Текст книги "Украденная память"

Глава 5

Они отшатнулись, выпучив глаза.

– Демон! – выдохнул Роберт. – Он украл вашу душу!

Паника окончательно захлестнула меня. Я вскочил с кровати. Девчушка в углу сжалась и с головой спряталась под шкуру. Роберт и Уиз протягивали ко мне руки, пытаясь помешать мне выскочить и кинуться в снег.

– Тише, милорд… – начал Роберт.

Это сон! Это безумие! Мне нужно проснуться. Я влепил себе пощёчину. Щека вспыхнула от боли, стала горячей.

– Милорд!

Я снова ударил себя по лицу – посильнее. И ещё раз.

Уиз вдруг оказался рядом со мной, его пальцы сомкнулись у меня на запястьях как стальные оковы.

– Пусти! – крикнул я. – Отпусти меня!

Старик вывернул мне руку, и я потерял равновесие. В сущности, моя продолжавшая кружиться голова сильно облегчила Уизу задачу.

Роберт взял меня за плечи, и они вдвоём снова усадили меня на кровать.

– Тише-тише, – сказал фермер. – Всё хорошо. Мы здесь. С вами.

– Отпустите, – прошептал я.

Они разжали руки. Я лёг, уставившись в потолок, и не двигался, пока головокружение не поутихло. Роберт и Уиз нависали надо мной, опасаясь, что я снова кинусь бежать. Но у меня уже не было сил…

Кто я такой?

Я умолял Голос ответить мне:

Пожалуйста. Прошу, скажи, кто я.

Но он молчал.

Не думаю, что я мог что-то вспомнить, даже если б попытался: мне было слишком страшно.

Уиз положил руку мне на плечо – на сей раз нежно, с утешением. Они с Робертом помогли мне сесть.

– Вам лучше, милорд? – спросил Роберт. В его голосе слышалась искренняя забота.

Паника прошла, и мне снова стало стыдно – за эту истерику, за синяки на лице Уиза…

– Простите меня, – прошептал я едва слышно. Но они поняли.

– Если зло овладело вами, в этом нет вашей вины, – сказал Роберт. – Вы больше не станете причинять себе боль?

Я покачал головой.

– И не убежите?

– Куда? – в отчаянии сказал я. – Куда мне идти?

Роберт задумчиво потёр подбородок:

– Ну, что ж. Думаю, с этим мы могли бы помочь. Вы можете пойти на ферму. Мы вычистили вашу одежду. Сохранили ваш кошель с деньгами и… другую вещь.

– Какую вещь?

Он поджал губы:

– Точно не знаю. Никогда не видел ничего подобного. Может, вам лучше пойти и посмотреть самому?

Уиз вытащил из-под кровати пару высоких – до колен – сапог и протянул их мне. Они были сшиты из отлично выделанной кожи, подбиты мягкой шерстью и украшены серебристыми пряжками. И пришлись точно мне по ноге.

Я посмотрел на Роберта. Тот кивнул:

– Это ваши. В них вас и нашли.

Он собрался сходить и принести плащ, чтобы я не простудился, но Уиз сэкономил время, накинув мне на плечи свой собственный. Он был слишком длинным – почти волочился по земле, – зато тёплым.

Девчушка в углу смотрела на нас, выглядывая из-за оленьей шкуры.

– А что насчёт неё? – спросил я.

Роберт повернулся к девочке:

– Что скажешь, кроха? Хочешь увидеть моих дочурок?

Она исчезла за покрывалом. Роберт добродушно рассмеялся.

– Похоже, нет. Оставим её в покое. Она присоединится к нам, когда будет готова.

Я чувствовал себя так, словно оказался внутри какой-нибудь картины. Справа возвышался фермерский дом из выщербленного ветром камня, крытый почерневшей от времени соломой и увенчанный снежной шапкой. Напротив стояли два небольших коттеджа с протоптанной между ними тропкой, а возле меня – ещё одна хижина из саманного кирпича, похожая на ту, откуда я вышел. Из труб поднимался дым, исчезая среди серых облаков. За коттеджами виднелся огромный амбар из растрескавшихся досок, выбеленный той же известью, что покрывала стены хижины. В дверях амбара стояла корова, тыкаясь носом в снег. За ней слышалось тихое мычание.

