Текст книги "Ночной огонь"

Кейт Логан
Ночной огонь

Посвящается женщинам, преодолевшим тяжелые испытания на пути в Орегон, и тем людям, которые сохранили это великое наследие.

ПРОЛОГ

Батон Руж, август 1845

Жан Гаспар, крепкий, сильный мужчина, бежал сквозь душную ночь. Его сердце колотилось от страха, который, казалось, заполнил легкие и заставлял двигаться подкашивающиеся ноги. Он остановился перевести дух и прислонился к толстому, заросшему мхом дереву. Холодный пот, причиной которого был не только бег, но и страх, струился по лбу. Глаза беспокойно метались, следя за тенями.

Люсьен Наварон Д'Арси дал клятву убить его. Младшие сестры Д'Арси были взяты в плен Гас-паром и его людьми севернее Форта Св. Врейна. Девушек использовали как проституток до тех пор, пока они не покончили с собой. Это случилось два дня назад. Д'Арси бросил вызов и хладнокровно, одного за одним, начал убивать помощников Гаспара, тех, кто помогал ему в захвате сестер. Теперь он хотел крови Гаспара. Прозванный Черным Мстителем, Д'Арси был безжалостен, расчетлив и неумолим.

– Сволочь! – выругался Гаспар, тяжело дыша в свисающий со ствола мох. Ночь казалась необычайно тихой, даже насекомые и лягушки смолкли, оставив Гаспара наедине с его ужасом. Он слышал единственный звук – стук собственного сердца.

В жаркой ночи угрожающее присутствие Д'Арси леденило кровь. Глаза Гаспара дико шарили в темноте. Сестры Д'Арси приносили прибыль в сундуки работорговца с прошлого ноября. Он закрыл глаза, отгоняя страх. В уме Гаспара всплыло надменное лицо Д'Арси.

– Хорошенько подготовься к смерти, Гаспар, – спокойно сказал Д'Арси, когда Гаспар попытался купить себе жизнь, встретившись с Мстителем перед похоронами девушек. Мягкий, глубокий тон пронзил Гаспара, он узнал голос смерти…

Просвистев в неподвижном воздухе, стальной клинок вонзился в дерево в дюйме от шеи Гаспара.

– Д'Арси… – испуганно выдохнул беглец. Преследователь выступил из тени, вытащил клинок из дерева и приподнял острием крупную челюсть Гаспара. На кончике клинка алела капля крови, и Гаспар понял, что она не последняя. Этот высокий худой охотник желал его смерти. В красивом, надменном лице Д'Арси узнавались черты его сестер. Светлые глаза холодно изучали Гаспара. Он вздрогнул, почувствовав их глубокий ледяной блеск.

Только человек, душа которого закалилась в адском огне, мог иметь такие холодные глаза и жесткую складку у рта.

– В марте я вернулся в Форт Св. Врейна, чтобы увезти мать и сестер в Орегон. Их не было с нашими верными друзьями, – Д'Арси говорил неестественно мягко. Он легонько провел кинжалом по горлу Гаспара. – В прошлом году я вернулся из Орегона в Санта Фе. Сайта Фе стал слишком опасным местом для моей семьи.

Гаспар задержал дыхание, а Д'Арси продолжал:

– После смерти отца мне пришлось отвечать за всех. Я повез мою мать и сестер в усадьбу в Орегон, как хотел отец. Мать заболела, когда мы подъезжали к Форту…

В эти минуты светлые глаза Д'Арси наводили ужас на молчаливого слушателя.

– Когда мать выздоровела, она попросила меня подготовить наш дом в Вильямет. Против своей воли я оставил ее и сестер с друзьями и верными слугами. – Лезвие сильнее вдавилось в горло пленника. – Зима была суровая, и только один или два путешественника передали наши письма. А потом ничего… Когда я вернулся в марте, мать и слуги были мертвы. Мои сестры…

Клинок обжег кожу Гаспара.

– Мои сестры пропали. Трудно было найти следы. Ты захватил их в ноябре. Сейчас август, прошел год с тех пор, как я видел их… твой смертный час.

– Они отравились сами! Это не моих рук дело! – запротестовал Гаспар, плотнее вжимаясь в кривизну ствола.

