Текст книги "Знакомство по объявлению"

– Интересно, – улыбнулась Пеппер. Следуя туда, куда указывал Тор, шедший сзади, она ступила в комнату, в которой пол был на полфута ниже, чем в холле.

– Это маленькая гостиная, – пояснил Тор.

Оглядев комнату, Пеппер одобрительно улыбнулась. Она сразу оценила изысканность отделки: помещение было выдержано в благородной гамме, где преобладал цвет ржавчины. Мебель была массивная, кожаная, должно быть, необыкновенно мягкая и удобная. Она как нельзя лучше подходила крупному и статному хозяину.

– Не знаю, как выглядят остальные комнаты вашего дома, но эта вызывает у меня совершенный восторг, – призналась она.

– Рад, что она вам нравится, – просто улыбнулся Тор, поворачиваясь к небольшому бару, разместившемуся в простенке между французскими окнами.

Тор обратил на гостью вопросительный взгляд.

– Каким ядом вы предпочитаете травиться? – галантно осведомился он.

Он говорил машинально, его мысли были заняты созерцанием девушки. Она поразительно легко вписалась в атмосферу его дома, словно всю жизнь в нем прожила.

Это открытие привело его в легкое замешательство.

– Любым, – кратко ответила Пеппер. – Наливайте то, что будете сами.

– Я буду виски, – ответил Тор.

Пеппер не реагировала. Секунду помолчав, он добавил:

– Я его не разбавляю.

– Превосходно.

Пеппер невольно рассмеялась, заметив удивление на лице хозяина.

– Тор, я уже говорила вам, что я совершеннолетняя и имею полное право употреблять спиртные напитки. Более того, признаюсь вам, некоторые мои приятели утверждают, что у меня луженая глотка и железный желудок. Я и правда никогда не пьянею.

Пеппер грациозной походкой подошла к камину, из-под ресниц наблюдая за Тором, который с видимым усилием сосредоточился на бутылке виски.

Следующий вопрос застал Пеппер врасплох.

– А почему в объявлении вы писали, что нужен «желательно неженатый» мужчина?

Пеппер медлила с ответом. Тор внимательно присматривался к ней. И она не на шутку смутилась.

– Видите ли, мне казалось, что вряд ли какая-нибудь жена будет приветствовать незнакомую женщину, устроившуюся на постой у нее под окнами. Невозможно гарантировать, что жена, приятельница или подруга рано или поздно не запротестует.

Это был скорее вопрос. Пеппер и не старалась это скрыть. Ведь она, по обыкновению, ринулась к цели очертя голову, напрямик. В такой ситуации хорошо сразу оценить будущие преграды.

– В моем случае подобные опасения напрасны, – заметил Тор, протягивая ей широкий низкий стакан.

Пеппер заметила, что, говоря это, он слегка покачал головой.

– Моя работа, – продолжал Top, – отнимает у меня слишком много времени и уводит из дома на долгие месяцы, что… хм… исключает возможность длительных связей.

Пеппер чутко уловила смущение, глубоко запрятанное за мнимым равнодушием, с каким была произнесена эта фраза.

«Хм, значит, он очень ревностно относится к своей работе. Любит ее и в то же время начинает чувствовать себя ее заложником? Впрочем, это можно будет выяснить потом», – подумала Пеппер.

– За встречу! – нарочито беспечно сказала она, чуть поднимая стакан. – Значит, нам с собаками нет нужды дрожать, что в один прекрасный день какая-нибудь разъяренная особа выставит нас за ворота.

– Ваше здоровье, – отозвался Top. – Дрожать вам не придется!

Пеппер прекрасно сознавала: вначале между ними не было уговора о том, что она переселится к нему вместе со всем своим Выводком и хозяйством. Речь шла только о Фифи. Она надеялась, что, упомянув о звонке управляющего и отказе от дома, разрешила это недоразумение.

Однако ситуация оставалась весьма двусмысленной, Пеппер молила бога, чтобы Тор воздержался от неудобных расспросов.