За фермой вздымались округлые холмы. Половину горизонта закрывал лес – сейчас безлистный. Слышалось журчание ручья. С противоположной стороны холмы сходили на нет, и виднелся огромный синий простор океана. Я чувствовал запахи – свежий морозный воздух, запах скотины, запах морской соли.

– Где мы? – спросил я.

– В Девоншире, милорд. – Роберт указал в сторону моря: – Это Ла-Манш.

Девоншир. Итак, я на юго-западе Англии. В памяти всплыло название…

– Эксетер, – произнёс я.

Роберт кивнул:

– Это столица нашего графства. До него двадцать миль на запад. А ближайший к нам городок – Ситон, он всего в нескольких милях к востоку, в устье реки Экс.

Я не узнавал этих мест. Всё, что я знал о них: графство Девоншир находится на юго-западе, а его столица называется Эксетер.

– Может, я оттуда?

– Вряд ли, милорд, – покачал головой Роберт. – Судя по выговору, вы с востока. Наверное, из Лондона?

Ну конечно. Акцент указывал, откуда я родом. Я разговаривал не по-западному, как Роберт, и потому, возможно, мой говор поможет узнать, кто я такой. Я напряг мозги, но чем усерднее пытался вспомнить, тем сильнее кружилась голова. Я с неохотой отказался от этой мысли. Не хотелось снова рухнуть лицом в сугроб.

Мы двинулись к ферме, проваливаясь в снег на добрые два фута. Уиз шёл следом, закинув свой длинный лук на плечо. Такое количество снега придавало пейзажу волшебный, сказочный вид, но идти было тяжеловато.

– Столько снега – это нормально для Девоншира? – спросил я.

– Вот уж нет, – сказал Роберт. – Даже полфута – уже странно. И никогда в начале зимы. Зимовать будет трудновато, особенно тем, кто не заготовил корм.

– Какой сегодня день?

– Воскресенье. Двадцатое декабря.

Я чуть поколебался:

– А… год?

Роберт приподнял брови:

– Господа нашего 1665-й.

Я покраснел, чувствуя неловкость. Я знал, где находится Девоншир, помнил название его столицы, разбирался в диалектах… но понятия не имел, какой сейчас год? Как такое возможно?

– Стало быть, вы держите коров? – спросил я, просто чтобы сменить тему.

Роберт кивнул:

– И ещё несколько коз, ради молока, хотя нам столько и не надо. Держу в основном потому, что дети их любят. Они привечают всё, что с четырьмя ногами.

– А вы привечаете всё, что с двумя?

Он рассмеялся:

– Так и есть. Каждому найдётся место, дай им Бог.

Словно услышав его слова, к нам подлетела птица.

Её перья были цвета соли с перцем. Она захлопала крыльями и приземлилась ко мне на плечо. Я застыл. Птица прошлась по моему плащу, потом подскочила и ткнулась клювом мне в волосы. Роберт и Уиз смотрели на неё, улыбаясь.

– У меня на голове сидит голубка, – сказал я.

– Похоже, что так, милорд.

– Ваша ручная птица?

– Вообще-то, я думаю, ваша.

Моя?

Я медленно протянул руку, ожидая, что птица улетит. Но она разрешила взять себя и потыкалась клювом мне в пальцы. Тёплая, с мягкими нежными перьями…

Уиз указал на неё, потом на меня, а затем в сторону моря. И тогда Роберт принялся рассказывать, как меня нашли. Я слушал и не верил.

Уиз охотился в лесу, когда рядом приземлился голубь. Он взялся за лук, чтобы пристрелить его на суп, но птица побежала прямо к нему. Тогда он сообразил, что птица-то, видать, ручная. А она отлетала и снова садилась, словно зовя его за собой.

– Так он и сделал, – сказал Роберт. – Пошёл за ней. И нашёл на берегу вас.

