Текст книги "Скрещенные кости"

Глава 10
Лорелея

Порт Барлоу

Поздний Красновей

Мать Лорелеи бросилась на ковер, укрывавший пол в центральной части домика, заставив Лорелею застыть от страха. Одним быстрым движением мать откинула ковер и открыла маленький люк, ведущий в подпол. Они спускались туда лишь однажды, много лет назад, во время очередного приступа ложной тревоги у матери, и Лорелея не слишком хотела туда возвращаться. При одной мысли о затхлости темного подвала у нее бежали мурашки по спине.

Но на этот раз отчаяние ее матери было иным. То, как блестели ее глаза, пугало Лорелею. Тревога подступала.

– Спускайся, – потребовала мать, открывая люк. – Живее.

Лорелея не осмелилась спорить. Бегом на цыпочках она спустилась вниз, стараясь вести себя как можно тише, чуть не упав со ступенек, ведущих во мрак. Она повернулась, чтобы помочь матери спуститься следом, но мать отошла от двери люка. Вместо этого она присела на корточки, по ее щекам катились слезы, пока она смотрела на Лорелею.

– Ты не идешь? – спросила Лорелея. Ее голос дрожал, будто она очень замерзла, но на висках выступили капельки пота. Она сделала движение навстречу матери, поставив ногу на нижнюю ступеньку.

– Нет, – мать вытянула руку, жестом остановив дочь. – Веди себя тихо. Прячься. Неважно, что произойдет. Ты поняла меня?

Лорелея не ответила, смутившись.

– Ты поняла меня? – снова спросила ее мать, уже более нервно. – Неважно, что может случиться.

Лорелея едва заметно кивнула. Все слова разбежались от нее, пока она внутренне пыталась ухватить себя за каждую ниточку, чтобы не расползтись по швам. Это была не ложная тревога. Опасность действительно появилась на горизонте. Изнутри ее сжирало чувство вины за то, что она всегда сомневалась в своей матери и в правдивости историй, рассказанных ею. Мать задержалась еще на мгновение, глядя на лицо Лорелеи, как будто пыталась сохранить его в памяти, чтобы изобразить на одном из своих рисунков.

– Когда ты не будешь знать, что делать, моя милая Лори, следуй зову шторма внутри тебя.

Лорелея сдержала слезы, закрыла глаза и слушала, как мать закрывает крышку люка и накрывает ее ковром сверху. Она молчала и выжидала, как мать ее и просила.

Дверь домика с грохотом распахнулась, половицы затряслись у нее над головой. Шаги грохотали по полу их маленького домика, как гром.

– Где она? – спросил грубый голос. – Где твоя девчонка?

– Не знаю, о чем вы, – голос матери дрожал. – Я живу одна. У меня нет никакой девчонки.

– Лжешь! – прорычал владелец грубого голоса. Тень мелькнула в трещинах в полу над головой Лорелеи. – Ты боишься. Я чувствую запах твоего страха. Ты в ужасе.

Сначала Лорелея испугалась, что ее идея похитить золото привела в их дом Блэкуотера, но голос был не его. Должно быть, это был тот самый пират, которого разыскивал Блэкуотер.

– Знаешь, я узнаю тебя. Ты такая же, как шестнадцать или семнадцать лет назад, – продолжил мужчина. Его тень остановилась перед тенью матери. – Ты помнишь меня?

Тишина.

– Да, – пророкотал он. – Ты помнишь.

– Роува забыть невозможно, – прошипела ее мать.

– И я-то уж точно никогда не забывал о тебе, Женевьева.

Лорелея замерла. Он знал имя ее матери.

– Я знаю твой секрет, – продолжил Роув. – Ты спрятала ее. Это было бы самым разумным решением после твоего побега. Или, может, отослала ее прочь. Неважно. Я найду ее и убью.

Сердце Лорелеи билось так быстро, что в груди сделалось больно.

– У меня нет дочери, – ответила ее мать ровно и уверенно, не испугавшись ничего. Ее голос звучал ясно и твердо впервые за последние несколько лет.

– Лгунья! – слова Роува слились в рык. Меч выходил из ножен до тошноты неспешно, от этого мурашки бегали по коже Лорелеи.

Ей хотелось выскочить из люка. Хотелось кричать, чтобы пират забрал ее и оставил в покое ее бедную мать. Но она помнила, о чем та просила, и сдержала слово.

