Текст книги "Сокровище по имени няня"

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Николь знала, что у женщин интуиция развита лучше, чем у мужчин. И Луиза доказала, что она не исключение.

Приехав неожиданно в субботу, Луиза обнаружила, что Пирс сидит возле бассейна с Николь и Томми и ест вместе с ними сэндвичи с арахисовым маслом и желе.

– Боже милостивый! – ужаснулась она. – Хорошо, что я надумала захватить тебя на ленч.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам? – предложил Пирс, подвигая ей стул. – У нас тут много еды и холодный чай.

Луиза оглядела сэндвичи с таким видом, будто предполагала найти в них следы тараканов, и пожала плечами.

– В яхт-клубе, Пирс, подают свежий крабовый салат и шардоне.

– Прости, Луиза, но я обещал Томми дать ему в полдень урок плавания.

Глаза под широкими полями черной соломенной шляпы спокойно оценили сцену. Троица лениво расположилась среди полотенец, солнцезащитных лосьонов и нетонущих игрушек. Непосвященному они бы показались дружной семьей, а Луиза – непрошеной гостьей. Явно не та картина, которая ее порадовала бы.

– Почему ты, Пирс?

– А почему не я? – Он пожал плечами.

– Потому что, – брюзгливо пояснила она, – я не вижу смысла держать собаку и лаять самому.

Расчетливо нанесенное оскорбление. Образ семейного мужчины чуть сместился. Открылся другой человек. Морской офицер, не привыкший, чтобы его решения ставились под вопрос.

– Собаку, Луиза? – Он перевел взгляд на Николь.

Августовский полдень дал трещину. Воздух наполнился враждебностью. Чувства неожиданно и неприлично вырвались на волю. Николь неосознанно потянулась за платьем, несмотря на скромный вырез ее цельнокроеного купальника. Напряжение снял Томми.

– Где собака? – спросил он, оглядывая берег.

– Это образное выражение, Томас, – пояснила Луиза. – На самом деле здесь нет собаки.

И хотя она весело засмеялась, в глазах сверкала сталь. Такая же, как и у Пирса.

– Пожалуй, она могла бы здесь быть. – Жесткая линия рта Пирса чуть смягчилась в еле заметной улыбке. – Как вы считаете, Николь, не взять ли нам щенка?

– По-моему, это было бы замечательно! – Она не могла скрыть удовольствия от того, как он задал свой вопрос. Словно считал ее членом семьи.

Луиза выглядела так, будто вот-вот взорвется. То ли она вообще против собак, то ли восприняла разговор о собаке как вторжение на ее территорию.

– Пирс! – воскликнула она. – Ты и правда считаешь это приемлемым? Я имею в виду, милый, что надо еще подумать. Всюду собачья шерсть и отпечатки грязных лап. – Она брезгливо сморщила нос. – Не говоря уже о несчастных случаях на ковре.

Томми снова навострил уши. Но в этот раз с меньшим энтузиазмом.

– У мамы и папы был несчастный случай, – озабоченно проговорил он. – После этого они не приходят домой. – Мальчик прижался к Николь.

– Ох, Томми. – Николь посадила его на колени. – Это другого рода несчастный случай. Если мы возьмем щенка, с ним ничего не случится. Дядя Пирс и я позаботимся об этом.

– Я говорю, Томас, о таких несчастных случаях, когда животные ходят в туалет в неположенных местах, – отрезала Луиза, послав Николь убийственный взгляд.

Том еще крепче прижался к Николь, встревоженно обхватив ее за шею. И она поняла, что надо довести разъяснения до конца.

– Вы смутили его, мисс Трент. Ему только четыре года. И у него сейчас трудное время. Нам надо быть осторожнее в выборе слов.

– Благодарю вас за информацию, мисс Беннет, – саркастически отрезала Луиза и посмотрела на Пирса. – Не представляю, как мы до сих пор жили без нее. Пирс, ты твердо решил проигнорировать ленч в яхт-клубе?

– Не сегодня, Луиза. – Он взял Томми с колен Николь и посадил к себе на плечо. – Обещание есть обещание. Пора приступать к уроку. Но ты поезжай.

– Я поеду. – Она деланно улыбнулась. – Только сначала несколько минут побеседую с мисс Беннет. И посмотрю на урок плавания. – Она послала ему воздушный поцелуй. – Вечером увидимся. В шесть.

– Договорились.

Секунду спустя, когда он уже не мог слышать, Луиза перешла в наступление.

