Текст книги "Первый рассвет на Зеленой Земле"

Мао внимательно слушал рассказ Мокли, затем медленно встал, лицо его было бледное:

– Да, эта игра будет бесконечной… – В его взгляде была тревога и озадаченность. Суоми и Мокли встали, переглянулись и решили держаться поближе к Мао. Суоми стало как-то не по себе. Она оглянулась на лестницу, восточная сторона ее оказалась в тени, и она не могла видеть изображение Чальчиуитликуэ, но с запада подул влажный ветер, приносящий затхлый запах, словно кто-то открыл подвал, и она снова услышала шипение. Суоми не стала поддаваться панике и тем более делиться своими опасениями с Мокли и Мао, промолчав, когда Мокли поинтересовалась, почему она так задержалась на стене.

Мао пришел в себя, когда они набрели на стелу, на которой был изображен Бог Кукурузы. Божество было представлено в образе молодого мужчины, голова которого заканчивается в виде кукурузного початка и окружена длинными прядями в форме листьев маиса. Мао долго смотрел на изображение божества, затем прервал наконец молчание неожиданным вопросом:

– Можно ли где-нибудь отведать кукурузные лепешки, приготовленные по старому рецепту, с применением шаманских заклинаний, придающих силы? Что-то резко навалилась усталость, может быть, это от голода. Кстати, когда мы наконец дойдем до площадки для игры в мяч?

Суоми и Мокли переглянулись, пытаясь понять – говорит ли он серьезно или шутит.

– Мао, может быть, вам надо снова выполнить ваш восстанавливающий комплекс упражнений, и тогда вы обретете вашу бодрость и вам еще долго не понадобиться искать, чем подкрепиться, потому что в ближайшее время это сделать невозможно – просто негде. Маисовые лепешки и незаменимый фреш в пяти часах пути от этих мест, – с неприятной ухмылочкой пропела Мокли.

– Ну, тогда я настоятельно прошу меня отвести на площадку для игры в мяч, там я смогу восстановить силы.

Мокли посмотрела на Суоми, и в ее взгляде промелькнула безнадежность.

– Мао, но ты же сидел на ступенях площадки для игры в мяч прямо у входа в Царство Тьмы. Ты еще сказал про бесконечность игры… – осторожно заметила Суоми, беспощадно указывая на провалы в памяти Мао.

– Какую бесконечность? Суоми, ты что, как всегда паришь мыслями где-то в третьем пространстве? – вяло отшутился Мао.

Мао очень гордился несколькими чертами своего характера и способностями. Прежде всего – это аналитическое мышление и прекрасная память, позволяющая ему прогнозировать любую ситуацию и восстанавливать в голове все события до мельчайших подробностей. Может быть, эти особенности и явились причиной потери интереса к жизни в обычных условиях и как следствие – зарождения жуткой скуки от предсказуемости событий и поступков людей в его землях. Это побудило его искать места, где его логики, интеллекта и эрудиции было недостаточно, чтобы понять сущность чего-либо и просчитать все ходы, где недостаточно было только понимания вещей, требовалось другое чувство, которым не были наделены обычные люди, особое видение происходящего, где все время примешивалось потустороннее, не являющееся потусторонним в этих местах.

Мао также гордился многими своими другими особенностями, и, называя их «особенностями», он нередко отождествлял их с талантами. Он мог задержать дыхание под водой на десять (!!!) минут и нырнуть без акваланга на пятьдесят метров. Он мог днями без сна бродить по болотам и лесам в поисках дичи, высвистывая рябчиков с таким мастерством, что они слетались к нему с мест кормежки, и даже еноты приходили на свист, почувствовав легкую добычу в виде парочки увлекшихся своим пением птиц семейства куриных. Даже пересмешники не дразнили его, а восхищенно исполняли свою песню. Перемещаясь по болотам, лесам и полям со своим волшебным манком, он при желании мог приманить любую дичь, но ограничивался птицами. Когда спустя несколько дней без сна и еды он чувствовал усталость, то забирался на самый высокий холм, доступный ветрам, раскидывал руки и с закрытыми глазами долго и громко дышал, издавая на выдохе звуки, напоминающие голоса разных животных, и это могло продолжаться несколько минут. За это время некоторые звери, навострив уши и направив носы в сторону доносящихся голосов их сородичей, пытались уловить запах. Медведи поднимались на мохнатых лапах из зарослей кустарников, но не почуяв ни своего, ни чужого, они возвращались к своим занятиям. Мао же открывал глаза и уже снова был полон сил и энергии двигаться дальше, без еды и сна.

