Текст книги "В – значит виктория"

– Благодарю, – кивнула я и села за столик.

Теперь мне открывался прекрасный обзор почти на центр сцены, разве что немного левее… и выше необходимого. Я покосилась на царапины на столе. Что бы такого положить вместо трости? Да зонтик же! Какая приличная деловая дама выйдет из дома без зонтика? Обычно он страшно мешает, но теперь вот пригодился…

Я положила его между двумя глубокими царапинами, пригнулась… Да! Именно так всё и было!

– Благодарю вас, нэсс Лиден, вы оказали неоценимую помощь следствию, – церемонно сказала я, встав и оделив швейцара еще одной банкнотой. – Надеюсь, вы понимаете, что никому не следует знать об интересе некой особы к этому трагическому происшествию?

– Не извольте беспокоиться, нэсс, понятие имеем, – серьезно ответил он и открыл мне дверь.

Что ж! Оставалось узнать совсем немного, и я возблагодарила мироздание за то, что в наше время не нужно писать письма и месяцами ждать ответа или самой ехать невесть куда, а достаточно отстучать несколько телеграмм и сделать пару телефонных звонков.

Писательское ремесло сродни сыщицкому: никогда не знаешь, какой человек может пригодиться, и моя записная книжка – размером с том Всемирной энциклопедии. Вот и теперь, стоило полистать ее, и люди, способные снабдить меня необходимой информацией, отыскались. Разумеется, без денежного перевода тоже не обошлось, но оно того стоило…

Вернувшийся к утру Виалисс подтвердил всё сказанное швейцаром: девушки рассказали об Аден Фирр то же самое, и обслуга. Можно было приниматься за работу уже по-настоящему.

* * *

Через несколько дней, когда я сосредоточенно вычитывала новый роман на предмет ошибок и опечаток (когда сюжет сложился, я пишу очень быстро, но вот качество может пострадать, когда я второпях промахиваюсь по клавишам), Виаторр пришел мокрый насквозь – лил дождь, а брат, как и я, ненавидит зонты.

Когда он немного обсох и спустился в гостиную, мрачнее тучи, то первым же делом углядел на журнальном столике мою рукопись.

– Что, очередной шедевр? – спросил он.

– Да, – ответила я без ложной скромности. – И я очень тебя прошу, взгляни на текст! Там объясняются кое-какие причины преступления, и мне хотелось бы, чтобы такой профессионал, как ты, проверил, нет ли там откровенных глупостей… Ну пожа-а-алуйста, Тори, очень тебя прошу!

Тяжело вздохнув, Виаторр взял рукопись, нахмурился при виде названия – «Меткий стрелок», – и пролистал.

– Последние семь страниц, глава «Карты на стол», – подсказала я, и он нашел нужное место. – Там еще не закончено, не хочу пока писать дальше, чтобы потом не пришлось исправлять слишком много.

По мере чтения лицо его медленно меняло выражение со скептического на недоуменное, а дойдя до конца…

Дойдя до конца, Виаторр шарахнул стопкой листов по столу и рявкнул:

– Я же просил не совать нос в мои дела!

– Ну Тори, ты же все равно не раскрыл это дело, а мне пригодилось, – улыбнулась я.

– Я запрещаю! Слышишь, запрещаю это публиковать! Это слишком узнаваемо, об этом деле весь город говорит, а ты!.. – зарычал брат еще громче, схватил злосчастную рукопись и разодрал ее пополам. Потом сложил, снова порвал пополам и швырнул в огонь, и я невольно восхитилась его силой, вслух же воскликнула:

– Что ты натворил?! Какой кошмар! Мне всё придется начинать заново!

С этими словами я ничком упала на кушетку и громко зарыдала.

– Трикс… Ну… Трикс? – гнев с Виаторра как рукой сняло, а судя по звукам, он пытался выудить кочергой то, что еще можно было спасти. Рукописи так быстро не горят, и вскоре он попытался подсунуть мне что-то, воняющее горелой бумагой. – Ну извини… Тут вот сохранилась середина, а у тебя отменная память, ты всё восстановишь…

Он отложил горелые листы и опустился на колени рядом с моим ложем скорби, нежно гладя по голове и плечам, но я продолжала всхлипывать в подушку. Так ему и надо! Никогда не воспринимал писательскую работу всерьез, вот и пускай помучается, негодяй!