Я прижал к себе голубку. Она заворковала.

– Истинное благословение, милорд, – серьёзно сказал Роберт. – Берег здесь весь изрезан бухтами, а в холмах сотни пещер. Если б птица не привела его к вам, вы бы умерли и море смыло бы плоть с костей. Эта голубка спасла вас.

Странное дело – быть обязанным жизнью какой-то птице. Но она вела себя дружелюбно, а держать в руках казалось так естественно, что я готов был поверить: птица и в самом деле моя. Я осторожно почесал её под пёрышками, и она закрыла глаза от удовольствия.

Это заставило меня задуматься: если со мной был голубь, то, может, и люди тоже? Семья? Друзья? Они тоже плыли на том корабле? Я никого не мог вспомнить – ни лиц, ни имён. Но чем ярче я представлял себе корабль, разлетающийся на части под ударами шторма, тем сильнее сжималось сердце. Что сталось с остальными пассажирами? Были ли среди них те, кого я любил? Возможно, теперь все они мертвы?..

При этой мысли на душе стало тоскливо. Стараясь утешиться, я погладил голубку.

– Она жила в амбаре, – сказал Роберт. – Дети кормили её. Пойдёмте, я отведу вас к ним.

Мы двинулись дальше, и, когда приблизились к дому, мой живот оглушительно заурчал от доносившихся до нас запахов. За домом Роберт готовил половину говяжьей туши, варившейся в коже, – вот откуда кровь на рубашке, пояснил он. Свежая коровья шкура висела, словно гамак, над небольшим костром. Она была заполнена кусками говядины, овощами и травами, которые томились на медленном огне, обещая превратиться в жирное, наваристое рагу. У меня подгибались ноги; от одного только запаха я едва не рухнул на землю. Я больше не мог сдерживаться – и намекнул:

– Когда пришла ваша дочь Марджери, она несла мне рагу. Боюсь, я напугал её, и…

Роберт всё понял:

– Конечно, вы голодны! Я вас накормлю. Сейчас же!

Уиз махнул рукой в сторону домика.

– И малышку, – кивнул Роберт. – Верно.

Он провёл меня в дом. Здесь не было прихожей – лишь одна длинная широкая комната, занимавшая всё пространство фермерского дома. В очаге пылал огонь, наполняя комнату теплом. Над дальним концом длинного стола склонилась женщина; мальчик и девочка лет десяти помогали ей выскабливать внутреннюю поверхность коровьей шкуры. С другой стороны девочка помладше вынимала из ведра горсти соли и втирала её в куски говядины; руки её были покрыты розоватой пеной от выступающей свежей крови. У огня стояла на стуле девушка, помешивая мелкое озерцо сливок в плоской сковороде, подвешенной на цепочках над кастрюлей с кипящей водой. Ореховый маслянистый запах горячих сливок был одуряющим.

Марджери – девочка, которую я напугал, – вошла в дом следом за нами. Увидев меня, она ахнула и выронила стопку белья. Теперь на меня уставились все. Женщина посмотрела на голубку в моих руках, потом перевела взгляд на мужа.

– Дети, – сказала она. – Огню нужны дрова. И коровы сами за собой не уберут.

Старшая дочь вынула ложку из сливок, взяла младших за руки и увела из дома. Уходя, они оглядывались на меня. Мальчик остался, но тоже смотрел с нескрываемым любопытством.

– Я что сказала? – Женщина схватила сына за ухо и вывела из комнаты, невзирая на его протесты.

Роберт смущённо покраснел. Но я понимал его жену. Ведьмовские защитные знаки, мои припадки, кровоподтёк на лице Уиза… Она боялась меня. Она считала, что я принёс в её дом зло. И я задумался: так ли это? Мне вспомнилось выражение лица Роберта, когда я признал, что не помню даже своего имени.

Демон. Он украл вашу душу…

Я вздрогнул.

Это правда?

Для некоторых не имеет значения, где на самом деле правда. Нужно быть очень осторожным со словами. Если люди поверят, что в меня вселился злой дух – не важно, так это или нет, – они могут сжечь меня заживо.