Почувствовав, что у нее пресеклось дыхание под твердым взглядом его холодных серых глаз, Пеппер поспешила присесть в уголок кушетки. Обратив внимание на телефон, стоявший на столике неподалеку, она с облегчением переменила тему:

– Вы позволите мне сообщить друзьям, где меня искать?

– Пожалуйста, – пожал плечами Тор.

– Должна вас предупредить, друзья у меня разговорчивые, а некоторые из них… хм… несколько своеобразные, – продолжала Пеппер. – Заранее прошу прощения, если они попробуют надолго занять вашу линию. Присев на подлокотник кресла, Тор небрежно ответил:

– Это не имеет значения. У меня есть другой номер, наверху, в спальне.

И хотя Пеппер ни о чем его не спросила, он пояснил:

– Для важных разговоров.

Пеппер снова заставила себя удержаться от вопроса, хотя на этот раз ей пришлось едва не прикусить для этого язык.

– Замечательно, – неопределенно ответила она. – Кстати, мы так и не условились об оплате.

– Это дело не срочное, – отмахнулся Тор. Наткнувшись глазами на Фифи, у которой был до смешного встревоженный вид, он рассмеялся:

– В отличие от вашего свирепого управляющего, я не вышвырну вас вон.

– Как скажете, – пожала плечами Пеппер. – Обсудим это позже.

Прихлебывая виски мелкими глотками, она обдумывала, как ей сказать то, что она считала необходимым.

Она не знала, должна ли'показать, что заметила интерес к своей особе, пока он был обозначен одним лишь взглядом. Но в душе Пеппер не сомневалась, что она заинтересовала Тора.

Брошенная будто невзначай реплика о работе содержала два пункта, предназначавшиеся для ее сведения. Она была уверена, что по меньшей мере один из них был включен в сообщение намеренно и с дальним прицелом. Возможно, Тор не заметил этого, но Пеппер успела уловить некое второе дно, подводное течение в его жизни, сопряженное с работой.

Тем не менее он явно давал ей понять, что длительные связи вовсе не входят в его планы.

Это нимало не смутило Пеппер. Он либо изменит свои планы, либо не изменит. Интуиция подсказывала ей, что в любом случае он будет решать это сам. Ее хозяин явно не относился к тем мужчинам, которых можно загнать в угол, поставить в тупик, вынудить совершить тот или иной поступок. Он либо по своей воле внесет перемены в свою судьбу, либо не будет этого делать. Так что не было никакого смысла на него давить. Впрочем, Пеппер и не собиралась оказывать давление. В ее арсенале имелась масса других, более изощренных средств.

– Вы очень красивы, – вдруг объявил он и удивился, словно не желал произносить эти слова вслух, а они сами вырвались на волю.

Сердце Пеппер застучало так громко, что в первый момент ей стало страшно: вдруг Тор услышит его удары? Отогнав эту абсурдную мысль, она трезво оценила ситуацию. Тор дал толчок развитию сюжета. Теперь ожидалась ее реплика. Она задумчиво посмотрела на свою рюмку, потом медленно перевела взгляд на собеседника:

– Мне немного неловко от ваших туманных замечаний, Тор. Я вообще не мастерица ходить на цыпочках вокруг да около. И поскольку положение складывается несколько необычное… Хм. Я буду говорить без обиняков… Мои друзья говорят, что у меня есть к этому талант.

– В данном случае интерес отсутствует, не так ли? – в тон ей отозвался Тор.

Хотя Пеппер только что расписалась в пристрастии к прямоте, ее ответ был несколько уклончивым.

– У меня есть правила, Тор.

– Правила?

Она неотрывно смотрела на него. В ее честном взгляде Тор прочитал, что она говорит с ним серьезно и действительно думает то, что говорит.

– Да, правила. Это именно мои правила. И они не имеют ничего общего с общепринятыми нравственными нормами. Просто я знаю, что мне подойдет, а что – нет. А в данном случае роман меня не устроит.

Опустив глаза, Пеппер упорно разглядывала содержимое своего стакана. При этом она продолжала монолог:

– В последние десять лет обстоятельства не раз подкидывали мне ту или иную возможность. Но какой-то внутренний голос подсказывал мне: то, что хорошо на короткий срок, окажется вовсе непригодным для более долгого. А я не люблю сожалеть. Жизнь слишком коротка, чтобы допускать в нее сожаления.

