Текст книги "Покажи мне звёзды"

– Что?

– Маяк. Его имя – Мэттью.

✦ ✦ ✦

Волшебный момент развеялся еще до того, как мы достигли подножия маяка.

Апокалиптично-серое небо, грязно-белая кирпичная кладка здания передо мной. И теперь я стою с его подветренной стороны и жду, пока Кьеру наконец удастся повернуть ключ в замке. Сдержанные ругательства сигнализируют о том, что заедает он немного больше, чем ремень безопасности у него в машине. Если эта штука в итоге сломается… значит, это вмешательство свыше, и я должна вернуться вместе с Кьером в Каслданнс.

Раздается щелчок, дверь распахивается. В этот момент ледяной ветер, промокшие насквозь джинсы и мои замерзшие пальцы отступают на второй план. Кьер пропускает меня вперед, и я протискиваюсь мимо него в дверной проем. Снаружи не скажешь, но стены маяка метра два толщиной. Зачарованная, я глажу рукой грубые каменные стены, словно ведущие внутрь пещеры.

Ожидала я пыльный цементный пол и облупленную штукатурку, а вместо этого в неярком дневном свете, падающем через дверь у меня из-за спины, я вижу ржаво-красную кирпичную стену, а пол, как шахматная доска, выложен черной и белой плиткой. В центре башни извивается уходящая вверх черная металлическая лестница. Идеальный круг помещения нарушается стеной в его задней части напротив входа. Заглянув туда, я к своей радости нахожу не только чистящие средства рядом со стиральной машинкой, но и сушилку. Восхитительно.

Не дожидаясь Кьера, я подбегаю к лестнице и ставлю ногу на первую ступеньку.

– Момент, – останавливает меня Кьер. Он открывает спрятанный в стене шкафчик с выключателями и через мгновение включает свет. Загорается слабенькая люстра.

– Наверху выключатель найдешь на стене прямо рядом с лестницей.

Мои шаги гулко разносятся по круглой комнате, пока я поднимаюсь по металлической лестнице наверх. Не отрывая рук от перил, я с любопытством сую голову в круглое отверстие в потолке.

На втором этаже есть узенькое окошко, но даже если бы на улице светило солнце, его бы не хватило, чтобы осветить эту тусклую комнату. Лишь когда я жму на выключатель, деревянные доски вдруг начинают блестеть теплым медовым цветом.

Здесь стены тоже сделаны из необработанного кирпича. Громоздкий дубовый шкаф высится передо мной у стены, противоположной окну. Рядом стоят вешалка для одежды и корзина, где сложены поленья.

– Эта комната не отапливается, – говорит Кьер, который уже поднялся за мной по лестнице. – Летом тут приятная прохлада, но сейчас она подходит только для того, чтобы складывать в ней какие-нибудь вещи.

Это точно. Поначалу я этого не замечала, но чувство, что внутри маяка намного теплее, чем снаружи, обманчиво. Ветер нас здесь не достанет, но тут все равно холодно.

На следующий этаж ведет не винтовая лестница, а деревянные ступени вдоль стены. После них я попадаю на узкий выступ перед дверью из красного дерева. Мне в память приходит «Паб Брейди», когда я нажимаю на дверную ручку и – вау! Пораженная, делаю пару шагов внутрь комнаты.

На деревянном полу лежит толстый белый ковер, окно побольше, чем внизу, освещает встроенную в каменную стену широкую нишу для сидения, подушки и покрывала на ней. Стены покрыты белой штукатуркой, диван с уютным на вид пледом поставлен между дровяной печью и шкафом-витриной, где выстроились ряды книг. На полках обнаруживается еще больше книг, на стенах повсюду висят маленькие картины в белых деревянных рамках.

На секретере с точеными ножками стоит настольная лампа с зеленым абажуром, около нее – большой глобус. Перед секретером – стул с мягким обитым сиденьем, и я уже вижу, как сижу на нем перед компьютером.

Вот только и в этой комнате, к сожалению, не тепло.

Видимо, Кьер тоже это заметил. Потому что только что он ждал в дверях, затем уже вновь сбежал вниз по ступеням, а теперь уже эхом отдаются его шаги по железной винтовой лестнице.

– Секунду! – крикнул он.

Слышится грохот. Я встревоженно бегу обратно на второй этаж, чтобы заглянуть вниз.

