Текст книги "Рассвет костяной волшебницы"

12. Бастьен

Я ныряю в узкий переулок. Рана горит, легким не хватает воздуха, а голова кружится от яда гадюки. Merde, где же моя спокойная жизнь? Большую часть жизни я тренировался, чтобы сразиться с могущественными Костяными волшебницами. А теперь едва могу убежать от двух заурядных гвардейцев.

– Он свернул в тот переулок! – кричит один из них.

Из горла вырывается стон. Нужно сбросить этот хвост. Они патрулировали шахты рядом с замковым колодцем. И я никак не ожидал, что гвардейцы бросятся за мной в погоню, но они оказались упрямее толпы Скованных.

Я запрыгиваю на бочку и взбираюсь по бельевым веревкам на уровень третьего этажа, а затем разрубаю их мечом. Мокрая одежда и веревки падают на гвардейцев, и они с проклятиями сбрасывают их с себя.

Забравшись в открытое окно, я оказываюсь в квартире пожилой женщины, которая замешивает тесто, а затем бегу к дверям. В коридоре мое внимание сразу привлекает шаткая лестница. Я взбегаю по ней, перепрыгивая через две ступеньки, подгоняемый криками гвардейцев снизу. Они уже в здании.

Дверь на верхней площадке я открываю пинком. И тут же оказываюсь на крыше. В четырехстах метрах отсюда виднеются осыпающиеся шпили часовни Дю Повр. Мне уже не добраться до квартиры Бердин, поэтому я решаю бежать к развалинам.

Из-за гвардейцев я изначально убежал в противоположную от района публичных домов сторону. И сейчас нахожусь в западной части Довра, в районе бедняков.

Гвардейцы забираются на крышу. Я разгоняюсь изо всех сил, прикидывая расстояние до следующей крыши. Мне ни за что не допрыгнуть до нее. Я оглядываюсь по сторонам в поисках деревянной доски, куска веревки или… флагштока. Засунув меч за пояс, я сворачиваю к флагштоку и выдергиваю его из подставки. А затем, не теряя времени на то, чтобы сорвать флаг Довра с изображением солнца, бегу к краю крыши.

Изначально я планировал использовать его как шест, но внезапно проснулся инстинкт самосохранения. Поэтому кладу мачту между крышами, словно мостик, а затем ползу по ней, крепко обхватив руками. Вот только для этого требуется больше сил, чем казалось. Руки пульсируют от напряжения. Пальцы дрожат. А мачта трясется из стороны в сторону.

«Давай, Бастьен».

Топот шагов гвардейцев звучит все ближе. А я почти добрался до соседней крыши. Мачта дергается. Видимо, они схватились за другой конец. Я отталкиваюсь и прыгаю на соседнее здание, отчего мачта летит в переулок.

Я цепляюсь за край, стараясь не обращать внимания на боль от удара. А затем, тяжело дыша, забираюсь на крышу. Гвардейцы громко проклинают меня, поэтому я медленно поднимаюсь на ноги и отвешиваю им поклон.

– Неплохо повеселились, парни. Надеюсь, мне и в следующий раз повезет.

Но как только отворачиваюсь от них, усмешка исчезает. Я прижимаю руку к спине и морщусь. Рана вскрылась и начала кровоточить. Merde.

Я направляюсь к заброшенной церкви. Слава богам, все последующие крыши расположены ближе, чем две первые. Мне нужно где-нибудь передохнуть.

Проскользнув внутрь часовни, я пробираюсь к нише за алтарем. Потертый коврик загнут, но дверь люка закрыта. Подавив приступ беспокойства, я убираю его и спускаюсь под землю.

Найти фонарь, который обычно держу здесь, не удается, поэтому я зажигаю свечу и открываю дверь, которая ведет в катакомбы и мое тайное убежище.