– Скажите, мисс Беннет, – начала она атаку, – вы всегда с таким личным интересом относитесь к пациентам?

– Да, – подтвердила Николь. – Хотя я не считаю Томми пациентом в полном смысле слова.

– Нет? А кем же вы его считаете? – Луиза скрестила элегантные ноги и небрежно покачивала одной туфлей.

– Я не совсем понимаю вас.

– Ох, по-моему, дорогуша, вы прекрасно понимаете. – Она порылась в сумочке, достала пудреницу с зеркалом и подправила красным карандашом и без того безукоризненный рот. – Ваша привязанность к Томасу не совсем естественна. Если нет скрытой цели, то никто не будет так самозабвенно посвящать себя чужому ребенку. – Зеркало пудреницы пускало солнечные зайчики. – Между нами, женщинами, Николь, чего вы по правде хотите добиться?

Несмотря на жаркое солнце, Николь похолодела. Неужели у нее вырвалось неосторожное слово и Луиза разгадала ее секрет? Но потом здравый смысл взял верх. Луиза не заинтересована в Томми. Ее единственная забота – Пирс.

– Скрытой цели нет, мисс Трент. Я отношусь к этой работе с таким же старанием, как и ко всем другим.

– Так что гвоздь программы ребенок?

Ї Да.

– А Пирс?

Луиза с вызовом выстрелила своим вопросом. Красивые газельи глаза с остротой лазера проникали в глубину. И Николь испугалась, что зальется краской.

И раньше, чем она успела выдать себя, Николь быстро вскочила и начала собирать тарелки после ленча.

– Командор просто мой работодатель.

При ясном свете дня ночные мысли о Пирсе предстали в своем истинном виде. Смешные фантазии, какие часто появлялись у молоденьких сестер в отношениях с врачами. Николь хотелось думать, что она много лет назад избавилась от них. Луизе Трент не стоит опасаться ее.

– Я люблю детей, – продолжала Николь. – Всю свою взрослую жизнь я посвятила им.

– Конечно, это очень благородно, – шелковым голосом произнесла Луиза. – И очень умно.

– Умно?

– Ну, дорогуша, Пирсу трудно было бы оправдать ваше присутствие здесь, если бы при виде вас Томас вздрагивал от неприязни. Не согласны? – Последовала короткая рассчитанная пауза. – Я отношусь к этому так. Ваша компетентность и преданность позволяют Пирсу и мне продолжать наши личные отношения, не опасаясь, что Томас заброшен. Мы оба благодарны вам. Уверена, что вы понимаете, о чем я говорю.

– Абсолютно. – Николь, не моргнув, выдержала взгляд Луизы. – Трое – это толпа.

– Очень хорошо, дорогуша! – Улыбка Луизы Трент напоминала оскал тигра, обнажившего зубы. – Не люблю бесполезно тратить время. Вы проницательная женщина, Николь.

Я лгунья, подумала Николь. Я лгу всем, включая себя. И не могу удержаться, чтобы не стать врагом женщине, которая если не раскроет мой обман, то все равно разрежет меня на мелкие кусочки и подаст на тарелке Пирсу.

– Николь, – помахал рукой Пирс с дальнего конца бассейна. Темные волосы слиплись и блестели от воды. Томми прыгал возле него, повизгивая от восторга. – Кому-то здесь нужна ваша компания.

Искушение так заманчиво. И какой от этого вред? Разве не для этого ее наняли? Заменить мать малышу, потерявшему обоих родителей?

Да, так говорит здравый смысл. И нет, если, выполняя роль матери, ты забудешь, что в этом деле Пирс Уорнер тебе не партнер. Он встречается с другой женщиной. Он проведет с ней вечер, а может быть, и ночь. В этой компании не ты третья. Третья Луиза Трент. И она добровольно не освободит место.

– Николь, идите сюда. Что вас задерживает?

– Я обещала Жанет помочь собрать малину на десерт. – Она улыбнулась, хотя от усилия у нее заболели щеки, и взяла тарелки. – Подойду позже, когда вы соберетесь уезжать.

Он пожал широкими загорелыми плечами. Последнее время они чересчур часто привлекали ее внимание.

– Как хотите.

Она не хотела. Но то, чего хотела, было недоступно.

Он вернулся в час ночи. Томми опять проснулся и заплакал. Николь как раз спешила в его комнату, когда на верхней ступеньке появился Пирс.

– В чем дело? – тихо спросил он, делая шаг к ней. – Том заболел?

