Текст книги "Ночные птицы"

Сейер удивленно открывает рот. Откуда она знает о Лете?

– Не молчи, как оглушенная рыба, – продолжает она. – Ты исчезла, не сказав никому ни слова. Неужели ты думала, что я не буду искать тебя?

Щеки Сейер вспыхивают.

– Как ты меня нашла?

– Твоя мать выросла в Пегасе, – отвечает Фен. – И я видела, как красивая леди из Великого Дома что-то шептала тебе на ухо на похоронах. Я поняла, что она что-то предложила тебе. Видимо, что-то стоящее, раз ты так сбежала.

Сейер хмурится:

– Я не сбегала.

– А как это еще назвать?

– Старая мамина подруга предложила мне выгодную сделку. Я не стала отказываться.

– И что? – Фен упирает локти в стол и подается вперед. – Ты могла бы попрощаться.

Фен бы стала отговаривать Сейер. Стала бы допытываться. Но Ночные птицы – это тайна, а Сейер не хотелось лгать подруге.

– Где твой знак Звезд? – указав на ее жилет, спрашивает Фен.

– Вот.

Сейер достает из кармана оранжевую наперстянку из шелка, украшенную черными бусинами, которые поблескивают в свете люстр.

– Она бесполезна, если прятать ее в кармане, Тиг.

– Знаю, но… – Сейер смотрит на цветок. Это знак Темных Звезд, предупреждение для других банд, что она под защитой. Что Фен включила ее в свою команду. – Я сомневалась, могу ли продолжать его носить.

Ожидая, что Фен заберет наперстянку, Сейер поднимает глаза. Но подруга улыбается.

– Не будь дурой. Ты же знаешь, что это не так.

Сейер охватывает облегчение, подобно музыке, которая звучит со сцены.

– Так что ты делаешь в «Тронной комнате»? – спрашивает Фен.

Сейер пришла, чтобы получить информацию. Фен воровка и знает, что происходит в темных углах Симты, больше, чем остальные. Возможно, она что-то слышала о фанатике, напавшем на Сейер. Но сейчас, сидя здесь, Сейер понимает, что на самом деле оказалась здесь не поэтому. Ей нужна дружеская поддержка. Последние несколько дней были странными. Ей хочется сбежать от Ночных птиц. Побыть с тем, кому важна она сама, а не ее дар.

– Я хочу задать несколько вопросов, – наконец говорит она. – И одолжить нож.

– А что случилось с тем, что я дала тебе? – нахмурившись, спрашивает Фен.

– Я им кое-кого ударила.

Любой другой бы заволновался, услышав такое, но не Фен.

– И что тот человек сделал, чтобы заслужить это?

– Попытался меня убить, – с трудом сглотнув, произносит Сейер.

А вот теперь Фен теряет невозмутимость.

– Давай уйдем в более спокойное место.

Они идут за сцену и поднимаются по винтовой лестнице, которая ведет в маленькую пустую комнату. Одну стену занимает витраж из цветного стекла: золотой стул, плавающий в красном море. Фен, подойдя, прислоняется к нему. Это самое светлое место в комнате, а ей никогда не нравились темные и тесные помещения.

– Тебе нужно спрятать тело?

– Нет. Об этом позаботились.

Сейер все еще помнит, как тот мужчина придавил ее к полу. Трудно сказать, что ужасает сильнее: то, что она ударила человека ножом, или то, сколько времени на это потребовалось. Почему в момент опасности все уроки Фен забылись?

Она вытирает вспотевшие ладони о штаны.

– Помоги мне узнать, кем он был и кто его послал.

– Расскажи, что произошло, – говорит спокойно Фен.

Десять проклятий. Почему Сейер решила, что сможет добиться от нее помощи, не раскрыв все секреты? Да, Фен умеет хранить тайны – она живет ими, – но Сейер помнит слова Матильды: «Кулик неплохо бы заработал, продавая наши секреты». Конечно, Фен никогда так с ней не поступит, но все же…

– Ну же, Тиг. Ты сама пришла ко мне. И мы друзья. По крайней мере, я так думала.

Если бы Лета узнала, Сейер, скорее всего, выгнали, лишив возможности заработать состояние. Ночные птицы не начнут принимать клиентов, пока не будет уверенности, что им ничего не угрожает. Но Сейер не может ждать.