Но, разумеется, всё испортил Виалисс, явно наслаждавшийся сценой за дверью.

– Не переживай, Тори, – сказал он, появляясь в гостиной, – Трикс всегда печатает под копирку, так что у нее есть еще минимум два экземпляра.

– Такую сцену испортил, болван! – я швырнула в него подушкой-думкой и приподнялась, поправляя прическу.

– А как же… ну… всё заново? – растерянно спросил Виаторр, так и сидевший на полу у моих ног.

– Я имела в виду, что в этом экземпляре я поправила уже почти все помарки, а теперь придется тратить время и делать это снова, – пояснила я. – Ну да ничего, большую часть я помню.

– Семейка людоедов, – пожаловался брат в пространство и прижался к моему колену: настала моя очередь гладить его по голове. – Устраивают расследование за моей спиной, творят невесть что… Как ты вообще дошла до такой идеи?

– Тори, ну так это же основной закон: ищи, кому выгодно. В театре никому не была нужна смерть бедной девушки: она отличалась на редкость славным характером, ни с кем не портила отношений, не подсиживала, не строила козней и интриг, не отбивала кавалеров, денежных и не очень… – вздохнула я. – Тайный поклонник, которого она отвергла? Вариант, но способ убийства очень уж замысловатый, это раз. А два: никто не отметил, что Аден нервничала или чего-то опасалась. Если бы ее кто-то преследовал, это бы как-то проявлялось, наверно?

– Но кому вне театра могла понадобиться ее смерть? Человеку, которого она скомпрометировала? – сообразил Виаторр. – Какому-то достаточно знатному нэссу, с хорошим положением в обществе и незапятнанной репутацией, который имел неосторожность с ней связаться? Неужто она его шантажировала? Как-то это не вяжется с описанным тобой образом этой девицы! Или Аден в самом деле была прекрасной актрисой?

– Не сваливай всех скорпионов в одну яму, – сказала я. – Да, она скомпрометировала… вернее, могла скомпрометировать одного человека, если бы вскрылось ее настоящее имя. Швейцар точно подметил: оно фальшивое, и документы у Аден были фальшивые. Кстати, почему вы этого не установили?

– А ты думаешь, все так рвутся срочно исполнять запрос о личности какой-то танцовщицы? Скажи спасибо, если через пару месяцев ответ будет… А если она меняла документы не один раз, а приехала издалека, а то и из другой страны, то это вообще пропащее дело.

– Скажу сразу, она их не меняла, – вставил Виалисс. – Это настоящие. Только принадлежат другой девушке, тоже мертвой.

– Погодите, Аден, что, убила ее ради…

– Нет. Я полагаю, что они были знакомы, но та девушка перебрала со взлетной полоской и улетела прямо к звездам, – вздохнула я, – а Аден не смогла упустить такой шанс и взяла ее документы. Ту, вероятно, похоронили как неизвестную, если вообще нашли тело – вот спрятать его Аден вполне могла. Это только догадки, учти.

– Да, все девицы в театре твердят, что Аден могла выпить, но никогда не употребляла веществ, – добавил Виалисс, – боялась их просто до дрожи, ничего не брала у незнакомцев, не пробовала новинок, а то, знаешь, с одного раза можно подсесть…

– Так кого же могла скомпрометировать убитая? – требовательно спросил Виаторр. – Твоя рукопись оборвана на самом интересном месте, имя убийцы не названо!

– Догадайся сам! Кто у нас полицейский, в конце концов? – возмутилась я, и он произнес после паузы:

– Отца или брата?

– В точку! – я легонько хлопнула его по макушке. – Кстати, почему ты не сказал «семью»?

– Потому что ты упомянула «одного человека», – занудливым тоном ответил он. – Это, конечно, могла быть и мать, но… что-то верится с трудом. Хотя бывают и такие матери, да-с…

– В данном случае это именно отец, – сказала я. – Человек с безупречной репутацией. Человек, которого бы никогда никто не заподозрил. Он, как мы и думали, был в зале и не думал скрываться. Он даже вышел на сцену в последнем акте этой драмы.

