Текст книги "Проклятый. Hexed"

Глава 5

Уловив сомнения в мыслях Оберона, я спросил, не предпочитает ли он остаться дома.

«Честно говоря, пробежка уже не кажется мне такой привлекательной, – признался он. – Я только что съел кучу колбасок. Думаю, было бы неплохо вздремнуть. Может, ты мне включишь фильм с Клинтом Иствудом?»

– Конечно. К тому же ты не любишь ведьм, верно?

«Ну да. Как и ты. Вот только ты готов бежать в пряничный домик Малины, потому что она тебя позвала – и сразу после того, как кто-то пытался с тобой покончить, следует добавить. Неужели ты думаешь, что тебе следует устроить ей праздник? Ты чувствуешь, что у тебя сегодня удачный день?»

– Кажется, я знаю, какой фильм с Клинтом Иствудом доставит тебе удовольствие.

Я помог Оберону поудобнее устроиться в гостиной и включил для него «Грязного Гарри», после чего поехал на велосипеде в сторону дома Малины рядом с Таун-Лейк, оставив меч на спине, на самом виду.

С того самого момента, как я стал регулярно носить Фрагарах – в последние несколько недель, – я заметил интересное явление: практически никто не считал его настоящим. Многие думали, что парень на велосипеде все еще живет с мамой и до сих пор не избавился от нездорового увлечения аниме. Другие полагали, что это реквизит для ролевых игр или каких-то других фантазий, потому что мысль о мече как о средстве личной защиты в век огнестрельного оружия вызывала слишком серьезный когнитивный диссонанс. Пока я стоял перед светофором на углу Милл и Юниверсити, один гражданин даже поинтересовался, не еду ли я покупать комиксы.

Малина жила в Бриджвью, в двенадцатиэтажном кондоминиуме из стекла и стали, построенном на рубеже столетий, когда в Темпе стремились поскорее расширить округ Таун-Лейк. Она и ведьмы ее ковена целиком владели девятым этажом – вот только теперь там образовалось шесть свободных квартир. Грануаль, моя ученица, жила на восьмом этаже, непосредственно под Родомилой, которая раньше возглавляла ковен. Я подумал, что стоит ее проведать, прежде чем идти к Малине, поэтому позвонил в дверь Грануаль.

– Кто там? – послышался голос из-за двери. – О, всего лишь ты.

Она открыла дверь в весьма откровенном наряде, и мной на мгновение овладела паника, когда сладострастные мысли едва не вытеснили вполне невинную цель моего посещения. Грануаль никто бы не назвал обыкновенной; она была высокой, гибкой рыжей красавицей с зелеными глазами и прелестным ртом, к тому же очень умной. Последнее имело принципиальное значение, в противном случае она не могла бы стать моей ученицей. Однако мне было трудно рассуждать о ее умственных способностях, когда открылась такая существенная часть ее спортивного тела – куда больше, чем я видел до сих пор.

Обычно она одевалась исключительно скромно, и я это ценил, потому что мои мысли о ней (по большей части) оставались вполне невинными. Но сейчас она открыла мне дверь в светло-зеленой ночной рубашке с глубоким вырезом, облегающей и подчеркивающей формы…

Бейсбол! Нужно думать о бейсболе. А вовсе не об изгибах… О, бросок по дуге. У Рэнди Джонсона такой бросок. О, как бы я хотел скользить…

– Аттикус? Что-то случилось?

– Что? Ну… хм-м-м. Привет. – Ночнушка привела к тому, что мне пришлось перейти на очень короткие слова.

– А почему ты смотришь вверх? Над моей дверью что-то есть? – Она шагнула ко мне и наклонилась, чтобы проследить за моим взглядом, и… о…

– Там… гру… грандиозные украшения на стене! Да! Поразительная отделка, я только сейчас заметил.

– Но ты же видел ее раньше. Что происходит?

Только факты, Аттикус.

– Кто-то напал на меня сегодня вечером, и я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – сказал я, пытаясь вспомнить фамилию игрока, который держит рекорд по взятию второй базы.

– Я в полном порядке. Кто на тебя напал?