Так что все сводится к вопросу: «Насколько она доверяет Фен?» И ответ на это: «Больше, чем кому-то еще».

Сейер рассказывает подруге о Ночных птицах. Она не называет имен и не вдается в подробности, сообщая только то, что относится к работе. Она передает события ночи, когда на нее напал клиент, упоминает его слова и зелье, которое он пытался заставить ее выпить. Это оживляет воспоминания: запах его кожи, железная хватка и жгучая ненависть. У Сейер начинают трястись руки. Пытаясь совладать с собой, она сжимает кулаки.

Когда она заканчивает рассказ, в комнате повисает тишина. Если Фен и удивилась, что есть девушки, обладающие магией, то никак этого не показывает.

– Какой у тебя дар? – вдруг спрашивает она. – Что делает твоя магия?

– Позволяет людям сливаться с тенями. Дает невидимость.

– А ты сама можешь ей воспользоваться?

– Нет.

Лицо Фен остается невозмутимым, глаза прикрыты. Так она выглядит, когда пытается совладать с чувствами. В том, как она сжимает руки и жует мастик, чувствуется напряжение. Сейер знает о ее отношении к магии – любой магии, – поэтому ничего не рассказывала раньше. Что, если сейчас, когда ей известна правда, ее отношение к Сейер изменится?

Сейер пытается вернуться к тому, с чего начала:

– Тот клиент говорил, что ему хорошо заплатят, если он приведет меня. Но сомневаюсь, что он имел в виду понтифика. Ты слышала что-нибудь о новой секте? Которая поклоняется Маррену?

Фен меряет шагами комнату.

– Они называют себя En Caska Dae. Огненные клинки. – Ее голос сочится от яда.

Сейер неизвестны подробности того, как проходило ее детство, но она знает, что на теле Фен остались шрамы, сделанные рукой церковника, управлявшего сиротским приютом, где она жила.

– Их лидер называет себя Красная Рука Маррена, – продолжает Фен. – Он считает, что смотрители недостаточно следят за соблюдением запрета. Поэтому собирается сжечь всех, кто использует магию.

Очищающее пламя, чтобы очистить мир.

Сейер скрещивает руки на груди. Ей придется рассказать об этом Лете. И надеяться, что, узнав, откуда исходит угроза, она поймет, что делать дальше.

– По крайней мере, его агент мертв, – говорит Фен. – И ничего не расскажет Руке.

Сейер кивает:

– Что также означает, он все еще не знает, кто мы и как нас найти.

Фен проводит рукой по волосам:

– Однажды им уже удалось тебя найти, Тиг. Рука настойчив. Ты не знаешь, как далеко он готов зайти.

– А ты знаешь? – нахмурившись, спрашивает Сейер.

Выражение лица Фен меняется. Но Сейер не может его прочесть. Сквозь витражное стекло доносится голос певицы:

 
         Ведь ты искусный вор,
Так почему же, уходя,
С собой ты сердце лишь забрал.
 

– Я попробую узнать, что они замышляют, – говорит Фен. А потом добавляет тихо, словно не замечает, что произносит это вслух: – Я позволила ему зайти слишком далеко.

Только Сейер открывает рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, как Фен продолжает:

– Можешь пожить в штабе Темных Звезд. Или в безопасном доме. Там есть место.

– Я не вернусь в Грифон, Фен. Пока нет.

Фен умеет контролировать себя и редко проявляет эмоции, но Сейер видит, как по ее лицу пробегает волна гнева.

– Ты хочешь вернуться туда?

Она подходит ближе. В нос Сейер ударяет резкий запах мастика. У нее не раз возникала мысль, что Фен жует эту гадость, чтобы держать людей на расстоянии.

– Орущие коты, Сейер. Как ты вообще согласилась на это?

Сейер застывает:

– Мадам пообещала отдать мне все, что заплатят клиенты. За одно лето я заработаю больше, чем в кофейне за всю жизнь. Этого хватило бы, чтобы начать жить так, как мне хочется.

Она снова представляет маленький коттедж, в котором они с Фен могли бы жить. Иногда перед сном Сейер мечтает об этом. Лишь фантазии. Фен этого не захочет. То, как она повела себя в ночь, когда умерла мама Сейер, подтверждает это… Фен в ужасе отпрянула, словно испугалась за свою жизнь. От воспоминания об этом у Сейер загораются щеки.

