Текст книги "Ты меня просто убиваешь"

Кэти Макалистер
Ты меня просто убиваешь

Глава первая

– Эзлинг.

– Нет, Эшлинг.

– Эжли?

– Эшлинг. Это ирландское имя.

Чиновник из Орли, сидевший по другую сторону стола с моим паспортом в руках, подозрительно уставился на меня:

– У вас американский паспорт.

Я, собравшись с силами, выдавила улыбку, хотя на самом деле мне хотелось визжать от раздражения.

– Да, я американка. Но моя мать была родом из Ирландии, поэтому меня назвали Эшлинг.

Он перевел сердитый взгляд на паспорт:

– А-слинг.

Я изо всех сил постаралась подавить тяжелый вздох. Я была полным профаном в курьерском деле, но инстинктивно понимала, что, если продемонстрирую хоть малейшие признаки недовольства, чиновник Антуан продержит меня здесь еще дольше. Я улыбнулась как можно приторнее, отгоняя тревожные мысли о работе, и очень медленно проговорила:

– Оно произносится Эш-линг.

– Эш-лиин, – повторил Антуан, сосредоточенно прищурившись.

Я кивнула. У него получилось похоже.

– Bon[1]1
  Хорошо (фр.).


[Закрыть], идем дальше, – продолжал он, листая паспорт. – Ваш рост метр семьдесят пять, у вас серые глаза, вам тридцать один год, не замужем, живете в Сиэтле, штат Вашингтон, США. Все верно, так?

– Верно, кроме того, что мои глаза скорее карие, чем серые, но парень в посольстве велел мне написать «серые». Хотя «карие» звучит более интригующе, правда?

Антуан взглянул на меня, подняв бровь, быстро проверил визу, благодаря которой я могла выполнять работу курьера для фирмы «Белл и сыновья», затем перешел к документам на акваманил.

Я быстро огляделась по сторонам, вспоминая предупреждения дяди Дэмиена: «Ты сама отвечаешь за свою безопасность; твою безопасность не гарантирует ни полиция, ни правительство, ни чиновники. Твой первый и последний оплот – это ты сама. Будь начеку, следи за всем, что происходит вокруг. Ты должна просто излучать уверенность в себе. Ни словом, ни движением нельзя показывать, будто ты чего-то опасаешься».

Легче сказать, чем сделать, размышляла я, разглядывая толпу людей, сновавших по аэропорту. К счастью, никто не обращал внимания ни на меня, ни на мой чемодан. Я едва слышно вздохнула с облегчением и вздернула подбородок, пытаясь выглядеть уверенной в себе и показать, что контролирую ситуацию. И что у меня нет при себе никаких ценностей вроде небольшого золотого кувшина в форме дракона, которому шесть веков от роду и который стоит больше, чем все, что я заработала за последние десять лет.

Антуан перевел взгляд на небольшой черный чемоданчик из сверхпрочного пластика, который я сжимала в правой руке.

– У вас есть Inventaire Detaillê?[2]2
  Подробное описание (фр.).


[Закрыть]

– Разумеется.

Я передала чиновнику несколько листов бумаги с описанием акваманила на французском языке. На документе стояла печать французского консульства в Сан-Франциско, в папке также лежали сертификат оценщика и копия документа о продаже предмета некой мадам Авроре Довиль, гражданке Франции, жительнице Парижа.

Антуан постучал пальцем по верхнему документу:

– Акваманил… что это такое?

Я переложила чемоданчик в левую руку и размяла пальцы правой, стараясь скрыть чемодан под столом.

– Акваманил – это кувшин, обычно металлический, его использовали для ритуального омовения рук священники и другие служители культа. Такие штуки были распространены в Средние века.

Антуан во все глаза уставился на меня:

– Значит, у вас там предмет религиозного культа?

Я смущенно улыбнулась:

– Не совсем. Есть сведения, что акваманилы иногда использовались в э-э-э… черной магии.

– Черной магии? – удивленно переспросил он.

Я заметила поднятые брови и сочувственно улыбнулась.

– Демоны, – лаконично ответила я. – Говорят, что акваманилы, подобные этому, использовались могущественными магами для того, чтобы вызывать князей демонов.

Глаза чиновника и до того были круглыми, как пуговицы, но при слове «демон» они чуть не вылезли из орбит.

– Князей демонов? – хриплым шепотом повторил он.