Уиз вытащил из сундука у двери комплект одежды и разложил её на стульях, стараясь не запачкать вещи коровьей кровью, капавшей со стола. Да уж, эта одежда не походила на ту, которой снабдил меня Роберт. Рубашка из синего шёлка, жилет с суконной спинкой и кожаный ремень с тиснением. Бриджи были из шерсти – но шерсти высшего качества, тонкие и мягкие. Плюс изящные чулки.

Я не знал, что и думать. Я отнюдь не чувствовал себя лордом, но эта одежда определённо была моей.

Роберт вынул из сундука небольшую шкатулку и открыл её ключом.

– Плаща у вас не было, милорд. Зато было это.

Он протянул мне мешочек для монет. Я взял его, пересадив голубку на плечо. Она взмахнула крыльями, устраиваясь поудобнее; казалось, ей тоже было интересно заглянуть в кошель. Он был из гладкой и мягкой кожи и зазвенел, когда я взял его в руки. Мешочек казался тяжёлым, хотя был заполнен только наполовину. Я открыл его.

Монеты. Их было много. И больше половины – золотые. Кроме них – серебро и совсем немного меди. Да я богат!

– Видите, милорд? – сказал Роберт. – Всё на месте.

Я копался в монетах, пропуская их сквозь пальцы, и тут заметил кое-что необычное. Взяв один золотой, я осмотрел его.

На одной стороне – замысловатая чеканка из четырёх корон, четырёх лилий и восьми букв L, расположенных в форме креста. Надпись по кругу гласила: CHRS REGN VINC IMP, что означало Christus regnat vincit imperat – «Христос царствует, побеждает и повелевает».

С другой стороны был изображён красивый молодой король с длинными вьющимися волосами и лавровым венком на голове. Здесь также имелась надпись: LVD XIIII D G FR ET NAV REX 1653. Это значило: Ludovicus XIIII Dei gratia Franciae et Navarrae rex – «Людовик XIV, милостью Божьей король Франции и Наварры».

– Это французская монета, – сказал я и порылся в кошеле. – Большинство из них.

Роберт с любопытством оглядел их.

– Может, ваш корабль плыл оттуда? Вы возвращались в Англию и попали в шторм.

Может, так, а может, наоборот. Я сразу же опознал монеты – золотые луидоры, серебряные экю, медные су. Вдобавок я без труда понимал латынь, а значит, у меня было какое-никакое образование. Но что, если…

Я попытался подумать на французском. Et tout de suite, je me suis rendu compte que je parler couramment[1]1
  И сразу понял, что говорю свободно (фр.).


[Закрыть].

У меня перехватило дыхание. Может, я француз? Я не чувствовал себя французом. Но, с другой стороны, я понятия не имел, как должен чувствовать француз. И, если честно, вообще ничего не чувствовал. Только… пустоту.

Я попробовал мысленно поговорить на разных языках – и с удивлением обнаружил, что знаю их несколько: испанский, немецкий, итальянский, классические варианты латыни, греческого и иврита, а также некоторое количество слов на других языках.

Роберт утверждал, что во время приступов я говорил на странных языках. Так, может, мой бред вызван не злым духом и я – это только я? Хотелось бы верить. Но очевидно, что не знание языков вызвало судороги. И мне по-прежнему было неведомо, кто я на самом деле.

Так или иначе, увидев кошель, я проникся к Роберту чувством благодарности. Я держал в руках целое состояние. Фермер и его семья не просто ухаживали за мной; они отказались от огромной суммы денег – которой хватило бы им и их детям до старости. А ведь, судя по их простому жилищу, они были не слишком богаты.

– Спасибо, – сказал я.

Роберт довольно улыбнулся.

– Ещё у вас был… Мэри, где тот… э… ремень?

Я кивнул на стул, где Уиз разложил мою одежду:

– Он здесь.

– Нет, у вас был ещё один. Мэри?

Жена просунула голову в дверь:

– Он в амбаре.

– Почему ты… – Роберт покачал головой. – Секундочку, милорд.

