Текст книги "Струны серебряного колеса"

Струны серебряного колеса
Кира Ратель

© Кира Ратель, 2023

ISBN 978-5-0060-4829-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Гейс

* * *

 
Декаданс двадцать первого века,
Интеллект, технология мысли…
Человечество, грустный калека,
Всё по-прежнему в поисках смысла.
 
 
Декаданс вместе с дансом Макабра,
Но в десятки разов увеличенный,
Ускорением своим возвеличенный,
Как драккар, входит в бухты декабря.
 
 
А на палубе бешено мечется
Обесчещенное человечество…
 

* * *

 
Сон-пророчество, сон-предсказание,
Сон-путешествие, сон-желание,
Сон-лабиринт, сон-падение,
Сон «я умею летать» – откровение.
Снов паутины, ловушки, капканы,
Как испытание самообманом,
Как достучаться до самого донца,
Чтобы увидеть там Чёрное Солнце.
 

* * *

 
В бескрайнем просторе открытых возможностей
Как трудно нащупать ведущую нить!
И как избежать ожидания оплошностей
И стать тем маршрутом, которому быть?
 
 
Тем миром, с которым не нужно соперничать,
Бояться чего-то: нужды иль беды,
В том мире прекрасном, в его многомерности,
Есть древо волшбы, что рождает сады.
 
 
На ветвях его пробивается к жизни
Всё то, что не ведало жизни давно,
И каждый росток, словно тысячелистник,
Рождает миры как творенья звено.
 

* * *

 
Из недр глубин Земли запретных
Едва ли слышен крови зов,
Лишь только отзвуком ответным
Пульсирует немая боль.
Немая грусть, немая тяжесть,
Немой укор самой себе:
Дерзни, посмей, рискни, отважись
Ответить миру и судьбе!
Найти, найти свои истоки
В пыли времён и в бездне Тьмы
И в мифах древности, чьи строки
Землёй для жизни рождены.
 
 
А вдруг несу в себе частицу
От тех, кто ранее не жил
(Не время было проявиться),
И не дышал, и не любил,
И не страдал от мук потери,
И не делил с другими кров,
И не был тем, кем стал теперь я,
Но был одним из тех богов,
Кому был путь в наш мир заказан
Во избежание невзгод
И крепко был к скале привязан,
Покуда не придёт черёд…
 
 
Прирос, стал глифом, врезан в камень
Умелой мастерской рукой,
До гладкости омыт веками
Снаружи, но внутри покой
Не будет никогда не ведом
Тому, чей выбор – быть другим,
Кому фанфары и победы —
Как звона колокол по ним.
 
 
И время шло, и время било
Обыкновенной дробью век,
Дробились каменные жилы,
И рвался подземельный смех,
Наружу изнутри глубиной
Текла невидимая боль,
Он был и есть первопричиной —
Соединить себя с собой.
И смех его как откровение,
Что выбора иного нет,
Тысячелетия – миг, мгновение,
И я снимаю свой запрет.
 

* * *

 
Колдунья живёт в зачарованном мире,
В дремучем таинственном темном лесу
Но там не играют сатиры на лире,
Там прячутся волки и страхи пасут.
 
 
Там воют шакалы от бешеной скуки,
Там лисы хвостом заметают следы,
Растения живут, издающие звуки
И пьющие влагу болотной воды.
 
 
И змеи ползучие в узел свиваются
И птиц хищнокрылых слышны голоса.
Изнанка – тот мир иногда называется,
Изнанка того, кто творит чудеса.
 

* * *

 
Древние мифы – знания скрытые,
Тесный клубок сопряжённых времён,
Тайные связи и связи открытые —
Соединенье богов и племён.
Древнего мира природа извечная,
Что порождает движение сил,
Жаждущих жизни, противоречащих
Верному ходу небесных светил.
 
 
Древние боги и древние маги
Вновь завязали лихую игру,
Лишь бы хватило уменья и тяги
Духу людскому держать ту искру.
 

* * *

 
Воздух наполнен тяжёлою влагой,
Замерло небо в преддверии туч,
Солнце спускается, знойною тягой
Тянет к Земле, как канатом, свой луч.
 
 
Дышит Земля своим жарким дыханием,
Дышит распалено жаждой дождя
И раскалённый восторг ожидания
Милого лону грома-вождя.
 

* * *

 
Людей около
Много плакало
Я ж не вздрогнула
Я не лакома
Кругом сходятся
Хороводятся
К огоньку бегут
Так уж водится
 
 
А потом в своих
Жмутся хатоньках
Поднимая вверх
К богу лапоньки
 
 
Кто в одёжках те
Хорохорятся
Босоногие
Бесям молятся
 
 
Идут странами
Бредут весями
Недостачами
И недовзвесями
 
 
Куролеся жизнь
Много веками
Колченогими
Да калеками
 
 
Кто безрукие
Кто увечные
Неразумные
Человечины
 
 
И душа дырявая
Вся залатана
Сплошь и рядом
Чужими заплатами
 

* * *

 
Нового монстра звали Урфейст.
Он поселился в доме напротив,
Жил себе тихо, без всяких злодейств,
Словоохотлив и выпить не против.
 
 
Жил одиноко, дни коротая,
В окна смотрел иль по саду гулял,
А вечерами за чашечкой чая
О верной подруге мечтая, вздыхал:
 
 
«Да кто ж за такого пойдёт, за злодея?» —
Горестно думал он думу свою, —
«Всё-таки нужно искать чародея,
Что сотворил бы урфейстку мою».
 

* * *

 
Мистер Уинстелли гулял по холмам,
Прохладным лесам, зелёным лугам.
Долго ли коротко шёл он и шёл,
Так до волшебной горы и дошёл.
 
 
Глазам не поверил: прям перед ним
Чарующе-дивный, сказочный мир.
«Эльфы! Блинкастра меня побери!»
Тут и закончился Уинстелли трип.
 

* * *

 
Трискелион и Мабиноги…
Там, где есть сила, есть и ноги.
Трёхног, коль силу ты возьмёшь,
Устойчивость приобретёшь.
Четыре ветви – это смысл,
К нему теперь ты устремись!
 

* * *

 
Когда я достигал страны голландской,
Я всякий раз испытывал восторг,
Как-будто кто-то из далёкой сказки
Знакомую ладонь простёр.
 

* * *

 
Слышу гул земной, утробный
Из глубинных недр пробил,
Звук могучий, первородный
В мою сторону трубил.
Зашатало, закачало,
Задрожало, понеслось,
Из Земли беря начало
В стратосферу взвилась ось.
И поток огромной силы
Устремился строго ввысь,
Завибрировала жила,
Верх и низ в одно слились.
 

* * *

 
Ждавший волшебного доброго чуда
И поклонявшийся древним богам
В обморок впал, онемев от испуга,
Чудо узрев по зубам и рогам.
 