Виаторр замер на мгновение, потом еле слышно произнес:

– Не может быть…

– Я думаю, он хотел лично удостовериться, что дело сделано, и Аден в самом деле мертва, – вставил Виалисс, присев рядом со мной с другой стороны.

От него вкусно пахло душистой никотианой и горьким чоколатлем с перцем – иногда он изменяет кишру с заморской отравой.

– Но чтобы нэсс Вирфор… – Виаторр помотал головой, явно отказываясь верить в это. – Никто никогда не слышал о том, что у него была дочь! Вернее, он был женат, вдовел, но…

– Он много потратил на то, чтобы скрыть факт существования дочери, – пояснила я. – Если вкратце, то нэсс Вирфор странствовал, совершенствовал мастерство врача, участвовал в боевых действиях, как уже упоминалось, в тех же краях выучился метко стрелять… У него – хирурга – твердая рука и верный глаз, его сослуживцы, кого удалось разыскать, говорят – никакой снайпер не стрелял лучше их полкового врача. Как-то он спохватился, что уже в годах, и в одном из тамошних городов спешно женился на более-менее подходящей молодой нэсс, после чего снова отбыл к театру боевых действий. Дома он бывал крайне редко, и в один из таких приездов обнаружил, что стал отцом очаровательной девочки.

– Еще неизвестно, он ли, – хмыкнул Виалисс, – но это второй вопрос.

– Да уж. Вирфор был рад, девочку искренне полюбил – поздний ребенок, сами понимаете… Но вскоре супруга его умерла от какой-то лихорадки, и он отправил девочку – кстати, ее звали Дираин, – в метрополию. Денег на ее содержание он не жалел, нанимал ей лучших гувернанток, учителей, определил в лучший пансион, словом, делал всё, чтобы вырастить достойную его фамилии юную нэсс…

– Юная нэсс, однако, привыкла к колониальной свободе, как мы с вами, – подхватил Виалисс, – и очень тяготилась этой золотой клеткой. И в один прекрасный день – порх! – птичка улетела. Как и с кем, неведомо. Возможно, ее сманил какой-нибудь проходимец, возможно, она сама составила план побега, накопила достаточно карманных денег, прихватила серебряные вилки и была такова!

– Естественно, она знала, что нрав у отца суровый, и что если он ее разыщет, ей несдобровать, – продолжила я, – поэтому не рискнула наняться прислугой или там гувернанткой, образования-то бы ей на это хватило. Она, видимо, решила, что темнее всего под пламенем свечи, и прятаться лучше в огнях рампы. А может, ей просто хотелось такой вот бесшабашной свободы, с реками игристого вина, катанием на авто и яхтах с веселыми кавалерами…

– И лютым похмельем поутру, – добавил Виалисс. – Но, думаю, и это ее не остановило. Танцевать она умела преотменно, так что могла бы стать примой, но не хотела – это означало засветить личико на какой-нибудь афише. То же касается театра и синематографа. У нее были все данные для подобного, но она боялась, что отец ее признает.

– Ну а он, узнав о побеге дочери, сделал вид, что ее никогда и не было. Может, умерла вместе с матерью в колониях, а Дираин… воспитанница или дальняя родственница, которую выдали замуж и позабыли, к примеру, – подхватила я. – Но, конечно же, начал искать ее. Денег у него хватало, наверняка он нанял лучших сыщиков и напал-таки на след беглянки. Думаю, он смирился бы, узнав, что она вышла замуж или служит машинисткой в конторе, но такой удар по репутации!.. Он боялся того же, что и Аден… будем уж называть ее так: кто-нибудь мог узнать ее – бывшие подруги по пансиону, соседи, знакомые. Ну а если всплывет ее настоящая фамилия, позора и вовсе не оберешься!

– И, выходит, он решил избавиться от беспутной дочурки? – пробормотал Виаторр, отталкивая мою руку – я машинально перебирала густые пряди у него на макушке. – Своими руками?