– Если тебе нужны деньги, могла бы прийти ко мне, – нахмурившись, говорит Фен.

– Мне не нужны подачки, – огрызается Сейер. – Я могу заработать себе на жизнь. И дело не только в деньгах.

– В чем же еще?

Сейер слышит мамин голос: «Ах, если бы ты присоединилась к Ночным птицам, ты могла бы вернуть нас в высший свет».

– Мама хотела этого. И я пообещала ей.

– Ну… сомневаюсь, что она хотела, чтобы тебя зарезали.

Разозлившись, она делает шаг к Фен, отчего та прижимается спиной к витражу. Сейер захлестывает волна ярости и страха.

– В чем проблема? – спрашивает она. – Тебе не нравится, что я владею магией? Или что я решила вступить в другой клуб?

От взгляда Фен завяли бы цветы.

– Это не клуб. А бордель, – огрызается она.

Сейер не собирается спорить.

– Не ожидала, что ты меня осудишь, – говорит Сейер и делает шаг назад.

Фен делает движение, словно хочет остановить ее. Атмосфера в комнате накаляется. Но в конце концов она лишь вздыхает:

– Да, это был удар ниже пояса. Но, десять проклятий, Тиг, ты притягиваешь неприятности сильнее, чем я.

Сейер закатывает глаза:

– Думаю, мы в этом одинаково хороши.

Сейер покидает «Тронную комнату» в одиночестве. Если Фен что-то узнает, она отправит Рэнкина поиграть на трубе у садовой калитки Леты. А пока остается лишь ждать.

Фен хотела, чтобы Рэнкин проводил ее до Углов, но Сейер не требовался телохранитель. Раньше она часто ходила по этим улицам ночью. Возможно, поэтому она так погружается в мысли о Ночных птицах, маме, злости Фен и таинственных Огненных клинках, что не слышит шагов, пока не становится слишком поздно.

– Орущие коты, – раздается прямо у нее за спиной. – Что за милашка решила нарядиться в штаны?

Чьи-то руки прижимают ее к груди. И ее тело захлестывает паника.

– Лучше отпусти меня, – говорит Сейер. – Или я украду единственное достоинство, которое у тебя есть.

Ее немедленно отпускают.

– Черт подери, эта милашка еще и кусается.

Следует смех… нескольких человек. Сейер резко оборачивается, и первое, что видит, – голубой цветок, оплетенный зелеными лозами. Кракены. Подняв голову, она видит ухмыляющееся лицо Гвеллина Мане. Которого, к сожалению, знает много лет.

Он улыбается, демонстрируя сияющий синим металлом зуб, который отмечает его высокое положение в банде.

– Давно не виделись, Сейер.

Она напрягается:

– Чего ты хочешь?

– Какая обидчивая. Может, я лишь хочу поздороваться со старой приятельницей?

Ее желудок сжимается.

– Мы никогда не питали любви друг к другу.

– Так, может, самое время распалить чувства?

Он и два его друга вновь смеются. Мама советовала в такие моменты улыбаться и подыгрывать. Любое неповиновение только разозлит соперника. Но Сейер не собирается притворяться, что ей это нравится.

– Разве мама не учила тебя, что нельзя подкрадываться к людям? – нахмурившись, говорит она.

– Возможно, – отвечает Гвеллин. – Но моей матери тут нет.

Его зрачки немного сужены. Вероятно, он выпил «Кошачий глаз» – любимое алхимическое средство куликов. Оно позволяет хорошо видеть в темноте.

– Куда ты так торопишься? – спрашивает он. – Еще лишь середина ночи.

Сейер крепко обхватывает рукоять ножа, который дала ей Фен, но пока не достает его.

– У меня дела.

– Ох, все понятно. Но я не могу просто отпустить тебя. Как насчет поцелуя?

В его словах слышатся хитрые нотки. От этого в ее венах вскипает гнев, смешиваясь со страхом.

– Ум старого босса уже не такой острый. А в последнее время он любит поболтать после того, как выпьет. В том числе и о твоей старухе.

Сердце Сейер пропускает удар.

– Он рассказывал кое-что о… милостях, которые она дарила в обмен на то, что он будет приглядывать за ней.