Мать ничего не сказала. Не умоляла сохранить ей жизнь.

Послышался хлюпающий звук, похожий на звук нарезки помидоров для рагу, а затем что-то ударило по половицам.

Пока Лорелея смотрела наверх, пытаясь понять, что произошло, что-то капнуло ей на лицо. Она коснулась капельки кончиками пальцев и выставила руку в луч света, сочившийся сквозь щели в половицах. Она тут же осознала, что это.

Кровь ее матери.

Крик застрял у нее в горле, и она быстро зажала рот рукой. Она молилась Морским Сестрам – Анафине, Талоне и Иодее, – умоляла их заставить ее молчать, успокоить ее, сохранить жизнь, чтобы жертва матери не стала напрасной.

Богини будто услышали ее молитвы. Она вела себя тише падающего снега. Неподвижна, как горы. Несмотря на эмоции, ураганом бушевавшие внутри, она хранила молчание и оставалась живой, пока Роув крушил домик, разыскивая ее.

Комната наверху наполнилась звуками бьющегося стекла и падающих полок, рвущихся штор и грохотом ботинок. Эти звуки заставляли ее страдать, пока она была вынуждена сидеть в темноте в мучительной тишине. Затем, по прошествии, как ей казалось, нескольких часов, все затихло, звуки стучащих по полу ботинок удалились в сторону выхода.

Перед тем как уйти, он снова заговорил. Его неожиданные слова пронзили ее до мозга костей.

– Если ты здесь, девочка, огонь найдет тебя. Если нет, то я не перестану рыскать по морям до тех пор, пока не пролью твою кровь.

Потом в доме стало тихо.

Лорелея не стала задумываться о значении последних слов Роува. Вместо этого она считала количество вдохов и выдохов, ожидая возращения пирата со своей командой. Он не вернулся.

Она взлетела по лестнице и толкнула плечом крышку люка, ковер делал ее тяжелее. Стиснув зубы, она уперлась обеими ладонями в крышку и изо всех сил толкала вверх, пока, наконец, не появилась небольшая щель. Она выглянула, проверяя, чист ли горизонт.

А потом увидела свою мать в луже крови.

– Мама! – закричала она, откинув дверь люка достаточно широко, чтобы выползти. Она баюкала голову матери на сгибе локтя и убирала волосы с бледного лица. Кровь пропитала одежду Лорелеи, ее руки и кончики длинных волос тоже были в крови, но она оставалась равнодушна к этому. Сердце разрывалось от воспоминаний и сожаления. Чем дольше она стояла на коленях и обнимала мертвую мать, ожидая, что та очнется, тем больнее ей становилось.

Она не могла дышать. Не могла думать. Не могла открыть глаза и взглянуть на жестокость вечера и постигшую ее утрату. Что было украдено… и чего ей никогда не вернуть.

Она была одна в целом мире. По-настоящему и абсолютно одинока.

Затем раздался голос.

Лорелееея.

В тишине домика он был подобен крику, но сейчас она слышала только потрескивание огня. Лорелея выпрямилась, а сердце бешено забилось в груди. Она затаила дыхание, прислушиваясь, но больше ничего не происходило. Не в силах избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, она осторожно опустила голову матери обратно на пол и поднялась на ноги.

– Кто здесь? – спросила она, голос отразился от стен маленькой комнаты.

Она сжала руки в кулаки, чтобы унять дрожь. И не хотела услышать ответ, потому что подозревала, откуда звучал шепот. Она взглянула на огонь, пламя, казалось, стало выше, чем она помнила. Была ли ее мать права все это время?

Огонь слабо шипел. Его оранжевый свет наполнял дом. Треск становился громче. Языки пламени взметнулись вверх и зажили собственной жизнью, Лорелея отшатнулась от очага.

Крик застрял в горле.

Огонь поднимался все выше и выше.

Ей хотелось убежать, но она в ужасе продолжала наблюдать, как пламя подбирается к крыше дома, ее подбородок дрожал, глаза жгло от слез.

Пламя расползалось.

Огонь поглощал картины матери, изображавшие корабли и моря, по которым они путешествовали.

Лорелея моргнула, и исчез гардероб.

Жизнь, которую она знала, начала превращаться в пепел, и она ничего не могла с этим сделать, она была бессильна против пожара.

