Текст книги "Любовь и горы"

Ким Уолен
Любовь и горы

Глава 1

– Ну и мрак, – пробормотала Гейл, переводя дыхание, – и как только некоторые находят в этом удовольствие. – Она наклонилась и потрепала лошадь по шее, через силу улыбнулась и сказала ободряющие слова то ли большой чалой кобыле, то ли самой себе: – Не отставай, беги за хвостиком той лошадки, и все будет прекрасно.

– Что?

Гейл повернулась к своей лучшей подруге Шелби и несколько наигранно произнесла:

– Вот разговариваю со смирной старушкой Роузи. Кажется, мы подружились.

– Отлично.

Шелби улыбнулась, потом повернулась и указала на цепочку лошадей, взбирающихся на гору.

– Видишь, я говорила тебе, это будет нетрудно, – бросила она через плечо. – Они идут, как роботы, нос в хвост по следу.

Гейл опять взглянула на подругу. Шелби была великолепной наездницей. Верховой езде на лошадях чистокровной породы ее обучал отец там, в Кентукки. Гейл понятия не имела о лошадях. Она привыкла делать ставки на скакунов чистокровной породы в Кинленде, лично выдавать призы на скачках в Молодежной лиге, но не представляла, как ездить верхом.

Как она поддалась на уговоры? Как это она из добропорядочной учительницы превратилась в наездницу-ковбоя всего за полдня?

Собственно, все началось с того, что они приехали в Колорадо на конференцию, где должны были находиться и сейчас. А Шелби решила, что прогулка верхом, да еще в компании ковбоев, намного интереснее.

Гейл вздохнула полной грудью. Раз уж она сразу не свалилась с лошади, то и остальное у нее получится. Взглянув на часы, она решила, что загон для скота находится в пятнадцати минутах езды. Но поездка верхом длилась уже два часа, два долгих, невыносимых часа.

Ей пришла мысль, что Шелби только и ищет повода покрасоваться на лошади. Она же, Гейл, скорее всего выглядит просто посмешищем.

Короткая прядь ее светлых волос назойливо лезла в глаза. Рискуя потерять поводья, она все же заправила распущенные волосы за уши.

– Ну я и влипла! – пробормотала она.

Все же Гейл обожала Шелби. Короче говоря, в эту поездку верхом она отправилась, чтобы пойти навстречу желанию подруги сделать ее наездницей.

Роузи подняла голову и нетерпеливо затрясла ею. Маффин, конь Шелби, прибавил ходу и оказался на некотором расстоянии от них. Роузи взбрыкнула и пустилась вдогонку за хвостом Маффина. И Гейл тут же получила порцию адреналина. Она нервно подпрыгивала в седле и туго натягивала поводья.

Лучше бы ей не врать, что ездила верхом раньше.

– Ну, не красавчик ли? – бросила через плечо Шелби.

Гейл проследила за ее взглядом.

– Что? Кто?

– Да тот ковбой, вон там.

– О да. Я догадываюсь, кто именно. – Гейл сердито перевела дыхание. Ковбои, по ее мнению, не могли быть привлекательными и, если честно, вообще не интересовали ее. Она была до мозга костей горожанкой, привыкшей к удобствам. И мужчины ей нравились такие же, как она сама, – цивилизованные.

– Другой тоже красивый, правда?

– Другой? Кто?

– Ты не знаешь Билла Уинчестера? Ну смотри, он первый взбирается в гору.

Гейл посмотрела на первого всадника в ряду.

– Да, Билл Уинчестер. Владелец ранчо и глава фирмы.

Как же, он оставил не слишком приятное впечатление еще до того, как они тронулись в путь. Он так орал, давая всем наставления, что можно было подумать, что они готовятся идти в наступление на неприятеля или что-нибудь в этом роде. Короче, он был такой же симпатичный, как дикобраз, и такой же ворчун, как старый гризли.

– Так что ты думаешь о нем? – Похоже, Шелби и впрямь интересовали ковбои.

– По-моему, он такой же жесткий, как чемодан из крокодиловой кожи, – пробормотала Гейл. – А что, он тебе нравится?

Шелби не придала значения ее словам.

– Мак говорит, что они хорошие друзья. Может быть, после окончания поездки все мы четверо могли бы…

– Мак? Так ты знаешь этого ковбоя, Шелби? И когда вы успели так близко познакомиться, подружка?

