Текст книги "Секс и одинокий вампир"

Глава 5

– Милочка, ты же молодая женщина. У тебя шикарный молодой человек. Почему бы тебе не накрутить волосы на папильотки? Ты сразу преобразишься.

Я стиснула зубы и записала показатели электромагнитного излучения Эсме.

– А как ты одеваешься! Я, конечно, понимаю, что так удобней, но нужно ведь и о будущем подумать. Кто же возьмет в жену девушку, которая носит просторные спортивные панталоны и мешковатые свитеры? Я уверена, что у тебя совсем неплохая фигура. Так не бойся же ее показывать!

У меня сломался карандаш. Я отбросила его, что-то проворчала и потянулась за ручкой.

– А осанка! Я понимаю, что времена меняются, но моя мать упала бы в обморок, если б увидела, что я так горблюсь. Плечи назад, детка, а голову выше. Настоящая леди никогда не позволит себе сидеть ссутулившись.

Ручка проколола бумагу. Я закрыла глаза и сделала глубокой вдох. Еще несколько записей. Скоро я отправлю Эсме восвояси и буду наслаждаться тишиной. Я выслушивала ее безостановочный поток советов битых два часа и была близка к нервному срыву.

– Знаешь, если подобрать другой карандаш, разница между твоими глазами будет не столь заметна. Я понимаю, что тут уже ничего не поделаешь, но можно ведь как-то скрасить этот недостаток. Леди не следует уподобляться раскрашенной шлюхе, косметика должна подчеркивать природную красоту. Здесь нужна тонкость.

Я переключила цифровую камеру на ручной режим.

– Не могли бы взять на руки… мистера Вугамса? Я хочу вас сфотографировать.

– Конечно же, я с радостью щелкнусь! Иди сюда, мой Вугамс.

Я установила фокус, проверила, выключена ли вспышка (со вспышкой привидения получаются почти невидимыми), и сделала несколько снимков.

– Обязательно сними меня слева. – Эсме повернулась ко мне в профиль. – Говорят, это мой лучший ракурс. Всегда подчеркивай свою лучшую сторону, дорогая. Держи мужчину с этой стороны, пусть он видит тебя в лучшем свете. Да, и еще: брови! Нынешние молодые леди понятия не имеют, как ухаживать за бровями.

– Спасибо, но мои брови в полном порядке. А теперь не сфотографируетесь ли вы у стены? Может, на темном фоне снимки выйдут четче.

– О, разумеется! – Она послушно подошла к оклеенной синим шелком стене и приняла позу в духе восходящих звезд Голливуда 1930-х годов. – А что касается твоих бровей, милочка, – она прищелкнула языком, – то они напоминают здоровенных мохнатых гусениц, усевшихся на лицо. Неужели ты этого хочешь? Брови – это маленькие изящные дуги, которые привлекают внимание к глазам.

Я посмотрела на нее поверх камеры, вопросительно изогнув одну «здоровенную мохнатую гусеницу».

– Ну, может, к твоим глазам действительно идут более густые брови, но им нужен уход. Уход и еще раз уход.

– Угу. Еще несколько кадров – и я закончила. Я отпущу вас, и вы спокойно перейдете на новый виток существования.

Пока я снимала, Эсме сохраняла дежурную улыбку, но стоило мне отложить камеру, как она шагнула ко мне, энергично мотая головой. Все ее кудряшки тряслись как бешеные.

– Нет, я не могу этого сделать, милая! Я еще не готова уйти.

Я записала в блокноте условия, при которых были произведены снимки, настройки камеры, день и время, и убрала фотоаппарат в сумку.

– Значит, у вас остались не земле незавершенные дела? Ну, никаких гарантий я давать не могу, но я сделаю все, что в моих силах. Что мне для этого нужно?

Она улыбнулась и погладила меня по плечу.

– Заняться собой. Ты – мое незавершенное дело, дорогая.

