Текст книги "Футарк. Третий атт"

5

У поверенного я пробыл достаточно долго, уже наступила сиеста (а я, к слову, не обедал!), улицы будто вымерли, ну и жара стояла невероятная. Подумав, я счел за лучшее вернуться в гостиницу, освежиться и перекусить. Если Варгас уже давно сидит дома, как сказал Хосе, вряд ли он сбежит у меня из-под носа.

Рассудив так, я отправился обратно. Под навесом на крыльце гостиницы меня поджидал Диего, успевший сменить драные штаны на вполне приличные и обзавестись новой шляпой. По мне так лучше бы ботинки купил!

– Я продал лошадь, сеньор, – деловито сказал он. – Задаром, но и то хорошо. Ее водовоз взял, у него мул сдох, а эта еще потаскает телегу, пока он на нового накопит. Самых лучших мулов продает старый Хименес, это во-он на той окраине, я вам покажу. Вот с верховыми лошадьми похуже, дорогие они, но если вам стати не очень важны, то у того же папаши Хименеса я видел пару меринов, не красавцы, но выносливые, говорит. Вам же не на скорость состязаться? И вам по росту: если вы на мула сядете, так ноги до земли достанут!

Выдав все это единым духом, он умолк и внимательно уставился на меня.

– Отлично, – сказал я. – Я пока еще не решил, когда и куда именно поеду, но, скорее всего, нынче вечером наведаюсь к сеньору Гонсалесу. Надеюсь, ты не в розыске?

– Нет, сеньор, – обиделся Диего. – Я ни разу не попадался!

Я только вздохнул и попросил его раздобыть что-нибудь перекусить, даже если для этого потребуется ограбить кухню. Итогом этого разбойничьего налета стало блюдо с кукурузными лепешками (холодными), энчиладас и кесадильи (еще не остывшими), а также всяческой зеленью. Запивать все это огненное многообразие предлагалось текилой, но я воздержался, потому что мне нужна была ясная голова. Чаю не нашлось, зато был горячий шоколад. Он был бы прекрасен, если бы только Диего по доброте душевной не сыпанул в него красного жгучего перца.

– Простите, сеньор, я забыл, что гринго не привыкли к острому, – покаянно сказал он, глядя, как я, задыхаясь и утирая слезы, допиваю третий стакан воды.

– Скорее, с отвычки, – просипел я. – Когда-то я пил это с большим удовольствием…

Отдышавшись, я в очередной раз привел себя в порядок (и подумал, что если вдруг соберусь к Гонсалесу, придется сделать это снова) и вышел на улицу.

Городок понемногу просыпался, и хотя было по-прежнему жарко, но уже не настолько нестерпимо, как вскоре после полудня.

Я неторопливо шел по узким улочкам (Диего я отправил вперед, разузнать, где живет Варгас), глядел по сторонам и прислушивался к разговорам.

– Но где же взять сочную зелень, подумайте сами, сеньора, – устало говорила торговка. – Что привезли, тем и торгую, не сама же я это выращиваю!

– Поглядите, томаты ведь все сморщенные! Картофель мелкий и вялый! Кукуруза жесткая и сухая! – возмущалась пожилая дама. – Сколько вы все это храните? Год?

– Сеньора, только позавчера привезли! Говорю ведь, нет дождей, река обмелела, еще бы тут выросли томаты с мужской кулак и картошка с детскую голову! Сосед, сосед! Скажи, когда кум привез мне это добро? – воззвала торговка.

– Так позавчера, я разгружать помогал, – охотно отозвался седоусый мужчина с соседнего крыльца. – Вы, сеньора, правильно возмущаетесь, что овощи уже не те, только в этом не мы виноваты и не крестьяне, а…

– Молчи ты! – шикнула на него торговка и принялась выбирать пожилой даме что получше. Та тоже примолкла, хоть и хмурилась недовольно.

«Похоже, ситуация здесь хуже, чем кажется», – невольно подумал я и пошел дальше. Все-таки Кампочита изменилась, заключил я. Мне городок запомнился ярким и веселым, а теперь на улицах почти не было молодежи, и даже вездесущие опунции казались какими-то тусклыми и серыми. Должно быть, даже кактусам приходилось нелегко в такую засуху.