Она поступила неосмотрительно, подняв вверх правую руку.

– Шелби, друзья так не поступают. Когда мы выберемся отсюда, я непременно должна принять горячую ванну с пеной и выпить пинту двойного «Фидж Риппла». Ты не завлечешь меня и половиной ковбоев из Дюранго.

Шелби повернулась в седле.

– Но, Гейл, честное слово, – жалобно протянула она.

Гейл, честно, было наплевать на всех ковбоев. Она предпочла бы костюм, блузку и сведения о ставках и о бегах на любой день. Ей мог понравиться мужчина в новой кожаной куртке, пахнущий лосьоном после бритья. Мужчина, сидящий за рулем блестящего спортивного автомобиля, а не верхом на лошади. Гейл была не против иметь друга, который приносил бы розы. Билл Уинчестер не подходил для этой роли.

Да и вообще она дорого дала бы за то, чтобы сидеть сейчас не на потной лошади, а у себя в кабинете. Или, на худой конец, на конференции.

– Красиво, правда? – послышался восторженный голос Шелби.

– Да…

В ту же секунду Гейл перестала бояться. Перед ними раскинулся прекрасный ландшафт. Внизу лежала долина, которую они покинули часом раньше. Изменяющиеся оттенки красного и коричневого смешались в калейдоскопе не известных ей горных цветов. Восхитительное высокое небо дополняло эту картину. По сторонам величественно возвышались горы. Это было захватывающее зрелище.

Голубые долины Кентукки, где выросла Гейл, были по-своему красивы, но такого ей еще видеть не приходилось. Вслух она сказала:

– Я все еще не могу поверить, что ты уговорила меня. Если я выберусь отсюда живой, с тебя угощение.

– Годится.

Шелби повернулась и улыбнулась. Гейл заметила, как подруга смотрит на Мака, который приближался к ним.

– Скачем дальше, девушки?

Его слова относились к ним, но он широко улыбнулся Шелби. Она тоже с улыбкой кивнула в ответ. Он подмигнул и ловко повернул свою лошадь.

– Только держите лошадей в один ряд. – Он взглянул на Гейл. – Помните, мэм, когда вы спускаетесь с горы, откидывайтесь в седле назад, а когда вы взбираетесь вверх, то наклоняйтесь вперед, – так вы будете помогать лошади.

Он повернул лошадь и поскакал обратно.

Гейл недоуменно пожала плечами:

– Кажется, он назвал меня «мэм»? Меня никогда в жизни не называли «мэм», только ученики. Кажется, я не старше его.

Шелби хмыкнула:

– Расслабься, Гейл. Я думаю, здесь, в горах, каждая женщина старше двенадцати лет – «мэм», и это не имеет отношения к возрасту.

Она вглядывалась в даль.

– Они движутся туда. Я поскачу вперед, а ты – за мной.

Взгляд Гейл был устремлен на ковбоя Билла, готовящегося вести их дальше в горы. Все, что она могла сказать о нем, так это то, что он был ковбой как ковбой: длинноногий, худощавый. В седле он сидел, как в кресле.

Почему же Шелби он внушал некоторое доверие? Гейл смотрела во все глаза на горы. Внезапно она вспомнила об одном событии накануне, когда она чуть не свалилась с лошади и Билл Уинчестер хоть и одарил ее свирепым взглядом, но он был единственный, кто не засмеялся. Вдруг ей стало холодно. Она съежилась в седле. Человек должен владеть собой, подумала она.

Роузи уткнулась мордой в траву, Гейл заставила ее двигаться по тропе. Они поднимались по небольшой возвышенности, остальные уже ускакали без нее. В панике она стала резко дергать поводья. Но лошадь не трогалась с места.

– Роузи, ну, Роузи! Не нажирайся сейчас! Они предупредили меня: нельзя давать тебе есть!

Шелби исчезла за горой. Роузи все еще жевала. Гейл застыла от ужаса.

Она была одна-одинешенька. Через некоторое время она набралась храбрости и еще раз сильно дернула поводья. Но Роузи наклонила голову и набила рот травой.

– Давай, моя хорошая, – заворковала Гейл. – Мы должны двигаться, миленькая, мы же не хотим потеряться.