Поэтому сейчас Мао было крайне необходимо пополнить запасы энергии, и он надеялся это сделать на площадке для игры в мяч. Суоми поняла, что он действительно не помнит последний час пути, но не хотела обижать его, зная, как он болезненно может это воспринять, и после опрометчиво сказанной фразы поправилась:

– Но я тоже не помню эту площадку, давайте пройдем на нее еще раз.

Мокли была иного мнения и попыталась, наоборот, уязвить самолюбие Мао, которое, по мнению Мокли, зашкаливало. Может быть, она просто не знала его настолько хорошо и не чувствовала его слабости, а может быть, хотела побольней укусить за прошлый потерянный в ее понимании вечер.

– Ну как же ты не помнишь, Суоми? Ты же подошла к нам в разгар нашего спора о сути игры в мяч. Мао был уверен, что это всего лишь состязание, где побеждает сильнейшая команда и лучшего ее игрока приносят в жертву. Быть выбранным для совершения ритуала жертвоприношения считалось очень почетным как доказательство истинной преданности богам. Я пыталась доказать ему, что это не просто игра, а она прежде всего символизирует борьбу жизни и смерти и в жертву никого из команды не приносят, так как это бессмысленно – расставаться с лучшими игроками священной игры.

– Не будем терять времени, сейчас мне необходимо либо хорошенько перекусить или… – прервал Мао их спор, так и не вникнув в его суть.

– Хорошо, я отведу вас в одно необычное место, где вы сможете утолить голод, – согласилась наконец Мокли и направилась в чащу джунглей. Они двигались больше двух часов в полном молчании, слушая голоса джунглей и шуршание ветвей. Заросли становились все гуще, они медленно поднимались по склону, раздвигая руками цепкие стебли растений, Мао вспомнил тех нескольких индейцев с мачете, которые заходили вместе с ними в город. Сейчас было самое время научиться применять мачете для расчистки пути. Мокли указывала направление, Мао шел впереди нее. Пришлось надеть перчатки, так как очень скоро руки были все в мелких порезах и ссадинах от листьев и острых колючек. Силы стали покидать Мокли, Суоми от усталости несколько раз споткнулась о корни растений, но внезапно растительность стала менее густой и местность приобрела небольшой уклон. Появились редкие низкорослые деревья с овальными зелеными плодами.

– Это какао, вы можете вскрыть плоды и взять несколько с собой или пожевать их – они дадут нам силы добраться до места отдыха, – посоветовала Мокли, срывая один из них.

Мао достал острый охотничий нож.

– Почему ты не вспомнил о нем раньше? Было бы легче пробираться через заросли, – спросила со скрытым упреком Суоми.

– Не хотел использовать его не по назначению. Если можно обойтись без него – я так и делаю. Это охотничий нож, и он должен оставаться острым, – ответил Мао, взрезая плоды какао и доставая из них зерна. – Возьмите, подкрепитесь, вам надо, – протянул он несколько зерен Суоми и Мокли и, аккуратно обтерев лезвие салфеткой, убрал нож в чехол.

– Вам тоже не помешает, – сказала Мокли Мао, забросив в рот сразу несколько штук, – Бобы какао раньше использовались в качестве денежной единицы, возьмите несколько с собой, так, на всякий случай.

Мао отнесся скептически к такому предложению, заявив, что предпочитает общепринятую валюту.

– Возможно, зерна когда-нибудь вам помогут… – обратилась Мокли к Суоми, не получив поддержки у Мао.

Суоми наковыряла горстку плодов и положила их аккуратно в отдельный мешочек в кармане куртки. В ее куртке было так много отделений, от совсем крошечных на одну монету до достаточно вместительного мешка, что куртка иногда доставляла ей дискомфорт оттопыренными и увесистыми кармашками, заполненными всякой всячиной, необходимой, ценной, нужной и не очень и вовсе вроде бы бесполезной, но которая могла в другой ситуации оказать ей неоценимую услугу, и именно по этой же причине она не могла с ней расстаться. Бобы какао нашли себе место рядом с сушеными бананами и листьями коки.

После принятых в пищу нескольких какао-бобов все почувствовали себя в хорошей физической форме и ускорили шаг. И вот перед ними открылась небольшая поляна, на которой возвышалась каменная стела. Трава на поляне была ровная, напоминала стриженый газон, что выглядело по меньшей мере странно в глубине джунглей. Вскоре причина такого ровного газона предстала перед ними. Это было целое семейство карликовых пони, настолько миниатюрных, что возникало ощущение, что находишься в Зазеркалье. Пони остановились буквально на минуту, внимательно изучили вновь пришедших и снова невозмутимо принялись за дело, общипывая торчащие пучки травы. По периметру площадки росла кукуруза, и початки уже были большие, почти созревшие. Согласно легенде, Пернатый Змей очень давно подарил индейцам зерно маиса, добытое им в большом муравейнике, и с тех пор маис является основной пищей жителей полуострова Юкатан.