Я вытаращила на нее глаза.

– Что? – пропищала я. – Что значит: я – ваше незавершенное дело? Мы ведь даже не были знакомы, пока я не вызвала ваш дух!

Женщина кивнула, энергично тряхнув кудряшками.

– В самую точку. Как только я тебя увидела, то сказала себе: «Эсме, эта молодая женщина нуждается в твоей помощи. Ради этого ты столько лет томилась в этой комнате». И я оказалась права! Тебе просто необходима моя поддержка.

Я вспомнила все, что читала про освобождение духов. Можно ли отправить дух восвояси против его воли?

– Блин, – выругалась я, поняв, что это невозможно. Нельзя освободить дух, пока тот сам не захочет уйти.

– Элли! Следи за языком! Речь – мерило наших личных качеств. Леди надлежит исключить из своего словаря все бранные и грубые слова. Выражаться нельзя ни в коем случае! Какой джентльмен захочет, чтобы его жена ругалась как сапожник?

Я опустилась в кресло. В горле у меня застыло сдавленное рыдание.

– Эсме, я вижу, вы искренне убеждены, что мне нужна помощь. Я очень признательна нам за доброту и за такие – «никчемные»… «навязчивые», «устарелые»… – полезные советы. Но спешу сообщить, что жизнь моя сложилась счастливо. У меня есть все, чего только можно желать: прекрасная работа – особенно теперь, когда мне удалось вызвать двух духов и собрать достоверный материал, – хорошая квартира, друзья…

Она склонила голову набок.

– А как же Кристиан?

Я хотела улыбнуться, но слишком устала и улыбка не вышла. Кромка неба посерела: верный знак того, что близится рассвет.

– Кристиан не вписывается в мою жизнь. Он просто знакомый. Понимаете, мне очень приятна ваша компания, и я бы хотела, чтобы вы остались подольше, – маленькая ложь во спасение еще никому не причинила вреда, – но было бы крайне эгоистично с моей стороны вас задерживать. Ведь впереди вас ждет блаженство.

– Ну что ты, милочка! Какое же может быть блаженство, если я буду знать, что вы с этим молодым человеком так и не наладили отношения? Нет, – она уселась на кровать с котом на руках, – я останусь с тобой, пока все не устроится.

– Ho…

Все без толку. Битый час я уговаривала Эсме согласиться на освобождение (если, конечно, на этот раз у меня получится), но она твердо стояла на своем: не может она уйти, пока не увидит, что я счастлива. Я трижды объясняла, что мое счастье никак не связано с Кристианом, но в ответ слышала лишь критику в адрес своего гардероба, прически и всего остального, начиная с того, как я веду себя с мужчинами, и кончая цветом моих носков.

К восьми часам я выдохлась окончательно. Сказалось отсутствие сна, к тому же я затратила уйму энергии на то, чтобы вызвать Эсме. Впрочем, от ее советов я устала куда больше.

Я взяла пижаму и удалилась в ванную: единственное место, где можно расслабиться и не опасаться, что мои брови, нижнее белье и ночнушка будут подвергнуты критике.

Но покой длился недолго.

– Какой уютный вид, – заметила Эсме, вплывая внутрь сквозь закрытую дверь. – Мне всегда нравилась эта комната, отсюда открывается чудесная панорама парка. Разумеется, я имею в виду сам номер, а не ванную. Небольшой совет, милочка: женщины с маленькой грудью никогда не должны горбиться. Это зрительно уменьшает бюст, а тебе его нужно подчеркивать.

Я опустилась пониже, так, чтобы мой «зрительно уменьшенный» бюст скрылся под водой. Может, мне вообще с головой нырнуть? Но если я утону в ванне, то мы с Эсме станем соседками, и я буду вынуждена терпеть ее рядом целую вечность. Бр-р-р! При одной этой мысли мороз пошел по коже.

