Текст книги "Негодяйка"

А ее одежда! Не считая школьной формы, в которой она выглядела, по крайней мере, скромной девочкой, Аманда не вылезала из застиранных драных джинсов, прикрытых сверху безразмерным свитером, тоже не очень чистым. Волосы свисали длинными сальными прядями, лицо было мертвенно-бледным и прыщеватым. "О, моя некогда красавица-дочка, – подумала Берил и облегченно вздохнула, услышав стук хлопнувшей входной двери, внутренне приготовившись к неизбежной стычке с Амандой, когда та обнаружит, что ее возвращения ждали, – если бы твоя настоящая мать увидела тебя сейчас, она, возможно, была бы только рада, что отказалась от тебя".

В день шестнадцатилетия Аманды Арнольд и Берил решили, что стоит найти особый подход к дочери, и договорились вывести ее на праздничный ужин. Но в этот вечер Аманда вообще не пришла из школы. Сам по себе этот факт родителей не удивил. Аманда иногда позволяла себе оставаться на ночь у подруг, не предупреждая заранее. Но на следующее утро позвонила ее классная наставница, чтобы узнать, почему Аманда не появилась на занятиях, и, когда к вечеру она так и не дала о себе знать, родители в панике бросились звонить в полицию.

Аманда не появлялась неделю, пока ее не нашли на окраине города в компании безработных молодых ребят, самовольно заселившихся в огромном, викторианского стиля доме, огороженном рифленым железом и предназначенном к сносу. Она так и не сказала, почему ушла из дома и что делала все это время.

Вновь в родных стенах, Аманда бесцельно слонялась по дому, бледная и апатичная. Идти в школу она отказывалась; бывали даже дни, когда она не вылезала из постели. Казалось, в ней угас интерес к жизни.

Последовавшие за этим два года показались Берил и Арнольду леденящим душу кошмаром, который затягивал их все глубже. Они пытались любыми средствами вернуть Аманду в нормальное состояние, консультировались с врачами, социологами и даже с психиатром. Но усилия их были напрасны. Аманда оставалась вялой, безразличной и замкнутой и несколько оживлялась, только лишь когда встречалась со своими мерзкими дружками-бездельниками, а возможно, и наркоманами.

Берил по натуре не была экспансивной женщиной, но однажды, отчаявшись добиться от Аманды хоть какой-то реакции на свою просьбу, впервые подняла на дочь руку, однако в ответ получила кучу оскорблений. Не сдержавшись в очередной раз, в порыве гнева и возмущения она, сама того не ожидая, вновь ударила дочь. Но на этот раз Аманда восприняла атаку матери с ужасающим спокойствием, и эта пассивность испугала Берил больше, чем любой агрессивный выпад.

Итак, Арнольд и Берил несли свой тяжкий крест, воспринимая деградацию Аманды с молчаливой покорностью. Глубокий стыд пришлось им испытать, когда классная наставница Аманды пригласила их на беседу. Она объявила несчастным родителям, что их дочь по-прежнему прогуливает занятия, а когда все-таки появляется в классе, демонстрирует полное пренебрежение к учебе, и в итоге мягко, но достаточно красноречиво дала понять, что средства, которые Уиллоуби затрачивают на обучение своей дочери в Святой Монике, с большей пользой можно было бы расходовать в другом месте. В конце летнего семестра Аманда, так и не сдав выпускных экзаменов, покинула школу и стала подрабатывать секретаршей в различных конторах.

Огромное нервное напряжение, под гнетом которого находились все это время супруги Уиллоуби, начинало сказываться. У Арнольда участились сердечные приступы; он потерял аппетит, постарел и поседел. Хоровое общество он оставил, полностью утратив к нему интерес, и все чаще запирался после ужина в своем кабинете, оставаясь там на весь вечер. Берил продолжала посещать хоровые занятия, стараясь хоть там отвлечься от своих тревог и забот. Возвращаясь домой, она тут же спешила к бару за спасительным алкоголем, который помогал забыться хотя бы на какое-то время.

Конец наступил неожиданно и сразу, когда в четыре утра в дверь позвонили. Арнольд открыл двум полицейским, которые сообщили, что Аманда вместе с группой каких-то юнцов арестована за хранение наркотиков.

Слушание дела в суде состоится в ближайшие два месяца. Полицейские вежливо попросили родителей обеспечить присутствие их дочери на процессе. Сама же Аманда сидела в патрульной машине в сопровождении женщины-констебля.

