Текст книги "Ты меня просто убиваешь"

Глава третья

– Здрасте. Я Эшлинг Грэй, номер двадцать три. Для меня нет сообщений?

Ночной портье поднял взгляд от «Пари матч» и с мученическим видом вздохнул, затем неохотно отложил в сторону журнал и поднял свое громоздкое тело со стула.

– Я должен проверить, – недовольно произнес он.

Я слабо улыбнулась ему в качестве извинения. После ночи в полицейском участке, где меня снова и снова спрашивали, кто я такая и что делала в квартире мадам Довиль, с кинжалом в руке, американская улыбка получалась с трудом.

– Да, есть одно.

Клерк посмотрел на меня. Я посмотрела на него. Никто из нас не моргнул. Когда комната завертелась у меня перед глазами, я решила сдаться:

– Простите, я знаю, что сейчас шесть утра, но по моим биологическим часам сейчас два часа дня, и последние тридцать с чем-то часов я не спала, поэтому я выгляжу немного не так, как обычно. Вы не могли бы дать мне эту записку? Чтобы я прочла ее. Если вам не трудно, конечно.

Он вздохнул и, шаркая ногами, направился к старомодным ячейкам в стене, которые служили местом хранения ключей и писем, и вытащил из квадратика под номером «23» желтую бумажку. С еще более тяжелым вздохом он протянул ее мне, затем, не садясь, уставился на меня, словно я собиралась потребовать от него чего-то совершенно экстраординарного.

– Спасибо, – вежливо произнесла я и взглянула на бумажку.

Оказалось, звонил дядя Дэмиен – он требовал, чтобы я сообщила ему, как прошла доставка. Я смяла бумажку и повернулась к тесному лифту, которым был оснащен небольшой, но экстравагантный «Отель де ла Фам сан Тэт» (что, как я узнала в полицейском участке, означало «Отель безголовой женщины»).

– Лифт не работает, – с нескрываемым злорадством крикнул мне вслед портье.

На каждом этаже находилось по пять номеров, и мой был на пятом. Я слегка ссутулилась при мысли о том, что сейчас придется тащиться на пятый этаж, но делать было нечего.

Через десять минут я рухнула на кровать, потратив остатки сил на то, чтобы скинуть сандалии и снять платье, которое еще вчера утром было легким и воздушным, а сейчас превратилось в заляпанную кровью мятую тряпку. Я думала, что после двенадцатичасового допроса в полиции я усну как убитая, но я без конца ворочалась в постели, а события вчерашнего дня крутились в голове как навязчивая мелодия.

– Черт, ну это же смешно – я смертельно устала, у меня перед глазами все двоится, а мозг никак не отключается, – сказала я, садясь и включая лампу, стоявшую на столике у кровати.

Дверь ванной была открыта, и в зеркале я заметила свое отражение: синяки под глазами, обычно пушистые, волосы висели, как слипшиеся пучки соломы, лицо было похоже на брюхо рыбы. Больной рыбы.

– Так, ладно, сначала душ, потом кофе, много-много кофе, а потом какая-нибудь экзотическая французская еда, ну а после этого, если будут силы, я позвоню дяде Дэмиену.

При этих словах бледное лицо, глядевшее на меня из зеркала, перекосилось. Единственное, что могло испортить этот день окончательно, это разговор с дядей.

– Беру свои слова обратно, – громко произнесла я, разворачиваясь и оглядывая тесную комнатку в поисках темно-синей холщовой сумки. – Да, день определенно не задался – у меня в гостинице украли вещи. Черт-те что.

Сумка пропала. Горсть мелочи, которую я бросила на столик, прежде чем ехать к мадам Довиль, лежала на месте, так же как и журнал о достопримечательностях Парижа, прихваченный из самолета, так что я явно была в своем номере. Но где же моя сумка с одеждой и прочими вещами? Исчезла, пропала, испарилась. У меня остались только деньги, визитка Рене, маленькая расческа, билет на самолет и французский разговорник. Полиция конфисковала мой паспорт с визой и все документы на акваманил. Я не могла покинуть Париж, а тем более отправиться домой.