Дым заполнял пространство, заставляя Лорелею задыхаться и кашлять.

Она упала на колени, слезы текли по лицу, пока она пыталась подобраться к неподвижному телу матери. Если мать ее чему-то и научила, так это никогда не сдаваться. Лорелея встала на дрожащие колени и склонилась над матерью. Она подхватила ее под мышки и попыталась тащить к двери. Встав на ноги, она дернула, с большим усилием сдвинув тело всего лишь на дюйм. Такого небольшого движения было слишком мало. Она не могла позволить пламени сожрать маму – огонь уже и так поглотил ее разум. Но времени не оставалось. Воможность для спасения собственной жизни неумолимо исчезала.

Сдавленно рыдая, она опустила мать на пол, наклонилась и поцеловала в лоб.

– Прощай, мама, – сказала Лорелея, утирая кровь с её губ.

Не будет больше никаких историй, мечтательных вздохов, мягких прикосновений ее пальцев, заплетающих волосы Лорелеи в косы.

Лорелея поднялась с пола и побежала к входной двери. Она дернула дверную ручку и закричала от боли, когда латунная ручка обожгла ей руку. Пламя приближалось. Оно уничтожит ее за считанные секунды.

Огонь коснулся руки, будто острие меча, обжигая кожу. Она стиснула зубы и ухватила дверную ручку юбками своего платья, не обращая внимания на вздувшиеся волдыри. Затем распахнула дверь и вывалилась на траву, захлебываясь свежим воздухом. Грудь вздымалась и опадала, пока она, кашляя, уползала прочь от горящего дома и всего того, что знала.

Пламя ревело позади Лорелеи. Дом заскрипел и застонал, когда рухнула крыша, но она не стала оглядываться и поползла дальше. Рука болела, будто огонь продолжал жечь, но она продолжала двигаться вперед. И ползла до тех пор, пока трава под ней не превратилась в камни, а земля не исчезла.

Она оказалась на краю обрыва. Лорелея осмотрелась. Глядя, как волны разбиваются о каменистый утес, она позволила себе утонуть в этом звуке, топя в нем рев пламени и сгорающие вместе с домом воспоминания о матери. Рыдания вырвались на свободу. Вцепившись пальцами в землю, она свернулась калачиком, боль от потери нахлынула на нее, унося все глубже, как приливная волна. Лорелея плакала до тех пор, пока глаза не воспалились и не разболелось горло.

Она была виновата в случившемся. Она могла бы предотвратить это. Она могла поверить в рассказы матери о голосах в огне. В тот момент, когда она увидела пиратов в гавани, могла пойти домой и предупредить мать. Она так много могла сделать, но не сделала.

Медленно она подняла голову, блуждая взглядом по волнам, в которых блестели последние капли солнечного света. Вода мерцала и сверкала, как те самые золотые монеты, которые Блэкуотер выложил на барную стойку. Когда взгляд Лорелеи переместился к гавани, что-то привлекло ее внимание. Она прищурила опухшие глаза и увидела, как удаляются коричневые паруса «Костяного Пса». Ее сердце упало. Если бы она не выжидала так долго в подполе, возможно, ей удалось бы пробраться на борт и спрятаться. А затем, с наступлением темноты, подкрасться к Роуву и перерезать ему глотку, пока тот спал.

Этот шанс уже был упущен. Но в гавани по-прежнему стоял другой корабль.

«Стальная Жемчужина».

Каковы были шансы, что Блэкуотер встанет на якорь в гавани в тот же день, что «Костяной Пес»? Он наверняка что-то знал, и, похоже, Роув ему не нравился. Может, если она попросит его, то он поможет.

Нет. Лорелея больше не станет спрашивать разрешения. Она вытерла покрасневшие глаза тыльной стороной ладони. Однажды она подвела свою мать, и больше этого не повторится. Последние слова матери, обращенные к ней, были «когда ты не будешь знать, что делать, моя милая Лори, следуй зову шторма внутри». И прямо сейчас он бушевал внутри нее, голодный зверь, которого следовало накормить. Месть она свершит с холодным сердцем и огнем в глазах, испив ее до последней капли, смакуя как кубок крепкого вина.

