Текст книги "Сокровище по имени няня"

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Ну наконец-то вернулись! – приветствовал их веселый голос, когда Николь вошла в библиотеку. Ослепленная солнцем, она только через минуту разглядела владелицу голоса.

Сощурившись, она рассматривала фигуру, полулежавшую на одном из кресел у камина.

– Разве нас долго не было?

– Пирс собирался вызывать Национальную гвардию, – сообщила худощавая, элегантная и потрясающе красивая женщина. – Свалившееся на него отцовство сделало его чрезвычайно нервным. Он боялся, что вы украли мальчика.

– Простите, если вы из-за меня волновались.

– Да я не волновалась, – успокоила ее женщина. – Но Пирс воспринял свое опекунство чрезвычайно серьезно. Он думает, что за ребенком надо следить все двадцать четыре часа в сутки. Вы собираетесь взять эту работу?

– Если мне ее предложат, да.

– Уверена, что предложат. – Женщина оценивающе оглядела Николь с головы до ног, а потом с ног до головы. – Вы определенно получите мой голос.

– Спасибо.

– Не за что. Судя по виду, вы достаточно выносливы, что и нужно для няни. Хотя одеты слишком стильно. И на мой взгляд, неподходяще. – Чуть отвернувшись, она зевнула. – Скажу вам так: лучше вы, чем я.

– Вы не любите детей?

– Конечно, люблю! Но на расстоянии. Мне не нравится, когда они трогают своими липкими руками мои туалеты. На вашем месте я поискала бы другую юбку.

– Да, конечно. – В Николь проснулись защитные инстинкты, она притянула к себе Томми и пригладила ему волосы. – Где командор?

– Разговаривает с мисс Жанет. Мы не будем здесь обедать, что, могу вам сказать, ей ужасно не понравится.

– Да, конечно, – повторила Николь. По выражению лица и тону женщины ей стало ясно, что красивая особа любит Жанет так же, как и детей.

Наступившее молчание могло бы вызвать неловкость, но его прервал звук шагов в холле. Мгновение спустя появился командор.

– О, ты уже здесь, дорогой. – Женщина встала, подняв вихрь розового шелка, и направилась ему навстречу, мимоходом потрепав Томми по подбородку. Высокая, наверно, пять футов и девять или десять дюймов. Причем больше половины ее роста вроде бы приходилось на вызывающие зависть ноги. – Няня вернулась, и наш мальчик в полной безопасности. Правда, Томас?

– Луиза, мне и в голову не приходило, что он в опасности, – натянуто улыбнулся командор. – Насколько я понимаю, ты уже представилась мисс Беннет?

– Неформально. – Луиза взяла его под руку и взмахнула длинными ресницами. – Но мы поболтали, и, по-моему, Пирс, она прекрасно подойдет для этой работы. Ты же видишь, что она уже привязалась к Томасу, а он к ней.

– Согласен. – Он освободился от тонких пальцев, вцепившихся ему в локоть. – Ты не отведешь Тома в комнату для игр, пока я закончу дела с мисс Беннет?

– Если ты обещаешь, что это будет не слишком долго. – То ли гримаса, то ли улыбка мелькнула на ее губах. – В четыре – презентация владения Уилингдона, а в пять – следующая.

– Десять минут. – Он подождал, пока она, забрав Томми, уйдет, потом повернулся к Николь. – Ну, мисс Беннет, вы все еще хотите стать няней?

– Конечно, командор Уорнер. Томми восхитительный ребенок.

– Хорошо. – Он кивнул и шагнул к столу. – Тогда работа ваша, если условия, изложенные здесь, для вас приемлемы.

Он вручил ей контракт. Николь сделала вид, будто внимательно его изучает. Она согласилась бы работать даром, но он предлагал исключительно щедрую плату.

– Меня это абсолютно удовлетворяет, командор. – Николь решила, что большую часть заработанного будет откладывать на счет для Томми.