* * *

 
Ни больше ни меньше
Хочу жить в Венеции
И прямо оттуда отправиться в Грецию,
Каналы, речушки, моря, океан,
Ну что, ты со мною идёшь, капитан?
 

* * *

 
Что б ни показалось странным,
Делай то, что должен делать.
Первый взгляд всегда обманный,
Чтоб ещё взглянуть – будь смелым.
 

* * *

 
Буйвол пришёл к Широкому Озеру,
Лежащему у подножия горы.
Там он встретил своих сородичей,
С кем он мог бы поговорить.
 
 
Рассказал им свою историю,
Как скитался в саванне один,
А сородичи долго спорили,
Всё решали, чей это сын.
 

* * *

 
Плыл над городом туман,
Спрятал он Луну в карман,
Колдовством своим маня,
Укрывает и меня.
 

* * *

 
Как усилить свой Огонь?
Лень, тоску отправить вон,
Без работы не сидеть,
«Немогу» преодолеть.
Только через не могу
Посмотрю в глаза врагу
Без отчаянья и боли,
«Я могу!» – и это воля.
 

* * *

 
Сбор урожая, время плодов,
Таймер подходит к отметке «итоги»,
Птиц перелёты до холодов,
Чайки останутся из немногих.
 
 
Солнце одето в осенние шторы,
Дымка тумана спускается в море,
В воздухе звуки становятся тише.
Что тебе нужно услышать?
 
 
В августе с неба падают звёзды,
Ты подставляешь ладони и ловишь
Миг восхитительный смерти мгновенной
И зарожденье стремительной жизни.
 

* * *

 
Это трудно – просить о помощи,
Даже если и нужно просить,
Признаваться в собственной немощи,
Как самой себя задушить.
 
 
Не хватает идей и возможностей,
И событий сжимает кольцо,
И гремят бесконечные сложности
Нерешительности бубенцом.
 
 
«Никогда никого ни о чём не просить!»
В этой запертой клетке сидит птица-мысль
И так хочет сквозное оконце пробить
В ту реальность, где вектор и смысл…
 

* * *

 
Когда я уйду, что останется после меня?
Какие следы, отпечатки, загадки?
Как добраться к запретным глубоким корням,
Чтоб исправить свои неполадки?
 

* * *

 
Нет победивших и нет проигравших,
Нет конца этой битве, нет и начала.
Я вхожу в неё с каждым новым рассветом
С открытым забралом.
А ночь… ночь даёт передышку…
 

* * *

 
Жизнь течёт рекой бедствия,
Значит то: время действовать.
 
 
Спать в мечтах не получится,
Кто не делает, тот не учится.
Языком болтать – только дни терять,
В страхах прятаться – душу изнурять.
 
 
Распахну глаза, моготу подняв,
Силу призову: зри через меня!
 
 
По пути пойду, по наследному,
По заветному, по победному.
 
 
В новый мир пойду, что устроен так:
Если ты не маг, то и я не маг.
 

* * *

 
Кивком на ушах
Верхом на рогах
Бегом на ногах
Кругом на мозгах
 
 
На ушах с утра
Голова кругом
Заходил ходуном
Этот странный дом
 
 
Слово
Форма
Понятие
Мысль
Стоп! Не двигайся, остановись!
 

Мать – Тьма

 
Застывшая Земля
Замерзшая Вода
В кристалле изо льда
Мать-Тьма
 
 
Мать-Тьма
Жизнь спит
Память —
Магнит
 
 
Память
Манит
В глубь туманов
Нифельхейма
В сердце Хель я.
 
 
Вглубь пойду
От себя уйду
В Смерть пойду
Исток найду
 
 
Пойду пряма
Мать обнимать
Тьму принимать
Силу искать
Хватит хромать
Наощупь впотьмах
Тюрьму взломать
И в лёд размах
Воля-лёд
Застыла в веках
В истоках-замках
В корнях-замках.
 
 
Мать-Тьма
В своих корнях
Почуй меня
Не прогоняй!
 
 
Мать-Тьма
В своих тенях
Прими меня
Осуществляй!
 
 
Время замри
Разум внутри
В недра Земли
Нить протяни
 
 
Нить-связь
Нить-луч
Я-Есмь
Мой ключ
Ось-связь
Ось-ключ
Мать-Тьма
Озвучь
Тот звук
Тот ритм
Мой ключ
Хранит.
Хранит
В Земле
Во Тьме
Во мне.
 
 
Память манит
В плотность ткани
В глубь сознания
Титанов
Здесь основа
Здесь источник
Здесь материи
Фундамент.
 
 
Мой кристалл
Краеугольный
Входит в становую жилу,
Отмирает, что негодно,
То, что вечно – будет живо.
Будет живо новой жизнью,
Новой искрой Муспельхейма
Долетит, дойдёт до истин…
Тьма и Свет. Соединение.
 

* * *

 
Любовь свою пятном мы носим
На щеке, следом на теле,
Отметиной коварной, отпечатком
Кровью, ярмом на шее,
Не зная, что принять
Всё без остатка и соединить
Возможно только новый опыт получая,
На том любовь иссякнет, увядая,
Оставит за собой лишь призрака пятно…
 

* * *

 
И слышать не хочешь, не правда ли, Стивен,
Сквозь толщу бетона и времени стен,
Что встретилось снова мне твоё имя,
Откликнулось эхом трепещущих вен.
 
 
Забавно, теперь тебя звали Иштваном,
На это созвучие я повелась.
И снова туманом, тягучим, дурманным,
Зашлась, забезволилась, обволоклась.
 
 
Ладони исчерчены знаками линий,
И в них ухмыляется криво печаль.
Я помню твой взгляд, обжигающе-синий,
Как молния, бьющая в тело, деталь.
 

* * *

 
Вот птица, пролетая мимо,
Спустилась резко вниз и села
На ветку краснокоренника белого,
Что гроздьями соцветий нежных
Украсил дивный пышный сад.
 

* * *

 
А последние верили мифам,
И в сказках искали смысл,
И очень, ну очень хотели жить,
Чтоб жизнь эту тесную преобразить…
 

* * *

 
Вы человек —
Ты и твой бог,
Идущий ещё одной из дорог.
Из дебрей веков,
Из плена времён
Нужно вернуться в свой чертог.
 

* * *

А.Б.

 
В безмолвной капле янтаря
Сокрыта истинная тайна.
И бережно хранит Земля
То стародавнее предание.
История останется навеки —
Богиня полюбила человека.
 