– Все еще пытаюсь выяснить. Магическая атака, не физическая. На самом деле была еще и физическая, но на меня напал демон, его прикончил элементаль, так что все в порядке, вурдалаки скоро его заберут. Однако я не уверен, что мой сосед останется прежним. А за Оберона можно не беспокоиться, он в полном порядке. – Клянусь сладким медом Дагды[18]18
  В буквальном переводе «Хороший бог» – божество ирландской мифологии.


[Закрыть], я никак не мог перестать лепетать.

– Что? – спросила Грануаль.

– Послушай, сейчас у меня нет времени на разговоры; просто закрой дверь и все окна. Я собираюсь поставить охранное заклинание на твою дверь, чтобы ты оставалась в безопасности, пока я с этим не разберусь.

– Ты думаешь, кто-то собирается на меня напасть?

– Нет, нет, всего лишь мера предосторожности. А теперь возвращайся в квартиру и запри дверь – давай! Завтра утром открой магазин; меня не будет до ленча.

– Ладно, – с сомнением сказала Грануаль, повернулась, а я стал смотреть в потолок, чтобы ее не видеть. – В таком случае до завтра.

– Спокойной ночи, – сказал я, дверь закрылась, ее тело исчезло, и из моей груди вырвался вздох облегчения. – Проклятье, мне бы сейчас не помешала сигарета – а я ведь даже не курю.

Журнал друида, первое ноября: «Как можно скорее купить красивой ученице бесформенную, уродливую одежду; может быть, убедить ее побрить голову. Рассказать, что так поступают все самые крутые ученики друидов».

Мне не требовалось ставить защитное заклинание на дверь Грануаль, потому что я сделал это неделю назад, как только она вернулась из Северной Каролины и я выяснил, что она все еще хочет стать друидом, но я ничего ей не сказал.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить душевное равновесие и сосредоточиться на предстоящей встрече, я по лестнице поднялся на этаж, который занимали ведьмы. У меня не было иллюзий, я не рассчитывал застать их врасплох; вероятно, они узнали о моем появлении, как только я вошел в здание, не говоря уже о том, чтобы подняться по лестнице на их этаж.

Я немного задержался, чтобы наложить заклинание на собственные волосы и кожу – они не должны были попасть в руки к ведьмам. К тому же здесь мне следовало исключительно осторожно применять магию; от девятого этажа далеко до земли, а я располагал ограниченными запасами энергии – только то, что имелось в медвежьем амулете. Да и в любом случае я не могу применять магию так, как это делают ведьмы. В подобной ситуации мой меч гораздо полезнее. Фрагарах (на ирландском «Отвечающий») не просто заточенный кусок стали: Туата Де Дананн добавили ему пару мощных бонусов, когда выковали много веков назад, и сейчас я собирался воспользоваться одним из них.

Я вытащил меч из ножен, нарушив тем самым закон штата о смертоносном оружии, и открыл дверь, ведущую на девятый этаж. В коридоре царила тревожная тишина, свет казался более тусклым, а воздух густым, душным и темным, как под одеялом. На других этажах, из-за дверей, где жили студенты и молодые специалисты, доносилась приглушенная музыка и смех, шутки «Дейли Шоу»[19]19
  Американская сатирическая телевизионная программа.


[Закрыть]. У ведьм все обстояло иначе.

– Это Аттикус, – сказал я и постучал костяшками пальцев в дверь Малины.

Казалось, прерывистый стук нарушил покой коридора, и тишина приклеилась к моим ушам, точно ватные тампоны. Я стоял, повернувшись левым боком к объективу глазка, чтобы изнутри не смогли увидеть мою правую руку с мечом.

Дожидаясь ответа, я думал о том, как глупо поступаю. В ушах звенели слова Оберона, сливавшиеся с пронзительным голосом моей паранойи. Встреча с ведьмами на их собственной территории, когда еще не подписан мирный договор – я напрашивался на неприятности. К тому же я до сих пор не знал, на что они способны; если верить Малине, они в течение тридцати лет защищали эту территорию от всех, кто здесь появлялся без приглашения. А если порог снабжен ловушкой или зачарован? Нельзя было исключать, что я мог оказаться в замкнутом пространстве квартиры наедине с демоном. Проклятье, ничто не мешало ей просто открыть дверь с «Глоком 19» в руке и всадить пулю мне в ухо, или швырнуть в меня кота, или обозвать проклятым хиппи.