Кьер открыл люк в шахматном полу, и сейчас его не видно. Когда его голова показалась снова, он виновато улыбается:

– Если честно, я собирался сделать это заранее, прости. Сейчас тут разогреется, и горячая вода у тебя тоже скоро будет.

Я мысленно счастливо вздыхаю. Отопление, юхуу! Может, я сегодня все-таки согреюсь.

Мы вместе возвращаемся в гостиную на третьем этаже. Отсюда тоже наверх ведет деревянная лестница вдоль стены, где в этот раз нас встречает не дверь в открытую комнату, а короткий коридор сразу с двумя дверьми. За левой расположилась спальня. На широкой кровати под окном лежит небесно-синее покрывало, нижняя треть светлых стен облицована темными деревянными панелями, а в белом шкафу качаются пустые вешалки. Ковер перед кроватью не круглый, как на предыдущем этаже, но такой же пушистый. И так же много картин в деревянных рамках развешено по стенам.

– Ванная, – говорит Кьер, оставшийся в коридоре, и открывает вторую дверь. Я тут же подхожу к нему. Душевой кабины нет, но зато есть отдельно стоящая ванна на львиных лапах и маленькая раковина рядом с туалетом. О да, здесь вполне терпимо.

Иду обратно в спальню и залезаю на широкий подоконник, чтобы выглянуть на улицу. Внутреннее пространство маяка со всеми его картинами, пледами, коврами и старинной, исключительно красивой мебелью так резко контрастирует с серыми скалами и волнующимся морем… я чувствую себя так, словно выпала из своей реальности и очутилась в параллельном мире.

Тем временем облака уже почти почернели. Надеюсь, дело в том, что я смотрю на них из освещенной комнаты, а не в том, что в первый же мой день здесь меня ожидает буря.

– Кухня на самом верху, – инструктирует Кьер, прежде чем его шаги доносятся с лестницы на следующий этаж. – Духовка, к сожалению, сломана, я разберусь с этим на днях.

Я отрываюсь от созерцания темных тучевых гор и иду к нему. Только на пятом этаже мне бросается в глаза, что маяк сужается к вершине. Если зона первого этажа точно была в диаметре метров восемь-девять, то на кухне она – шесть или семь. Тут тоже всего одно окно, под ним стоит полукруглый стол с двумя стульями. Я подхожу ближе, чтобы еще раз выглянуть наружу. Уверена, в ясные деньки отсюда можно увидеть бесконечный простор моря. Это просто сон. Я сплю.

– Плита работает, – говорит Кьер. – Вода из-под крана питьевая, под островом находится пресноводная линза. Есть микроволновка, но, прости, посудомоечной машины нет и, я полагаю… – За мной открываются и снова закрываются шкафчики. – Кофемашины тоже нет. Чайником ты не так часто пользуешься, да?

– Нет, – бормочу я, все еще ошеломленная первыми впечатлениями от моего нового жилища. Медленно поворачиваюсь к Кьеру, который прислонился к столешнице. Со скрещенными на груди руками он стоит в кухне этого кукольного домика, и именно сейчас мозг любезно решает еще разок намекнуть мне, что не только сердце маяка невероятно красиво, но и мужчина передо мной. Спасибо, мозг. Как будто я и без того была недостаточно не в себе.

– Еще какие-нибудь вопросы есть?

Есть ли у меня еще вопросы? Не знаю. Ни одного и тысяча. Осилю ли я это все? Действительно ли я продержусь полгода? Сама по себе, в самом уютном, комфортном, красивом маяке на свете? Пока еще и в одном из самых холодных, но я верю, что это изменится в ближайшие пару часов.

– Там наверху лампа? – В отличие от других этажей здесь наверх ведет не большая лестница, а металлические ступеньки, вмонтированные в стену, которые заканчиваются люком.

– Именно. Маячный излучатель. Но, с тех пор как маяк перестал функционировать, там особенно не на что смотреть. Разве что ты увлекаешься устройством световых линз.

– И оттуда же можно попасть на балкон?

