мужа моей двоюродной сестры, и, таким образом, мой дальний родственник, но я понятия не имею, кто он такой. Я всегда называла его дядей, но я знаю, что это не так. Для нас важно то, что он состоит в ордене Рыцарей Наковальни, анвильеров, которые базируются в Джелларде. Вы слышали о них, Сир?»

Келсон кивнул. – «Кто-то вроде рыцарей-госпитальеров, так? Они охраняют пути в Святую Землю. Очень свирепые воины, и они не совсем христиане.»

«Примерно так,» – улыбнулась Риченда. – «Говорят, что они возникли как результат взаимного влияния муринцев и рыцарей ордена святого Михаила, бежавших в Мурин после изгнания михайлинцев из Гвинедда в 917 году. Кстати, они считают, что Камбер, по настоянию его сына Джорама, был похоронен в михайлинской ризе… темно-синего цвета,» – добавила она, поглядев на Моргана. – «А Слуги святого Камбера, религиозный орден, основанный в его честь, носили серое.»

Морган резко вскинул голову и присвистнул, а Келсон побледнел.

«Вот именно,» – пробормотала Риченда. – «Это очень похоже на все известные нам случаи вмешательства Камбера.»

Нервно сглотнув, Келсон отпустил свиток, давая ему свернуться, и отдал его обратно Риченде.

«Я лучше не стану читать это сейчас, а то завтра я отправлюсь на восток вместо запада. Это просто невероятно! Вы думаете, что Рыцари Наковальни знают, где был захоронен Камбер?»

«Нет. Но, рано или поздно, мы сможем узнать это через них.»

«И этот Азим – один из них?» – спросил Келсон.

Она кивнула.

«Хорошо. когда Вы свяжетесь с ним в следующий раз, сообщите ему, пожалуйста, что все это для меня очень важно,» – сказал Келсон, указывая на письма. – «И, если у Вас будет возможность, присылайте мне отчеты о происходящем, пока мы будем в походе.»

«Хорошо, Сир.»

Она было продолжила, но тут в сад вошел сопровождаемый Коналлом, Пэйном и Бренданом Найджел, который явно искал Келсона. И Коналл, и Найджел были одеты в кожаные дорожные костюмы. Брендан старался выглядеть совершенно равнодушным к тому, что его включили в свиту принца-регента, но стоило только Риченде и Моргану одобрительно кивнуть ему, как он тут же расплылся в улыбке до самых ушей.

«Надеюсь, я не оторвал Вас от чего-то очень важного,» – сказал Найджел, когда Келсон, изогнувшись, поглядел на него, – «но наконец-то из Картмура прибыл еще один отряд уланов. Я подумал, что прежде чем они расседлают коней и отправятся отдыхать, Вы можете захотеть провести смотр и поговорить с их офицерами. Я не был уверен, что они прибудут сюда вовремя, чтобы выступить завтра вместе с Вами.»

«Ладно, я думаю, что лучше пойти и посмотреть на них, правда?» – сказал Келсон, откладывая свиток Риченды и вставая на ноги. – «Миледи, прошу прощения за то, что забираю Вашего мужа, но я думаю, что ему тоже стоит поучаствовать в смотре, потому что от них будут зависеть жизни нас обоих.»

Улыбнувшись, Риченда взяла Бриони из рук Моргана, при этом и ей и Моргану пришлось потрудиться, чтобы оторвать руки Бриони от цепи на груди Моргана.

«Сир, я и не помышляла о том, чтобы мешать моему мужу исполнять его обязанности,» – сказала она, вставая. – «Кроме того, я думаю, что меня есть свои собственные обязанности. Я хотела бы повидать принцессу Мораг и ее маленького сына.»

Она сгребла запечатанные письма и передала их Коналлу, с поклоном принявшему их. – «Коналл, не могли бы Вы проследить, чтобы это было отправлено с гонцом? Это можно сделать завтра, когда Вы поедете с Его Величеством. Пэйн, не могли бы Вы отнести эти свитки и письменные принадлежности обратно в мои покои.»

Юный Пэйн, явно довольный тем, что красавица Риченда заметила его, густо покраснел и поклонился.

А Коналл, идя следом за Бренданом и взрослыми через сад к двору замка, задумчиво теребил письма в своей руке, перебирая их снова и снова.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сговорились единодушно, заключили против Тебя союз

Псаломы 82:6

Следущим утром главные силы войск Келсона выступили из Ремута. Для того, чтобы эта новость достигла предводителей мятежников в Ратаркине, не потребовалось много времени. Еще до того как Келсон и его армия прошли свой первый дневной марш на запад, шпионы мятежников на быстрых р'кассанских жеребцах поспешили сос своими новостями через западные равнины Гвинедда и дальше, через перевалы Килтена и Дрогеры.

