Текст книги "Путешествие Алисы"

Глава двадцать третья
Пленник в подземелье

– Не может быть… – ахнул толстяк и осекся.

– Где пленники? – спросил капитан. И так спросил, что никакого сомнения не было: сейчас толстяк все расскажет.

И толстяк тут же засеменил к туннелю. Он бормотал:

– Я совсем забыл… это все Крыс… Я всегда говорил… и всегда был против.

– Простите, капитан, – сказала Алиса, спеша за ними. – Я бы обязательно вспомнила, но было так много событий, что я забыла. Но я бы обязательно вспомнила…

– Не расстраивайся, девочка, – сказал Первый капитан и положил ей на макушку широкую ладонь. – Ты молодец, и никто тебя не обвиняет. А с этим пиратом мы поговорим особо.

– Вот тут, – сказал толстяк. – Сейчас я свет зажгу. Все будет отлично… Как я мог забыть! Это все Крыс.

Вспыхнул свет, и мы увидели за небольшим залом, в котором стоял пиратский корабль, еще один длинный туннель, перегороженный недалеко от входа толстой решеткой. Толстяк подбежал к решетке и непослушными пальцами старался вставить ключ в замочную скважину. Первый капитан отобрал у него ключ и отодвинул в сторону решетку. Решетка ушла в нишу в стене.

– Я сам… я сам… – бормотал толстяк, но его никто не слушал.

Неудивительно, что толстяк не хотел, чтобы мы увидели этот туннель. По обе стороны его шли комнаты, заваленные награбленным добром, драгоценностями и другими трофеями.

– Нет, – сказал я, заглядывая на ходу в одну из комнат, – взрывать это место мы не будем: здесь столько ценностей, что можно построить сто городов.

– Погодите, – сказал Первый капитан.

Мы остановились, прислушались.

Далеко, откуда-то снизу, донесся еле слышный жалобный стон.

Мы поспешили в ту сторону. Дверь в одну из комнат была заперта.

– Ключ! – приказал капитан.

Толстяк уже держал ключ наготове.

Комната оказалась лестничной площадкой. Отсюда вниз вела крутая лестница, вырубленная в скале. В конце ее была еще одна решетка. Капитан направил в ту сторону луч фонаря, и мы увидели, что за решеткой на куче тряпок на каменном полу сидит прикованное к стене странное существо, в котором я с трудом узнал жителя планеты Фикс, хрупкого большеглазого фиксианца.

Фиксианец умирал. Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять это. Он был на последнем пределе истощения. А кроме того, он был истерзан пытками.

– Я его сейчас убью! – сказал Первый капитан, глядя на толстяка.

– Всеволод, – прошептал Второй капитан, – ты не узнаешь…

– Не может быть!

И Первый капитан вдруг с такой силой рванул вбитую в камень стальную решетку, что она согнулась и вылетела из пазов. Он отшвырнул в сторону путаницу стальных брусьев и бросился к умирающему фиксианцу. Он поднял его на руки и понес к выходу.

– Кто это? – спросила тихо Алиса.

Я покачал головой. Я не знал.

Рядом всхлипывал толстяк. Он сдержал на секунду слезы и ответил мне:

– Это Третий капитан. Они думали, что он давно мертв.

И тут же, словно вспомнив об очень важном, толстяк заспешил по коридору за капитаном, визжа:

– Это все он! Это все Крыс!

Третий капитан был без сознания. Первый положил его на пол и обернулся ко мне.

– Скажите, профессор, – спросил он, и голос его дрожал, – скажите, можно ли что-нибудь сделать?

– Не знаю. Сомневаюсь, – сказал я. Я наклонился над фиксианцем. – Они морили его голодом и пытали.

– Они пытали его четыре года, – сообщил Второй капитан. – А мы были уверены, что он давно мертв! И если бы не Алиса, оставили бы его здесь. И он им ничего не сказал. Профессор, я умоляю вас, сделайте все возможное, чтобы его спасти!

– Меня не надо просить об этом, – сказал я. – В первую очередь нужны укрепляющие уколы. Алиса, беги, милая, на «Пегас» и принеси оттуда аптечку.

Алиса стрелой побежала по коридору.

– Я с ней, – сказал Первый капитан.

– Не надо! – отозвалась Алиса на бегу. – Я лучше вас знаю, где искать.

– Послушай, Третий, – сказал Второй капитан. – Слушай. Не сдавайся. Так мало осталось терпеть. Неужели ты сдашься в последнюю минуту? Ведь мы пришли.