С моих губ сорвался полуистерический смешок. Я уже подумала было расслабиться и разрешить себе хороший старомодный нервный срыв, но поняла, что, начав истерику, вряд ли смогу остановиться. А поскольку я не была уверена в том, что психушки во Франции уютные, то решила отложить нервный срыв на потом и взять себя в руки.

– Душ! – приказала я себе. – Собраться с мыслями, пойти в душ, потом завтракать. А затем шопинг. Скромный шопинг. А после я позвоню дяде Дэмиену.

Когда через час я спустилась в холл отеля, платье по-прежнему висело на мне мешком, но я, по крайней мере, была чистой, причесала волосы и застирала самые большие кровавые пятна. По запаху я нашла небольшую комнату на первом этаже, где подавали еду, и по дороге остановилась у стойки администратора, чтобы сообщить, что у меня из номера украли сумку.

Женщина за стойкой не слишком обрадовалась этому известию, и я еще двадцать минут потратила на то, чтобы проковылять с ней на пятый этаж и подождать, пока она осмотрит комнату в поисках следов взлома.

– Должно быть, вы оставили дверь открытой, когда уходили, – наконец решила она. – Наверное, сюда вошел посторонний и украл вашу сумку. В подобных случаях администрация отеля не несет ответственности за пропажу.

Я запротестовала, настаивая на том, что заперла дверь, но женщина была настроена решительно, а у меня не было сил спорить. Откровенно говоря, я даже заподозрила, что сумку забрала полиция. У них было время проникнуть в отель и взять ее, пока меня допрашивали.

– Вы не могли бы сообщить мне, если кто-нибудь ее обнаружит? Там не было ничего ценного, только моя одежда и косметика, но в данный момент это все, что у меня есть.

Усевшись за полированный письменный стол, который здесь служил стойкой, женщина фыркнула и окинула меня пренебрежительным взглядом:

– На рю де Миль Десе много магазинов. Вы, наверное, захотите посетить их, прежде чем вернуться в отель, да?

Я пригладила влажное платье и оскалилась, отчаянно надеясь, что это сойдет за улыбку.

– Боитесь, что я распугаю постояльцев? Да, я пройдусь по магазинам, не волнуйтесь. Но потом, после того, как позавтракаю.

Администратор поджала губы, как будто не хотела пускать меня в ресторан, но завтрак был включен в стоимость проживания, и я, не обращая внимания на эту мегеру, спустилась вниз, в веселую комнату с белеными стенами, окна которой выходили в маленький садик. Я уселась за столик в укромном уголке и сосредоточилась на том, как поглотить побольше кофеина и калорий за оставшиеся полчаса.

К концу завтрака я приняла несколько решений. Для начала я передумала звонить дяде Дэмиену. Не сейчас. В полицейском участке мне совершенно ясно дали понять, что, несмотря на отсутствие конкретных улик, они считают меня подозреваемой. И скорее всего, единственной подозреваемой, поскольку Дрейк ускользнул очень вовремя.

Я принялась водить ложкой по скатерти, пока мой насыщенный кофеином мозг снова воскрешал события вчерашнего вечера. Бо́льшая часть последних двенадцати часов сливалась в моей памяти в неопределенное туманное пятно. Все это время я провела, сидя в тесной, душной комнатке в ожидании переводчика. Затем появился Жан Батист Пруст, глава отдела расследования убийств, низенький, лысеющий человечек, и дело завертелось. Позвонили в американское посольство. У меня взяли отпечатки пальцев, с моего платья – образцы крови. Люди задавали мне вопросы, некоторые – на английском, некоторые – на французском. Я объяснила, кто я такая, показала паспорт, визу и счет-фактуру на акваманил.

– И где же этот ценный предмет? – спросил инспектор Пруст с небольшим акцентом.

Он был само спокойствие – от безмятежных карих глаз до нейтрально-коричневого костюма. Однако я понимала, что стать начальником отдела в полиции мог только человек с острым как бритва умом.

– Его украли. Как раз перед тем, как появилась полиция.

Инспектор Пруст заглянул в блокнот, который дал ему другой полицейский, и сказал:

– Ах да, этот человек, который, как вы утверждаете, был агентом Интерпола.