Вновь отданная на попечение родителей, Аманда, войдя в дом, молча плюхнулась на диван. Арнольд сел к камину, с выражением отчаяния на лице уставившись на тлеющие огоньки. Ему было всего шестьдесят пять, но в этот момент он показался Берил глубоким старцем. За все эти годы, исполненные мук и страданий, они так ни разу и не собрались втроем, чтобы серьезно обсудить поведение Аманды. И вот сейчас наконец Арнольда словно прорвало – он потребовал объяснений.

Аманда и сама, казалось, потрясенная арестом, была не прочь выговориться. Поначалу скованная и немногословная, она вдруг вспыхнула и с вызовом бросила, что после вечеринки согласилась провести ночь со своим приятелем Джеймсом.

– Вы его терпеть не можете, потому что он черный, так ведь? – агрессивным тоном спросила Аманда.

– Конечно же нет, дорогая, – умоляюще произнесла Берил, которая была рада хотя бы тому, что Аманда не скрывает от них, где была.

– Да, это так, я знаю. Что ж, давайте, признавайтесь наконец: вам дурно от одной мысли о том, что ваша обожаемая доченька спит с черным мужиком.

В гостиной воцарилось напряженное молчание.

– Ты хочешь сказать, что была в постели с этим парнем? – осмелилась спросить Берил.

– Ну, слава Богу, дошло. Но ты, как я вижу, не очень-то довольна этим.

– Дело вовсе не в цвете его кожи. – Берил заколебалась. – Он что, твой… любовник?

Аманда откинула голову и разразилась диким хохотом.

– Один из них.

Берил с ужасом уставилась на дочь.

– Арнольд, ради Бога, скажи же что-нибудь, – взмолилась она, в отчаянии обращаясь к мужу. – Арнольд! – звала она. Но Арнольд лишь безучастно смотрел на огонь. Берил вновь повернулась к Аманде. – Речь идет вовсе не о его расе. Нам не важно, кто твои друзья, но тебе следует помнить, что ты еще очень молода. Почему… почему… я не знаю… – забормотала Берил, не в силах найти подходящих слов, чтобы выразить свои эмоции. – Я хочу сказать, что мы, разумеется, были уверены, что ты до сих пор… до сих пор девственница, – выпалила наконец она. Аманда вновь расхохоталась.

– Девственница! – с иронией воскликнула она. – В каком веке вы живете!

Берил беспомощно посмотрела на Арнольда, словно обращаясь к нему за поддержкой, но он по-прежнему сидел с каменным лицом.

– Но ты хотя бы подумай о тех опасностях, которым ты себя подвергаешь, – продолжала протестовать Берил. – Ты же можешь забеременеть, да и что ты думаешь о СПИДе?

– О, об этом не волнуйся. Я всегда слежу, чтобы они пользовались презервативами. Обычно я сама их и надеваю – ртом.

Арнольд вдруг резко вскочил на ноги.

– Заткнись! Хватит! Заткнись, ты, грязная маленькая шлюха! Заткнись и убирайся вон! – Лицо его посинело, голос срывался от крика. Берил удивленно уставилась на мужа. Таким она никогда прежде его не видела; он был просто невменяем. Даже Аманду, казалось, это потрясло.

А Арнольд все распалялся, и вот уже у него на губах выступила пена.

– Вон! Вон из моего дома! – ревел он. – Иди к своему черному ублюдку, ты, грязная шлюха!

Аманда исподлобья взглянула на отца.

– Поосторожней, смотри, кого ты называешь грязной, – с угрозой в голосе произнесла она. – Я все про тебя знаю, вонючий старикан!

Арнольд, вне себя от ярости, бросился к Аманде и начал трясти ее за плечи. Берил в ужасе вскрикнула и кинулась на мужа, пытаясь разнять их, поскольку Аманда кусалась, дралась и царапалась с крайним неистовством. В конце концов, поостыв, Арнольд отступил и плюхнулся в кресло, в то время как Аманда распласталась на полу, злобно уставившись на него.

– Ублюдок! – выдохнула она. – Ты еще смеешь выговаривать мне. Да ты недостоин быть моим отцом.

– А я тебе не отец, – просто сказал Арнольд. У Берил подкосились ноги, она прислонилась к двери. Сердце бешено колотилось.

– Арнольд… – с мольбой произнесла она. Аманда изумленно уставилась на родителей.