Когда уговоры не подействовали, она еще раз изо всей силы потянула поводья так, что голова Роузи вскинулась вверх. Гейл уперлась коленями в бока лошади, еще сильнее натянула поводья, и Роузи резко повернулась и пошла… в обратном направлении! Потом понеслась.

Оцепенев от страха, Гейл интуитивно ухватилась за луку седла, чтобы удержаться. Внезапно лошадь остановилась, потом животное снова быстро поскакало вперед. Панорама долины внизу, которую Гейл внимательно изучала несколько минут назад, пронеслась мимо, поскольку Роузи галопом мчалась по горе.

– О Боже!

Гейл поняла, что она в беде.

– Ро-у-зи… Стой! Останови-и-и-ись!

Внезапно она кое-что вспомнила.

«Натяни поводья, чтобы она остановилась. Тяни! Дергай их» – эти слова всплыли в ее сознании, когда она неслась меж скалистых гор, казалось, со скоростью света. «Натяни поводья! Где же они, черт возьми?»

Ряд деревьев пронесся мимо, она рискнула взглянуть на свои руки, крепко сжимающие луку седла, ее наманикюренные ногти с силой впились в ладони. Она не могла освободиться. Роузи быстро неслась под гору. Все вокруг нее казалось нереальным, как в страшном сне. Услышав ее истошный крик, отряд прекратил восхождение. Кто-то несся к ней, но ей было все равно. Ей ничего другого не оставалось, как молиться за свою драгоценную жизнь. Лошадь была неуправляема.

Гейл чувствовала себя рыбой, заглотнувшей наживку. Впрочем, раздумывать о своем скверном положении было некогда. Роузи продолжала скакать, впрочем, уже медленнее, приближаясь к остальным. Гейл почувствовала, что у нее кружится голова. В глазах потемнело, к горлу подкатил ком. Ей становилось хуже.

– Откинься назад в седле! – закричал кто-то. – И держись!

– Только… еще… несколько… футов.

Разумная Роузи направилась к своему месту – хвосту Маффина. И внезапно встала как вкопанная. К несчастью, Гейл не справилась. В мгновение ока она кувырнулась через голову лошади и приземлилась в неудобной позе возле передних копыт Роузи. Или это были… сапоги? Ошарашенная Гейл тряхнула головой, потом посмотрела снова.

В оседающих клубах пыли она разглядела мыски коричневых сапог, и ее сознание медленно прояснилось…

Выцветшая хлопчатобумажная ткань, чуть-чуть лопнувшая и изношенная по рубцу, плотно облегала запыленные сапоги. Устремив взгляд вверх, она заметила джинсы «Ливайс», плетеный кожаный пояс с потемневшей серебряной пряжкой, продетый сквозь шлейки. Выше она увидела хлопковую ковбойскую рубашку особого покроя. Руки были опущены вниз по бедрам и сжаты в кулаки. Манжеты рубашки были закатаны и обнажали темные волосы на загорелой коже. Гейл проглотила слюну. В области желудка появилось странное болезненное ощущение.

Она поднесла руку ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого солнца, и старалась разглядеть его лицо. Но все, что она увидела, была большая тень от широкополой ковбойской шляпы. По горам разнеслось звучное эхо от его голоса.

– Что ты делаешь, черт возьми?

Яркий свет вспыхнул перед глазами Гейл, и сознание снова померкло. Ее последней отчетливой мыслью было, что ковбой Билл, наверное, сошел с ума.

Как только Билл Уинчестер смерил взглядом бойкую блондинку, пытавшуюся оседлать старую Роузи, он понял, что эта поездка скорее всего затянется. С недавней поры он решил, что будет настаивать на отборе опытных, хорошо подготовленных для таких походов наездников.

Тогда ему не пришлось бы иметь дело с милыми туристочками, которые только глазки строят, а умение держаться в седле считают плевым делом.

Когда год назад его приятель Мак предложил использовать ранчо для организации вьючных поездок, сначала Билл не оценил эту идею. Он, как и отец, был простым скотоводом. Его отец никогда не искал других средств существования. Но времена изменились, цены на скот упали. Окрестности Дюранго были вполне подходящими для турбизнеса.