– Правда? – Д'Арси холодно улыбнулся. – Почему они хотели умереть? Ты продавал их как проституток. Ивон потеряла ребенка. Они не испытывали неудобств? Их честь не была попрана? Я напомню тебе, Гаспар, что мои сестры с детства окружались заботой и вниманием, они всегда были защищены от грязи жизни.

– Д'Арси! Смилуйся! – вдруг закричал Гаспар.

Мох всколыхнулся у плеча Д'Арси, и внезапно из темноты вышел канадский охотник и торопливо зашептал:

– Люк, поторопись. Дружки Гаспара нашли нас. Судя по звукам, их двадцать или даже больше.

Работорговец тяжело задышал, мольба застыла в глазах.

– Я умоляю тебя… позволь мне жить. Д'Арси поднял голову Гаспара кончиком хорошо отточенного охотничьего ножа. Серебристые глаза Мстителя сузились, когда он вложил в липкую руку работорговца дуэльный пистолет.

– Он заряжен. Когда прибудут твои приспешники, мы будем стреляться. Я хочу, чтобы они увидели, как ты умрешь.

1

Сент-Луис, март 1846

– Маман… Колетт… Ивон…

Резкие порывы ветра подхватывали лихорадочные крики мужчины, унося их в розовое небо. Озабоченные пассажиры торопились сойти с парохода, на бегу к укрытию кутаясь в шерстяные шали.

Голос мужчины тонул в шуме толпы: матери звали детей, матросы выкрикивали приказания. Яркая молния прорезала темные тучи, нависшие над Сент-Луисом, и ударила в дерево на берегу вздувшейся, бурлящей Миссисипи. Загоревшийся ствол зашатался, накренился и с треском рухнул в воду. Высокие волны мгновенно поглотили его.

Гроза бушевала над пристанью, когда огромный канадец сошел с парохода, неся на руках могучего сложения молодого мужчину. Канадец, одетый в кожу, не обращал внимания на грязь, облепившую его мокасины, и холодный дождь, стекавший с мрачного бородатого лица. Люди расступались перед ним, он нес свою необычную ношу так же легко, как нес бы маленького ребенка.

Канадец осмотрелся в темноте грозового вечера и сердито нахмурился, увидев маленького человечка, шатающегося под грузом свертков и связок шкур. Но тот вдруг ослепительно улыбнулся:

– С прибытием, ваша светлость! Эй, расступитесь! Мой друг несет больного, которому нужно последнее прибежище, чтобы умереть…

Он запнулся, напуганный свирепым взглядом канадца.

– Я… о, он жив, конечно. Он ранен, но будет жить. Я говорю… – Он сгорбился под огромными, завернутыми в кожу тюками и шагнул в глубокую лужу, с трудом тащась за охотником. Наконец они добрались до гостиницы.

– Эй, здесь… – оторопело крикнул портье вслед незнакомцу, прошедшему мимо стойки. Следопыт повернул голову, продолжая нести друга по узкой лестнице. Позади него на восточном ковре вестибюля оставалась полоса грязи.

– Какая комната? – хрипло бросил канадец. Из-под опущенных полей промокшей шляпы опасно поблескивали глаза.

Клерк сжался под презрительным, угрожающим взглядом, пискливо назвал номер комнаты и торопливо взбежал по лестнице. Он быстро открыл дверь, приглашая канадца войти. Маленький человечек с поклажей проскользнул в комнату, свалил свертки в углу и исчез.

– Ты получишь плату, – пообещал приезжий недовольным тоном, отпуская портье. Он положил свою ношу на кровать. – Но сначала принеси горячую воду и наполни ванну, поторопись! Захвати бульон и виски… и найди чистую толстую девку, которой можно доверять.

Затем он быстро раздел молодого человека, снял пропитанную кровью повязку с его ноги. Бедро вспухло, рваные края раны гноились.

– Люк, плохо дело, – тихо прошептал он, ощупывая холодный, вспотевший лоб. – Но надо бороться, ты будешь жить.

С лихорадочной горячностью Люк сжал руку друга.

– Сиам, – позвал он своего спасителя. Индейцы племени Чинук называли так серого медведя. – Я не должен был оставлять их…

– Твоя мать и сестры были в безопасности на ранчо друга, Люк. Они сами захотели остаться.