Я снова переложила чемоданчик из одной руки в другую и, наклонившись вперед, быстро заговорила, сознавая, что в моем голосе слышны нотки отчаяния:

– Ну, вы понимаете, о ком я. Такие важные шишки, слуги Сатаны. Главные боссы в аду. Демоны-повелители. Вызвать демона может любой, но вызвать демона-повелителя способен только специально обученный человек, обладающий особой силой.

Антуан изумленно заморгал.

– Да, я понимаю, что это звучит странно, но вы себе не представляете, во что только верят люди! Но в любом случае это очень увлекательно. Я немного изучала литературу на эту тему – не то чтобы я верю в существование демонов, по-моему, это просто плод человеческого воображения – и выяснила, что существуют целые культы, посвященные демонам и власти, которую они имеют над смертными. Я слышала, что в Сан-Франциско есть даже группа, которая пытается помочь демону выдвинуться на государственную должность. Ха-ха, как будто кто-то заметит разницу!

Антуан, прекратив моргать, уставился на меня странным, неподвижным взглядом. Я решила, что моя слабая попытка пошутить несколько перешла государственную границу. Не говоря уже о том, что времени у меня было очень мало.

– Ну, не важно, я не гарантирую эффективность этих предметов; я просто доставляю их покупателям. Поэтому, если все в порядке, мне, наверное, можно идти? Я должна привезти этот акваманил его владельцу в пять, а уже четвертый час. Это мое первое курьерское задание, понимаете, и мой дядя, он же мой босс, сказал, что, если я провалю доставку, он меня выгонит. А дело в том, что один исключительно тупой судья из Калифорнии обязал меня платить бывшему мужу алименты. Все потому, что Алан, мой бывший, – лентяй и раздолбай; он только и делает, что валяется на пляже и глазеет на девок с силиконовыми сиськами, вместо того чтобы шевелить задницей и вкалывать, как все мы. Поэтому мне очень нужна работа, и, чтобы ее не потерять, я должна отвезти этот акваманил женщине, которая купила его у дяди Дэмиена.

Антуан продолжал несколько ошарашенно смотреть на меня, пока я не подтолкнула руку, в которой он держал документы; тогда он сжал губы и бросил на меня враждебный взгляд. Затем кивнул на чемоданчик:

– Вам придется его открыть. Я должен осмотреть предмет и убедиться в том, что он соответствует описанию и фотографиям.

Я, подавив очередной раздраженный вздох, выудила ключи из мешочка, висевшего у меня на шее, и открыла чемоданчик. Сердитое выражение исчезло с лица Антуана; у него даже челюсть отвисла, когда я отогнула полосу пенопласта и развернула мягкую льняную ткань, в которую был завернут акваманил.

– Sacre futur du bordel de Dieu![3]3
  Зд.: Черт возьми! (фр.)


[Закрыть]

– Впечатляет, правда?

Я любовно оглядела дракона. Высотой примерно пятнадцать сантиметров, с длинным хвостом, сверкающей чешуей и блестящими изумрудными глазами, он принадлежал к редкому типу бескрылых драконов.

Антуан протянул руку, чтобы прикоснуться к золотой статуэтке, но я быстро прикрыла акваманил тканью:

– Извините, смотреть можно, но трогать нельзя. – Ноздри таможенника яростно раздувались, и я поспешила сгладить ситуацию. – Его даже рентгеном запрещено просвечивать. И если вы взглянете на сумму, в которую его оценили, думаю, поймете почему.

Он заглянул в документ и едва слышно выругался, затем размашисто проштамповал мой паспорт и документы на дракона:

– Все в порядке. Вы можете идти.

Я закрыла чемоданчик на замок и спрятала ключи обратно в мешочек, затем, весело улыбнувшись Антуану, закинула на плечо сумку со своими вещами.

– Спасибо.

– Одну минуту, – произнес он, жестом останавливая меня.

У меня даже дыхание перехватило; я испугалась, что он сейчас придумает что-нибудь, и тогда я опоздаю на встречу с мадам Довиль. И мне еще повезет, если он будет настаивать только на личном обыске.

Я постаралась принять дружелюбный и безобидный вид, чтобы не выглядеть как человек, пытающийся провезти контрабанду в укромной части тела.

– Да?

Таможенник быстро огляделся, наклонился ко мне и, понизив голос, спросил:

– Вы специалист по демонам, но сами в них не верите?

Я покачала головой, не желая вступать в философский спор – время поджимало.

– На самом деле я совсем не специалист – просто прочитала несколько средневековых текстов о них.

– Демоны – очень опасные существа.

Я пожала плечами и начала незаметно отодвигаться в сторону.

