Текст книги "Книжная кухня"

2
Прощайте, мои двадцать лет

За четыре года работы в IT-компании На Юн привыкла к монотонным будням, наполненным нескончаемым потоком дел. Привыкла – и ужасно устала, хотя, по правде говоря, работа у нее была неплохая. К тому же компания предоставляла своим сотрудникам множество бонусов и программ социального обеспечения. Просто в последнее время На Юн потеряла мотивацию. Ей расхотелось отдавать компании все свои силы и душу. Это было похоже на пресловутое выгорание, о котором все вокруг говорили.

На Юн прельщали социальные бонусы, но не прельщало вкалывать ради них до седьмого пота, поэтому она задумалась о смене работы. Но потом решила, что это та еще морока. К тому же ее не третирует начальство и она не то чтобы ненавидит свои обязанности… А еще она понимала, что другая работа тоже не окажется райским местом. Однако сейчас, на пороге тридцатилетия, На Юн понимала, что не так она представляла себе свое будущее десять лет назад.

На Юн представляла, что к тридцати станет успешной бизнес-леди. Этакой суперженщиной. Будет носить шелковую блузку и черную юбку и решать проблемы мирового масштаба. В реальности она на протяжении четырех лет занимала невысокую должность и разбиралась с мелкими задачами, почти не принимая решений самостоятельно. Выполнение основной части работы определялось установленным регламентом.

– Сейчас ожидаемая продолжительность жизни – сто лет. Вот стукнет мне пятьдесят, останусь я без работы… И что мне делать оставшиеся пятьдесят лет? Когда мой гипотетический ребенок поступит в университет, мне исполнится пятьдесят два. Даже страшно думать о том, как жить дальше…

Планы на жизнь после увольнения или выхода на пенсию были самой частой темой, которую На Юн с коллегами обсуждали в обеденный перерыв (не считая биржевых инвестиций и ценовой политики на рынке недвижимости).

Менеджер Ли, отец двоих сыновей, тяжко вздохнул и выпалил:

– Верно говорите! Вообще, среди руководителей довольно много тех, кто получил МВА…[13]13
  МВА (англ. Master of Business Administration) – квалификационная степень, получение которой свидетельствует о том, что специалист может на высоком уровне осуществлять управленческую работу и занимать позиции в сфере высшего менеджмента.


[Закрыть] Я вот думаю, может, и мне тоже?.. Или лучше научиться навыкам видеомонтажа на YouTube…

Юн Ён, инженер-программист, работающая в компании три года, серьезно закивала. На Юн сделала глоток мокко латте со взбитыми сливками, поставила чашку на стол и спросила:

– Интересно, сколько стоит открыть кафе? Во время отпуска в Барселоне я попробовала такую вкусную домашнюю еду… Будет ли пользоваться популярностью испанское кафе, если открыть его в Итхэвоне или Кенгридане? Ах, как я завидую людям с серьезной профессией… Пенсия им не страшна…

– Думаете, у врачей или юристов все гладко? – перебил менеджер Ли с удрученным видом. – Знаете, сколько больниц сейчас закрывается? Да и юристы находятся под большим давлением: в конце концов, они должны приносить прибыль своим компаниям. Их доход напрямую зависит от результатов, а значит – никакой личной жизни! Мой друг работает в крупной юридической фирме. Недавно он потерял сознание от переутомления. Его положили в больницу…

После обеденного перерыва На Юн вернулась за компьютер. Посмотрела на свой KPI[14]14
  KPI (англ. Key Performance Indicators) – ключевые показатели эффективности сотрудника компании.


[Закрыть], который нужно было согласовать к сегодняшнему дню, и твердо решила после работы поразмыслить о планах на будущее.

Но после работы мысли не лезли в голову. К тому времени, как На Юн вернулась домой, единственное, чего она хотела, – это лечь. К следующей неделе должен быть готов отчет о прибылях и убытках за первый квартал, но пустые ячейки в таблице не давали ей покоя. При мысли о коллегах из других отделов, не приславших данные вовремя, На Юн почувствовала досаду.

Она заказала еду в приложении для доставки, поужинала за просмотром популярной дорамы[15]15
  Дорама – неофициальное название азиатских сериалов.


[Закрыть] и почувствовала, что ее клонит в сон. На стирку сил не оставалось. Она не могла решить, что наденет завтра, – что говорить о том, что делать через год! «Я подумаю об этом когда-нибудь потом… Да, потом». С этой мыслью На Юн заснула.

