Текст книги "Забытый сад"

«УОКЕР, Натаниэль Джеймс, р. 22 июля 1883 г., у. 1 сентября 1913 г. С. Энтони Сэмюэля Уокера и Мэри Уокер, ж. на достопочт. Розе Элизабет Мунтраше, 17 июля 1907 г. Одна д., покойная Айвори Уокер».

Нелл замерла. Одна дочь, верно, но в каком смысле – покойная? Она не умерла, она очень даже жива.

Внезапно Нелл осознала, как натоплено в библиотеке, ощутила, что не может дышать. Она обмахнула лицо и снова посмотрела на запись.

Что это значит? Могли составители ошибиться?

– Нашли?

Нелл подняла взгляд. Библиотекарь.

– Они когда-нибудь ошибаются? – спросила Нелл. – Они хоть когда-нибудь ошибаются?

Женщина задумчиво сжала губы.

– Полагаю, они не самые надежные источники. Все сведения предоставляют фигуранты статей.

– А если фигурант мертв?

– В смысле?

– В этом справочнике все фигуранты мертвы. Кто же предоставляет сведения?

Библиотекарь пожала плечами:

– Живые родственники, полагаю. В основном, видимо, переписывают последний опросник по статье, добавляют даты смерти – и готово. – Она смахнула бумажную пыль с полки. – Мы закрываемся в час. Дайте знать, если вам еще что-нибудь понадобится.

Произошла ошибка, вот и все. Должно быть, они часто случаются. В конце концов, тот, кто набирает текст, лично не знаком с фигурантами. Разве не может так случиться, что наборщик отвлечется на мгновение и вставит слово «покойная» по ошибке? Предаст незнакомца ранней смерти в глазах потомства?

Это всего лишь опечатка, Нелл знала, что была ребенком, о котором говорилось в статье, и она совершенно точно не мертва. Надо только найти биографию Натаниэля Уокера, и Нелл докажет, что статья ошибается. Теперь у нее есть имя. Когда-то ее звали Айвори Уокер. И если имя не кажется знакомым, не сидит как влитое, подобно поношенной куртке, то ничего не поделаешь. Заранее не знаешь, что останется в памяти, а что нет.

Вдруг она вспомнила о книге, которую купила по дороге в Тейт, целиком посвященной живописи Натаниэля. В ней должна быть краткая биография. Нелл достала ее из сумки и раскрыла.

«Натаниэль Уокер (1883–1913) родился в Нью-Йорке в семье польских эмигрантов. Его отец работал в городском порту, а мать брала стирку на дом и растила шестерых детей, из которых Натаниэль был третьим. Два ребенка умерли от лихорадки, и Натаниэль должен был вслед за отцом начать работать в порту. Но один прохожий, оказавшийся Уолтером Ирвингом-младшим, наследником нефтяного состояния Ирвингов, заметил мальчика за работой над наброском на улице Нью-Йорка и заказал Натаниэлю портрет.

Под крылом патрона Натаниэль стал хорошо известен в нарождающемся нью-йоркском обществе. На одном из балов у Ирвинга в 1906 году Натаниэль встретил достопочтенную Розу Мунтраше, которая приехала в Нью-Йорк из Корнуолла. Они поженились в следующем году в Чёренгорбе, имении Мунтраше, стоящем рядом с Тредженной в Корнуолле. Известность Натаниэля продолжала расти после свадьбы и переезда в Соединенное Королевство. Вершиной карьеры художника стал заказ, как оказалось, последнего портрета короля Эдуарда VII в начале 1910 года.

У Натаниэля и Розы Уокер была одна дочь, Айвори Уокер, рожденная в 1909 году. Жена и дочь часто позировали Натаниэлю, и один из его любимейших портретов озаглавлен „Мать и дитя“. Молодая пара трагически погибла в 1913 году в железнодорожном крушении у Эйсджилл, недалеко от Шотландии, когда поезд, в котором они путешествовали, врезался в другой и загорелся. Айвори Уокер умерла от скарлатины через несколько дней после смерти родителей».