– Это не я утверждаю, а он. Он даже показал мне удостоверение, хотя я не успела его как следует разглядеть. Я немного… э-э-э… отвлеклась. – Меня отвлекла чепуха насчет демонов, но я не собиралась посвящать инспектора Пруста в такие подробности.

Он взглянул на меня печальными глазами:

– А вам известно, мадемуазель Грэй, что в Интерполе нет детективов?

Я уставилась на него, и ладони у меня внезапно взмокли.

– Правда?

– Правда. Интерпол – организация, созданная исключительно с целью обмена информацией между странами; у них нет собственной сыскной полиции.

Он терпеливо ждал, не скажу ли я на это что-нибудь. Я ограничилась восклицанием «О!».

Разумеется, мысли мои были не столь примитивны. Мой мозг лихорадочно работал; я злилась на Дрейка за то, что он обманул меня и украл моего дракона, на себя – за то, что забыла совет дяди Дэмиена всегда быть начеку. Я увидела труп, и что же я сделала? Напрочь забыла об акваманиле. Чертов Дрейк. Это все он виноват. Ну… почти.

Но говорить все это инспектору Прусту я не стала. Я ответила на его вопросы, затем такие же вопросы задали мне его коллеги из следственной бригады. Я отвечала на вопросы снова и снова, пока не выучила их наизусть, после чего начала отвечать раньше, чем слышала вопрос следователя.

Но я ни разу не сказала им, что в моем биде сидит лягушка. Странно, но я гордилась этим – верный признак легкого помешательства, которое может случиться, если вы не спите целую ночь и проводите ее в полиции, среди людей, несправедливо подозревающих вас в убийстве. На самом деле я была уверена, что скоро меня бросят в какую-нибудь темную, сырую, кишащую крысами камеру, где я буду гнить до тех пор, пока о моей ужасной судьбе не сообщат в американское посольство. Но, к моему изумлению, через двенадцать часов, после того как меня привезли в участок, месье Пруст вошел в комнату для допросов и заявил, что я свободна.

– Свободна? – переспросила я, моргая; после целой ночи разговоров голос мой охрип и сел. У меня кружилась голова от голода и недосыпания, но я подумала, что для галлюцинаций еще рановато. Пока. – Свободна и могу идти? Совсем уйти? Вы не обвиняете меня в убийстве?

Инспектор Пруст едва заметно пожал плечами – я несколько раз за ночь видела этот жест. Несмотря на бессонную ночь, выглядел инспектор вполне бодро.

– Вы сказали, что не имеете отношения к смерти мадам Довиль, поэтому у меня нет никаких оснований обвинять вас. Но может быть, вы хотите сообщить мне что-то еще?

Я улыбнулась, увидев вопрос в его спокойных карих глазах.

– Я не убивала ее, честно. И не знаю, кто убил, если это не Дрейк, а он говорит, что тоже этого не делал, но ведь, с другой стороны, он мне солгал насчет Интерпола и стащил моего дракона, так что, думаю, верить ему нельзя. А кроме того, он слишком симпатичный. Я не доверяю красавчикам. Они считают, что, взглянув на женщину, уже осчастливили ее, они лезут обниматься и целоваться, от них приятно пахнет, они заставляют вас таять в своих могучих объятиях… Не говоря уже о том, что они забивают вам голову всякими дурными мыслями о том, что вы хотели бы сделать с ними, используя язык и вазочку с мороженым. Ну, то есть не ваш язык, а мой язык. И раз уж мы об этом заговорили, ну откуда он узнал, что акваманил был золотым?

Инспектор Пруст некоторое время молча смотрел на меня, постукивая карандашом по подбородку.

– Франсуа, мой водитель, отвезет вас обратно в отель. Думаю, вам нужно поспать, мадемуазель Грэй. Если вы вспомните что-нибудь такое, что может нам помочь, позвоните мне, пожалуйста, вот по этому номеру.

Я взглянула на белую визитную карточку, которая каким-то образом оказалась у меня в руке. Именно в этот момент до меня наконец дошло, что я не только бормочу несусветную чушь, но что меня действительно отпустили. Никаких сырых камер с крысами, ура!

