Текст книги "Твои потухшие глаза"

Предыстория. Часть 9

В комнате был только Андрей. И я решил, пользуясь моментом, завязать разговор.

– Как давно ты знаешь Лиама? – Я пытался говорить более уверенно.

– Достаточно, – не особо разговорчивый, сложновато будет.

– А как он связан с Кириллом? – я пытался зайти издалека.

– Не лезь в его прошлое.

– Но…

– Не порть жизнь ни себе, ни ему. – Сказал, как отрезал.

– Но мне, правда, нужны ответы, – с грустью в голосе пробурчал я.

– Порою ненужные и тяжелые знания могут разрушить тебя, – откуда тут столько философов?

– Разве можно что-то разрушить сильнее? – Шепотом пробормотал я.

На улице сильно похолодало, и поэтому сегодня я не смог пойти на крышу. Читать в комнате совсем не хотелось, поэтому я решил уединиться в библиотеке. Она всегда пустая, мало кто из подростков сейчас читает классику, и лично мне тоже интереснее современная литература. То есть, только что стала интересна.

В самой библиотеке не было ни диванчика, ни чего-то похожего на него. А на стуле сидеть не хотелось, тело слишком быстро затекало. Ну что же… Придётся на полу обустраиваться. Стащил простыню из чьей-то комнаты и расположился поудобнее. Так и провёл здесь всю ночь.

Сегодня обнаружил, что у меня кончились шоколадки. Для кого-то это мелочи, а для меня настоящая катастрофа. Как они могли так быстро закончиться?! Я же экономил!

Надо где-нибудь достать деньги. Надо купить хотя бы одну шоколадку. Иначе я долго не протяну. У меня начнётся ломка, как у наркоманов.

Сейчас учиться не хотелось совсем. Хотелось просто исчезнуть, чтобы больше не видеть этих лиц.

Когда все в комнате, занимаюсь уроками, воткнув наушники в уши. Мысли о Кире до сих пор ёрзали в моей голове.

– Лиам, – я сел на его кровать.

– Что? – Он отвлёкся от ничегонеделания.

– Кир. Он же не отстанет от меня? – На что он лишь безжизненно покачал головой.

Ночные кошмары преследовали меня постоянно. Ближе к утру я вскакивал с кровати от криков, весь в собственном поту. Ничего нового!

Копаясь в своих вещах, я нашел там 200 рублей. Никогда не думал, что буду так сильно радоваться этой сумме. На эти деньги я побежал покупать конечно же шоколадки. «Ritter sport» с марципаном и одна «Милка» с орешками. Сказать, что я был доволен – ничего не сказать, практически вприпрыжку я дошёл до интерната. Радостно поднимался по ступенькам в ожидании сегодняшнего вечера. Но счастье было не долгим.

Около моей комнаты стоял Мирослав (один из пёсиков Кира). Почему? За что именно сейчас? За прогулы я получил наказание: двойные смены, дополнительные обязанности.

– Соскучился? – С долей сарказма прозвучал до боли знакомый голос. Нет, только не сейчас. В поле зрения оказался номер со слегка приоткрытой дверью, видимо, его уже освободили.

Проигнорировав одного из очередных собутыльников садиста, прохожу мимо, входя в комнату. Ну нет, ты не испортишь мне вечер, ублюдок. Быстро хлопаю дверью прямо перед его носом. И закрываю на замок. Да! Да! Да, мать вашу, теперь никто мне не помешает. Победоносно разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.

Не-е-ет! Нет. Я больше не смогу. Я больше не вынесу. Истерика. Паника. Страх. Дикий страх. На грязной кровати уютно расположился тот самый ублюдок, насколько я понял его звали Максим.

– Неужели не соскучился? – Оскал во все тридцать два зуба.

– Пошёл нахер отсюда! – Откуда во мне столько смелости? Хотя кого я обманываю, мои коленки уже подкашиваются, затягивая всё ниже. А от дрожи становится холоднее.

– Присаживайся, – смелости на сопротивление, увы, не осталось. Один животный страх в глазах, ничего более…

Зайдя, он резко захлопнул дверь, закрывая на замок. А его собутыльник, как послушная шавка, остался ждать за дверью.

– Присаживайся! – повторил он еще более жестко, словно приказ.