Сеньор Варгас ни в какую не желал принимать незваного гостя, а суровая служанка (видимо, та самая Мария, худая смуглая женщина лет сорока или больше) едва не огрела меня метлой, оберегая покой хозяина. Я знал такой типаж: скорее всего, вдова или старая дева, нашедшая себя в ревностном служении господину. Помнится, у известного австрийского новеллиста (как бишь его? Кажется, Цвейг) был рассказ о подобной служанке, готовой ради хозяина даже отравить его супругу.

Но я отвлекся.

Итак, сдержав натиск этой фурии, я велел передать сеньору Варгасу мою визитку (на обороте которой черкнул, что явился от имени и по поручению его старшей дочери) и сказать, что не уйду, пока не увижусь с ним. Если же ему будет угодно послать за полицией, только порадуюсь, поскольку очень хочу повидаться с сеньором Гонсалесом, но не застал его в участке.

После этого пассажа Мария немного присмирела, проводила меня в гостиную и скрылась в недрах дома. Через некоторое время ко мне вышел сам Варгас.

Это был высокий худой мужчина, насквозь прокаленный здешним солнцем. Было заметно, что он ведет нездоровый образ жизни: об этом говорила и желтоватая бледность, заметная даже сквозь загар, и мешки под глазами, и трехдневная щетина, и несвежая рубашка, и скверный запах изо рта. Судя по всему, Варгас совершенно перестал следить за собой, и я, кажется, мог угадать причину.

– Сеньор Варгас? – сдержанно поклонился я. – Виктор Кин, эсквайр, к вашим услугам.

– Я в ваших услугах не нуждаюсь, – мрачно ответил он и рявкнул: – Мария! Принеси еще бутылку!

– Сеньор, соблаговолите воздержаться хотя бы недолго, – попросил я. – У меня для вас важные известия.

– Ну? – он перевел на меня налитые кровью темные глаза. – Что вам нужно? И при чем тут моя дочь?

– Сейчас объясню, – уклончиво ответил я. – Для начала я хотел бы передать вам, что ваша дочь Иоанна жива и находится в добром здравии. Вам, должно быть, уже телеграфировали из пансиона?

– Да… эта мерзавка сбежала! – очнулся Варгас. – А ведь сама рвалась туда, лишь бы подальше от женишка!

– Разве не вы сосватали ему Иоанну? – спросил я.

– Я, – вздохнул Варгас и все-таки приложился к бутылке, услужливо подсунутой Марией. – Только это дело, сеньор, касается только моей семьи. Говорите, что вам нужно да убирайтесь восвояси!

– На вашем месте я бы немного сбавил тон, сеньор Варгас, – вкрадчиво произнес я, решив, что с этим пьяницей нечего церемониться. Вежливого обращения такая братия не понимает, принимая его за проявление собеседником слабости, а потому наглеет. – Вы что, не прочли мою визитку? Вам не ясно, кто я такой?

По правде сказать, на визитке значилось сокращенное название лондонского клуба, почетным членом которого я являлся, а также Королевского географического общества. Я совершенно справедливо рассчитывал, что Варгас в лучшем случае опознает слово «Королевский», а расшифровать аббревиатуру не сумеет. Тем более, визитка на английском.

Я не ошибся.

– Вы… из этих? – опасливо спросил он и указал подбородком куда-то в сторону океана. – И насчет Хуаниты… Что она натворила? Украла что-нибудь и сбежала?

– Почему же сразу украла? – удивился я.

– Да я приметил, что очень уж она интересуется камушками, – протянул Варгас и снова хлебнул из бутылки. – Так и выспрашивала, и вынюхивала, только стоит завести разговор о делах, она тут как тут – то выпить принесет, то закусить, а сама знай прислушивается… Я это не сразу заметил, а как заметил – перестал ее впускать.

Я отметил, что у Хуаниты, несмотря на юный возраст, достаточно смекалки и отличное чутье на обман.

– Сеньор Варгас, – продолжил я, копируя известного лондонского адвоката, о котором ходили слухи, будто он парой фраз может заставить присяжных уверовать в полную невиновность подсудимого, будь тот хоть самим Джеком-Потрошителем. – Вы должны понимать, что нам известно всё. Покамест я беседую с вами как с человеком, павшим жертвой известного мошенника, однако всё может измениться в мгновение ока, если вы откажетесь отвечать на мои вопросы. Вы меня понимаете?