Милостях. Мама обладала даром удачи, помогавшем добиваться успеха в делах. И должна была понимать, что не стоит отдавать его кулику. Но Сейер помнит, как шикарно одетый мужчина прижимал к себе ее мать и шептал: «Голубка. Ничто по сладости не сравнится с тобой».

– Старый дурак пичкает тебя сказками, – врет она.

– Возможно. Но эти сказки пробудили мое любопытство. И знаешь, мне бы не помешало немного удачи.

Отступив назад, Сейер упирается во что-то спиной. Стена переулка. Парни из Кракенов обступили ее с двух сторон, а Гвеллин подобрался слишком близко. Ужас, словно свинцовый груз, давит на нее.

Гвеллин наклоняется к ней. Ее магию нельзя забрать силой, но они этого не знают. Если Сейер будет и дальше бездействовать, они могут решить забрать кое-что другое.

Она резко поднимает колено и ударяет Гвеллина между ног.

– Сука! – ревет он, стараясь не упасть.

Его дружки шагают к ней, обнажая ножи. Сердце Сейер бешено колотится, пока ум заполняет страх. Она снова видит, как фанатик заходит в комнату, чувствует его руки на горле. Затем она видит, как Гвеллин затягивает ее в тень, из которой ей не вырваться. Но Сейер не собирается становиться чьей-то жертвой. И не сдастся без боя.

– Добрый вечер, джентльмены, – раздается голос Фен.

Она держит руки в карманах, а поза у нее такая небрежная, словно они на пикнике. Улыбка на лице, а нож за спиной.

– Ты что, коктейлей перепил, Гвелл? Не заметил знака Темных Звезд у нее на груди?

Учитывая статус Фен, они должны отпустить Сейер. Но три кракена ухмыляются.

– Отвали, рыбешка, – рычит Гвеллин. – Не тебе указывать, что принадлежит мне, а что нет.

Фен выплевывает мастик и одаряет их хищной улыбкой.

– Подумай еще раз, – говорит она и взмахивает ножом, царапая руку Гвеллина.

Выругавшись, он отступает на шаг, а затем резко бросается на Фен. Переулок наполняется движением и сверканием стали. Застыв, Сейер наблюдает за подругой, которая искусно орудует ножом, делая его воплощением холодной ярости. Победить Хитрую Лису в драке на ножах может лишь тот, кто знает, что повязка на глазу ограничивает поле ее зрения. Но Фен скрывает это так же бережно, как и другие свои секреты.

Фен ударяет противника в бок, и это выводит Сейер из ступора. Когда один из кракенов пытается вступить в схватку, она ударяет его по ногам. Тот падает и быстро поднимается, но она еще быстрее. В этот раз на ней нет стесняющего движения платья. Уклонившись от его смазанного удара, Сейер ударяет парня в нос.

Кровь летит во все стороны. Не ее кровь. Воздух пронзают ругательства. Сейер видит, что Гвеллин держит в руке… бутылек. На его лице улыбка, а голубой зуб маслянисто блестит. Он стоит в слепой зоне Фен.

– Фен, берегись!

Подруга поворачивается, но слишком поздно. Стекло разлетается на осколки. Серый дым собирается, формируя темные руки, которые тянутся к Фен. Сейер не хочет знать, что будет, когда они доберутся до нее. Страх сжимает грудь Сейер, а рот наполняет привкус бури. Шторм набирает силу внутри ее, неожиданный, яростный.

В переулок врывается порыв ветра, пронзая повисшую тишину. Он поворачивает дымные руки и направляет их в лицо Гвеллина. В нос Сейер ударяет запах паленой кожи. Гвеллин кричит. А его дружки бросаются к нему, не зная, чем помочь.

Сейер, словно зачарованная, не может отвести взгляд.

– Тиг, – подскочив к ней, выдыхает Фен. – Уходим.

Они петляют по переулкам, сворачивая то направо, то налево. Сердце Сейер колотится так сильно, что перед глазами темнеет. Наконец они поворачивают в проулок, который заканчивается дверью.

Ругаясь, Фен дергает ручку. Сейер оглядывается через плечо. Гвеллина не видно, но он использует ночное зрение, полученное благодаря «Кошачьему глазу», ему не составит труда их найти. Замок щелкает. Видимо, Фен использовала отмычку. Она наваливается на дверь, но та открывается лишь на пару сантиметров.

– Похоже, ее чем-то завалили, – говорит Фен, не обращая внимания на текущую по подбородку кровь.