Чепуха какая-то! Нелл уже знала, что в биографии говорится о ней. Роза и Натаниэль Уокер были ее родителями. Она вспомнила Розу, вспомнила сразу же. Даты подходили: рождение Нелл, путешествие в Австралию, слишком близкое к смерти Розы и Натаниэля, чтобы быть совпадением. Да и связь между Розой и Элизой, которые должны были быть двоюродными сестрами, многое проясняла.

Нелл обратилась к оглавлению и провела пальцем по списку. Она остановилась на «Матери и дитя» и с колотящимся сердцем открыла указанную страницу.

Ее нижняя губа задрожала. Может, Нелл и забыла, что ее звали Айвори, но сомнений больше не осталось. Она помнила, как выглядела девочкой. На картине была она, сидящая на коленях матери, написанная отцом.

Тогда почему история считает ее покойной? Кто ввел в подобное заблуждение авторов справочника? То был намеренный обман или этот человек сам в него верил, не знал, что на самом деле загадочная женщина посадила ребенка на корабль, идущий в Австралию?

– Ты не должна называть свое имя. Мы с тобой играем в такую игру, – так сказала Сочинительница. Нелл слышала сейчас ее серебристый голос, подобный дуновению океана. – Это наша тайна. Ты не должна говорить.

Нелл снова было четыре года, ее переполняли страх, неуверенность, возбуждение. Она чувствовала запах илистой реки, такой непохожей на широкое синее море, слышала крики голодных чаек на Темзе и громкие голоса моряков. Пара бочек, темное укрытие, лучик света с танцующими пылинками…

Сочинительница забрала ее. Ее вовсе не бросили. Ее похитили, а бабушки и дедушки не знали. Вот почему они не стали ее искать! Они поверили, что девочка умерла. Но почему Сочинительница забрала ее? И почему потом исчезла, оставив Нелл одну на корабле, одну во всем мире?

Ее прошлое – как матрешка, вопрос внутри вопроса внутри вопроса.

Чтобы распутать эти новые тайны, нужен кто-то, с кем она может поговорить, кто-то, кто мог раньше знать ее или ее прежнее окружение. Кто-то, кто прольет немного света на Сочинительницу, семью Мунтраше и Натаниэля Уокера.

Нелл решила, что этого человека не отыскать в пыльных подвалах справочной библиотеки. Ей придется отправиться в сердце тайны, в Корнуолл, в ту деревню, Тредженну, в огромный темный особняк Чёренгорб, где когда-то жила ее семья и бродила маленькая Айвори.

Глава 19

Лондон, Англия, 2005 год

Руби опаздывала на ужин, но Кассандра не волновалась. Официант провел ее к столику у большого окна, и она смотрела, как суетливые загородные жители разъезжаются по домам. Все эти люди, словно звезды на небосклоне жизни, протекающей далеко за пределами сфер, в которых существует Кассандра, и ей нет до них никакого дела. Автобус номер двадцать пять останавливался прямо перед рестораном, а через улицу располагалась станция подземки «Южный Кенсингтон», еще одетая в прелестное облачение из плиток в стиле ар-нуво. Прохожие накатывали волнами. Время от времени нескончаемый поток, точно ветром, задувал кучку людей в двери ресторана, где они рассаживались по стульям или вставали у ярко освещенного прилавка кулинарии в ожидании белых картонных коробок с изысканной едой, чтобы прикупить их домой на ужин.

Кассандра провела большим пальцем по мягкому потрепанному краю тетради и вновь мысленно повторила слова, в надежде, что на этот раз они окончательно улягутся в голове. Отец Нелл – Натаниэль Уокер. Натаниэль Уокер, рисовавший особ королевской крови, хозяин зала в Тейт, был отцом Нелл. Прадедушкой Кассандры.

Нет, истина по-прежнему сидела, как чужая перчатка, точно так же, как сегодня днем, когда Кассандра впервые открыла ее. Она отдыхала на скамейке у Темзы, разбирая каракули Нелл о том, как та навестила дом в Баттерси, в котором родилась Элиза Мейкпис, и художественную галерею, где были выставлены портреты Натаниэля Уокера. Поднялся ветерок, скользнул по поверхности реки, набрал силу на берегах. Кассандра совсем было собралась уходить, когда ее взгляд выхватил особо неразборчивый абзац на раскрытой странице и подчеркнутое высказывание, которое гласило: «Роза Мунтраше была моей матерью. Я узнала ее портрет, и я помню ее». Затем стрелочка перевела внимание Кассандры на заголовок книги: «Кто есть кто», под которым громоздились поспешно нацарапанные пункты.