Я решил подчиниться своему внутреннему голосу, а он советовал выполнять требования садистов.

– Что на этот раз? – Сердце постепенно начало уходить в пятки. Я не мог даже пошевелиться. Я внимательно наблюдал за всеми его движениями. Он начал что-то доставать из сумки.

– Что это? – Мой голос перешёл на шепот, а потом и вовсе на сип.

– Кляп, – так спокойно, словно мы погоду обсуждаем.

Не услышав мои мольбы, он завязал мне рот. Затем наклонился к уху и нежно так прошептал:

– Повеселимся? – Он достал из той же сумки канцелярские принадлежности! Для чего? Он навис прямо надо мной, начиная нежно водить по руке холодным лезвием канцелярского ножа.

Он начал вырисовывать на моём теле слова, выпуская кровь из вен наружу, то углубляя, то нежно выводя острое лезвие. Мерзкое мучительное чувство проедало меня. Я пытался кричать, но не мог. От этого становилось лишь больнее. Но с бляхой ремня эта боль не сравнится.

Он так долго изнурял моё тело, что казалось, что прошла уже целая вечность. Затем с довольной улыбкой отстранился. Всё? Он закончил? Неужели всё закончилось?

Он вскрыл мой портфель и достал оттуда мои шоколадки.

– Любишь сладкое? – Нет! Только не шоколадки! Нет. Я пытался кричать. Он, видя мои усилия, похабно ухмылялся и начинал уплетать одну за другой. Нет! Истерика охватила моё тело. За что?

Он снял с меня кляп, дабы дать высказаться.

– Не трогай шоколадки! Сука, не смей, ублюдок, не трогай шоколад! Тебе моего тела мало? Делай, что хочешь, но положи шоколадки на место! – Это то, что поддерживает мою никчёмную жизнь.

– Вот как, – он снова надел на меня кляп. И, смотря на меня, доел все мои шоколадки. Ублюдок! Не прощу. Я убью его! Убью! Дикая ненависть охватила меня в тот момент. Глаза почему-то стали влажными. Эти мерзкие соленые капли снова стекали с моего лица.

– Делай, что хочешь, говоришь, – он подошёл к столу и зачем-то взял степлер. Только он был слегка больше обычных размеров.

– Давно хотел попробовать, да вот только случая не подворачивалось. А тут ты, грех не попробовать, – он аккуратно натянул мою бледную кожу и резким движением застеплерил её. От резкой боли я вскочил на кровать, практически порвав верёвки на ногах.

– Значит, понравилось? – Он наклонился ещё ближе и слизал кровь с того места, где активно сочилась красная струйка. От этого зрелища, мне захотелось блевать. Он продолжал эту забаву снова и снова. Маленькие железки вскрывали мою плоть, залезая глубоко под кожу. От боли сносило крышу. Я сходил с ума, утопая в этих бесконечных болевых ощущениях. Говорите, боль только у нас в голове? Бред! Я не могу! Я больше не могу! Я опять пытался кричать через кляп. Макс ждал чего-то, вновь смотря в мои мокрые глаза. Затем он резким движением содрал с меня кляп.

– Что-то хотел? – Невинно хлопая ресничками, начал этот парень.

– Хватит! – Прокричал я.

– Хм… Дай-ка подумать. Так и быть, – он улыбнулся детской, невинной улыбкой, – на сегодня закончим.

Ни о чём кроме боли я думать не мог.

Когда я вошёл в свою комнату в детдоме, на меня никто кроме удивлённого Андрея не обратил внимания. Но от собственной никчёмности я поник в глубокую депрессию. Двигаться было чертовски больно. От сильной подавленности я не мог трезво отвечать на вопросы Андрея, а потом и вовсе игнорировал мальчишку.

Дверь в нашу комнату то открывалась, то закрывалась, а я так и продолжал валяться в кровати. А ни на что другое я и не способен!

На что я подписался? Мама, папа, на кого вы меня оставили? Не плакать! Я не должен плакать! Если бы вы меня сейчас видели, то вам было бы стыдно за меня! Надеюсь, вы сейчас не смотрите. Но я ведь не виноват? Да? А кто тогда? Не бывает так, чтобы все были невиновными! Кто виноват в моей боли? Никто, кроме меня! Никто не заставлял меня соглашаться! Только я виноват в своей слабости.