– А, я поняла, – с ликованием воскликнула она. – Мама была непослушной девочкой, да? Забеременела, так ведь? И пришлось срочно выходить замуж?

– Нет, нет, – запротестовала Берил, беспомощно подняв руки, словно пытаясь защититься от оскорблений. – Все было совсем не так.

Но Аманда не слушала.

– Даже не верится, – продолжала она с удивлением. – И это моя родная мать!

– Она тебе не мать, – торжествующим тоном объявил Арнольд.

В гостиной вдруг сразу стало тихо. Аманда сидела очень прямо, недоверчиво поглядывая на родителей. Берил опустилась на колени и тихонько всхлипывала. Наконец Арнольд поднялся. На его лице застыло какое-то странное выражение, руки дергались.

– Я иду спать, – сказал он. И с лицом белым как полотно, ни на кого не глядя, удалился. Воцарилось неловкое молчание. Берил, то ли полусидя, то ли полулежа на полу, смотрела на дочь, не в силах произнести ни слова.

– Это правда? – спросила наконец Аманда. Берил жалобно кивнула.

– Я не верю.

Берил повернула к ней заплаканное лицо.

– Это правда, – только и сказала она.

– Почему вы раньше не сказали мне? – Аманда была совершенно подавлена.

Берил медленно поднялась с колен и подошла к ней, протянув руку, чтобы утешить дочь.

– Я только хочу знать правду. – Аманда отпихнула протянутую к ней руку.

Берил оставила без внимания этот жест.

– Пойду приготовлю какао, а потом мы сможем поговорить, – сказала она. И остаток ночи они так и провели за горячим шоколадом, пока Берил рассказывала Аманде историю ее удочерения – рассказывала просто, не драматизируя.

На следующее утро, когда Аманда и Берил встретились на кухне, вновь повисло напряженное молчание. Берил стала поспешно наливать в чайник воду. В конце концов она сказала:

– Твой отец что-то задерживается. – И, уже произнеся эту фразу, поняла свою ошибку.

– Ты имеешь в виду Арнольда, конечно же? – холодно поинтересовалась Аманда.

– Да, конечно. Как глупо с моей стороны. – Разволновавшись, Берил начала методично чистить кухонную утварь, и без того надраенную до блеска.

Спустя мгновение, уже нейтральным голосом, она спросила:

– Хочешь позавтракать?

Аманда изумленно посмотрела на нее.

– Ты ведешь себя так, словно ничего не случилось. Берил с невероятным упорством продолжала скоблить посуду, так и не поднимая головы.

– Для наши уже, пожалуй, поздновато, но можно приготовить яйца, – проговорила она.

– Ты что, не слышала, что я сказала? – буркнула Аманда.

Берил продолжала гнуть свое.

– Пойди узнай, выпьет ли Арнольд чаю, будь умницей.

– Не понимаю. Ты что, и дальше собираешься так разговаривать со мной?

Берил налила кипятку в чайник для заварки.

– Послушай, ты, чертова сучка, – со злостью прошипела Аманда. – Я к тебе обращаюсь. Нельзя же после вчерашней ночной сцены притворяться, будто ничего не произошло.

У Берил затряслась нижняя губа, но она так ничего и не ответила.

– Я хочу знать, кто мои настоящие родители!

Берил склонилась над мойкой.

– Ну? – не унималась Аманда. – Мне кажется, я имею право знать это, как ты думаешь?

– Я не знаю, кто они, – наконец произнесла Берил тихим голосом.

– Не знаешь! – съязвила Аманда. – Ты должна знать!

– Нет, – стояла на своем Берил.

Аманда пришла в замешательство. Задумавшись на мгновение, она продолжила:

– Что ж, возможно, тебе стоит взглянуть в мое свидетельство о рождении, а?

– У нас его нет.

Аманда с недоверием уставилась на нее.

– Тогда у кого же оно?

– В обществе попечительства. Там хранятся все записи.

– Но… но, положим, мне понадобится паспорт или еще какой-нибудь документ?

– Тогда мы должны будем обратиться в общество за копией.

– Что ж, хорошо, – терпеливо произнесла Аманда. – Давай обратимся.

– Это все равно ничего не даст. Там нет имен твоих настоящих родителей; нам дадут только короткую справку, поскольку информация эта конфиденциальная.