* * *

– Соян-ри? Никогда не слышала. Это где? Разве мы не собирались сегодня отправиться любоваться цветением вишневых деревьев? – с круглыми от удивления глазами спросила На Юн.

Чан Ук и Сэ Рин дали друг другу пять, словно агенты под прикрытием, успешно завершившие секретную миссию, и захихикали. Не будь они в кафе, то засмеялись бы в голос.

– Предлагаю рвануть туда! – взволнованно ответил Чан Ук. – Когда еще ты сможешь куда-нибудь сорваться, ничего не планируя, а? Вот выйдешь замуж, родишь ребенка, а потом опомниться не успеешь – и тебе уже сорок.

Одиннадцать часов утра, суббота. В кафе, где трое друзей встретились для бранча, играл медленный французский шансон. Глядя на сбитую с толку На Юн, Чан Ук торопливо добавил:

– Вообще-то мне вчера позвонил Си У.

– Что?! Си У? Правда?!

– Да. Этот мелкий паршивец, который пропал со всех радаров и столько времени не давал о себе знать, теперь работает в каком-то пансионате в Соян-ри. Три года молчал и вот вчера вечером объявился. Давайте его навестим. Да мне от одного его вида полегчает. Я давно предлагал вам махнуть всем вместе в путешествие до того, как мне стукнет тридцать. Такими темпами мы и до сорока не соберемся. Посмотрите, кто одолжил сегодня у мамы машину! Поехали!

C этими словами Чан Ук помахал ключами от машины. По какой-то причине На Юн одновременно и сердилась, и радовалась, поэтому даже не знала, какое выражение нацепить на лицо.

– Си У, вот же зараза этакая… Ну ты у меня получишь!..

По такой реакции было ясно: На Юн уже приняла решение. Сэ Рин вдруг вскочила и закричала, как заправская болельщица:

– Тогда идем. Вперед, вперед, вперед!

Оказавшись в машине, Чан Ук включил музыку на полную громкость. Одна за другой играли песни, которые он слушал еще во время учебы в университете. Вскоре заиграла песня «Завершение периода цветения вишни» группы Busker Busker, и салон машины превратился в неиствующий концертный зал. Троица друзей подпевала, громко смеясь.

Этой апрельской субботой, в самый разгар цветения вишни, в два часа пополудни начиналась их последняя до наступления рокового тридцатилетия импровизированная поездка. С деревьев облетали бело-розовые лепестки и, подхваченные ветром, парили в воздухе, как в каком-нибудь аниме студии «Гибли». На Юн не могла поверить, что вчера в это время она сидела в тихом, как библиотека, офисе, обновляя еженедельные встречи на следующий понедельник.

На Юн не знала, где находится Соян-ри, но это не имело значения. Достаточно того, что Си У сейчас там. Достаточно того, что они снова соберутся все вчетвером. На Юн посмотрела на Чан Ука и Сэ Рин, которые, должно быть, тоже испытывали смешанные чувства от грядущего тридцатилетия. Потом она подумала о Си У, который сейчас находился в Соян-ри, и погрузилась в воспоминания. При виде цветущей вишни создавалось впечатление, что они – герои музыкального клипа, который сейчас подойдет к кульминации. Машина мчалась по извилистой дороге, и На Юн впервые за долгое время почувствовала, как сердце в груди сжимается от предвкушения.

* * *

Ю Чжин с беспокойством наблюдала за Си У, который носился по дому с энтузиазмом золотистого ретривера. Полчаса назад позвонил его лучший друг, Чан Ук, и сообщил о том, что скоро приедет в гости. Си У рассказал, что они с Чан Уком познакомились в университете и провели бесчисленные ночи в интернет-кафе, играя в игры. С Чан Уком должны были приехать две их подруги, которые состояли с ними в одном клубе.

– Сезон цветения вишни в самом разгаре, на выходные у нас все забито… Где ты собираешься разместить своих друзей?

– Они мне как семья, поэтому если ночь будет теплая, то поспим в шалаше, а если холодная – ляжем в моей комнате!

– Вчетвером? В одной комнате? Твои друзья об этом знают?