Наконец Билл сообразил, что это может оказаться весьма прибыльным делом. Результат превысил все ожидания. Они получили очень хорошие деньги. Таким образом Билл стал почти бизнесменом, а Мак – ведущим менеджером, и они оба очень серьезно относились к своему делу.

Только вот Билл очень не любил неопытных наездников, пользующихся его лошадьми. И какого черта им всем нужно было лгать, будто они имеют опыт в верховой езде, для него оставалось загадкой.

Неужели они не подозревают, что делают хуже только себе, как, например, эта блондинка? Она сказала ему, что раньше каталась верхом. Если отец возит тебя на пони два раза в год, это не означает, что ты умеешь ездить на лошади.

Что касается Мака, Билл собирался серьезно поговорить с ним. Тот был очень снисходителен, когда имел дело с милой мордашкой, и принимал на веру любое слово.

Итак, Мак подсадил бойкую симпатичную блондинку на Роузи. Роузи была большая лошадь, слишком большая для совсем маленькой, чуть больше двух футов, женщины, и она привыкла к наездникам, которые по крайней мере знали, как управляться с поводьями. Он понимал, что неприятности начнутся при подъемах и спусках, и, похоже, они уже начинались.

Он потряс ее за плечо:

– О, почему этот кошмар еще не закончился?

Придя в себя, Гейл подняла руку к лицу и неверным движением попыталась смахнуть пыль.

Сколько времени она пробыла без сознания? Она помнила, как перелетела через голову лошади и упала на дорогу. Гейл пыталась вспомнить что-нибудь еще.

Она заморгала глазами. Пристальный взгляд полуопущенных карих глаз был устремлен на нее. Ей показалось, что она уже в полном порядке.

Она попыталась встать на ноги, раздраженная нелепостью своего положения, но новый приступ головокружения тотчас же опрокинул ее навзничь.

– Сядьте! – Большие руки помогли ей подняться с земли. Потом те же руки со знанием дела ощупали ей каждую ногу, тщательно обследуя каждый сантиметр.

Она попыталась отстранить его.

– Вы думаете, что делаете?

Он одной рукой обхватил ее ногу, чтобы не дать ей толкаться.

– Уйдите, – через силу сказала она.

Он сел на корточки возле нее.

– Уверен, переломов нет. Как с руками? – спросил он грубовато, потом отпустил ее ногу.

Гейл поджала ноги под себя.

– С руками все в порядке, отойдите!

Кто-то рядом засмеялся, остатки ее самолюбия были уничтожены.

– Разрешите мне посмотреть. – Он осторожно, но уверенно взял ее за руку. Его мозолистые пальцы двигались по гладкой коже до того места, где начинались рукава футболки. Потом он осмотрел другую. – Я думаю, обошлось. А как голова?

– Хорошо, – ответила она и потерла лоб. – Только небольшая шишка.

Похоже, она больше пострадала от… нехватки воздуха, когда неслась на большой скорости с горы. Она помнила, как ей не хватало воздуха на быстром спуске.

– Здесь наверху воздух очень разреженный. – Она чувствовала, что нужно дать какое-нибудь объяснение.

– А теперь как спина?

Чувствуя, что краснеет, Гейл встала и стала отряхивать пыль.

– В порядке, спасибо. А что там, на дороге?

Впервые Гейл пристально посмотрела ему в глаза. Карие, почти черные, прищуренные от солнца, они блестели, как сталь. Эти глаза придавали, как это ни было странно, мечтательное выражение его лицу. Густая щеточка усов нависла над верхней губой. Из-под шляпы выбивались короткие черные волосы с проседью над ушами и у висков. Одним словом, он оказался вполне привлекательным. Гейл проглотила слюну. Даром что ковбой.

– Садитесь на лошадь и поезжайте.

«Он и правда сумасшедший, если думает, что я снова сяду на эту клячу. Я буду вести ее всю дорогу». Гейл взяла за поводья Роузи и шагнула вперед.

Его глаза сузились.

– Самое умное, что вы сейчас можете сделать, – это сесть на кобылу и ехать.

Гейл сделала шаг вперед и взглянула ему в лицо:

– И не подумаю!

Его сапоги чуть не наступили на ее теннисные кроссовки.

– Представьте себя на крупе коня весом в тысячу фунтов, и вы быстро измените свое мнение. Сейчас же садитесь на эту лошадь. Я должен соблюдать график.