– Так ты хочешь сказать, что действительно не знаешь, кто мои настоящие родители? – В голосе Аманды звучало неподдельное удивление. – Вы не знали, кого брали? Ведь я могла быть дочерью какого-нибудь закоренелого убийцы.

– Нас заверили, что твои родители – люди хорошо образованные, за ними нет никакого криминала… мы спрашивали, – защищалась Берил.

– О, это утешительно. Так ты думаешь, я не превращусь в гангстершу и не прирежу вас в ваших постелях?

Берил попыталась выдавить улыбку, но безуспешно.

– Почему бы тебе не выпить чашку чаю? – спросила она.

– Конечно, это же сразу решит все проблемы, не так ли? – с сарказмом заметила Аманда. – Так как же мы все-таки поступим?

– Почему бы не оставить все как есть, дорогая? – устало сказала Берил. – Мы теперь твои родители, мы тебя воспитали, старались делать все для твоего блага. – Она с трудом сдерживала слезы. Изможденная после бессонной ночи, Берил была в полной растерянности, не зная, как совладать с ситуацией. Почему Арнольд не спустится и не придет ей на помощь? По крайней мере, мог бы хоть как-то сгладить последствия вчерашнего, думала она. Все ведь произошло по его вине; не надо было ему позволять Аманде разговаривать с ним в таком тоне, провоцируя его на подобные откровения.

– Нет, черт возьми, я этого так не оставлю, – закричала Аманда. – Я должна знать. Меня не удивляет то, что вы не мои родители. Я совсем на вас не похожа. О, я имею в виду не только внешность – у нас с вами нет ничего общего, совсем ничего. – И с презрением добавила: – Как бы то ни было, я хочу знать о своих родителях и узнаю, понравится вам это или нет.

Берил вздохнула. Она достаточно хорошо знала Аманду и понимала, что та все равно своего добьется. Еще в раннем детстве она была непокорной, а уж за последние несколько лет стала и вовсе неуправляемой. Возможно, беспомощно думала Берил, в этом и сказывалась наследственность. Возможно, не ее, Берил, в том вина, а вина настоящих родителей.

– Итак, как мне узнать? – вновь пытала ее Аманда.

– Ты должна сходить в попечительский совет, – неохотно сказала Берил.

– А они мне скажут?

– Думаю, да. Не так давно как раз приняли закон, по которому приемные дети могут узнать о своих настоящих родителях. – Берил сама совсем недавно узнала об этом и еще тогда страшно разволновалась, словно предчувствуя беду. – Но только по достижении восемнадцати лет, – добавила она.

– Что ж, мы подоспели как раз вовремя, не так ли? – холодно произнесла Аманда.

– Отнеси чашку чая отцу, будь умницей. – "Нет, не отцу", – подумала Берил. Но было так трудно разом, в один вечер, разрубить то, чем ты жил восемнадцать лет. Берил не была готова к такому повороту событий, и ей было тяжело с ним мириться.

– Он мне не отец, как он сам вчера заявил с таким драматизмом. – Аманда словно читала мысли Берил. – Мне кажется, он мог бы быть и потактичнее, а? Может, стоило как-нибудь по-другому, помягче, преподнести мне эту новость?

Берил проигнорировала ее замечание. Она решила сама отнести Арнольду чай. Ему уже давно пора было вставать. Аманда направилась в гостиную, прямиком к телефонному справочнику, лежавшему на столике рядом с телефоном. Берил остановилась у лестницы.

– Что ты делаешь? Кому ты собираешься звонить? – спросила она взволнованным шепотом.

– В общество попечительства, разумеется, – весело ответила Аманда.

Берил, предчувствуя недоброе, подняла взгляд на лестницу, ведущую к кабинету супруга.

– Аманда, пожалуйста, не сейчас. Это только огорчит твоего… это только огорчит Арнольда… мне кажется, он вчера вечером неважно себя чувствовал.

– Зато здорово потрепал мне нервы.

Берил оставила этот бесполезный разговор и поднялась по ступенькам. Аманда полистала телефонный справочник, нашла то, что искала, и стала набирать номер. Внезапно на верхней площадке лестницы появилась Берил; она была в страшном смятении.

– Аманда, быстро вызови неотложную помощь. Брось все свои дела, набирай 999! – Она говорила резко и требовательно, и Аманда впервые послушалась ее.

– Что случилось? – побледнев, спросила девушка.

– Твой отец… Кажется, у него случился удар.