– Блисс повез их на пикник…

– Да, это вина Блисса, что твоя семья попала в опасность, – попытался утешить Сиам.

Черные волосы Люка разметались по подушке.

– Я хотел убить его. Сожалею, что он умер, не дождавшись моей мести.

Люк почувствовал, как холодная дрожь охватила его, быстро сменившись лихорадочным жаром. Сознание возвращало в прошлое. Санта Фе был слишком опасен. В семье Д'Арси смешалась испанская и французская кровь, поэтому они всегда оказывались в центре военных событий.

Сиам прошептал по-французски:

– Отдохни, Тсс. – Потом на языке чинуков: – Hadomcecmce… засыпай.

Люк не мог забыться, прошлое тяжелым гнетом давило его. Он покинул семейные владения Д'Арси десять лет назад и направился в богатые зверем леса Орегона. Три раза он возвращался домой с Сиамом, своим верным другом.

Весть о женитьбе Люка на Вилоу, девушке из племени чинуков, ошеломила его семью. Встретившись с Вилоу, Джейсон Д'Арси, отец Люка, открыто потребовал немедленного развода, чтобы сохранить чистоту «королевской крови». Люк отказался, и отец отстранил его от семейных дел. Второй раз Люк приехал домой по просьбе матери после смерти Вилоу. Она плакала и умоляла примириться, но гордость отца столкнулась с сыновьей. В конце концов Люк вернулся в далекий Орегон, чтобы охотиться на диких зверей.

Два года назад, услыхав отголоски войны, Люк снова поспешил на родину. Его отец был ранен, защищая семью от американцев и мексиканцев. На смертном ложе Джейсон Д'Арси с горьким сожалением признал свое высокомерие и раскаялся в глупых предрассудках. Он попросил Люка перевезти семью в штат Орегон в безопасное место. Когда Джейсон Д'Арси скончался, Люк, Сиам, женщины и несколько слуг отправились в богатый городок Вильямет Вэли. Его мать, оплакивая мужа и горюя по покинутому дому, серьезно заболела. Они остановились у Форта Св. Врейна, торговой фактории. Мать поправилась, но нужно было время, чтобы окончательно восстановить силы. Она упросила Люка отправиться одному, пока зима не перекрыла горные перевалы, купить хорошую землю и построить новый дом. Ивон и Колетт позаботятся о ней, а друзья и слуги защитят их.

Люк и Сиам продолжили путешествие, приобрели поместье в шестьсот сорок акров земли, наняли людей и с их помощью построили большой деревянный дом. В марте они на лыжах перешли горы и вернулись на ранчо рядом с Фортом Св. Врейна. Люк намеревался поскорее перевезти семью в новый дом.

– А-а, – вскрикнул он от боли в ноге и воспоминаний об оскверненной могиле матери. – Слишком поздно, Сиам, мы опоздали на час. Мои сестры выпили яд меньше чем за час до нашего приезда, они были еще живые, когда мы нашли их. Ивон сжимала то кольцо… кольцо Блисса.

Человек по имени Эдвард Блисс уговорил мать и сестер Люка выехать с ранчо друзей на веселый пикник. Теперь Блисс был мертв, убитый бандой, смертельно ранившей мать Люка и выкравшей ее дочерей.

Резкая боль пронзила Люка, как будто по нему провели раскаленным мечом. Перед самоубийством сестры вели дневник. Ивон оплакивала своего родившегося мертвым малыша, ребенка Блисса.

Работорговцы и люди, продавшие за гроши тела его сестер в Батон Руж, уже мертвы, все, кроме Ла Флера. Вспыхнувшая ярость затмила тоску и печаль. Пять месяцев были потрачены на поиски следов белого работорговца. Потом пришло сообщение, что он в Сент-Луисе. Скоро Ла Флер встретится со своей судьбой.

Люку свело ногу. Он боролся с болью и беспамятством. Боль была так сильна, что временами он терял память. Он будет твердо стоять на двух ногах, когда убьет Ла Флера, последнего из подонков.

Тихо и коротко выругавшись, мужчина приподнялся, оперевшись на локоть.

– Не забирай мою ногу, Тсехе-нехето, – быстро прошептал он, используя чинукское слово, обозначающее «мой старший брат».