– Да. Видимо, у него уже разыгралось какое-то расстройство… а может, это был его собственный кодекс чести, он же человек старой закалки и сурового воспитания, – пожал плечами Виалисс. – Поручить кому-то тюкнуть ее по голове в темном переулке, придушить и утопить тело в реке, да хоть пырнуть ножом он не мог. Во-первых, всегда есть риск, что исполнитель не справится и жертва выживет. Во-вторых, исполнитель может начать шантажировать нанимателя. Наверно, там было еще и в-третьих, и в-пятых, и в-двадцатых, но речь не о том. Вирфор постановил убить дочь лично – и он это сделал, когда Аден в последний раз показала ему задницу.

– Но как он исхитрился? – Виаторр поднял голову. – На глазах у всего зала…

– Да нет же! Все смотрели на сцену! – постучала я его по лбу. – И он долго готовился, ходил не только на те спектакли, в которых участвовала Аден, чтобы создать образ завсегдатая, а заодно выбирал подходящее место… Прямо под носом у швейцара, за столиком.

– И тот не увидел ружья, ты хочешь сказать?

– Нет. У старика была только трость, – ответил Виалисс, – которую тот клал на столик. Тяжеленная трость. Вирфор даже оставил на столике царапины, чтобы класть ее точно в нужное место.

– Так это было ружье?!

– А ты будто никогда не слышал о стреляющих перстнях и портсигарах, и даже губной помаде! – фыркнула я. – В такой массивной трости спрятать ствол не так уж сложно. А если кто-то удивится ее тяжести, можно сказать, что такой штукой удобно отбиваться от грабителей. Или что тренируешь руки. Мало ли!

– Спусковой механизм там, скорее всего, замаскирован под финтифлюшки на рукояти, – добавил Виалисс. – Вряд ли трость рассчитана более чем на один выстрел, но меткому стрелку второй и не понадобился. И еще, думаю, оружие уже давно покоится на дне реки.

– Кстати, на сцену он вышел без нее, – припомнила я. – Видимо, не хотел привлекать излишнего внимания. Ну а на выходе забрал.

– Вот и всё, – подытожил старший брат. – Аден мертва, старик убедился в этом лично. Честь его не пострадает, можно и успокоиться.

– Угу… – мрачно произнес Виаторр. – Упокоиться, что вернее. Это не конец истории.

– А что там еще? – удивилась я.

– Нэсс Вирфор застрелился вчера вечером у себя дома, – ответил брат. – В записке сказано лишь, что он прожил долгую плодотворную жизнь, умирать дряхлой развалиной не желает, а потому добровольно уходит к дорогим ему покойницам.

– Во множественном числе? – зачем-то уточнил Виалисс, и Виаторр кивнул. – Н-да… переоценил старик свои силы…

– Может, наоборот? Правильно рассчитал? – спросил тот. – И тайна его ушла с ним в могилу… как он полагал!

– После смерти ему уже все равно, – цинично ответил Виалисс. – Не выкидывать же Трикс роман в топку по-настоящему!

– Ну хоть полгода выжди, пусть забудется эта история, – попросил Виаторр, и я кивнула, сказав:

– Там еще править и править. И финал нужен жизнеутверждающий: скажем, пуля разминулась с головой девушки на волосок, а может, она оступилась в критический момент. Отец осознал, какое злодейство едва не совершил, и ужаснулся… Далее следует бурное примирение: она вымаливает прощение, бросает пляски на сцене и становится знаменитой драматической актрисой, а может, выходит замуж и рожает старику внучат… хотя одно другому не мешает. Так лучше?

– Намного, публика любит подобное, – ухмыльнулся Виалисс и вдруг встал и отошел на пару шагов. – Отлично!

С этими словами он бесцеремонно подхватил меня под колени и усадил прямо, а сам сел на пол по другую сторону, скопировав позу Виаторра.

– Положи руки нам на головы, – велел он мне и позвал: – Адита! Адита, ты где?

– Что такое, нэсс? – появилась та в звоне колокольчиков.

– Скажи, мы хорошо смотримся втроем?

– Прекрасно, нэссе! – почмокала та губами. – Прямо как в храме старых богов, где каменная царица сидит на троне, а по бокам лежат львы! Только змеи на голове не хватает вместо короны!

Я свернула шарфик жгутом и повязала им голову. Адита покивала и удалилась, раскачивая внушительными бедрами и довольно намурлыкивая что-то на родном языке.