Выложенные костями коридоры вскоре приводят меня к старому известняковому карьеру. После смерти отца это место на два года стало мне домом. После встречи с Марселем и Жюли я редко приходил сюда, а если и возвращался, то один. Здесь хранится все, что принадлежало моему отцу. Вернее, все, что мне удалось спасти. Городские власти продали с аукциона его самые ценные вещи, чтобы покрыть долги. Денег на похороны не осталось, поэтому его тело бросили в безымянную братскую могилу. Мне не хочется думать, что он лежит там, поэтому и представляю, что часть его покоится здесь.

Я спускаюсь по лестнице в стене двенадцатиметрового провала. Когда отец не мог покупать известняк, он приезжал сюда, чтобы добывать его самостоятельно, а я частенько ходил за ним по пятам и составлял компанию. Он рассказывал мне истории о Старой Галле в промежутках между ударами молотка о долото. Тогда мне казалось, что это всего лишь сказки. Наверное, отец тоже так считал, иначе вряд ли бы стал рассказывать мне о Костяных волшебницах. Хотя он многого о них не знал. Да и я тоже, несмотря на то что мы с Марселем и Жюли специально искали информацию о них. Но ничего из этого не подготовило меня к встрече с Аилессой.

Грудь резко сжимается от боли, не давая вздохнуть. Аилесса… Я опускаю лоб на одну из перекладин лестницы, а затем закрываю глаза и вижу ее прекрасное лицо. Вновь ощущаю наш последний поцелуй, который она подарила мне у колодца. Мне до сих пор не верится, что она осталась. Не верится, что я оставил ее. Но это не означает, что я не стану защищать ее. Ничего не изменилось. Я помогу ей разорвать связь душ и выжить. Уговорю смириться и решиться на убийство Казимира.

Я стискиваю зубы и продолжаю спускаться по лестнице, пока не оказываюсь на каменном выступе размером два с половиной на три метра, открытом с одной стороны. И замираю. Пропавший фонарь стоит ровно посредине. Но его света едва хватает, чтобы заполнить пространство. И все же я замечаю, что кто-то лежит у дальней стены под вырезанным отцом изображением Шато Кре. Какой-то парень. Нет, не парень. А проклятый король.

Выхватив меч из-за пояса, я подхожу к нему. Все теплые чувства, что я испытывал секунду назад, смыла желчь, разливающаяся по венам.

– Ты что здесь делаешь?

Казимир рывком садится, что, на мой взгляд, можно сравнить с подвигом, ведь его тело опутано веревкой от плеч до лодыжек. Его серые глаза сужаются.

– Ты сбежал.

– Конечно, я…

Постойте-ка. Если он здесь, то…

Я разворачиваюсь к обрыву.

– Аилесса! – громко кричу я.

Пульс учащается. А разглядеть что-то не получается. Свеча разгоняет тьму всего на несколько шагов передо мной.

– Ты внизу?

Она единственная, кто знает об этом месте.

– Она ушла. – Казимир устало вздыхает. – Отправилась искать тебя.

Нахмурившись, я поворачиваюсь к нему.

– Почему она не взяла тебя с собой?

Я сказал ей, чтобы она искала меня у Бердин, если покинет Бо Пале.

Морщась, он устраивается поудобнее.

– Видимо, под землей я в большей безопасности.

Я рассматриваю Казимира, пытаясь понять, что же случилось. Аилесса отказалась покинуть замок со мной, что заставило ее передумать?

– На тебя снова напал Скованный?

Король удивленно поднимает брови:

– Ты знаешь о Скованных?

– Я сражался с ними.

– Но как ты узнал, что на меня напали?

Я не отвечаю, но этого и не требуется. Судя по медленному выдоху и поползшим вниз уголкам губ, он и сам догадался.

– Аилесса помогла тебе бежать.

Я ухмыляюсь.

– Она хороша, правда? С учетом того, что она передвигается на костыле. Но больше меня удивляет, что она смогла вытащить тебя из замка. – Я указываю головой на его веревки. – Вряд ли ты пришел сюда по своей воле.

– Да… ну, кажется, ей помогли в этом кости благодати, – бормочет он.

– Ты вернул их ей? – Я усмехаюсь. – Она обвела тебя вокруг пальца.