Канадец повернулся, выдавив нахальную ухмылку:

– Можно великолепно заниматься любовью и с…

– Только не мою ногу… – внезапно побелев под загаром и лихорадочным румянцем, Люк обессиленно откинулся назад и потерял сознание. Его бил озноб, челюсти сжались. Мокрые пряди черных прямых волос прилипли к узкому лицу. Вдруг серебристые, возбужденно горящие глаза резко открылись, но были пусты, как у привидения.

– Гаспар мертв, твои сестры и маман покоятся в мире. Они спокойны сейчас, их честь отомщена, Люк, – мягко прошептал Сиам. – А Ла Флер скоро тоже встретит свою судьбу.

Люк неожиданно улыбнулся, крепкие белые зубы ярко контрастировали с темной кожей и черной бородой.

– Ты сейчас моя мама, да, Сиам? – поддразнил он и снова опустился на подушку.

Он вскрикнул, когда великан поднял его и опустил в горячую воду, не дав раненой ноге намокнуть. Через некоторое время Сиам осторожно уложил Люка на кровать, но тот застонал от боли. Канадец приказал женщине, тихо появившейся в комнате, осторожно лечь в постель, чтобы согреть Люка. Двое слуг проскользнули в комнату и наполнили ванну чистой горячей водой, принесенной в больших ведрах. Пока он накладывал ароматную мазь из диких растений на рану Люка и бережно делал повязку, пухлая блондинка согревала его друга.

– Обними его, как драгоценного друга, который потерял жену, мать и сестер, – хрипло прошептал канадец, схватив мягкую руку женщины, когда та ласкала плоский живот Люка.

– В этой кровати хватит места для троих, французик, – подмигнув, пригласила девица.

Ее улыбка быстро погасла, когда незнакомец мрачно взглянул из-под полей шляпы. С элегантной грацией он сбросил кожаную одежду и погрузился в горячую ванну, не обращая на женщину никакого внимания. Промокшая шляпа оставалась на его голове.

– У меня нет приятных, благородных манер моего компаньона, мамзель. Моей обходительности вы не дождетесь в данном деле. Говорят, ее у меня нет. Я делаю то, что должно быть сделано.

Мимолетное желание исчезло с накрашенного лица, и женщина вернулась к своим обязанностям.

– У него жар. Ты уверен, что это не холера? – спросила она спокойно, разглядывая Люка при ярких вспышках молний. – Вокруг навалом этой заразы.

– Люк борется не только с лихорадкой, но и с дьяволом, вселившимся в него. Если он потеряет ногу, то потеряет желание жить. – Глядя на друга, Сиам глотнул виски из глиняного кувшина и поглубже опустился в горячую воду, чтобы смыть неприятные воспоминания о ледяном дожде. Он закрыл глаза, сохраняя неприступность.

Люк застонал, согретый пышным женским телом. Едва Люк зашевелился, как Сиам резко приказал:

– Будь осторожна с ногой.

Повинуясь, женщина ласковым шепотом стала успокаивать Люка. Она украдкой посматривала на громадного бородача, поднявшегося из воды. Несмотря на раскаты грома и стучащий по стеклу дождь, он подошел к двери и распахнул ее именно в тот момент, когда портье поднял руку, чтобы постучать. Взяв ведро с горячей водой из рук служащего, с любопытством уставившегося на Люка, Сиам коротко кивнул:

– Иди.

– О, сэр. Дело в том, что оплата…

От того, что представилось его взору, глаза клерка чуть не вылезли из орбит: невероятно огромного телосложения человек, к тому же совершенно обнаженный, подошел к тюкам в углу, порылся в кожаной сумке и бросил ему две золотые монеты. Еще раз взглянув на девицу, обнимавшую больного, клерк выскользнул из комнаты и осторожно прикрыл дверь:

– Я сейчас же принесу бульон.

Сиам завернулся в тяжелое покрывало, поставил стул рядом с молодым другом и сел, положив ноги на кровать.

– Люк борется с демонами, – тихо произнес он.

Затем, взяв кувшин с виски, сделал несколько больших глотков и вытер тыльной стороной руки рот.

– Ему все равно, будет ли он жить. А мне нет. Обними его крепче. Говори ему нежные глупости, которые мать шепчет своему ребенку. Заставь его жить, женщина, и будешь вознаграждена.