«Роза Мунтраше вышла замуж за Натаниэля Уокера, художника, в 1907 году.

Одна дочь! Айвори Уокер (родилась, видимо, после 1907-го? 1909-го?) (проверить скарлатину?)

Роза и Натаниэль погибли в 1913-м, железнодорожная катастрофа, Эйсджилл, Шотландия (в том же году я исчезла. Связь?)».

В тетрадь был вложен отдельный листок бумаги, фотокопия страницы из книги «Великие железнодорожные катастрофы эпохи пара». Кассандра еще раз вытащила его. Бумага была тонкой, буквы поблекли, но, слава богу, листок был лишен пятен плесени, которые плотно усеяли остальную тетрадь. Заголовок вверху гласил: «Железнодорожная трагедия на Эйсджилл». Звуки кафе уютно гудели вокруг, и Кассандра вновь изучила короткое, но энергичное описание.

«В темные и ранние часы 1 сентября 1913 года два поезда „Мидленд рейлвей“ выехали со станции Карлайл по направлению к станции Сент-Панкрас, но никто не знал, что пар несет их к месту ужасной гибели. Железная дорога на этом участке была отнюдь не пологой, пересекая многочисленные пики и впадины шотландского пейзажа, а поездам безнадежно не хватало мощности. Два факта соединились той ночью, чтобы привести поезда к крушению: их двигатели были меньше, чем рекомендовалось для крутых подъемов и спусков, и оба поезда были нагружены некачественным углем, полным угольной пыли, отчего тот не мог достаточно хорошо гореть.

Первый поезд вышел из Карлайла в 1:38 ночи, но, когда он достиг вершины Эйсджилл, давление пара начало падать и поезд остановился. Легко представить, что пассажиры были удивлены внезапной остановкой поезда почти сразу после отбытия со станции, однако не чрезмерно встревожены. В конце концов, они в надежных руках, проводник уверил их, что состав постоит всего несколько минут и скоро снова тронется в путь.

Разумеется, уверенность проводника в том, что ожидание будет недолгим, стала одной из роковых ошибок, сделанных в ту ночь. Общепринятый железнодорожный протокол предполагает, что, если бы проводник знал, как много времени в действительности понадобится машинисту и кочегару, чтобы прочистить топочную решетку и восстановить давление пара, то заложил бы петарды[18]18
  Петарды – сигнальные разрывные снаряды, которые устанавливаются на рельсах перед опасным местом для немедленной остановки поезда.


[Закрыть] или отнес фонарь назад по путям, чтобы просигналить следующим поездам. Но, увы, он ничего не сделал в ту ночь и тем самым подписал приговор невинным пассажирам поезда.

Ведь позади уже пыхтел второй паровоз. Он тащил меньший груз, но маленького двигателя и недоброкачественного угля тем не менее хватило, чтобы доставить машинисту массу неприятностей. За несколько миль до Маллерстанга машинист принял роковое решение оставить кабину и смазать кое-какие рабочие детали двигателя. Хотя подобная практика кажется небезопасной по современным стандартам, в Эдвардианскую эпоху она встречалась повсеместно. К несчастью, пока машиниста не было в кабине, у кочегара также возникли проблемы: заглохла форсунка и уровень котла начал падать. Когда машинист вернулся в кабину, данная задача так поглотила внимание обоих, что они не заметили красный фонарь, которым махали им из сигнальной будки в Маллерстанге.

Когда машинист и кочегар справились с проблемой и вновь обратили внимание на рельсы, первый, заглохший, состав находился уже в нескольких ярдах. Второй поезд не имел шанса остановиться вовремя. Как нетрудно представить, нанесенный ущерб был велик, и трагедия повлекла за собой неожиданно большое число жертв. В дополнение к удару от столкновения крыша почтового вагона соскользнула со второго поезда и рассекла спальный вагон первого класса. Газ из системы освещения воспламенился, и огонь пронесся по разрушенным вагонам, унося жизни тех несчастных, что стояли у него на пути».