Часть вторая
Серебро и золото

Глава 11
Цилла

Перекрестие Костей

Поздний Красновей

«Алая Дева» прибыла на Перекрестие Костей третьей по счету. Цилла предполагала, что они будут последними, учитывая крюк к Затерянному острову, но еще не было экипажей двух кораблей. Возможно, как и Цилла, «Стальная Жемчужина» и «Костяной Пес» тоже стремились запастись козырями, но все же странно, что Кейн до сих пор не явился. Она думала, что, следуя требованиям этикета, он прибыл первым, а его люди уже разбили лагерь и вовсю тренируются, чтобы нагнать ужаса на другие команды.

Путешествие к Перекрестию заставило Циллу пожалеть, что они не задержались на Затерянном острове. Как только они ступили на корабль и губы Роды смогли разомкнуться, темная часть Циллы пожалела, что проклятие длилось так недолго. Как только Рода открывала рот, чтобы высказаться по любому поводу, она не умолкала до тех пор, пока во рту не пересохнет. В море они говорили почти исключительно о наследнице. Сильные аргументы Роды заставляли Циллу съеживаться, но в ее словах была доля правды.

Ты собираешься доверять ведьме, которая ослепила тебя?

Какая разница, что она Шторм?

Это наш шанс наконец править этими людьми. Не позволяй ей отнять его у нас.

Постоянные попытки Роды навязать свои идеи вызывали желание кричать. Цилла была рада покинуть корабль. Рода не решится говорить о наследнице в компании команд с других кораблей. Если станет известно о ее существовании до выстрела стартового пистолета, Испытания будут отменены. Министры Церулианской короны будут решать, что делать.

В ухе Циллы покачивалось перо жакии, его тяжесть напоминала ей об обещании и словах Ведьмы Руин. Она бережно обращалась с серьгой, с тех пор как ведьма вложила ее ей в руку. Сначала даже не носила, а только рассматривала украшение, которое хранила на тумбочке в каюте. Затем, наконец, примерила и решила, что ей очень нравится, как свет, отражаясь от пера, бликует на ее скулах.

Защити Шторм.

Считай это началом своего пути.

Какую дорогу ты выберешь?

И все же Цилла по-прежнему находилась на распутье, не выбрала ни одну из дорог.

Ей было необходимо расслабиться и сосредоточиться на том, что происходило прямо сейчас. Наследницы на Перекрестии не было. Ведьма сказала, что Цилла поймет, когда настанет нужный момент и что потребуется сделать, но сейчас ее нутро сообщало исключительно о голоде.

Рода и Нара расположились с двух сторон от нее на одном из бревен у костра. Серафина и Розалина ушли куда-то покурить краденый табак. Рода болтала о чем-то несущественном, поэтому Цилла ушла в себя, но вскоре своими словами Рода вернула ее к реальности.

– Сегодня утром я услышала крайне любопытный разговор, пока точила клинки, – сказала Рода, понижая голос с каждым словом. – Громила Джарнис хвастался кому-то из шестерок с «Рассекающего Волны», что Костяные Псы уже оформили победу.

– Имбецилы, – с усмешкой фыркнула Нара. В последнее время Цилле приятнее было находиться в компании подруги, а не сестры. Ее всегда восхищало умение Нары обращаться с луком и ее убийственные молчаливые взгляды. Если она решит доверить роль первого помощника в Испытаниях кому-то кроме сестры, то это будет Нара.

– Он не упоминал, где сам Доминик Роув? – спросила Цилла. – Или Кейн?

Рода застонала.

– Надеюсь, Кейн не объявится. Он чересчур серьезный.

– Ты бы предпочла появление Роува? – Цилла не поверила своим ушам.

– Прекрати допрос. Я была бы счастлива, если бы оба их корабля пошли ко дну – меньше конкуренции. – Рода приподняла бровь, глядя на Циллу. – Я еще даже не рассказала тебе, что именно услышала от Джарниса.

– Тогда продолжай.

– «Костяной Пес» намерен атаковать «Стальную Жемчужину». Говорят, Кейн преследовал их через все Серебряное море с какими-то своими темными намерениями, и теперь они собираются потопить его корабль, чтобы он не достиг Перекрестия. Как знать? Может, он пойдет ко дну.

– Мятеж, – Цилла не заметила, что сказала это слишком громко, а пальцы ее задрожали.