– Чем могу быть вам полезна? – спросила Аманду миловидная женщина лет тридцати, всем своим видом выражавшая крайнюю степень участия и готовность помочь. Она напомнила Аманде сотрудников социальной службы, встречавшихся ей когда-то. К ним она всегда относилась пренебрежительно, отвергая предлагаемую помощь, но сейчас был совершенно иной случай.

– Я хочу выяснить, кто мои настоящие родители, – резко сказала Аманда.

– Понимаю. – Женщина взяла ручку и бумагу. – Могу я узнать ваше имя, дату и место рождения, а также имена ваших приемных родителей?

Аманда сообщила все данные, и женщина аккуратно их записала.

– Вы знакомы с порядком нашей работы? – спросила она, закончив писать.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Аманда.

– Если кто-либо хочет разыскать своих настоящих родителей, мы сначала записываем все данные, затем проверяем нашу картотеку и сообщаем настоящей матери, что ее ребенок хочет с ней увидеться. Я так понимаю, что вы хотите встретиться со своей матерью?

– Да, хочу. Правильно ли я вас поняла, что вы не скажете мне, кто мои родители?

Женщина сочувственно посмотрела на Аманду, Она знала, с каким разочарованием воспринимали люди порядок работы общества.

– Мы должны сначала связаться с матерью и узнать, согласна ли она открыться своему ребенку.

– А если она не согласится?

– В таком случае, боюсь, вам больше ничего не удастся сделать.

Аманда уставилась на женщину с нескрываемой враждебностью.

– А как насчет отца?

– В таких случаях личность отца редко бывает известна вообще, и потому его имя чаще всего не значится в свидетельстве о рождении.

– А почему мать может отказаться от такой встречи?

– Для нее это, безусловно, травма, и в девяноста процентах случаев, когда такая встреча с ребенком все-таки состоится, результат неутешительный.

– Почему же, черт возьми?

– Из-за чувства вины, которое испытывает мать, и протеста со стороны ребенка. Это два основных фактора.

– Но могу я все-таки рискнуть? – грубо спросила Аманда. Она вовсе не была намерена сдаваться.

– Что ж, хорошо, – вздохнула женщина. – Я записала ваши данные. Мы попытаемся связаться с вашей матерью. Но если вдруг, к примеру, она уехала за границу, нам потребуется довольно длительное время, чтобы разыскать ее.

Аманда начинала понимать, что ее визит – пустая трата времени.

– Что ж, спасибо за помощь. – Она постаралась быть вежливой – по крайней мере, хоть что-то из усилий Берил не пропало даром, – Надеюсь очень скоро узнать что-нибудь от вас.

– Мы сделаем все от нас зависящее.

Разговор был окончен, и Аманда покинула офис совершенно неудовлетворенная. Разве сможет она выдержать столь длительное ожидание – ведь могут пройти месяцы, даже годы, прежде чем она узнает имя своей настоящей матери. Надо попробовать поднажать на Берил еще разом. Аманда была уверена, что та знает гораздо больше, чем сказала ей.

Возвратившись в Милтон Гарденс, она застала Берил в гостиной; приемная мать устроилась на диване и была полностью поглощена очередным историческим романом, которые она в огромных количествах приносила из местной библиотеки. В последние годы Берил нашла в них своего рода отдушину, они помогали ей забыться и уйти от реальности, в чем она крайне нуждалась.

– Как твои дела? – с тревогой спросила она, откладывая книгу. За месяц, прошедший с того дня, как с Арнольдом случился удар, Аманда несколько изменилась, к ней уже можно было подступиться, но она по-прежнему оставалась непредсказуемой. Никогда нельзя было знать, в каком настроении она может оказаться в данный момент. Берил тоже чувствовала себя виноватой. Она ведь солгала Аманде, сказав, что ничего не знает о ее родителях. Уинифред Майлз, передавая Берил девочку, дала ей имена и отца, и матери. Это было противозаконно, и Уинифред заставила Берил поклясться в том, что она сохранит это в тайне. Иначе Уинифред могла лишиться работы.

Аманда швырнула сумку на кофейный столик; на ее лице отразилась досада.

– Это была пустая трата времени… она мне так ничего и не сказала.

– Надо же, – безучастно произнесла Берил. – Что, совсем ничего? – Она и сама не ожидала этого.