И вдруг фиксианец открыл глаза. Ему было очень трудно это сделать, потому что его тело уже умирало. Лишь мозг боролся со смертью.

– Все хорошо, – шепнул он, – все в порядке. Я ничего не сказал. Спасибо, друзья, что пришли. – Он закрыл глаза, и его сердце остановилось.

Я тут же начал делать фиксианцу искусственное дыхание. Но это не помогало. Положение было безвыходное – у меня не было ни хирургических инструментов, ни диагностической машины, ни лечебных автоматов. И мне пришлось поступить так, как делали врачи сто лет назад.

– Я рискну, – сказал я капитанам. – Боюсь, что иного выхода нет.

– Мы вам верим, профессор, – ответили мне капитаны.

Тогда я разрезал ножом грудь Третьему капитану, взял в руку остановившееся сердце и начал его массировать. Мне казалось, что прошел час, рука онемела. Я не заметил, как подбежала Алиса с аптечкой и инструментами. Первый капитан сам ввел в вену своему другу оживляющую смесь. И не знаю, что помогло, мои ли усилия или действия Первого капитана, но сердце Третьего дрогнуло, еще раз… и забилось.

– Еще живительного раствора! – приказал я.

Алиса передала ампулы капитанам.

– Он очень могучий фиксианец, – сказал я. – Любой другой на его месте давно бы умер.

Я достал из аптечки сшиватель, и в минуту этот маленький аппаратик сшил ему все сосуды и зашил грудь. Мы осторожно перенесли фиксианца на «Синюю чайку», где я мог оказать ему настоящую врачебную помощь. Там ко мне присоединился доктор Верховцев, и через полчаса мы могли уже сказать, что жизнь Третьего капитана вне опасности.

Мы оставили Второго капитана дежурить у его постели, а сами спустились вниз, в пещеру, нам надо было отдохнуть. Первый капитан вышел с нами.

У входа сидел на корточках толстяк под охраной Зеленого.

– Он будет жить? – спросил с робкой улыбкой Весельчак У, словно речь шла о его любимом брате.

– Да, – коротко ответил Верховцев. – Хотя ты сделал все, чтобы он умер.

– Нет, нет, что вы! – засуетился толстяк. – Это все Крыс. Неужели вы до сих пор не поняли, какую роковую роль он сыграл в моей жизни, как обманом и посулами он втянул меня в отвратительные авантюры? Ведь мне что нужно было? Весело жить и иметь все, чего душа захочет. А ему? Ему нужна была власть. Как другие люди питаются супом и котлетами, так он питался властью. Если он в течение дня ни над кем не проявит власти, то для него этот день потерян. И ему нужна была власть над планетами, над всей Галактикой. А мне что? Мне бы только повеселиться. Я ведь, по существу, безобидный человек, попавший под дурное влияние.

Мы отвернулись от толстяка, и он продолжал говорить, обращаясь к Зеленому, будто хотел и в самом деле убедить нас, что он веселый, безобидный ягненок.

– Ну вот, – сказал доктор Верховцев, улыбаясь так, что казалось, все его лицо состоит из тысячи добрых морщинок, – наконец-то все три капитана снова встретились. Как в добрые старые времена. Некоторое время вы были достоянием истории, извините – историческими реликвиями, а теперь…

– Да, – согласился с ним Первый капитан, – все как в старые добрые времена.

И я, глядя на него, подумал, что он совсем не стар. И может быть, даже вернется снова в космос. Тем более что проект «Венера» завершается.

И Первый капитан угадал мои мысли:

– Снова придется привыкать. Я, пока летел сюда, понял, что мои руки многое забыли.

– Вы все-таки собираетесь вернуться в космос? – обрадовался доктор Верховцев.

– И еще, – продолжал капитан, не отвечая прямо на вопрос доктора, – надо обязательно переменить название планеты и музея. Неудобно как-то: мы живы, здоровы, ничем особенным не прославились, а наши каменные копии стоят в музее, словно мы умерли давным-давно.

Глава двадцать четвертая
Конец путешествия

Через два часа Третьему капитану стало настолько лучше, что мы смогли поднять его на поверхность. Затем капитаны вывели из подземелья и «Синюю чайку». Каменную плиту, закрывавшую вход в подземелье, поставили на место.

Теперь вокруг поляны, среди разбитых зеркальных цветов, стояли три космических корабля: «Пегас», «Синяя чайка» и служебный корабль с проекта «Венера», у которого не было названия – только длинный номер.