– Эсме, я принимаю ванну! – Вода доходила мне уже до подбородка. Я подняла губку и помахала ею в воздухе. – Видите? Вода. Пузырьки. Ванна. И я.

– Не обращай на меня внимания, дорогая; я найду, где притулиться. Поболтаем? А это твоя косметичка, да? Можно взглянуть? Я посоветую, что пойдет к твоему тону кожи и к твоим… э-э-э… глазам.

Только этого не хватало! Похоже, привидение всерьез намерено стать мне родной матерью.

– Нет, этот карандаш тебе определенно не подходит. Может, он неплохо смотрится с темным глазом, но для белого глаза он чересчур резкий.

– Мой глаз не белый, а серебристый. Или серый, кому как нравится. Врач сказал, что левый глаз у меня – серый, просто очень светлый, а правый – обыкновенный карий.

Эсме перестала рыться в моей косметичке и подняла голову.

– Элли, милочка, слово «обыкновенный» неприменимо к твоим глазам.

– Согласна, левый глаз действительно довольно жуткий, но правый…

– Правый тоже смотрится не по-человечески.

Я опустила подбородок в воду и состроила рожу мыльной пене так, чтобы не заметила Эсме. Всю жизнь выслушиваю подобные комментарии. Пора бы уже привыкнуть, но все равно неприятно.

– О нет! Я тебя обидела. Как нехорошо с моей стороны. Пожалуйста, прими мои извинения, Элли.

Я высунула из воды подбородок и сказала:

– Эсме, вы стоите у меня на ногах. Вам-то все равно, конечно, а вот у меня уже пальцы онемели.

– С места не сдвинусь, пока ты не скажешь, что простила меня за грубость.

– Я вас прощаю. Я слышала еще и не такое, уж поверьте.

Эсме вышла из ванны, просочившись через ее край, и погладила меня по голове, отчего у меня на минуту затуманилось зрение.

– Не слушай, что говорят тебе недобрые люди. Они просто завидуют. Или невежды. Я тоже, к стыду своему, в чем-то невежда. Именно поэтому у меня вырвались эти жестокие слова. Скажи, отчего у тебя такие глаза? Тогда я лучше тебя пойму.

Нужно признать, она действительно раскаивалась в сказанном. Я не могла на нее обижаться и объяснила, что у меня гетерохрония радужной оболочки. Но Эсме продолжала расспрашивать, пока я не выплеснула наружу все свои застарелые обиды, вплоть до того, как трудно было в детстве так разительно отличаться от окружающих.

– Но это делает тебя единственной в своем роде, милочка! Индивидуальность нужно подчеркивать, а не скрывать!

– Вам легко говорить! Люди при виде ваших глаз не вздрагивают!

Она улыбнулась и подмигнула.

– Еще как вздрагивают. – И скорчила забавную физиономию.

Я рассмеялась, взяла полотенце и вылезла из ванны.

– Да уж, я наслышана о привидении из сто четырнадцатого номера. По слухам, вы часто являетесь парам во время ссор и любите перевешивать полотенца.

Она состроила печальную мину.

– Что поделать! Нынешние девушки понятия не имеют, как правильно сворачивать полотенца.

Наконец мне удалось втолковать Эсме, что мне просто необходимо выспаться. Она растворилась в воздухе и превратилась в ничто – наверно, привидения так спят. Перед тем как Эсме исчезла, я попросила ее не беспокоить горничную, которая прибирается в комнате. Эсме немного поворчала, но потом все же обещала не проявляться, пока ее не попросят.

Через шесть часов я отправилась на встречу с отшельницей. В АСИФ отказались назвать имя и дать номер телефона (спасибо хоть, сказали, что это – женщина), однако обещали передать ей мои данные. Через десять минут мне позвонила отшельница и назначила встречу в Британской библиотеке.

– Я всегда думала, чти отшельники живут в уединении и сторонятся людей, а не шастают по известным научным центрам, – сказала я пустой комнате. Комната промолчала.