Голоса вокруг них замолкли, а все глаза устремились на Циллу. Ее щеки вспыхнули, она старалась избегать любопытных взглядов. Игнорировала их, рассматривая свои ноги в песке, пока разговоры не возобновились.

– Змея, – прошептала Нара себе под нос, словно прочитав мысли Циллы.

– Мы должны помешать им, – прошептала Цилла. – Мы можем застать их врасплох. Им ни за что не заметить нашего приближения, и все это обернется против Роува.

– Просто дай им потопить друг друга, – ответила Рода, пренебрежительно отмахнувшись. – На целых два соперника меньше. Останется только навалять Томасу Стоуну, который не умеет держать язык за зубами, и Флинну, которому мы можем организовать несчастный случай.

«Рассекающий Волны» был одним из самых крепких кораблей в Морских Сестрах, но у штурвала стоял пьяница, который едва мог вести его прямо. Его поражение вряд ли бы принесло Цилле чувство победы.

Ужин Циллы угрожающе подступил к горлу, а лицо побледнело.

– Это бесчестно.

Рода фыркнула и вытащила из-за пояса один из своих кинжалов. Она вертела рукоять в руках, лезвие мелькало между пальцев, но она ни разу не порезалась… обычно она резала других.

– Честь надо заслужить, Цилла. Если ты проиграешь Испытания, много ли, по-твоему, в тебе ее останется?

– Бабушка всегда говорила, что честь – это…

– Кого волнует, что говорила бабушка? – вскипела Рода. Блики от огня вспыхнули в ее темных глазах. Затем она покачала головой, будто пыталась вытряхнуть что-то, но, когда снова посмотрела на Циллу, ее взгляд был похож на мутную воду, неспокойную и непредсказуемую.

Цилла отвела взгляд, быстро ломаясь под ее напором. Она прочистила горло, прежде чем заговорить. Голос прозвучал гораздо слабее, чем голос сестры.

– Я понимаю твою стратегию, Рода. Однако вариант сидеть на Перекрестии сложа руки, зная, что другой капитан в опасности, не по мне. Ты забыла, что Кейн – это тот самый мальчик, который прислал нам целый ящик свежих фруктов и цветов, когда умерла наша мать? – мутные глаза Роды подернулись влажной пеленой при упоминании матери, но потом она моргнула, и все исчезло, остался только ее колючий взгляд.

– Я не доверяю ему. И тебе не советую. Но хотя бы мне ты веришь?

– Конечно, я тебе верю, и, окажись в опасности ты, я пришла бы тебе на помощь. Разница между мной и тобой в том, что я спасла бы тебя до того, как тебе на шею накинули петлю.

Нара глубоко вздохнула, и какое-то время все трое сидели в тишине, такой же плотной и тяжелой, как их корабль.

– Вперед, делай, что хочешь, Цилла, – оскалилась Рода. – Но не впутывай в свои дела «Алую Деву». Помни, что я все еще твоя старшая сестра, малая, – детское прозвище внезапно перестало быть таким милым, как раньше. – Единственная причина, по которой я не стала капитаном, в том, что бабушка завидовала, что однажды я превзойду ее.

– Чушь собачья.

Цилла не могла поверить в дерзкие слова Роды, в то, что она так пренебрежительно отозвалась об их роде и предыдущем капитане. Рода всегда была завистливой, но обычно прятала свою зависть глубоко внутри. Она еще никогда не была так откровенна.

– Любой другой капитан выбросил бы тебя за борт за безрассудную болтовню. Ты должна быть благодарна, что я этого не делаю.

– А сделала бы? – Глаза Роды потемнели. – Ты действительно смогла бы выбросить меня за борт, Цилла? Хватит ли у тебя сил и смелости избавиться от меня, если я буду тебе перечить?

Цилла ощетинилась, поняв, что не может ответить на вопрос честно.

– Не хочешь мне помогать? Отлично! – закричала Цилла, внезапно потеряв интерес к тому, что другие пираты смотрят на нее. Ни одно решение, принятое ею, не бывало достаточно хорошим для Роды, никакая ее мысль не бывала правильной. Сидеть на месте она больше не могла. Ей необходимо двигаться, нужно привести в порядок мысли и решить, что делать дальше. Цилла резко вскочила с места, случайно задев Роду, когда та вставала. Когда она уходила, Рода выругалась ей вслед, но Цилла проигнорировала это и ушла, не задерживаясь.