– Тогда подпишем контракт. – Он поставил свою подпись и протянул ей ручку. Когда она подписала бумаги, последовало короткое деловое рукопожатие. Как и в первый раз, когда она вошла в библиотеку. – Жду вас завтра. В десять утра вас устроит?

– Если вы не против, – начала она, стараясь скрыть свою радость, – я могу приступить к работе сегодня. Ваша подруга упомянула, что вы обедаете не дома. Я буду рада посидеть с ребенком.

– Благодарю вас. – Он выглядел приятно удивленным. – Не сомневаюсь, что Жанет обрадуется, получив свободный вечер.

– Тогда я поеду и заберу вещи. – Николь быстро взглянула на каминную полку, где стояли часы. – Мне еще надо устроить кое-какие дела, но к шести часам я буду здесь.

– Еще раз благодарю вас. Я предупрежу Жанет, чтобы она ждала вас к обеду и показала вам ваши комнаты.

– Прекрасно. – Николь забрала сумку, которую оставила на полу у стола. – До свидания, командор.

Не ускоряя шага, Николь прошла через холл к парадной двери, села в свою машину, спокойно проехала по подъездной дорожке. Только когда дом скрылся за деревьями, она с облегчением вздохнула.

Ей удалось скрыть свое горе. Остальное уже будет легче. Пришлось прибегнуть ко лжи и полуправде – ради Томми. Когда-нибудь Николь откроет, кто она на самом деле: надолго потерянная сестра покойной матери Томми.

А пока надо сделать покупки. У нее полон чемодан выходной одежды, вещей, которые женщина укладывает, собираясь в отпуск с друзьями, босоножки, платья для прогулок по пляжу, туалеты для коктейля, вышитые бисером сумочки, бриллиантовые клипсы, каблуки-шпильки и целый ворох шелкового белья. Подруга Пирса Уорнера права: такой гардероб подходит няне так же, как официантке в привокзальном кафе.

Необходимо купить юбки из плотной ткани и простые белые блузки. Хлопчатобумажные шорты. Туфли без каблуков и простой банный халат, который заменит французский шелковый пеньюар, лежащий на дне чемодана.

– Пирс, за последние пятнадцать минут ты уже четвертый раз смотришь на часы. У меня такое чувство, что ты забыл о моем присутствии.

– Прости. – Он, словно очнувшись, улыбнулся и чокнулся с ней. – Я не знал, что мое беспокойство так очевидно.

– Дорогой мой, этой женщине можно доверять как матери Терезе. Томас просто очарован ею. Ясно, их дружба задумана на небесах.

– Согласен. Потому я ее и нанял. Ужасно тяжело, никак не могу поверить, что Джим и Арлин уже не вернутся.

– Понимаю. Я тоже не могу в это поверить.

– Смерть всегда трудно принять. – Он покачал головой, недовольный собой. – Меня все еще преследует тот парень, которого я потерял во время последней кампании. Теперь я потерял и Джима… – Он опустил голову. – Я чувствую себя чертовски беспомощным.

– Пирс, прекрати! – Луиза подвинулась на банкетке ближе к нему. Теперь ее колени были рядом с его ногами, а груди упирались в руку выше локтя. – Смерть того моряка не твоя вина. Так же, как и несчастный случай с твоим кузеном. Печально, но такое иногда случается. И самое лучшее, что мы можем сделать, – продолжать жить. И, милый, ты стал очень большой частью меня. Ты понимаешь это?

Она прижалась к нему еще сильнее, напоминая, что у нее и правда очень красивые груди. В полуприкрытых глазах таилось обещание. Он вдруг почувствовал, как в ответ напряглась его плоть. Ему захотелось остаться с ней наедине, а не сидеть в ресторане, тогда он мог бы раствориться в ней. И забыть, хотя бы на несколько минут, как выглядели Джим и Арлин, когда ему пришлось опознавать их тела.

– Ты очень голодна, Луиза? Хочешь чего-нибудь?

Они стали любовниками с месяц назад. И она точно знала, что скрывается за этим вопросом.