Он вышел из комнаты. Я услышал приглушённые голоса – Роберт и его жена обменялись не вполне мирными репликами, – а затем фермер поспешил на улицу. Я повнимательнее осмотрел одежду. Голубка спорхнула с моего плеча. Я провёл ладонями по ткани, надеясь, что почувствую… хоть что-нибудь. То, что не сумела поведать моя сломанная память…

Ничего.

Вернулся Роберт, принеся с собой уличный холод.

– Вот это было при вас, – сказал он.

И я уставился на предмет, который он держал в руках.

Глава 6

Это была чрезвычайно странная вещь. Не ремень, как назвал его Роберт, а скорее широкий пояс из кожи, с нашитыми на него десятками узких кармашков. Из кармашков торчали стеклянные флаконы с пробками, а в них – неимоверное разнообразие порошков, зёрен, жидкостей, трав и пилюль всех цветов радуги. Я принялся вынимать флаконы один за другим. На всех были этикетки, но, хотя кое-где чернила совсем расплылись, я с удивлением обнаружил, что опознаю содержимое – даже там, где надписи неразборчивы. В одних лежали простые вещи – сахар, соль, древесный уголь. Другие были более экзотичными. Порошок серы. Купоросное масло.

Ты помнишь их, – сказал Голос.

«Помнишь» было не совсем верным словом. Я не припоминал, чтобы видел их раньше. Но я знал, что это за вещества и для чего их можно использовать. С помощью алоэ лечат ожоги. Для купоросного масла много применений, но самое замечательное в нём то, что оно разъедает металлы. Мать-и-мачеха, смешанная с мёдом, станет эффективным средством от запора…

Кроме флаконов в поясе были и другие вещи – серебряная ложка, нож, увеличительная линза, пара железных ключей. И зеркальце.

Я помедлил, держа зеркало в пальцах, а потом повернул к себе. На меня смотрел незнакомец. Пустота – вот что я чувствовал, глядя на собственное отражение. Просто какой-то юноша, которого я никогда не встречал прежде. Пожалуй, приятное лицо, но очень уж испуганное. Я убрал зеркало, продолжая недоумевать.

Чтобы избавиться от этого ощущения пустоты, я сосредоточился на одной вещи в поясе, назначения которой не понимал. Ключи.

– От чего они? – спросил я Роберта.

Тот пожал плечами:

– Не знаю. Это всё ваше. Вспомнили что-нибудь?

– Нет.

У пояса было два длинных ремня с пряжками; он явно предназначался для ношения. Я обернул его вокруг талии, но что-то было не так. Чувствуя лёгкое головокружение, я поднял подол рубашки и надел пояс под неё; мягкая кожа прижалась к телу.

– Да! – сказал Роберт. – Именно так он и был на вас надет. Под рубашкой. Вы вспомнили!

Я не вспомнил. Просто понял, что так правильно. Я не мог объяснить, как это вышло. Это было почти как… звучало глупо, но это было похоже на объятия.

Сняв пояс, я снова осмотрел его. На краю виднелись инициалы, вырезанные в коже.

Это я? Моё имя? Я пытался вспомнить, но тут же вернулось знакомое головокружение. Голубка спорхнула на стол. Уиз успокаивающе взял меня за плечо.

– Всё в порядке, – сказал я. – Кажется, я просто слишком далеко зашёл.

– Вам нужно отдохнуть, – посоветовал Роберт и пододвинул мне стул.

Позади раздался голос его жены:

– Может, тогда отнесёшь это в хижину?

Мэри стояла в дверях, поджав губы. В руках она держала пару дымящихся мисок. И смотрела на голубя.

– Милорд может поесть и здесь, – строго сказал Роберт.

Мне не хотелось становиться причиной войны.

– В хижине очень уютно. Да и мне лучше бы полежать. Вдобавок нужно накормить девочку.

Уиз взял у Мэри миски, а Роберт наполнил кружки пивом. Когда мы уходили, я заметил, что жена фермера скрестила пальцы и щёлкнула ими – но не в мою сторону, а в направлении птицы. Роберт тоже это увидел – и покраснел. В хижину мы вернулись в молчании.