– Знаешь, – сказал Виалисс, бесцеремонно облокотившись о мои колени, – бросал бы ты свою полицию, братец!

– И чем прикажешь заняться?

– А мы откроем детективное агентство «Виа-Трио!» – захохотал тот. – А что? Трикс?

– Отличная идея, у меня всегда будет материал для книг! – одобрила я. – А то в полиции работа нервная, Тори, вон, у тебя уже лысина проглядывает…

– Где?! – перепугался он, поскольку очень гордился своей шевелюрой.

– Попался, – улыбнулась я, а он встал, отряхивая брюки.

– Говорю же, крокодилы, а не родственники… Как вы себе видите работу этого агентства?

– Очень просто, – ответил Виалисс. – Ты будешь главным. А мы с Трикс…

– …займемся расследованиями, – закончила я, и Виаторр, застонав, с размаху опустился на стул. – Ой-й…

– Да… стул пора переименовывать из драматического в травматический, – философски произнес Виалисс, глядя, как брат с руганью выбирается из обломков мебели. – Что ж ты так неосторожно-то?

– Так, – сказал Виаторр, немного успокоившись и изучив останки стула, несшие на себе следы многочисленных починок. – Вы что, всё это время, когда я бесился… подсовывали мне уже сломанный стул?!

– Ну не целые же портить, – невозмутимо ответила я.

– Короля играет свита, – поучительно сказал Виалисс, подумал и добавил: – И трон.

Мы переглянулись и захохотали на три голоса.

4.

Могучие мужские руки терзали мое тело; то прикасались нежными ласкающими движениями, скользя по умащенной душистым маслом коже, то властно, с силой сжимали, исторгая из моей груди стоны мучительного наслаждения и крики боли…

– На сегодня всё, нэсс, – густым басом сказал Дарифа и напоследок исполнил смачную барабанную партию на моих ягодицах. Ладони у него размером с разделочную доску, так что звук получился звонкий.

– Хулиган, – сказала я, села и довольно потянулась. – Вот спасибо! Как новенькая!

– Ну так, – довольно ухмыльнулся он, подавая мне большую махровую простыню, – еще дед научил… Нэсс всё сидит да сидит на месте, не то что в Джамане. Этакая разминка ох как нужна…

Дарифа тоже приехал с нами из Джамана. Там-то он был на все руки мастером, а тут его руки неожиданно оказались на вес золота – громадный джаманец владел искусством массажа, да не местным, а тем, который практиковали поколения его предков. Разумеется, все мы пользовались его услугами, не запрещая, впрочем, подрабатывать на стороне. К нынешнему моменту Дарифа (не без нашей помощи и протекции, разумеется) открыл собственный массажный кабинет и в очередь к нему записывались за недели, а то и месяцы!

И, вопреки слухам, никаких услуг, помимо лечебных, он не оказывал, считая белых женщин слишком вялыми и худосочными: такую пальцем ткни – сломается, а если не пальцем? Да со всей ифрикийской страстью? Этак любительницу экзотики хоронить придется, и не исключено, что в закрытом гробу…

Впрочем, я слыхала, парочке искательниц приключений все-таки удалось склонить Дарифу к грехопадению. Не знаю, чем закончилось дело, вроде бы темнокожих детишек в округе не появлялось… Я даже догадываюсь, почему: увидев красавца-джаманца во всей его первобытной мужской красе и, так сказать, с боевым копьем наизготовку, дамы, вероятнее всего, предпочли спастись бегством. Сам же Дарифа ничего не говорил, только ухмылялся во весь рот и шел к Адите или еще какой-нибудь из наших туземных служанок, благо их у нас хватало.

– Что делать, Дарифа, – сказала я, – работа есть работа. Но ты прав, надо заняться чем-нибудь… Верхом покататься, что ли? Или в теннис поиграть?

– Только не в теннис, – подал голос Виалисс, поджидавший своей очереди у двери. Он тоже щеголял в одном полотенце. – После твоих подач приходится вставлять окна во всех окрестных домах.

– Кто бы говорил, – обиделась я. – Ты вообще флюгер снёс, забыл?

– Я на спор, а ты просто так, – парировал он.

– Нужно просто поискать загородный корт, только и всего.