– По-моему, ему приснился плохой сон. Монитор показал, что он плачет.

– Бедный парень, – сочувственно пробормотал Пирс. – Не хотите, чтобы я помог вам успокоить его?

– Я могу справиться сама.

– Уверен, Николь, что можете. Но он, наверно, лучше себя почувствует, если мы оба будем там.

– Как угодно, – пожала она плечами и, не удержавшись, добавила:

– Если вы не слишком устали.

Едва ли он пропустил мимо ушей сарказм. Но она не дала ему времени задуматься. Проскользнув мимо Пирса, Николь заспешила в комнату Томми.

– Здесь очень темно, – рыдал мальчик. – Я хочу маму. – Он запутался в одеяле, лицо мокрое, покрасневшее от слез.

– Томми, проснись. – Николь взяла его на руки и начала укачивать. – Тебе опять приснился плохой сон. Но я здесь, с тобой.

– Мама забыла меня, – всхлипнул он. – Оставила одного.

– Ты не один, дорогой. Здесь дядя Пирс и я. Как заполнить ужасную пустоту в жизни ребенка?

– Дайте я попытаюсь. – Пирс подошел к Томми с другой стороны кровати.

Томми никак не мог успокоиться. Он с отчаянием сжимал свое ди-ди и уткнулся лицом в шею Николь. Явно огорченный, Пирс шагал по комнате. Потом снова подошел к кровати.

– Что я могу сделать? – почти про себя пробормотал он. – Если бы я знал, то сделал бы все!

– Побудьте здесь с ним, Пирс. – Николь понимала и разделяла его отчаяние. – Любите его. Это все, что от нас требуется.

– Этого мало. – Гримаса гнева исказила его лицо. – Ему нужна мать. Ему нужен отец.

– Да. – Она положила ладонь на затылок Томми и продолжала укачивать его, прижимая к плечу. Рыдания стихли, но судорога еще сотрясала маленькое тельце.

С мрачным выражением Пирс наблюдал за ними.

– Помоги мне Бог, если кто-нибудь еще раз обидит ребенка… – Он сглотнул и покачал головой. – Лучше им держаться подальше от меня.

Конечно, грозное предупреждение не было адресовано ей. Разумом Николь это понимала. Но ее обман лежал темным пятном между ними. И в этот момент оно стало еще темнее. Как он будет реагировать, если.., когда откроет правду?

– Почему бы вам не пойти спать? – предложила она, вдруг испугавшись, что его наблюдательный глаз что-нибудь заметит. – Нет смысла нам обоим оставаться здесь.

– Подожду, пока Том успокоится.

– После таких кошмаров ему нужен почти час, чтобы снова уснуть.

– Вы хотите остаться с ним, пока он не уснет?

– Конечно.

– А если он не успокоится? Если вам придется полночи не спать?

– Если надо, я возьму его к себе в постель.

– Вы думаете, это хорошая мысль?

– А чем плохая? – защищаясь, прошептала она. – Ему только четыре года. Какой от этого возможен вред?

– Не стоит лезть в драку, Николь, – спокойно упрекнул он, отступив.

– Мне кажется, если это поможет ему пережить его страхи, то уступка совсем маленькая. Разве не вы говорили, что пойдете на все, лишь бы ему было хорошо?

– Меня только беспокоит, как бы мы не столкнулись с новыми неприятностями, если позволим уступкам стать привычкой.

Они стояли так близко, что она почувствовала запах его лосьона. И будто этого было мало, она заметила, что он, видимо, среди вечера снял галстук и сунул его в карман светло-бежевого блейзера. Кончик галстука выглядывал из кармана и доводил Николь до полного безрассудства. Как еще объяснить неразумное замечание, выскочившее у нее?

– Очень похоже на доводы, какие могла бы привести ваша подруга Луиза.

– Действительно, мы это обсуждали.

– Это? – вырвалось у Николь. – Что это?

– Вашу преданность Томми. Ваше терпение. Как быстро вы полюбили его. Как раз сегодня вечером Луиза упомянула, какая вы замечательная женщина. Ее, правда, тревожит, не портите ли вы немного мальчика. – Он внимательно наблюдал за ней. Глаза цвета синих чернил мягко поблескивали в приглушенном свете ночника на стене возле постели Томми. – Вам не нравится, что мы обсуждали вас? Ее так и подмывало крикнуть: все, что касается Луизы Трент, не нравится. И особенно не нравится, что вы полуодетый возвращаетесь домой, проведя в ее компании шесть часов.