– Ну-у-у… будет, конечно, тесновато… Мы все равно собираемся допоздна тусоваться на террасе. Потом девушки могут лечь у меня, мы с Чан Уком – в спальниках на террасе. Поставим там шалаши… Будет почти как кемпинг!

– Ты… об этих шалашах говоришь?

Ю Чжин озадаченно указала на три индейских вигвама, которые стояли в саду для антуража. Си У радостно кивнул и сказал:

– Они маленькие, поэтому их будет легко перенести на террасу.

Си У раздувался от гордости, словно нашел гениальное решение сложной задачи. Ю Чжин ошарашенно запротестовала:

– С-Си У… Эти шалаши… просто элементы декора. Они неудобные, в них нет матрасов… как ты собираешься там спать? Терраса на втором этаже выложена плиткой. К тому же с гор будет дуть сильный ветер, и на рассвете вы наверняка промокнете от росы… Может, лучше ляжете на диване в комнате отдыха для персонала?

Ю Чжин начинала волноваться. Си У может сколько угодно храбриться, но она любила предусматривать все до мелочей. Только тогда она могла чувствовать себя спокойно. Си У был ее полной противоположностью – он начинал думать о проблемах, только столкнувшись с ними. Пока Ю Чжин перечисляла сложности, которые могут возникнуть, Си У с расслабленным видом собирал одеяла и пледы.

– Нуна, разве когда ты в студенческие годы ездила в молодежный лагерь, то спала на матрасах премиум-класса? Нам с друзьями еще нет тридцати, мы бодры и полны сил. У нас еще не тот возраст, когда после одной ночевки на улице нас скрутит радикулит. Если что-то пойдет не так, мы просто поспим в машине. Нуна, ты только подумай: мои друзья отложили все свои планы и решили приехать ко мне! Спонтанно! Разве это не круто? Они ничего особенного не ждут.

Все, что нам нужно, – это место, где мы вчетвером можем болтать всю ночь!

Выпалив это все как из пулемета, Си У быстро собрал вещи и поднялся на террасу на втором этаже. Появился Хён Джун, который с невозмутимым видом нес коробку с маленькими светодиодными лампочками. Ю Чжин была не совсем согласна с Си У, но его слова ее немного успокоили. Его друзья – не какие-нибудь капризные постояльцы, которые приезжают сюда в поиске тишины и покоя.

Порывшись в шкафу, Ю Чжин вытащила две большие красные свечи в специальных подставках. Их подарили Ю Чжин на новоселье, когда она съехала от родителей в студию неподалеку от площади Кванхвамун. Свечи были слишком большими и пахли слишком резко, поэтому были скорее в тягость и несколько лет простояли нетронутыми. Потом Ю Чжин достала маленькую электрическую печку. Вскоре на террасе на втором этаже уже стояли индейские вигвамы, рядом с ними горели свечи и включенная в розетку электрическая печка. Было довольно ветрено, и пламя свечей грациозно танцевало на ветру.

Си У принес из книжного кафе несколько стульев, после чего взял большую коробку из-под книг, перевернул и закрепил на полу с помощью клейкой ленты, превратив в импровизированный стол. Хён Джун помогал ему. Потом Си У принялся украшать палатки светящимися лампочками. Ю Чжин, тихонько напевая, некоторое время наблюдала за тем, как он сосредоточенно наносит последние штрихи, а потом медленно спустилась на первый этаж.

– Вау! Как здесь красиво!

Казалось, терраса на втором этаже «Книжной кухни Соян-ри» превратилась в площадку для съемок молодежной дорамы. Чан Ук, Сэ Рин и На Юн с радостными возгласами бросились обнимать Си У. На террасе лежал десяток пледов и было установлено три шалаша – маленьких, рассчитанных на одного человека. В таких обычно играют дети. Шалаши обвивали маленькие лампочки, словно гирлянды. Стоявшая чуть сбоку электрическая печка излучала красноватый свет.

– Мы сто лет не виделись! Как делишки?

– «Как делишки»? И это все, что ты можешь сказать, Си У?! Паршивец! Не звонил, не писал… Ты хоть представляешь, как мы волновались?! Ты заслужил хорошую трепку!

Сэ Рин и На Юн сделали серьезные лица и поочередно стукнули Си У по спине. Их примеру, усмехнувшись, последовал даже обычно миролюбивый Чан Ук.

– Тише, народ! Сначала выслушайте меня! Я знал, что вы так отреагируете, поэтому подготовился. Прежде чем что-то говорить… смотрите сюда!