Казимир нехотя выдавливает улыбку:

– Я не единственный, кто пошел на крайние меры ради нее.

От этих слов я так стискиваю зубы, что даже мышцы натягиваются.

– Не притворяйтесь, что у нас с вами есть что-то общее, Ваше Высочество.

Поставив меч недалеко от лестницы, я шагаю к противоположной стене. На ней выбиты полки, на которых расставлены статуэтки отца. Я опускаю свечу рядом с дельфином, которого отец вырезал специально для меня и к которому никому не позволяю прикоснуться. Нервы натянуты как струны. Мне до сих пор не верится, что Казимир здесь. Пока я роюсь на полках в поисках воды, он что-то бормочет у меня за спиной.

– Что ты сказал? – Я поворачиваюсь и пристально смотрю на него.

– Теперь ко мне нужно обращаться «Ваше Величество», – бормочет он без какого-либо высокомерия в голосе. – Мой отец умер. Его убили те безжалостные Скованные.

В животе все сжимается в комок. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не начать жалеть его. Но как же тяжело, когда знаешь, какая боль скрывается за его печальным и сломленным видом. Я живу с этим уже восемь лет.

Засунув руки в карманы, я переступаю с ноги на ногу.

– Мой, эм… моего отца тоже убили.

Брови Казимира сходятся над переносицей, и он несколько секунд просто смотрит на меня слегка округлившимися глазами. Я пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Это напоминает мне момент нашей первой встречи с Жюли и Марселем. Тогда мне казалось, что я навсегда остался один. Но они поняли меня. Потому что их тоже лишили отца.

– Скованный? – спрашивает он.

Его голос звучит громче, но все так же спокойно и серьезно.

Я качаю головой и сажусь на пол в полутора метрах от него, а затем прислоняюсь спиной к угловой стене.

– Костяная волшебница.

Сглотнув, он кивает.

И между нами вновь повисает тишина. Когда начинает казаться, что плотный воздух подземного карьера начинает давить на нас, Казимир решает прервать молчание.

– Ты мог бы отпустить меня.

– И это говорит человек, приказавший арестовать меня, – фыркнув, говорю я.

– Все обвинения с тебя будут сняты.

– Аилесса привела тебя сюда не просто так. И я уважаю ее решение.

– Она собирается держать меня здесь до полнолуния.

– И это вполне понятно, раз Скованные не отстают от тебя.

– Я пропущу похороны отца.

У меня внутри все сжимается.

– Ничего не могу с этим поделать.

И тут самообладание Казимира дает трещину.

– Я король, черт возьми! – кричит он. – И должен вернуться в замок! Да ведь еще даже коронации не было! Кто-то должен управлять страной. Наши души крадут мертвецы, на границе усиливается напряжение, а Северная Галла постоянно угрожает нам войной… не говоря уже об увеличивающемся количестве несогласных, которые хотят узурпировать мою власть. Если враги обнаружат, что трон пустует, то тут же нанесут удар.

– Это не мои проблемы.

Он недоверчиво смотрит на меня:

– Верно. Ты ведь обычный вор и вряд ли думал о ком-то, кроме себя.

Я бросаю на него хмурый взгляд. Да что он знает о жизни на улице?

– Прибереги свои аргументы для Аилессы. Я поддержу любое ее решение.

– Аилесса – Костяная волшебница, Бастьен.

– И что?

Он переводит взгляд на потолок и медленно качает головой.

– Думаю, она хочет убить меня.

Я вновь ощущаю укол жалости и вновь с трудом отмахиваюсь от нее. Мне знаком этот страх. Я и сам испытывал его. Но мне отчаянно хочется, чтобы Аилесса жила дальше. А значит, Казимир должен умереть. И я не вправе давать ему ложных надежд. Да и он сразу поймет, что я лгу.

– Думаю, она должна это сделать.

13. Аилесса

Когда я наконец вижу вывеску, свисающую на железных цепях, меня охватывает облегчение. На ней изображен кинжал, вонзающийся в сердце. «Ле Кер Персе». Я наконец-то нашла ее.