– Ага, а мячи потом собирать по дремучему лесу? Или по пастбищам?

– Зачем их собирать, они же дешевые!

– А я слышал, коровы их едят, а потом дохнут, потому что мячи им желудок закупоривают, – сообщил всезнающий брат. – Иди уже, там камни в самый раз прогрелись! Только масло смой, а то получится аппетитная корочка…

Вместо ответа я двинула его кулаком в крепкий живот, поросший чуть вьющейся рыжеватой шерстью (чуть руку не сломала) и прошествовала сперва в душ, а потом в жарко разогретую комнату, где и разлеглась на гладких камнях и песке. Кто другой обжегся бы, но это дело привычки, а сухой жар в здешнем климате – прекрасное средство от всяческих простуд!

Через некоторое время Виалисс присоединился ко мне, и мы стали блаженствовать вместе. Если бы еще над головой светило белое солнце, а кожи касался раскаленный ветер, шуршали мимо ящерки и скорпионы…

– Тори совсем заработался, – сказал вдруг брат и повернулся на живот, заботливо подложив полотенце под нежные детали организма. – Ты его видела? Он уже не бледный, а какой-то синеватый. Еще немного, я его поймаю, свяжу и насильно отправлю в Джаман.

– Вместе поедем, – кивнула я. – Дарифа его подержит, если что. Ты прав, Тори давно нужен отпуск! Но нет, у него же карьера…

– Что толку в той карьере? – искренне не понял Виалисс. – Будто от этого зависит его пропитание или там… выгодная женитьба! Невест мы еле поспеваем гонять, а с голоду уж точно не умрем.

– Он так самореализуется, – пояснила я. – Хочет достичь профессиональных высот, и тут состояние как раз хороший козырь: Тори может не думать о хлебе насущном и крыше над головой, а всего себя посвятить раскрытию преступлений.

– Ну и посвящал бы в частном порядке, – пожал брат широченными плечами. – Без ущерба здоровью. Я же предлагал открыть детективное агентство!

– И мне по-прежнему нравится эта идея, – кивнула я. – Но Тори упрямый. Так просто его не уговоришь. А если мы организуем такую контору вдвоем и составим ему конкуренцию… а мы составим, потому что он гнушается пользоваться своим недурным материальным положением…

– Скажи проще – давать на лапу, кому надо, чтобы ускорить этот их бюрократический процесс, – подсказал Виалисс, – и подмазывать свидетелей ради улучшения памяти.

– Вот-вот… Словом, он очень обидится и примется из кожи вон лезть, чтобы если не обогнать нас, так хоть идти ноздря в ноздрю. И надорвется окончательно, – грустно сказала я и повернула голову, чтобы взглянуть на брата. – Вот что с ним делать?

– Да ничего. Рано или поздно сам дозреет, – изрек он. – А мы присмотрим, чтобы он не слишком переутомлялся. Как тебе мысль?

– Недурная, – кивнула я. – Но как ты себе это представляешь? Приводить к нему свидетелей под конвоем?

– Зачем? Делать так, чтобы сами явились с показаниями ли, с повинной… Мне такое организовать не сложно, – ухмыльнулся Виалисс, явно намекая на свое поразительное сходство с младшим братом. – Только действовать надо тонко. Ну да это уж по обстоятельствам…

– Да, разберемся, – кивнула я и села. Камни начали остывать, пора было одеваться и водворяться в гостиной, как чинная нэсс. – Пойдем? Тори скоро вернется, может, расскажет что-нибудь…

* * *

Виаторр вернулся, как обычно, в дурном настроении, швырнул шляпу мимо вешалки и слишком долго переодевался в домашнее.

– Хоть побрился бы, – попенял ему Виалисс, когда он спустился в гостиную.

– Зачем? – не понял Виаторр.

– Не смущай его, он еще маленький и не знает, зачем мужчины бреются на ночь, – хихикнула я. – Ну, не дуйся, Тори! Расскажи лучше, что новенького?

– Адита! Подай чего-нибудь, а то мы до ужина не доживем! – окликнул Виалисс.