– Сказала, что попытаются связаться с моей матерью… спросят ее разрешения. На это могут уйти месяцы, и даже потом я могу так и не узнать… если она меня не хочет… – Голос Аманды утонул в потоке слез.

Берил с еще большей силой ощутила свою вину. Девочка была в крайнем смятении.

– Мне так плохо, – всхлипывала Аманда. – Я уверена, что мои мерзкие выходки и скверный характер – это все от матери, которая, наверное, очень плохая. – Вся в слезах, Аманда плюхнулась в кресло.

– О нет, она не плохая. – Берил раздирали противоречивые чувства: ей было искренне жаль Аманду, но в то же время она не могла подвести подругу. – Ну же, успокойся, не надо плакать, девочка моя.

Аманда обернулась.

– Наверняка она плохая, – сдавленным голосом произнесла она. – Ты была так добра ко мне… а я себя вела так отвратительно. Я словно подсознательно чувствовала, что я вам не родная, ведь во мне бушуют такие низменные страсти.

Берил ужаснулась. Больше она уже не могла молчать.

– Это совсем не так, Аманда. Твоя мать – очаровательная женщина. И она вовсе не плохая.

Аманда уставилась на нее; лицо мокрое от слез.

– По-моему, ты говорила, что не знаешь ее, – с укором сказала она. – Ты солгала мне… даже не верится… я никогда не думала, что ты способна обмануть меня. – Плечи ее содрогнулись от нового приступа рыданий.

Берил села рядом, взяла руку девочки в свою.

– Прости, Аманда. Я думала, так будет лучше. Видишь ли, нам тоже не положено было знать, кто твои родители. Мне об этом сказала твоя кормилица, но она заставила меня обещать, что ни одна живая душа никогда не узнает эту тайну, даже ты. Я думала, что, если тебе все расскажут в приемнике, я уже буду свободна от данной мне клятвы, а иначе, если все откроется, она потеряет работу.

– Но… но ведь ты сказала, что незнакома с моей матерью. Откуда же ты знаешь, какая она? Выходит, она все-таки твоя подруга? Вот почему ты и взяла меня – она была твоей подругой, попала в переплет, не смогла оставить меня, поскольку была не замужем, и… – Аманда судорожно пыталась воссоздать картину далекого прошлого, – …а ты уже была замужем, так что ради подруги решила взять меня к себе.

– Аманда, все это чушь. Она никогда не была моей подругой, но я дружила с твоей кормилицей. Она тоже занималась в хоре и знала, как я хочу иметь ребенка. И, поскольку твои настоящие родители были из артистической среды и оба талантливы, она и подумала, что мы с Арнольдом вполне могли бы их заменить. – Берил запнулась, слегка смутившись.

– Что с тобой? – спросила Аманда, чувствуя, что Берил что-то мучает.

– Арнольд поначалу сомневался. Мне необходимо было выяснить и сказать ему, кто твои настоящие родители, чтобы он согласился тебя взять. И я упросила Уинифред. Она не хотела, но я была в таком отчаянии, ведь ты была такой прелестной девочкой. – Вспомнив те далекие дни, Берил и сама уже была готова разрыдаться. – Ты вся в мать. Она была очень красивой, да и сейчас все еще хороша.

Аманда уставилась на Берил.

– Но я так и не могу понять, откуда ты знаешь, какая она сейчас, моя мать. Кто она?

– Если я скажу тебе, обещай никогда не пытаться встретиться с ней. Подожди, пока с ней свяжутся официально.

– Обещаю, – ответила Аманда. – Я только лишь хочу знать ее имя, это все. Остальное не важно.

– Хорошо, – сказала Берил. – Если ты настаиваешь… – Она сделала паузу. – Твоя мать – Леони О'Брайен, актриса. Так что видишь, Аманда, тебе совершенно ни к чему волноваться. Ты можешь ею гордиться, и я уверена, она бы тоже гордилась, узнав, что у нее есть такая дочь.

– А мой отец, он тоже актер? – с нетерпением в голосе спросила Аманда. Ей даже не верилось, что все сказанное Берил – правда. Леони О'Брайен всегда вызывала у нее восхищение: было в облике этой рыжеволосой красавицы что-то неуловимое, странным образом притягивавшее Аманду. Теперь она знала, что именно.

– Нет, он не актер, – серьезно сказала Берил. – Думаю, что и его имя тебе может быть известно. Он политик, консерватор. Боюсь, он не слишком хорошо обошелся с твоей матерью – бросил ее, бедняжку.