– Вовсе нет, – с похвальной сдержанностью ответила она.

Он смотрел на нее, чуть нахмурив брови. Затем, к ее удивлению, подошел ближе и обвел указательным пальцем ее подбородок.

– Какой длинный день, правда? – ласково спросил он.

– Да, – пролепетала она, почти растаяв от его прикосновения. Ей ужасно хотелось схватить его руку и поцеловать. Тогда бы случайное проявление доброты стало для нее чем-то близким, интимным, незабываемым.

– Давайте укроем Томми, а вы идите отдохнуть. Теперь он спит совершенно спокойно. Видите?

Да, Томми спал.

Пирс осторожно положил на подушку голову ребенка и подоткнул под спину его одеяло с Винни-Пухом. Потом выпрямился и протянул руку Николь, помогая ей встать.

Рука оказалась теплой и сильной. На такую руку женщина может опереться. Николь чувствовала его ладонь, понимая, что сейчас все кончится. Но он переплел свои пальцы с ее и вывел Николь в верхний холл. Тут он повернул ее лицом к себе.

За его спиной открытая дверь в ее комнату. Свет лампы в коридоре освещал натертые доски пола. Там спасение. Ничего не видя, она обошла его. Чем быстрее она расстанется с Пирсом Уорнером, чем дальше будет от него, тем лучше.

– Николь? – Его рука скользнула вверх к плечу, останавливая ее.

– Ммм? – Она не смотрела, не рискнула посмотреть на него.

– Все в порядке, правда? Я имею в виду – между нами?

– Да. – Если бы так!

– Если нет, я хотел бы, чтобы вы сказали мне.

Почему он так поглаживает ее запястье? Пытается загипнотизировать ее, чтобы она сделала дурацкое признание? Или он просто хочет вывести ее из себя? Или и правда надеется, что она выдаст ужасающую правду?

– Все хорошо, – выдохнула она, едва сохраняя самообладание.

– Надеюсь, так.

Сознает ли он, что они стоят чересчур близко друг к другу? Может быть, поэтому таким хриплым стал у него голос? Почему он не позволяет ей отступить? Почему проник ладонями в широкие рукава халата, обнял за локти и притянул к себе?

– Потому что, – продолжал он тем же странным голосом, – не знаю, как бы я справлялся без вас, Николь. Вы не так долго прожили здесь, но уже стали…

– Полезной? – прошептала она, чувствуя отдаленную дрожь – предвестие более сильных потрясений. Все вокруг против нее. Полуночная тишина, в которой биение сердца превращалось в грохот. Игра теней, пляшущих вокруг них. Атмосфера, наполненная вибрирующим напряжением.

– Не совсем так. – Он еще чуть надавил на локти и на дюйм приблизил ее к себе. – Незаменимой, это слово больше подходит.

Мелькнула мысль: он собирается поцеловать меня!

А он все теснее прижимал ее к себе. Она ощущала крепкие мышцы его длинных ног, агрессивную жажду его бедер. Видела широкий размах плеч, согнутых над ней и освещенных светом, падавшим со спины. Кончиками пальцев чувствовала ворсистую ткань его пиджака. Вздрагивала от прикосновения его шершавого подбородка к щеке. Его руки обвивали ее талию, его грудь сдавливала ее груди.

Николь казалось, что сердце сейчас выскочит из грудной клетки, переберется к нему и будет там биться в такт с его сердцем. Что легкие взорвутся, а тело размягчится и расплавится от жара, разлившегося между ними.

Его рот соблазняюще нежно поглаживал ее губы. И она подумала, что сейчас умрет от восторга. Закрыв глаза, она вдыхала его запах. Он пах орегонскими соснами, купавшимися в лунном свете, и морскими ветрами. Сандаловым деревом.., и чуть-чуть жасмином и мускусом.

Запах Луизы Трент!

Николь резко отпрянула назад, упершись ладонями ему в грудь и отталкивая его.

– Как вы смеете? – фыркнула она. Он выпрямился.

– Простите меня, Николь. – Он пожал плечами, и висевший конец галстука закачался возле кармана как дразнящее напоминание о том, где и как он провел начало вечера. – Это нарушение правил.

– Да, – подтвердила она. – Нарушение.

– Это не повторится.

Нет, ни печально, но не повторится. Утром он удивится, что же ввело его в искушение.

На следующий день он не завтракал вместе с ними. Редчайшее исключение. Еще более необычное потому, что было воскресенье.