– Сообщите мне, пожалуйста, когда поймаете Дрейка, ладно? Потому что дядя убьет меня, если я не верну этот акваманил. Он скажет, что это я виновата в том, что Дрейк украл его, и что ему придется возмещать убытки семье мадам Довиль, если я не раздобуду дракона. А вы знаете, я правда никогда не смогу заработать столько денег, и еще Алан – это мой бывший муж, пляжный бездельник, – высасывает из меня все соки. Так вы мне скажете, если найдете Дрейка? Или моего дракона?

На лице инспектора Пруста мелькнула мрачная усмешка.

– Можете быть уверены, мадемуазель, если мы найдем человека, называющего себя Дрейком Вирео, я немедленно дам вам знать.

– Он не поверил мне, – негромко сказала я себе, сидя в солнечной столовой отеля перед тарелкой с остатками яичницы и круассанов.

Я заглянула в маленький кофейник, вылила в чашку последние капли кофе и заставила себя сконцентрироваться на насущных делах. Два из них были очевидны: мне нужно снять с себя подозрение в убийстве и получить обратно паспорт, а еще нужно найти Дрейка и вернуть дракона. Конечно, с первой проблемой мне помогут в американском посольстве.

– Шаг номер один – купить новую одежду. Потом пойти в американское посольство и сдаться на их милость.

Денег осталось только на то, чтобы провести в Париже еще одно утро, не больше. Но у меня был билет на самолет. Поскольку дядя Дэмиен покупал подобные вещи только за наличные, я могла сдать билет. Тогда я не умру с голоду. С отелем все было сложнее. Я знала, что Бет заплатила за первую ночь кредитной карточкой фирмы, но, может быть, я смогу уговорить их разрешить мне расплатиться за остальное время наличными. Попробовать стоило. Разобравшись с отелем, деньгами на еду и новой одеждой, я смогу сосредоточиться на неотложных проблемах – как доказать полиции, что я виновата только в том, что мне вчера крайне не повезло, и как вернуть дракона. А уж потом можно волноваться насчет билета домой.

– Все по порядку, – сказала я себе, шагая к телефону, висевшему в холле.

Я вытащила потертую карточку таксиста Рене и набрала номер его мобильного.

Через десять минут Рене затормозил перед отелем; улыбка исчезла с его лица, когда он увидел мое мятое, окровавленное платье.

– Выглядишь ты так, будто посещала комбинат по производству фуа-гра. Что с тобой случилось?

– Это долгая история, сейчас некогда рассказывать. Ты не согласишься сегодня утром повозить меня по городу за пятьдесят евро? Без ограничения количества остановок и всего такого?

Рене вылез из машины и открыл мне заднюю дверцу, прищурив голубые глаза, посмотрел, как я ощупываю кошелек.

– Ты остаешься в Париже, да? В Марсель и Канны не поедем?

Я изобразила кривую усмешку:

– Я никого не знаю ни в Марселе, ни в Каннах, а вот в Париже я знаю трех людей – тебя, очень плохого человека по имени Дрейк и еще инспектора Пруста из отдела расследования убийств. Надеюсь, что Дрейк еще не уехал из Парижа.

– Инспектора Пруста? – фыркнул Рене, но не стал выгонять меня из такси. – Ты угодила в полицию?

– Я же сказала, это долгая история. Если мы сошлись на пятидесяти евро за утро, то сначала отвези меня, пожалуйста, в какой-нибудь приличный, но недорогой магазин, чтобы я смогла избавиться от этого мерзкого платья. У меня украли все вещи, и надеть больше нечего. Обещаю, что по дороге все тебе расскажу.

Рене бросил на меня взгляд, в котором читалась по меньшей мере дюжина вопросов, но сел за руль и выключил счетчик.

– Я отвезу тебя в «La Pomme Putréfiée»[12]12
  «Гнилое яблоко» (фр.).


[Закрыть]. Этот магазин держит жена моего кузена. Бертильда обслужит тебя по специальной цене.

– Специальная цена – звучит заманчиво, если она ниже обычной. Ой, кстати, прежде чем мы туда поедем, мне нужно завернуть в аэропорт и сдать билет. Это не по дороге?