– Что у него в руке? – спросила та мягко. – Он сжимает это в кулаке.

Приоткрыв глаз, Сиам медленно, будто сам с собой, заговорил.

– Мужское кольцо. Ивон – младшая сестра Люка, когда умирала, сжимала его тоже крепко. – Он погрузился в дрему. Буря сотрясала гостиницу.

В прошлом августе воздух был горяч, влажен и неподвижен. Сиам и Люк двигались, как тени, вокруг огромного особняка, прятались за огромными деревьями, заросшими серыми лишайниками, прежде чем подобрались к освещенному дому, где предавались разврату и азартным играм.

В грязной комнате, пропитанной запахами секса и сильных духов, прекрасные и в смерти, лежали Ивон и Колетт. Они обнимали друг друга на широкой кровати, где их брали силой так много мужчин. Рядом валялись открытые бутылки с ядом и сладким ликером. Они выпили из одного бокала, его осколки рассыпались по натертому полу, сверкая, как алмазные слезы, в неярком свете лампы.

Сейчас Сиам смотрел на друга, освещаемого серебристыми вспышками молний. У Люка были такие же, как у Ивон, блестящие черные волосы, смуглая кожа и длинные густые ресницы. Сиам любил сестру Люка, он готов был убить любого, кто посмел бы прикоснуться к ней. Прекрасный, нежный цветок.

Слишком возвышенный и хрупкий для следопыта с плохими манерами; она родила мертвого ребенка другому мужчине по имени Блисс.

Женщина в постели открыла рот от изумления и теснее прижалась к Люку, когда Сиам швырнул кувшин в стену. Громовые раскаты сотрясли комнату, глиняный сосуд разлетелся вдребезги.

Глэнис Гудмен застыла с чашкой в руке, прислушиваясь к сильному удару и звуку разбитого о стену отеля предмета. Она приподняла бровь и продолжила разговор с Ариэль. До этого времени Ариэль подтверждала современные теории о рыжеволосых левшах, исполняющих волю дьявола, хотя она сама предпочитала называть свои волосы каштановыми.

Глэнис пила чай маленькими глотками. Для большинства являлось неоспоримым фактом, что левши – посланники ада. Семья Браунингов и их слуги тоже боялись этой особенности Ариэль, а Глэнис – нет.

– Ариэль, ты уже не властительница Нью-Йоркской корабельной компании. На Западе ты просто женщина, и мужчины не будут скакать на одной ноге, чтобы исполнить приказания. Возможно, если бы ты не пнула мистера Смита в прошлом году и не учинила тот ужасный скандал, мы могли бы наслаждаться послеобеденным чаепитием.

Молния прорезала тяжелые темные тучи, затем послышался такой грохот, что в лампе задребезжало стекло.

Ариэль Браунинг повернулась от окна, выходящего на улицу Сент-Луиса, к своей компаньонке, высокой, костлявой англичанке, одаренной абсолютным спокойствие».

Ариэль решительно подобрала свои пышные юбки как раз в тот момент, когда на улице громыхнуло так, словно это одновременно разрядились десять пушек. Ее характер можно было сравнить с бурей, бушевавшей за стенами маленькой гостиничной комнаты. Она пробежала глазами по освещенным окнам домов на противоположной стороне улицы и поправила толстые темно-рыжие косы, изящно уложенные на маленькой головке.

Ариэль не позволит женщине, которая старше лишь на четыре года, влиять на нее. Глэнис со своей матерью многие годы служила в семье Браунингов. У нее была чрезвычайно надоедливая манера совать нос в дела Ариэль. Привычку она приобрела в детстве и сохранила в дальнейшем. Это возмущало Ариэль так же, как ее веснушки, которые появились с первыми весенними лучами.

Глэнис Гудмен взглянула на Ариэль поверя маленьких очков и поджала губы.

– Прекрати испепелять меня свирепым взором. Ты можешь иметь нрав хоть черта, но ни капельки меня не испугаешь, – обратилась Ариэль к Глэнис, которая подшивала пышную нижнюю юбку своей хозяйки, прихлебывая чай.