– Пап, – сказала Алиса, – можно, я в лес схожу?

– Зачем?

– Поищу целых зеркал. Нельзя нам на Землю возвращаться без нового букета.

– Только осторожнее, – предупредил я. – Теперь на тебе не желтый комбинезон, а голубой, и птица Крок тебя не спутает со своим птенцом.

Пока корабли готовились к дальнему полету, я выпустил склисса попастись на лужайку. Склисс тяжело прыгал от радости по траве, высоко подбрасывая копыта, мотал крыльями, но летать наотрез отказывался.

– Это самая веселая корова из всех, какие мне приходилось видеть, – признался доктор Верховцев. – Но в хозяйстве такая корова неудобна.

– Нам уже говорили, что их трудно пасти, – согласился я. – Зато склиссы могут перебираться через глубокие реки, если пастбище на другом берегу.

Толстяк все еще сидел на земле около «Пегаса» и уверял нас, что у него больное, старое сердце, которому требуется свежий воздух. И никому не хотелось с ним спорить и даже разговаривать, особенно после того, как Третий капитан рассказал, что именно Весельчак У пытал его, чтобы добыть секрет галактия.

– Зеленый, – сказал я, – присмотри, пожалуйста, за коровой, пока я покормлю остальных зверей, а то как бы ее птица Крок не унесла.

И тут я увидел, что на планету спускается еще один космический корабль.

Это уж ни на что не похоже! Не планета, а космодром! Откуда ему здесь взяться?

Я решил было, что это подкрепление пиратам, и хотел поднять тревогу, но тут же сообразил, что корабль терпит бедствие.

Он летел не прямо, а переворачивался, как-то странно кособочился, а за его хвостом тянулась какая-то серая масса, которая тормозила его и мешала нормально снижаться.

На мой крик все выбежали из кораблей и глядели, как спускается новый корабль.

– Включи рацию, Зеленый, – сказал Полосков.

Зеленый бросился к «Пегасу», настроился на волну корабля и включил рацию на полную мощность, чтобы мы снаружи тоже все слышали.

– Корабль! – вызывал Зеленый. – Что с вами? Вы терпите бедствие? Отзовитесь!

Приятный женский голос ответил:

– Бедствия меня не касаются. Главное – не упустить, а остальное пустяки.

– Какой знакомый голос, – сказал я. – Где-то я его слышал.

– Когда заблудились у Пустой планеты, – подсказала Алиса.

– Стойте, – прервал нас Первый капитан. – Могу поклясться, что это моя жена Элла.

Капитан побледнел и со всех ног бросился в радиорубку к Зеленому. И тут же мы услышали его голос:

– Элла, это ты? Что случилось?

– Кто это говорит? – спросил женский голос строго. – Это ты, Сева? А почему ты не на Венере? Ты же знаешь, как я беспокоюсь, когда ты улетаешь в космос.

Второй капитан улыбнулся.

– Она никак не может привыкнуть, – сказал он мне, – что у нее муж – космический капитан, хотя сама исколесила всю Галактику.

– Да не в этом дело, – сказал Первый капитан. – Ты забыла, что твой корабль терпит бедствие? Тебе нужна помощь? Что ты за собой тащишь?

– Ну разве ты не видишь? – удивилась Элла. – Это же живая туманность. Я за ней гонялась три недели, поймала в сеть, а теперь она хочет вырваться и улететь. Вот и приходится опускаться на первую попавшуюся планету, чтобы ее укротить. Сева, милый, у тебя нет под рукой какого-нибудь корабля?

– Ну конечно, есть, – ответил Первый капитан. – И не спеши опускаться: боюсь, с таким хвостом тебе не удастся это сделать.

– Вот и хорошо. Поднимись на минутку, и мы вместе ее опустим.

Первый капитан еще не кончил разговор, как Второй капитан был уже на мостике корабля, и еще через три минуты капитаны подняли его в воздух, где Элла боролась с непокорной живой туманностью, о которой в космосе ходит столько легенд, но которую никому еще не удавалось увидеть.

Два корабля справились наконец с сетью, и через полчаса живая туманность, надежно сжатая двумя кораблями, лежала на траве неподалеку от нас. Мы подбежали к ней. Я, надо признаться, бежал первым, потому что понимал, какое великое открытие в биологии совершила Элла.

Туманность нас разочаровала. Она, наверно, очень эффектна в межзвездном пространстве, когда расстилается на миллионы километров, но здесь, на траве, она казалась чуть пульсирующим серым сгустком тумана.