Си У отбежал в сторону и жестом фокусника, показывающего свой лучший трюк, сдернул покрывало с какого-то предмета. Им оказался ящик, полный пивных банок и бутылок с лимонадом. Чан Ук, Сэ Рин и На Юн дружно издали радостный клич.

– Сейчас только четыре часа. Почему же я так ужасно хочу есть? – удивилась На Юн.

По дороге они сделали остановку на обед. На Юн съела рамен[16]16
  Рамен – суп из лапши быстрого приготовления.


[Закрыть] с морепродуктами и кимбап[17]17
  Кимбап – корейское блюдо, похожее на японские суши-роллы.


[Закрыть]. На закуску у них был картофель в рисовом сиропе, ттокпокк, сотток-сотток[18]18
  Ттокпокк, сотток-сотток – уличная еда на основе теста из клейкого риса под названием «тток».


[Закрыть] и ходу-гваджа[19]19
  Ходу-гваджа – ореховое печенье.


[Закрыть]… но, как ни странно, теперь На Юн снова проголодалась.

Сэ Рин сочувственно ответила:

– Может, потому, что еда была без мяса? Помните, как мы поехали в молодежный лагерь и десять человек съели двадцать порций самгёпсаля?[20]20
  Самгёпсаль – жареная свиная грудинка; разновидность гуй (блюда на гриле) в корейской кухне.


[Закрыть]

Чан Ук продолжил, словно вздыхая:

– И не напоминай. Один Си У, должно быть, съел четыре!

Четверо друзей снова громко рассмеялись.

Си У, Чан Ук, Сэ Рин и На Юн были лучшими друзьями с первого курса, за что их прозвали «четырьмя мушкетерами».

Они вчетвером посещали почти все предметы. Когда Чан Ук и Си У ушли в армию, На Юн и Сэ Рин приняли участие в программе обмена студентами, поэтому они вчетвером оставались вместе до последнего семестра.

Двое парней, две девушки… Многие в университете думали, что мушкетеры встречаются, но они были только друзьями.

Вступив в рекламный клуб, они оказались в одной группе и чудесным образом обрели друг в друге родственные души. Если подумать, то это было действительно странное сочетание. Однажды они прошли тест MBTI[21]21
  MBTI (англ. Myers – Briggs Type Indicator) – типология Майерс – Бриггс, тест на тип личности.


[Закрыть], и, если верить результатам, Чан Ук и На Юн – полные противоположности, поэтому должны конфликтовать. Но вместо этого друзья придумывали, как провести годы своей юности.

После выпуска каждый жил своей жизнью: влюблялся, расставался, искал себя, пытался найти работу… Сэ Рин стала художником-фрилансером, На Юн устроилась в службу поддержки IT-подразделения сетевой компании, а Чан Ук – в отдел звукового дизайна видеоигр. Он числился у них специалистом по планированию, но На Юн не знала, чем именно он занимается. Си У сразу после окончания университета попытался сдать экзамен на архитектора, но потом сдался и отправился в Норянчжин, чтобы сдать экзамен на государственную службу. С тех пор от него почти не было вестей.

Миры четырех мушкетеров соприкасались все меньше, их встречи становились все реже. В двадцать лет проводить вместе время казалось чем-то само собой разумеющимся, но к тридцати они освоили собственные планеты и теперь могли общаться только через космические станции.

Тем не менее когда они встречались все вместе, то возвращались в то время, когда им было чуть за двадцать, возвращались в мир, наполненный радостью и смехом. В этом мире они с опухшими лицами просыпались на жестком полу дешевой общаги, где пахло пивом и соджу, вставали и варили рамен на четверых, одновременно нарезая зеленый лук для па-кимчи. В этом мире они сонными осенними днями сидели под мостом через реку Ханган, прогуливая занятия, потягивали вино, которое купили в супермаркете E-mart за 9900 вон[22]22
  Вона – денежная единица Республики Корея.


[Закрыть], ели сыр с хлебом и хохотали над глупыми шутками. Сэ Рин и На Юн навещали Чан Ука в армии, а потом на обратном пути молча вытирали слезы в автобусе: воспоминание о том, как Чан Ук быстро, почти не жуя, глотал пиццу и курицу, возвращалось к ним сценой из дорамы.