Рене хмуро взглянул на меня в зеркало:

– Non. Но мы туда съездим. А теперь расскажи мне свою историю. Мне не терпится услышать ее.

К тому времени, как я получила деньги за билет (ощутив пару уколов совести – ведь он был куплен за чужой счет) и оказалась в магазине, рекомендованном Рене, я добралась почти до конца своей истории. Заканчивала я рассказывать, стоя в примерочной и по очереди примеряя летние костюмы. Отвечая на вопросы Рене, я пыталась сделать выбор между шикарной бежевой льняной туникой без рукавов в комплекте с такими же брюками и сексуальным платьем в стиле тридцатых, усеянным большими красными маками.

– А что ответил инспектор Пруст, когда ты рассказала ему о человеке, укравшем твоего дракона? – спросил Рене.

Я раздвинула занавески и продемонстрировала платье:

– Как ты думаешь, в этом я не слишком похожа на маленькую девочку? Мне нравятся маки, к тому же другие платья меня старят.

Снова это галльское пожатие плечами, которое я уже видела.

– Платье тоже очень симпатичное. А почему ты не возьмешь и то и другое?

Я мысленно произвела подсчет. Платье и льняной костюм плюс комплект белья должны были поглотить почти четверть моего скудного денежного запаса. Но я была в Париже и покупала настоящую французскую одежду…

– Какого черта, просто буду обедать поскромнее несколько дней. А ответ на твой вопрос – ничего. Мне показалось, что инспектора Пруста не слишком заботит Дрейк. По правде говоря… – я повертелась перед зеркалом, любуясь развевающейся юбкой, – думаю, он не поверил мне насчет Дрейка.

Рене ничего не сказал. Я развернулась к нему и развела руками:

– Я говорю правду, Рене. Я знаю, это звучит странно, но так оно и было. Ты ведь мне веришь?

Он медленно поднялся и жестом подозвал жену своего кузена, которая развешивала одежду на витрине.

– Ты не похожа на убийцу. Я тебе верю. Но ведь тебе нужно убедить в своей невиновности не меня, так? В том, что ты говоришь правду, ты должна убедить инспектора.

– Легче сказать, чем сделать. Не знаю, как доказывают то, что ты чего-то не сделал.

Я подождала, пока Рене переговорит с Бертильдой; она забрала льняной костюм и мое грязное платье и положила их в большой пакет.

– Да, это будет нелегко, но не расстраивайся. Я отвезу тебя в любое место, куда захочешь, договорились? И с моей помощью ты сможешь решить эту маленькую проблему.

Я заплатила Бертильде, поблагодарила ее и вышла на улицу, залитую утренним июньским солнцем.

– Я очень ценю твою помощь, честное слово, но я просто понятия не имею, с чего начать, чтобы доказать свою невиновность, и где искать этого Дрейка.

Пока мы шли туда, где было припарковано такси, Рене о чем-то размышлял. Париж солнечным летним утром восхитителен – если не обращать внимания на рев автомобильных гудков, музыку, грохочущую из распахнутых дверей магазинов (кажется, нет двух магазинов, где приемники настроены на одну и ту же волну), и сильный запах бензина. И все же это был Париж, и, несмотря на ужасную ситуацию, в которой я оказалась, я твердо решила насладиться визитом в Город света.

– Я думаю, чтобы найти убийцу мадам Довиль, тебе нужно узнать, кто нарисовал на полу магический круг. Когда ты отыщешь этого человека, ты докажешь monsieur l'inspecteur[13]13
  Господин инспектор (фр.).


[Закрыть], что не совершала убийства.

Заметив взгляд, которым искоса окинул меня Рене, я не могла сдержать смешка. Определенно после бессонной ночи я плохо соображала.

– Мы не в детективном романе, Рене. Я не Баффи – истребительница вампиров. И даже не мисс Марпл. Я просто очень уставшая американка, которую, возможно, скоро отправят на гильотину за преступление, которого она не совершала. И даже если я найду убийцу мадам Довиль, дядя потом все равно прикончит меня за потерю акваманила.

– Перестань стучать бисквитом, мы во всем разберемся.