 
Бродягу, странника, искателя мечты
С пустой сумой и ветром за спиною,
С душой, такой огромной красоты,
Какую редко встретишь под Луною.
Жизнь и свобода в нём звенят:
Привольный дух, горящий взгляд.
Как сладко нам любить того,
В ком чувствуешь себя
И отдаёшься без остатка потому,
Что тут же наполняешься обратно
Счастьем, счастьем, счастьем!
И невозможно отделить себя,
Как невозможно поделить бескрайность,
И лишь прожить пульсаром этот миг,
Проявленным и растворённым во Вселенной,
Где я есть ты, а ты есть я,
Мы суть одно…
 
 
Но жизнь людская истекла,
А с ней любовь имела окончание.
Его дорога позвала,
Ушёл он молча, на прощанье
Взглянул в её глаза
И там прочёл: «Ты будешь исчезать,
А я искать тебя повсюду буду.
Пока однажды чрез столетья и моря
Рука твоя коснётся янтаря,
Янтарную смолу растопит жар огня,
И ты найдёшь меня…»
 
 
Идут чредою дни и ночи.
Память становится короче.
И вот уже он позабыл
О той, которую любил.
 
 
Она не ждёт, что он придёт,
Она за ним вослед идёт,
Бредёт тропой метаморфоз
По золоту янтарных слёз…
 

* * *

 
Утром, трудясь на кухне,
Я выпек волшебный пирог
С мечтами, вкусный-превкусный,
И вышел с ним за порог.
 
 
Пойду отнесу его дубу,
Которому тысяча лет:
«Прими, окажи мне услугу,
И дай самый мудрый совет.»
 
 
Какой, укажи мне, дорогой
Идти, не боясь заплутать,
Чтоб выучить мог я уроки
И силу свою испытать?
 
 
И дуб, покачнувшись, ответил,
Взмахнувши зелёной рукой:
«Куда бы свой путь не наметил,
Дорогой пойдёшь ты прямой.»
 

* * *

 
Тёмными коридорами лабиринта
Возвращаемся вдвоём с Минотавром.
Скользим вдоль шершавых изгибов
Клеток живым эликсиром,
Танцем связующей нити
Штопаем рваную душу,
Соединяем любовью.
Время выйти наружу.
Части собрать воедино
Сердце зовёт человечье,
Выйти из лабиринта,
Из бесконечных повторов,
Из безысходных обличий.
 

* * *

 
В памяти племени доброй Ирландии —
Сказочный остров Зелёной Земли.
Люди и боги там жили и ладили,
И в междумирье встречаться могли.
 
 
В памяти племени славной Ирландии
Множество песен и доблестных саг,
В них воспевается мудрость Праматери,
Избранный ею – правитель и маг.
 
 
В памяти племени дивной Ирландии
Птицы волшебной дорогой ведут,
А под звериною шкурою-мантией
Верные рыцари службу несут.
 

* * *

 
Что можно представить,
Трудясь на кухне?
Что Солнце на блюде
В сиреневом небе
Лежит, раскалённое,
Жаром объятое.
 
 
Или Луна,
Полумесяцем снежным
Плывёт в облаках
Замороженной пены,
И россыпи звёзд
Выстилают надменной
Дорожку ковровую
Пряных созвездий.
 

Бельтайн

 
Подошёл черёд, и снова
Пробудилась Мать-Земля,
И пришла пора иного
Зарождения бытия.
Воздух пряным ароматом
Дивноцветья росных трав
Манит, унося куда-то
В глубину лесных дубрав.
И Вода студёным звоном
Бьёт ключами в озерцо.
И готова уж корона
Из травинок и цветов.
Соловьиные напевы
Будут литься до утра:
«Просыпайся, королева,
Ведь пришла твоя пора!»
Из сокровищ подземелья
Гномы, цверги всех мастей
Принесут к твоим коленям
Чудодейственных вещей.
Колдовскою дивной силой
Эльфы равно одарят,
Великаны молчаливо
Память снова возвратят.
Как бы тело ни хотело,
Жизнь – игра, но будь хитра.
Просыпайся, королева,
Время игр добра и зла.
 

* * *

 
Мне нужно полюбить эту жизнь,
Вернее, её осколки…
Кусочки разбитых зеркал
Вонзаются в ступни и ранят,
Но рано сдаваться, рано!
И я танцую свой танец
В разбитом хрустальном шаре,
Под тёплыми каплями крови
Лёд постепенно тает…
Балансируй, кружись, держись —
Мне так нужно
Полюбить эту жизнь!
 

* * *

 
Она трудится в магнанерии
Сортировщицей по цветам.
Нити горя и нити времени
Всё бегут и бегут по станкам.
 
 
Нити шёлка чуть влажные, липкие
Подготавливают уток,
Шелковичные черви безликие
Отправляются в кипяток.
 
 
Шёлк струится цветными узорами.
Всех дороже здесь чёрный цвет
И оттенок лимонно-желтого
И ванильного крема отсвет.
 
 
А ещё есть та нить, что невидима
И шершава, что кошкин язык.
Нить невидима, ненавидима —
Лабиринтовый змеевик.
 
 
Шелковичные черви, безмолвные,
Лист едят, потом кокон плетут,
Лишь в кипящий котёл погружённые,
Крик отчаяния обретут.
 
 
А работницы ходят в наушниках
И с опущенной головой,
Нет имён, а глаза, как потухшие
Угольки отгоревших костров.
 
 
Вдруг привидится снег и жар плоти,
Вкус свободы и жизни накал,
Запах крови и тело в полёте
И звериного рыка оскал.
 
 
И она, Наречённая Крови,
Всех-Зверей-И-Всех-Птиц-Жена,
Отчего-то работать в неволе
И заложницей быть должна.
 
 
Палец колет стальная булавка,
Капля крови сейчас ей нужна,
Снова станет себе хозяйкой
И владычицей станет она!
 
 
Капля крови широким потоком
Разольёт обновлённую жизнь,
Но появятся кровоподтёки
На душе, устремившейся вниз.
 

* * *

 
Знаешь ли ты, куда идти?
Достоверно нет.
Доверяй своему чувству пути,
Слушай внутри ответ.
Тьма становится всё плотнее,
Тягуче и гуще, как кисель,
А пустота внутри всё звучнее
Дробит пространство, ищет тоннель.
Если сбросить доспехи из стали,
Раскрыть ладони, шагнуть вперёд
В бездну, которой мы были, а стали
Льдом и огнём, и водой, что поёт,
Шепчет, струится и увлекает
Дальше идти в круговорот.
Вихрь подхватит, голодный и ждущий,
Дунет воздухом, выстелит путь,
И пустота уже больше не пустошь,
А полотно предстоящего «будь».
 

* * *

 
Гондукк – крылатая волчица!
Так с именем твоим свобода мчится.
И путь на волю ветром северным открыт.
И сердца стук, шум крыльев за спиною,
И волчья шкура, ставшая бронёю,
И отзыв дробный топота копыт
Сольётся с дребезгом звенящей стали.
И прахом старые оковы станут,
И воля вольная к свободе полетит!
 