– Несу-у-у! – раздалось из глубин дома, и вскоре служанка явилась с громадным подносом на голове и парочкой поменьше в руках. – Извольте, нэссе…

– Спасибо, душа моя, – искренне сказал ей Виалисс, схватив изрядный ломоть ветчины и еще горячего хлеба. Сверху, подумав, он положил порядочный кусок сыра со слезой, украсил горкой маринованных овощей, ложкой зерновой горчицы, тертым имбирем, поперчил, накрыл вторым куском хлеба и разом откусил половину. И проговорил с набитым ртом: – Сделать тебе такой, Тори?

– Я сам, – проворчал тот, повторяя его манипуляции. Бутерброд у него тоже получился монструозный, потому что вместо ветчины Виаторр взял половину вареного говяжьего языка, а имбирь заменил свежей зеленью. – Уф… Теперь еще парочку таких же, кружку кишра, и я буду отдаленно похож на человека… и, возможно, доживу до ужина.

– Адита, кувшин кишра покрепче! – попросила я, не отставая от братьев. После массажных процедур всегда хочется есть. – И поторопи девушек с ужином, Тори голодный!

– Как прошел день, можешь не говорить, – сказал Виалисс, – и так видно, что кошмарно.

– Не то чтобы кошмарно, но утомительно до крайности, – разделавшись со вторым бутербродом, Виаторр заметно подобрел. – Похоже, у нас объявился серийный убийца. Не смотри на меня так, Трикс!

– Я знаю, служебная тайна, но… – я прищурилась, – ты же знаешь, что одна голова хорошо, а три…

– Пить надо меньше, – заключил Виалисс, явно припомнив, как Виаторр впервые перебрал горячительного и никак не мог выбрать из трех дверей настоящую. – Но Трикс права: мы ведь не собираемся чесать языки с кумушками на каждом углу, а так, глядишь, что-нибудь подметим. Я часто бываю в разных… гм… заведениях, нет-нет, да и услышу такое, чего человеку со стороны никогда не скажут, а у Трикс отменное воображение!

– Да, «Меткий стрелок» разошелся влёт, будут печатать дополнительный тираж, – довольно улыбнулась я. – А про Вирфора никто и не вспомнил…

– Кстати, я слышал, – вставил Виалисс, – старик завещал все свои деньги им же самим учрежденному благотворительному фонду для инвалидов войны, детей-сирот и людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Устав там строгий, если воровать и начнут, то не скоро… Ну а всякие там картины, статуи – у него много добра скопилось, – и, главное, уникальную коллекцию стрелкового оружия передал в городской музей.

– Ставлю что угодно против фальшивой монеты, что стреляющей трости в этой коллекции нет, – вздохнул Виаторр. – Ладно, что с вами поделаешь… Все равно в газеты просочится рано или поздно!

– Вот именно, а лучше услышать историю из первых уст, – вставила я. – Говори, не тяни…

– Сперва ничего подозрительного не замечали, – помолчав, произнес он. – А потом Даррон обратил внимание на то, что в последние полгода как-то участились случаи самоубийств молодых домохозяек. И ладно бы просто самоубийства, они всегда имели место, но… все они совершены при помощи газа.

– Не самый надежный способ, – со знанием дела сказал Виалисс. – С другой стороны, вешаться, травиться или резать вены – еще более ненадежно. А что еще доступно домохозяйке? Разве только с моста прыгнуть или под поезд, но и то есть риск просто покалечиться и остаток дней влачить жалкое существование… так ты пишешь, Трикс?

– В доме может быть оружие, – напомнила я, проигнорировав шпильку.

– Ага, знаю я одну такую: стащила у мужа револьвер, выстрелила себе в рот, но рука дрогнула, так что пуля вышибла ей зубы, продырявила язык и вышла через другую щеку, – фыркнул Виалисс. – Эта красотка держит паб на углу Восемнадцатой и Тисовой. Ее историю весь квартал знает, хозяйка и шрам показывает, и рассказывает обо всём в подробностях, если заплатить, так что процветает… Шепелявит, правда, чудовищно. Ты продолжай, Тори, не отвлекайся!

– Я не отвлекаюсь, это вы перебиваете, – вздохнул он. – Так вот… Все как на подбор – достаточно молодые женщины, нормального достатка, никаких громадных долгов, так что самоубийства явно не от нищеты.