Я, хлопая глазами, уставилась на него (за последнее время мне слишком часто приходилось хлопать глазами).

– А? Перестать стучать бисквитом? Каким еще бисквитом?

Рене, размахивая руками, попытался мне объяснить:

– Ну да, да. Перестань стучать бисквитом. Перестань злиться на себя за то, что оказалась в тупике.

– А, перестать биться головой об стену?

Он, скорчив гримасу, вытащил из кармана ключи от машины.

– Я выразился более изящно, но ты права, мысль та же. А что касается ситуации с мадам Довиль и человеком, унесшим твоего дракона, откуда ты знаешь, что эти два события не связаны между собой?

Я замерла перед открытой дверцей, уставившись на Рене и переваривая эту мысль.

– Дрейк сказал, что не убивал мадам Довиль. Я знаю, что насчет всего остального он солгал, но он… он не похож на убийцу. А кроме того, если он убил, то должен был прикончить и меня в тот момент, когда я вошла в квартиру, а он не сделал этого. И он на самом деле позвонил копам. Это определенно говорит в его пользу.

Рене похлопал меня по плечу:

– Может, он и не убивал старуху, но тогда что он делал в ее квартире?

– Не знаю. Я его спрашивала, но он не ответил. – Я разинула рот, потому что до меня стало доходить. Да, конечно, вы уже давно об этом догадались, но поймите и меня! Я не спала больше суток, так что не будьте ко мне слишком строги. – Так ты думаешь, что это он нарисовал круг из пепла? Но Дрейк вел себя так, как будто он совершенно ни при чем. На самом деле он даже спрашивал меня, замкнут круг или нет, а потом начал разглагольствовать о демонах, которых призывали с помощью этого круга.

– Демонов? Так круг был нарисован, чтобы привлекать демонов? То есть маленьких дьяволов?

Я забралась в машину.

– Ну… в некотором роде. Строго говоря, демоны – слуги князей демонов, то есть главных воинов ада, и каждый отвечает за определенное количество легионов. Легионы состоят из демонов более или менее могущественных, и все они обязаны служить своим повелителям. Это, если тебе угодно, слуги, которых может призвать князь демонов или человек, который произнесет имя их хозяина. Сами демоны – народ интересный; если верить тому, что я читала, существует несколько разновидностей демонов, каждая из которых обладает особыми знаниями и способностями. В одной книге утверждалось, что не все демоны по природе своей злы, некоторые просто заблуждаются или проказничают.

Рене, взявшись за руль, бросил на меня очередной странный взгляд.

Я ухмыльнулась:

– Это мое хобби. Я изучаю средневековые тексты о демонах. Это действительно интересно и позволяет представить себе образ мышления средневекового человека, его воззрения на небеса и ад, но, в отличие от Дрейка, я считаю, что на самом деле никаких демонов не существует.

Рене издал вздох облегчения:

– Рад это слышать. Однако я думаю, что у меня уже есть ответ на твой вопрос – как найти месье Дрейка, похитителя драконов. Здесь, в Париже, существует влиятельное оккультное общество. Наверняка кто-нибудь из его членов слышал об этом Дрейке и знает, как его найти.

Это имело смысл, но…

– Я не знаю, в Париже он сейчас или нет. Может, он уже уехал куда-нибудь с моим драконом.

Рене снова пожал плечами и проорал в окно что-то звучавшее как непристойность, обращаясь к мелькнувшему перед машиной велосипедисту.

– Но это, скорее всего, единственная ниточка, которая у тебя есть, правда?

– Правда, – согласилась я, чувствуя себя столетней старухой. Я ощущала себя такой хрупкой, словно толкни меня – и я рассыплюсь на тысячу осколков. – Это моя единственная ниточка. На самом деле мне надо идти в американское посольство, но после вчерашнего общения с полицией мне кажется, что никакого толку от этого не будет. Думаю, позвоню туда позже, после того как узнаю, куда приведет меня эта скрывающаяся в тумане ниточка. У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, как связаться с парижскими темными магами?