Прикрыв глаза от полуденного солнца, я осматриваю таверну и второй этаж. Здание выстроено из различных по размерам кусков известняка, скрепленных раствором и деревянными балками. Оно смотрелось грубоватым, но раскидистая жимолость и васильковые ставни смягчали внешний вид. За каким из этих окон квартира Бердин? Бастьен там? Мне нужно объяснить ему, куда мне пришлось отвезти Каза. И ему это не понравится.

Я медленно подхожу к двери и замираю на мгновение, упершись в костыль. Нужно постучать или можно войти без приглашения? Я так и не выучила правила этикета людей, не входящих в мою famille.

Прикусив губу, я решаю постучать. Но когда до двери остается пара сантиметров, та широко открывается и навстречу мне выходит пожилой мужчина в вязаной шапочке. Проходя мимо меня, он удивленно приподнимает брови, но на меня многие смотрят с таким выражением на лице. Наверное, дело в моем платье. Я одергиваю рукава бархатно-парчового наряда с открытыми плечами. Думаю, такую одежду надевают только для особых случаев. По крайней мере, я больше никого не видела в такой одежде в районе борделей.

Пожилой мужчина придерживает двери, поэтому я осторожно ковыляю внутрь. В лучах солнца, проникающих сквозь проем, кружат пылинки, но как только двери закрываются, все очарование испаряется. Благодать тигровой акулы помогает глазам быстро приспособиться к полумраку. Внутри много дерева, камня и железа, напоминая Шато Кре, но все давно покрылось копотью и грязью.

Под громоздкими железными канделябрами расставлено с десяток столов, за стойкой, в роли которой выступают несколько высоких бочек, стоит бородатый мужчина в грязном фартуке. А за его спиной, на полках, выстроились бутылки с мутной жидкостью и маленькие бочонки.

– Этим теперь занимается мадам Коллетт? – интересуется он с резким галльским акцентом, разительно отличающимся от Каза или Бастьена.

Я удивленно моргаю:

– П-простите?

Он фыркает и принимается вытирать оловянную кружку.

– Теперь она разряжает своих девок как принцесс?

– Я не уверена…

– Шагай в «Целомудренную даму». – Он со стуком ставит кружку на стойку. – Не хватало еще, чтобы ты вытягивала деньги у моих клиентов.

У меня отвисает челюсть, когда до меня доходит, о чем он говорит. Я проходила мимо «Целомудренной дамы» по дороге сюда. Это публичный дом. И судя по непристойным замечаниям тех, кто слонялся поблизости, не очень респектабельный.

Тихие смешки заполняют таверну. Я оглядываюсь на немногих посетителей, которых ощутила шестым чувством, как только переступила порог. Двое мужчин, одна женщина и – тело тут же напрягается – две сияющих chazoure души. Но хоть радует, что на них нет цепей.

– Я не работаю на мадам Коллетт. – Я медленно ковыляю к стойке. – И пришла, чтобы…

Сверху доносится удивленный вздох. Я поднимаю голову и вижу, как с верхнего этажа на меня смотрит Жюли. Вернее, бледная копия Жюли. Она заметно похудела, а под ее карими глазами залегли темные тени.

– Айлин, – нахмурившись, обращается она ко мне. – Я же говорила тебе никогда не приходить сюда.

Айлин? Я непонимающе смотрю на нее, но натыкаюсь на выразительный взгляд.

– Ох, я… прости.

– Хватит. Уходи. – Она спускается по лестнице.

– Ты знаешь эту девушку? – спрашивает ее бородач.

– Это моя двоюродная сестра. Но нам запрещено общаться. Наши отцы не ладят.

Жюли берет меня за руку – ее хватка стала слабее – и ведет меня к входной двери.

– Держись подальше от этого района, пока не начались разборки, – громко говорит она, чтобы все нас услышали.

– Хорошо, – выдавливаю я, не придумав ничего лучше.

Видимо, пора взять пару уроков обмана.

Выйдя вслед за мной на улицу, Жюли пинком захлопывает дверь.