Однако она ничего такого не сделала. Я услышал, как открываются замки – самые обычные, – а потом увидел Малину с покрасневшими и опухшими глазами.

– Вацлава мертва, – сказала она.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что она произнесла чье-то имя. Я знаю сорок два языка – многие из них уже вышли из употребления, – но польский к ним не относится, да и вообще, у меня всегда были проблемы со славянскими языками. Имя Вацлава, теперь я вспомнил, значилось в списке ковена Малины.

– Я сожалею, – сказал я. – Как она умерла?

– Полиция, скорее всего, назовет это самовозгоранием, – с горечью ответила Малина, – но это совсем не так.

Она была в прозрачной пурпурной тунике поверх белой блузки. Черная юбка доходила до колен и плотно обтягивала бедра; черные колготки и черные замшевые туфли на высоких каблуках дополняли наряд. А еще розовая помада на плотно сжатых губах. Я снова восхитился ее волосами – мягкие волны светлого шелка, какие увидишь разве что на киноэкранах, окаймляли лицо и спадали на грудь. Обычно кожа Малины была гладкой и белой, словно мрамор, но сейчас ее покрывали красные пятна. Малина распахнула передо мной дверь.

– Заходи.

Я не пошевелился.

– Прошу меня простить, но сначала я должен получить ответы на два вопроса. – Я повернулся так, чтобы показать ей меч, но не стал делать никаких угрожающих движений. – Ты на них ответишь?

Глаза Малины метнулись к мечу.

– Если я отвечу неправильно, то получу удар мечом?

– Нет, меч заставит тебя дать правильный ответ. Он обладает таким свойством.

Малина прищурилась.

– Какого рода вопросы?

– Они не имеют отношения к тайнам твоего ковена, в них нет ничего личного. Они касаются только моей непосредственной безопасности.

– А как насчет «услуга за услугу»?

Я вздохнул. Мои отношения с этой ведьмой постоянно сводились к торговле.

– Я могу сразу сказать, что не намерен на тебя нападать, если сам не окажусь под ударом.

– Мне это и так известно. Я хочу знать о твоей магии.

– Нет, это не будет услуга за услугу. – Я покачал головой. – Информация имеет разную ценность.

Малина приподняла брови.

– Ты хочешь сказать, что невинные вопросы о магических возможностях важнее вопросов твоей непосредственной безопасности?

– Конечно, ведь твои ответы исчерпают свою пользу после сегодняшнего вечера, а мои ответы будут служить тебе всегда.

– Я слишком расстроена, чтобы продолжать с тобой словесное фехтование. Задавай вопросы о твоей личной безопасности.

Я медленно и нарочито поднял Фрагарах и направил его в горло Малины.

– Freagróidhtú, – сказал я на ирландском, и Фрагарах похолодел в моей руке, а клинок засиял голубым светом, окутав голову Малины прозрачным облаком.

Ведьма заморгала.

– Меч способен творить заклинание? – спросила она. – Очень необычно. Вот почему Энгус Ог так хотел его получить?

Я не сомневался, что это одна из причин, но истинный ответ крылся в политике фейри и личной мести мне. Но я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать возможности моего меча.

– Вопросы буду задавать я, – сказал я. – Имела ли ты отношение к покушению на мою жизнь сегодня вечером и известно ли тебе о тех, кто за ним стоит?

– Лично я не имею к нему никакого отношения, как и члены моего ковена, но я знаю, кто может за ним стоять.

Искушение спросить: «Кто?» было велико, но у меня оставался только один вопрос, и этот мог подождать. Я тщательно сформулировал второй вопрос.

– Намерена ли ты или кто-то из членов твоего ковена, существо или дух, сотворить заклинание против меня, пока я нахожусь в этом здании, и могу ли я случайно активировать такое во время моего визита?