Я слышал чьи-то бурчания под ухом, но не обращал никакого внимания. Сложно было что-то воспринимать.

Резкая жгучая боль вернула меня в чувства. Я вскочил с кровати, что было очень глупо, стало ещё больнее.

– Какого хрена?! – Так как голос я посадил, но даже наорать на этого козла не получилось.

– Тихо, тихо, надо вытащить скрепки из твоего тела и обработать раны, а то может заражение пойти, – Лиам почти шептал, пытаясь меня успокоить.

– Какое нахрен… – Постепенно его слова достигли моего разума. И я ясно понимал, что это необходимо.

Он подошёл медленно, опасаясь моей реакции и начал потихоньку вырывать из кожи эти скрепки. Боль была неимоверной. Даже то, что я мог кричать, не облегчало её. Да сколько же раз он успел меня проткнуть? Истерика, злость, отчаяние – всё перемешалось в моих опустошённых венах. Я так устал от боли. Почему я? Почему это все случается со мной?

– Что будет дальше? – Я смотрел на Лиама, ожидая положительного ответа.

– Зависит от твоих действий! – Достаточно спокойно ответил парень.

– Но…

Я снова решил пропустить эту работу. Я не мог пересилить себя, всю эту физическую боль.

Два дня я лежал вот так вот в кровати, изредка пытаясь взять в руки книги, отвлекаясь от гнетущего. Ожидание не давало расслабиться. Осознания того, что я сам согласился на это вызывало подавленность. На занятия по репетиторству, которые я организовал, я не ходил, я просто не мог появиться перед учениками в таком обличии. Ночью я так же вставал и шёл на кухню, но готовить какие-либо деликатесы не было настроения. Поэтому я готовил что-то из совсем простого, как, например, макароны, обжаренные в соусе или же отварной картофель.

Неделю назад нашему детдому пожертвовали старое пианино. Я просто очень хотел научиться играть. Понятия не имею, откуда возникло это желание. По вечерам я бегал к нему, пока все были на ужине и пытался учить ноты по музыкальным пособиям. Никогда не думал, что это так сложно. Но так расслабляет.

Я немного отстал от программы. Всё-таки это десятый класс как-никак. Стереометрия давалась мне с трудом. Хотя, от учёбы мне становилось чуточку лучше. Мнимые проблемы загораживали настоящие, позволяя забыться.

И сегодня, не знаю почему, мне вдруг захотелось прикоснуться к фортепиано, захотелось вновь услышать звучание его нот. Если честно, ничего особенного не случилось: звучание, как звучание. Но это меня не остановило. Я долго упрашивал нашу учительницу по музыке, которая окончила только музыкальную школу, научить меня играть по нотам. После долгих и упорных уговоров, она таки согласилась, разумеется не за просто так. Каждую субботу я должен был мыть в её классе полы и протирать пыль. Играть на пианино было намного сложнее, чем я ожидал. Эти гаммы сводили меня с ума.

Предыстория. Часть 10

Мои мысли были забиты хламом. Чтобы хоть как-то развеяться, я пошёл на крышу. Волочился я около четырех часов. Напрочь замёрзшие конечности и полностью опустошённые внутренности. Пока я плёлся по холодным улочкам, меня вывернуло три раза. Прохожие, смотря на меня, пытались сделать вид, что меня не существует. Почему мир так жесток? Вероятно, раньше я смотрел на мир через розовые очки, не замечая все это. Я бы всё отдал, чтобы вернуть прежнюю жизнь. Всё! А разве у меня есть, что отдавать? Даже моей мнимой гордости больше нет!