Она остановилась недалеко от костра и сняла сапоги. Взяв их за шнурки, закинула за плечо и пошла дальше, ступая по белому прохладному песку, струящемуся между пальцами. Полная луна отражалась в море, мерцала и переливалась, будто по воде были раскиданы ограненные драгоценные камни.

– Правда, красиво? – раздался голос позади нее, заставив остановиться и напрячься.

Цилла узнала голос Флинна, едва он успел произнести первое слово, и в ее сердце вспыхнул гнев из-за того, что он пошел за ней. Она слышала его шаги, шуршащие по песку, пока он пытался догнать ее, но не стала оборачиваться, впрочем, и теперь она не хотела смотреть на него.

Увидеть Флинна в лунном сиянии было бы чревато, а сегодня она не могла позволить себе пасть жертвой его красоты и обаяния. В другой реальности, где груз ответственности и репутации не висел бы над ней грозовым облаком, возможно, она давным-давно позволила бы себе поддаться. Будь ее добрая воля, они сошлись бы значительно раньше, чем это случилось по факту, ведь Флинн флиртовал с ней с самого детства. Он уже тогда был почти профи.

– Ты преследуешь меня? – ответила Цилла вопросом на вопрос. Она надеялась, что Флинн не видел, как она сбежала от Роды. – Я ушла от костра, чтобы побыть одной, а не затем, чтобы ты тащился следом и приставал.

Он встал прямо перед ней. Она не почувствовала, как он приблизился, и это было отвратительно. Она не имела права ослаблять бдительность, находясь рядом с ним: с момента его предательства минуло всего три луны. Шагнув влево, она попыталась увернуться от него, он сделал шаг одновременно с ней и преградил ей путь.

– Хватит ломать комедию, Цилла, – сказал Флинн, голос его был на грани раздражения. – Сейчас на пляже только ты и я. Перестань вести себя так, будто не выносишь моего присутствия. Мы оба знаем, что все наоборот.

Цилла подошла на шаг ближе, и они оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него. Она снова подумала о возможности, что была у них когда-то. Кем они могли бы стать, если бы ей не приходилось вечно скрывать свои слабые стороны, будто это были ее страшные тайны. В этом мире любовь считалась слабостью. В момент, когда она поддалась этому теплу, тут же оказалась с петлей на шее. Настоящая пиратка, как ее бабушка, даже времени терять не стала бы на подобные разговоры. Она бы выпотрошила предателя на берегу и бросила останки на радость стервятникам, но Цилла не могла так поступить. Может, она действительно была такой слабой, как все считали.

– Когда-то ты был прав, – сказала она Флинну. – Но после того, как ты обошелся со мной, я не хочу иметь с тобой ничего общего. Никогда больше.

Последние несколько слов она с трудом заставила себя произнести, надеясь, что достаточно доходчиво донесла свою мысль, хотя ее собственное сердце упало, стоило произнести это вслух. Цилле хотелось стереть с лица земли ту часть себя, которая все еще цеплялась за него.

Мгновение Флинн выглядел обиженным, но быстро спрятал эмоции за лукавой улыбкой.

– Если ты пытаешься обидеть меня, тебе стоит приложить побольше усилий.

Цилла разочаровано хмыкнула.

– Как же ты бесишь. – Она толкнула его в грудь, но он не отшатнулся, как она надеялась. – Поверить не могу, что у тебя хватает наглости смотреть на меня. Остальные знают, что ты сдал капитана Инцендианскому флоту? Что Разведчики, которые преследуют меня, могут оказаться тут? Инцендианские разведчики, Флинн. Мужчины, перемещающиеся с неестественной скоростью, они охотятся как волки. Говорят, некоторые из них умеют повелевать пламенем, как и жалкие божки, которым они поклоняются. Что бы на это сказал пиратский флот?

– Ты понятия не имеешь, что на самом деле случилось в Порту Барлоу, Цилла, – улыбка сошла с его губ. – Но даже если я скажу, что это не я предал тебя, ты не поверишь.

На мгновение она доверилась печали, появившейся в его глазах цвета морской волны, но потом вспомнила, что эти же глаза смотрели на нее, поблескивая, когда она стояла у виселицы.