Люк в корабле Эллы распахнулся, и она вышла к трапу. К ней уже бежал ее муж, Первый капитан. Он протянул сильные руки, и Элла прыгнула сверху. Капитан поймал ее в воздухе и осторожно опустил на землю.

– Ты не ушиблась? – спросил он.

– Нет, – ответила Элла и улыбнулась. – И вообще все это не важно.

Элла была настоящая красавица и всем нам очень понравилась. Даже индикатор от переполнивших его чувств стал прозрачным.

– Все не важно, – повторила Элла, поправляя светлые волосы. – Туманность поймана, и теперь осталось только довезти ее до Земли, чтобы скептики убедились, что она существует.

Я промолчал, потому что под скептиками она подразумевала, конечно, меня. И я даже вспомнил, что как-то встречался с ней на конференции и высмеял за увлечение фантастикой. Существует на свете множество реальных, обыкновенных животных, изучению которых стоит посвящать время и усилия, – это и Малый дракончик, и кустики, и индикатор. Но ведь живая туманность казалась мне выдумкой. Так я тогда и сказал.

– Кого я вижу! – воскликнула Элла, увидев Второго капитана. – Я вас несколько лет не видела. Как вы себя чувствуете? Все еще летаете?

– Нет, – ответил Второй капитан, – в основном я сидел на одном месте.

– Это правильно, – поддержала его Элла. – И на одном месте можно найти массу дел. А чей это очаровательный ребенок?

– Меня зовут Алиса, – ответил очаровательный ребенок.

– Алиса. Необычное имя.

– Самое обычное. Алиса Селезнева.

– Погоди-ка. А твой отец не в Московском зоопарке работает?

– В зоопарке, – ответила Алиса, которая не знала о наших научных разногласиях.

– Так вот, Алиса, когда увидишь своего отца, передай ему, пожалуйста, что живая туманность – не биологический бред, и не фантастика, и не сказочная выдумка, как он любит повторять, а самая настоящая реальность.

– Кстати, – сказала Алиса, – мой отец здесь. Вот он.

Мне ничего не оставалось, как выйти вперед и поздороваться.

– Простите, – сказал я. – Я признаю свою ошибку.

– Ну и отлично, – ответила Элла. – Вы мне поможете потом исследовать туманность?

– С удовольствием.

Тогда Элла обернулась к своему мужу:

– Расскажи, почему ты здесь оказался?

– Второй попал в беду, – коротко ответил Сева, – и надо было его выручать. Вот мы и сделали это. С помощью наших новых друзей.

– А в какую беду вы попали, капитан?

– В плен к пиратам.

– К пиратам? Но ведь вы их победили давным-давно.

– Победили, но не до конца. Знаете, как бывает, если оставишь один сорняк на грядке?

– Все-таки не понимаю, – развела руками Элла. – Ну кто в наши дни сидит по четыре года в плену?

Элла прилетела к нам словно из другого мира. Из того мира, в котором мы привыкли жить, но от которого оторвались за последние дни. И в самом деле, ей трудно было бы поверить, если бы мы начали рассказывать ей о пытках, подземельях и предательстве. И поэтому никто не стал с ней спорить.

– А что вы сделали с пиратами? – спросила Элла.

– Один сидит в клетке. Два – в трюме. А самый толстый и хитрый только что был здесь, – ответил Второй капитан. – Кстати, где он?

Толстяк пропал. Только что сидел на траве, робко улыбался – и пропал.

Мы облазили все заросли вокруг, осмотрели каждый куст – уйти далеко он не успел. Да и говорун поднял бы тревогу.

– Ну вот, – с укоризной сказала Элла, – не могли уберечь одного пирата! Разве это настоящая прополка?

И тут я заметил, что туманность колышется сильнее, чем прежде. Я пригляделся. Несколько ячеек сети были разрезаны.

– Я знаю, где он! – крикнула Алиса, которая подбежала за мной к сети. – Он в туманность залез.

– Ты здесь, Весельчак У? – спросил Верховцев, наклоняясь.

Туманность зашевелилась, словно копна сена, в которую забрался бродячий пес.

– Сейчас выпустим туманность и увидим, – решительно сказал Сева.

– Ни в коем случае! – возмутилась Элла. – Второй такой не найдем!

Нервы у толстяка не выдержали. Из туманности показалась его голова. Глаза были выпучены, и он быстро дышал, – видно, в туманности было плохо с воздухом.