– Ты и тетя Луиза решили препятствовать моим планам переселения женщин к западным границам. Вы постоянно доказываете, что один небольшой инцидент, касающийся недостойного поведения мистера Смита…

– Неучтивый поступок? Мужчина только ухаживал за тобой.

Ариэль решительно замахала головой.

– Глэнис, он водил рукой по моему корсажу. Мистер Смит хотел подцепить меня как кусок жирного цыпленка… – Она остановилась, когда англичанка приподняла брови. – Хорошо, что фехтовальная рапира оказалась поблизости. Я просто защищала свою добродетель. Почему ты и тетушка утверждаете, что я устроила скандал, не понимаю.

Глэнис пересела на кровать, разложила нижнюю юбку, разыскав место, где оторвалась тесьма, и принялась зашивать быстрыми стежками. Откусывая нитку, она взволнованно произнесла:

– Ариэль, мы сможем вернуться домой, если ты просто извинишься перед своей тетушкой. Она твоя опекунша и обезумела от горя, когда ты взялась за дело, которое не имеет ясных целей. Ты уже вложила состояние в это предприятие, прежде чем она уловила смысл твоих капризов. Мы буквально сбежали в последний момент. Ты так заморочила ей голову, что она не могла понять твои хитрости и слишком поздно сообразила, что тебя нужно держать за закрытыми дверьми. Ты, возможно, весьма опытна в торговле в Нью-Йорке, разбираешься в кораблях и продаже земли, – что не является достоинством для настоящей леди, должна я заметить, – но ты собираешься переселять женщин на неосвоенные земли, там живут индейцы, эти дикари могут… Ариэль подняла руки.

– Ты остановишься? Здесь улицы наводнены толпами эмигрантов, они все хотят начать другую жизнь в новом месте. Это простое деловое предложение.

Я перевезу моих першеронов и построю ферму по их разведению. Такие лошади в состоянии тянуть очень тяжелый груз, поэтому они, возможно, смогут пригодиться для поставок товаров, так необходимых на Западе.

– Не просто груз или товары – женщин, Ариэль. Женщин и детей. Путешествие длится шесть или семь месяцев. Трудности подстерегают на каждом шагу. Твои прославленные першероны легко совершили переход из Нью-Йорка, потому что имели вдоволь зерна и травы, но они могут не выжить в пустыне.

– Мои лошади выращены для преодоления преград. Мистер Борденс говорит, что Зевс и кобылы прекрасно себя чувствуют на его новой ферме и уже привыкли к пастбищу. Лошади были великолепны в нашу последнюю поездку на ферму. Я не замышляю измену, мисс Гудмен. Я женщина, которой знаком бизнес с пятнадцати лет. Сейчас мне тридцать один, я здорова и отлично подготовлена провести эту операцию. Мой брат, Джонатан, у кормила семейных дел, и тетушке нечего бояться. Мое предприятие ждет успех в Орегон-Сити.

– Ты твердолоба и просто хочешь следовать за мистером Тадеусом Нортрапом, который записался в армию и был послан на Запад пять лет назад.

– Позволь мне повторить – я приобрела хороших першеронов, чтобы основать конный завод в Вильямет Вали. Во время переезда мои животные могут в любом случае везти груз, даже если это живой товар. – Ариэль высоко подняла подбородок. Глэнис не догадается, что затронула истинную причину путешествия. В свои тридцать один Ариэль Браунинг настойчиво стремилась выйти замуж за Тадеуса Нортрапа. Она выбрала этот путь после того, как ее лучшая подруга, вдова, снова вышла замуж. Фанни Орсон, игривая подруга ее детских забав, обвенчалась в пятнадцать, а в шестнадцать родила. В то время как Ариэль мечтала о детях и еще только должна была произнести брачные клятвы, ее подруга Фанни уже готовилась стать бабушкой.

Фанни словно флагом размахивала под носом у Ариэль, говоря о своем предстоящем положении. Слова «старая дева» она как вызов бросала в лицо Ариэль. Ариэль решила принять его. В любом случае некоторое время эта мысль ее развлекала.