С дальнего конца переулка до них доносятся крики. Им не выбраться.

– Нужно спрятаться, – шепчет Сейер.

Фен сжимает дверную ручку:

– Где?

Резонный вопрос. В проулке ничего нет. Лишь несколько стопок старых ящиков, развалившаяся тележка и тени, прячущиеся по углам.

Крики повторяются. Сейер хватает Фен и тащит ее к ящикам. Они едва успевают спрятаться между ними и стеной, когда слышат приближающиеся шаги.

– Сейеееер, – напевает Гвеллин. – Иди ко мне.

Она прикусывает губу. Придется драться с парнями, которые не станут им поддаваться. А Фен ранена. Сейер сжимает нож, кипя от злости.

Фен учила ее, как следить за кем-то: «Нужно слиться с тенями». Если бы она могла использовать магию, так бы и сделала. Как-то Сейер спросила у мамы, почему Ночные птицы не могут использовать свою магию, как Огненные птицы, про которых та рассказывала ей перед сном. «Это дар, – ответила она, – которым мы должны делиться с другими». Но что хорошего в магии, если сам не способен использовать ее? Какой смысл в обладании могуществом, если оно не делает тебя сильнее?

Одна стопка ящиков отлетает в сторону, раздается смех.

Сейер в голову приходит дикая идея, от которой пульс учащается.

– Возьми мой дар, – прижавшись к Фен, шепчет Сейер. – И используй его.

Фен качает головой, но Сейер не спрашивая начинает передавать ей магию.

Фен удивляется, но затем принимает дар. Стойкий привкус мастика во рту в первую секунду вызывает у Сейер желание отстраниться, но на смену ему приходит что-то другое… более сильное.

В момент передачи магии обычно ощущаешь, будто отдаешь что-то, голова слегка кружится. Но сейчас все иначе. Сейер различает привкус травы, земли, железа. И… могущества.

Это напоминает столкновение двух сил.

«Помоги ей слиться с тенями, – молит Сейер, желая, чтобы Фен стала невидимой. – Преврати ее в тень. В дымку».

Последняя стопка ящиков отлетает в сторону. Сейер отстраняется и прижимается к стене. Гвеллин и его парни смотрят прямо на них. А Фен бросив на нее взгляд, быстро разворачивается. Сердце Сейер замирает. Дар не сработал.

– Где она, Брай? – вдруг спрашивает Гвеллин.

С трудом сглотнув, Сейер опускает взгляд… и ничего не видит. Ее тело растворилось, вернее, окрасилось в темные цвета ночи.

Она бесшумно отступает в сторону. И тени скользят за ней. В груди все трепещет от осознания того, что сейчас произошло.

– Может, успокоишься? – говорит Фен. – Мы оба понимаем, что ты не станешь нападать на лорда куликов в глухом переулке. Ты же знаешь, что случается с парнями, которые рискнули угрожать боссу.

– Ты не мой босс, – рычит Гвеллин. На его щеках видны пурпурные отпечатки рук. – Слышит она меня или нет, но когда я найду Сейер, преподам урок этой суке. Она неделю потом не сможет ходить.

Раздается свист. Гвеллин вскидывает руку ко рту, чтобы остановить хлещущую кровь. Его голос так искажается, что Сейер не сразу удается разобрать, что он сказал… «Мой зуб»?

Она замечает на земле синее металлическое мерцание. Погнутая и окровавленная коронка. Но как, во имя темных глубин, это произошло?

Парни приближаются к Фен. Она тяжело дышит, оскалив зубы. Вид у нее дикий. Трое на одну. По крайней мере, так думают кракены. Но Сейер вступает в схватку, размахивая ножом. Она скользит между ними, двигаясь неуловимо, словно дым. Как учила ее Фен. Клинок быстро рассекает предплечья, голени и затылки. Крича, парни кружатся на месте, но ничего не видят. Гвеллин с пронзительным криком падает на землю, когда Сейер толкает его.

Пошатываясь, он поднимается и выбегает из проулка, а за ним спешат его дружки. Когда звуки шагов стихают, Сейер прерывисто выдыхает.

– Фен, – шепчет она. – Ты видишь меня?

– Нет, конечно, – натянуто отвечает та.