– Хочу. Умираю от желания. – Во рту она перекатывала кончиком языка оливку из бокала с мартини. – Но не тушеного мяса. Пойдем, Пирс.

Луиза жила в полумиле от него. Недавно она обновила дом, и это стоило ей небольшого состояния. Все в нем: от мраморного пола в холле до золотых кранов в ванной и плавающих в воде свечей вокруг кровати – отражало ее сибаритские вкусы.

– Бокалы и холодное шампанское там, – кивнула она на бар-холодильник, спрятанный в лакированном стенном шкафу в конце спальни. – Я сейчас вернусь.

Он открыл шампанское, поставил в ведро со льдом, зажег шесть свечей. Прошел к окну, ослабил галстук и еще раз посмотрел на часы. Почти девять часов. Спит ли уже Том? Может, стоит позвонить и узнать, все ли идет гладко с новой няней?

Хорошенькая маленькая штучка. И, кажется, умелая. Нет, не то чтобы они были похожи. Но он подумал, что мальчику четырех лет будет легче принять женщину, которая хоть немного напоминает мать. Это все же лучше, чем особа, которая по возрасту годится ему в бабушки.

Нет, темноволосая и темноглазая мисс Беннет не похожа на блондинку Арлин. Но они примерно одного возраста, одного веса, и фигуры у них одинаковые. Хотя, пожалуй, няня весит немного меньше. В ней килограммов сорок восемь. И эти килограммы хорошо распределены на ее пяти футах роста…

– Пирс, в чем дело? Я уже готова быть соблазненной, а ты даже не снял ботинки!

Луиза лебедем вплыла в комнату, полуодетая в какую-то развевающуюся штуковину, которая больше открывала, чем скрывала. Такие наряды Пирс видел на картинках, приклеенных к матросским рундукам. Ему нужно только чуть потянуть за ленточку, и все хитрое сооружение соскользнет к ее ногам. Мысль о возможности слиться с роскошным телом цвета слоновой кости, выставленным напоказ, должна бы возбудить его.

Не возбудила.

– Я налью шампанское, – проговорил он. Она нетерпеливо бросилась на постель и распростерлась на подушках. Пирс понял, что Луиза разочарована его медлительностью.

– Дорогой, ты не присоединишься ко мне? – Она взяла бокал с шампанским. – Так одиноко без тебя в этой большой старой постели.

Не успев одернуть себя, он опять посмотрел на часы.

– Пирс, всего пять минут десятого, – громко вздохнув, запротестовала она. – Никто не сообщит в береговую комендатуру, если ты задержишься еще на час или два.

Луиза злилась, и он не мог упрекнуть ее за это.

– Прости, – в который раз произнес он и лег рядом с ней, подложив под голову подушку. Она, единственная женщина из всех, кого он встречал, пользовалась атласными простынями. Он находил их слишком скользкими.

Ї Ты прощен. – Она одарила его медленной сексуальной улыбкой и принялась расстегивать ему рубашку. – Только не позволяй, чтобы это случилось еще раз.

Руки у Луизы холодные и очень искусные. А у няни? Сумеет ли она нежно одеть Тома, когда вытащит из ванны?

Он раздраженно покачал головой. Конечно, сумеет. Ради Бога, ведь она медсестра!

– Милый, вернись ко мне, – прошептала Луиза, довольно сильно надавливая длинными ногтями ему на грудь.

– Послушай, – ему в голову пришла спасительная мысль, – у тебя включен телефон? Я имею в виду, если я кому-нибудь понадоблюсь, он сможет сюда дозвониться?

– Пирс, – проговорила Луиза, страдальчески вздыхая, – я же продаю недвижимость. Ты когда-нибудь видел, чтобы у меня был отключен телефон?

– Нет, – признал он. Когда они первый раз были вместе, раздался звонок. Клиент хотел посмотреть дом, который она только что включила в список. И слегка запыхавшаяся Луиза, не сбиваясь с ритма, назначила клиенту встречу.