И вдруг толстяк резко вылетел из туманности и бросился бежать по поляне.

– Куда ты? – крикнул вслед ему Второй капитан. – Все равно поймаем. Не торопись, у тебя же больное сердце!

Но толстяк не слышал. Он несся между кустов, перепрыгивал через ямы, спотыкался, размахивал руками.

И птица Крок, лениво кружившая в высоте, увидела его сверху и спикировала на него, как коршун на зайчонка.

Еще секунда – и толстяк уже болтался в воздухе, будто продолжал бежать, а птица поднималась так быстро, что, когда Второй капитан выхватил пистолет, она поднялась на полкилометра.

– Не стреляй, – остановил его Первый капитан. – С такой высоты он разобьется…

И как будто сглазил. Толстяк как-то извернулся в когтях птицы, забился, и она выпустила его. Словно тряпочная кукла, толстяк летел к земле. И скрылся за холмом.

Мы молчали. Потом Зеленый сказал:

– Он сам себя наказал. И лучше придумать было нельзя.

И все с ним согласились.

А туманность между тем потихоньку выползала из сети. Она вытекала как кисель, расползалась во все стороны, и когда мы опустили глаза, то увидели, что стоим по колени в сером киселе.

– Держите ее! – крикнула Элла. – Она же убежит!

И туманность убежала. Она окутала нас непроницаемой мглой, а когда мгла рассеялась, над нашими головами реяло большое серое облако.

– Все равно собирались стартовать, – сказал Второй капитан, – так что попрошу поторопиться.

Мы быстро загнали на корабль склисса, завели двигатели и взлетели. Вслед за нами поднялись остальные три корабля. И все мы, построившись цепью, погнались за живой туманностью.

Догнали мы ее только у планеты Шелезяка. К тому времени туманность распростерлась уже на несколько тысяч километров, и мы три дня сгоняли ее так, чтобы она уместилась в наши сети.

Наконец туманность закутали в тройную сеть и крепко привязали между двумя кораблями. В таком виде и отвезли к Солнечной системе, где каждый может полюбоваться ею в кратере Архимеда на Луне. Хотя любоваться нечем – нет более скучного экспоната, чем живая туманность.

Элла настаивала, чтобы туманность поместили в зоопарк на Земле, но земной климат для нее вреден, да и кто придет в зоопарк смотреть на серый туман? Куда интереснее поглядеть на индикатора, получить в подарок шарф от паука-ткача-троглодита, полить кустик лимонадом или отличить склисса от коров, в стаде которых он пасется.

На центральной лунной базе, в гостинице «Луноход», мы в последний раз собрались все вместе.

– Пришла пора прощаться, – сказал Второй капитан.

Капитаны сидели в ряд на большом диване и совсем не были похожи на свои памятники. Первый капитан был задумчив и с трудом скрывал печаль. Оказалось, что перевод Венеры на новую орбиту начался, пока он был в системе Медузы, и он опоздал к торжественному моменту.

Третий капитан себя плохо чувствовал, его била лихорадка, которой он заболел в подземелье у пиратов, но, когда Верховцев принес ему лекарства, капитан отказался.

– Эта лихорадка пока не излечима земными лекарствами. Справлюсь с ней сам. Не обращайте внимания. Как только я снова выйду в космос, все пройдет. Для меня лучшая больница – мостик космического корабля.

Лишь Второй капитан был оживлен и весел. Он только что передал прилетевшим с Земли физикам формулу галактия. Физики заняли уже половину гостиницы, и с каждым новым кораблем прилетали их коллеги из разных университетов и институтов. Было получено сообщение, что на Луну спешат ученые с Фикса и линеанцы, а на космической верфи Плутона начали закладку кораблей, рассчитанных на новое топливо.

– Вы все время улыбаетесь, – сказала Второму капитану Элла, которая не любила сидеть на месте и нервно ходила по комнате. – Вы довольны, что подняли такую суматоху среди физиков?

– Страшно доволен, – признался Второй капитан. – Я, честно говоря, опасался, что вдруг формула галактия не так уже и нужна нам. Все те годы я думал: может быть, галактий уже изобретен на Земле?

– Но вы ведь все равно не отдали бы формулу пиратам? – спросил я.

– Нет, не отдал бы. Ну хорошо, какие у кого планы? Надеюсь, что мы еще не раз встретимся. В конце концов, космос не так уж и велик. Мне жаль только, что профессор Селезнев не собрал столько зверей, сколько хотел. Но зато он помог нам спастись, и мы обещаем ему, где мы ни будем, отовсюду привезем птиц и зверей для зоопарка.