– Ты имеешь в виду фонарную площадку? Да, но не поднимайся на нее, она больше не безопасна. – Он оглядывается вокруг. – Все остальное, я бы сказал, изучай спокойно. Полотенце и постельное белье найдешь в спальне, греющие свечи и фонарик – здесь. – Кьер открыл один из ящиков. – Холодильник я заполнил, а подвал тебе не понадобится, там только отопительная система и блок питания. Мистер Ведекинд два года назад все модернизировал и использует ветряную и солнечную энергию. На всякий случай там внизу установлен еще запасной генератор. Шкафчик с выключателями уже видела? Пробки иногда выбивает, но это легко исправить. Вроде бы это все для начала. Я загляну завтра, просто составь мне список всего, что тебе нужно, о’кей?

Мы вместе спускаемся по обеим лестницам в гостиную.

А я вдруг опять кое о чем вспоминаю.

– Минутку… – Вынимаю телефон из кармана куртки и со вздохом облегчения убеждаюсь, что интернет действительно ловит. – Хорошо, думаю… тогда пока все нормально.

Слышится тихий стук, когда Кьер кладет рядом с глобусом ключ.

– Не забывай носить его с собой, пока ты на острове. Дверь захлопывается автоматически, и открыть ее снаружи можно будет только ключом. У меня, конечно, есть еще один, но может пройти время, пока я приеду сюда в следующий раз. А теперь… ну. – Он пожимает плечами. – Желаю тебе хорошего первого вечера на Кэйрахе, наверно.

Я сую обе руки в карманы и стараюсь улыбаться максимально невозмутимо.

– Спасибо. Уверена, все будет в порядке.

– А если что-то… а, у тебя же еще нет моего номера. – Кьер достает свой смартфон. – Скажи мне свой, и я тебе позвоню. – Я диктую ему цифры и секунду спустя у меня вибрирует мобильник. С легкой усмешкой Кьер убирает телефон обратно в карман брюк. – Вот теперь, видимо, правда все.

– О’кей.

– Тогда я пойду.

– О’кей.

– У тебя все в порядке?

– О’кей… в смысле, да. Да, разумеется. Это будет потрясающе.

Кьер смотрит на меня еще пару секунд, и я вишу на волоске от того, чтобы спросить, не хотел бы он остаться еще ненадолго, ну, просто так. Затем он еще раз мне улыбается и идет к лестнице. Тихий звук, когда он закрывает за собой дверь, и вскоре после этого я слышу его шаги по металлической лестнице, и под конец звук захлопнувшейся входной двери.

А потом я остаюсь одна.

По-настоящему одна.

Я спешу к оконной нише, вцепляюсь в обивку и так близко подношу лицо к стеклу, что буквально касаюсь его носом. За окном уже стемнело, скалы, облака и волны становятся трудноразличимы. Кьера нигде не видно. Как он вообще собирается в темноте спускаться по вырубленным в камне ступеням?

Я делаю глубокий вдох и выдох. Он справится, убеждаю я себя. Он тут ориентируется, кроме того, можно включить фонарик на телефоне.

Представляю себе, как он идет по тропинке от маяка к причалу. Вот он доходит до утеса. Теперь он уже на палубе, а потом запрыгивает в свою яхту.

Я с усилием разжимаю пальцы, которыми стиснула подоконник. Где-то снаружи уже, вероятно, заработал мотор. А я еще здесь.

Я вновь глубоко вздыхаю и отворачиваюсь, брожу взглядом по мило обставленной комнате, по всем картинам и книгам.

А потом выключается свет.

✦ 6 ✦

В первое мгновение я не могу поверить в то, что сейчас произошло. Опешив, я зажмуриваюсь и снова распахиваю глаза.

Темнота. Повсюду.

Так не бывает. Этого просто не может быть. Почему… это же…

Закрыть глаза, опять открыть. Все равно темно.

Меня прошибает холодный пот. О господи. Господи боже мой, что мне теперь делать? Где там был выключатель? Рядом с дверью, так? Я в панике наощупь пробираюсь по гостиной, пока мои пальцы не натыкаются на стену. Картинные рамки, опять картинные рамки, где эта чертова дверь? В этот момент я даже не знаю, с той ли стороны комнаты я ее ищу. Руки нащупывают полку, корешки книг, а я упорно стараюсь выбросить из головы все прочие мысли, кроме одной: найти этот дурацкий выключатель.