Они подошли ближе к стеле, чтобы рассмотреть изображение. Центральной фигурой на ней был двуглавый ящер, тело которого извивалось по всей поверхности стелы, уходя в землю. Суоми показалось, что она уже где-то видела похожее изображение. Точно! На барельефах храма в городе Копан на земле Красных Ара, который носил название дома игуан! Это было изображение Бога Неба. Его изображали в образе двуглавой змеи или игуаны. В рядах кукурузы кто-то зашелестел, и вскоре между стеблями она увидела гладкую блестящую шкуру, затем показался хвост, он струился по земле, оставляя за собой длинный гладкий след, голова желтоглазого питона выглянула и исчезла. Змея выглядела необычно, словно во время линьки, ее шкурка местами лишилась окраса, и вместо классического рисунка на теле питона проступали однотонные черные пятна. Двигался он медленно и беззвучно вдоль рядов кукурузы по направлению к ним. Суоми вспомнила его глаза – этот необычно желтый цвет ее удивил на рисунках в тоннеле. Но как он смог оказаться здесь и кто его выпустил? Питон снова исчез в зарослях. Может быть, излишки воды стекли на него с кугуара? Неужели она была так неаккуратна? Но это ведь вполне может быть и местный обитатель – Суоми тряхнула головой, словно сбрасывая с себя налет мистики и свои подозрения.

Когда ряды кукурузы остались позади, впереди показалась небольшая хижина, из которой струился ароматный дымок, пахло хлебом и карамелью. Они подошли к хижине – вокруг не было ни души. Мокли заглянула внутрь и жестом пригласила последовать за ней. Хижина оказалась весьма вместительной, на полу поверх циновок лежали ковры из разноцветных перьев.

– Это перья птицы кетцаль, хозяева оставили нам немного маисовых лепешек, испеченных для особых случаев, – шепотом произнесла Мокли.

У входа в хижину в углублении тлели ветки, и угли попеременно вспыхивали красными огоньками, рядом лежали два плоских закопченных камня, на которых готовили еду.

– Располагайтесь, здесь и отдохнем. Хозяева не придут, чтобы нас не тревожить. Садитесь, я подам вам лепешки, – сказала Мокли, доставая примитивную кухонную утварь.

В проеме показалась голова питона – Мао и Суоми вскочили.

– Никаких резких движений, и он вас не тронет. Он здесь хозяин, и в основном благодаря ему мы можем полакомиться маисовыми лепешками и набраться сил. Он сообщил о нашем приходе индейцам, они собрали свежие початки, совершили ритуал и приготовили нам ужин, – объяснила Мокли, раскладывая еду.

– Ладно, я сначала подкреплюсь, а потом буду вникать в суть происходящего, – ответил Мао и буквально набросился на лепешки.

Питон тем временем незаметно исчез. Но на радужке Суоми осталась его желтоглазая голова и раскрытая пасть. Аппетит у нее почему-то пропал.

Все трое сидели, уютно устроившись на циновках, Мокли теребила перья и рассказывала им про Красную Даму. Храм с ее гробницей был обнаружен благодаря группе грабителей, как и многие древние строения. Они приложили немало усилий, собирая исторические сведения, изучая топографию местности, составляя карты. Ошибка была недопустима, так как проведение поисков и раскопок требовало колоссальной подготовки и приличного бюджета. На самом деле, в Земле Пернатого Змея была целая группа, организованная грабителями, – они специализировались исключительно на древностях и настолько хорошо изучили свой предмет, что могли быть полезными исследователям и ученым. Поиск храма с гробницей Красной Дамы продолжался очень долго, карты и расчеты передавались из поколения в поколение, и наконец место захоронения было найдено. Оно находилось глубоко под слоями почвы, поросшей густой тропической растительностью, и по рельефу нельзя было догадаться о ее местоположении, словно при ее строительстве был сделан и этот расчет. Когда они добрались до входа, проникли внутрь, аккуратно очищая слой за слоем настолько аккуратно, что последующие работы, проводимые уже квалифицированными историками и археологами, не представляли особых трудностей. Опустошив наполовину гробницу и храм, они оставили предметы культа и кувшины – ими там был уставлен весь пол – разных размеров и форм, из различных материалов, инкрустированных драгоценными камнями. Но что было необъяснимо – они все были наполнены водой. Сначала это вызвало удивление. Керамические кувшины и горшки стоили целое состояние, и они при этом остались нетронутыми. Но ученых ждала еще одна загадка. Выяснилось, что эти емкости с водой невозможно опустошить – в них все время скапливается вода. Археологи пытались объяснить это явление наличием конденсата, но почему он образовывался только в кувшинах – не ясно до сих пор. Позже проводились исследования, чтобы выяснить, кто эта дама, – ее положение, возраст и почему в ее честь был возведен храм и она была погребена с такими почестями. Одной из версий является ее божественное происхождение – она могла управлять водной стихией и ее почитали и поклонялись перед ней, считая ее посланницей божества – Чальчиуитликуэ. Этим индейцы объясняли необычность кувшинов.