Бригитта

 
Птица дивная,
Богиня триединая
С ликом женщины,
С формой изменчивой,
С мужами-ветрами
С большими крылами,
Над землёй парящими,
Над водой летящими,
Ключами звенят,
Волю велят.
 
 
Мать всех богов,
Жена всех ветров
Искусному мастеру
Даст свой покров.
 
 
Славься, великая
Богиня Бригитта!
Океанами вод
Твоё имя омыто,
Гулом и рокотом
Скалы зовут,
Ветры на крыльях
Песню несут.
 
 
Ветер, ветер, спой мне песню
О великой о Бригитте,
О прекраснейшей богине,
Что поэтам помогает,
Мастерам благоволит,
Обучает тех, кто ищет
Знаний нужных и умений,
Чтобы быть искусным в слове,
Виртуозным в ремесле.
И творением, согласным
Замыслу с земною волей,
И природной силой жизни
Одарит и вдохновит!
 

Опус #21

 
Нет ни силы нет ни злости,
Черепки вокруг да кости.
Нет ни хуя, ни хуя —
Вот такая жизнь моя.
И здоровья тоже нет,
Пьяный спит иммунитет.
Лишь Луна в окошко светит,
И покоя мне не светит…
 
 
А над морем ветер дует,
Бередит угрюмы думы,
Выхолащивает раны,
Застилает взгляд туманом,
Пеленой молочно-белой
Покрывает взгляд несмелый.
Глаз с ним спорить не решает,
Чуть открывшись, засыпает,
Спит и видит те же сны
В отражении Луны.
И когда очнётся он —
Человек, что смотрит сон?
Сон про то, как он живет
В очень тесном, узком доме,
Где нет места, и в загоне
Сердце больше не поёт,
А безумной бьется птицей
В клетке памяти своей,
Нету света в той темнице,
Нет ни окон, ни дверей.
Лестниц рваные пролёты,
И годами в них кружа,
Ищет человек там что-то.
Вверх и вниз по этажам
Ходит днём, блуждает ночью
И, шаги свои считая,
Ждёт, вдруг память отзовётся
Взмахом крыльев, что летали,
Что держали курс по ветру,
А родной всегда дул в спину —
Громкий выстрел был ответом
С целью прямо в сердцевину.
_______________________________
 
 
Нет ни выхода, ни входа —
На дверях замок амбарный.
Не ни доступа, ни кода,
Ни пароля к базам данных.
Зарешечены окошки,
Хоть зубами их грызи.
А в груди мурлычет кошка:
«Боль свою не тереби,
Ты поспи ещё немножко,
Отдохни перед дорогой.
Как откроется окошко
Сил понадобится много.
В сны возьми с собой клубок,
Как волшебный голубок,
Поведёт тебя по странам,
По мирам и океанам,
В глубину подземных гор,
На дно сказочных озёр,
Где найдёшь ты россыпь звёзд
И в ладони наберёшь.
Их согрей своим дыханием,
К сердцу бережно прижми,
Оживи души касанием
И себе своё верни.
Как почуешь силу ветра—
Свет увидишь огоньков.
Обретёшь в созвездии этом
Ключ ко множеству замков».
 

* * *

 
– Ты видишь моё отражение в себе?
– Да, я вижу.
– Ты слышишь, как птицы ночные зовут: «Полетели!»
– Да, слышу.
– Ты чувствуешь, как мириадами звёзд пульсирует наше дыханье
В объятиях Вечности, прячущей тайну.
Покровы её упадут на мгновение однажды,
И выйдет на свет тот один, что рождённый был дважды…
Сейчас он блуждает, лишь видимый в сумраке тьмы,
По утрам исчезая,
И ищет себя, и тебя, и меня, и таких же, как мы.
– Да, я знаю…
 

Имболк

 
Вот зеркала протёрла лоскутом она
Из трав полыни, кипариса веток
И вечером, оставшись в комнате одна,
Соткала путь – из знаков, снов и меток.
 
 
Стежок к стежку, петля к петле,
Нить за иголкой тянется проворно,
Как путник, что шагает налегке
Извилистой тропой и тропкой ровной.
 
 
Деревья охраняют шаг его,
Плющ стелется ковром ему под ноги,
Олень, в терновнике мелькнувший, знак того,
Что правильную выбрал он дорогу.
 
 
Вот птицы в вышине указывают путь,
Вот ветер что-то шепчет в спину,
И знает он – уже нельзя свернуть:
«Свою тропу я больше не покину!»
 

* * *

 
Была у капитана тайна,
Он знал, что есть волшебный мост,
Протянутый из океана
Ввысь, в небеса, до самых звёзд.
Он знал, что точка есть на карте,
Откуда пролагали путь
Пассионарии в азарте
Взлететь, достичь, найти, рискнуть,
 
 
Проплыть все воды океана,
Пройти маршрутами земли
И посетить другие страны,
Увидеть новые миры.
 
 
Миры иные, чьи границы
Закрыты были до сих пор,
Но время тайне проявиться,
И капитан идёт в дозор.
 

* * *

 
«Не лезь на древо без корней!»
Где нет основ, там нет и достижений
Увидь, найди, понять сумей
Причину главную падений.
 
 
Не выстроишь надежный мир,
Не углубясь корнями в Землю,
И права от неё не получив,
Не станешь её частью неотъемной.
 
 
Вся суть в корнях, в начале и в Земле,
Что бережно хранит своё начало.
И если сын Земли ты, человек,
Не делай так, чтобы она тебя изгнала.
 
 
Уничтожай неумолимо
Любую ложь высоких слов.
Прими любовь Земли учтиво
И ей отдай свою любовь.
 

* * *

 
Есть грань, где чёрные пески
Встречаются с открытым морем.
По ней ходили дураки,
Шуты, безумцы и герои.
 
 
На грани сил живых стихий
И с гулким эхом сердца
Иду сквозь чёрные пески
Звенящих килогерцев.
 
 
Всем телом рухну на песок,
А голову прижму к скале,
И океан волной в висок:
«Иди ко мне, иди во мгле…»
 
 
И вздох Земли, и сердце вскачь,
И песня-зов, и песня-плач
О заблудившихся сынах,
О затерявшихся мирах…
 
 
Я слышу, океан поёт,
Я слышу, горы говорят,
В дрожащем воздухе видны
Дыхание и гул Земли.
 
 
По кромке, как по острию, иду,
И здесь, на грани, я себя найду.
И через океан – к ногам Земли:
«Прими меня, – шепчу, – прошу, прими!»
 
 
Я дочь Воды, я дочь Земли,
Ладья, ушедшая с мели,
Переплавляли – не смогли,
Крылаты наши корабли.
 

* * *

 
Ах, богини плодородия,
Как же вы добры!
Широка душа природная
И щедры дары.
 