Гейл очень хотелось послать его подальше со своим графиком, но что-то ее останавливало. Она взглянула на Роузи, потом снова вниз, на подножие горы. Они должны были преодолеть большое расстояние, и еще предстоял довольно-таки крутой спуск. Она медленно повернулась к Биллу Уинчестеру.

– Ладно. Только пусть все дают мне дорогу. Если Роузи начнет снова так спешить, я сразу же отведу ее в кораль.

Она заметила, что ковбой Билл поднес правую руку к подбородку и, чтобы скрыть усмешку, вытер губы. Он откровенно рассматривал ее, и она разозлилась окончательно. Атмосфера накаливалась. Чего ради он издевается над ней?

– Дорогуша, нам не один день потребуется, чтобы снова увидеть кораль.

Спешившись, Шелби взяла Гейл под руку и стала подталкивать ее к Роузи.

– Давай, Гейл. Садись на лошадь, ладно?

Гейл видела, как Шелби перевела взгляд с Билла на Мака и потом снова на нее. Не один день пути до кораля?

Что-то было неладно.

– Шелби, я не хочу садиться на эту клячу.

Гейл заметила, как глазки Шелби приняли странное выражение. Потом подруга наклонилась к ней и зашептала:

– Гейл, это – лошадь. Лучше называй ее лошадью. И пожалуйста, садись, чтобы мы могли вернуться на дорогу.

Гейл попыталась встретиться взглядом с Шелби.

– Помнишь, Шелби? Если мы доберемся в Дюранго сегодня вечером, уж тебе придется выставить угощение.

Шелби будто хотела что-то ответить. Однако это сделал Билл Уинчестер:

– В Дюранго – сегодня вечером? Золотце, вас кто-то неверно информировал.

Дрожь пробежала по спине Гейл. Она не отводила от него изумленного взгляда.

– Повторите… что?

Билл, казалось, был удивлен не меньше.

– Мы прибудем в Дюранго не раньше чем через пять дней.

Но Гейл упорно отказывалась понимать.

– Вы, очевидно, что-то перепутали, мистер Уинчестер. Это двухчасовая прогулка верхом. Час в гору, час с горы. Так сказано в путеводителе в отеле. И через часок с лишним я должна быть в моем номере. Я должна принять ванну, да и вообще… Вы, надеюсь, шутите? – Он по-прежнему не скрывал удивления. Как бы она хотела уничтожить эту глупую, самодовольную усмешку!

Повернувшись к Шелби, он сказал:

– Она ваша подруга, объясните ей.

И ушел.

Гейл уставилась на Шелби. Кто-то из них явно был сумасшедшим.

– Объяснить мне – что?

Шелби закусила губу:

– Хммм… Гейл, есть кое-что, о чем я забыла сказать тебе. Это относительно этой… поездки верхом. На самом деле это не просто поездка верхом. Это вьючная экспедиция. И она займет… ну, больше двух часов. Знаешь, это не так уж страшно.

Было трудно назвать то состояние, в котором находилась Гейл. Меньше всего она нуждалась сейчас в пространных объяснениях.

– На какой срок?

Гейл заметила, что Шелби с трудом проглотила слюну.

– Как он сказал: пять дней… неделю.

– Ох, Шелби, как же так! – Как это она забыла: по милости Шелби Абернати, ее лучшей подруги, Гейл волей-неволей оказывалась участницей еще и не таких историй.

– Неделя?! Шелби, как ты могла! Как же наше начальство! И конференция! Ты о чем-нибудь думаешь? – Гейл выпаливала фразы одну за другой. – Ты мне ответишь. Я уже говорила это раньше, но на этот раз…

Вдруг Мак появился позади Шелби. Он сам был похож на гарцующего жеребца. Гейл обратила внимание на его смеющиеся глаза. Ковбой! Лучшая подруга променяла ее на какого-то ковбоя. Должна же быть высшая справедливость!

Вот это неделя будет: боль в спине, никакой ванны, никого из сослуживцев, да еще имей дело с начальством по имени Билл Уинчестер.

Глава 2

Было пять часов утра, и солнце еще не взошло. Гейл натянула на себя вчерашние джинсы и взятую у кого-то хлопчатобумажную рубашку, рукава которой пришлось закатать выше локтей. Гейл собрала старую, негодную одежду у двух клейменщиков скота Билла и Мака и других туристов. Она упаковала вещи для поездки в Старвейшн-Галч.