– Понимаю… кажется… – протянул он и отодвинулся со стулом вместе.

– Это дело касается не только вашей дочери, затронуты интересы Короны. Вы, надеюсь, осознаете, что это означает? – добавил я, почти не солгав. Чьих рук дело все эти беспорядки, в конце концов?

– Д-да, – выдавил Варгас и даже отставил бутылку подальше. – Вы… вы спрашивайте, сеньор, хотя меня и так уже обо всем повыспросили…

– Ничего, я хочу выслушать вашу версию событий своими ушами, а не полагаться на протоколы местных властей, которые, подозреваю, принимали не последнее участие в этой истории, – выдал я, сам себе удивившись. Впрочем, не зря ведь диплом пылится на полке! – Итак, сеньор Варгас, мы остановились на том, что вы сосватали вашу старшую дочь…

– Смитессону, – бурнул Варгас. – У нас так принято, сеньор: чтобы деловые связи были крепче, неплохо скрепить их браком детей. Детей у Смиттесона не было, поэтому мы решили, что он сам женится на Хуаните, когда она немного подрастет и научится вести себя как светская дама.

– Так-так, – протянул я, – и с этой целью вы отправили ее в Британию?

– Именно. Я надеялся, что она присмиреет, а когда выйдет замуж, ее поведение станет головной болью Смитессона, не моей. Но кто же знал, что он окажется мошенником? Старый Диас к нему благоволил, ну так Смитессон мог запудрить мозги кому угодно… Надеюсь, его когда-нибудь повесят! – выдал Варгас единым духом.

– Ну, на повешенье он пока не заработал своими трудами на ниве преступной деятельности, но сидеть ему придется долго, – заверил я. – Вы же, вижу, на свободе… К вам проявили снисхождение как к обманутому, введенному в заблуждение или?…

– Или, – мрачно ответил он. – Не будь у меня, чем откупиться, меня ославили бы на всю Мексику. Ну я-то ладно, человек пропащий, но у меня ведь сын, каково ему будет? А еще и дочери, кто их потом замуж возьмет? Да и приданое нужно… И так-то на улицу не покажешься, все ведь знают, как было дело, в наших краях ничего не скроешь!

– И чем же вы откупились от слуг закона? – холодно спросил я. – Уж не деньгами ли Иоанны, которыми распоряжались, как опекун?

– А хоть бы и ими, – прищурился Варгас. – Старик и так отписал ей столько, что на три семьи хватило бы. Нрав у этой паршивки точно, как у ее матери: с младшими она бы делиться не стала, зажила бы, как королева, а нас побоку… Или продала бы всё и уехала в Мехико или вовсе в Америку!

– Потому вы и старались поскорее пристроить ее замуж? Сперва ее наследством распоряжаетесь вы, а как только она выходит замуж – ваш подельник, так?

– Ну да. Я думал о семье, – сказал он. – Хуанита все равно ни черта не понимает в делах. Спустила бы сотни тысяч на тряпки и эти вот камушки да осталась ни с чем… Так куда она подевалась, сеньор? Надеюсь, меня не хотят обвинить в том, что я убил Хуаниту и скинул в заброшенную шахту?

– Нет, что вы. Она жива и здорова, я могу засвидетельствовать это лично, – заверил я. – Однако дело не столько в Иоанне и ее наследстве… кстати, вы в курсе, почему губернатор Диас так ее облагодетельствовал?

– Конечно, – ответил Варгас. – Все знают, что Хуанита – его внучка. Признать он ее не признал, но всегда отличал. Да и сразу видно было, что она не местной породы. Откуда бы у нее взяться голубым глазам, если мы все темные? Вот у Диаса вроде были европейцы в родне, может, оттуда…

Я невольно хмыкнул.

– Вернемся к делу, – сказал я. – Если я неверно воспроизвел цепочку событий, поправьте меня. Итак, вы, вступив в сговор со Смиттесоном, начали активную разработку месторождения на землях, принадлежащих Иоанне, с тем, чтобы успеть заработать как можно больше до ее совершеннолетия, так? Похоже, вы не были уверены в том, что, став боГатай невестой, она не откажется выходить замуж за вашего партнера, верно?