– Ну, не настолько. Если верить тому, что я читала, они на самом деле очень глупы. Думаю, люди боятся их потому, что не знают, как ими управлять.

Он наклонился еще ближе; от него пахло табаком, и я поморщилась.

– И вы их не боитесь?

Я снова покачала головой и отступила еще дальше.

В темных глазах Антуана на мгновение зажглись красные огоньки, отчего он показался мне гораздо более зловещим, чем бывает обычный таможенник.

– А следовало бы, – произнес он и, отвернувшись, жестом пригласил следующего пассажира.

– Ух ты, да здесь, как и у нас, полно народу со странностями, – пробормотала я себе под нос и начала протискиваться через толпу к выходу, крепко сжимая ручку черного чемодана. Я бы легко перенесла потерю одежды и личных вещей, но кража кувшина явилась бы полной катастрофой. Эта работа была моим шансом выплыть – моим единственным шансом, поскольку компания, в которой я работала прежде, обанкротилась. Если я завалю это дело, напряженно размышляла я, то снова окажусь на улице. Пособие по безработице – сущие гроши, а еще нужно содержать этого пляжного бездельника, поэтому работа мне нужна как воздух. Только так я смогу не помереть с голоду и еще выплачивать Алану безумные суммы, которые, как решил суд, я ему должна.

Ох уж эти мужики…

Мне потребовалось еще пятнадцать минут на то, чтобы изучить таблички в залах аэропорта и сообразить, где здесь такси. Бет, секретарша дяди Дэмиена, говорила, что в Орли везде висят указатели на английском, но это оказалось наглой ложью. Здесь не только не было надписей на английском, но даже не нашлось ничего похожего на удобные короткие фразы из книжки «Французский для франкофобов», которую я купила, чтобы продержаться здесь полтора дня.

– Хм… bonjour[4]4
  Здравствуйте (фр.).


[Закрыть], – обратилась я к какому-то таксисту, который, прислонившись к своей машине, со скучающим видом ковырял в зубах. – Parlez-vouz anglais?[5]5
  Вы говорите по-английски? (фр.)


[Закрыть]

– Non[6]6
  Нет (фр.).


[Закрыть], – ответил он, не прекращая своего занятия.

– О. Хм. А вы не знаете, другие таксисты parlez anglais? Знаете ли vouz le таксисты, которые parlez anglais?

Он бросил на меня взгляд, который, вероятно, должен был меня пристыдить. Но мне было плевать на то, что стыдно приезжать во Францию, не зная ни единого слова по-французски, и общаться при помощи разговорника. У меня была работа, и я хотела ее выполнить.

– Послушайте, я стараюсь изо всех сил, понимаете? Мне нужно на улицу рю… О, минуточку, дайте-ка я загляну в книжку… – Прижимая чемоданчик к груди, я принялась копаться в сумке в поисках разговорника. – Je veux aller à la Rue Sang des Innocents[7]7
  Я хочу поехать на улицу Крови Невинных (фр.).


[Закрыть].

Таксист вытащил изо рта зубочистку и скорчил недовольную гримасу:

– Ваш французский – самый отвратительный из всего, что я когда-либо слышал, а я слышал много плохого французского.

– Так вы все-таки говорите по-английски! – воскликнула я, захлопывая разговорник. – Вы же сказали, что не говорите! Ну откуда я знаю, правильное это предложение или нет. Так написано у меня в книжке.

– Да все, в общем-то, правильно, но ваш акцент… – Его слегка передернуло, затем, наклонившись, он открыл дверцу машины. – Очень хорошо, я отвезу вас на улицу Крови Невинных, но это будет дорого стоить.

– Сколько? – спросила я и залезла на заднее сиденье, не выпуская из рук чемоданчик.

Дядя Дэмиен дал мне несколько сотен евро, но я знала, что этой суммы едва хватит, чтобы оплатить ночь в отеле, два раза поесть и позволить себе мелкие расходы вроде поездок на такси.

Таксист бросил мою сумку рядом со мной и сел за руль:

– Поездка стоит тридцать шесть евро, но вам она обойдется дороже.

– Как это?

Он улыбнулся мне в зеркало заднего вида:

– До того момента, как мы приедем на улицу Крови Невинных, вам придется выучить три фразы на французском. С ними вы никогда не пропадете в Париже.

Я согласилась на его условия и, поскольку до встречи с мадам Довиль еще оставалось время, попросила его завезти меня в отель, в котором Бет забронировала номер. Я зарегистрировалась, бросила сумку на кровать, провела щеткой по волосам, чтобы выглядеть не как растерянное существо в незнакомом городе, а как профессиональный курьер, и сбежала вниз, где Рене ждал меня в своем такси.