Пряди ее давно не мытых волос свисали вдоль лица, щипцов для завивки, конечно, здесь не было, да еще Шелби вытолкала ее из палатки, чтобы она принесла воды.

Шелби не любила начинать день, не умывшись. У нее, видите ли, портилось настроение.

Теперь Гейл таращила глаза на яичницу из двух яиц, которые, она могла поклясться, тоже пялились на нее. Гейл терпеть не могла яйца. Из нее получалась плохая туристка. Гейл поглядела на остальную компанию. Все сидели вокруг походного стола в палатке-столовой, обтянутой москитной сеткой. Привал получился поздно ночью, и распаковали только самые необходимые вещи. На этом месте решено было провести только одну ночь.

Гейл и Шелби сидели по одну сторону стола, туристы Аарон Дисонсон и Тим Румер, два адвоката из Индианы, по другую. Мак сидел, естественно, рядом с Шелби. Справа от нее сидел самодостаточный Билл Уинчестер. Гейл подумала, что он скорее лопнет, чем заставит себя улыбнуться.

Сегодня все члены группы вели себя намного сдержаннее, чем накануне за ужином, когда Аарон и Тим неожиданно поссорились.

Конечно, тогда у Гейл не было никакого желания разделить компанию. Она извинилась и ушла вскоре после ужина.

Гейл мечтала в это утро съесть крендель колечком и сливочный сыр. Ей абсолютно не хотелось завтракать яичницей с жирными кусками бекона или ломтями ветчины с красноватой подливой и тостами, намазанными маслом. Как могли остальные жадно заглатывать эти комки жира? Ее учительница по кулинарии в колледже была бы в ужасе! Гейл хотелось выпить чашечку хорошего чая, а не эту бурду под названием кофе. Она прокашлялась и взглянула на Билла.

– Мистер Уинчестер, вы когда-нибудь слышали о холестерине? – неожиданно выпалила Гейл.

Она понимала, что вступила на тернистый путь, с которого не свернуть назад, но ничего не могла с собой поделать. Что это вдруг с ней случилось?

Билл замер и перестал есть. Все взгляды были направлены на Гейл.

Он положил вилку на край тарелки и искоса взглянул на нее:

– Что-нибудь не так с вашим завтраком?

– Завтрак? Это сердечный приступ, который, того и гляди, случится, – забушевала она. – Я не буду заталкивать в себя это ведро жира!.. Если бы все знали, что вам на пользу, вы бы не стали это есть. Я удивляюсь, почему вы не заказали что-нибудь другое? Легкоусвояемую пищу. Я считаю, надо пересмотреть меню. Мы так все зарастем жиром!

Билл прищурил глаза.

– Я передам ваше предложение шеф-повару, – изрек он, а потом продолжал жевать как ни в чем не бывало.

– Ну а сейчас-то что вы едите? Шеф! – передразнила она звонко. – Ни один уважающий себя шеф-повар не подал бы такую дрянь, как эта.

Билл отодвинул еду и поднялся. Гейл увидела, что его взгляд остановился на ней и лицо сделалось каменным. Ни один мускул на лице не дрогнул, ни один волосок над верхней губой не шелохнулся. А взгляд словно гипнотизировал ее. Шелби схватила ее повыше локтя в тщетной попытке заставить контролировать себя.

– Мисс Мартин, к вашему сведению, последний раз, когда я проверял холестерин, он был ниже нормы, и я ем тот же самый завтрак почти тридцать лет. Вам не приходит в голову, что здесь неуместно разглагольствовать о прописных истинах? Вы не думаете, откуда возьмется ваша следующая еда, а кроме того, сколько пройдет времени, пока вы ее получите? Здесь принято есть, когда есть еда. И всем приходится работать. Если вы намерены работать, поднимайтесь и идите собирать мулов. Мы должны многое сделать за час, прежде чем отправимся. У меня нет времени сидеть здесь и спорить. У вас не только не хватает здравого смысла есть то, что дают, но и совести, чтобы не кусать руку, которая кормит. Довожу до вашего сведения, что повар здесь я. Я с удовольствием отказался бы от этой работы. Вы, юная леди, ешьте свой завтрак, а то может случиться, что в следующие несколько дней вы не будете сыты.