Что-то щелкает, и я разворачиваюсь в кромешной тьме. Что это было? Что там щелкнуло? Я ведь тут одна, разве не так? Никаких спрятавшихся непрошенных гостей, никаких крыс под кроватью. У меня вырывается всхлип, но я его подавляю и продолжаю шарить руками по стенам.

До сих пор. Этот проклятый страх до сих пор меня преследует! Почему я не могу… Выключатель! Я только что скользнула по нему пальцами. Быстро нажимаю на него и… ничего не происходит.

Отчаянно повторяю снова и снова, прежде чем до меня, наконец-то, не доходит, что темно стало не из-за того, что все выключатели внезапно сами по себе переключились. Предохранители! Кьер же говорил, что иногда выбивает пробки! А щиток с предохранителями… на первом этаже. А это значит, что мне всего-то и надо открыть дверь, спуститься по лестнице на второй этаж, пересечь комнату, после всего этого преодолеть винтовую лестницу и отыскать внизу щиток с предохранителями, мне надо просто…

У меня подгибаются колени, я без сил сползаю вниз по стене, сжимаю руки в кулаки и давлю ими на глаза.

Я не смогу этого сделать, я никогда не смогу этого сделать. Я даже не могу спуститься в абсолютной темноте по лестнице, не то что там внизу обшаривать руками голые стены, я не могу, не могу, я… обеими руками ныряю в карманы куртки и выуживаю оттуда свой смартфон. Последний входящий вызов. Смотреть только на дисплей, больше никуда, не обращать внимания ни на какие звуки. Если он сейчас не ответит… Если нет сигнала…

– Да? Лив?

– Кьер! – О, слава богу! – Кьер, свет! Он погас! У меня нет света!

Что-то шуршит и щелкает, потом снова раздается голос Кьера.

– Тебе надо просто снова переключить предохранитель, Лив, внизу в щитке. Ты же его видела, да?

– Я не могу спуститься вниз!

– Почему нет?

– Там темно, хоть глаз выколи! Везде! – Мне не удается скрыть истерику в голосе или хотя бы говорить тише. – Я не могу! Я… что мне теперь делать?

– Лив. Спокойно.

Я закрываю глаза и концентрируюсь на звучании голоса Кьера. Он мне поможет. Определенно.

– Где ты?

– В гостиной.

– Включи фонарик на смартфоне.

Фонарик. Смартфон. Естественно. Я же сама совсем недавно об этом думала.

Мои дрожащие пальцы летают по экрану, пока яркий луч не разрезает мрак полосой света. Однако, пусть я теперь вновь вижу хоть что-то, сильнее всего мне хочется опять зажмуриться. Потому что легче от этого не стало. Мне все еще надо спуститься по лестнице вниз, в темноту, с одним лишь жалким фонариком. С трудом выдыхаю. Вот же дьявол, не будь такой слабой, Лив! Ты ведь уже не маленький ребенок! Просто успокойся!

– Лив?

– Я еще здесь. – Ну и как мне ему сказать, что я просто не способна, как нормальный человек, сделать совершенно обычную вещь?

Ничего не изменилось. Я пытаюсь вдолбить эту мысль себе в голову. Просто… темно, и больше ничего. Я карабкаюсь по стене вверх, направляю луч света на стену, ища дверь, и… едва не падаю вниз по ступенькам, так как одна из картин с громким звоном летит на пол, а я делаю испуганный шаг вперед. У меня не получается сдержать крик.

– Лив? Что случилось? С тобой все хорошо?

Мой ответ превращается в хныканье, тем не менее я нащупываю перила и заставляю себя идти вниз по ступеням, быстро, просто вниз. Я могу, черт возьми, это всего лишь темнота!

При попытке шагнуть на следующую ступеньку оказалось, что ступенек больше нет, и я спотыкаюсь, выронив этот паршивый телефон.

Проклятье!

На четвереньках доползаю до него, взгляд нацелен на светящийся экран.

– Кьер? – Связь прервалась, я так быстро, как только могу, набираю его номер второй раз. Идут гудки. И идут. Возьми трубку, Кьер, прошу! Почему он не берет?

Включается голосовая почта, а у меня начинает шуметь в ушах.

Я цепляюсь за телефон, как будто могу восстановить связь силой мысли. Знаю, что он скажет. Винтовая лестница. Иди к винтовой лестнице, ты уже почти справилась.