– Быстрее, – шипит она и тянет меня в узкий переулок рядом с таверной. – Гвардейцы принца будут искать тебя. Не стоит привлекать внимание. – Жюли обводит меня взглядом и вздыхает. – Тебе бы не помешал плащ с капюшоном.

Махнув мне рукой, она устремляется вглубь переулка.

Я ковыляю следом.

– Мне некогда было переодеваться.

– Дело не только в платье, Аилесса.

Я провожу рукой по волосам, которые растрепались и спутались после сражения с гадюками и Скованными.

– Обещаю в следующий раз принять ванну, прежде чем выходить на улицу.

Жюли стонет:

– Ты невыносима. Ты могла бы натянуть лохмотья и обмазаться грязью, но все равно бы привлекала к себе внимание в Довре.

Не зная, ответить на это «Спасибо» или «Прости», я решаю просто промолчать.

Как только мы обходим таверну, она указывает на покосившуюся деревянную дверь.

– Когда зайдешь, слева увидишь лестницу. По ней поднимись на чердак, а затем по другой лестнице спустись до второго этажа. Комната Бердин находится в северо-восточной части таверны. Я буду ждать тебя там.

И она возвращается обратно.

Я быстро проделываю описанный путь, несмотря на мешающий костыль. Так что уже через несколько минут нахожу дверь в комнату Бердин и поворачиваю ручку. Жюли уже ждет меня внутри. И, затащив меня внутрь, запирает за мной дверь.

Я осматриваю простую, но красиво оформленную комнату с желтыми занавесками и вазой с жизнерадостными конусообразными цветками, которые явно принесла сюда Бердин. Правда, здесь ее нет. И помимо Жюли в комнате только Марсель. Он развалился на кровати у окна и дремлет с книгой на коленях.

– Где Бастьен? – спрашиваю я.

– Я как раз хотела спросить тебя о том же. – Жюли скрещивает руки на груди.

– Он сказал, что будет ждать меня здесь.

– Разве он не сбежал? – допытывается она. – Я думала, полозы, которых отправила Сабина, помогут…

– Полозы? Это были степные гадюки.

– Нет, они только выглядели как степные гадюки.

– Погибли люди, Жюли, – решительно отрезаю я. – Так что это точно гадюки.

Она бледнеет.

– Я не хотела… Я просто… ошиблась. – Она трет лоб и отходит от меня. – А Бастьен?..

– Его укусили один раз. Я помогла ему сбежать.

– Тогда почему он не с тобой?

– Я… мне пришлось разобраться с кое-какими проблемами перед уходом из Бо Пале.

– Проблемами? – она хмурится. – Какими проблемами?

Марсель приподнимается на кровати. Его волосы растрепались ото сна.

– Аилесса? – он улыбается. – У тебя получилось. И можешь не благодарить за полозов. – Он усмехается и подмигивает мне. – Это была моя идея.

У Жюли вырывается горький смешок, и я молча слушаю, как она объясняет свою ошибку.

– Мы должны найти Бастьена, – говорю я, молясь, чтобы колено перестало болеть, потому что времени на отдых нет совсем. – Скорее всего, у него что-то случилось.

Жюли напрягается:

– Его преследовали?

– Я не знаю наверняка, но…

– Ты же не думаешь, что Скованные?.. – Ее глаза расширяются.

Тошнота от беспокойства скользит к горлу. От мысли, что Бастьен может потерять Свет или, что еще хуже, свою душу, становится плохо.

– Откуда ты знаешь, что они снова на свободе? На вас напали?

– Нет, мне сказала Сабина.

Сабина? Я все время забываю, что сестра общалась с моими бывшими похитителями. И два моих отдельных мира сталкивались.

– Где она?

– С famille, – говорит Жюли. – У них полно проблем из-за Скованных.

Жар опаляет щеки. Мне до сих пор не верится, что Сабина стала matrone, ведь это место должна была занять я.

– Ах, конечно.

Отвернувшись, я ковыляю к открытому сундуку. И, стиснув зубы, начинаю перебирать одежду и одеяла.

– У тебя есть запасной плащ?