 
И с богами плодородия
Вы идёте рука об руку,
Возбуждая мощной страстью
Силы жизненной порыв.
 

* * *

 
Сила моя – в ногах,
Ноги идут по Земле,
Я остаюсь в следах,
Не растворюсь во мгле.
Ноги мои крепки,
Мышцы имеют вес,
Да и шаги не робки
Мыслям наперевес.
 
 
А нужно, я оттолкнусь
И совершу прыжок,
Чтобы не камнем вниз,
А на другой бережок.
 
 
Сила моя – в ногах,
Сердце моё в пути,
Чтобы не в пропасть упасть,
А берега свести.
 

* * *

 
В восемь ног лети, Слейпнир!
В новый путь, в волшебный мир,
Где реальностей так много,
Где всегда найдёшь дорогу,
Нужную себе в тот миг,
Как запрос только возник.
И альтернатива будет
Всем – кто люди и не люди,
И не будет больше тесно,
Всё ведь стало равновесно.
Жить в согласии с Природой —
Это мы зовём Свободой,
Новизну нести, меняться,
Развиваться, проявляться.
Нет повторов, нету лжи,
В этот мир, Слейпнир, спеши!
 

* * *

 
Ключи от замка под камнями лежат,
Спрятаны тысячи лет назад.
Камни молчат, камни тайну хранят —
Тайну двух маленьких чёрных волчат.
Вход в подземелье – висячий замок,
Пробовал каждый, но так и не смог
Ключ подобрать, в подземелье войти,
Что-то открыть и кого-то спасти.
Два чёрных волчонка – два брата они,
Но как же узнать мне побольше о них?
Где поискать, кого расспросить
О тайне, которую надо открыть
Ключами? Их два, они в камнях лежат,
Однажды те камни заговорят,
Но с тем, чей пронзительный огненный взгляд
Напомнит о тайне двух чёрных волчат.
 

* * *

 
Тут так подпёрли дверь,
Что хоть разбейся —
В неё ты не войдёшь,
Ключи не помогают,
И брёвна боевые бесполезны.
Сии оковы есть магическое слово,
И сила действия его
Проявлена лишь в твердой воле.
И знание не дастся просто так —
Откроется тому, кто безо лжи себе и страха
Увидеть сможет,
Что на самом деле двери нет…
 

* * *

 
Есть разочарование? —
Спросила я себя.
Есть недостаток знания,
Невежество плодя,
Который раздувается:
«Да знаю это всё!»
А после рассыпается,
Как башенка в песок.
Есть самоутверждение
И самолюбование,
Нет самопостижения
И нет обоснования.
 
 
Король-Ворон
 
 
Тук-тук, что за стук?
Ворон медленно и чинно
Пожирает мертвечину.
 
 
Кар-кар, Смерти дар,
Что не живо – отжило,
Ворону на корм пошло.
Мах-мах, крыльев взмах,
То ли Мысль, а то ли Память
Глазом Ворона впотьмах.
 
 
Белый Ворон, Чёрный Ворон,
Живой Ворон, Мёртвый Ворон,
Ворон Мудрый, Ворон Вещий,
Ворон-Страж и Ворон-Вестник,
 
 
Ворон Тьмы и Ворон Света,
Нет вопроса – нет ответа.
Ворон-Зло, Ворон-Добро,
Золото иль серебро?
 
 
Ворон Битвы, Ворон Мести,
Ворон Жизни, Ворон Смерти,
Мысль и Память, Жизнь и Смерть,
Выбирай, куда смотреть.
 
 
Ворон-Дух и Ворон-Странник,
Заколдованный изгнанник,
Ворон-Тень, к нему спеши
В путешествии души.
 
 
Ворон-Король,
Он не герой,
Он иной,
Он изгой.
 
 
Ворон-Король
Это пароль.
Двери найди
И ключом их открой.
 
 
Магия есть,
Магия здесь,
Магия в памяти,
Врановой, каменной,
Ветреной, огненной,
В глубь Земли вогнанной.
 
 
Ворон-Король
Это пароль.
Магия есть,
Магия здесь.
 
 
В царстве мрака и тоски,
Словно острые клинки,
Там растут травы-разрыва
Голубые стебельки.
 
 
Два железных башмака,
Острый ножичек в руках
И трава, что голубая,
Словно горная река,
 
 
Что поёт ночью и днём
И зовёт ночью и днём
И разрушит все оковы,
Полоснув по ним огнём.
 
 
В море войди,
Остров найди,
К скале подойди,
Волков победи,
Оковы разрушь,
Цепь разруби
И Магию вранову освободи.
 

* * *

 
Мальчики на веточках дерева сидят,
Ножками болтают, далеко глядят,
Высмотреть бы в море чудо-корабли,
Что заходят в бухту из другой земли.
 
 
Мальчики мечтают, что уж тут скрывать,
Вырваться из гнёздышка, из дому сбежать,
Пусть сперва матросом, а потом пиратом
На просторы моря, к чудесам богатым.
 
 
Громкий окрик: «Вижу! Корабли идут!»
Вспархивают мальчики – дома подождут.
 
 
Вспархивают мальчики, оперившись дерзко,
Говоря, что тесно им жить в одной из версий,
И пора решиться и пора рискнуть
К стае перелётных вольных птиц примкнуть.
 
 
Вспархивают мальчики, улетают в небо,
Расправляют крылышки поразведать небыль,
Сила прибавляется, отрастают крылья,
То, что было небылью, обернётся былью.
 

* * *

 
Идёт человек решительным шагом,
Идёт человек незнакомой дорогой,
Дорогой, которой ведут его боги,
Чеканит шаги с правдивой отвагой.
 
 
И шаг его звучен, отчётлив и чёток,
И те, кто пойдёт вслед за ним по пути,
Мерилом возьмут его гордую поступь,
Чтоб в шаге его свой отзвук найти.
 

* * *

 
В руку свалился мне камешек,
Маленький, серый такой,
Что-то кольнуло в памяти,
Связанное со мной.
Вверх посмотрела встревоженно:
Дожди из камней в городах?
Над головою – вороны,
Сидящие на проводах.
«Здравствуйте, добрые вороны,
Что за подарок такой
Вы мне послали? Особенный
Знак ли? Хороший? Плохой?»
И отвечали мне вороны:
«Память свою напряги,
Вспомни-ка Бранову голову,
Вспомни богов и богинь».
 

* * *

 
В голове летающий каламбур.
Его кто-то когда-то зачем-то задул
В уши мне, по ранней весне.
Вот на фига это мне?
Ну и в итоге меня понесло:
Говард Лавкрафт как «любви ремесло»
Сумраки разума, ужасы Ктулху —
Это ль не повод для милой прогулки
Вглубь подсознанья, будящего кровь,
Чтобы узнать, что такое Любовь?
 