Пока мушкетеры предавались воспоминаниям о днях своего студенчества, запивая пивом самгёпсаль, успело стемнеть. Дул прохладный ветерок – впрочем, уже по-весеннему слабый. Освежающая энергия весенней ночи пробудила воспоминания о студенческих вечеринках. Праздник ночи начался, и гора радушно приняла друзей в свои объятия. Запах деревьев и травы постепенно исчез; в воздухе витал аромат весенних цветов и свечей.

Си У вспомнил мартовскую ночь, когда они с Ю Чжин и Да Ин любовались звездами. С тех пор прошел всего месяц, но стало куда теплее. Темное небо было окутано то ли туманом, то ли тучами, но в некоторых местах виднелись звездочки, такие яркие и аккуратные, словно их нарисовали. Сладкий аромат, исходивший от свечей, смешивался с запахом весенних цветов.

– Нам У… Осенью он женится, – сказала Сэ Рин вскоре после полуночи.

Наступила сонная тишина. Остальные переглянулись. Нам У, первая любовь Сэ Рин, дважды бросал ее, а потом возвращался. Позапрошлой осенью они расстались в очередной раз – видимо, окончательно. На Юн поставила банку пива и спросила:

– Как ты узнала? От кого?

– Я узнала случайно, от общих знакомых… Будущая невеста работает вместе с Нам У. Вообще-то я знакома с ней – видела однажды, когда приходила. Она младше нас примерно на год. Думаю, они с Нам У хорошо друг другу подходят. Уверена, у них все сложится.

Сэ Рин говорила совершенно спокойно. Прошло то время, когда она не спала ночами, мучаясь от ревности, когда пыталась завоевать его, когда волновалась и плакала, как ребенок, у которого отняли будущее, когда происходящее поражало ее внезапностью ослепительной петарды, которая заставляет вскрикивать от неожиданности… Все это осталось в прошлом.

– О-о-ох! Скажи, у тебя точно все хорошо? Господи боже… Ты так страдала из-за него… Посмотрим, как хорошо он будет жить! Но когда ты узнала о свадьбе? Почему мне ничего не сказала?

– Хотела видеть твое лицо.

– О-о-ох…

На Юн сочувственно потрепала Сэ Рин по плечу. Чан Ук и Си У чокнулись, залпом допили оставшееся пиво и, смяв банки, поставили на стол.

– Эх… Честно говоря, я не уверен, что когда-нибудь женюсь, – сказал Чан Ук. – У меня такое ощущение, что окружающий мир заставляет меня подстроиться под график – мол, возраст, самое время жениться… но на самом деле я к этому не готов.

На Юн тоже вздохнула, пережевывая еду, потом помешала омук гук, суп из рыбных котлет, который варился на огне, и ответила:

– У меня то же самое. Такое ощущение, будто дата экзамена потихоньку приближается, а я совсем не готова к предмету, который предстоит сдавать.

Сэ Рин, укутавшись в одеяло, прислонилась к плечу На Юн и жалобно сказала:

– К слову об экзаменах… Интересно, сильно бы изменилась моя жизнь, если бы я сдала сунын[23]23
  Сунын – корейский тест на академические способности учащихся колледжа. Является важным экзаменом для старшеклассников, поскольку он определяет, поступит ли студент в университет и в какой именно.


[Закрыть] сейчас. Э-э-эх…

На Юн стукнула своей банкой с пивом о банку Сэ Рин, сделала глоток и воскликнула:

– Брр, у меня аж мурашки… Несколько дней назад я подумала: «Смогла бы я поступить в колледж восточной медицины, если бы усердно готовилась к суныну?..»

Чан Ук, зачарованно наблюдавший за пламенем свечи, перевел взгляд на На Юн, улыбнулся и открыл новую банку с пивом.

– Колледж восточной медицины – не вариант. По крайней мере, в этой жизни. Спустись с небес на землю. Мало того что надо откладывать деньги на покупку квартиры, так еще приходится выживать в Корее, где даже съем студии трудно себе позволить.

– О недвижимость!

Все четверо, не сговариваясь, дружно стукнулись банками.

– Слушай, Си У… у тебя точно все хорошо? – спросил Чан Ук и взглянул на Си У.

– В смысле?

– Ты решил отказаться от экзамена на государственную службу, хотя готовился к нему больше трех лет. Может, если попробуешь еще раз, то боженька над тобой смилостивится?