Крыша. Свежий воздух. Оно того стоило. Я лёг на самый край. Так как сидеть было до сих пор больновато после тех скрепок. Моё испорченное детство. Грязь в моей душе, её так много. Мысли о суициде опять начали посещать мою голову. «Может, это действительно правильно? Может, папа и мама меня там ждут?». Я приподнял голову, чтобы посмотреть вниз. Десять минут я взвешивал все «за» и «против». В этот момент я подумал: а что бы сказала мама, ели узнала, что я хочу покончить с собой? Она бы очень расстроилась! Страх неизвестности остановил меня от этого ужасного поступка. Никогда прежде я не испытывал к себе столько ненависти. Окончательно проморозив все свои конечности, я решил отправляться в детдом. Преодолев жуткую лестницу, я мысленно ликовал. Ведь теперь я затратил вдвое меньше времени. Когда я вернулся в детдом, было уже около пяти утра. Но единственное, что меня сейчас волновало, так это, как доползти до душа. Схватив своё единственное полотенце и одну чистую длинную футболку, я отправился по тёмным коридорам. Когда я включил горячую воду, мне стало одновременно больно и приятно. Всё тело жгло от горячих капель, из-за того, что я отморозил себе всё на холоде. Спустя десять минут я взял мочалку и начал тереть тело. Мне было плевать на то, что я раздирал старые раны, и тело вновь окрашивалось красной краской. Мне было плевать на боль. Было плевать на всё! Лишь смыть с себя эту грязь. «Прошу! Сотрите мне память!» Я включил душ на полную. При других я не мог показать свою слабость, но теперь всё иначе, сейчас я один.

– Пытаешься успокоиться? – Слишком знакомый голос. Слишком сладкий, словно приманка. Омерзительно.

Молча прохожу мимо, стараясь не замечать. Этот самовлюбленный придурок следит за мной?

Предыстория. Часть 11

– Так просто ты не сможешь успокоиться, – его голос такой успокаивающий, словно снотворное. Это действительно раздражает.

– Да что ты понимаешь? – Резко выговариваю я.

– Ты прав, не понимаю… Но могу помочь. – Все также спокойно продолжает Лиам.

– Не нуждаюсь, уйди, – я оттолкнул его от двери.

– Стой, – он резко схватил меня за запястье.

– Да отвали уже.

– Я пытаюсь тебе помочь. Можешь попробовать затянуться и увидишь, как это расслабляет, – он достал из кармана сигарету.

– Мерзость. Отвратительно. Убери, – я ударил по его руке.

– Если всё-таки захочешь, ты знаешь, где их взять.

Закончив свою процедуру, я потащил своё никчёмное тело к кровати.

Когда я вошёл, все спали, оно и не мудрено, шесть утра ведь. Я вырубился, как только залез в свою кровать.

Опять работа, стирка, кровь, блевотина, издевательства. Сегодня ночью после душа я направился не к себе в комнату, а в библиотеку, единственное место, где приятно проводить время.

Но я не пошёл к полкам выбирать интересную мне книгу. Я остановился около стола, где было куча всякой ненужной канцелярии вроде скрепок. Спустя пять минут возни, я таки нашёл то, что искал. Маленькое лезвие, которым точат карандаши. Какая ирония, сегодня оно будет использовано не по назначению, как и моё тело.

Внутри было столько боли, ненависти и злости, зависти, что смерть казалась облегчением. Мне было всё равно, что будет дальше, главное – не жить, покинуть этот мир, это никчёмное тело. Всё время одна и та же необъятно тождественная жизнь наполняет вселенную и ежечасно обновляется в неисчислимых сочетаниях и превращениях.

Не выдержав больше этого самобичевания, я перешёл к делу. Холодное лезвие прошлось по горячей плоти. Сейчас всё иначе, я больше не боюсь боли. Рука стала выплескивать кровь, словно она ей больше не нужна. И всё пространство постепенно окрашивалось в красный цвет. Голова начала кружиться. Эта боль вернула меня в трезвое состояние. А воскресну ли я потом? Будет ли больно? Ощутит ли ткань свой распад? А что будет с моим сознанием? Но что такое сознание?

Сознание – это яд, средство самоотравления для субъекта, применяющего его на самом себе. Сознание – это свет, бьющийся наружу, сознание освещает нам дорогу, чтобы не споткнуться. Сознание – зажжённые фары впереди машины. Обратите их светом внутрь, и случится катастрофа. Что же будет с моим сознанием? А что я такое? Как бы не пытался, но не могу ответить даже на этот вопрос.