Британская библиотека размещается в огромном здании на Сент-Панкрас-стрит: четырнадцатиэтажное строение, забитое книгами, рукописями, периодическими изданиями и другой литературой. Поскольку у меня не было читательского билета и путь в читальные залы был мне закрыт, мы с отшельницей условились встретиться в галерее Джона Ритблата (в которой, помимо всего прочего, хранится Великая хартия вольностей).

Я бродила по галерее, разглядывая церковные служебники и записную книжку Леонардо да Винчи, и уже собиралась посмотреть, в каких условиях трудились писцы, когда ко мне подошла женщина в твидовой юбке и пиджаке.

– Эллегра Телфорд? Я Филиппа. Я разговаривала с вами утром.

– Ой, здрасьте! Вы, должно быть… – Я запнулась. Язык не поворачивался назвать женщину в твидовом костюме, со светлыми волосами, уложенными в красивую прическу, отшельницей.

– Отшельница? Да, – кивнула она и махнула рукой в сторону выхода. – Может, заскочим в ресторан и обсудим вашу проблему за чашечкой чая?

Мы направились к освещенному ресторану, заказали себе два чая и уселись за столик в углу.

– Филиппа, простите меня ради бога, но я раньше никогда не встречала настоящего отшельника. Что… э-э-э… чем вообще занимаются отшельники? Наверно, вы чувствуете себя неловко среди толпы? Если хотите, пойдемте в какое-нибудь место потише, я не возражаю.

Она окинула взглядом ресторан.

– Да нет, мне и здесь неплохо. Я часто сижу в библиотеке. А, кажется, поняла! Вы недоумеваете, почему я не прячусь в сырой и темной пещере, раз я отшельница?

Я кивнула.

– В моем конкретном случае статус отшельницы применим чисто на метафизическом уровне. Я очень много времени провожу в духовном уединении, занимаюсь исследованиями. Но иногда я беру себе учеников, а еще реже – оказываю услуги «чайникам», вроде вас, которые хотят усовершенствовать свои познания.

Я закусила губу.

– Понятно. Значит, вы – духовная отшельница?

Она поморщилась и отхлебнула чаю.

– Можно и так назвать, раз ничего лучше пока не придумали. Так в чем же заключается ваша проблема? Не можете освободить дух?

Я объяснила ей ситуацию с котом.

– Я перепробовала все варианты, но ни один не сработал. Может, английские привидения какие-то особенные, поэтому у меня и не получилось освободить кота?

– Гм-м. – Отшельница подлила себе чаю. – А вы начертали защитные символы перед тем, как произносить заклинание?

Я кивнула:

– А как же! Левой рукой под правым глазом.

– Именно. А женьшень? Его точно мололи в каменной ступке каменным пестиком? Его не должны касаться металлические предметы.

– Сама лично молола!

– А вы, часом, не вызывали недавно демонов? Даже самые младшие демоны могут непоправимо испортить женьшень. По опыту знаю.

– Этого я не знала, но с демонами я вообще никогда не работала. Меня не интересует черная магия, мне больше нравится вызывать обыкновенных духов.

– Гм-м. Очень странно. Если бы это был призрак человека, то я сказала бы, что у него остались на земле незавершенные дела, но кот… Навряд ли кот может сознательно препятствовать освобождению. А что вам известно о хозяйке кота, которая погибла во время пожара? Может, кот сильно привязан к ней, потому и отказывается уходить.

– Хозяйка тоже отказывается уходить! Она сказала, что никуда не уйдет, пока не устроит мое счастье с… с одним человеком. А этому не бывать никогда! Просто ума не приложу, как заставить ее убраться восвояси.

Отшельница осторожно опустила чашку на стол.

– Вы не говорили мне, что вызвали человеческий дух.

– Ой, извините. Да, вызвала… вчера ночью. Вернее, сегодня с утра пораньше.