Кассандра поежилась, когда образы темной ночи тысяча девятьсот тринадцатого атаковали ее: крутой подъем на вершину, окутанная мраком земля за окном, неожиданная остановка поезда. Она задумалась о том, что Роза и Натаниэль делали в момент столкновения. Они спали или вели беседу? Возможно, даже говорили о своей дочери Айвори, ожидавшей их дома. Кассандру пронзила острая жалость. Она сложила отчет и аккуратно засунула обратно в тетрадь. Как странно, что ее так тронула судьба предков, о существовании которых она только что узнала. Наверное, Нелл было очень тяжело наконец найти своих родителей для того лишь, чтобы утратить их вновь столь страшным образом.

Дверь «Карлуччос» распахнулась, впустив порыв холодного воздуха, пропитанного выхлопными газами. Кассандра подняла взгляд и увидела, что к ней спешит Руби, за которой идет худой мужчина с блестящей лысой головой.

– Ну и денек! – Руби рухнула на стул напротив Кассандры. – Автобусная экскурсия под самый конец. Больше в жизни не буду ничего объяснять! – Она указала на опрятного мужчину, который чинно стоял за ней. – Это Грей, он куда веселее, чем кажется.

– Руби, дорогая, что за очаровательное представление! – Мужчина протянул через стол гладкую руку. – Грейам Уэстерман. Руби мне все о вас рассказала.

Кассандра улыбнулась. Интересное заявление, учитывая, что Руби знакома с ней всего два часа бодрствования. И все же Кассандра подозревала, что если кто и способен на подобное чудо, так это Руби.

Грей скользнул на сиденье.

– Вам чертовски повезло унаследовать дом.

– Не говоря уже об изысканной семейной тайне.

Руби махнула официанту и принялась заказывать всем хлеб.

При упоминании о тайне губы Кассандры защипало от желания рассказать, кем были родители Нелл. Но секрет комом застрял у нее в горле.

– Руби сказала, вам понравилась ее выставка, – произнес Грей с огоньком в глазах.

– Конечно понравилась, а кому не понравилась бы? – подтвердила Руби. – К тому же она сама художница.

Кассандра покраснела:

– Всего лишь историк искусств.

– Папа сказал, ты чудесно рисуешь. Ты ведь проиллюстрировала детскую книгу?

Девушка покачала головой:

– Когда-то я рисовала, но это было всего лишь хобби.

– Немного больше чем хобби, насколько мне известно. Папа сказал…

– Я только таскала повсюду альбом для набросков в юности. Сейчас – нет. Все давно прошло.

– Хобби часто остаются на обочине времени, – дипломатично заметил Грей. – Например, увлечение Руби бальными танцами, к счастью недолговечное.

– Знаешь, Грей, все потому, что у тебя обе ноги левые…

Пока ее соседи обсуждали спорное мнение Руби по вопросам сальсы, Кассандра позволила своим мыслям улететь на много лет назад, в тот день, когда Нелл кинула альбом для набросков и пачку мягких карандашей на стол, за которым Кассандра безнадежно утопала в домашнем задании по алгебре.

Тогда она жила с бабушкой чуть больше года. Кассандра поступила в среднюю школу, но завести там друзей оказалось не проще, чем составить уравнения.

– Я не знаю, как рисовать, – удивленно и неуверенно сказала Кассандра.

Она всегда остерегалась неожиданных подарков.

– Научишься, – пообещала Нелл. – У тебя есть глаза и руки. Рисуй то, что видишь.

Девочка терпеливо вздохнула. У Нелл хватало необычных идей. Она совсем не походила на чужих мам и уж точно не походила на Лесли, но она желала добра внучке, и Кассандра не хотела ранить ее чувства.

– Мне кажется, этого мало, Нелл.

– Чепуха. Надо только убедиться, что ты видишь то, что есть на самом деле, а не то, что тебе кажется.

Кассандра с сомнением подняла брови.