Оказалось, что мысли у Рене были. Мы начали с посещения магазинов оккультной литературы, но люди, которых мы там встретили, мало что знали. Мы сделали перерыв на ланч (хлеб, сыр и ветчина, купленные в маленьком супермаркете), затем поехали в Латинский квартал – Рене сказал, что знает там магазинчик, торгующий товарами для колдовства.

Вскоре я оказалась на узкой улице, лежавшей в вечной тени, отбрасываемой высокими домами. В воздухе стоял аромат благовоний и чего-то, смутно напоминающего запах земли, источник которого я не смогла определить. Рене высадил меня в квартале от магазина, рассказал, как туда дойти, и собрался ехать по своим делам.

– Встретимся здесь ровно через час, договорились?

– Договорились, – сказала я. – Спасибо тебе, Рене. Я бы без тебя пропала. Буквально пропала!

– Только не забывай, что я научил тебя, как отвечать, если кто-то начнет к тебе приставать, – ответил он, грозя мне пальцем.

Я откашлялась и изобразила презрительную усмешку, которая, если верить Рене, у меня очень хорошо получалась.

– Pardonnez-moi, mais avez-vous un porc-epic coince entre les fesses?

Он хмыкнул и помахал рукой, держа другую руку на клаксоне: гудками он распугивал пешеходов на переполненной улице.

– Как будто фраза «Извините, у вас что, дикобраз в заднице застрял?» может спасти меня от проклятия, или что там еще насылают колдуны. – Я взглянула на план, нарисованный на клочке бумаги, который дал мне Рене, и углубилась в темный переулок под названием рю Эбюлисьон сюр ле Фесе де Дьябль, что, как весело сообщил мне Рене, означало «улица Прыщей на Заднице Дьявола».

Никогда еще в моей жизни не происходило таких странных вещей.

– Ну, посмотрим, – произнесла я несколько минут спустя, зайдя в нужный магазин, на удивление хорошо освещенный.

После посещений темных, мрачных оккультных лавок, в которых, казалось, нарочно никогда не подметали и никогда не мыли окна, «Ядовитый гримуар»[14]14
  Гримуар – книга, описывающая магические процедуры и заклинания для вызова духов.


[Закрыть] произвел на меня приятное впечатление. В нишах у окон (чистых!) стояли горшки с цветущими растениями, внутри было не только светло и уютно, но и приятно пахло ладаном. На стене напротив входа я увидела множество полок, заставленных большими стеклянными кувшинами, что напомнило мне старинные аптеки; на каждом сосуде красовался фиолетовый ярлык. Справа стояли книги, это был большой отдел, посвященный, по-моему, гаданию на картах Таро, слева за длинным деревянным прилавком, читая газету и попивая кофе, сидела невысокая седеющая женщина.

– Bonjour, – начала я, помня наставления Рене насчет вежливости. – Parlez-vous anglais?

Женщина подняла голову. У нее были голубые, очень светлые глаза; такие глаза бывают у сибирских лаек.

– Да, говорю, хотя такая возможность выпадает нечасто. Вы из Америки?

– Точно.

– Как здорово. Меня зовут Амели Мерлен.

Я поставила свой пакет на пол, и мы обменялись рукопожатиями.

– Эшлинг Грэй.

– Очень приятно. Чем я могу вам помочь? – (Толстый черный уэльский корги вразвалку вышел из-за прилавка и начал обнюхивать пакет.) – Сесиль! Так нельзя вести себя с посетителями!

– О, ничего страшного, – сказала я, забирая пакет.

Поставив его на прилавок, я наклонилась, чтобы погладить собаку, но мелкая тварь оскалила на меня зубы.

– Сесиль! – Амели указала на небольшую малиновую подушку и велела собаке идти туда. – Извините. Она очень старая, и ей кажется, что это дает ей право грубить.

– Да ничего, ничего. Я хотела бы узнать, не известно ли вам, случайно…

– Тсс, – перебила она меня, сметая что-то с прилавка в том месте, где мое платье вывалилось из пакета. – Драконья чешуя. Она везде попадает, правда?

Я тупо уставилась на нее, открыв рот.

– Простите?

– Драконья чешуя, – повторила Амели немного громче, продолжая вытирать прилавок. Затем потянула за мое газовое платье, торчавшее из сумки, вытащила его и показала мне ворот. – Вот здесь, видите? Чешуйки дракона. Все ваше платье в них.