– И что, кот к ней привязан?

Я вспомнила, как Эсме зацеловывала бедного зверя.

– Еще бы! Она зовет его «Вугамс, детка». По-моему, это говорит само за себя.

– Да вы что! – ужаснулась отшельница. – Ну вот вы и ответили сами на свой вопрос. Человеческий призрак привязал к себе призрак кота. Если она отказывается уходить, то кота без нее освободить не получится.

– Но я пробовала освободить кота еще до того, как вызвала новое привидение!

Филиппа пожала плечами и поправила жемчужные бусы на светло-розовой блузке.

– Потому что он уже тогда был привязан к хозяйке.

Я записала некоторые ее замечания – пригодятся в будущем.

– Расскажите о привидении, которое не хочет уходить, – попросила Филиппа.

Я тяжело вздохнула.

– А, Эсме… Она… О боже! Что вы тут делаете?

Я в ужасе уставилась на прозрачную женщину с седыми кудряшками в потрепанном халате.

– Добрый день, Элли. Звала? – Она не забыла прихватить с собой и трехногого кота.

– Уходите! – прошипела я и помахала рукой, пытаясь разогнать ее как дым.

Я осмотрелась: интересно, сколько людей заметили это незапланированное явление духа? Хорошо хоть, пока никто не смотрит в наш угол, но в любой момент кто-нибудь может оглянуться и заметит, что третий человек за столиком висит на расстоянии шести дюймов от стула. Эсме, похоже, оскорбили мои слова и жесты.

– Вы что, не запечатали привидение в комнате? – удивленно спросила отшельница.

– Хотите, чтобы я выпила чаю? Прекрасная мысль! Здравствуйте. Я Эсме Картрайт, подруга Элли. Как вижу, вы тоже медиум.

– А как запечатывать? Я ее просто заземлила. Эсме, уйди! Сгинь! Исчезни! Стань невидимой! Тебя сейчас заметят! – Я стиснула голову руками и косилась поверх очков на посетителей – не смотрит ли кто в нашу сторону?

– Следует запечатывать привидения в том месте, где им должно обитать, – поучала меня Филиппа, без энтузиазма разглядывая Эсме и кота. – Тогда они никуда не денутся. В противном случае они явятся по первому зову того, кто их вызвал, – то есть стоит ему только произнести их имя, и они тут как тут.

– Господи, а я и не знала! Эсме, сделай милость, исчезни!

– М-м-м, «Эрл Грей»… Мне всегда нравился этот сорт чая. А кто твоя спутница, Элли?

Стук упавшего ножа о каменный пол и пронзительный женский визг свидетельствовали о том, что на нас наконец-то обратили внимание.

– Ее зовут Филиппа, она отшельница. Пожалуйста, исчезни, Эсме, очень тебя прошу! А то я из-за тебя влипну в неприятную историю.

– Ну что ж, если ты так просишь… – Она медленно растворилась. Только воздух дрожал на том месте, где недавно была она.

– Слава богу, ушла! – простонала я, уронила лицо в ладони и бросила все свои силы на то, чтобы стереть из памяти женщины, которая заметила Эсме, образ привидения. Дамочка теперь истерически рассказывала об этом своим подругам, но вскоре умолкла.

– Я никуда не уходила, дорогая. Я все еще здесь. Хочешь, я проявлюсь? – Саму Эсме не было видно, но вот голос ее звучал по-прежнему звонко и четко.

– Нет! – заорала я, потом опомнилась и прошипела сквозь зубы: – Оставайся где есть и не двигайся. Филиппа, что же мне делать? Как вернуть сами-знаете-кого обратно в номер? Я не могу таскать ее с собой, у меня дела! А вдруг она опять того… – Я обрисовала в воздухе фигуру человека.

– Я не буду тебе мешать, милочка.

– Нет, – твердо заявила я дрожащему воздуху и обернулась к отшельнице, которая приоткрыла рот и хотела что-то сказать.