– Все состоит из линий и форм. Это как код, надо только научиться его читать и разбирать. Вон стоит лампа, – указала Нелл. – Скажи мне, что ты видишь.

– Мм… лампу?

– Вот в чем твоя проблема, – сказала Нелл. – Если ты видишь только лампу, у тебя нет шансов нарисовать ее. Но если ты видишь, что на самом деле это треугольник наверху прямоугольника, а соединяет их тонкая трубка, – что ж, ты на верном пути.

Кассандра неуверенно пожала плечами.

– Порадуй меня. Попробуй.

Кассандра снова вздохнула, издав тихий вздох безмерного терпения.

– Кто знает, может, ты саму себя удивишь.

И она удивила. Не то чтобы она проявила какой-то особый талант в тот первый раз. Она поразилась, как много удовольствия это ей доставило. Время словно исчезало, когда она держала альбом на коленях и карандаш в руке…

Пришел официант и с континентальным шиком метнул на стол две тарелки с хлебом. Затем кивнул, когда Руби заказала шампанское. Когда официант ушел, Руби потянулась за треугольным тостом с чесноком. Она подмигнула Кассандре и показала на тарелку.

– Попробуй тапенад, пальчики оближешь.

Кассандра намазала немного пасты из спелых маслин на кусочек чабатты.

– Ну же, Кассандра, – сказал Грей, – спасите старую неженатую пару от перебранки, расскажите, как провели день.

Руби подобрала кусочек маслины, упавший на стол, и вытерла черное пятнышко краем большого пальца.

– Да, было что-нибудь интересное? – присоединилась она.

Кассандра услышала собственный голос.

– Я узнала, кем были биологические родители Нелл.

Руби взвизгнула:

– Что? Как? Кто?

Девушка прикусила губу, сдерживая дрожь застенчивой и довольной улыбки.

– Их звали Роза и Натаниэль Уокер.

– Боже мой, – засмеялась Руби, – его зовут так же, как моего художника, Грей! Вот странно, мы как раз о нем говорили, ведь он когда-то жил в том же поместье, что и… – Она умолкла, понимание сделало ее розовое лицо серым. – Ты имеешь в виду моего Натаниэля Уокера. – Она сглотнула. – Твоим прадедушкой был Натаниэль Уокер?

Кассандра кивнула, против воли усмехаясь. Ей было немного неловко.

У Руби отвисла челюсть.

– И ты понятия не имела об этом, когда мы сегодня встретились в галерее?

Кассандра покачала головой, продолжая глупо улыбаться. Она заговорила, в надежде согнать дурацкую усмешку с лица.

– Я узнала только днем, когда прочла в тетради Нелл.

– Поверить не могу, что ты ничего не сказала, когда мы сюда только пришли!

– Боюсь, у нее просто не было возможности, со всеми твоими разговорами о сальсе, – заметил Грей. – Не говоря уж о том, Руби, дорогая, что некоторые люди и вправду считают свою личную жизнь личным делом.

– Ах, Грей, на самом деле никто не любит хранить секреты. Единственная радость в секрете – знать, что его нельзя рассказывать, и нарушать это. – Она покачала головой, глядя на Кассандру. – Ты – родственница Натаниэля Уокера. Некоторым людям просто неприлично везет.

– Мне немного не по себе. Это очень неожиданно.

– Еще бы, – подтвердила Руби. – Столько людей роются в архивах, надеясь раскопать, что они родственники Уинстона Черчилля, будь он проклят, а тебе необычное происхождение в виде знаменитого художника падает вдруг прямо в руки.

Кассандра снова против воли улыбнулась.

Официант вернулся и налил им по бокалу шампанского.

– За разгадывание тайн, – подняла свой бокал Руби.

Они чокнулись и отпили по глотку.

– Прошу прощения за свое невежество, – произнес Грей, – мне следовало бы куда лучше знать историю искусств, но если у Натаниэля Уокера была дочь, которая пропала, то, несомненно, велись обширные поиски? – Он развел руки. – Я не оспариваю результатов поиска вашей бабушки, но как, во имя всего святого, могла дочь знаменитого художника пропасть таким образом, чтобы об этом никто не узнал?