Она страстно хотела выйти замуж за Тадеуса и получить немного дикой свободы, которую земля Орегона предлагала такой предприимчивой женщине, как она. Женить Тадеуса была задача, которую она способна решить. Она уже проследила его путь до Форта Ливенворт, где он покинул армию, чтобы попытать счастья на Западе. Ариэль предполагала, что Тадеус хочет возвратить деньги в семейные сундуки, изрядно опустевшие после регулярной помощи ему. Нортрапы много брали в долг, чтобы поддержать задумку их единственного сына начать бизнес в Вильямет Вэли.

Ариэль не могла раскрыть свои планы; «охотиться» на Тадеуса на землях индейцев и Западных территориях было бы неразумно даже для тех, кто обвинялся в использовании не того полушария мозга и поэтому предпочитал действовать левой, а не правой рукой. Она незаметно, заговорщически улыбнулась. Временами бывает благоразумнее помалкивать о своих намерениях. Прокладывание для Браунингов торговых путей на Запад и основание конного бизнеса были отличными прикрытиями для ее истинных целей. Хотя тетя Луиза не допустила бы безумия этого любовного романа, она немного размягчалась всякий раз, когда Ариэль предлагала привезти невест для жаждущих мужчин.

Ариэль снова улыбнулась. Сватовство было старинное, почтенное занятие. Она только придала новый размах браку через посредника. Ее свадьбы, конечно, необходимо добиться без помощи свахи. Выполнив это, можно сэкономить кругленькую сумму.

Тадеус прекрасно подходил к ее планам. Джентльмен в любой ситуации, Тадеус был красив и разумен. В детстве он редко обращал внимание на ее необычность. Доминирующая левая рука и слегка рыжие (для некоторых каштановые) волосы осложняли жизнь. Немногие люди могли вынести оба эти качества. В детстве Тадеус, казалось, не замечал такие детали. Ариэль мечтала овладеть им еще в двадцатилетнем возрасте.

Она нахмурила брови. Торговый флот и бизнес оттеснили былые увлечения, и хотя Тадеус ухаживал за другими женщинами, он всегда находил время для нее. Она чувствовала себя уверенно, наслаждаясь временем, которое они проводили вместе, пока ему не отдали приказ отправиться за границу.

Вереница крупных сделок, портовые проблемы, курирование младшего брата, пока он не смог взять дела в свои руки, – все это не позволило Ариэль последовать за Тадеусом раньше. Теперь Джонатан был подготовлен и вел дела Браунингов. Кроме того, любимчик тети Луизы, он убедил ее, что рискованное предприятие Ариэль поможет налаживанию полезных контактов между продавцами мехов и фермерами с торговой сетью Браунингов. Доставка товаров и невест – всего лишь акт доброй воли. Ариэль смахнула ниточку с юбки. Она последует за Тадеусом и использует его… выйдет замуж, поправилась она. Она оперлась на холодный подоконник и вспомнила, как подтянут и горд был Тадеус в военной форме. Мундир отлично сидел на его стройной фигуре. Голубые глаза потеплели, когда он наклонился поцеловать ее. Прикосновение губ было коротким, почти дружеским. Но она оценила и это. Вскоре галантный кавалер отправился в армию. Она грезила о его возвращении, о предложении руки и сердца.

Светлые, хорошо уложенные волосы Тадеуса блестели на солнце в день отъезда, вытянутое лицо сияло от ожидания рискованных приключений при завоевании – западных земель. Их брак будет образцовым. Расчетливой Ариэль непременно хотелось иметь выгоду из брачного союза. Она вдруг слегка нахмурилась, водя пальцем по стеклу. Тадеус, увлеченный своими делами, не торопился овладеть ею. Когда-нибудь она определит для него место, так будет гораздо проще. Несмотря на свой возраст, Ариэль не ждала ухаживаний или любви. Спокойствие и понимание Тадеуса – хороший залог долголетия их брачного альянса. Ради него она обязуется управлять замашками и причудами рыжеволосой левши. Станет прятать голову от солнца, которое всячески подчеркивает золотисто-красный оттенок ее кудрей, и еще напряженнее трудиться над навыками работы правой рукой ради общественного благополучия.