Тор, пристально глядевший на нее, внезапно понял, что за этой последней фразой, произнесенной очень тихо, почти не слышно, скрывается нечто очень важное. Пеппер по-прежнему прятала от него глаза, но Тор мог сколько угодно рассматривать ее лицо, ставшее неподвижным, как маска. Казалось, что ее голос доносился откуда-то издалека, из какого-то другого пространства. Очевидно, у нее были действительно весьма серьезные основания избегать сожалений. Интересно, какие?

Пеппер подняла глаза, подернувшиеся туманной дымкой набежавших слез. Спустя мгновение предательская влага исчезла, и глаза вновь просияли лазурью.

Тем же ровным, спокойным голосом она продолжала:

– Преданность… да. Иногда она может продлиться долго. Обычно, говоря о преданности, верности в отношениях мужчины и женщины, подразумевают брак. Но в наши дни слишком многие вступают в брак с совершенно легким сердцем, не задумываясь о высоких и иногда обременительных принципах. Но я из тех, кто не может рассматривать брак как заурядную сделку, которую легко расторгнуть в суде, если в нем что-то не задастся. Когда я слышу «пока смерть не разлучит нас», я воспринимаю эти слова буквально.

Тор молча слушал.

– И я ищу именно такого постоянства, Top, – продолжала Пеппер более уверенно. – Не знаю, суждено ли мне когда-либо обрести его, откуда мне это знать? Я знаю одно. Если я заберусь в постель к мужчине или пущу его в свою, это будет означать одно – мою уверенность в том, что я нашла то, что искала. И мой партнер должен разделять это понимание.

Вдруг она весело рассмеялась.

– И если со своими взглядами я окажусь единственным человеческим существом среди динозавров и птеродактилей, то пусть так оно и будет.

Она подняла свой стакан:

– Я пью за прошедшее, но не забытое.

Помедлив секунду, Тор понимающе кивнул. Таким образом он выразил молчаливое одобрение ее честности. Более того, он выражал одобрение ясности взглядов и убежденности, прозвучавшей в словах этой женщины. Она знала, чего хочет, и не желала довольствоваться меньшим. Интересно, много ли найдется на свете людей, которые вправе похвастаться тем же? Многим ли судьба даровала столь отчетливые представления, избавляя тем самым от блужданий в потемках, поисков идеала, полумер, компромиссов и разочарований?

Наблюдая, как Пеппер допивает виски, он вспомнил, как она сказала, что не хочет ни о чем сожалеть. Она говорила это спокойно и уверенно. Эти слова и выражение ее лица являли собой разительный контраст с первым впечатлением, которое произвела на него эта особа. Он не удержался от вопроса, в котором восхищение сливалось с грустью:

– Пеппер, сколько женщин скрывается в вас?

Она взглянула на Тора, и в ее взгляде мелькнуло удовлетворение. Она улыбнулась, но улыбка была такой же печальной, как и у него.

– Сколько надо, столько и будет, – ответила она.

Допив виски, она молча поставила пустой стакан на столик рядом с телефоном.

– Такой ответ содержит вызов любому мужчине, – заметил Тор.

Пеппер безмятежно смотрела прямо перед собой.

– Это все равно что разглядывать бриллиант с бесчисленными гранями, – мягко продолжал Top. – Или собирать головоломку из бессчетного множества фрагментов. Это… это еще предстоит понять.

– Некоторые головоломки – неразрешимы, потому что разные люди видят в них разные цели и ищут разные способы решения, – возразила Пеппер.

Она прямо взглянула Тору в глаза. Пусть не рассчитывает, что она легко согласится на пересмотр своих правил.

– Знаете известную загадку без разгадки о леди, приказавшей своему кавалеру в полночь открыть врата в тайное помещение замка. У бедняги были некоторые основания считать, что там может скрываться тигр. Вот вы, Тор, будь вы на месте того рыцаря, открыли бы дверь? Как вы думаете, что бы вы за ней нашли?

Тор пытливо смотрел на Пеппер, сознавая, что своим иносказанием она пытается передать ему какую-то чрезвычайно важную для нее идею.