Без пяти минут пять такси подкатило к шестиэтажному зданию кремового цвета, с высокими арками и замысловатыми решетками на окнах.

– Ух ты! – выдохнула я, высовываясь из машины, чтобы рассмотреть дом. – Здорово! Выглядит таким… французским!

Рене, откинувшись назад, протянул руку и открыл мне дверцу. Я схватила свои вещи и вылезла на булыжную мостовую, по-прежнему разглядывая здание во все глаза.

– Ну, понимаешь ли, все здания здесь – это старинные особняки. Это очень богатый район. Сам остров Сен-Луи длиной всего шесть кварталов и шириной два квартала. А теперь ты заплатишь мне ровно тридцать шесть евро и повторишь фразы, которым я тебя научил.

Я оторвала взгляд от здания и, улыбнувшись, протянула Рене деньги:

– Если кто-то будет мне надоедать, я скажу: «Voulez-vous cesser de me cracher dessus pendant que vous parlez».

– Вы не могли бы не брызгать на меня слюной, когда говорите, – кивнув, перевел Рене.

– А если мне понадобится помощь, надо сказать: «J'ai une grenouille dans mon bidet».

– У меня в биде сидит лягушка. Очень хорошо. И последнее?

– Последнее надо приберечь для парня, который будет приставать ко мне. Чтобы от него отвязаться, надо сказать: «Tu as une tête a faire sauter les plaques des egouts».

– У тебя не лицо, а крышка канализационного люка. Oui, très bon[8]8
  Да, очень хорошо (фр.).


[Закрыть]. Сойдет. Желаю тебе удачи на встрече с богатой леди, bonne chance[9]9
  Желаю успеха (фр.).


[Закрыть].

– Спасибо, Рене. Спасибо тебе за урок. Никогда не знаешь, когда потребуется сообщить окружающим, что у тебя в биде завелась амфибия.

– Погоди минутку. У меня для тебя кое-что есть. – Он несколько секунд шарил в небольшой коричневой сумке, затем вытащил потрепанную визитку и протянул ее мне с таким видом, словно это была большая ценность. – Можешь меня нанять в качестве шофера. Ты мне заплатишь, и я устрою тебе поездку по Парижу, покажу все достопримечательности. Звони мне на мобильный когда угодно.

– Спасибо. Не думаю, что у меня будет время кататься по Парижу с личным шофером, но, если мне понадобится куда-то по делам, я позвоню именно тебе. – Я помахала ему визиткой и сунула ее в бумажник.

Он дружески махнул мне в ответ и уехал, оставив небольшое черное облачко выхлопных газов. Я повернулась к внушительному зданию, расправила плечи и, убедившись в том, что никто за мной не наблюдает, подошла к двери и нажала на кнопку звонка, рядом с которой красовалась табличка «Довиль».

– Я уверена в себе, – бормотала я вполголоса. – Я профессионал. Я точно знаю, что делаю. Я вовсе не загнанный зверек, оказавшийся в чужой стране, на языке которой я умею только жаловаться на лягушек и оскорблять людей. Я спокойна, хладнокровна, собранна. И мне… не отвечают.

Я снова позвонила. Безрезультатно. Я взглянула на часы – без двух минут пять. Странно, ведь мадам Довиль уже должна быть дома.

Я позвонила еще раз и подольше подержала палец на кнопке. Попыталась приложить ухо к двери, но ничего не услышала. Взглянув на окно, я поняла почему – стены были метровой толщины.

– Вот черт! – выругалась я, отступая назад, чтобы осмотреть дом.

Дядя Дэмиен сказал мне, что мадам Довиль живет на втором этаже. Через полуоткрытое окно были видны алые с кремовым занавески, они не шевелились. На всем втором этаже не было никакого движения… да и на остальных этажах тоже. Стоял погожий июньский вечер, я ожидала увидеть людей, возвращающихся домой, спешащих за покупками, гуляющих по улицам, любующихся Сеной и так далее, но дом казался совершенно мертвым.

Я огляделась, и волосы у меня на голове медленно зашевелились. На улице не было ни единой живой души. Ни людей, ни машин, ни птиц… никого. Даже цветы не качались от легкого дуновения ветра, долетавшего с Сены. Я оглянулась. Короткая улочка, на которой я стояла, упиралась в Сен-Луи ан л'Иль, оживленную городскую улицу с множеством магазинов и ресторанов. Из-за большого количества машин и пешеходов Рене потребовалось десять минут на то, чтобы проехать пару кварталов, но там, где стояла я, городской шум казался едва слышным, как будто вся улица Крови Невинных была обернута толстым слоем ваты – оазис тишины и покоя посреди оживленного города.