Чан Ук жалел Си У. Тот был таким сообразительным и умным, но прервал контакты почти со всеми более чем на три года, потому что готовился к экзамену на государственную службу девятого разряда. Когда Си У наконец объявился, Чан Уку очень хотелось сказать ему что-нибудь резкое и спросить, обязательно ли было пропадать со всех радаров. Он и подумать не мог, что Си У отказался от идеи сдавать экзамен и переехал в далекую деревушку.

– Во-первых, сам экзамен слишком бесчеловечный. Нужно сдать пять предметов: три обязательных и два на выбор. Если потратишь больше минуты на решение одного вопроса, то, скорее всего, не успеешь ответить на все вопросы. Времени не хватит.

Нахмурившись, Си У затряс головой, словно пытаясь прояснить мысли.

– К тому же я не подхожу на роль государственного служащего. В мире чиновников ценятся честность, стабильность и полная самоотдача. Не думаю, что я подхожу на эту роль.

Остальные не знали, соглашаться со словами Си У или нет, поэтому промолчали, глядя прямо перед собой. Должно быть, Си У долго думал об этом одинокими ночами… Интересно, сильно ли эти мысли омрачали его безграничный оптимизм? Наверное, Си У очень расстроился, столкнувшись с правдой: позитивный взгляд на будущее не гарантирует позитивное будущее. Интересно, о чем подумал Си У, когда три года подготовки к экзамену пошли насмарку? Си У, у которого хватило смелости прервать долгое молчание и позвонить Чан Уку… каким взрослым он стал?

– Нам сказали, что этот участок три года простоял заброшенным. Я был среди тех, кто превратил запущенный клочок земли в «Книжную кухню Соян-ри». Потом, когда мы закончили с внутренней отделкой, я огляделся по сторонам и почувствовал, как будто родился заново. Поэтому подумал, что могу остаться здесь и просто… быть собой.

– Точно… ты же учился на архитектурном… Но потом отправился в Норянчжин, чтобы стать государственным служащим… В конечном счете ты занялся тем, о чем всегда мечтал, – заметила Сэ Рин.

Си У встретился с ней взглядом и ответил:

– Верно. Раньше я думал, что в двадцать лет мои мечты были детскими и нереальными, но потом осознал: глупо рассчитывать на то, что исполнятся все мечты. Но стремление идти к своей мечте делает нас лучше. Я потерялся и блуждал по лабиринтам жизни, а потом словно услышал голос, который шептал мне, как выбраться. Вот на что была похожа моя мечта.

– Ого… Неужели здесь, в Соян-ри, учат ораторскому искусству? Твоя тирада прозвучала… ужасно ванильно, – сказала На Юн.

Они с Сэ Рин рассмеялись; Чан Ук взъерошил Си У волосы и последовал их примеру. На Юн с улыбкой посмотрела на друзей, и ей показалось, будто она переместилась в прошлое. Отсмеявшись, все замолчали, но воцарившаяся тишина была знакомой, уютной. Несмотря на то, что четверке мушкетеров давно уже не по двадцать лет, и несмотря на то, что они живут в разных мирах, возможность время от времени встречаться вот так – огромное утешение. Чан Ук откупорил бутылку вина, которую купил по дороге. Сладко-терпкий запах, исходивший из бутылки, прекрасно подходил ночному воздуху, в котором плыл аромат цветущей вишни.

– Я ужасно скучал, Ча Си У, и я рад тебя видеть, – сказал Чан Ук, наливая вино в бокал Си У. – Несмотря на твою ванильность.

– Ой, да хватит вам! Я собираюсь стать солидным тридцатилетним мужчиной.

– О-о-о-ох! Нам скоро тридцать! – воскликнула Сэ Рин, делая вид, что рвет на себе волосы.

Эти слова оставили во рту горький привкус – не потому, что ребятам скоро исполнялось тридцать, а потому, что они сомневались, что соответствуют своему возрасту.

– Когда вишня зацветет в следующий раз, все мы перешагнем через порог тридцатилетия, – пробормотал Чан Ук, словно читая последние строки какого-нибудь романа.

– Эй, чего вы все расчувствовались?! Вишня будет цвести даже тогда, когда мы справим сотый юбилей! Давайте же выпьем за это! – воскликнул Си У и, взяв у Чан Ука бутылку, налил ему вина.