– Полагаю, я открыл бы дверь и нашел бы за ней свою даму.

Пеппер вскочила на ноги, сунула руки в карманы джинсов и легонько покачала головой.

– А мне кажется, там все-таки сидел тигр. В те времена дамы были безжалостны, Тор. Мы такими и остались. Абстрактные построения мало нас привлекают. Мы принимаем решения сердцем, а не умом. Мы больше всего полагаемся на собственные чувства.

– Что вы хотите этим сказать? – прямолинейно спросил Top. – Что все эти правила принадлежат вам и потому их невозможно нарушить?

Пеппер неожиданно звучно рассмеялась. В этом разговоре ей удалось зажечь всего несколько крошечных свечечек. Развивая эту метафору, можно было сказать, что ее путь освещал праздничный торт, приготовленный на день рождения пятилетнего ребенка, вернее, разумеется, несколько крошечных свечечек. Но и при этом скудном освещении она ясно разглядела весь свой путь. И, верная своей натуре, Пеппер бесстрашно пустилась в путешествие.

– Я хочу сказать вам, Тор, что вы – предупреждены. Если вы надумаете изучать грани на бриллианте или складывать фрагменты головоломки, это, возможно, окажется вам не по зубам. Господи, мы тут все метафоры смешали! Пока вы будете искать разгадку, я могу прийти к выводу, что вы как раз тот, кто мне нужен.

Лицо Тора постепенно смягчилось.

– И что?

– А то, что я безжалостная женщина. И я ненавижу проигрывать.

Последнюю фразу Пеппер сказала медовым голосом с нежнейшей из всех своих улыбок.

– Гром и молния, я буду гнаться за вами до самого ада и обратно. И никто: ни ваши языческие боги, ни ваша волшебная красота – не спасет вас.

3

Top не стал сдерживать смех, который вырвался наружу звуками, выражающими чистое удовольствие. Эта маленькая чертовка бросила перчатку к его ногам! Она, не моргнув глазом, выслушала его намек на невозможность длительных отношений, невозмутимо обрисовала свои правила, а потом исподволь подтолкнула его помериться с ней силами – духа и ума. Бросила ему вызов… и никакой вызов не интриговал его так, как этот.

Сияя улыбкой, Тор поставил пустую рюмку на стол и медленно направился к Пеппер своей мягкой, как у кота, походкой.

– Разумеется, вы понимаете, что я вполне могу просто проигнорировать брошенный вами вызов, – сказал он тоном, каким люди ведут ни к чему не обязывающую светскую беседу.

– Эта мысль приходила мне в голову, – промурлыкала Пеппер, тоже улыбаясь.

Глядя, как он приближается к ней, девушка сознавала, что приближается момент истины. В последующие несколько минут должно произойти одно из двух: либо она поймет, что ошибалась в своих чувствах к этому почти совсем постороннему ей мужчине – в этом случае она мигом свернет свой лагерь и тихо ретируется, – либо обнаружит, что чувства подлинные и они уже существуют. И тогда она лишится пути к отступлению.

– Мне всегда нравилось, когда кто-то бросал мне вызов, я, не колеблясь, открыл бы ящик Пандоры, – сказал он, останавливаясь на полшага от девушки и глядя сверху вниз в ее глаза, светившиеся смутной улыбкой.

– Никогда не знаешь, что может выскочить и броситься на тебя из такого ящика, – нежным голосом предостерегла Пеппер, склонив голову набок и неотрывно глядя на собеседника.

Тор сделал еще один шаг, одной рукой почти обнял ее за шею, большим пальцем провел по ее щеке.

– Я думаю, что попробую испытать свою судьбу, – пробормотал он, наклоняясь к ней.

Пеппер и сама не знала, чего ей ожидать.

Возможно, у нее должно было приятно защемить сердце. Или паре молний надлежало пронзить ей грудь. Она даже допускала, что ее подруга Марша могла быть права: «Колокола, моя милая, – колокола с подголосками». Но как прирожденная материалистка, она не могла рассчитывать ни на что сверхъестественное. По ее мнению, она должна была испытать приятное ощущение, предвещающее тот восторг, который мог ожидать ее впереди.