Они уже знали о том, что на севере сосредотачивается кассанская армия, и готовились к встрече с ней. Как только начали таять снега, в Ратаркин начали сходиться сторонники независмой Меары, линии их застав и яркие палатки лагерей вырастали на яркой зелени наступившей весны подобно полевым цветам. Поддавшись старой мечте о независимой Меаре, которая, может быть, опять включит в себя Кирни и Кассан, уверившись в своей правоте благодаря сначала обещаниям поддержки со стороны воинственно настроенной церкви, а затем – известиям о пленении и убийстве принцессы Сиданы и ее брата, они приходили целыми сотнями отовсюду: с северных равнин Каслру и Килардена, к которым с севера примыкал Кассан, с Лааса и Клума на западе, со среднемеарских равнин и с восточных гор, с южного Коннайта. К моменту поступления новостей о выступлении Келсона у ворот столицы Меары их собралось больше двух тысяч.

Три сотни коннайтских наемников тоже пополнили свои ряды, благодаря щедрым дарам самопровозглашенного патриарха Меары, Эдмунда Лориса, бывшего архиепископа Валоретского, который мог позволить себе быть щедрым, ибо в случае успеха мог рассчитывать на выиграш, подобный выигрышу Кайтрины – правда, в отношении церковной, а не мирской власти.

И какое дело Меаре до того, что Лорис платил своим солдатам серебром, украденным его прихвостнем, Лоренсом Горони, из валоретской казны? Раз уж Келсон Гвинеддский неправедным путем лишил Лориса его положения, разве можно найти лучшее средство для мщения, чем деньги из этой казны, использованные для того, чтобы победить Келсона и вернуть Лорису то, что принадлежит ему по праву?

Прочие бывшие вассалы Гвинедда, пришедшие на службу к Лорису, были того же сорта: Уильям дю Шантал и Григор Данлийский, соседи предателя Брайса Трурилльского, измена которых окажется для Келсона настоящим ударом, как только тот узнает о ней. Хватало и людей с куда более сомнительной репутацией: приграничные вожди вроде Тибальда МакЭрскина, Кормака Хамберлина, и Тигана О'Дейра – бандиты, объявленные вне закона еще во время правления отца Келсона – заставили бы своих сородичей помогать меранцам даже из-за ни к чему не обязывающих обещаний богатой добычи и возможности насолить Халдейнам.

Так или иначе, все они пришли, ведомые самыми разными приводящими обычно к войне причинами, и готовые к большой войне, в результате которой они или освободятся от ига Халдейнов, или полягут на полях сражений. В один прекрасный майский день, когда солнце приблизилось к зениту, перед воротами Ратаркина в ожидании выхода королевы выстроились шеренги солдат, над которыми развевались знамена, повинуясь дуновению свежего ветра, дувшего с горных перевалов и близлежащих озер.

Все были готовы к ее появлению. У самых ворот, рядом с открытой белой палаткой, был установлен походный алтарь для такого же благословения воинства, какое было совершено в Ремуте несколькими днями ранее – только дело Меары было правым, и Бог, несомненно, был на их стороне. Так им сказали священники, которые ночью обходили лагерь и исповедовали солдат, а сейчас собрались у белой палатки, чтобы отслужить мессу.

Для утверждения солдат в их решимости защищать правое дело Меары, скоро должен был прибыть архиепископ – Эдмунд Лорис, собиравшийся выступить вместе с главными силами меарской армии и принять командование епископальными отрядами и жестокими коннайтскими наемниками, набранными им. Его главный помощник, монсиньор Лоренс Горони, который заодно командовал войсками, подчиненными Лорису, уже объезжал шеренги выстроившихся солдат, ободряя их словами поддержки и благословляя их, попутно отдавая последние команды офицерам и дворянам, явившимся, чтобы освободить свою землю.

Внутри городских стен, у самых ворот, королевскую семью Меары ожидали мятежные епископы, примкнувшие к Лорису – моложавые епископы Кашиенский и Боллимарский, успевшие присягнуть на верность преемнику Лориса в Валорете, архиепископу Брейдену, и четыре честолюбивых странствующих епископа: Мир Кирни, Джильберт Десмонд, Реймер Десмонд и Калдер Шили, последний из которых приходился дядей Дугалу МакАрдри. К концу дня лишь им и небольшому гарнизону предстояло остаться в городе для сопровождения их государыни, ожидающей вестей о поражении Халдейна.