– Конечно. Хуанита вполне могла послать его к дьяволу и надеть ему на голову ночную вазу, – невольно ухмыльнулся Варгас. – Он тоже это понимал, вот мы и… поспешили.

– А спешили вы так, что ради осушения штолен и строительства электростанции оставили без воды всю округу, – кивнул я. – Тут голод, вы в курсе?

– В курсе, конечно, – нехотя ответил он. – Но это были такие легкие деньги… Смиттесон торопил, мол, снимем сливки, а потом постепенно снова спустим воду из водохранилища, ничего фатального за год-другой не случится… Наш инженер предупреждал меня о том, чем может кончиться дело, только я его не послушал.

– Что за инженер? – сразу заинтересовался я.

– Старый Уго Атль, – сказал Варгас. – Я его помню чуть ли не с тех пор, как сам мальчишкой был. Губернатор Диас тогда был молод, только приехал сюда, хотел всё усовершенствовать, вот и приметил Атля. Тот наполовину индеец, знает какие-то секреты, так его отправили учиться в Мехико. Потом он вернулся, стал работать на рудниках… словом, горного мастера лучше него на тысячи миль в округе не сыщешь.

– И вы его не послушали…

– Нет, – вздохнул он. – И новый губернатор не послушал тоже. Когда он разобрался в этом деле, то… Словом, я вынужден был подписать доверенность. Теперь губернатор Санчес распоряжается от моего имени на том участке, а я… Я, как видите, пью. От работы-то отстранили, кому я там теперь нужен?

– Вижу, – сказал я и отобрал у Варгаса бутылку, пока он не рухнул под стол. – Не знаю, обрадует ли вас такая новость, но доверенность вашу губернатор может порвать и выбросить.

– А? – сощурился Варгас. Кажется, меня у него было два.

– Иоанна вышла замуж, – с удовольствием сообщил я. – Теперь супруг распоряжается ее капиталами. Поскольку человек он крайне деловой и имеет связи в самых неожиданных кругах, думаю, стоит уладить дело полюбовно.

Тут я не приврал только насчет связей: у Диггори, как и у меня, полным-полно знакомств. Говорят, между любыми двумя людьми на планете не более пяти или шести звеньев, ну так мы полностью оправдываем эту гипотезу. Да и через меня, скажем, местный пеон связан с бедуином из Сахары.

– Я к Санчесу не пойду, – сказал Варгас с явным облегчением. – Ну его к дьяволу! Раз вы поверенный Хуаниты, вам и флаг в руки, а я теперь вовсе с боку припека!

– Я не поверенный, – напомнил я и кивнул на визитку. – Я преследую другие интересы, Иоанна же оказалась вовлечена в эту историю волей случая.

– Какая разница… – он вздохнул и добавил: – Как камень с души! Не хочу больше иметь дела с этими приисками, деньги еще остались, свои-то я не тратил… Заберу детей, Марию да уедем подальше…

– К вашей матушке?

– Боже упаси, только не к ней, – передернулся Варгас. – Говорю, подальше. Может, в Мехико, может, в Техас… Что до денег Хуаниты, которые я потратил, чтобы откупиться… я верну. У меня имеется то, что я получил за серебро…

– Вернете деньги ее же деньгами? Оригинально! – улыбнулся я.

– Да, совсем заврался, – тоскливо сказал он и поскреб заросший подбородок. – Ладно. Этот дом так и так продавать, остальное отдам постепенно. Как думаете, согласится она?

– Вполне вероятно, она простит вам разницу, – кивнул я. – Вот, возьмите ее новый адрес. Сюда, полагаю, она еще не скоро вернется, хотя… кто знает.

– Да уж, с таким норовом… – буркнул Варгас. – И кто это только ее охомутал?

– Кто еще кого охомутал! Не думайте, тот человек женился не ради корысти. Иоанна не знала наверняка о наследстве, только предполагала – сами знаете, слухом земля полнится. А что до свадьбы… Она – вылитая мать, взяла, что захотела, только и всего.

– Э… – по-моему, Варгас немного протрезвел. – Вы что, были знакомы с Инес?