Гейл уже пожалела, что затеяла эту разборку. Его глаза сузились до крошечных щелочек. Это была злость? Он ненавидит ее? Разве она задела его больное место? Она то сжимала, то разжимала кулаки под столом, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Кажется, ей это удалось.

– Это угроза или обещание? – спросила она почтительно.

– Обещание, если вам больше нравится.

Гейл опустила глаза в тарелку с яичницей. Потом подняла вилку, вонзила ее в центр желтка и смотрела, как сочится жидкость. Она отрезала толстый кусок яичницы и подняла ее вверх. Желток стекал по вилке, и маленькая капля попала на манжет рубашки Билла. Он смолчал. Гейл пододвинула ее, повертела вилку с яичницей прямо перед его носом. Она хотела взять реванш.

– Это самая что ни на есть мерзость, а не пища. Может быть, вы и ели это последние тридцать лет, мистер Уинчестер, но я не гарантирую, что вы… вы протянете еще тридцать.

Он отстранился и спокойно сказал Маку через стол:

– По-моему, наша экспедиция слишком обременительна для мисс Мартин. Я не возражаю, чтобы она уехала. Мак, тебе придется…

Все разговоры мгновенно прекратились.

– Нет!

Гейл вскочила. Пять пар глаз смотрели на нее. Она повернулась к нему, придвигаясь ближе. Ей показалось, что она ощущает запах крема после бритья.

– Я не поеду обратно, и вы не сможете меня заставить! Вы сами сказали, что у вас и так много обязанностей. Вы боитесь, что я не потяну?

– Что вы имеете в виду? – ошарашенно выпалил он. – Хотите быть поваром?

– Да!

– Долго не продержитесь, – усмехнулся он. – Вы не сможете перекусить в метро.

– Я бы хотела попробовать.

«Мы еще посмотрим», – добавила она мысленно.

– Начинайте. – С этими словами он повернулся и, жестикулируя, пошел к Маку.

– Покажи ей упряжь и научи, как вьючить мула. Если она собирается стать поваром, могла бы научиться, как пользоваться снаряжением. Но что-то я не верю, что мне больше не придется готовить.

Гейл показала язык. Внезапно он повернулся:

– Все должно быть сделано к шести. Мы должны соблюдать график.

Пожалуй, самым подходящим именем для надоедливой блондинки было Заноза. И вероятно, не только в одном прозаическом смысле. Он уже не раз ловил себя на мыслях о ней. Она очень старалась не показывать своей слабости.

Что ж, это ей почти удавалось. Однако от его внимательных глаз не скрылись ни внезапная краска на ее щеках, ни нервное подергивание нижней губы. Похоже, он имел дело со своенравной особой, которая привыкла поступать по-своему. Она, несомненно, не нуждалась в деньгах. Респектабельная, с модной стрижкой и маникюром. Ему, конечно, дела нет до этих штучек, но понятно, из какой она среды. Ей, конечно, здорово достанется – это не пикник на свежем воздухе. Такой девушке нечего делать в экспедиции. Он не мог носиться с ней потому, что у нее не было опыта. Они все оказались в одинаковых условиях. Шелби по крайней мере знала, как обходиться с лошадью. Ладно, он будет надеяться, что и на этот раз обойдется без происшествий. В конце концов, он, Билл, несет ответственность за всех, и у него нет возможности создавать ей особые условия. Даже если бы он очень это захотел. Ей неизбежно выпадет ее доля тяжести, какой бы привлекательной эта горожанка ни была.

Мак, казалось, думал по-другому. Билл, понаблюдав, решил, что Мак, вероятно, взялся опекать Гейл. Ну, ясно. Мак привык флиртовать, что сильно раздражало Билла. Он считал, что в горном походе это не самое полезное занятие. Если бы он позволял женщинам заигрывать с ним или он сам позволил бы себе что-нибудь – некому было бы заботиться о поставках мяса для экспедиций.

Другое дело Мак. Ему-то приходилось терять голову. Взять хоть последний случай. Когда они расстались, Мак говорил, что его сердце разбито. Спустя год она появилась снова с ребенком Мака, которого сама воспитывать не собиралась. Сына стал воспитывать Мак.