Той ночью На Юн приснился сон. Чан Ук шел вдоль цветущих вишен по белому мосту, держа под руку невесту в белом свадебном платье фасона «русалка». Если он пройдет через мост, то больше не сможет вернуться назад. Он пересечет границу.

Все широко улыбались и восторженно хлопали. На Юн тоже улыбалась и хлопала, но в глубине души чувствовала, что эпоха дружбы четырех мушкетеров подходит к концу. Белые лепестки водопадом обрушились вниз, и Чан Ук прошел точку невозврата. По правде сказать, На Юн не была готова к следующему жизненному этапу. Тридцатилетие приближалось стремительно, как приливная волна, но На Юн просто смотрела Чан Уку в спину, не в силах пошевелиться.

– На Юн, просыпайся! Помнишь, мы решили покататься на велосипедах, доехать до озера и встретить там рассвет? Если опоздаешь, то мы уедем без тебя.

– О-о-о-ох… Можно я не пойду?

– Нет! Мы же договорились вчера.

– Вчера мы легли часа в три ночи… Получается, проспали всего ничего…

– Ну что поделать… Вставай скорее. И шляпу не забудь!

Потом Сэ Рин еще раз разбудила На Юн, та сказала: «Да-да, сейчас встаю!» – и снова уснула.

Все закончилось тем, что на На Юн нахлобучили шляпу и, словно багаж, засунули на заднее сиденье машины. Солнце еще не встало, и на улице густели синие предрассветные сумерки, на фоне которых чернели очертания окружающего мира. Встречающиеся им по пути деревья стояли совершенно недвижно. Прошлой ночью окрестностей было не разглядеть, но сейчас небо стало ясным, бледно-лазурным, и ребята увидели горы, ширмой окружавшие это место.

Часы на приборной панели показывали 6:11. Несмотря на то, что ночь выдалась не холодной, расплата за ночевку на улице (и болтовню до трех часов) не заставила себя долго ждать. На Юн чувствовала, что тело неприятно пульсирует. На затылок словно давил тяжелый камень. Волнами накатывала острая головная боль. На Юн хотелось вернуться в теплую, мягкую постель и снова заснуть. Сэ Рин, сидевшая рядом на заднем сиденье, тоже выглядела уставшей: она прислонилась к На Юн, закрыв глаза и свернувшись калачиком, как кошка.

Озеро оказалось больше, чем думала На Юн. Такое большое, что его можно было принять за море, оно таило в себе предрассветные сумерки. Другой берег озера был далеко-далеко, едва различимый на фоне ясного, безоблачного неба. Представшая перед глазами картина напоминала пейзаж на открытке. Из-за высоких гор на горизонте медленно вставало солнце. Его блики отражались от ряби озера, и всякий раз, когда ветер качал деревья, солнечные зайчики танцевали на воде. Чан Ук, На Юн и Сэ Рин восхищенно ахнули. Си У с гордым видом кивнул, словно заранее предвкушал их реакцию.

Пока На Юн любовалась спокойным озером, охваченная пронзившим ее восторгом, зазвучала песня:

– С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения, дорогая На Юн, с днем рождения тебя!

Сэ Рин подошла к На Юн с импровизированным тортом, первым слоем в котором шла коробка с бисквитными батончиками, на ней стояла баночка йогурта, и уже в ней на манер свечек торчали палочки в шоколадной глазури «пеперо». Чан Ук надел на именинницу праздничный колпак и очки в форме пирожных. Пока остальные хлопали и смеялись, Си У запечатлел происходящее на фото и видео.

– Господи, когда вы все это купили? Неужели вчера на заправке, пока я отходила в туалет?

На Юн расхохоталась. В то же время она была тронута до глубины души. Многое встало на свои места – в том числе странное поведение друзей, которые, видимо, голову сломали, стараясь скрыть эту вечеринку-сюрприз. Происходившее вре2залось в память вплоть до мельчайших деталей: белые сникеры Сэ Рин, воронье гнездо на голове Чан Ука, темно-серый свитер Си У… На Юн во все глаза смотрела на друзей. Это было похоже на сон.

На Юн громко выдохнула, делая вид, что задувает незажженную палочку «пеперо». Потом рассмеялась и проглотила слезы. У Сэ Рин глаза тоже были на мокром месте. Чан Ук спокойно улыбался, Си У с озорным огоньком в глазах хлопал в ладоши, потом быстрым движением измазал щеки На Юн йогуртом и бросился бежать.