– Ни я, ни кто-то из членов моего ковена, ни существо или дух в моем доме не намерены сотворить заклинание против тебя. Я не хочу рассказывать тебе о нашей магии, потому что это стало бы грубым нарушением тайн ковена, которые ты обещал не исследовать… – На мгновение Малина нахмурилась, ее глаза округлились, она обнаружила, что не может замолчать: – Но, естественно, ты активировал наше заклинание в тот момент, когда вошел в здание, так происходит со всяким, кто не живет в доме – простой сигнал тревоги первого уровня. Второе предупредило нас, что у тебя есть магический артефакт. И еще одно в коридоре, которое… Zorya Vechernyaya, zamknij mi usta!

Нет, мне определенно следует выучить польский язык, если я намерен и дальше иметь дело с Малиной, хотя мне и удалось уловить, что она вознесла мольбу к одной из Зорь, богине звезды, от которой ковен получил свое могущество.

– Тебе не поможет то, что ты пытаешься сделать, – сказал я. – Ты должна ответить на вопрос полностью, и только после этого я тебя отпущу. Ты начала говорить о заклинании в коридоре.

Малина решила перейти к физическим действиям: решила захлопнуть дверь перед моим носом, во всяком случае, попыталась; и тут только обнаружила, что Фрагарах позволяет ей двигаться всего на несколько дюймов. Исходно заклинание меча предназначалось для допроса агрессивно настроенных врагов – защитная мера, более чем что-либо другое, не позволяющая пронзить тебя мечом, когда ты пытаешься получить информацию. Я мягко улыбнулся, но больше ничего не сказал. У нее был только один способ освободиться – ответить на вопрос, и заклинание заставит ее сделать это достаточно быстро, даже если она будет упорствовать.

Малина упорствовала.

Через пятнадцать секунд – вполне достойное сопротивление – она уже рассказывала о заклинании в коридоре, бросая на меня разгневанные взгляды из-за своей вынужденной разговорчивости.

– Коридор активирует заклинание, которое снимает несколько волосков с твоей головы, если ты не живешь на этом этаже. И если ты переступишь через порог моей двери, произойдет то же самое. На кухне есть нож, который порежет твои пальцы, если ты попытаешься им воспользоваться, и тогда появится кровь, которую мы сможем получить. Если ты посетишь туалет, то оставленные тобой вещества могут быть использованы в будущем.

– Тьфу. Просто великолепно, – сказал я.

Ну, ничего себе, а на первый взгляд кажется простушкой.

– Это все. А теперь освободи меня от заклинания, – сказала Малина.

– Я обещал задать тебе только два вопроса, связанных с моей безопасностью, так я и поступил. И тот факт, что ты отказывалась отвечать на второй, показывает, что у меня есть все основания для тревоги. И, конечно, ты не хотела отвечать, потому что обладание моими волосами, кровью или любым фрагментом моих клеток для магических целей категорически запрещено договором о ненападении, который нам еще только предстоит подписать.

Малина молча кипела от злости.

– Очень скоро я намерен тебя отпустить, – продолжал я. – Но прежде скажу, что не считаю твой ковен виновным в покушении на мою жизнь. И я не намерен сейчас задавать другие вопросы, ведь это нарушит мое обещание, но я буду весьма признателен, если после того, как я тебя отпущу, ты расскажешь мне все, что тебе известно о том, кто пытался меня прикончить. И, если на меня напали те, кто убил Вацлаву, я готов предложить свою помощь, чтобы мы могли отомстить им вместе.

На несколько мгновений выражение лица Малины смягчилось, и после коротких колебаний она коротко кивнула.

– Вполне разумно. Я верну все твои волосы, которые мне удалось получить, и рассею заклинание на моем пороге, чтобы ты мог войти и быть в безопасности. Но ты больше никогда не станешь использовать силу своего меча против меня или кого-либо из моего ковена.

Я никак не дал ей понять, что согласился на ее условие, просто отпустил ее.

– Тогда продолжим, – сказал я.

Мне было любопытно, удалось ли безмолвному коридору забрать мои волосы, несмотря на мое защитное заклинание.