– Он поел раньше, – сообщила Жанет. – Сказал, что у него гора бумаг, с которыми надо до завтра разделаться, и что он не хочет, чтобы его беспокоили.

Но когда Пирс не вышел к ленчу, ограничившись сэндвичами в библиотеке, Николь пришлось признать, что он избегает ее. Она еще больше укрепилась в своем мнении, когда около трех он вдруг появился в саду и освободил ее от работы до конца дня.

– Вы не брали выходных, – объявил Пирс, не глядя ей в глаза. – Навестите родственников или делайте, что хотите. Ведь вы говорили, что они главная причина, почему вы выбрали эти края, разве не так?

Тревога охватила ее. А что, если он спросит, где живут родственники? Или их фамилию? Она плела свою паутину лжи, но об этом явно не позаботилась.

– Возможно, я навещу их, – пробормотала она, поспешив уйти.

– Если хотите, останьтесь на ночь. Если вернетесь до моего отъезда утром на работу, я справлюсь с Томом сам.

Остаться где? Без Томми она не многим лучше бездомных, спящих в нижнем городе Морнингсайда на скамейках в парке.

– Я вернусь гораздо раньше. – Она наклонилась, чтобы обнять племянника. – До свидания, солнышко. Утром увидимся.

– Нет, – запротестовал мальчик, обхватив ее колени. – Я хочу поехать с тобой.

– Николь покинет свой пост, Том, совсем не надолго. Так что все поручается нам, мужчинам. Позволь ей уйти. Она заслуживает времени для игры. Как и все мы.

Голос Пирса звучал почти мягко, но Томми не собирался уступать.

– Нет! – заплакал он и побежал по лужайке, проявляя упрямство, что случалось с ним редко. – Я не люблю тебя. Я люблю Николь.

– Уходите! – Пирс резко кивнул, показывая на дом. – Я справлюсь.

– Мне неприятно уходить, когда он так расстроен.

– А мне неприятно спорить с вами, когда я уже по уши влез в это дело. Я пытаюсь найти с ним общий язык! – гаркнул Пирс.

Николь все еще колебалась. Сердце щемило от громкого плача Томми.

– Идите! – приказал Пирс. В глазах буря.

Мне некуда идти, хотелось ей крикнуть. Все, кем я дорожу, здесь. Это вы и Томми.

Но, конечно, она ничего не могла сказать. Точно так же, как не могла прижаться к его сильным мужественным плечам и раскрыть правду.

Николь направилась к дому. За спиной раздавались крики Томми. Но когда она поднялась в свои комнаты, то с облегчением отметила, что в саду уже стояла тишина.

Николь осторожно отогнула угол шторы и выглянула. Пирс и Томми сидели на траве лицом друг к другу. Пирс что-то говорил, а Томми слушал. Ее должно бы это порадовать. Но Николь почувствовала себя брошенной.

* * *

Николь оказалась в центральном парке Морнингсайда, где летом каждую субботу и воскресенье проходила ярмарка под открытым небом. Она занимала огромную территорию, включающую берег под тенью тополей и широкий зеленый луг.

Николь тянуло к ярмарке, как цветок к солнцу. Пирс был прав, настаивая, чтобы она воспользовалась свободным временем. Ей необходимо побыть с людьми. Счастливыми, незнакомыми людьми, с которыми не надо всегда быть настороже.

Голоса, музыка, движущаяся толпа напоминали ей, что кроме дома Пирса есть мир. Что печаль теснится, уступая место радости жизни. Как давно она не смеялась и не танцевала просто ради веселья! Хотя Николь и наслаждалась близостью к Томми, в доме Пирса груз обмана всегда давил на нее. Постоянно напоминал о трагической причине, толкнувшей ее на ложь.

Она нашла палатку с летними платьями, выбрала одно, ярко-коралловое, и примерила его в специальном уголке, отгороженном у стены брезентовой палатки двумя шторами, натянутыми на проволоку. Там на плечиках для пиджаков висело зеркало. Ей понравилось, как сидит на ней платье, и она купила его и еще одно, с синим павлиньим рисунком.

На соседнем прилавке она обнаружила виниловый фартук с нагрудником и напечатанным рисунком Ренуара. Конечно, Жанет ему обрадуется. И торговец убедил ее, что без терки для мускатного ореха, работающей на батарейках, кухня неполна.