Пусть даже сегодняшний день исчезнет, но это место будет жить и дышать воспоминаниями о друзьях, которые отмечают здесь день рождения, о самодельном торте, о солнце, появляющемся из-за горы, как из-за ширмы… На Юн подумала, что ей было бы достаточно, если бы воспоминания остались у нее в сердце навсегда.

Во время поездки на велосипедах вдоль озера лепестки сыпались на землю моросящим весенним дождиком. Медленно приближались горные вершины по ту сторону озера. Небо было затянуто облаками, как темными, мрачными, так и белыми, похожими на комки ваты. Но через некоторое время погода прояснилась: поднялось весеннее утреннее солнце, и небо стало таким небесно-голубым, как будто в камере включили фильтр.

На Юн вспомнила деревушку Дэсон-ри, куда они с сокурсниками ездили в поездку для укрепления корпоративного духа. Она вспомнила утро своего двадцать первого дня рождения, вспомнила, как сидела в лодке посреди озера, пытаясь с помощью весла обрызгать другую лодку, и как улыбалась, наблюдая за плещущимися в воде птицами. В то время было неважно, где и кем она работает… В то время не приходилось выступать с докладом на еженедельном собрании…

В то время у четырех мушкетеров не было четких планов, как у пока еще пустого чемодана. Свобода, расстилавшаяся перед ними бескрайним морем, вызывала странное ощущение беспомощности. Сейчас те дни вспоминаются с ностальгией.

После того как На Юн стала офисным работником с плотным графиком, поездка в Дэсон-ри казалась приятным сном. На Юн вкладывала все силы в то, чтобы оправдать свое жалованье. Блуждала по лабиринту системы организации служебной деятельности, выучивая странные слова для отчета; нервно ходила туда-сюда, когда не могла забронировать конференц-зал; дрожала от страха, отвечая на звонки деловых партнеров, когда начальник уходил в отпуск; вела протоколы совещаний. Пока она барахталась в воде, как малыш, который только учится плавать, время пролетело незаметно, и вот она уже скоро разменяет третий десяток.

На Юн изо всех сил закрутила педали велосипеда. Сознание увело в воспоминания и через мгновение замерло, не в силах решить, в какую сторону двигаться. На Юн буквально видела, как в голове возникает смутная мысль, но вскоре она растворилась, как туман.

На Юн перестала крутить педали, и велосипед плавно поехал вниз по склону. Тихо дребезжала велосипедная цепь. Ветер выл, как в развязке греческой трагедии, и На Юн с улыбкой на лице мчалась навстречу глубокому синему небу.

* * *

– На Юн, ты не хочешь написать письмо? Мы запустили в нашем книжном кафе крутой проект!

– Письмо?

– Да. Если ты сейчас отправишь письмо, то его доставят в канун Рождества вместе с книгой «Магазин канцтоваров Цубаки». Если тебе некому написать, напиши мне.

На Юн озадаченно уставилась на Си У и подумала, что за прошедшее время отвыкла от его чувства юмора. Улыбнувшись, Си У ушел – его позвала Ю Чжин. Чан Ук и Сэ Рин сейчас на рынке и должны вернуться не раньше чем через час.

На Юн взяла в руки брошюру с информацией о новой программе книжного кафе и принялась внимательно ее изучать.

Я – медленный почтовый ящик.

Напишите себе письмо вместе с Поппо из «Магазина канцтоваров Цубаки» и получите его вместе с книгой в канун Рождества!

Ниже мелким шрифтом была напечатана инструкция. Стоимость участия составляла двадцать пять тысяч вон, включая саму книгу «Магазин канцтоваров Цубаки», а также конверт и стоимость доставки. Послание можно было отправить кому-то другому, а если писать письмо в тягость, то можно обойтись открыткой с добрыми пожеланиями.

Вчерашняя На Юн не стала бы участвовать в подобном мероприятии. Она бы и думать не стала о том, чтобы писать письмо самой себе. Однако после ночи на свежем воздухе, пригнанном с гор, после велосипедной прогулки по озеру, которое блестело в лучах утреннего солнца, после дождя из лепестков вишни… что-то в ее сердце дрогнуло. За время поездки у нее появилась история, которой хотелось поделиться с собой, утонувшей в монотонности повседневной жизни.