– И кто же он? – чуть дыша, выпалила Аманда. Берил взглянула на обращенное к ней юное личико, полное любопытства и трепета.

– Симон Брентфорд. По-моему, сейчас он занимает пост министра по экологии, – сказала она с некоторой неохотой.

Берил продолжала свой рассказ. Раз решившись на откровенный разговор, она теперь могла извлечь из него и определенную выгоду для себя. Ведь Аманда, как это ни печально, узнает, что от нее отказались оба родителя.

– Конечно, он оказался очень непорядочным человеком. Заверив, что будет помогать материально ребенку – тебе, дорогая моя, – он потом отказался от своих обещаний. Бедной Леони ничего не оставалось, как отдать тебя кормилице. Ее карьера тогда как раз только-только начиналась, и она не могла, как бы ни хотела этого, оставить тебя с собой. – Она вдруг пристально посмотрела на Аманду. – Ты, надеюсь, не выдашь никому того, что я тебе рассказываю? Ты же знаешь, что мне не следовало этого делать.

– О, я так рада, что ты мне все рассказала, ты прелесть. – В порыве чувств Аманда обняла Берил. – С этого момента, обещаю, я стану примерной. Найду подходящую работу, даже помогу тебе ухаживать за отцом. – Она улыбнулась. – Я имею в виду, за Арнольдом.

В последовавшие за этим недели Берил чувствовала себя вполне счастливой женщиной. Правду сказать, Арнольд был серьезно болен, но за последние несколько лет они так отошли друг от друга, что его болезнь вовсе не омрачала ее жизнь. К тому же Берил и раньше старательно ухаживала за мужем, так что сейчас уход за ним казался делом привычным. Надо признать, что некоторые неприятные ощущения он все-таки добавил – Берил приходилось выносить судно, часто менять белье, – но в этом ей помогала приходящая сиделка. Могло быть и хуже, философски рассуждала она.

Аманда быстро менялась к лучшему. Ее волосы, теперь чистые и расчесанные, вновь превратились в великолепную каштановую гриву, кожа очистилась, карие глаза засияли как-то по-особому. Она начала одеваться, как подобает красивой девушке, какой она, собственно, и была, и устроилась работать в местную библиотеку, явно довольная своим выбором. Наказание по делу о наркотиках оказалось не таким строгим, как опасалась Берил, – с Аманды взыскали небольшой штраф и сделали серьезное предупреждение о недопустимости повторения подобного. И, самое главное, у них с Берил установились отношения, все более напоминавшие дружбу матери и дочери.

И вот в течение года, с интервалом в месяц, произошли два события, в корне изменившие их жизнь. Прежде всего, Аманда получила письмо из общества попечительства, где сообщалось, что мать ее нашли, но связаться с ней лично оказалось невозможным, поскольку, как выяснили через посредника, она находится за границей, так что вернуться к этому вопросу можно будет лишь по ее возвращении в Англию.

А вскоре умер Арнольд.

Полученное письмо неприятно удивило Аманду. Ей никогда не приходило в голову, что, отыскав мать, невозможно будет сразу же и встретиться с ней. В мечтах она уже представляла эту душещипательную сцену, предпочтительнее – в аэропорту, на глазах у всей мировой прессы, под стрекот телекамер. Ее увезут в Голливуд, где она будет праздно проводить время, греясь под лучами жаркого солнца возле бассейна и посещая актерские классы. И наконец состоится ее дебют в кино, где она сыграет в паре с матерью, получит восторженные отзывы, и взойдет звезда ее славы, которая затмит славу матери.

Пока она думала, что готовится именно такой сценарий, ожидание было не столь тягостным, но теперь, с получением письма, терпение Аманды лопнуло. В конце концов она знает, кто ее мать. Единственным препятствием к тому, чтобы немедленно отправиться на ее поиски, было отсутствие денег. Правда, она обещала Берил не пытаться искать встречи с Леони, но ее вовсе не обязательно посвящать в свои планы. А, кроме того, что значат обещания? Отец ее отказался от своих обещаний, но это не помешало ему стать влиятельным и респектабельным человеком. Ее отец… при мысли о нем в голове зародилась идея – очень хорошая идея, как показалось Аманде. Она не станет писать своему отцу, Симону Брентфорду. Она напишет его жене. Аманда почему-то была уверена, что именно она захочет ей помочь.