У Руби впервые не было готового ответа. Она взглянула на Кассандру.

– Насколько мне удалось понять из тетради Нелл, во всех записях сказано, что Айвори Уокер умерла в четыре года. В том же возрасте Нелл оказалась в Австралии.

Руби потерла руки:

– По-твоему, ее похитили и тот, кто это совершил, устроил все так, будто она умерла? Невероятно волнующе. И кто же это был? Почему они так поступили? Что узнала Нелл?

Кассандра виновато улыбнулась:

– Похоже, ей так и не удалось решить эту часть загадки. До конца не удалось.

– В смысле? Откуда ты знаешь?

– Я прочла последние страницы ее тетради. Нелл так все и не узнала.

– Но что-то ведь она нашла, составила теорию? – Чувствовалось, что Руби в отчаянии. – Скажи мне, что она составила теорию! Она оставила тебе что-то, за что можно зацепиться?

– Есть имя, – сказала Кассандра. – Элиза Мейкпис. Я никогда не слышала о ней, но, судя по всему, она была довольно известна в свое время. У Нелл оказался чемодан с книгой волшебных сказок, которая вызвала некоторые воспоминания. Если именно Элиза посадила Нелл на корабль, то сама она в Австралию не отправилась.

– Что с ней случилось?

Кассандра пожала плечами:

– Официальных записей нет. Словно она растаяла в дымке примерно в то же самое время, когда Нелл увезли в Австралию. Какие бы планы Элиза ни строила, видимо, что-то пошло не так.

Официант заново наполнил их бокалы и спросил, готовы ли они заказать основное блюдо.

– Полагаю, надо бы, – сказала Руби. – Вы не могли бы подождать еще пять минут? – Она решительно открыла меню и вздохнула. – Просто потрясающе. Подумать только: завтра ты отправишься в Корнуолл, чтобы взглянуть на свой тайный дом! Как ты сможешь выносить это спокойно?

– Вы остановитесь в самом доме? – спросил Грей.

Кассандра покачала головой:

– Солиситор[19]19
  Солиситор – в Великобритании категория адвокатов, специализирующихся на самостоятельном ведении дел в магистратских судах графств и городов-графств и на подготовке материалов для адвокатов более высокого ранга.


[Закрыть], который хранил ключи, сказал, что жить там нельзя. Я забронировала номер в отеле «Чёренгорб» по соседству. Это дом, где жила семья Мунтраше, семья Нелл.

– Твоя семья, – добавила Руби.

– Да.

Кассандра не подумала об этом. И вновь ее губы задрожали, против воли складываясь в улыбку.

Руби театрально поежилась:

– Я ужасно завидую. Все бы отдала, чтобы в прошлом моей семьи была подобная тайна, нечто интересное, что можно распутать.

– Я очень взволнована. По-моему, мне начали являться видения. Я все время вижу ту маленькую девочку, маленькую Нелл, оторванную от семьи, вижу, как она сидит одна на пристани. Я не могу выкинуть ее из головы. Хорошо бы узнать, что на самом деле случилось, как она оказалась на другом конце света совсем одна.

Внезапно Кассандра смутилась, поняв, что слишком много говорит.

– Наверное, это глупо.

– Вовсе нет. По-моему, это вполне естественно.

Что-то в полном сострадания голосе Руби заставило Кассандру похолодеть. Она знала, чего ждать. Ее желудок сжался, а разум принялся отыскивать слова, чтобы сменить тему.

Но она не успела.

– Представить не могу, каково потерять ребенка, – донесся добрый голос Руби.

От ее слов тонкая защитная скорлупа горя Кассандры лопнула и выпустила на свет лицо Лео, его запах, смех ее двухлетнего малыша.

Непонятно, как Кассандра умудрилась кивнуть, слабо улыбнуться, отогнать прочь воспоминания, когда Руби потянулась за ее рукой.

– После того, что случилось с твоим малышом, неудивительно, что ты полна решимости раскрыть прошлое своей бабушки. – Руби чуть сжала ее ладонь. – По-моему, совершенно естественно: ты потеряла ребенка и теперь надеешься найти другого.