– Кто на меня напал? – спросил я.

– Подожди немного, – сказала Малина, потом произнесла несколько слов на польском, и дверной проем на мгновение полыхнул белым светом. – Теперь можешь войти.

– Благодарю, – сказал я и вошел в ее квартиру.

Все здесь было в пурпурных тонах, от темно-фиолетового до мягкой лаванды, и обставлено мебелью со стальными вставками, обитой черной кожей. На стене, над обязательным телевизором с огромным экраном, висела большая картина с тремя богинями, очевидно, это были Зори. Горящие бледные восковые свечи, расставленные по всей комнате, распространяли аромат апельсиновой кожуры и кардамона.

– Обычай требует, чтобы я предложила тебе что-нибудь выпить, – сказала Малина, направляясь к кухне, – но ты ведь откажешься, не так ли?

– Да, но все равно спасибо. Это знаковый жест.

– Ты не хочешь сесть? – Она указала в сторону кожаного дивана в центре гостиной. Рядом стоял кофейный столик, на котором лежало несколько журналов – «Ньюсвик», «Органик ливинг» и «Роллинг стоун», отметил я с некоторым удивлением. И тут же посетовал на собственную реакцию: чего еще я мог ожидать: «Квартальный ритуальный забой животных»? Я едва не согласился на ее предложение, потому что диван выглядел удобным, но напряженный предостерегающий шепот напомнил мне, что она может произнести какие-нибудь польские слова, и диван меня сожрет.

– Благодарю, я предпочитаю постоять. И с обнаженным мечом, хотя его клинок будет направлен вниз. Я не хочу занимать много твоего времени, мне нужно лишь выяснить, кто на меня напал, и вернуть все, что принадлежит мне, но что могли забрать твои заклинания.

Малина не привыкла к такому ужасающему недоверию, и мне показалось, что она готова обидеться. Но давайте посмотрим правде в глаза: большинство людей, не входящих в ее ковен, не знали, что она ведьма; они считали ее привлекательной, успешной, свободной от национальных предрассудков женщиной с чарующими волосами и склонностью к ношению сексуальных сапог.

– Ладно, – тихо сказала она, вытаскивая пробку из уже открытой бутылки красного сухого вина, стоявшей на гранитной столешнице.

Она собралась достать бокал из серванта, но потом передумала и, небрежно бросив пробку через плечо, стала пить прямо из горлышка, раз уж я не собирался составить ей компанию.

– Тогда перейдем к делу, – сказала она и сделала пару глотков для храбрости. – Вацлава превратилась в горстку пепла на берегу озера из-за действия чар, которые я видела лишь во времена моей далекой юности в Европе. Уверяю тебя, мой ковен не способен на подобное, да мы бы и не хотели. Данное заклинание невозможно сотворить без помощи темных сил, и для него требуется не менее трех ведьм. И это, – сказала она со значением, указывая в мою сторону бутылкой, – должно тебе подсказать, с кем мы имеем дело.

– Если я стал целью одновременно с остальной частью твоего ковена, это означает, что против нас выступают две дюжины ведьм и восемь демонов.

– Верно – ну, демонов может уже и не быть рядом. Но я уверена, что они оставили здесь какую-то часть себя. – Ее глаза заметно округлились, и я подумал, что Малина уже некоторое время назад начала прикладываться к бутылке.

– О, нет. Позволь, угадаю. Восемь из этих ведьм сейчас едят за двоих.

– Очень хорошо, мистер О’Салливан. Обычно так все и происходит. Через девять месяцев родятся восемь маленьких демонов – а потом еще, если ведьмы осмелятся продолжать. Существует только один ковен, который так велик и настолько бездушен, чтобы на это пойти, и мы уже с ними сталкивались прежде: они называют себя die Töchter des dritten Hauses.

– Дочери Третьего Дома?

– Да. Именно об этих суках я говорила тебе по телефону. – Ее лицо исказилось, словно она собралась разразиться проклятьями, но она укротила свой гнев и продолжала уже спокойнее: – Я вижу, ты говоришь по-немецки.

– Ja, на нескольких диалектах. Почему ты и другие ведьмы уцелели, а Вацлава нет?