– Когда мы проходили по коридорам Красного храма – мы видели странное изображение молодой женщины в пышных одеждах. Предположительно, это и есть посланница Чальчиуитликуэ. Считалось, что если в гробнице нанести настенный портрет усопшего, то ему будет покойно и он никогда не захочет, и главное – не сможет покинуть это место. Считается, что какая-то часть его силы переходит в это настенное изображение. – И Мокли умолкла.

Суоми снова посетило то же ощущение, что перед портретом в туннеле, и она услышала далекий голос: «Вода прибывает… Будь осторожна… Ты узнаешь первой…»

– Когда начинается сезон дождей? – с тревогой в голосе спросила Суоми у Мокли.

– Он должен наступить через три дня, но все относительно и сроки определяет сама природа и боги. Давайте возвращаться. Путь долгий, – сдержанно ответила Мокли.

Они покинули хижину, аккуратно закрыв вход ветками. Прокладывать путь уже не было необходимости, да и сил у всех прибавилось. Когда они вошли под кроны высоких деревьев, Мокли обратилась к Мао, еще раз взывая к его непревзойденной памяти:

– Мы можем еще раз посетить площадку для игры в мяч, если кто-то желает.

– Что значит – еще раз? Конечно, мы идем туда хотя бы из уважения к истории – если уж вам это совсем неинтересно, – раздраженно ответил Мао.

Когда они взошли на лестницу площадки для игры в мяч, Мао сел на ту же ступень, что и несколькими часами ранее, Суоми почувствовала дуновение тяжелого жаркого ветра откуда-то с запада. Вслед за ним ее взгляд скользнул по камням, лежащим в тени западного угла, и ей показалось, что там блеснули чьи-то глаза.

– Дежавю! Какая-то опасность слева и сзади! Суоми! – выпалил, не поворачивая головы, Мао. – Мне кажется, мы были в похожем месте… да мы же сегодня уже посещали эту площадь, ведь так? – у Мао был растерянный вид.

Мокли молчала, давая Мао возможность самому разобраться со своими мыслями и ощущениями. Какое-то движение Суоми отметила совсем рядом в том направлении, которое указал Мао, и одновременно раздалось тихое шипение. Уже знакомый ей двухметровый темный питон во всей красе медленно приближался к ней.

– Не смотреть в глаза и не бежать, – тихо посоветовала Мокли. – Мы должны уйти все вместе и сейчас. Мао, вы готовы? – обратилась она уже громче.

– Почему такая спешка? Хотя я готов, можно идти. – Мао встал, и это резкое движение отпугнуло питона – он скрылся в листве.

«Храни воду… ей нужна вода… и она не должна получить ее», – прозвучал голос в голове Суоми. В это время они огибали восточный угол стены со скульптурным изображением Чальчиуитликуэ. Суоми неожиданно открылся смысл происходящего. Кто-то воздействовал на Мао и использовал его, чтобы они вернулись к площадке. Темный питон охотится за водой, и его послала богиня И.

– Змеи, живущие на этой территории, не имеют права покидать ее. Если они покидают территорию, ее занимает другая змея. Они могут отправляться в другую местность для спаривания или охоты только в сезон дождей по реке. А он должен наступить через три дня, – Мокли ответила сразу на несколько неозвученных, но возникших в голове Суоми вопросов. Или, может, она задала их вслух? Но тогда это было бесконтрольно и еще больше настораживало. Ни Мао, ни Суоми не произнесли ни звука до самого выхода из города, каждый по своей причине. Мао пытался найти причину временной амнезии, а Суоми – временного аутизма.