Но я не могу. Я не могу. Темно. Продолжая всхлипывать, я подтягиваю колени к груди и натягиваю на голову капюшон. Сосредотачиваюсь на своем дыхании. Не дыши слишком быстро, а то заработаешь гипервентиляцию. Мне нужно только пережить эту ночь. Утром снова станет светло.

Холод пробирается ко мне под одежду, находит лазейку к той части меня, которая еще не окоченела от страха.

Когда внизу распахивается дверь, я взвизгиваю.

– Лив?

Боже мой, это Кьер! Слава богу, слава богу, слава богу! Неожиданно я почти с легкостью вскакиваю и несусь к винтовой лестнице. Там человек. Я больше не одна во тьме. Слезы облегчения застилают мне глаза, пока я, нетвердо стоя на ногах, бегу вниз.

Фонарик на мобильнике Кьера дрожит на стене, потом вдруг опять зажигается свет. С удивленным лицом Кьер стоит около щитка с предохранителями, а через миг за пару больших шагов подходит ко мне.

– Все хорошо? Что-то стряслось, ты поранилась или…?

– Нет… нет, я… – Руки начинают трястись и, когда Кьер неожиданно просто притягивает меня к себе, я обмякаю в его руках. Закрываю глаза, стараясь замедлить тяжелое дыхание.

– Эй, – негромко произносит он, – что бы только что ни произошло, теперь все снова в порядке. О’кей? Все в порядке.

Я лбом прижимаюсь к его плечу, ладони лежат на его груди, я чувствую его сердцебиение, уверенное и размеренное, пока он успокаивающе гладит меня по спине. Он пахнет солью, морем и Кьером, и этот аромат окутывает меня, такой приятный и теплый, и я желаю, чтобы можно было остаться навечно стоять вот так и ощущать, как отступает страх.

Несмотря на это, в какой-то момент я первая выбираюсь из его объятий, после того как осознаю, что Кьер справедливо спросит, что произошло.

Силюсь выдавить улыбку.

– Я… ну… – Я беспомощно поднимаю руку и, смирившись, так же ее опускаю. – Я боюсь темноты.

Снова закрываю глаза, теперь уже потому, что мне дико стыдно. Я боюсь темноты – как смешно это звучит.

– Ты что?

Я безнадежно пожимаю плечами. А что на это ответишь?

– Ты на полном серьезе боишься темноты?

Потрясение у него на лице просто невыносимо, и я отвожу взгляд.

– Ты переезжаешь на шесть месяцев совсем одна на отдаленный остров на не действующий маяк и боишься темноты?

«Впадаю в панику» подошло бы больше, но мне сейчас не до того, чтобы обсуждать с Кьером точную дефиницию. Между его темными бровями образовалась складочка.

Я высоко задираю нос.

– Не то что бы я планировала первый же вечер начинать с конфронтационной терапии[7]7
  Конфронтационная терапия – один из методов поведенческой терапии для борьбы с фобиями и тревожными расстройствами, когда пациента намеренно «сталкивают» с максимально неприятным раздражителем или неприятным воспоминанием, пока по мере привыкания неприятные ощущения не исчезнут.


[Закрыть], – заявляю я. И я бы с удовольствием произнесла это предложение небрежно, саркастичным тоном. К несчастью, у меня выходит, скорее, упрямо.

Вот блин. Я реально считала, что справляюсь. Последняя паническая атака была целую вечность назад! У меня все было под контролем.

Нет, по существу, я до сих пор просто избегала ситуаций, в которых страх вновь мог перерасти в неконтролируемый. Кроме того, мне некомфортно, когда после наступления темноты мне еще нужно идти по улице, но обычно всегда есть уличные фонари, машины, другие люди. Но здесь, оказавшись совсем одна, к тому же в замкнутом пространстве…

Я устало опускаюсь на нижнюю ступеньку винтовой лестницы и невидящим взглядом смотрю на ботинки Кьера. Только когда он садится передо мной на корточки, я поднимаю голову.

– А что теперь? – спрашивает он. – Мне увезти тебя обратно?

– Нет! – Это опять звучит как упрямство, но в этот раз мне наплевать. Ни в коем случае я сейчас не сдамся лишь из-за того, что, как маленький ребенок, боюсь темноты. Ни в коем случае.