* * *

 
А между домами не птицы летали,
Не ветер лениво резвился крылом,
Там духи гуляли гудящею стаей,
И ведьма пасла их своим помелом.
 

* * *

 
Полями да совсем нераспаханными
Раскинулись древние знания,
Сокровищами, да ещё не добытыми,
В них тайны лежат мироздания.
 
 
Учёный, как преданный пахарь,
Иди по дороге с согласья Земли,
Искатель, будь лекарь, будь знахарь,
Ведь многое можно на силе Любви.
 
 
Тогда и Земля распахнётся и примет,
Как жажду познания, мощный Огонь,
И согласившись, с любовью обнимет,
И новый Порядок будет рождён.
 
 
Путь понимания, знания, верности,
Радость от правды, нет больше лжи,
Согласие станет закономерностью
И целостность мира, как права на жизнь.
 
 
Создание мира подобно симфонии,
В созвучии с природой идёт космогония,
И боги ведут с разрешения Земли,
И люди идут, выбирая творить.
 

* * *

 
На гору я карабкался, когда
С горы уж кто-то весело летел.
Вот это да… ведь столько вложено труда,
Чтоб отказаться от своих затей!
 
 
Чтобы так просто оказаться не у дел
И кубарем скатиться дальше вниз.
Ну неужели это тот предел,
К которому так долго все рвались?
 
 
А заново начать не будет сил,
И время вдруг вильнёт хвостом-концом,
Быть может, гору ты и покорил,
Но слишком долго зависал на том.
 

* * *

 
Разноцветных камешков
Вереницы в ряд
Выстроились краешком,
Радуют мой взгляд,
 
 
Преломляясь радужно
Солнечным лучом,
Что там нам нагадано —
Всё им нипочём.
 
 
И ложатся бусами
На ладонь мою,
Силу безыскусную
Я осознаю,
 
 
Памятку для памяти,
Тайну, что хранят
Разноцветных камешков
Вереницы в ряд.
 

* * *

 
Всё отжившее и отпавшее
И со временем падалью ставшее,
Всё на корм пойдёт для детей Земли,
Для стервятников, что кружат вдали.
 
 
И отпугивать их не надо,
Им – еда, что нам стало ядом,
Гнёзда строят из старого мусора,
Кому – мусор, кому – дело вкуса.
 
 
Очищение Земли от прогнившего,
Очищение мозгов от застывшего,
Очищение чувств от отжившего,
Коркой липкою душу покрывшего.
 

* * *

 
Прекрасная внизу, вверху ещё чудесней,
Куда ни глянь, с любого боку – песня,
И с множеством ходов-жилищ-отверстий,
Чтоб в жизни стало интересней.
 

* * *

 
Птицы с клювами мощными
Преподали наглядный урок.
Задача может быть сложная,
Но развязать узелок
Получится, если усилие
К этому приложить.
И не стонать от бессилия,
А наточить ножи
Острого взгляда и мысли,
Пронзить запутанный блок,
Вытащить скрытые смыслы,
Выучить свой урок.
 

* * *

 
Через трудности поднимусь повыше,
Посмотрю подальше и назад, и вперёд
И увижу: напишем свою повесть, напишем!
И никто это право не отберёт.
 
 
Через время и точка сборки повыше,
Да и память сплошная уже наяву,
И мечту надышав, чистым воздухом дышим
И восторгом звучим: получилось, живу!
 

* * *

 
Не быть расстройству нервическому!
Ведь чувство меры ты пробовал.
И страхи уйдут панические,
Сбегут от тебя огородами,
 
 
И маниям, как и депрессиям,
Не будет в тебе больше места,
Не нужно будет агрессию
Проявлять повсеместно.
 
 
Рассеялось сумасшествие,
Ведь было оно неестественно.
Ты умеешь держать равновесие,
И это очень существенно!
 

* * *

 
Фокусники вытаскивают
Из карманов чудесные вещи:
Иногда хрустальные шарики,
Иногда кузнечные клещи,
Или спелые яблоки
С дурманящим ароматом,
Или шляпу с корабликом,
Потерянную когда-то.
Могут вытащить ветер,
А иногда даже море,
Сирокко, чинук иль норвестер
Волной играют в мажоре.
А из другого кармана
Достанут луну или солнце
Или гору с вулканом
Или прялку и веретёнце.
Карманы у них бездонные
И очень ловкие руки.
С воображеньем огромным
Возможно ведь всё, кроме скуки.
В этих волшебных карманах
Всему находится место,
А скуку с печалью вместе
Отправят к свартам в поместье.
Пусть потрудятся и поучатся,
От безделья и лени отучатся,
Пусть вернутся обратно науками
Да ремёслами длиннорукими.
 

* * *

 
Непродолжительное время
Страна любви звалась Свобода,
Летая в облаках из мёда,
Не разглядеть, что это бремя.
 
 
И незаметно оказалась
В силках, капканах да в оковах,
Шурша надеждами, в которых
Вдруг ограниченность подкралась.
 
 
И нет былых уж откровений,
Мечты всё как-то проще, площе —
Ассортимент базарной площади…
До сокровенных ль вдохновений?
 
 
Ну что же, время расставаться,
Без сожаления и печали.
Мы новый опыт получали,
Ему пора бы завершаться.
 
 
И в незатейливой истории
Из жизни полоролевой
Остаться, главное, собой,
Свободным быть от бутафорий.
 

* * *

 
Оперенье соколиное сняла —
Не по Воздуху, а в Землю вглубь,
Очень неотложные дела
Привели её на этот путь.
 
 
А ведёт тот путь в обитель Зла,
Там, где ставится эксперимент,
Где несовершенные тела
Добирают нужный компонент.
 
 
Здесь куют железо горячо
И сокровища здесь можно обрести,
Если ты не будешь трепачом
И сумеешь верно квест пройти.
 
 
Сварты знают Жизнь и знают Смерть
И не доверяют никому,
И любой изъян или ущерб
Прокалят, прожмут, перевернут.
 
 
Разберут на части, на куски,
Выделят мельчайший элемент,
А потом в волшебных мастерских
Добавляют уникальный компонент.
 
 
В силу превратят его и в дар
Отдадут тому, кто будет жить,
И способным быть без всяких свар
Деланием за это заплатить.
 
 
А она отдаст свою любовь
Мастерам искусных перемен
И своё желание, как закон
Силы жизни, даст она взамен.
 

* * *

 
В их отношениях царил порядок,
Свобода и традиция была,
И избегать умели неполадок,
И спорились всегда у них дела.
 
 
И жили так, как предки завещали,
И стороной их обходила месть,
И знали то, что создавали,
И знали многое про честь.
 

* * *

 
Уж сколько лет боялся он до дрожи,
Что сбудется пророчество жреца,
Когда никто помочь ему не сможет,
Испьёт он свою чашу до конца.
 