– Да. Я не первый раз в этих краях, – ответил я. – И я знаю наверняка, что Хуанита вам не родная дочь.

– Ну… я подозревал, – пробормотал он. – Норов не мой. Я старался сделать из нее приличную девушку, но куда там… Ей слово – она в ответ десять, накажешь – в отместку напакостит или сплетню пустит, ругалась так, что хоть уши затыкай! Вот младшие – те послушные, а эта вся в Инес, какой та в юности была. И глаза чужие. Я-то на родню Диаса грешил. Значит, правду говорили, что Инес гуляла с каким-то заезжим гринго, не знаю уж, что это был за тип такой…

Я снова подавил усмешку.

С одной стороны, особой симпатии Варгас не вызывал, мошенник и есть мошенник… С другой – зачатки совести у него все-таки сохранились. Я вполне мог поверить, что он пошел на поводу у Смитессона, погнавшись за легкой выгодой.

– Кстати, как можно попасть к губенатору? Не на прием, побеседовать бы лично… – намекнул я. – Хотя не нужно, сперва мне нужно познакомиться с начальником полиции… Не переживайте, это по другому делу!

– Познакомьтесь, – сказал Варгас, впадая в меланхолию. – Гонсалес вас и представит, если вы придетесь ему по нраву. Он любит гостей, езжайте к ужину, не промахнетесь.

– Благодарю, – кивнул я, поднимаясь. – Вот еще: где мне найти инженера?

– Атля? Он остался на рудниках. Кто его отпустит, он ценный работник! Если поедете туда, спросите работников, вам любой подскажет.

– Так и поступлю, – сказал я. – Благодарю, сеньор Варгас, что уделили мне время.

– Вам спасибо за новости… – вздохнул он. – Увидите Хуаниту… передайте, что я очень виноват перед ней. Серебро кружит голову не хуже золота, знаете ли! А когда большая семья…

– Я же сказал, скорее всего, она вас простит, – ответил я. – Может себе позволить, знаете ли… Я бы на ее месте простил.

– Немудрено, вы ей в отцы годитесь, ума-то уж побольше бу…

Варгас осекся и уставился мне в глаза. Да-да, в мои голубые (одинаковые!) глаза.

Больше я ничего не сказал, улыбнулся, надел шляпу и вышел.

Что ж, с этим я, кажется, частично разобрался. Теперь нужно добраться до Гонсалеса и разузнать у него, что известно о Стрелке и народных волнениях, поговорить с инженером Атлем (вдруг еще можно как-то исправить положение с засухой?), ну а потом и с губернатором. Его я решил оставить напоследок, потому что вовсе не факт, что он захочет со мной общаться на весьма щекотливые темы. Я же не должностное лицо! Ну хоть объясню консулу, в чем тут дело. Дальше пусть сам разбирается с этим Санчесом…

6

Асьенда начальника местной полиции оказалась очень хороша: она утопала в зелени, создавая странный контраст с выжженной местностью во всей округе. Должно быть, сеньор Гонсалес был счастливым обладателем глубокой скважины или просто колодца, воды из которого хватало не только на личные нужды хозяина и его домочадцев, но и на полив этих роскошных растений.

– У людей есть нечего, а они тут цветочками любуются, – высказал Диего мою не вполне офомившуюся мысль. – Лучше бы маис посадили, на половину деревни хватило бы…

Он ехал за мною рядом на смирном гнедом муле, я же смотрел на него сверху вниз с седла рослого серого мерина, как Дон Кихот на Санчо Пансу.

– Ты болтай поменьше, а слушай побольше, – велел я. Впереди уже видны были огни на террасе асьенды «Перла Негра» и слышался смех и голоса.

Уже смеркалось, однако до ужина еще было далеко, на что я и рассчитывал: явиться прямо к трапезе было бы невежливо. И без того пришлось задержаться, пока мы выбирали лошадь для меня и мула для Диего: старик Хименес был не дурак поторговаться, а когда я попросил его уняться и вынул кошелек, чтобы уплатить за животных сразу, оскорбился и торговался еще с полчаса, сбивая им же самим назначенную цену.

Вышколенный слуга выслушал меня, принял визитку и испарился, чтобы вернуться через пару минут и с поклоном препроводить к гостям.