Удивление Сейер сменяется вопросами. Она хотела передать дар невидимости Фен… Но как получилось, что и она сама стала невидимкой? Как она смогла воспользоваться магией? Сейер чувствует себя странно. Ощущая магию под раскрасневшейся и покалывающей кожей. Но затем эйфория начинает ослабевать.

Она вновь становится видимой. Словно ее облили краской, позволяющей слиться с тенями, а теперь она смывается. Это вызывает сожаление. И одновременно восторг.

– Сейер, – в голосе Фен слышны напряженные нотки, – это…

– Моя магия, – с улыбкой отвечает Сейер.

Та, которой, как предполагается, она сама не может воспользоваться.

 
Не отводи, моряк, взгляд от воды,
В Бутылочном море опасности ждут,
И если свезет, убежишь от судьбы,
Напасти мимо тебя проплывут…
 
 
Хашны темную песнь не услышишь,
Которой она тебя вглубь завлечет.
Шелдар у штурвала врага не увидишь,
Который твой борт пополам разнесет.
 

– «Гляди на воду», песня иллишских моряков



Глава 6
Волна за волной

Как приятно погрузиться в воду. Эйса никогда не купалась в такой прозрачной и теплой воде. Мать Матильды, Оура, попросила служанку добавить что-то в ванну… соль с лепестками цветов, которые теперь плавают по поверхности, словно лодочки. Она назвала это рэствэл. Только соль вряд ли поможет Эйсе успокоиться. Ее мысли бурлят, словно волны Иллана, обрушиваясь в приливах и отливах на голубой песок, отчего он кажется черным. За три дня, прошедших с нападения, она так и не смогла расслабиться. Ее не покидают воспоминания о горящих глазах Эниса и его пальцах, впивающихся ей в спину… Как далеко бы он зашел, если бы Ястреб не появился в комнате?

Но все же Эйса надеется, что с ним все в порядке. Ястреб так ничего и не сообщил о его судьбе. А увидеть его и Воробышка она сможет только в засекреченном доме Леты, когда Ночным птицам разрешат принимать клиентов. Они не знают, как найти друг друга, потому что это раскрыло бы их личности. Но в ту ночь Эйса оставила в коридоре записку, где ее мог увидеть Ястреб: «Прошу, пришли мне весточку о моем друге». Под этими словами она указала адрес дома Динатрис и подписалась. Правда, с тех пор жалеет об этом. О чем она думала, сообщив свое имя незнакомому парню? Но ведь он ее Ястреб и поклялся защищать. Оставалось надеяться, что клятва распространяется не только на маски, но и на людей, скрывающихся за ними.

К тому же он не сдал Эниса Лете. И убедительно изложил свою версию происшествия, когда допрашивали Ястребов. Если бы она не знала, что это ложь, то поверила бы ему. Матильда и Сейер тоже солгали ради нее, и она благодарна им. Они считают, что Эйса боится рассказать все Лете, потому что ее отправят домой… а ее семья не выживет без денег, которые она зарабатывает как Ночная птица. Но на самом деле ее больше волнует не дающий покоя вопрос: «Неужели магия могла так повлиять на Эниса?».

Эйса погружается в воду, и волосы раскачиваются вокруг ее головы, как у хашен, судя по легендам, обитающих у берегов Иллана. Наполовину женщины, наполовину рыбы, они прячутся среди скал, поджидая моряков. А увидев их, поют чарующую песню, заманивая сладкими голосами на верную смерть.

Неужели ее магия так же… ядовита? Если так, она не должна быть Ночной птицей. И дарить опасные поцелуи.

К счастью, сейчас у нее нет клиентов. Но есть Самсон. Брат Матильды не знает о ее магии. Интересно, это традиция – хранить тайну от мужской половины семьи или леди семейства Динатрис считают его слишком легкомысленным, чтобы доверить такой секрет? В любом случае он проявляет к ней чрезмерное внимание. Приносит цветы, садится рядом за ужином и близко склоняется к ней. Оура лишь довольно улыбается, глядя на это. Да и Эйсе стоило бы радоваться. Мама отправила ее сюда с определенными ожиданиями. Но каждый раз, когда Эйса думает о поцелуе с Самсоном, ее переполняет ужас.

Подняв руку, она касается морского стекла, вплетенного в ее волосы. «Прошу, – молит она богов, – заберите мой дар. Я не хочу его». Порой магия кажется слишком тяжелым грузом.