– Почему ты не расслабишься и не позволишь нам обоим наслаждаться?

У нее самые восхитительные ноги, мужчина должен быть мертвым, чтобы не ответить на их призыв.

– Правильно. – Он взял у нее бокал и поставил рядом со своим на ночной столик. – Мы и так потратили много времени на пустяковую болтовню.

– Слава Богу, наконец до тебя дошло. – Она наклонилась и потрогала языком его соски. – Пирс, дорогой, сними брюки. Хотя я и люблю мужчин в униформе, но угольного цвета мундир в такое время не в моем вкусе.

Ее руки настойчиво занялись пряжкой на ремне. Этого должно бы хватить для ответа, которого она ждала. Сегодня не хватило. И она вскоре в этом убедилась.

Он поцеловал ее.

Наконец он отодвинулся и, взяв ее за руки, держал их на расстоянии.

– Мы чересчур усердствуем, Луиза.

– Почему, Пирс? – Она опять прижалась к нему. – Я потеряла искру?

– Это не твоя вина. – Взгляд еще раз скользнул к часам. – В данный момент у меня на уме слишком много забот.

– И мне среди них, очевидно, нет места. – С явным раздражением она осушила бокал.

– Позволь мне позвонить домой, – начал он. – Как только я узнаю…

– Ох, не надо! – Она легла и налила себе шампанского. – Откровенно говоря, ты не один в таком настроении. Спокойной ночи, Пирс. Позвони мне, когда придешь в себя.

Когда он приехал домой, в окне няни горел свет. Пирс тихонько прошел, чтобы не разбудить Тома. Мальчик всю неделю спал очень беспокойно. Возле ее двери Пирс остановился, заметив, что она полуоткрыта. Он не сомневался, что няня уже в постели. Но она сидела в маленькой гостиной лицом к морю.

На ней был длинный голубой халат и белые меховые шлепанцы. Темно-каштановые волосы волнами падали на плечи. Лицо сияло чистотой. Она читала письмо, несколько листков лежало у нее на коленях. В руке дымилась чашка, наверно с чаем.

Вдруг она подняла голову и внимательно посмотрела на дверь, почувствовав, что за ней наблюдают. Он заметил, что она плакала.

Ї Простите, – пробормотал он, открыв дверь пошире. – Я не хотел вторгаться к вам. Я только что вернулся и решил узнать, как вам удалось справиться с Томом. Трудно пришлось?

– Нет, – она с усилием взяла себя в руки. – Он золотой мальчик.

Пирс беспомощно пожал плечами. Он никогда не знал, что делать с плачущими женщинами.

– Если не Том, тогда что? Вы подумали и решили, что работа вам не подходит?

– Нет. – Поставив чашку, она достала платок и вытерла глаза. Няня молчала так долго, что он подумал: разговор закончен. Но она, словно приняв решение, снова заговорила:

– По-моему, командор Уорнер, вы должны об этом узнать.

– Слушаю вас.

– Боюсь, я была недостаточно правдива. – Она вытащила из коробки, стоявшей у локтя, бумажный платок и высморкалась.

Ему это не понравилось. Абсолютно честный сам, он не видел пользы в людях, которые не придерживались такой же прямолинейной открытости.

– В каком смысле, мисс Беннет?

– Ну… – Она замолчала и бросила на него быстрый взгляд.

– Пожалуйста, продолжайте. – Он неумолимо смотрел на нее.

– Недавно.., я страдала.., ммм… – Подбородок опасно задрожал.

Чем? – чуть не гаркнул он. Сидела в тюрьме за жестокое обращение с ребенком? Нервный срыв? Наказание за профессиональную некомпетентность и нарушение служебного долга? Что-то произошло.

Она перевела взгляд на письма, лежавшие на коленях.

Конечно! Она получила письмо «ты мне больше не нужна»! Значит, он угадал причину слез. Пирс и раньше много раз видел такое, поэтому легко определил симптомы. У бесстрашных мужчин подгибались колени от писем в одну страничку, если какая-то особа сообщала им, что они в ее жизни уже стали историей.