А тем временем в самом Ратаркине самозваная королева Меары Кайтрина, вместе с остальными членами семейства и командирами основных отрядов, держала последний совет перед тем, как отправиться к мессе и послать войска претворять надежды Меары в жизнь. Она собрала всех в солярии епископского дворца, где в течение всей долгой зимы она устраивала неофициальные приемы при своем дворе. Но этим утром солярий являл собой скорее сцену из домашней жизни, а не пышный прием.

Сидя в потоке солнечного света, лившегося из самого большого окна, и выглядя, благодаря трауру по двум погибшим детям, больше как монахиня, а не королева, Кайтрина пыталась скрыть свое напряжение, завершая чинить плащ цветов независимой Меары, украшенный гербом ее старшего сына. Сидевший у камина владелец плаща, принц Ител, пытался унять свое возбуждение, помогая отцу приладить поножи доспехов, закрывающие расслабившиеся за зиму мышцы ног. На обоих были коннайтские доспехи из кожи и стали. Доспехи Сикарда были прикрыты плащом, на котором были изборажены его собственный герб, герб его жены, львы на малиновом фоне – герб приграничного рода МакАрдри, и герб Меары – стоящий на задних лапах черный медведь на серебряно-золотом поле с пурпурными звездами .

«Нет, надо затянуть потуже,» – пробормотал Сикард, когда Ител, просунув палец под ремень, оттянул его.

Выглядящий гораздо моложе своих лет Эдмунд Лорис, одетый в темно-красный кожаный костюм и кольчугу, почти до пят покрытые белым плащом с большим синим крестом, расположился в кресле справа от Итела и Сикарда. Вместе с королевской семьей Меары он слушал возбужденную речь солидно выглядящего человека, выглядевшего вдвое моложе Лориса, доспехт которого были украшены эмблемой баронства Трурилльского. Лорису явно не нравилось то, что он слышал.

«Я все-таки считаю, что приближение армии Келсона с юга не столь опасно для нас в настоящий момент, как действия кассанцев на севере,» – сказал Брайс Трурилльский, которому предстояло возглавить войско, направляющееся на юг под формальным командованием шестнадцатилетнего Итела. – «Я могу беспокоить войска Келсона, я могу замедлить их движение, не неся при этом значительных потерь. Если понадобится, я могу даже полностью опустошить наши земли к югу и востоку отсюда, чтобы дать вам выиграть время.

Но в конце концов все сводится к одному неоспоримому факту: если ваши силы не смогут остановить армию епископа МакЛейна до того, как она присоединится к основным силам Халдейна, нам останется только молиться.»

Синие глаза Лориса фанатично загорелись, и он нервно затеребил епископское кольцо на своей правой руке.

«Брайс, твои споры уже давно всем надоели,» – пробормотал он. – «Может, ты лучше поговоришь только об этой выскочке, священнике-Дерини?»

Сикард туго затянул на колене пряжку и внимательно посмотрел на Лориса.

«Ради Бога, Лорис, пусть так,» – раздраженно сказал он. – «Брайс не единственный, кто становится надоедливым. Этот „выскочка“, священник-Дерини, вызывает у Вас не менее надоедилвую ругань по поводу его души..»

«Милорд, Вы говорите так, как будто его душа ничего не значит,» – холодно сказал Лорис.

Сикард, терпение которого явно подошло к своему пределу, устало выпрямился и упер руки в бока, а юный Ител тихонько приподнялся в своем креслу у очага, чтобы увидеть, что там происходит между старшими. Кайтрина не обращала на них внимания, сосредоточившись на шитье.

«Душа МакЛейна,» – ответил Сикард, – «не может сказаться в предстоящей битве с ним. А вот его ум и сообразительность – могут. Если МакЛейн окажется похож в бою на своего отца, он – величайший противник, и это все, о чем можно говорить, пока мы не выиграли сражение.»

«Он – символ всего зла в Гвинедде,» – пробормотал Лорис. – «Он оскверняет и церковную, и мирскую власть. Он оскорбляет меня самим фактом своего существования.»

«Точно так же, как Вы, архиепископ, оскорбляете его своим,» – отпарировал Сикард, взяв перевязь с мечом и прилаживая ее. – «Помимо Вашего, порой чересчур упрощенного, взгляда на то, что есть добро и зло в этом мире, очень может быть, что многие вещи из нашей жизни – всего лишь разные оттенки серого.»