На самом деле все ее тело охватило сильнейшее желание, и на один короткий миг она забыла, что бросила вызов.

Несколько мгновений, которые могли быть и вечностью, губы Тора прикасались к ее губам легко, как дыхание, оказывая давление, которое могло бы исходить от перышка. Это прикосновение заключало в себе тепло, покорность, намек на вопрос – и она удивилась своей реакции. Дрожь зародилась где-то в недрах ее существа, и волнение пробежало по всему телу волной нестерпимого жара, сменившегося леденящим холодом. Она почти не ощущала, как ее руки сами собой выползли из карманов джинсов и обвили Тора за шею. Ее губы распахнулись сами собой навстречу его ищущим губам.

Озноб был растоплен жаром, раскалившим кровь. Губы Тора, жадные, зовущие, приникли к ее губам, и множество поцелуев, слившихся в один бесконечный поцелуй, лишили Пеппер сил. Она перестала ощущать почву у себя под ногами.

Пеппер остро ощутила болезненную пустоту, внезапно образовавшуюся в ее в теле, вибрирующую бездну, никогда не разверзавшуюся в ней прежде. Казалось, что эта пустота затягивает ее изнутри, опаляя неизведанной болью. Ее потянуло приблизиться к Тору еще теснее. В ней родился волчий голод, требовавший, чтобы она прикасалась к нему и наслаждалась его жгучими прикосновениями.

Непреодолимая острота этого ощущения привела ее в ужас, заставляя забыть о логике и здравом смысле, с готовностью сдававших свои позиции под натиском эмоций. Но более всего ее испугало то, что эти первобытные эмоции оказались сильнее страха, сильнее ее способности противостоять им. Она не могла оторваться от него, хотя инстинкт самосохранения тщетно слал ей самые отчаянные предостережения.

Другие инстинкты нашептывали ей, что в этот раз она нашла себе того, кто был или мог быть ей парой, и ставки были выше, нежели она могла предположить. Перед вызовом Пеппер оказалась ранимой и беспомощной, совершенно неподготовленной к силе чувства, нараставшего в ней с каждой секундой. Она будто сквозь сон спрашивала себя, как расплатится с судьбой за ту роль, которую посмела на себя взять.

Пламя, разгоравшееся в ее венах, пожирало остатки страха, пока в ее душе не осталась одна неодолимая тяга к этому мужчине. У нее не было более ее хваленой силы, она даже утратила власть над собственным телом. Она была невесомой былинкой, брошенной в бурлящие волны бескрайнего моря, и никакой на свете спасательный жилет не помог бы вызволить ее из пучины.

Тор оторвался от ее губ, в то время как она приникла к нему всем телом. Он глубоко, судорожно вдохнул, вбирая в себя воздух, будто сам едва не утонул.

Пеппер смотрела затуманенным взглядом в его глаза. Потемнев от штормовых туч внутреннего волнения, они вдруг стали совсем черными.

Пеппер сказала в точности то, что теперь подумала:

– Ящик Пандоры! Мне кажется, мы оба попали в беду.

– Мне кажется, вы правы, – согласился Тор. – Боже мой, такая малышка – и такой удар под ребра.

– Вы же знаете, как люди говорят про динамит.

Пеппер и сама удивлялась, как ей удается совершенно невозмутимо вести разговор в то время, как она смотрит в глаза этому мужчине. Среди тусклой немощи унылого октябрьского дня Тор только что заставил ее пережить майскую грозу, с ее безумными громами и молниями.

Смотреть ему прямо в глаза? Так не годится!

Слегка отстранившись и потупив взор, Пеппер поняла, почему вдруг почувствовала себя такой невесомой: боже правый, она же до сих пор висела в его объятиях, не касаясь ногами пола, до которого оставалось добрых полфута.

Снова взглянув в лицо Тора, она светским тоном сказала:

– Будьте любезны, поставьте меня на пол.

– Нет, – просто ответил Тор.

Пеппер вскинула бровь.

– Почему вы говорите «нет»?