– И поэтому вы уехали из Миннесоты, – сделал он вывод.

– Что? – Она удивленно подняла на него темно-карие глаза.

– Вы хотели начать все заново.

– Да. – Она подозрительно разглядывала его. – Но я уже решила сделать это раньше… – Вот-вот могли снова хлынуть водяные потоки.

– Пока он не разбил ваше сердце, – договорил Пирс вместо нее.

Она уставилась на него, словно подозревала, что он тронулся умом.

– Нет. В моей семье случилась беда, смерть.

– Ох! – И с бесчувственной тупостью, свойственной ему, он добавил:

– А я не сомневался, что какой-то парень бросил вас.

– Боюсь, все не так просто. – Она невесело засмеялась.

– Простите, мисс Беннет, я не имел в виду, что это легкая утрата.

– Сейчас мои чувства слишком обострены. – В глазах снова засверкали слезы.

Ї Я это прекрасно понимаю. – Без приглашения он вошел в комнату и прислонился к подоконнику. – Что я могу сделать, чтобы облегчить ваше положение?

Ї Ничего. – Она покачала головой, и слезы покатились по щекам.

Надо ли подставить ей плечо, чтобы она выплакалась? Погладить ее волосы и прошептать слова утешения?

Эта мысль взволновала его больше, чем встреча в спальне с Луизой. Он поспешно вручил ей новый бумажный платок. Лучше бы ему отложить до утра этот разговор.

– Что вы пьете?

– Травяной чай. Я думала, он поможет мне уснуть. Надеюсь, вы не возражаете, что я хозяйничала в кухне?

– Нет. А может быть, лучше глоток бренди?

– Нет, спасибо. Я редко пью.

– Но иногда совсем не плохо сделать исключение. Я бы и сам с удовольствием выпил.

И прежде чем она успела возразить, он сунул ей в руку еще один бумажный платок и исчез. По дороге к лестнице он заглянул в комнату Тома. Мальчик крепко спал. За дверью своей комнаты ритмично похрапывала Жанет. Так, на этом фланге все в порядке.

Когда Пирс вернулся в комнату няни, она уже взяла себя в руки. И даже ухитрилась состроить улыбку, хотя глаза оставались заплаканными.

– Вот, – он протянул ей бокал, – сделайте глоток, и вы будете спать, как ребенок. Обещаю.

Она глотнула и поморщилась.

– Простите, командор Уорнер, обычно я более сдержанна.

– Почему вы не сказали об этом днем? По-вашему, я бы отказал вам из-за того, что у вас в семье утрата?

Он заметил ее нерешительность, и вроде бы мелькнуло выражение, близкое к виноватому. Но такое мимолетное, что он не рискнул бы утверждать.

– Подробности частной жизни не входят в собеседование, – наконец проговорила она.

– Иногда входят. Особенно если влияют на способность человека выполнять свои обязанности.

– Ох, этого я не допущу! – воскликнула она.

Тревога вызвала румянец на бледных щеках. – Я никогда не сделаю ничего, что может угрожать самочувствию Томми.

Она выглядела такой возбужденной и такой чертовски привлекательной, что ему опять захотелось обнять ее и утешить. Он допил бренди и направился к двери.

– Я верю вам, мисс Беннет.

– Верите? Правда?

– Каждому слову.

Почему у нес такой вид, будто она сомневается в этом? Почему она так закусила губу, будто он сделал ей подарок, которого она не заслужила?

– Послушайте, – начал он, – я очень хорошо понимаю, какая остается пустота, когда кто-то умирает. Есть только один способ справиться с прошлым: идти вперед. Стоять на месте и оглядываться назад на то, что мы потеряли, слишком болезненно.

Она встала с кресла и сжала руки. Он отмстил их красоту и мягкость.

– Вы правы. Спасибо, командор. Клянусь, вы никогда не пожалеете, что доверили мне Томми.