Лорис злобно сощурился. – «Вы что, смеете предполагать, что в некоторых случаях то, что сделал МакЛейн, можно оправдать ?»

«Эдмунд, Сикард ничего такого не говорил,» – сказала Кайтрина, завязывая узелок и откусывая нитку. – «Не надо быть таким обидчивым. Мы

– не враги Вам, мы – не Дерини и не сочувствуем им. Просто когда Вы постоянно твердите о МакЛейне, чтобы излить свой гнев, как будто он один повинен в нынешнем положении, это начинает утомлять.»

Лорис глубоко вдохнул, сжимая и разжимая пальцы на подлокотниках своего кресла.

«Вы правы, миледи,» – уступил он. – «Я иногда бываю несдержан в выражении своей ненависти. Я неправ.»

«Но Ваше поведение очень даже понятно. Ител, дорогой мой, я закончила.» – Она встряхнула плащ и протянула его сыну. Тот взял его и стал прилаживать поверх своих доспехов.

«Поскольку, с другой стороны,» – продолжила Кайтрина, – «у меня было немало лет, чтобы во мне разгорелось не менее неистовое, хотя, может быть, не столь заметное, пламя ненависти к Халдейну. Должна признать, что оно разгорелось, когда до меня дошли известия о том, что Халдейны убили мою милую Сидану и ее брата.»

«О, да. Насколько я помню, король Брион убил вашего первого мужа, не так ли?» – вкрадчиво сказал Лорис; глаза его, сузившись, превратились в щелочки.

Кайтрина мрачно поглядела в окно.

«Да. Вместе с моим первенцем, который был всего лишь малюткой, вскормленным моей грудью.» – Она вздохнула и замолчала, склонив голову. – «Но тогда я была молода. А теперь я уже не молода. И теперь сын Бриона убил еще двух моих детей. Если он убьет еще и Итела, все пойдет прахом. Даже если мы с Сикардом выживем, я слишком стара, чтобы начать все сначала в третий раз.»

«Господь не допустит этого,» – не очень уверенно сказал Лорис, – «но даже если так будет суждено, у Вас есть еще королевский отпрыск в лице Джудаеля. Кроме того, есть еще и младшая линия династии, не так ли? Если я не ошибаюсь, Ремзи Клумский.»

От столь откровенно бесцеремонных слов члены королевского семейства Меары, казалось, онемели. Кайтрина побледнела как ее платье, а Сикард, казалось, оцепенел, не в силах двинуться с места. Молодой Ител, завернувшийся в яркий плащ, символизировавший его положение и являвшийся в то же время горделивым символом начавшейся войны, услышав о том, как легко рапорядились его жизнью, побледнел и осел в кресле, безмолвно глядя на своих родителей.

«Господи Иисусе, Лорис, ты – просто хладнокровная сволочь!» – еле слышно произнес Брайс, ободряюще обнимая Итела за плечи и негодующе глядя на архиепископа. – «Ты думаешь, что говоришь?!»

Лорис пожал плечами и принялся разглядывать свои ухоженные пальцы.

«Не дерзи, Брайс,» – сказал он. – «Мы должны быть реалистами.»

«Ладно,» – сказал Сикард, успокаиваясь, – «давайте будем реалистами. Джудаель – священник. Даже если ему придется наследовать за Ителом, династия на нем и закончится. А права династии Ремзи, безусловно, гораздо меньше прав династии Келсона.»

«Истинных приверженцев дела Меары это не должно волновать,» – заверил их Лорис. – «А династия Джудаеля, старшинство которой не может оспорить никто, на нем не кончится. Она может быть продолжена тем же образом, каким была продолжена династия Синила Халдейна, который, будучи монахом ордена Verbi Dei , два столетия назад был реставрирован на троне Гвинедда.»

«И каким же это образом?» – спросила Кайтрина.

Лорис довольно ухмыльнулся.

«Его обеты могут быть аннулированы, как это было с королем Синилом. Я уже говорил с ним об этом, и он согласился.»

Когда растерянный Ител напряженно переглянулся с Брайсом и отцом, Сикард, заложив большие пальцы за перевязь меча, презрительно отвернулся.

«А не кажется ли тебе, что ты рановато заговорил об этом?»