Малина пожала плечами:

– Когда началась атака, она находилась снаружи, все остальные – дома. Весь наш этаж надежно защищен, и я не сомневаюсь, что у тебя тоже имеются сильные обереги. Но если бы мы оказались снаружи, все бы погибли.

– Если так, ты должна понимать, что в следующий раз они выберут для нападения более подходящее время, когда многие из вас будут уязвимы.

– Ты предполагаешь, что им известно о нашей защите. Однако они понятия не имеют о магии, которую нам дарят Зори. Их колдовство отличается от нашего и твоего. Они уверены, что навели такие чары, которых никому из нас не пережить. Они будут очень удивлены, когда узнают, что ошиблись.

– Но почему они напали на меня? И почему, если уж на то пошло, под ударом оказались вы?

– Они выступили против нас, чтобы свести старые счеты, – ответила Малина, стукнув бутылкой себя в грудь, и тут же вспомнила, что в ней отличное вино, сделала еще один большой глоток и перешла в гостиную. – Но по большей части мы – и я включаю сюда тебя – единственные, кто защищает территорию Восточной долины, понимаешь ты это или нет.

– Я на такое не подписывался.

– А на подобные вещи никто не подписывается. – Она поднесла кулак ко рту, чтобы скрыть деликатную отрыжку. – Они воспринимают тебя как стража этих мест, значит, так и есть. Восприятие – это реальность, мистер О’Салливан.

– Почему же тогда они не напали на оборотней или Лейфа?

– Они представляют иные сферы влияния. Оборотней интересуют только другие ликантропы; а так как магия на них не действует, им все равно, кто правит территорией. Вампиров волнуют лишь вампиры. Зато нас беспокоит появление тех, кто способен творить магию.

– В самом деле?

– Взгляни на места, где высокий уровень преступности. Западная долина в противовес Восточной. В городах, находящихся на западе, в том числе в Фениксе, выше уровень преступности, бедности и автокатастроф, чем на востоке. И в чем, по-твоему, причина?

– Социально-экономическое положение и плохое гражданское строительство.

– Нет, дело в том, что Западная долина не находится под нашей эгидой, в отличие от Восточной.

– Ты хочешь сказать, что ваш ковен в одиночку обеспечивает сравнительный мир и процветание Восточной долины?

– Ну, не в одиночку, но по большей части. Зори являются богинями защиты, а не мстительными божествами, жаждущими крови и жертвоприношений.

– Это замечательно, – сказал я, – но едва ли имеет отношение к вопросу, как мне найти немецкий ковен и уничтожить его.

– Уничтожить таким же способом, как моих сестер, – холодно сказала Малина. Она не знала, что на самом деле я не убивал ни одну из них – пять ведьм стали жертвами оборотней, а шестую прикончила другая ведьма, оказавшаяся на моей стороне. – Что же до их местонахождения, полагаю, они сейчас где-то в городе. Я не могу указать точный адрес, потому что сама не знаю. Мы попытаемся его выяснить после полуночи.

– Превосходно. А я попробую сам их разыскать. Как ты считаешь, этот ковен сильнее твоего?

– В данный момент несомненно, ведь их больше. Они нас не трогали, когда мы были в полном составе. Но теперь знают, что нас стало меньше, а Восточная долина – чудесное место, и они рассчитывают одержать победу.

– У них есть шансы?

– В некотором смысле так уже произошло. Мы не можем покинуть наш этаж, пока угроза вражеских чар не исчезнет – поодиночке мы не в силах от них защититься. Кроме того, едва ли мы смогли бы победить их исключительно с помощью магии, ведь нас только шестеро. Так что только ты, мистер О’Салливан, способен расстроить их планы.

– Мне кажется, вы принимаете меня за супергероя. Герои ходят по всей округе и разбираются с подлыми злодеями. Они сдают преступников полиции, и плохие парни всегда говорят, что они вышли бы сухими из воды, если бы не эти потрясающие парни. – Между бровей у Малины появилась морщина, очевидно, ведьма пыталась сделать разумные выводы из моих слов, но у нее не получалось. Похоже, она не любит смотреть мультики по утрам. – А вот друиды мстят тем, кто пытался их поджарить.