 
«Коль ворон доживёт свой век,
Ты будешь править, человек,
Но если вдруг тебе случится
Увидеть мёртвой эту птицу,
Ты будешь проклят сей же час,
И твой народ тебя предаст.
 
 
А в наказанье за несдержанное слово
Придётся расплатиться – то закон!
И после отомстят тебе сурово,
Не должен ты губить ворон».
 
 
Убийство было. Он подбил ту птицу
Случайно, целясь в диких лебедей,
Ведь надо ж было так случиться:
Споткнулась вдруг одна из лошадей
Его, и выстрел меткий
Достался ворону, сидевшему на ветке.
 
 
Успел тот ворон крикнуть: «Крра-а-хх!»
И сгинул, как пропал, в кустах.
Живым ли, мертвым? Так и не увидел.
Но после сам себя возненавидел
За неизбежность дальше в страхе жить,
За невозможность что-то изменить.
 

* * *

 
Долго ли коротко шли и искали,
Пытались освоить прямые пути,
Кто-то решил идти по вертикали,
Кто-то по горизонтали пройти.
 
 
А мир показал обходные маршруты,
Потребовал времени больше и сил,
И пусть поначалу путь будет запутан,
Кто не кружил – тот, как и не жил.
 
 
А мир улыбался, нам глядя вдогонку
И ветром навстречное слово шептал,
Мы шли и упрямо вращали воронку
Миров и дорог, сведённых в фрактал.
 

* * *

 
А сможешь таким учителем быть?
Чтоб делом, предметом своим захватить
Так внимание учеников,
Что самый последний из дураков
Вдруг поймёт, о чём идёт речь,
И ничто не сможет отвлечь,
С толку сбить иль с пути сманить,
И глаза горят жаждой знаний жить.
 

* * *

 
Я – заведующий библиотекой,
Я иду по книгохранилищу
Своей памяти, как по треку,
Как по коду машины Виллиса.
 
 
Книги выстроены по полочкам,
Стеллажи выстилают азимут,
Но постичь эту хитрую логику
Удаётся, увы, не сразу мне.
Книга каждая – мир переменчивый,
Открывающий множество смыслов.
По пролётам многоступенчатым
Собираю в мозаику жизни.
 
 
Книга-жизнь, винтовая лестница,
Приглашает продолжить подъем
И узнать то, ещё неизвестное,
Что когда-то мы только прочтём.
 
 
И увидеть в нём отзвуки прошлого,
Те, что на семь ступеней назад
Основанием для невозможного
И возможного вместе лежат.
 
 
Блуждать в лабиринтах памяти,
Вытаскивать на поверхность
И чертить на пергаменте
Строки ещё неизвестные.
 
 
В мирах пространства и времени
В одной из множеств библиотек,
В архивах из самого ценного —
Книгу жизни пишущий человек.
 

* * *

 
Ты хочешь узнать, как живут неизвестные города?
Тогда поспеши, ты же не был там никогда.
Им тоже не терпится встретить далёкого гостя,
Которого видят в мечтах, они ждут тебя в гости.
 
 
Расскажут немало историй, и снов, и легенд,
А ты им поведаешь искренне о себе.
Окажется вдруг, что вы очень похожи,
И ты не случайный в их жизни прохожий,
 
 
Что это любовью назвать можно с первого взгляда,
Когда возникает восторг от присутствия рядом,
Как дрожь пробегает в соприкосновении,
Телами и душами соединение.
 
 
Увидишь посланье на синем заборе:
«Сегодня встречаемся в 9 у моря»,
И ты полетишь по его тротуарам
Навстречу Любви, что окажется даром,
 
 
Который искал ты долгое время,
И встреча случится, что мигом изменит
Пустующий вечно зал ожиданий,
И скорый прибудет к Платформе Желаний.
 
 
И с новою силой взметнутся рассветы,
И новая Жизнь вместе с Солнечным Ветром
Обнимет росою сверкающих искр
Город, зовущийся Любящий Жизнь.
 
 
И следуя зову странных желаний,
Напишется новая книга сказаний.
Соприкоснувшись, пересеклись
Я – Жизнь и Любовь, ты – Любящий Жизнь.
 

* * *

 
Она была дородной великаншей
И знала, как всё в пользу превратить,
Но был вопрос, её не отпускавший:
А нужно ль мстить, коль можно заместить?
 
 
Вредить она не собиралась,
Ей только должно виру получить
За мужа-великана, что украли
Проныры-цверги, дабы изучить.
 
 
И мужа бы вернуть обратно надо,
Надеялась она, что он живой.
А если нет? Тогда уж всей бригадой
Проныры-цверги к ней потопают домой.
 

* * *

 
Морщины на руках и поседевшие виски,
Полвека на Земле, а только поняла,
Что пользы нет от масок шутовских,
Надев их на себя, я солгала.
 

* * *

 
Вечер. Комната. Ни звука.
Всё находится в покое.
Ветер мысли убаюкал.
Неживым стало живое.
Неподвижности мгновенье
На мгновенье совпадёт
С искривлением движения.
Перезапуск, переход…
 

Фагот

 
Забытый рыцарь, шёл ли ты с копьём?
И что сверкало на щите твоём,
Когда ты в странствиях лихих
Спустился в мир законов колдовских?
 
 
Что делал там ты семь веков?
Искал таких же игроков,
Союзников ли, странников,
Шутов – судьбы изгнанников?
 
 
И сохранил ли на щите
Ты поклонение красоте?
Ты доверял себе? И знание ль —
В основе уникальности сознания?
 
 
А радость жизни не утратил
Ты от излишка благодати?
Иль недостатка, может, чести
Склонил ты своё сердце к лести?
 
 
Никто не помнит, кем ты был,
И сам ты, часом, не забыл
Своё призвание, решив укрыться
В тени веков, Забытый рыцарь?
 
 
«Вязанка дров», затерянных в лесу,
Оставленное кем-то имя…
Кому-то в этом видится абсурд,
Кому-то тайна, не раскрытая другими.
 

* * *

 
Голоса наши были проданы
За удобство, комфорт и уют,
Голоса теперь стали подданными
Городов – там, где больше дают.
 
 
Позабыли гортани журчание
Горных вод и клёкота птиц,
И таёжного духа урчание,
И раскаты глухие зарниц.
 
 
И бездействуют связки, накапливая
Молчаливо болотную слизь,
И природные связи, вокальные,
Атрофировались, оборвались.
 
 
Не поведаем птицам истории,
Что мы тоже умеем летать,
Дождь и ветер не вызовем более.
Ночь теперь для чего призывать?
 
 
Волчьей стаей, свободной и бешеной
Не резвиться на белом снегу.
И похожи мы на проплешину
На альпийском цветущем лугу.
 