– Возьми мой. – Марсель встает с кровати и помогает мне надеть плащ.

А Жюли в это время натягивает свой.

– Дождись возвращения Бердин, – говорит она брату. – И подготовься. Пора перебираться в катакомбы.

Хороший план. Я сосредотачиваюсь на этом и отгоняю любые мысли о том, чтобы вернуться домой и занять место, принадлежащее мне по праву рождения. По крайней мере, сейчас. Сначала нужно разобраться с плененным amouré.

– Предлагаю укрыться в убежище Бастьена.

Жюли нельзя больше терять Свет.

– Какое убежище? – Она заправляет золотую косу под капюшон и хватает флягу с водой на ремне, который тут же перекидывает через плечо.

– То, что в катакомбах под часовней Дю Повр.

Жюли с Марселем озадаченно смотрят друг на друга.

– Я не знаю об этом убежище.

Как я могла забыть, что Бастьен о нем никому не рассказывал?

– Он прятал меня там, когда Скованные вырвались на свободу в прошлый раз… потому что у него не было другого выбора. Это особенное место для него.

Она усмехается:

– У Бастьена есть особенное место, о котором мы не знаем?

Марсель почесывает подбородок:

– Все возможно. И вряд ли это единственная часовня Довра, через которую можно пробраться в катакомбы. Уверен, там нам ничего не будет угрожать.

– Я тоже. – Я тереблю завязки его плаща. – Казимир сейчас там. И он… ну, связан.

Жюли смотрит на меня, вытаращив глаза. А Марсель громко смеется.

– Ты похитила принца?

– Вообще-то, он уже король.

Жюли качает головой, а на ее губах медленно расплывается улыбка.

– Merde, Аилесса.

– Его преследуют Скованные и… – Я обхватываю себя руками. – Это для его же блага.

И моего.

Она тяжело вздыхает, пытаясь осознать, что же я натворила.

– Что ж, думаю, это пойдет ему на пользу.

Но так ли это? Я в этом не уверена. Правда, меня сейчас больше заботит не Каз, а куда запропастился Бастьен и как Сабина справится с возникшей проблемой без меня.

– Готова?

Жюли кивает и поворачивается к брату:

– Как только Бердин вернется, иди в часовню Дю Повр. Не стоит долго оставаться в городе. И если где-то услышишь про Скованных, не пытайся сражаться с ними. А беги.

Я быстро рассказываю ему, как отыскать убежище Бастьена.

– Я могу взять Бердин с собой? – спрашивает Марсель у сестры, словно и не слышал наших наставлений.

Она закатывает глаза.

– Возьми. Иначе она вряд ли будет держать язык за зубами. – Она пристально смотрит на меня. – Ты же понимаешь, что твой поступок – государственная измена?

Я вздергиваю подбородок:

– Но иначе король бы умер.

Жюли фыркает в ответ.

С мечтательной улыбкой на лице, которая никак не вяжется с нашими разговорами о преступлениях, караемых смертью, Марсель открывает нам дверь. Ковыляя мимо него, я на мгновение сжимаю его руку.

– Была рада видеть тебя.

– И я тебя, Аилесса, – с теплотой в голосе говорит он.

Когда Жюли ровняется с братом, он толкает ее локтем.

– Ты расскажешь ей?

Я перевожу взгляд с него на нее и обратно.

– Расскажешь что?

Она прикусывает нижнюю губу.

– Сабина сомневалась, стоит ли тебе это знать.

Пульс подскакивает. Все мои прежние разочарования сестрой тут же исчезают.

– С ней что-то случилось? Она в порядке?

– Сабина в порядке, но во время Переправы…

– Но она не открывала Переправу. Иначе Скованные бы не вырвались на свободу.

– Ну, видимо, она все же открыла Врата ненадолго, потому что увидела за ними вашу мать.

Я слегка отступаю назад:

– Что?

Она делает глубокий вдох, который отдается хрипом в ее груди.

– Одива жива, Аилесса. Но застряла в Подземном мире. И хочет, чтобы ты освободила ее.