Заметив хмурый взгляд хозяйки, Глэнис вдела нитку в иголку и, мягко улыбнувшись, сказала:

– Не беспокойся, моя дорогая. Никто больше не узнает твоего секрета. Ты годами вынашивала идею сделать из Тадеуса мужа. Когда Фанни Орсон объявила, что скоро станет бабушкой, ты побелела. Я всегда подозревала тайный дух соревнования между тобой и Фанни. Ее очередной удачный ход выбил тебя из колеи, предательская левая рука потянулась к горлу. Это был жест защиты. Конечно, ты не ожидала, что я знаю… Почти год твое сердце было разбито, планы на брак перечеркнул простой армейский приказ. Тетушка думала, что отвратительное настроение племянницы связано с торговыми делами, но я-то знаю правду… Не пронзай меня этими зелеными глазками, моя дорогая. Я привыкла к твоему крутому нраву с младенчества, когда мама еще нянчила тебя.

Ариэль насупилась, а Глэнис склонила голову над шитьем.

О да, обожги меня негодующим взглядом, угрожай… Может, выгонишь? Или задашь трепку? Да, Ариэль. Ты, может быть, и выглядишь привлекательной деловой женщиной в глазах судовладельцев, но, я знаю, что за тиран ты в душе и до чего можешь дойти, решив двигаться своим путем. Ты веришь в розовые мечты и вступила в борьбу за возвращение потерянной любви.

– Ты забываешь свое место, Глэнис, – мрачно напомнила Ариэль и встретила вежливую улыбку. Расправив юбки, Ариэль присела на маленький стульчик у стола и открыла внушительную связку писем. Она просматривала бумаги, которые стали приходить сразу же после помещения рекламы в газете Сент-Луиса. Кончики пальцев коснулись строчек, написанных крупным женским почерком. Письмо было наполнено мечтами женщины, не умевшей писать. Вместо подписи стоял неровный крестик.

Уже тринадцать женщин и шесть детей просили места в ее трех фургонах, направляющихся в Орегон.

– Пожалуйста, не цепляй Тадеуса мне на шею. Несмотря на то, что я действительно хочу найти его, это просто ради нашей дружбы. Цель этой экспедиции – доставить в Орегон женщин, потому что спрос на невест там огромен. Зерно и другие товары принесут небольшую прибыль, но главная цель – дать этим женщинам новую жизнь. Если я могу заниматься торговым флотом, значит, смогу безопасно доставить женщин и детей в Орегон. Посади первые саженцы, и вскоре увидишь, как велика выгода. Организация переселения просто проблема хорошего управления. Сердечные дела не смешиваются с бизнесом, – говоря так, она все-таки не захотела признать правильность догадки Глэнис. – Когда Тадеус отдаст ей свою руку, – Ариэль поправилась, – когда она даст руку Тадеусу, он увидит, что слухи об ее охоте на него прекратятся.

Тадеус был именно тот, о ком она мечтала. Спокойный, уверенный компаньон, хороший, надежный отец для детей, которых когда-нибудь они заведут. Она уже видела их сейчас, маленьких белокурых ангелочков, выстроившихся в ряд перед поездкой в церковь.

Взяв новую чернильную ручку в левую руку, Ариэль набросала пару замечаний на письме претендентки.

– Сердечные дела, – повторила Глэнис. – Что если эти женщины будут отвергнуты заплатившими за них женихами? Ты подумала об этом? Что ты будешь делать по приезде? Ты уверена, что это все порядочно?

– Я отвечаю на спрос. В Орегоне не хватает как лошадей, так и будущих хранительниц семейного очага. Вильямет – хороший район для фермерства, и британцы уступят его. Следовательно, потребуются и те и другие. Я буду доставлять их.

Претенденты-женихи будут отбираться так же тщательно, как и невесты. Я вижу себя в почетной роли официальной свахи. Это до сих пор практикуется в нашем обществе.

– Ты левша, поэтому твой образ мыслей далеко не обычен. Своенравный характер и оттенок волос подтверждают этот вывод. Более того, ты упряма и прямолинейна, как бык, моя дорогая, – Глэнис любезно улыбнулась. – И вполне подходящая пара хозяину фургонов, мистеру Джошуа Смитсону. Я уверена, ты сразу нашла ответ на его замечание, что эти фургоны отправятся на Запад полупустыми из-за какой-то непробиваемой незамужней дамочки. – Она скорей опустила голову над шитьем, скрывая улыбку от мрачного взгляда Ариэль. Та смяла в кулаке список претенденток и покачала головой.