– Спасибо, друзья, – сказал я. – Но должен сказать, что я не расстраиваюсь. Ведь будущим летом мы снова полетим в экспедицию на «Пегасе». Если, конечно, Полосков и Зеленый не откажутся лететь со мной.

– Не откажемся, – подтвердил Полосков.

– Я бы полетел, – сказал Зеленый, – если обстоятельства сложатся благополучно.

Нет, все-таки Зеленый неисправим! Я знал, что он полетит. Он сам знает, что полетит, но обязательно должен высказать какие-нибудь сомнения.

– И я полечу, – заметила Алиса.

– Посмотрим, – ответил я. – Тебе еще целый год в школе учиться.

– А куда вы теперь собираетесь? – спросил Полосков капитанов.

– Я спешу на Плутон, где будут строить корабли на галактических двигателях, – ответил Второй капитан. – И надеюсь, что один из первых доверят мне.

– Я сначала слетаю домой, на планету Фикс, – сказал Третий капитан. – Я очень давно не был дома. А потом тоже начну строить корабль на новом топливе.

– А я сейчас на Венеру, – сказал Первый капитан. – Венера уже движется на новую орбиту. Еще несколько месяцев – и моя работа будет закончена. И тогда я тоже присоединюсь к моим друзьям.

– И вы все полетите в дальний космос? – спросила Алиса.

– Да, – сказал Первый капитан.

– Да, – сказал Второй капитан.

– Разумеется, – сказал Третий капитан.

– А я собиралась лететь на живую планету, – заявила Элла. – Это даже интереснее, чем живая туманность. Но боюсь, что придется попросить слетать туда профессора Селезнева.

– А почему? – спросил я. – Это вы ведь теперь у нас специалист по сверхбольшим животным.

– Я полечу с капитанами.

– Но мы летим в другую галактику. Это долгий и трудный полет.

– Не спорьте со мной, – возразила решительно Элла. – Я все обдумала. Нельзя нам расставаться так надолго.

– Но как же дети? – спросил Первый капитан.

– Дети останутся с бабушкой. Она не каждый день танцует в Большом театре. Будет брать их на субботу и воскресенье из детского сада.

Тогда Первый капитан смущенно взглянул на своих друзей.

И Второй капитан в знак согласия наклонил голову.

И Третий капитан в знак согласия поднял одну из шести рук.

– Не забудьте, – сказала мне Элла, которая, по-моему, и не сомневалась, что уговорит трех капитанов, – что вы обещали мне найти живую планету. А я привезу вам самое удивительное животное, которое мы встретим в соседней галактике…

«Пегас» первым стартовал с Луны. Мы спешили, потому что зверей надо было как можно скорей привезти в зоопарк и создать им нормальные условия. Капитаны и Элла проводили нас до корабля и пожелали доброго пути. «Пегас» поднялся над Луной и взял курс на Землю.

Я спустился в трюм посмотреть, как себя чувствуют наши звери. Большинство клеток стояло пустыми. Зверей было маловато. Пустовала и клетка, в которой раньше сидел пират Крыс. Мы высадили его и двух его помощников на планете, где он натворил столько бед. Там-то уж знают, как наказать пирата.

Я протянул склиссу последнюю охапку сена. Склисс прижался боком к решетке, чтобы я его почесал.

В трюм вошла Алиса. За ней вереницей семенили кустики.

– Ну как, – спросил я, – будет о чем рассказать в школе?

– Разве обо всем расскажешь? – пожала плечами Алиса. – Все равно не поверят.

Она взяла швабру и стала помогать мне мыть клетки.

– Да, – согласился я, – кое-чему не поверят.

– Ты недоволен путешествием? – спросила Алиса. – Мало зверей?

– Нет, честное слово, доволен. У нас появились новые друзья. И какие!

– Молодец! – похвалила меня Алиса. – А знаешь, капитаны обещали взять меня в другую галактику. Нет, не бойся, не в первое путешествие, а потом, когда я подрасту.

– Ну что ж, – сказал я, – в добрый путь.

– Не расстраивайся, папа, может, мы и тебя возьмем. Биологи в любой экспедиции нужны.

– Спасибо, Алиса, ты настоящий друг.

Мы с ней кончили чистить клетки и напоили зверей, потому что к посадке на Земле все должно быть в полном порядке.