Из моей вены продолжала струиться кровь. И я, словно победитель, восседал в этой багровой луже, наблюдая за всем, словно со стороны. Не знаю почему, но я подловил себя на том, что получаю от этого кайф. В какой-то момент во мне проснулось чувство, что я совершаю серьёзную ошибку. Для чего я это делаю? Чего я хочу добиться? Для чего люди вообще живут? Ведь у каждого есть смысл жизни. А мой? Для чего я должен жить? В голове снова орали голоса, их было так много, что я не мог разобрать их речи. Лишь одну фразу я услышал чётко. «Твой смысл жизни ждёт тебя впереди». И голос. Голос был такой нежный и до боли знакомый. Может, так оно и есть, может есть причина, по которой я должен жить? И я решил попробовать ещё раз. Ещё раз попробовать жить. Дать этой жизни последний шанс.

Спокойным шагом я пошёл в медпункт. Я не хотел умирать, но больше не боялся смерти. Если суждено, значит, так тому и быть. Дверь в медпункт была открыта. Я аккуратно обработав, перетянул бинтами рану, в надежде, что артерия осталась не задетой. Полностью успокоившись, я вновь побрёл на место преступления.

Книги, такие загадочные и привлекательные, каждая история уникальна. Я взял наугад и опустился в чтение. Каждые строки заглатывал с удовольствием. Люди часто приносят к нам свои старые книги. Глупые люди. Не перестаю удивляться. Будь у меня эти книги, я бы никому их не отдавал. Я люблю выделять любимые фразы, а потом перечитывать книги раз за разом.

«Научи меня умирать», именно так называлась книга, которой я посвятил сегодняшнюю ночь.

«Скорее всего, во всём виновата усталость. Организм изнашивается. Нервы изнашиваются. Я изнашиваюсь. Я иногда напоминаю себе затёртую куртку. Всё расползается по швам. Но я пытаюсь сохранить товарный вид. Потому что иначе – свалка. Разница в том, что куртку можно снять, а куда девать себя?»

Эта книга словно чувствовала меня. Словно я был знаком с автором, и он решил описать мои чувства. Свалка. Свалка… Это слово никак не хотело покидать мои мысли. Интересно, а сейчас я на свалке? Возможно и так. Но зато я теперь точно знаю, что хочу жить. Не зря я всё это вытерпел. Не зря! Может я и не могу за себя постоять, но я выживу. Чего бы мне это ни стоило! Не для ранней смерти меня рожали. Я на цыпочках дошёл до комнаты. Я всё-таки решил воспользоваться предложением Лиама. Мне уже нечего терять. Я подошёл к его шкафчику и очень тихо достал одну сигарету. Но самое ужасное, что я не мог найти зажигалку. Ладно, к чёрту, на кухне спички поищу.

Я долго пытался побороть себя, чтобы всё-таки попробовать сигарету. Я перестал чувствовать, но некий страх остался. Всё-таки решившись, вдыхая дым, я начал сильно кашлять. Я не мог понять, как люди вообще вдыхают эту гадость в себя.

Спать я так и не ложился. Да я бы и не смог после такого уснуть. Завтрак, долгожданный завтрак.

Я пытался не чувствовать боль, словно она не моя. Было трудно, боль не позволяла её забыть, она хотела, чтобы её ощущали. От этих косых взглядов бросало в пот.

Дошёл до своего маленького столика возле окошка и, взяв тарелку перловой каши и стакан чая, с удовольствием принялся уплетать трапезу. Никогда не думал, что каша может быть такой вкусной.

Через минут пять ко мне подсел Лиам. Почему? Ведь, как я понял, он пользуется популярностью, так зачем ему я? Так и сидели молча, активно игнорируя друг друга. Ну, что же, взаимность – это круто.

Как же трудно поднять веки. Как же не охота возвращаться в гнетущую реальность! Распахнув тёмные ресницы, я долго смотрел опустошенными глазами на стены тёмной комнаты. Комнаты отвечали мне тем же взглядом. Гнетущая тишина лишь изредка нарушалась из-за отдаляющихся шагов в коридоре.

На следующий день после рабочего дня Кир самостоятельно подошел ко мне.

– Свободен, – спокойным тоном произнес мой босс, рассматривая меня с ног до головы.

– Сегодня? – Я настолько его ненавидел, что мой тон не мог никак быть любезным.