– Сказать «мурашки по коже поползли» – это значит ничего не сказать, – произнесла я вслух, просто чтобы услышать чей-то голос. Меня охватило нехорошее предчувствие; я прижала к себе чемоданчик и еще раз позвонила в квартиру мадам Довиль. И мне стало совсем не по себе, когда я заметила, что парадная дверь не заперта. – Должно быть, сегодня утром кто-то очень торопился, уходя из дому, – обратилась я к двери, пытаясь совладать со страхом, который наводила на меня безлюдная улица. – Кто-то просто опаздывал на работу и плохо захлопнул дверь. Вот и все. Ничего страшного нет в том, что дверь целый день была открыта. В этом нет ничего зловещего. И улица никакая не жуткая… О, вот дерьмо. Эй? – Я толкнула дверь и шагнула в небольшой вестибюль. За ним оказался узкий коридор, дальше виднелась лестница, отделанная темными панелями. – Есть здесь кто-нибудь? Мне нужна мадам Довиль. Э-э-эй?

Я думала, что мое «эй» разнесется по всему дому, но странное дело, слова заглохли, как будто стены поглотили их, – тот же самый странный эффект, из-за которого снаружи на улице было тихо как в могиле.

– Вот, еще могилу вспомнила, – проворчала я едва слышно, осторожно закрыла за собой дверь и подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. – Бывают моменты, когда слишком живое воображение только вредит.

В узком коридоре, тянувшемся вдоль всего второго этажа, было только две двери. На одной из дверей я заметила серебряную табличку с именем «Довиль», выгравированную затейливым шрифтом, кричащим о богатстве. Вторая дверь, решила я, вела в ту же квартиру. Я подошла к парадному входу, одной рукой крепко прижимая к груди свой чемоданчик, и подняла вторую руку, чтобы постучать. Не успела я прикоснуться к сверкающей дубовой двери, как на меня нахлынула волна ужаса и дурных предчувствий. У меня возникло стойкое ощущение, что здесь произошло что-то очень, очень плохое. Чувство было таким сильным, что я начала отступать, пока не наткнулась на стену, и холод, исходивший от панели, проник сквозь тонкую ткань моего платья. Я вцепилась в чемоданчик и перевела дыхание; горло мне словно сдавила рука страха. Тревожное чувство, возникшее у меня после прощания с Рене, превратилось в нечто гораздо более страшное; по коже побежали мурашки, внутренний голос завопил, чтобы я бежала отсюда сию секунду.

В этой квартире побывало нечто ужасное. Нечто… неестественное.

– Я уверена в себе, – проскрежетала я сквозь зубы и заставила себя шагнуть к двери. – Здесь просто живет эксцентричная коллекционерша, ничего страшного нет. Бояться нечего. Я профессионал. Я это сделаю.

Едва я прикоснулась к двери, как она распахнулась.

Я замерла в дверном проеме, и волосы у меня на затылке зашевелились от ужаса; передо мной был короткий коридор, в конце которого виднелась дверь в гостиную. Пылинки кружились в свете вечернего солнца, проникавшем через высокие французские окна и образовывавшем рубиновое пятно на темно-красном ковре. На антикварном столике, стоявшем между окнами, я заметила свежий букет цветов; их резкий запах чувствовался даже там, где стояла я. Высокий потолок, выкрашенный в кремовый цвет, гармонировал с бледно-голубыми стенами и сложным лепным орнаментом. Я заметила у одной из стен полированный антикварный письменный стол с подходящим по стилю креслом, обитым красной тканью; кресло было отодвинуто, словно хозяйка встала из-за стола минуту назад.

Все здесь было сделано со вкусом, все было изящным и дорогим – именно такие вещи я и ожидала увидеть в квартире богатой женщины, живущей в престижном районе Парижа.

Но я никак не ожидала увидеть труп. Тело женщины, согнутое пополам, было подвешено к люстре за связанные за спиной руки; оно слегка раскачивалось. Под ним, на дорогом ковре, был выведен пеплом черный круг – круг с двенадцатью символами. Я нисколько не сомневалась, что мертвая женщина – сама мадам Довиль.

– J'ai une grenouille dans mon bidet, – произнесла я и страстно пожелала, чтобы лягушки были сейчас моей самой серьезной проблемой.