– Не сомневаюсь. Спокойной ночи, мисс Беннет.

Он уже подходил к двери, когда она задержала его последней просьбой:

– Не будете ли вы добры называть меня Николь?

В ее голосе прозвучало такое одиночество, которое сказало больше, чем любые слова.

– Николь, – повторил он, с удовольствием слушая звучание имени. – И раз уж мы решили отбросить формальности, – прокашлявшись, отрывисто проговорил он, – и учитывая, что вы сейчас более-менее член семьи, мы можем согласиться, что я Пирс.

– Да, – она чуть улыбнулась, – вам подходит это имя.

– Почему? – спросил он, хотя инстинкт подсказывал – лучше не уточнять.

– Вы очень прямой человек. Рядом с вами женщина чувствует себя в безопасности. Меня восхищает в мужчинах это качество.

Он тоже кое-чем восхищался в ней. К примеру, волосами, классическим овалом лица. Длинными темными ресницами.

Честно говоря, у Николь привлекательно не только лицо. Взгляд Пирса исследовал ее всю. Ему пришлось позволить себе такую вольность. Потому что у нее было такое утонченное сложение, которое пробуждало в мужчине желание взять ее под свою защиту. Талия тонкая, как у ребенка, бедра едва намечались под голубым халатом, и груди.., это не его дело.

– Так, хорошо, спокойной ночи, Николь, – еще раз прокашлялся он.

– Спокойной ночи, Пирс.

– Спите спокойно.

– Постараюсь.

* * *

Закрыв за ним дверь, Николь прислонилась к ней и с облегчением перевела дыхание. Как она могла так неосторожно играть с опасностью чуть не выдать свой секрет? Беда в том, что он застал ее в момент слабости.

Но она вовремя поняла свою ошибку. Легко представить, как бы он отреагировал, если бы она открыла секрет. Сейчас она бы уже упаковывала свои сумки.

Хорошо, что она и конце концов предпочла не прислушаться к предупреждению матери, с которой утром говорила по телефону,

– Ты не все продумала, – вздохнула Ненси Беннет, когда дочь раскрыла ей свой план. Ї Ты поехала в Орегон, чтобы встретиться с сестрой, о которой много лет ничего не знала. А обнаружила, что потеряла ее снова и теперь уже навсегда. Трагедия легла на тебя тяжелым грузом. Расскажи правду, солнышко, а то как бы тебе не запутаться во лжи.

Сначала Николь хотела последовать совету матери. Но Томми все изменил. Правда уже рвалась с языка, подталкиваемая сочувствием Пирса. В тот момент она вспомнила вечер, проведенный с мальчиком, и в долю секунды сделала выбор: ради того, чтобы быть с ним, она пойдет на любой обман.

Они моментально почувствовали свое родство. Тетя и племянник. Все в нем очаровывало ее. Речь, повадки, обычные для четырехлетнего ребенка любопытство, доверчивость. Ей нравилось, что он каждую фразу начинал с ее имени.

– Николь? – сказал он, когда они если обедать.

– Да, дорогой?

– Сегодня ночью ты здесь будешь жить?

– Да, милый, – подтвердила она, вытирая маленькую лужицу молока, которое он пролил. – И завтра тоже здесь.

– Здорово. – Он рассматривал ее, переваривая информацию вместе с последней макарониной с сыром. – Николь?

– Да, солнышко?

– Ты будешь спать с дядей Пирсом?

– Нет, Томми. – Она чуть не подавилась.

– Почему?

– Потому что у меня есть своя постель в моей комнате.

– Мама спит с папой.

Ох, милый мальчик, надеюсь, ты прав! Надеюсь, где бы они ни были, они вместе и знают, что со мной ты в безопасности.

– Знаю. Они составляют друг другу компанию, – спокойно проговорила она, проглотив знакомый комок в горле.

– Николь?

– Да, Томми?

– Утром мы можем пойти плавать.

– Очень хорошо.