К ночи они добрались до высокогорного озера, где их ждали горячий ужин под мелодичный скрежет сверчков и теплые уютные постели в домиках над водой. В этот вечер Суоми разделила компанию с Мао, потому что Мокли отправилась ночевать в другой гостевой дом, ей надо было подготовиться к завтрашнему дню. Этот день она считала очень важным в их путешествии.

Ужин проходил в романтичной атмосфере на берегу высокогорного озера. Мао угостил Суоми черепаховым супом и жареными бананами. Суоми решила попробовать местный напиток из фруктов, напомнивший ей ликер, которым были наполнены шоколадные конфеты, всегда хранившиеся в буфете в доме у ее родителей. Вокруг на деревьях висели фонарики с ароматическими маслами, отпугивающими насекомых, но насчет насекомых можно было не беспокоиться – их было немного и они были абсолютно безопасны по причине высокогорья.

После ужина Мао предложил прогуляться к воде. Тропинка проходила сквозь плотные ряды растительности, но идти было легко. Ощущение легкости в движениях можно было объяснить двумя факторами – высокогорьем, где нередко возникает осознание нереальности происходящего, или это особо действовал местный напиток. Их фонари высвечивали только уходящую в темноту тропинку, по бокам была сплошная непроницаемая для света стена тропических растений, таящая в себе неизвестность. Суоми не могла избавиться от ощущения, что оттуда, из глубины ночи, за ними пристально наблюдают. Они добрались до воды, ноги были мокрые от растений. Мао предложил искупаться, заверив в отсутствии какой-либо живности на таких высотах.

– По крайней мере, хищников здесь точно нет. Абсолютно безопасно. – И зашел по колено в воду. Вода оказалась ледяная, а тишина вокруг еще больше сгущала тьму, и Суоми быстрым движением схватила Мао за руку, буквально выдернув его из воды.

– Откуда у такого тщедушного тельца столько сил? Это действие индейского напитка? – Мао чуть не упал в воду от неожиданности. – Хотя ты права. Холодно и непонятно, что таят в себе глубины этого озера. Пойдем лучше поплаваем в бассейне – по-туристически, зато безопасно.

Они отправились обратно и уже через несколько минут оказались около искусственного пруда с прозрачно-голубой водой и подсветкой по всему периметру. Тишина и ни души. Только изредка доносился из джунглей звериный рык, возможно, это ягуар вышел на охоту. Мао спустился по каменным ступеням, потрогал воду и с нескрываемым удовольствием погрузился с головой. Вынырнул он уже на противоположном конце пруда.

Пруд был небольшой и не очень глубокий, в центре него подсвечивался миниатюрный грот. Что-то выплыло из грота и, покачиваясь на воде, стало приближаться к Суоми.

– Это мяч! – с облегчением после, казалось, бесконечного ожидания выпалила Суоми. Мао тоже выдохнул. Мяч был новый, ярко-красного цвета, не гладкий, а с массажным рельефным рисунком. Суоми схватила его и бросила Мао. Они долго весело перебрасывали мяч, ныряя и брызгаясь. Суоми даже немного утомилась и замерзла, а также ей показалось, что Мао заскучал, и она предложила пойти отдыхать перед следующим насыщенным днем. Они вышли из воды одновременно, но в разных концах пруда и направились навстречу друг к другу. Когда Мао оказался на расстоянии вытянутой руки, Суоми сделала шаг навстречу, у нее возникло странное ощущение близости, и она отметила, что Мао тоже немного медлил. Они были похожи на два магнита, которые быстро сблизились, но когда осталось протянуть руку – приобрели однополярность. Они не могли преодолеть это ничтожное расстояние. Мао опустил руку и взял полотенце, Суоми наоборот подняла руку, чтобы собрать волосы в пучок, и их руки едва коснулись друг друга.

– Прости…

– Ой, извини! – обменялись они дежурными фразами.

Но подул теплый сухой ласковый ветер, словно где-то поблизости были горячие камни и бесконечные пески пустыни. Молчание затянулось, они дошли до своих комнат, которые располагались рядом, и, пожелав друг другу спокойной ночи, скрылись каждый за своей дверью. Суоми некоторое время стояла перед дверью в раздумье. Что-то произошло? Или это магический напиток стал действовать? И удивительно, что им никто в этот вечер так и не встретился – в таком оживленном месте. Она села на кровать, усталость навалилась, но сон улетел куда-то далеко. Она не знала, что в это же время Мао сидел у себя на кровати и пытался понять – что значила эта необычная игра в мяч? Для него? А для Суоми?