Я посмотрела – не закрывая рта. На левом плече и вороте платья виднелись какие-то крошки, переливавшиеся всеми цветами радуги.

– Хм… чешуя дракона?

– Да. Должно быть, вы недавно побывали в обществе дракона.

Я пару раз хлопнула ресницами; однако, по-моему, надо бросать пользоваться ресницами в качестве турбокомпрессора для мозгов. По-моему, это не работает.

– Драконы – это здоровенные огнедышащие существа с крыльями, питающие отвращение к святым по имени Георгий, таких драконов вы имеете в виду?

Амели фыркнула и засунула мое платье обратно в мешок.

– Не говорите ерунды. Какой дракон, по-вашему, станет расхаживать в облике животного? Его тут же схватят и начнут проводить на нем эти ужасные эксперименты, которые так обожают ученые.

– Я не знаю никаких драконов, – торопливо произнесла я, размышляя о том, что Париж – город сумасшедших. Сначала демоны, а теперь драконы? Может, меня зовут Алиса, и я, сама того не зная, очутилась в Стране чудес?

– Если это ваше платье, вы, без сомнения, знакомы по крайней мере с одним драконом, – резко сказала женщина, хмуро разглядывая меня. – Где находится ваш портал?

Я начала было опять моргать, но вовремя спохватилась. Удивленно приподняв брови, я прислонилась бедром к прилавку.

– Мой портал? Какой именно?

– Портал, который вы охраняете. Вы ведь Страж – вы должны знать такие простые вещи. Так где ваш портал?

– Это который с драконом? – предположила я.

Амели нахмурилась еще сильнее:

– Это опрометчиво с вашей стороны. Когда дело касается порталов, драконам нельзя доверять. Слишком много соблазнов, понимаете? Из какого он клана?

– Кто? – выдавила я, совершенно запутавшись.

– Дракон, которого вы оставили охранять ваш портал. Как его зовут?

Я произнесла первое имя, которое пришло мне на ум, – имя, которое вертелось у меня на языке с того момента, как я вошла в магазин.

– Дрейк Вирео.

Морщины на лбу хозяйки разгладились, но в глазах появилось выражение ужаса.

– Дрейк Вирео? Вы оставили виверна охранять ваш портал? Боже милосердный!

Комната завертелась. Я серьезно говорю, комната начала вращаться у меня перед глазами. Я вцепилась в прилавок и задержала дыхание, но это не помогло.

– Могу я присесть? – пробормотала я, уверенная, что сейчас упаду в обморок.

Амели взмахом руки пригласила меня к себе за прилавок, где стояла вторая табуретка.

– Вы утомлены. Идите сюда, садитесь.

Я согласилась на ее предложение выпить чашку кофе, надеясь, что кофеин поможет мне сохранить рассудок до того момента, когда я смогу вернуться в отель и рухнуть на кровать. Может, у меня галлюцинации от недосыпания? У меня не было никакого разумного объяснения тому, что я оказалась в городе, для жителей которого заклинание демонов и обсуждение драконьей чешуи такая же будничная вещь, как разговор о погоде.

– Благодарю. Нет, мне черный, спасибо. А теперь вы не могли бы повторить мне все это помедленнее? Я немного устала и плохо соображаю. Во-первых, вы знаете Дрейка Вирео?

Амели покачала головой:

– Лично не знаю, хотя я, разумеется, слышала о нем. В нашем сообществе знают всех вивернов.

– Значит, он здесь живет?

У меня зародилась надежда. Если отбросить все эти мистические страшилки – она слышала о нем, а значит, он, скорее всего, местный.

Она поджала губы:

– Нет, по-моему, зеленые драконы в основном гнездятся в Венгрии. Но он часто бывает в Париже, если вы об этом спрашиваете.

Я подавила нервный смешок:

– Это, наверное, ужасно глупо звучит, но… вы хотите мне сказать, что Дрейк, Дрейк Вирео, рост примерно метр девяносто, темные волосы, зеленые глаза, обалденный голос… что он… ну, типа дракон?