– Ну, это я могу понять.

– Хорошо. Тогда расскажи, почему Восточная долина так привлекательна.

– Почему из-за нее сражаются? – Малина перестала расхаживать по комнате, плюхнулась на удобный кожаный диван и снова приложилась к бутылке.

– Да. Объясни мне, как будто я ребенок, потому что я никогда не понимал территориальных притязаний. Почему группы волшебных существ сражаются между собой из-за земельной собственности, когда мы можем с легкостью распределиться по всей планете?

– Я думала, это очевидно, мистер О’Салливан. В индустриальном обществе высокая плотность населения, и граждане склонны считать магию предрассудком. Вот почему в таких местах легче слиться с людьми, легче их использовать и получать доходы. Как одиночка ты можешь перемещаться с места на место сравнительно легко; но для большой группы необходимо большое стадо, где можно затеряться, и более мощная экономика, способная обеспечить уровень жизни, к которому мы привыкли. Таким образом, города не только нас защищают, но и обеспечивают средствами к существованию, поэтому за наиболее привлекательные места идет борьба.

– И вы не можете разделить сферы влияния?

– Ну, до некоторой степени. К примеру, мы делим территорию со стаей Темпе. И с тобой. Но когда в одном районе появляется слишком много волшебных существ, риск себя обнаружить увеличивается, как и риск перегрузить экономику налогами.

– Прошу прощения. Но как можно перегрузить экономику налогами? Я держу книжный магазин и аптеку. У всех членов стаи Темпе есть легальное место работы. Разве ты поступаешь иначе?

Малина рассмеялась.

– Ну конечно, у меня нет работы, мистер О’Салливан. Люди сами отдают мне все, что я хочу. И моим сестрам.

– Ты хочешь сказать, что люди просто отдают тебе деньги?

– Да, верно. – Она коснулась пальцем своего локона и ослепительно улыбнулась.

– По собственной воле?

– Ну, у них остаются именно такие воспоминания. – Она пожала плечами и подняла руку ладонью вверх. – Значит, все в порядке, не так ли? – И она криво усмехнулась.

– И тебя не мучает совесть?

– Никогда. На самом деле… – Она наклонилась вперед и понизила голос, словно вокруг были другие люди и она не хотела, чтобы ее услышали. – Мы состоим платными консультантами в двух дюжинах разных компаний, но ничего не делаем, только получаем чеки, как настоящие консультанты. – Она откинулась на спинку дивана и продолжала уже обычным голосом: – Тем не менее мы работаем для жителей Восточной долины.

– Могу я спросить, в чем состоит ваша работа?

– Мы не пускаем сюда по-настоящему плохих ведьм, а также самых неприятных американских граждан. Если бы не мы, некоторые места Месы стали бы столь же опасными, как районы крупных городов. А так будет, если die Töchter des dritten Hauses завладеют нашей территорией. Не говоря уже о вреде, который нанесут вакханки, как только сюда доберутся.

– Что? Они направляются сюда? Прямо сейчас?

– Пока мы с тобой беседуем. Ты их знаешь, они из Лас-Вегаса. Я ведь о них уже упоминала раньше, не так ли?

– Да, это так.

Я пожал плечами, стараясь сохранять равнодушие, но понимал, что еще немного, и мне потребуется пара чистого нижнего белья. В те далекие времена, когда для меня только начиналась пора ученичества – за десятилетия до появления Иисуса, – последователи Бахуса были самыми жуткими существами в мире, если верить архидруиду. Ну а все, что могло напугать архидруида, вызывало у меня кошмары; и всякий раз, когда кто-то упоминал о вакханках, я едва сохранял свои штаны сухими в течение нескольких столетий.