– Считай, ты отработал положенное, – Это правда? Я не мог поверить своим ушам. – На заметку: если будешь обычным, как и все, то такая работа – то, что ждет тебя на протяжении всей твоей жизни, а подобное обращение будет сопутствовать, куда бы ты не бежал, – уверенно и грубо проговорил Кир.

Меня в дрожь бросало от одной только мысли об этом. Я вернулся домой и никак не мог понять куда потратить теперь освободившееся время. В школу идти я явно не хотел. Не было меня там все это время и, думаю, и не будет. Я решил, что лучшее решение – поспать.

4 месяца я работал в этом месте, терпел все выходки постояльцев и очередные капризы Кира. Сегодня был 126 день моей работы. Сказать, что я умирал от усталости – ничего не сказать. Я понял одно – что я сделаю все, но стану человеком с большой буквы, я не буду терпеть это всю свою жизнь! Я ни за что не стану работать на подобной работе, я добьюсь всего в этой жизни: и уважения, и денег! Но единственное, что я хотел сейчас – немного поспать.

Проведя какое-то время в пространстве, я вспомнил о времени. «Интересно, как долго я спал?» – найдя в своём портфеле под кроватью телефон и поставив его на зарядку, я был шокирован. «15:40». Неужели я проспал весь день?

На столе лежало два яблока. А я умирал от голода, поэтому мне было плевать, чьи они. Быстро захомячив еду, я решил вновь взяться за книги. Но так как я читал слишком много и часто, все имеющиеся в моем распоряжении книги, уже закончились. Паника. Что же делать мне дальше? Осталась только классика. Но я ведь не люблю муторную классику. Как только я садился, события, произошедшие ранее, чёткими образами мелькали в моей голове. И мне ничего не оставалось, кроме того, как пойти в библиотеку и начать читать классику, чтобы хоть как-то себя отвлечь.

Я долго бродил среди полок в поисках чего-то приметного. И спустя минут десять я всё-таки выбрал. Это была довольно толстенькая книжка Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Надеюсь лишь на то, что всё будет не так скучно, как ожидалось.

Начало было слегка сложноватым. Но вскоре я влился в чтение. Не так уж и муторно, я бы даже сказал, интересно. Многие фразы заставляли волоски на руках вставать дыбом. «И над сильным властвует подлый и слабый». Сильный. Что же такое сила? Не знаю почему, но предо мной предстал образ Кира, и всё, что произошло за эти дни, быстрыми картинками прокручивались в моей голове, не упуская ни единого мгновения.

В свою комнату я решил сегодня не возвращаться. Видеть никого не могу! Книга, конечно, оказалась интересной, но не настолько, чтобы побороть своё желание ко сну. И в итоге я уснул в полусидячем положении с открытой книгой в руках.

Разбудил меня громкий и сильно раздражающий звонок. Всё тело затекло. Всё. Абсолютно все части тела. Каждая мышца отдавалась несколько приторной болью, беспощадно мучая мои болевые рецепторы. В полуреальном состоянии я долго пытался понять, что происходит. И вскоре осознал, что это был звонок на завтрак. Желудок просто изнывал от голода, постоянно напоминая о своём существовании. И недолго думая, я поплёлся на завтрак.

На завтрак давали манную кашу с комочками и стакан чая. Выбора у меня не было, так что пришлось есть то, что дают. Видимо, из-за голода каша показалась мне нереально вкусной, и я доел всю порцию, облизывая ложку. Вся свою трапезу я сидел один, но в конце ко мне присоединился Лиам.

Мы находились в противной тишине. Все проходящие мимо нашего стола здоровались с ним, включая девочек. А он широко улыбался каждому. Мерзость. Не могу видеть его лживые эмоции.

– Ты куда? – Ого, он заговорил.

– Блевать, – я выплеснул всю свою ненависть и отвращение в эти слова.

Быстро встал, не желая оставаться с этим человеком в одной полуплоскости, и направился к выходу.

Идти в школу я был не готов ни морально, ни физически. Поэтому сегодняшний день я снова проведу в этой комнате. От постоянного чтения болела голова, но ничем другим я заниматься не мог. Изредка садился за фортепиано, но так как играть я так и не научился, это быстро мне надоедало.