– Я справлюсь, – объявляю я. – Просто сегодня был слегка перебор за один раз.

– Непривычная обстановка, – серьезно говорит Кьер.

– Непривычная обстановка и то, что все случилось так внезапно… у меня не было времени приготовиться. Если бы у меня хотя бы было время придумать план на экстренный случай…

Экстренный план против боязни темноты. Уже в который раз я звучу глупо. Подозрительно кошусь на Кьера, но его серьезное выражение лица никуда не делось.

– Я справлюсь, – решительно повторяю я. – Только покажи мне еще раз щиток с предохранителями.

Внимательно слушаю, пока Кьер подробно поясняет, что я должна буду сделать, если когда-нибудь опять выбьет пробки.

– Давай поднимемся наверх в гостиную, – говорит он наконец. – Тебя же до сих пор трясет.

Один только звук его шагов позади меня успокаивает.

– Подождешь немного? – прошу я его, после того как мы приходим в гостиную. Затем бегу наверх на кухню, чтобы там достать из шкафа фонарик.

Когда я спускаюсь, Кьер сидит на диване. Подумав, облокачиваюсь на письменный стол, чтобы не пришлось бороться с искушением прижаться к нему в попытке забыть обо всем на свете, а прежде всего – о темноте.

– Можешь завтра на всякий случай привезти для него запасные батарейки?

– Конечно.

– И, наверно, второй фонарик. – Его я положу рядом с кроватью. И мне все равно, что, когда мне доставят багаж, у меня будет три фонарика. Лишний никогда не повредит.

– Ладно.

– Извини.

Кьер изумленно уставился на меня:

– За что?

– Ну… за все. Что я так… сорвалась. Что заставила тебя вернуться. Ты уже был далеко от острова?

– Я даже еще до лодки не дошел. Эй, там на улице темно, я тоже обратил на это внимание, – добавляет он. – Я не настолько тороплюсь, чтобы рисковать свернуть себе шею. Конечно, кроме как… – Он расплывается в улыбке, и я догадываюсь, что он сейчас скажет. – Конечно, кроме как нестись обратно, как сумасшедший, потому что по телефону казалось, что у кое-кого только что случился инфаркт.

– Очень похожие ощущения, – тихо отвечаю я, и мне жаль, что после моих слов улыбка Кьера исчезает.

– И давно так?

– Уже… довольно давно.

– Ты пыталась что-то с этим сделать? Вылечить или типа того?

– Нет.

– Почему нет? Мне кажется, стоило.

Что мне на это сказать? Что моя мама явно придерживалась мнения, что лечение излишне в случае такой детской фобии? После того как, вообще-то, сама позаботилась о том, что я, скорее всего, всю свою жизнь буду страдать от этого проклятого страха? А бабушка с дедушкой? Мне кажется, они просто верили, что панические атаки когда-нибудь прекратятся сами по себе. Какой бы ни была причина, но они не отправляли меня к врачу, а лишь следили, чтобы вокруг меня всегда горел свет. И я никогда не задавалась этим вопросом. Я просто поступаю точно так же.

– Мне остаться сегодня с тобой на ночь?

Я удивленно застыла.

– Я могу поспать на диване.

Какое-то мгновение я смотрю на длинные ноги Кьера, потом перевожу глаза на двухместный диванчик.

Кьер проследил за моим взглядом.

– На одну ночь вполне сгодится, – комментирует он, и я чувствую облегчение от того, что его улыбка вернулась. Однако, несмотря на то что до сих пор о большем и не мечтала, сейчас я покачала головой.

– Нет. Нет, это очень мило с твоей стороны, но… я не хочу сдаваться, понимаешь? Да и не можешь же ты каждый раз тут ночевать?

Кьер медленно кивнул.

– Я справлюсь, – заверяю я его и себя саму заодно, и теперь моя улыбка выходит уже не такой вымученной, как до этого.

– Ладно. – Он встает и берет свою куртку, которую кинул в нишу перед окном. – Если передумаешь, просто позвони мне. Не важно, во сколько.

Я благодарно киваю. Но не думаю, что это случится.

На секунду замешкавшись, он стоит передо мной, как будто не зная, как со мной попрощаться, а затем его ладонь оказывается у меня на затылке, и он быстро притягивает меня к себе: моя голова прислоняется к его плечу.