Билл решил: все же стоит напомнить Маку, что есть прямой смысл не нарушать их мужской договор держаться подальше от женщин-туристок. Шелби проявляла интерес к Маку, но пока он ничего не замечал. Он и сам будет вести себя хорошо, он имеет в виду ту блондинку. На самом деле нет ничего удивительного в том, что она ему нравится. Несмотря ни на что, она действительно… заноза. Но почему он должен придавать этому значение? Он не позволит себе нарушить кодекс чести. Бизнес – на первом месте.

Любовные приключения не входили в его планы. В других обстоятельствах он, конечно, с удовольствием узнал бы сварливую блондинку получше.

Повернувшись, он закончил подтягивать подпругу, ласково похлопал мерина по крупу, проверяя седельные сумки с необходимыми продуктами. Потом медленно пошел к Маку. Он уже расстелил два парусиновых чехла на земле и показывал Гейл, как укладывать коробки с продуктами в нужные места, чтобы сбалансировать груз: пакеты, походный ящик с кухонной утварью, крем от солнечных ожогов, плащи.

Когда Билл подошел к ряду мулов, уже навьюченных и готовых к движению, он проверил груз каждого, чтобы убедиться, что все в порядке; при этом он невольно поглядывал на Гейл из-под шляпы с опущенными полями. Она низко нагнулась, помогая Маку найти место для коробки с мясом. На ней была старая рубашка, оставленная кем-то несколько лет назад. Она заправила ее в облегающие джинсы, и эта одежда ловко сидела на ее точеной фигуре. Девушка неторопливо поднимала и упаковывала каждый предмет. Внезапно Билл ощутил, как тепло разливается внизу живота, тепло желания, узнаваемое, но несвоевременное. Он быстро повернулся назад к мулу, несшему их личное снаряжение.

Билл нахмурил брови, снова проверил подпругу съемного верха, усилием воли избавляясь от приятного тепла, которое нахлынуло на него. Ну уж нет. Он не мальчик.

Два часа спустя Гейл двигалась в центре ряда; от недавней резвости Роузи не осталось и следа, она еле-еле тащилась.

Билл поднимался во главе ряда вверх, в горы: за ним шли несколько вьючных мулов, Гейл и Шелби, Тим, Аарон и два ковбоя – Бен и Люк, а Мак замыкал ряд. Гейл обвела взглядом парней, высоко сидящих в седлах, их шляпы и сапоги и невольно предалась мечтам о Диком Западе. Она вообразила себя мисс Китти, а ковбой ее дневных грез был Мэтт Диллон. Когда он подъехал поближе и она могла разглядеть его лицо, Мэтт Диллон оказался не кем иным, как Биллом Уинчестером.

Стряхнув озноб, охвативший ее, Гейл вернулась в реальность. Они поднимались вверх по склону очень большой горы. В то утро они увидели необыкновенно прекрасный восход солнца в дымке тумана, которая исчезла, как только солнце взошло над горами Сан-Хуан, и множество великолепных горных цветов были воистину лекарством для души.

Они говорили только шепотом, и Гейл наслаждалась покоем.

Ее охватило чувство благоговения перед этой нетронутой красотой. Если Гейл сейчас и нужно что-нибудь, думала она, то именно эти горы. Хотя она никому бы не призналась, особенно Шелби. После последних двадцати четырех часов постоянного волнения она никогда не подумала бы, что это может быть так здорово.

Она расслабилась в седле. Роузи никуда не торопилась, как, впрочем, и все остальные. Интересно, почему они так медленно едут? А может, Билл умышленно замедлил спуск из-за нее, думая, что она не может быстрее? Впрочем, вряд ли он сделал бы ей одолжение, этот Билл Уинчестер. Она перевела взгляд на начало вереницы. Гейл была слишком далеко, чтобы разглядеть что-либо, кроме прямой неподвижной спины Билла, сидящего в седле, и отбрасывающей тень ковбойской шляпы. Каждый раз, когда он поворачивался, чтобы проверить ряды мулов позади него, ей удавалось увидеть его неясный профиль. Она подумала, что хорошо бы разузнать все об этом мужчине. Он, очевидно, был привязан к своему бизнесу и своему ранчо, но было же что-то еще в его жизни. И что в ней так сильно раздражало его?