«Нет, это просто предосторожность,» – сказал Лорис. – «Если, конечно, Вы не хотите, чтобы с кончиной нынешних властителей Меары закончилась и борьба за независимость Меары.» – Он холодно усмехнулся. – «Сикард, в тебе

ведь нет королевской крови, не так ли? Она есть только в той, на ком ты женился. Три поколения тех, в чьих жилах текла королевская кровь, сражались за право наследовать трон, о котором ты узнал меньше, чем десять лет назад, да и то потому, что стал мужем королевы. Хотя ты вряд ли способен понять, о чем я говорю.»

Когда ошеломленный Сикард обернулся, Брайс злобно пнул полено, горевшее в камине, вызвав этим фонтан искр, и тоже повернулся к архиепископу.

«Лорис, меня не волнует, что ты считаешь себя архиепископом, для меня ты – просто напыщенная задница!» – сказал он, жестом останавливая Сикарда.

– «Неудивительно , что в Гвинедде тебя терпеть не могут.»

«Трурилл, следи за своим языком!»

«Брайс, пожалуйста!» – перебила его Кайтрина. – «Сикард, я прошу тебя…»

«Прошу прощения, моя госопжа, но он заходит слишком далеко,» – ответил Брайс. – «Лорис, мы победим . Если , конечно, ваши коннайтские наемники сделают то, что должны сделать.»

«Они сделают то, за что им заплатили,» – ледяным тоном сказал Лорис.

– «А если армия под командованием Сикарда сделает то, что она должна сделать, МакЛейн окажется в ловушке, из которой нет выхода.»

«Он не ускользнет!» – бросил Сикард.

«Так же, как прошлой осенью не смог ускользнуть этот мальчишка МакАрдри, когда вы взялись его охранять?» – ответил Лорис.

Ител вспыхнул и вскочил на ноги.

«Я хочу увидеть кровь Дугала МакАрдри!» – закричал он.

«Ты отправишься с Брайсом и будешь беспокоить армию Халдейна,» – ответил его отец. – «А я займусь своим дражайшим племянничком… и МакЛейном.»

«Можете сами разобраться с мальчишкой,» – сказал Лорис. – «Можете даже сами встретить МакЛейна в бою, но я надеюсь, что Вы не убьете его сразу. Для нашего дорогого деринийского герцога-епископа у меня приготовлено кое-что особое. Если Вы поймаете его – он мой !»

«Тогда ловите его сами,» – сказал Сикард, отворачиваясь и не скрывая своего отвращения.

Они препирались еще несколько минут, страсти начали накаляться, но тут стук в дверь возвестил о прибытии епископов Креоды и Джудаеля, одетых в красные ризы поверх их обычного церковного одеяния. Старый Креода, на котором красовались все его епископские регалии, казался почтенным и величественным священником, а на Джудаеле его риза выглядела скорее королевской мантией, а не церковным облачением, особенно когда он подошел к своей тете и, поклонившись, поцеловал ее в щеку. Когда он вошел в поток солнечного света, окружавший ее, его преждевременно поседевшие волосы вспыхнули серебром, как настоящая корона. Если он и заметил прохладно-обиженные взгляды, брошенные в его сторону Ителом и Брайсом, он не придал им никакого значения.

«Ваше Высочество,» – сказал Креода, торжественно кланяясь Кайтрине, – «ваш эскорт готов сопроводить Вас к мессе с готовыми к выступлению войсками. Ваши верные подданные ждут Вас.»

Бросив на Лориса испепеляющий взгляд, Кайтрина поднялась и расправила складки своего платья.

«Благодарю Вас, епископ Креода. Мы готовы присоединиться к ним.»

Когда она поправила чепец, скрывавший ее седые волосы, Сикард, принеся с противоположной стороны комнаты ларец с короной, опустился рядом с ней на одно колено. Стоило ей одеть на голову сверкающий под солнечными лучами золотой обруч, усыпанный рубинами и сапфирами, как в ее некрасивом, усталом лице появилось королевское достоинство. В это мгновение она казалась королевой, той, кем она хотела стать, и все находившиеся в комнате опустились на колени, воздавая ей должное – даже Лорис.

«Миледи, Вы будете править независимой воссоединенной Меарой! Я клянусь в этом!» – сказал Брайс, схватив ее за руку и жарко целуя ее.

«Государыня, так и будет!» – донесся восторженный ответ Креоды и Джудаеля, сдержанно повторенный Лорисом.

После этого она вышла из комнаты, сопровождаемая мужем. Перед ней шел Лорис, окруженный прочими священниками, а Брайс и Ител замыкали процессию, тихонько перешептываясь между собой и посматривая на гордо шествовавшего впереди архиепископа.