Тор легонько прикоснулся губами к ее виску. Потом он снова мимолетно поцеловал ее, теперь уже в губы.

Его лицо светилось удовольствием, будто он неожиданно нашел новое захватывающее хобби.

– Потому что я – как ваш Брут. Я игнорирую команду «брейк».

Пеппер прикусила губу, стараясь не рассмеяться: момент показался ей уж очень неподобающим.

– Но я же сказала «пожалуйста», – напомнила она.

– Мне кажется, я не слышал этого слова. Вот если бы вы как следует попросили и что-нибудь пообещали…

– Забудь об этом, приятель, – сказала Пеппер хриплым голосом, каким в кино разговаривают бродяги, встретившись случайно на перекрестке пыльной дороги.

– Никаких компромиссов? – подхватил игру Тор.

– Ни жалости, ни компромиссов. Кому-то придется отступить. И черт меня возьми совсем, если это буду я, – торжественно объявила Пеппер, обожавшая старые вестерны.

– Поспорим? – не скрывая иронии, предложил Top, чувствуя, что сила – на его стороне.

– Мы уже бились об заклад, – напомнила Пеппер.

– Ты прав, приятель, – кивнул Тор, явно не собираясь сдаваться.

– Так вы собираетесь отпустить меня? – деловито осведомилась Пеппер, как будто готовилась принять решение.

– Ни под каким видом, – ухмыльнулся Тор.

– Знаете, вы ведь уязвимы, – заметила Пеппер. – Например, у вас на шее есть болевые точки, очень болезненные, уверяю вас. И еще говорят, если человека хлопнуть обеими руками по ушам, у него могут лопнуть барабанные перепонки.

Тор задумчиво посмотрел на нее.

– Вас учили за себя постоять.

– Да, – коротко ответила она.

– У меня такое впечатление, что вы ведете интересную жизнь.

– Может быть. Но какой бы она ни была интересной, я не собираюсь обсуждать ее, пока вишу в воздухе, – парировала Пеппер.

– А если я поставлю вас на ноги, готовы обсудить? – улыбнулся Тор.

– Может быть.

– Хм, – покачал головой Top. – Как показывает мой жизненный опыт, «может быть» в устах женщины можно истолковать как угодно, но ни одно из этих толкований не будет означать «да».

– Значит, так говорит вам ваш опыт?

– Я также узнал, что в наше время женской эмансипации и всего такого мужчины должны зубами и когтями цепляться за остатки своих прав и преимуществ. А поскольку по сравнению с вами у меня есть явное преимущество в габаритах, я намерен использовать его при всяком удобном случае.

– Может быть, вы так и будете держать меня у себя на коленях? – предположила Пеппер.

– Вы подаете мне идеи.

– Ни за что. Кто ж подбрасывает противнику заряженный пистолет? Это порождает крайне неловкие положения – вроде поражения.

– А вы не любите проигрывать?

– Ни в коем случае не соглашусь на поражение, если есть хоть малейший шанс его избежать.

Она нахмурилась:

– Мне кажется, мы немного отклонились от темы.

– Какова же была наша тема?

Тор снова поцеловал ее.

Пеппер тряхнула головой, постаралась как можно скорее восстановить дыхание и решительно объявила:

– Никакой темы. И никакой пользы в этих ваших приемчиках в стиле «мачо». Не пытайтесь добиться победы силой мускулов. Это нечестно.

– «Все честно…» Вы, надеюсь, знаете конец этой пословицы.

– Если мне не изменяет память, она кончается словами: «…в любви и на войне». Уверяю вас, если вы тут же меня не отпустите, к нашему случаю будет применим только второй вариант. А месть моя будет ужасна.

Тор смиренно сказал:

– Вызов поступил от вас, значит, выбор оружия – мое право. Я им и воспользовался. Вам ведь известны правила?

– Послушайте, я не привыкла к высоте, и у меня начинает кружиться голова. Может быть, можно обсуждать правила сидя?

Тор задумался, кивнул, по-видимому, сочтя ее предложение справедливым, и, совершив сложный маневр, оказался сидящим на кушетке с Пеппер на коленях.

– Это не совсем то, что я имела в ВИДУ» – сухо заметила Пеппер.