– До завтра, – тихо произносит он мне на ухо.

И, прежде чем я могла бы отреагировать на его близость, прежде чем успеваю замереть или прильнуть к нему, Кьер меня отпускает. Он скрывается на лестнице, а я, как и прежде, прислушиваюсь к его шагам, пока не слышу, как в самом низу закрывается входная дверь.

Выпрямляю спину и отлепляюсь от стола.

Сначала экстренный план.

Потом – список дел. И между пунктами «придумать новые идеи» и «разослать письма в редакции» и напишу большими буквами: «побороть эту дерьмовую боязнь темноты».

✦ ✦ ✦

Оставаться в движении. По опыту знаю, что это чаще всего помогает не дать страху перед новым приступом паники меня поглотить. Так сказать, страху перед страхом.

Прежде всего я – с фонариком в заднем кармане брюк – задергиваю все шторы, чтобы не приходилось постоянно таращиться на черноту ночи. После этого отношу свой чемоданчик в спальню и выгружаю вещи, которые должны там лежать. Носки и нижнее белье вместе с новыми джинсами пока просто складываю на стуле. Их я сперва должна постирать, прежде чем начну носить.

Моя пижама состоит из леггинсов и футболки, и я поскорее их натягиваю. Мобильник и фонарик кладу рядом с компьютером на прикроватную тумбочку. К этому времени температура в комнате достаточно прогрелась, чтобы можно было ходить без куртки, только пол еще такой холодный, что я надеваю лишнюю пару носков.

Также я купила в торговом центре бутылку джина и две бутылки тоника, которые пока ставлю перед ящиком для белья в спальне. Завтра отнесу их на кухню, а на сегодня хватит с меня лестниц.

Кровать под покрывалом заправлена белой простыней, и постельное белье не выглядит так, словно на нем кто-то уже спал. Потому, немного подумав, я решаю, что можно зря не перестилать все заново.

С косметичкой в одной руке и фонариком в другой отправляюсь в соседнюю ванную комнату. Знаю, что для парочки метров это чересчур, но в настоящий момент я лучше буду вести себя смешно, чем отважусь на риск оказаться в ванной без света и без окон, если вдруг опять выбьет пробки. Я ведь понятия не имею, как часто тут такое происходит.

В самой маленькой комнате на маяке теперь царит приятное тепло, и, после того как почистила зубы, я заползаю в постель. Устраиваюсь под одеялом и тянусь за ноутбуком, решив смотреть кино до тех пор, пока глаза не начнут слипаться.

Полтора фильма спустя я уже клюю носом, но при любом стуке, любом шелесте или непривычном треске раз за разом вздрагиваю.

В какой-то момент меня посещает идея. Она настолько же странная, как и моя постыдная фобия, но я же тут одна, никто меня не видит, так какая разница?

Я выбираюсь из-под одеяла, выбираю место на стене, где нет картин и, положив обе ладони на стену, прислоняюсь лбом к белой штукатурке маяка.

– Мэттью, – шепчу я, и у меня возникает ощущение, будто бы маяк затаил дыхание. – Мэттью, я Лив. Я буду приглядывать за тобой, а ты – за мной, хорошо?

Под моими ладонями камень потихоньку теплеет. Я чувствую, как что-то внутри меня успокаивается, и ковыляю обратно к кровати, уставшая от этого дня, уставшая ото всех этих новых впечатлений, уставшая от страха.

Повернувшись лицом к комнате, я закрываю глаза, а когда снова их открываю, сквозь занавески в комнату уже пробивается солнечный свет.

✦ ✦ ✦

Я даю себе время. Если уж у меня чего и в избытке, так это времени. Не вылезая из постели, я начинаю рассматривать комнату. Мой взгляд перемещается от платяного шкафа на ящик для белья, откуда я вчера еще достала полотенце. Как и прочая мебель в башне, он создает такое впечатление, будто может долго делиться историями о женщинах, которые хранили свое приданое под его тяжелой крышкой, и о мужчинах, которые делали жизнь этих женщин лучше или хуже, или то и другое одновременно. Моему дедушке здесь бы понравилось.

Мысленно я вношу в свой так и не написанный список дел пометку: позвонить ему и Дане. И маму стоит, наконец, проинформировать, где я сейчас нахожусь. А по ходу дела, возможно, даже рассказать про катастрофу с интервью.