Дни напролёт я читал, успокаивая нервные клетки. Я постепенно терялся во времени. Путал время и даты. Есть ходил редко, практически не ходил, только на завтраки. Я снова начал заниматься с сыном нашей кухарки, и взамен она давала мне ключи от кухни на ночь. Куда-то выходить я боялся. Видеть людей было трудно. Их косые взгляды словно говорили: «Мы знаем, что ты пустое место». Они осуждали меня. Мне самому было противно. Мне так хотелось сменить душу, сменить это использованное тело. Но что я мог сделать? В этом нет моей вины! Слышите? Нет!

Сегодня я снова не пошёл в школу. Почему? Я решил продолжить свою карьеру репетитора. Кроме ребёнка нашей поварихи, у меня было ещё два ученика. Они нашли меня по объявлению, которое я вчера разместил в интернете. Взял я начальные классы, для более высокого уровня мало у меня опыта.

Должен сказать, что это гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд. Меня вызывали на дом. Мерзость, как противно звучит, то есть я занимался с ними на дому. Ну, а что? Не мог же я их в детдом приглашать?

Первым был Андрей Степанов, ученик 4 Б класса гимназии № 3.

Вообще, мальчик показался мне очень смышленым, но уж слишком ленивым. Всё что мы успели пройти за два часа, это только квадратные уравнения.

Со вторым учеником, а это была Лера Степанова, мне повезло гораздо меньше. В её голову ничего кроме косметики не лезло. Всё занятие она надувала и лопала жевательную резинку. Платили хоть и мало, но на мои удовольствия мне хватило. А мне много-то и не надо. Хотя шоколадки сейчас дорого стоят.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что очень завидую этим бездарям. У них было то, чего не было у меня, увы, не больше было. У них была семья. Они могли спокойно ругаться с мамой или же обмениваться тёплыми фразами.

Закончив своё первое занятие, я отправился прямиком в супермаркет. Когда я увидел стенд с шоколадками, у меня от счастья даже слёзы потекли. На все деньги, что у меня были, а именно 300 честно заработанных рублей, я купил две милки, и одну свою любимую, «Ritter Sport» (с печеньками).

Сегодня я весь день провалялся в постели, вставая лишь для того, чтобы позавтракать и умыться. Уже вечер. В моих руках блаженно располагается книга «Война и мир». Я ведь всегда считал, что это скучный бред параноика. Как я ошибался. Ведь в этом произведении столько величия, столько проблем, горя и пороков. Только в книгах я мог забыть о реальности.

Слишком громкий стук в дверь заставил прервать меня своё чтение. Но это навряд ли ко мне, следовательно, мне не нужно открывать. Так что пошли они все по длинной извилистой дороге прямо к своей заветной мечте. Я показал фак двери, прекрасно понимая, что меня не увидят, и продолжил читать. Но этот кто-то был очень настойчив. После пятиминутного издевательства над моими ушами и головой, я решил, что проще будет открыть и послать этого человека чуть дальше. Я шёл медленно, постукивания не прекращались. Становились лишь сильнее, и было такое ощущение, что скоро мне не придётся открывать дверь, её просто выбьют.

Я настежь открыл дверь (как любил делать это раньше). Но никто не ударился об неё, как было задумано. Увидев знакомое лицо, меня бросило в пот. Я стоял в оцепенении. Стало трудно дышать, вся боль, страх и унижение влились в мои глаза и отражались зеркально, выдавая меня с потрохами. Грозная ухмылка появилась на его лице. Я попытался резко закрыть дверь. Почти. Захлопнул. Я смог. Осталось лишь закрыть на защёлку. Мне не хватило лишь доли секунды. Дверь резко распахнулась, сбивая меня с ног.

Кир и Мирослав стояли, сияя, как начищенные тазики.

– Расслабься, у меня предложение, – Начал был Кир, от них явно нельзя ждать ничего хорошего.

– Та же самая работа, но тебе будут платить за каждую смену, – в глазах Кира я не видел подвоха, не было ухмылки, а скорее какая-то надежда.

– Ни за что! Я туда не вернусь! Ни за какие деньги! – Я почти прокричал. Мдаа… Мои нервные клетки явно сдают. Не знаю почему, но он словно выдохнул, будто хотел, чтобы я так ответил.

– Используй полученный опыт с умом! – Напоследок бросил Кир.

Ни за какие деньги я не буду так жить! Я не буду больше на дне.