– Так просвети меня. Поведай свою печальную историю, Флинн Ганнисон. Расскажи-ка, как планировал предать меня той ночью, когда я полагала себя в полной безопасности в твоих объятиях. Расскажи, как солдаты заставили тебя выдать им меня или, может, отлично заплатили. – Она поднялась на цыпочки, приблизив свое лицо к его лицу так близко, что он мог чувствовать ее огненно-горячее дыхание. – Проклятье. Да ты мог сделать это просто потому, что тебе так захотелось.

Флинн какое-то время молча наблюдал за ней, прищурившись, пряди волос песочного цвета трепал морской бриз, и они то и дело били ему по лицу.

– Ты поверила бы мне? – прошептал он. Она не могла себе позволить доверять этому шепоту, но ей ужасно хотелось. Затем, без предупреждения, он заключил ее лицо в ладони и притянул к себе. Его губы обжигали ее, согревая кожу, жар разлился по телу. Ей следовало отстраниться, но она не смогла себя заставить.

Она позволила себе раствориться в нем.

Флинн был прав. Она ненавидела его, особенно сейчас, когда он разрушил ее тщательно выстроенные барьеры. Его руки заскользили вниз по ее шее, по плечам и опустились на бедра. Обняв за талию, он притянул ее к себе так близко, что она чувствовала сквозь тонкую рубашку исходящее от него тепло. Цилла легко смогла бы разорвать ткань и расцарапать ему грудь, если бы осмелилась. Чем дольше Флинн затягивал поцелуй, тем в большее отчаяние она приходила, пока не оказалась на грани принятия очень опасного решения – увлечь его за собой на песок и забыть о безумии этого мира.

Когда Флинн испустил, не размыкая губ, стон предвкушения, она застыла. Флинн замер в ответ на ее реакцию, остановившись на середине вздоха.

Что она творит? Она ставит себя в то же самое положение, в котором оказалась в ночь перед тем, как попала в плен. Она не позволит обмануть себя снова, несмотря на то, что его прикосновения воспламеняли тело.

Цилла вырвалась из объятий Флинна. Она оступилась, упала, ее ноги все еще не слушались после поцелуя. Флинн потянулся к ней, желая помочь. Она оттолкнула его руки и поднялась на ноги.

Он сделал шаг вперед. Она отступила. Бесконечный танец их отношений.

– Что не так? – спросил он, будто на такой сложный вопрос мог существовать простой ответ.

Цилла покачала головой, вспоминая первый рубец, оставленный им на ее сердце.

– В последний раз, когда ты меня целовал, на моей шее оказалась веревка. Ты не просто продал меня, ты предал меня. Мы были друзьями, а в ту ночь я подумала, может, между нами возможно нечто большее. Но ты отправил меня в ад, так что поцелуй ничего не изменит. У меня есть дела поважнее.

– Пожалуйста, Цилла, – умоляюще сказал он, сделав два шага навстречу. Почти мгновенно он снова оказался прямо перед ней. – Давай поговорим о…

– Я не хочу слышать ни слова. Ты, вносящий путаницу, сейчас мне совершенно не нужен. – Цилла обернулась, глядя на огни вдалеке. Флинн поймал ее за руку и развернул лицом к себе. Его глаза, в которых обычно плясало веселье, стали совершенно серьезными.

– Не уходи.

Не удостоив его последним взглядом, она вырвала руку и побрела прочь, чувствуя на себе взгляд Флинна. Заигрывания с ним должны стать последним пунктом в списке ее приоритетов. Один капитан нуждался в ее помощи, а другому предстояло выучить урок. Она направилась к огню, чтобы собрать Нару, близнецов и других Дев, которые решили встать с Циллой плечом к плечу, когда бы она ни нуждалась в них. Рода не последовала бы за ней, но это и не имело значения. Если она не станет выполнять свой долг первого помощника Циллы, то можно будет ее заменить. До выстрела стартового пистолета перед Испытаниями оставалось время. Если что-то пойдет не так, они успеют вернуться вовремя и принять участие в соревновании. Но она не могла допустить, чтобы задуманное сошло Роуву с рук. Возможно, она уже опоздала, но сердце подсказывало иное – шанс еще был. Серьга в ухе из пера жакии потеплела, когда она сделала свой первый выбор на долгом пути. И это заставило Циллу задуматься, что же случится, если этот выбор – неверный?