– Мы с мистером Вугамсом так давно нигде не были, – печально вздохнул пустой стул.

– Как-нибудь в другой раз, Эсме.

Отшельница выждала минутку и, так как привидение безмолвствовало, постучала по чайнику.

– На вас есть хранительница?

– Хранительница? – На мне были только свитер и джинсы. Этот свитер был самой женственной вещью в моем гардеробе, и я надела его не случайно. У меня было сильное подозрение, что Кристиан заявится к Джой на чай. В это время года солнце садится рано, темнеет уже в пять, так что он вполне мог прийти. Да уж, пестрая соберется компания: я, как всегда, небрежно одетая; величавая, женственная Джой на последнем месяце беременности; и миниатюрная красотка Рокси. Поэтому-то я и напялила кремово-розово-серый свитер с узором в виде розочек, вьющихся вокруг решетки. Каждый стебелек украшали маленькие шерстяные помпончики. – Нет на мне никакой хранительницы! Что это вообще такое?

Отшельница вздохнула.

– Хранительница – это талисман, наделяемый особой силой. К нему можно привязать незапечатанное привидение. Так его можно перемещать, и оно остается невидимым.

– Меня зовут Эсме Картрайт, – негодующе донеслось со стула. Голос призрака слегка дрожал. – И я вам не «оно»!

– Ох, я, наверное, пропустила занятие, на котором проходили хранительницы! А как она делается? Это должна быть бутылка? Или какая-нибудь склянка с крышкой?

Отшельница покачала головой.

– Да нет, сгодится любой предмет. Дух хранится не в самой хранительнице, а просто становится частью ее и привязан к ней, пока вы его не высвободите.

Я огляделась.

– Ладно, хорошо… А как ее можно изготовить? Давайте я сейчас запишу, а вечером этим займусь.

– Советую тебе хорошенько подумать, прежде чем решиться на столь радикальный шаг, Элли. Ты ведь почти не знаешь эту отшельницу. Я могу оставаться невидимой сколь угодно долго, если ты этого хочешь. Можешь заниматься своими делами – мы с мистером Вугамсом мешать не станем. К тому же тебе от этого одна сплошная выгода. Я смогу дать тебе еще больше полезных советов – они пригодятся, когда ты снова встретишься с Кристианом. Знаю, ты очень волнуешься перед предстоящим свиданием. Если хочешь, я буду твоей компаньонкой. Я не оставлю тебя ни на минуту!

Я оторвала от свитера мохнатый помпон.

– Сейчас же, – заявила я отшельнице таким тоном, что она удивленно вскинула брови, – сейчас же научите меня, как это делается!

Она показала мне, какие защитные символы нужно начертать на хранительнице, и сказала слова заклинания. Все то время, что я возилась с хранительницей, Эсме уговаривала меня не делать этого, а под конец стала угрожать, что снова проявится, если я не остановлюсь. Я поспешно пробормотала слова заклинания. Воздух над стулом уже начал сгущаться, приобретая молочную белизну и знакомые очертания, но я быстро очистила сознание и представила, как дух Эсме входит в хранительницу.

– Предупреждаю, Элли: я не допущу, чтобы меня превратили в магический талисман на удачу. А-а-а-а!..

Минуту помпон дрожал у меня в руке, затем вспыхнул ярким светом, после чего превратился в обычный, слегка потрепанный шерстяной шарик.

– Уф! Как я вовремя успела. Спасибо за помощь. Не знаю, что бы я без вас делала.

Отшельница кивнула в ответ и взглянула на часы.

– Ну, я пошла. Пора переводить травник. Не забывайте нигде хранительницу, ее нужно повсюду носить с собой.

Я посмотрела на помпон, лежавший на столе.

– Да? Почему это?

– Обладание хранительницей дает власть над духом, заключенным в ней. Если она будет уничтожена, то дух погибнет вместе с ней.