Сейчас дети знают не слишком много о вакханках. Ну, разве что из «Метаморфоз» Овидия, где рассказывается история Орфея. На прошлой неделе ко мне заходил студент, искавший книгу Овидия, и он определил вакханок как «пьяных цыпочек, которые убили одного парня за то, что тот не захотел заниматься с ними сексом». Я подумал, что его профессора могут им гордиться. Я спросил у него, знает ли он, кто такие менады, и вместо того чтобы сказать, что это лишь другое название вакханок, он сдуру решил, что я сказал «мне надо» – ну, типа, мне надо бы их трахнуть. В общем, наш разговор быстро закончился.

Теперь, когда я стал намного старше и – надеюсь – мудрее, мне известно, что страх архидруида был его собственным сексистским ужасом перед женщинами, которые делают все, что пожелают, но я знал, что у него имелись на это некоторые основания.

Вакханки носят с собой тирсы – посохи, увитые плющом, которые дают им могущество, позволяющее тут же устроить вечеринку: стоит ударить таким посохом о землю, как из нее начинает бить вино. Они танцуют и пьют до исступления, после чего обретают колоссальную силу, позволяющую им голыми руками разорвать на части быка (или человека). В результате их безумие передается нормальным людям, и обычные вечеринки превращаются в оргии чревоугодия и пьянства. Магия вакханок направлена не против конкретных людей, ее часть попросту стимулирует человеческие феромоны, поэтому я опасался, что мой амулет не сможет меня от них защитить.

Ко всему прочему, огонь против них бессилен, и им невозможно причинить вред железным оружием. Первое ко мне не относится, потому что друиды не швыряют огненные шары в своих врагов, но последнее может оказаться очень серьезной проблемой, потому что при других обстоятельствах мой меч в состоянии разобраться с противником прежде, чем тот успеет меня атаковать. Таким образом, вакханки отлично приспособлены к борьбе с друидами, и я мог оказаться беззащитным перед их магией.

– За прошедшие годы мы дважды изгоняли их отсюда, – сказала Малина. – Но сейчас они не только превосходят нас числом, но и могут устраивать свои безобразия, не опасаясь, что появимся мы, – ведь нам нельзя покидать это здание, пока немецкие hexen не будут уничтожены. Меня не удивит, если они объединились, чтобы захватить нашу территорию.

– А это, – сказал я с сардонической улыбкой и погрозил ей указательным пальцем левой руки, – начинает казаться мне подозрительным.

Малина округлила глаза, демонстрируя шутливое изумление.

– Только начинает?

– Да, – ответил я, не обращая внимания на ее сарказм. – У меня складывается впечатление, что ты хочешь, чтобы я бегал кругами и решал за тебя твои проблемы, пока ты будешь сидеть дома и смотреть «Дневник памяти»[20]20
  Американская мелодрама.


[Закрыть] или еще что-нибудь в таком же роде. – Я изменил голос, чтобы он стал более высоким, и попытался говорить с польским акцентом: – Иди и убей немецких hexen, друид, а заодно разберись с ужасными вакханками и одержи победу ради Орфея.

Малина бросила на меня свирепый взгляд.

– Ты попытался воспроизвести мой акцент? Это прозвучало как крайне неудачная попытка русского повторить Бела Лугоши[21]21
  Американский актер венгерского происхождения (1882–1956). Известен как исполнитель роли графа Дракулы.


[Закрыть]. Мой акцент гораздо сложнее и благороднее.

– Мы сейчас обсуждаем вовсе не мою имитацию твоего акцента.

– Ну а я говорю именно о нем. Кроме того, ты обещал отомстить за Вацлаву.

– Так и будет. Но как ваш ковен намерен сразиться с hexen? – спросил я.

Малина сдулась, посмотрела на бутылку, решила, что пить уже хватит, тяжело вздохнула и откинулась головой на спинку дивана. Это движение привело к тому, что ее волосы взметнулись, словно шелковый вихрь, и ореолом опустились на черную кожу дивана. Она умела творить такое заклинание, что мужчина, увидевший их, был готов отдать ей все, что она просила. Однако сейчас я подумал, что едва ли ей требуется магия. Белая колонна ее шеи манила, и мой взгляд спустился вдоль наконечника стрелы, образованного впадинкой между шеей и ключицами, и еще ниже к ее… бейсбол. Возьми себя в руки, Аттикус! Любая связь с Малиной закончится плохо.