– Но только если ты здесь. Дядя Пирс говорит, что очень, очень опасно мне одному ходить к бассейну.

– Он прав. А сейчас, если ты закончил есть, давай уберем со стола, чтобы этого не пришлось делать Жанет.

– Хорошо. – Он слез со стула и понес свою тарелку и стакан к столу рядом с раковиной. Николь ополоснула их, а Томми показал, что умеет ставить посуду в посудомоечную машину. Ей удалось закончить обед, не сжимая его в объятьях и не целуя.

Жанет гладила в другом конце кухни и наблюдала за ними, ничего не говоря. Когда Николь спросила, почему она не села обедать с ними, домоправительница объяснила:

– Я здесь на случай, если понадоблюсь вам. Но лучше, чтобы вы проводили время вдвоем и побыстрей привыкали друг к другу. Несчастный малыш лишился матери, ему сейчас нужен человек, который посвятит ему все свое внимание. А я не могу этого сделать. Я рада, что вы пришли в дом Пирса.

У Николь потеплело на сердце от доверия, которое слышалось в словах Жанет. Она искупала Томми и читала ему сказку, пока он не заснул. Эти несколько минут были самыми счастливыми.

– Николь? – спросил он, сжимая свое ди-ди.

– Да, дорогой? – Она погладила ему щеку.

– Утром мама придет домой?

– Нет, солнышко. Но я буду здесь.

К глазам у него подступили слезы. Она взяла мальчика на руки и прижала к груди. Сердце щемило от боли. И она продолжала прижимать его к себе, надеясь, что, облегчив печаль ребенка, она найдет маленькое утешение и своей.

– Томми, когда проснешься, что ты хочешь на завтрак?

– Оладьи, – сквозь сон пробормотал он. – И сладкий сироп.

– Значит, будут оладьи.

И все остальные дни недели были оладьи.

Пирс всегда завтракал с ними и обедал часто тоже.

– Эта еда ему полезна? – спросил он на третье утро. – Не надо ли ему есть что-то более весомое? К примеру, кашу. И забыть о сиропе?

– Не в такую жару, Пирс. Каша – зимняя еда. Что же касается сиропа, то я даю ему очень мало. И раз он чистит зубы, сироп не принесет вреда.

– Ну, вы медсестра, – с сомнением произнес он. – Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Он продолжал следить за каждым ее шагом и задавать вопросы. Сколько раз в день она меняет мальчику одежду? Сколько времени у него уходит на завтрак и обед?

– Двадцать минут вполне достаточно, чтобы поесть, – раздраженно объявил Пирс в пятницу вечером. Томми особенно медленно возился со вторым. – Моя команда могла бы съесть в четыре раза больше еды за половину того времени, которое он проводит за столом.

– Но он же не служит на флоте, – резко возразила Николь. – По-моему, для него это едва ли имеет значение. И во всяком случае, не стоит превращать обед в гонку – кто быстрее пересечет линию финиша. Еда должна быть временем общения.

Пирс промолчал, но взгляд, которым он наградил ее, напомнил, что так она может зайти чересчур далеко. В конце концов, он хозяин, и этого никогда нельзя забывать. Она не вынесет, если он уволит ее.

Прошло восемь недель. Томми оказался золотым ребенком, которого легко любить. Он так охотно радовался, был таким нежным и благодарным. И если не считать, что в первую ночь она чуть не сделала катастрофическое признание, Николь прекрасно справлялась с ролью няни. Она не сомневалась, что человек со стороны объяснит ее любовь к мальчику добросовестным исполнением обязанностей. Ведь для этого ее и наняли.

Тогда почему, когда один страх почти рассеялся, появилась печаль другого рода? Почему ее не радовало, что она может быть с племянником неограниченное время? Что живет в роскошном доме? Что от удобств в этом доме захватывает дух? Почему она не чувствует себя счастливой?

Ответ ясен, но Николь не хотела признаваться себе в этом. Проблемой стал Пирс Уорнер. Казалось, он не понимал, что четырехлетние мальчики – не команда эсминца в миниатюре. Но с этим она все же могла справиться и справлялась.