Тишину неожиданно нарушают щелканье и скрежет. Эйса резко выпрямляется, отчего вода переливается через бортики ванны. Едва она успевает накинуть халат, как звуки раздаются снова, в этот раз чуть громче.

Щелк-щелк. Щелк-щелк. Перестукивание доносится от окна, слишком размеренное, чтобы подумать о кошке или птице.

Это так пугает Эйсу, что ее сердце начинает бешено колотиться, а в голове возникает мысль позвать на помощь. Но вместо этого она хватает кочергу, которая стоит рядом с камином. За окном темнота ночи. Эйса заставляет себя подойти ближе, ощущая, как вода стекает по спине.

– Это я, – доносится еле слышный голос. – Твой Ястреб. Видишь?

За стеклом появляется маска ее Ястреба. Эйсе наконец удается разглядеть его самого, но это не помогает унять колотящееся сердце.

Она отпирает задвижку и поднимает раму. Парень упирается ногами в увитую розами шпалеру, а руками держится за край отлива. Боги, ему пришлось красться через сад и мимо окон гостиной. Удивительно, что никто из членов семьи или стражников не поймал его.

– Что ты…

– Можем поговорить в комнате? – шепчет он. – А то эти шипы намерены обескровить меня.

Кивнув, Эйса отступает, чтобы впустить его. Ястреб бесшумно прыгает на ковер. Она с интересом рассматривает парня. В ту ночь она видела его лицо, когда с них слетели маски. Эйса никогда не встречала людей с глазами цвета моря – глазами иллишца – и с такой темной кожей. Волосы у него тоже темные, выбритые на боках и густые, слегка вьющиеся на макушке. А вдобавок к этому у него высокие скулы и чувственные губы, которые приковывают взгляд. Если подумать, он самый красивый парень из всех, кого ей доводилось видеть.

Пока она как зачарованная пялится на него, Ястреб переводит взгляд с ее лица на кочергу.

– Надеюсь, ты не собираешься воспользоваться этим?

Эйса опускает кочергу.

– Тебе повезло, – говорит она на иллишском. – Я бы могла воткнуть ее в тебя.

Это вызывает у него мимолетную улыбку.

– Не сомневаюсь. У вас, девчонок, особый талант в обращении с острыми предметами.

Его слова, произнесенные на иллишском, словно волна омывают ее, но и удивляют. У вас, девчонок.

– Прости, что напугал, – продолжает он. – Я не смог придумать другого способа, как добраться до тебя, чтобы поговорить.

С кончиков ее волос капает вода. Халат промок так, что ткань плотно облегает тело. Эйса чувствует, как горят ее щеки.

– Мне нужно одеться. Я не ожидала посетителей.

– Вижу. – Ястреб проводит рукой по волосам. – Я подожду.

Она заходит за ширму, которую установили рядом с ванной. И уже тянется к краям халата, но замирает.

– Можешь закрыть глаза?

– Уже сделано, моя леди, – отзывается Ястреб, и она уверена, что он сейчас улыбается.

Эйса выглядывает из-за ширмы, чтобы проверить. И невольно скользит взглядом по его высокой, стройной фигуре, которую подчеркивает облегающая черная одежда. «Что ты творишь? – одергивает себя Эйса. – Всего несколько ночей назад к тебе в окно влез другой парень, и это закончилось не очень хорошо». Эта мысль отрезвляет ее.

Быстро вытершись полотенцем, Эйса надевает свободное платье и шелковый халат с сине-зелеными вышитыми волнами и кисточками. Хотя сейчас она все бы отдала за старое рабочее платье и плащ.

– Можешь открыть глаза, – подходя к камину, говорит она.

Ястреб обводит ее взглядом, не задерживаясь на одежде. А затем снимает обувь и бесшумно идет по ковру к двери.

– Здесь есть тайные ходы?

Она качает головой. Нащупав стеклянную ручку, он медленно поворачивает ключ в замке. Нить беспокойства натягивается в груди Эйсы. Он знает ее имя, а также где и с кем она живет. Ему не составит труда догадаться, что Матильда тоже Ночная птица. Матильда, которая хранит в секрете появление Эниса. В то время как Эйса так легко раскрыла ее…

Ястреб, кажется, чувствует ее беспокойство. Он прикасается большим пальцем ко лбу – иллишский жест уважения.