Орландо Гонсалес оказался невысоким, но явно очень сильным, гибким мужчиной с грацией прирожденного фехтовальщика. Его сын Рикардо, молодой человек лет двадцати, вряд ли более, выглядел копией отца – такой же невысокий, худощавый и быстрый, с превосходной осанкой и быстрыми уверенными движениями; уверен, Гонсалес тренировал его лично. Невестка сеньора Гонсалеса, красавица Алехандра, была под стать мужу – тоненькая и изящная, будто статуэтка из слоновой кости («Вернее, как стилет из толедской стали», – добавил я мысленно.) Она вела себя скромно, не поднимала глаз, но я то и дело замечал любопытный взгляд, брошенный на меня из-под тонкой кружевной мантильи.

Гостил у них доктор Алонсо, немолодой печальный мужчина лет пятидесяти на вид, сухонький, почти лысый и печальный, а вдобавок – я поверить не мог в свою удачу! – инженер Атль. Этот, несмотря на явно солидный возраст, выглядел хоть куда! На полголовы ниже меня ростом, только значительно шире, без единого седого волоса в блестящей черной шевелюре, с непроницаемым медным лицом, он странным образом подавлял своим присутствием.

Я должным образом засвидетельствовал свое почтение, сослался на некое задание от… ну, господа, не будем вслух, не стоит портить такой дивный вечер… Гонсалес был понятлив, как и подобает человеку на его должности, поэтому расспрашивать не стал, а пригласил за стол и принялся выспрашивать меня о впечатлениях от Кампочиты.

– Прелестное место, – говорил начальник полиции, подливая в мой бокал, а черные глаза его выглядели как ружейные дула.

– Да, оно мало изменилось за последние годы, – отвечал я. – Только, помню, зелени тут было побольше.

– Засуха, сеньор, уже второй год, – пожал плечами Гонсалес, и я заметил, как его сын переглянулся с женой. – Подите гляньте на что похожи поля! Река обмелела и…

– Она не сама собой обмелела, – прогудел Атль негромко, но так, что разговор мигом стих. – А я ведь предупреждал.

– Но когда воду из реки направили в долину, вся округа зацвела, все горные склоны были покрыты цветами! – воскликнула Алехандра. – Припомните, до чего было красиво! И бабочки откуда-то взялись, и пчелы…

– И москиты, – мрачно добавил доктор и почесался. – Я надеюсь, вы не забываете про москитные сетки?

– Нет, конечно, но они не всегда спасают, – вздохнул Гонсалес.

– А я предупреждал, – снова подал голос Атль. – Спервоначалу, конечно, всё расцвело. Мне еще бабка рассказывала: даже в самой сухой пустыне после дождя распускаются цветы, которые могут спать под землей годами. Так и тут. Да только в природе вода приходит и уходит, как той самой природой установлено, за цветущей весной приходит жаркое лето…

– Что же произошло здесь? – как бы невзначай спросил я.

– Вода не ушла, – обронил инженер и умолк.

– На месте долины теперь гигантское болото, – ответил вместо него доктор и залихватски хлопнул текилы. – Стока нет, вода прибывает. Добавьте сюда жару, достаточную для того, чтобы большая часть влаги испарялась, заодно представьте, какие болезнетворные миазмы распространяются из долины! За двадцать лет службы здесь я встречался всего с десятком случаев малярии, а теперь она косит людей чуть ли не целыми деревнями.

– Помилуйте, откуда в этих краях малярия? – поразился я: доводилось сталкиваться с этой мерзостью в Азии.

– Иногда случается, – пожал плечами сеньор Алонсо, – но нынешняя чем-то отличается от прежней. Хинин не помогает толком, а других средств от этой болезни я не знаю.

– Видимо, на болоте расплодились комары и москиты? Они разносят болезнь? – сообразил я, и доктор кивнул, а потом добавил:

– Можете съездить посмотреть. Хотя не рекомендую. Во-первых, вонища там стоит до небес… прошу прощения, сеньора, это так. Если ветер с той стороны, запах чувствуется даже в Кампочите, и хорошо еще, что народ из окрестностей долины заблаговременно оттуда убрался, иначе не представляю, какой еще эпидемии можно было бы ожидать. Не удивлюсь, если среди рудокопов вспыхнет холера или еще что похуже…

– Постойте, – притворился я непонимающим, – отчего же нельзя осушить это болото?