– А дети? От детей частенько в окошко выходят, я слышал, – заметил Виалисс.

– Все бездетные, – покачал головой Виаторр. – В основном недавно замужем, не успели еще обзавестись потомством. А если ты спросишь про мужей: средний класс, не ангелы, но руку на жен никто не поднимал. Максимум – ругались и посуду били, ну так кто не ругается? Соседи говорят, что эти пары жили в ладу.

– Соседи… Вот наши соседи уверены, что мы тут втроем оргии закатываем с участием чернокожих невольников, – с удовольствием сообщил Виалисс. – И вообще предаемся инцестуальному разврату и мужеложству.

– Ладно разврат, – оскорбился тот, – но это-то с какой стати, если у нас Трикс есть?! И служанки?

Я, на его счастье, потеряла дар речи от такой наглости.

– А у них спроси. Я это к тому, что соседи могут навыдумывать такого, от чего до истины будет, как до Луны… Ты не отвлекайся, а то до завтра будешь рассказывать!

– Нечего больше рассказывать, – буркнул Виаторр. – Шесть случаев. Молодые женщины, симпатичные, не нищие, бездетные, недавно замужем, вдруг суют голову в духовку и включают газ на полную. Ах да, всегда в пятницу, когда мужья вечером после работы традиционно идут пропустить по кружечке, а значит, возвращаются ближе к полуночи, когда спасать супругу уже слишком поздно.

– А соседи что, не чувствовали запаха газа? – нахмурилась я.

– В том-то и дело, что нет. Тут, к слову, есть небольшая странность: женщины затыкали вентиляционные отверстия, а вот окна оставляли открытыми.

– Разумные дамы, – хмыкнул Виалисс. – Явно не хотели, чтобы из-за них дом взлетел на воздух! А то так благоверный явится вечером, свет зажжет и…

– Ага. Правда, меня удивляет, что они были настолько продвинуты.

– А повреждения на телах имеются? – я машинально схватилась за блокнот.

– Даррон говорит, только бытовые: у одной ожог от кипящего масла на руке, у другой пара царапин – у нее кошка, видимо, та и постаралась, у третьей – синяк на бедре, но это она могла за угол зацепиться. Ничего такого, что можно было бы трактовать как след насилия, – вздохнул Виаторр.

– Н-да… просто какой-то пятничный клуб домохозяек-самоубийц, – пробормотал Виалисс, потерев подбородок. – А что? Может, им и впрямь посулили блаженство, достижимое в домашних условиях? Только забыли сказать, что можно не успеть закрыть газ.

– Они все из разных кварталов и даже не были знакомы между собой. Может, виделись случайно на улице, не более того.

– Ну… это ты так думаешь. А если копнуть, вполне может обнаружиться, что они прекрасно знакомы через тетушку Манчильду из булочной на перекрестке или ходили к одному парикмахеру, – хмыкнул тот. – Интересно… Позволишь нам покопаться в этом?

– Лисс!

– Ну мы так похожи, Тори, грех этим не воспользоваться, – ухмыльнулся Виалисс. – Ты просто очень расторопен, а?

– В самом деле, Тори, на всех соседей и знакомых погибших у тебя не хватит ни времени, ни сил, – добавила я. – А посылать подчиненных… они отметят галочкой, что нэсс такой-то с пятого этажа одолжил погибшей немного денег, а она не вернула долг, а нэсс сякой-то видел, как другая погибшая развешивала белье во дворе. И дальше что?

– Да что с вами поделаешь… – сдался он. – Хорошо. Но если узнает начальство, мне голову оторвут!

– Оно не узнает, – заверил Виалисс и ухмыльнулся шире прежнего.

– И меня держите в курсе, – обреченно попросил Виаторр, – а то явится кто-нибудь из… хм… опрашиваемых жаловаться на мою дотошность, а я его впервые вижу!

– Конечно. А ты нам дай адреса этих женщин. И еще… – я почесала нос карандашом. – Почему Нокс так уверен, что их убили? Эпидемия одинаковых самоубийств – не самое странное явление, и в Джамане такое бывало, и в соседнем Майяле. Людей будто безумие охватывает, и пошло-поехало…