– Это имел в виду я, – пояснил Top. – Вы там вроде что-то говорили о правилах?

Теперь его очень забавлял ее конский хвост. Он находил особое удовольствие в том, чтобы накручивать на ладонь ее шелковистые волосы и любоваться, как играет свет в ее серебристых прядях.

«А может быть, это просто подстраховка, дополнительное препятствие моему освобождению, подкрепление руке, которая лежит у меня на коленях?» – подумала Пеппер.

Поскольку Тор был явно не намерен выпускать ее на свободу, Пеппер сочла за благо заняться тем, что было ей доступно.

Однако как трудно заставить себя не реагировать на силу его мускулов.

– Итак, вы упоминали правила. Вы сказали, что имеете право выбора оружия, но состязание за физическое превосходство должно закончиться в этот самый момент.

– Вот как? – присвистнул Тор.

– Этот пункт не подлежит обсуждению, – решительно продолжала Пеппер. – Наши возможности слишком неравны. В конце концов побеждает грубая сила, мы ведь оба это знаем, – закончила она совершенно серьезно.

Тор долго задумчиво смотрел на нее.

– Этот урок люди усваивают, поучившись в суровой школе жизни, – наконец заметил он. – Мой интерес к вашему прошлому с каждой минутой усиливается.

Пеппер поразилась его чуткости и тонкости интуиции. Но она не была готова обсуждать уроки, преподанные ей прошлым, и легко соскользнула с этой темы.

– Когда человек имеет рост чуть повыше жестянки с пивом, этот урок постигается довольно быстро. Итак, никакой демонстрации физического превосходства. О'кей?

Неуловимым легким движением его рука легла ей на шею.

Поглаживая большим пальцем ее подбородок, Тор серьезно сказал:

– Я никогда не обидел бы вас, Пеппер. В этом вы можете быть совершенно уверены.

Пеппер молча кивнула: по какой-то неведомой причине в ее горле образовался ком.

Она решила подписать соглашение.

– Итак, мы договорились. Так что же мы берем на вооружение теперь, когда ваше самое мощное оружие выброшено из арсенала?

Тор лениво улыбнулся, одобряя ту легкость, с которой она вела игру.

– Честность.

Этот ответ показал Пеппер, что изощренная стратегия завела ее на зыбкую почву, угрожавшую провалиться у нее из-под ног.

– Что ж, принято.

Это было все, что ей оставалось сказать. В то же время она прикидывала, в какой мере это оружие могло пойти ей на пользу и что подразумевал под честностью ее противник.

– Хорошо. Никаких компромиссов, -

подвела итог Пеппер. – Никаких послаблений.

– Вы первая это предложили, – напомнил Тор.

Он по-прежнему улыбался, но его взгляд был пристальным, напряженным, испытующим.

– Поскольку оружие выбрано, я первый им воспользуюсь. Ответьте мне на мой вопрос, Пеппер, и вы понимаете: говорить надо без утайки. Что вы искали: место для парковки своего трейлера на срок в несколько недель или дом для Фифи?

– Черт побери! – хриплым ковбойским голосом выругалась Пеппер, разрываясь между двумя противоречивыми желаниями – расхохотаться или отвесить собеседнику затрещину. – Вопрос некорректный.

Тор укоризненно покачал головой:

– Нехорошо приниматься кричать, что игра нечестная, всякий раз, как она оборачивается не в вашу пользу. Так что вперед! Вы ловко бросили перчатку, но ведь вызов был задуман еще вчера, не так ли?

Пеппер почувствовала, как ее губы против воли растягиваются в улыбке. Это была мстительная честность.

– Что ж, поскольку вы явно не отстанете, готова признаться: я вполне могла найти и другое место для парковки.

– Но оно не было бы таким удобным? Сельская местность, и все такое…

– Вам этого мало? Хотите непременно получить в довесок фунт моей печенки?

– Что-то вроде этого!

– Хищник! – упрекнула Пеппер.

– Приятель, рубани правду-матку, ты же у нас смелый!

– Ладно.

Пеппер посмотрела на собеседника испепеляющим взглядом, в котором насмешка смешивалась с неподдельным восхищением.