Беда была в другом. Николь не могла невозмутимо подавлять в себе приступы зависти, нападавшие на нее всякий раз, как появлялась Луиза Трент.

Николь работала в доме, одетая как подобает няне. А Луиза бессовестно выставляла напоказ свои достоинства. Она носила шелк, который не мнется, каким бы жарким ни был день. Она надевала изящные туфли с каблуками тонкими, как ножка бокала для вина. И чтобы показать свои греховно красивые ноги, она не опускала подол юбки ни на дюйм ниже середины бедра. Какая бы ни стояла погода.

Луиза защищала свою фарфоровую кожу под широкими полями шляп, сделанных из тончайшей соломки. А Николь стала коричневой, как свежеиспеченный хлеб, бегая с Томми по саду и по берегу. Николь чувствовала себя служанкой в противоположность Луизе, представлявшейся истинной хозяйкой феодального поместья.

Николь пыталась разумно объяснить свои чувства. Они возникли из-за Томми. Мальчик заслуживает того, чтобы дядя бывал с ним чаще. А теперь Пирс появляется после рабочего дня, съедает сэндвич быстрее всех моряков на свете и исчезает с Луизой на весь вечер.

Разумные объяснения разлетелись на куски – Николь лежала без сна и ждала, когда откроется автоматическая дверь гаража, возвещая о возвращении Пирса. О возвращении среди ночи после свидания.

Интересно, насколько серьезно он относится к Луизе?

Вопросы, вопросы.., ей не удавалось отделаться от них. К своему стыду, Николь нашла способ получать ответы. Однажды в начале июля, когда они с Жанет пили утренний кофе, Николь спросила как бы из чистого любопытства:

– Командор и мисс Трент собираются пожениться?

– Если она добьется своего, они поженятся, – мрачно фыркнула Жанет. – Эта особа, едва увидев, в ту же минуту вцепилась в него своим потрепанным клювом.

– Вот как. – У Николь упало настроение. – Они давно знакомы?

– Месяцев шесть. Они встретились, когда он навсегда приехал сюда и искал дом, чтобы в нем жить. Она нашла этот дом и ухитрилась сделаться необходимой во всем.

Николь кисло улыбнулась. Не первый раз Жанет признавалась в своей неприязни к подруге Пирса.

– Если она станет миссис Уорнер, вы уживетесь с ней?

– Я не буду уживаться, – без колебаний отрезала Жанет. – Уйду раньше, чем у нее появится шанс уволить меня. Я была домоправительницей у родителей командора, еще когда ему не исполнилось и четырнадцати. И с удовольствием буду работать у него до тех пор, пока сижу на своем стуле. Но эта змея!.. – Жанет неодобрительно хмыкнула, но вдруг хитро заулыбалась. – Конечно, дела идут не так гладко, как ей хотелось. – Она кивнула на Томми, игравшего в песочнице. – Получить в семью чужого ребенка совсем не входит в ее планы. И это видит каждый. Но когда командор рядом, она разыгрывает спектакли. По-моему, Николь, вы это и сами заметили. Ведь тут замешан и Томми.

– Да, вы правы. Это и подтолкнуло меня спросить, серьезные ли у них отношения. – Николь попыталась убедить себя, что говорит правду.

Но, несмотря на все доводы разума, зависть не проходила. Больше того, она уже почти переросла в явную жгучую ревность. Николь поняла, что только быть с Томми для нее мало. Ей не хватало сильных загорелых рук Пирса и его широких плеч, чтобы прижаться к ним. Она мечтала, чтобы его взгляд останавливался на ее губах с таким же голодным любопытством, с каким она сама смотрела на его рот. У Пирса очень красивый рот. Твердый, скульптурно очерченный, сексуальный.

Николь мучилась и укоряла себя. Единственное утешение, говорила она себе, что он и понятия не имеет о ее чувствах.

К несчастью, Луиза Трент все замечала.