Когда мы вошли, девчушка скорчившись сидела в углу. Уиз поставил еду возле тюфяка. Дождавшись, когда старик отойдёт, девочка протянула ручонку, взялась за край миски и потащила её под подкрывало. До нас донеслось чавканье.

Мне бы тоже не мешало поесть. Я погрузил ложку в собственную миску. Уиз отправился за добавкой, и, когда он вышел, улыбка Роберта поблёкла.

– Я прошу прощения, милорд, – сказал он.

Фермер, очевидно, имел в виду свою жену и жест, который мы заметили. Он означал защиту от зла – и был направлен на мою птицу.

– Она боится, что это злой дух, – объяснил Роберт.

Я понял его. По поверьям, некоторые демонические сущности принимали облики животных и становились спутниками колдунов и ведьм.

Голубка разгуливала по столу, время от времени склёвывая капли подливы. Она увидела, что я смотрю на неё, и заворковала. Интересно, злые духи умеют ворковать?..

– А ты сам её не боишься? – спросил я.

– Нет, – сказал Роберт – не очень, впрочем, решительно. – Я уверен, что это просто ваша ручная птица. Но странные вещи происходили здесь в последнее время, милорд. Дурные вещи…

Он уже говорил нечто подобное раньше. Это заставило меня задуматься об Уизе.

– Что с ним случилось? – спросил я.

Роберт непонимающе посмотрел на меня.

– Его язык, – пояснил я.

– О. Это… – Он почесал подбородок. – Так было всю мою жизнь. Я уж и привык. Это сделали корсары.

– Корсары? Ты имеешь в виду берберийских пиратов?

Эти пираты уже много веков преследовали английские суда, захватывали корабли и совершали набеги на прибрежные города.

Роберт кивнул.

– Эту историю рассказал мне дед. Когда Уизу было двенадцать, он подписал контракт с английским торговцем, плывущим в колонии. Прослужив два года, сменил корабль. Так и повелось. Он находил работу на разных судах: английских, голландских, испанских – не имело значения. Уиз просто хотел плавать по всему миру. Но не удалось, увы. – Роберт вздохнул. – Случилось это, когда Уизу было шестнадцать или около того. Он плыл на венецианском корабле, перевозившем шелка. На них напали возле Варварского берега. Корабль захватили, а команду продали в рабство. Уиз пытался бежать, но его поймали и в наказание отрезали язык.

Я содрогнулся.

– Уиз в конце концов освободился, – продолжал Роберт. – Украл лодчонку и отправился на север, в Испанию. Английский торговец специями нашёл его на рынке в Мадриде – потрёпанного и голодного. Он сжалился над Уизом и помог ему вернуться домой. Но здесь у него ничего не осталось. Лорд-адмирал разрешил ему просить милостыню на рынке в Эксетере, но Уиз не хотел быть нищим. Он пошёл искать работу. Большинство людей гнали его прочь, но мой дед дал ему место на ферме.

– Добрый поступок, – сказал я.

– Мой дед был хорошим человеком. Хотя никогда не желал это признавать. Он уверял, будто взял Уиза, чтобы наконец заполучить работника, который не трещит над ухом целыми днями. Сказал, что тот будет хорошо ухаживать за скотом. Дескать, коровам болтовня ни к чему. – Роберт рассмеялся. – Уиз помогал растить меня. А теперь помогает растить моих детей. Он хороший человек. Я не раз и не два в этом убеждался.

– Просто чудо, что он меня нашёл.

Взгляд Роберта стал задумчивым.

– Может, и для нас тоже. Я уже говорил вам… Знаю, что вы ещё не поправились толком, но могу я попросить вас о помощи?

На сей раз я понял, почему он просит меня. Аристократ мог бы сделать его жизнь проще.

– И что нужно сделать?

– Просто замолвите за нас словечко.

– Кто-то доставляет вам неприятности?

– Не кто-то, – сказал Роберт. – А что-то. Ребёнок пропал.