Свесив ноги с кровати, я сначала зарываюсь голыми ступнями в пушистый ковер, после чего натягиваю вчерашние носки и иду к окну, чтобы раздвинуть шторы.

Небо бледно-синее, по горизонту плывут невесомые клочья облаков. Море выглядит сегодня намного более спокойным, чем вчера, хотя, вероятно, мне просто так кажется без драматичных декораций из туч. Далеко внизу пенящиеся гребни волн облизывают черные скалы. Из окна мне видно сразу все: как разрезающие море утесы, так и холмистые луга, простирающиеся во всю длину острова. Это восхитительное зрелище, а мысль находиться здесь совершенно одной сегодня уже совсем меня не угнетает – как раз наоборот: это мой остров! Мой маяк! Я королева мира!

Я еще пару минут наблюдаю за чайками, которые с распростертыми крыльями парят на ветру, периодически молниеносно срываясь к воде, затем подхватываю свою одежду, чтобы пойти в ванную.

Принимая душ в ванне, заливаю водой почти весь пол. С занавеской для душа было бы практичнее – если мне не хочется каждое утро вытирать полы, придется что-нибудь придумать.

На кухне наконец первый раз открываю холодильник. Кьер загрузил в него молоко, масло, сыр чеддер, салями, грудинку, колбаски, яйца и джем, а также помидоры, яблоки и бананы. В морозильной камере лежат два стейка в упаковке. Надо не забыть сегодня вернуть мясо Кьеру, чтобы не испортилось.

На столешнице я нашла деревянную миску, куда положила фрукты и помидоры. После этого инспектирую кухонные шкафчики, где нахожу не только посуду, но и муку, соль, перец, сахар, упаковку хлеба, несколько банок с белой фасолью в томатном соусе, черный чай и два глиняных горшка с луком и картошкой. В шкафу над раковиной в ряд выстроились целых четыре разных пачки кукурузных хлопьев. Средства для мытья посуды тоже есть.

Своим первым завтраком на Кэйрахе мне хочется насладиться в полной мере, и вместо того, чтобы на скорую руку насыпать в тарелку горсть хлопьев, я мелко нарезаю лук на огромной деревянной разделочной доске и готовлю себе омлет. Сковородку вместе с хлебом, маслом и чеддером отношу на полукруглый стол у окна. Вчера я больше ничего не ела, кроме завтрака у Айрин, но как только сейчас, голодная, я откусываю кусок темного хлеба, предварительно положив на него щедрый кусок сыра, у меня почти отбивает аппетит. То, что с виду смотрелось как абсолютно нормальный цельнозерновой хлеб, по вкусу напоминает булочку с изюмом. «Сироп», – читаю я в перечне ингредиентов. Причем сразу после надписи «мука». О’кей, это… интересно. Снимаю с него сыр и опять встаю, чтобы достать джем.

После плотного завтрака я сбегаю вниз по всем лестницам: нужно положить новые вещи в стиральную машинку. В конце концов усаживаюсь в нишу под окном в гостиной с компьютером на коленках. Но вместо того, чтобы его открыть, я смотрю в окно на остров и темно-зеленую воду по ту сторону скал. Вчера она была еще темнее – почти черной… и мне в голову приходит мысль, что море подстраивает свой цвет под меняющееся настроение, как живое существо, что вызывает у меня любопытство.

Через какой-то промежуток времени я почти нехотя поднимаю крышку ноутбука и первым делом пробегаю взглядом по списку идей, которые я несколько недель назад разослала в разные редакции. У меня не занимает много времени еще раз перечитать их все, и практически все они без исключения кажутся мне… бесцветными. Скучными и плоскими. Ничего удивительного, что никто не выказал в них заинтересованности. Единственное, мне все еще хотелось бы куда-то пристроить статью про Аннемари и Сару и… ну, да, написать статью про веганство… это действительно не идеал, но в первом случае я верю по меньшей мере в посыл, а во втором – ее ждет от меня мой аптекарский журнал. Все остальное дерьмо – хорошо, что мне больше не нужно к нему притрагиваться. В Гамбурге мне не бросалось в глаза, какими поверхностными были большинство тем. Я явно слишком долго провозилась с королевскими семьями, актерами и поп-звездами.