– Это не просто болото, это водохранилище гидроэлектростанции, – хмуро сказал сеньор Гонсалес.

– Простите, сеньоры, что-то я ничего не понимаю, – покачал я головой. – Я слыхал уже, что реку перекрыли плотиной ради строительства электростанции, но если я верно помню принцип работы таких сооружений, сток ведь все равно должен быть! Иначе откуда возьмется напор воды, необходимый для работы турбин?

– Сразу видно, сеньор, что вы разбираетесь в подобных вещах, – неожиданно подал голос Рикардо. – Разумеется, если бы строительство начали по уму, посоветовавшись перед тем со знающими людьми, такими, как сеньор Атль, тогда всё было бы иначе. Однако, как говорил отец, решение было спонтанным, и при проектировании не учли особенности этой реки.

– Вы, вижу, тоже разбираетесь в этом? – приятно удивился я.

– Рикардо намерен учиться на горного инженера, – пояснил сеньор Гонсалес. – Лавры сеньора Атля не дают ему покоя. Я не возражаю, это достойная профессия и нужная в наших краях.

– Благодарю, отец, – кивнул юноша. – Меня, впрочем, больше занимают не горные выработки, а сопутствующие проекты, вроде этой электростанции. Повторюсь, при начале строительства не было учтено то, что Инстабль бурно разливается в сезон дождей, но затем совершенно обмелевает. Этого недостаточно, чтобы крутить турбины! Тогда, как говорил сеньор Атль, решили соорудить водохранилище побольше… и снова сделали что-то не так.

– Они хотели устроить резервуар с запасом воды, потом уж построить саму станцию, и только после этого сделать сток, – пояснил инженер. – А я предупреждал, что добром это не кончится… Ну кто так строит?

– То есть к вашему мнению не прислушались? – уточнил я.

– Конечно, нет. Кто я таков, чтобы указывать губернатору? – хмыкнул Атль, набивая трубку.

– Полно вам, Уго, – негромко произнес Гонсалес, – старый губернатор Диас очень уважал ваше мнение.

– Ну! Вы вспомнили, Орландо! Где сеньор Диас, царствие ему небесное, а где Санчес!

– В губернаторском кресле, – буркнул тот.

– Сеньор Диас был добрым человеком, – негромко произнесла Алехандра и с чувством перекрестилась. – Он не забывал о простых людях, хотя и его не миновала страсть к стяжательству, как многих облеченных властью…

– Да уж, Санчеса эта страсть точно не миновала, – буркнул Атль, выпуская клубы ароматного дыма. – Твержу-твержу, что нельзя держать рабочих впроголодь, они этак скоро кайла не удержат и тачки возить не смогут, так нет! Говорит, если эти разбегутся, пёс с ними, желающих пруд пруди… Уже и детей берут – отвалы разгребать, прибираться… При сеньоре Диасе такого не было.

– Должно быть, рудники приносят большую прибыль? – спросил я.

– Они могли бы приносить больше, если разработку организовать как следует, а не выбирать самые богатые слои, а остальную руду сбрасывать в отвалы! – с жаром произнес Рикардо. – Обогащать ее не так уж сложно, но нет, проще взять только самое ценное, а прочее бросить, как есть!

– Рикардо, не забывай, что у стен есть уши, – негромко напомнил ему отец.

– Прошу прощения, сеньоры, – хмуро ответил тот, – но мне жаль и людей, которые могли бы зарабатывать больше и жить не впроголодь, и брошенных буквально под ноги денег.

– Станешь старше, выучишься, может, и тебя назначат губернатором, – хмыкнул Атль. – Тогда и сделаешь всё по уму.

– Тогда будет уже поздно, – вздохнул Рикардо. – Если люди не перемрут от голода и не разбегутся, их скосит малярия. Вы слыхали, отец? У нашей кухарки заболела младшая дочь.

– Да-да, – очнулся сеньор Алонсо. – Я был у нее. У девушки сильный жар, озноб, боли в суставах, тошнота – вроде бы и впрямь малярия. Однако я никогда не видел, чтобы при ней появлялась сыпь по всему телу, появлялись гематомы и рвало кровью…

– О боже! – воскликнула Алехандра и прижала к губам салфетку.