– Я была… заинтересована. Ваша милость удовлетворены?

Лицо Тора осветила широкая довольная улыбка.

– Сойдет. Черт возьми, вы, должно быть, родились с непроницаемым лицом профессионального игрока в покер. Вчера вы ничем себя не выдали. Мне показалось, что у вас начисто отсутствует тонкость. Такая, знаете ли, железная леди.

– И это вы называете тонкостью? Да если об этом узнают другие представительницы моего пола, меня под барабанный бой с позором отринет все сестричество.

– Какое сестричество? – обескураженно спросил Тор.

Пеппер исполнилась решимости. Он хотел честности? И он получит ее сполна. Это была тактика, которая теоретически обеспечивала еженощные кошмары любому мужчине, но Пеппер интуитивно чувствовала, что этому мужчине она как раз подойдет. Разумеется, он не может рассчитывать на стопроцентную честность.

Она сумеет сохранить территории, обеспечивающие частную жизнь, составляющую право всякой свободной личности. Попытки вторжения на эти территории будут пресечены самым жестоким образом. Она вздохнула. Несомненно, он понимает это не хуже ее. Что касается честности, о которой они договорились, это была честность намерений – нечто совершенно иное по сути.

– У меня для вас новость, сэр, – сообщила Пеппер. – Женщины всегда брали охоту на себя, загоняя жертву в ловушку. Вам, мужикам, просто никто об этом не говорит. Это, знаете, такая тонкость. Поэтому-то сестричество и вычеркнет меня из своих рядов, стоит просочиться вести, что я проговорилась.

Тор долго молча смотрел на нее.

– И куда это меня занесло? – пробормотал он.

– В ящик Пандоры, – пояснила Пеппер. – Напасти. Неприятности. Новости. Все это с большой буквы. И все кинулось на вас в тот момент, когда вы сунули свой нос в ящик Пандоры.

– А вы? – Тор смотрел на Пеппер неотрывно, в взгляде серых глаз угадывалась мягкая улыбка. – Разве вы не ставите себя в уязвимое положение, признавая заинтересованность на столь ранней стадии… хм… игры?

– Вы хотите спросить: «Почем у вас честность?»

Сочтя такое начало слишком серьезным, Пеппер мгновенно перестроилась на ходу.

– Ну, я всегда сама плачу за свой ужин. Кроме того, как мне кажется, многие проблемы человеческих взаимоотношений происходят от желания людей скрыть то, что слишком очевидно. – Она обезоруживающе улыбнулась. – На моем месте надо было быть идиоткой, чтобы отрицать заинтересованность, обнаружив определенную реакцию на ваш… мм… физический ответ на мой вызов. Я же не кажусь вам умственно отсталой?

В глазах Тора мелькнуло чувство, которое можно было истолковать по-всякому: это могло быть и восхищение, и одобрение, и растерянность.

Он заговорил, и в его интонациях отразилась смесь всех этих чувств:

– Я предлагал проявлять честность, но вовсе не рассчитывал на нее, Пеппер. И чем больше я разглядываю эту головоломку, тем масштабнее и запутаннее она мне кажется.

Пеппер безучастно молчала.

Тор, по-видимому, тоже решил перевести разговор в менее серьезное русло. Во всяком случае, он шутливо спросил:

– А вообще-то вы существуете в реальности? Или завтра утром я, проснувшись, обнаружу, что вы мне лишь приснились?

Если бы Пеппер была склонна к иллюзиям, то могла бы истолковать этот вопрос в очень выгодном для себя ключе. Сам собой напрашивался такой пассаж: «Героиня с ее честностью казалась ему скорее воображаемой, нежели реальной, так как он жаждал подобной честности, но, давно разуверившись, не мечтал найти ее так близко и так скоро». Но Пеппер остерегалась выдавать желаемое за действительное и давно перестала увлекаться романтическими историями из тех, что печатают в дамских журналах.

Поэтому она просто ответила на первый вопрос, проигнорировав второй:

– Существую. А вам, юноша, не следует забывать: честность – обоюдоострый меч. Он наносит раны обеим сторонам. Вам тоже придется быть честным.