– Эйса, – произносит он так, словно ее имя – драгоценность. – Я дал клятву защищать тебя. Всех вас. Тебе нечего бояться.

Но после случившегося она боится всего. А больше всего – саму себя.

– Возможно, я чувствовала бы себя спокойнее, если бы знала твое имя, – наконец говорит она. – Ведь ты знаешь мое.

Он кивает.

– Меня зовут Виллан.

Узел в груди Эйсы ослабевает.

– Как «сверчок»?

– Полегче. Это имя дал мне отец, – отвечает он, но уголок его рта приподнимается в улыбке. – Он сказал, что выбрал его, потому что у меня длинные ноги.

Эйса не может сдержать улыбку.

– А еще сверчки очень сильные, – продолжает он. – И их музыка прекраснее, чем у любого иллишского скрипача.

Она знает. Их мелодичная песня летними вечерами доносилась с пустошей, раскинувшихся за их домом. Тоска по семье накатывает на нее, словно сбивающая с ног волна.

Подойдя к камину, Виллан прислоняется к стене рядом с ним. Ей надо расспросить его об Энисе, а затем попросить уйти. Позволить ему задерживаться здесь – плохая идея. Или, по крайней мере, стоит позвать Матильду, чтобы она выступила в роли ее помощницы. Но так приятно говорить с кем-то на иллишском. Возможно, поэтому она и заводит разговор совсем о другом.

– Значит, ты из Иллана? – устроившись в кресле и жестом предложив ему сесть напротив, спрашивает Эйса.

Он опускается в кресло, сохраняя дистанцию между ними, большую, чем в ту ночь.

– Я там вырос. Вернее, проводил время, когда мы выбирались на сушу.

– Но… – Она замолкает.

– Но моя кожа на несколько оттенков темнее, чем у уроженцев островов?

– Я не это хотела сказать… – Эйса снова краснеет. Почему она так нервничает? – Вернее, это, но мне не стоит совать нос не в свое дело. Но ты так помог мне, а я ничего о тебе не знаю.

Он молча смотрит на нее, медленно водя большим пальцем по колену.

– Когда мне было шесть, матрос нашел меня в спасательной шлюпке. В восемнадцати лигах от Эри. У меня так пересохло горло, что я еще несколько дней не мог говорить.

Виллан упирает локти в колени и слегка наклоняется вперед. Она чувствует исходящий от него аромат соли и чего-то сладкого.

– Я не помню родителей. Лишь обрывками: темные, как орехи, руки мамы, которая чинит сети. Белые, словно пена, руки отца, сжимающего весла. Думаю, с ними что-то случилось. Возможно, мы попали в шторм.

Сердце Эйсы сжимается.

– Мне жаль.

– Что бы ни произошло, тот моряк меня усыновил, – отведя взгляд в сторону, продолжает Виллан. – Он стал мне отцом и научил ходить под парусом, завязывать узлы и свистеть. А еще как выпутываться из передряг. Мы пережили много приключений.

Он говорит так, словно его приемного отца больше нет в живых. Эйсе приходится сдерживать себя, чтобы не коснуться парня.

– Значит, твой отец был рыбаком?

Во взгляде, который он обращает к ней, сквозит печаль.

– Не совсем. Ты слышала о Змее?

Эйса моргает:

– О пирате?

– Ну, он называл себя свободным моряком, но да. Это мой па.

Змей – настоящая знаменитость в Иллане. Кто-то считает его преступником, но ее папа говорил, что Змей нападает только на корабли тех, кто не сильно страдает от понесенных убытков. По словам отца, Змей сбил спесь с контрабандистов.

– Большую часть детства я провел на воде, – говорит Виллан. – Но каждое лето мы возвращались домой на Иллан, чтобы напитаться силами от земли предков. Так что это единственное место, помимо моря, где я чувствую себя как дома.

Дом. В его голосе слышится та же тянущая боль, которая живет в ней. И от этого она чувствует себя не такой одинокой.

– Как ты оказался в Симте? Еще и стал стражником Соловья?

Улыбка, прятавшаяся в уголках его губ, исчезает. Его глаза наполняет темнота.

– Долгая история, девочка. Не думаю, что ты действительно хочешь ее услышать.

– Ладно, – соглашается она. – Что ты сделал с моим другом?