Николь стороной обходила прилавки с игрушками. Искушение завалить Томми подарками слишком велико, но рискованно. Наверное, тетям баловать племянников дозволено, а няни должны знать правила. И все же она купила для него полосатую рыбу из папье-маше, недорогую, яркую и веселую.

Когда солнце зашло за деревья, приступы голода направили ее к ресторану в конце мола. К несчастью, не ей одной пришла в голову эта мысль.

– Я могу предложить вам столик не раньше чем через десять минут, – сообщил мэтр. – Но если хотите, можете посидеть в холле и что-нибудь выпить.

Она редко бывала в баре и никогда не пила одна. Но карнавальная атмосфера оказалась заразительной.

– Почему бы не выпить, – сказала она и попросила вина.

Холл был просторный и прохладный, с множеством растений в кадках, с окнами от потолка до пола, смотревшими на море. Плетеные кресла выглядели глубокими и удобными, музыка звучала тихая и успокаивающая.

Экран из растений отгораживал ее столик. Она сняла босоножки, вытянула ноги и, потягивая вино, наслаждалась музыкой. Потом она побалует себя хорошим обедом, а когда наступят сумерки, проскользнет в дом и ляжет спать в свою постель. А Пирс ничего не узнает.

Николь прислонилась головой к высокой спинке кресла и завороженно наблюдала за бесконечными накатами прилива.

Можно даже и вздремнуть. Видит Бог, она неважно спала прошлую ночь. И вдруг кто-то споткнулся об ее ноги.

– Прошу вас, извините! – воскликнула женщина и потом почему-то тихо прошептала:

– Ох!

Выпрямившись в кресле, Николь увидела женщину, на бледном лице которой сверкали изумлением темные глаза. Рукой она зажимала рот, сумочка упала на пол, а ее содержимое рассыпалось у ног.

Незнакомка уставилась на Николь. Николь уставилась на незнакомку. И в течение секунды время будто остановилось, точно не знало, бежать то ли вперед, то ли назад. Затем потрясенная женщина взяла себя в руки.

– Ох! – слабо произнесла она. И снова:

– Ох! Прошу прощения! На мгновение мне показалось, что вы другой человек. Очень дорогая мне подруга… Что-то в вашем лице, когда вы спали. Простите, что я разбудила вас.

– Я не спала, – улыбнулась Николь. – Просто дала отдых глазам. Я тоже прошу прощения, что оказалась не тем человеком, которого вы ожидали увидеть.

– Вы и не могли быть ею. Моя подруга… – Женщина сглотнула, нагнулась и достала из сумочки платок. Потом посмотрела на Николь. – Да, Арлин погибла в автомобильной катастрофе. Всего три месяца назад.

Николь застыла от ужаса.

Женщина опустилась в кресло рядом.

– Простите. Я не подумала, что мои слова могут быть такими страшными. Просто меня это потрясло. Вот и все. На мгновение я почти забыла… – Она с виноватым видом пожала плечами. – Наверно, вы думаете, что я сумасшедшая.

– Нет, – мертвым голосом пробормотала Николь. – Совсем нет. Очевидно, вам очень не хватает вашей подруги.

«Вашей подруги, чье имя Арлин, и на секунду вы подумали, что я похожа на нее!»

Как Николь хотелось все рассказать этой женщине! Они могли бы утешить друг друга.

– Она была для меня как сестра. – Женщина вздохнула и откинулась на спинку кресла.

«Но она была не вашей сестрой, она была моей сестрой!»

– Мне так жаль.

– Могу я угостить вас вином? – Женщина показала на графин с вином, расплескавшимся по столу. – Я бы выпила и сама, а в вашем, боюсь, ничего не осталось.

– Благодарю вас, нет. – Надо бежать. Быстрее, пока она еще владеет собой. Кто бы мог ожидать, что она встретится с подругой Арлин? А если эта женщина заметила сходство, то кто будет следующим? – Мне правда пора идти.

– Ну тогда спасибо, что не заставили меня чувствовать себя полной дурой. И кроме того, вообще-то вы совсем не похожи на Арлин. Не знаю, что навело меня на мысль о сходстве… – Она внимательно разглядывала Николь. – Может быть, рот. У Арлин тоже была очаровательная улыбка.

Николь еле сдерживала панику. А тут еще неожиданно появилась официантка и сообщила, что столик готов.

– Я передумала, – сказала Николь. – Боюсь, что я не могу задержаться.

– До свидания, – крикнула подруга Арлин вслед Николь, когда та собрала свои покупки и направилась к выходу. – Может быть, мы еще как-нибудь встретимся.