– Да, этого не хотелось бы.

– Не хотелось бы? – Филиппа поднялась со стула и схватила свою дорогую сумочку. – Если это случится, то ваша душа окажется разорванной пополам. Ведь вы вызвали этот дух, стало быть, связаны с ним. Если уничтожить дух, то…

– …моя душа тоже погибнет, – закончила я и запихнула помпон во внутренний карман пальто. Мне стало не по себе. – Понятно. Спасибо. Если удастся убедить сами-знаете-кого уйти, проверю, как действуют ваши советы по освобождению на практике.

Она начертила мне на лбу защитный символ, попрощалась и ушла. Я осталась сидеть за столиком. Создание хранительницы отняло у меня немало сил. К тому же я еще не до конца успокоилась после неожиданного появления Эсме. Я записала, как делаются хранительницы, чтобы не забыть, а через полчаса уже ковыляла к стоянке такси, мне нужно было доехать до «Джамайка-Хаус»[4]4
  «Джамайка-Хаус» (Вайн/Кофе) – кофейный дом и по совместительству питейное заведение. Одна из достопримечательностей Лондона. Заложен в 1652 году на аллее Сент-Майклз. Первоначальное название – «Голова Турка» (Turk’s Head).


[Закрыть] – там, на самом верхнем этаже, жили Джой и ее жених.

Хорошо, что хоть лифт работал. В дверь я позвонила со спокойной миной – если бы пришлось тащиться вверх по лестнице, я бы сейчас задыхалась и держалась за колено.

– Ах, это ты! Она пришла-а-а-а! – завопила Рокси, схватила меня за руку и втащила внутрь. – Ты нас быстро нашла? Далековато от центра, правда? Я говорила Рафаэлю и Джой, но им так нравится. Знаешь, это историческое здание. Раньше здесь была старомодная кофейня. Интересно, водятся ли здесь привидения? Может, как-нибудь проверишь? Давай сюда пальто.

Рокси принялась стаскивать с меня пальто. Из гостиной появились Джой и здоровенный мужчина с желтоватыми глазами (неудивительно, что после этого Джой не нашла мои глаза странными).

– Элли! Как же я рада снова тебя видеть! Это Рафаэль, мой будущий муж. Рокси, дай ей хоть пальто спокойно снять.

Я протянула Рафаэлю руку, Рокси стащила с меня пальто, и тут – не иначе, не обошлось без того, чье имя нельзя называть – помпон с Эсме выпал из кармана и запрыгал по полу. Рокси устремилась к вешалке. Я завизжала:

– Боже, остановись! Ты раздавишь Эсме!

В имени заключена магическая сила. С помощью имени можно освобождать, привязывать и заклинать дух. В ресторанчике при библиотеке я случайно вызвала дух, произнеся его имя. Если не хочешь, чтобы призрак являлся всякий раз, как произносишь его имя, нужно запечатать его в каком-либо месте – так мне объяснила отшельница.

Как только с моих губ слетело имя Эсме, она возникла из помпона – еще доля секунды, и Рокси бы наступила на него.

Появление привидения средних лет с трехногим котом на руках произвело шок. Воцарилось гробовое молчание. Было слышно, как атомы кислорода стучат о пол. Я не преувеличиваю.

На секунду я закрыла глаза. Ну почему мне по жизни так не везет?! И привидения попадаются какие-то странные.

– Всем добрый день. Элли, ты не сказала мне, что мы будем наносить визиты! Ну и день – сплошные сюрпризы! Чем это пахнет – сдобой? Как давно я не пробовала булочек! Надеюсь, вы печете их с финиками, а не с кишмишем? От кишмиша у меня бывают ветры. Сейчас я быстренько приведу себя в порядок, и мы с вами мило побеседуем.

Три ошеломленные пары глаз уставились на меня. Я попыталась изобразить улыбку.

– Мы слишком рано, да?