– Простите, сеньора, – повинился доктор. – Однако это не первый такой случай. Самое удивительное, что через два-три дня людям становится легче, а потом снова начинается жар и… проявляются прочие симптомы. Но хинин, повторюсь, никак не помогает!

– Сеньор Алонсо, – быстро произнес я, пораженный страшной догадкой. – знаете, мне доводилось путешествовать по самым разным странам, я видел многое и, пусть я не специалист, но описанную вами картину мне доводилось наблюдать не единожды. Я боюсь, это не малярия.

– А что же? – нахмурился сеньор Гонсалес. – Надеюсь, не чума?

– Нет, нет… Более всего это напоминает тропическую лихорадку. Симптомы похожи на малярийные, только вот доктор сказал о гематомах и сыпи…

– Она заразна? – отрывисто спросил он.

– Насколько я знаю, переносят ее, как и малярию, насекомые. Те самые комары и москиты. Насчет того, может ли болезнь передаваться от человека к человеку, мне ничего не известно, – развел я руками, – я не медик.

– А лекарство…

– Не существует, – вздохнул я, припомнив путешествия по Азии и Африке. – Помню только, что больного непременно надо изолировать и закрыть москитной сеткой, чтобы насекомые его не покусали и не разнесли заразу дальше. Ну и еще нужно много питья, чтобы избежать обезвоживания, может, что-то жаропонижающее… Люди или выздоравливают сами, или умирают. Если уже появились кровоподтеки, обращаться с больным надо как можно осторожнее.

– Бедная Кларита… – прошептала Алехандра и снова перекрестилась. – Да поможет ей Дева Мария… С вашего позволения, сеньоры, я пойду скажу кухарке, как ухаживать за дочерью. Сеньор Гонсалес, вы позволите Эухении отлучиться на несколько дней? Я сама стану готовить, вы знаете, я умею…

– Да, конечно, поступай, как считаешь нужным, – кивнул тот. – Если, как говорит сеньор Кин, заразу переносят москиты, пусть Эухения с дочерью побудут подальше от всех нас. А вы, уважаемый сеньор Алонсо, объясните своим пациентам, что к чему.

– Сеньоры, – встрял я, – я не врач, я только высказал догадку!

– И что? – не понял Гонсалес. – Правы вы или нет, а осторожность всяко не повредит… А теперь, коль мы остались в сугубо мужском обществе, быть может, сменим тему?

– С удовольствием, – поддержал я. – Не расскажете ли, что это за таинственный Стрелок, которым меня пугают все, кому не лень?

– Мне самому хотелось бы знать, – вздохнул он. – Очевидно, это какой-то экзальтированный юнец, помешанный на справедливости. Могу сказать одно – конь у него хорош, не хуже моих, а значит, это никак не может быть бедняк.

– Он мог украсть лошадь, – сказал Рикардо.

– Украсть – да, но не научиться ездить верхом не как пастух! – фыркнул его отец. – Впрочем, надеюсь, скоро мы избавимся от этой докуки.

– О чем вы? – с интересом спросил я.

– Ну… – Гонсалес явно подумал о том, кто я таков, и решил, что не будет беды, если он выдаст секрет. – Скоро на рудники отправится обоз с продовольствием, обратно повезут серебро. Думаю, Стрелок не удержится.

– Я слышал, он не атакует обозы с серьезной охраной, – сказал я.

– В этот раз охрана будет лишь для видимости, – пояснил Гонсалес. – Но в повозках укроются мои люди, и я не я буду, если не изловлю этого неуловимого мстителя!

– Думаю, у вас все получится, отец, – кивнул Рикардо со всей серьезностью. Мне показалось, будто он чем-то удручен.

– Как интересно! – сказал я и, будто меня кто-то потянул за язык, спросил: – сеньор Гонсалес, а нельзя ли мне присоединиться к этому обозу? Хотелось бы своими глазами увидеть знаменитого Стрелка!

– Никаких проблем, сеньор Кин, – ответил тот. – Надеюсь, оружие у вас найдется? Впрочем, не палите без нужды, я хочу взять Стрелка живым и вздернуть его… по закону, разумеется.