 
Быть не голосом – многоголосием,
Обертонами совпадая,
Разливаться звенящею россыпью,
В полноту свою лепту вплетая.
 

* * *

 
Почему я не вижу волшебников?
Этот мир стал таким потухшим.
Обработаны антисептиком
Руки, ноги, тела и души.
 
 
Здесь не лица уже, а маски,
Защищающие от магии,
Здесь не люди давно, а раскраски,
Нарисованные на бумаге.
 
 
И от страха себя разукрасивши
На свой вкус, кто во что горазд,
И от жизни обезопасившись,
Дружным шагом идут в маскарад.
 
 
Маска-«крик», маска-«страх», маска-«больно»,
«Озабоченность хлебом насущным»,
Иногда встретишь маску-«довольна»,
Ухватила кусочек получше.
 
 
Маска-«скука» и «вечная дрёма»,
«меланхолия» есть, тоже вечная,
Маска-«тупость» и маска-«беспечность»,
В довершение всего – маска-«кома».
 
 
Вероятно, волшебник из прошлого,
Кто задумывал карнавал,
Допустил небольшую оплошность
И в игре своей переиграл.
 
 
И мне хочется крикнуть: «Не верю!
Не бывает так, это фальшь!»
И сломать картонные двери,
Создающие антураж.
 
 
И увидеть то место, где спрятался,
Сам себе и созданию не рад,
Тот волшебник, не догадавшийся,
Выйти может каким результат.
 
 
И сказать ему: «Знаешь, милый,
Если видишь дерьмо – исправляй,
И здесь мало волшебной силы,
Ты волшебный ум подключай».
 

* * *

 
Нам и уши, и рот затыкали,
Чтоб не слышать, когда нас зовут,
На глаза пелену одевали,
Чтоб не видеть, куда нас ведут.
 
 
И мы шли в глухоте и наощупь,
Ослеплённые внешним огнём,
Оглушённые пафосной мощью
Чужеродных фальшивых знамён.
 
 
Изнутри только сердцебиение
Нарушало простроенный такт,
И душа дребезжала в смятении
И кричала, что что-то не так.
 
 
И мы начали отзываться
На отчаянный возглас души,
И мы начали вырываться
Из запутанных коконов лжи.
 
 
Нелёгок путь будет и долог,
Но хватит сил, чтобы дойти,
Я слышу зов, и этот голос
Ведёт по верному пути.
 
 
Он вещий, свой, он чистый. Бесконечным
Поющим водопадом льёт поток,
И я найду себя в его извечной речи,
Ручьём живым вольюсь в его исток.
 

* * *

 
Год к концу подходит,
Время для итогов.
И черту подводит
Месяц эпилогов.
 
 
Всё, что получилось,
Разложу по полкам,
Всё, что не случилось,
Помещу в кошёлку.
 
 
Выйду на дорогу
И её открою,
Выпущу наружу
Вольною мечтою.
 
 
Путь себе наметив,
Пусть себе случится,
И найдёт свой ветер
Быстрокрыла птица.
 
 
Время новогоднее,
В очаге камина
Огонёк – подобие
Сказочного джинна.
 

Йоль

 
Выйди в йольскую ночь,
Возьми первое, что найдёшь,
Запомни, что в голову придёт —
Слово заговор привлечёт.
 
 
Стань у костра, скажи слова,
Отдай Огню то, что нашла:
 
 
«Что не живо – отжило,
В пищу для Огня пошло.
Мёртвому во мне не жить,
Неживою мне не быть.
Пусть Огонь сожжёт дотла
Груз гнилого барахла:
Нездоровье, немощь, страх
Обращаю в прах!
Слабость – враг, болезни – враг,
Обращаю в прах!
Жертву, жалость, рабство, страх
Обращаю в прах!
Ужас лжи и правды страх
Обращаю в прах!
 
 
Огонь, гори,
Силу дари!
Огонь, ярись,
Во мне проявись!
Сила моя, войди в меня.
Воля моя, веди меня!»
 

* * *

 
Напев магической дороги
Звучит всё ярче и сильней,
И мы, как молодые боги,
Идём по ней, идём по ней.
 
 
Вот грохот льда и шум потоковый,
Несущий воды в океан,
Мы помним речь Отца Высокого,
Завет, который был нам дан.
 
 
И чистой искрой, безупречной,
Зажжём огонь внутри Земли,
Огонь богов, но человечный,
Мы сохраним, мы сохраним.
 
 
И ловим в воздухе движение
По изменению ветров,
И совпадает направление
Могучих крыльев и шагов.
 

* * *

 
Жил себе человек и жил,
Слегка ненавидел, слегка любил,
Слегка осваивал жизненный трек,
Был слегка себе человек.
 
 
Парил легонечко над землёй,
Не представляя жизни иной.
И в первый серьёзный проверочный шторм
Был в пух и прах разнесён.
 
 
И вот другой слегка человек,
И совершенно другой эффект
Видим в его окружающем поле
Наличие сверхчеловеческой воли.
 
 
Он верил серьёзно, что есть волшебство,
Работал, оттачивая мастерство,
И скоро мог выверить каждый свой шаг
Ещё человек и чуть-чуть уже маг.
 

* * *

 
Новый миф пришёл в жизнь,
Он решил: время —жить!
Время каждому выбрать свой мир.
И не будет вражды, и не будет беды,
Всё встаёт на свои круги.
 
 
Жить, а не выживать,
Право жизнь создавать
Возвращает себе человек.
И уж коль превзойти, то только себя,
Не ломая и никого не губя.
 
 
И сыны молодые могучих отцов
Открывают врата городов мастеров,
Чтоб исправить ошибок навал,
Прежний опыт вобрать, больше не допускать
Королевства кривых зеркал.
 

* * *

 
Пела песню Арабелла,
Расплетала волосы,
И душа её летела
За хрустальным голосом
 
 
В дали белы. Белым мелом
Забелила полосы,
Пела песню Арабелла,
Расплетала волосы.
 
 
Покрывала белым снегом
Пустоши, прогалины,
Покрывалом – синим небом,
Хрустным, накрахмаленным.
 
 
И рядила редколесье
Белоснежной радугой,
Убаюкивала песней,
Томною и сладостной.
 
 
И веретено вертела,
Расплетая волосы,
Чаровала Арабелла,
Ворожила голосом.
 
 
Новую судьбу дышала,
Завивала в колосы,
Зазывала, колдовала,
Заплетала волосы.
 

* * *

 
Он жалел об одном,
Что могло его ограничивать,
То, что в мире другом
Было частью его и отличием,
Превращало в того, кем он был:
Пара вольных, подвижных крыл.
Ну не мог он никак летать в мире этом,
Магия здесь была под запретом,
Были цепи, сковывающие движение,
Страх упасть и разбиться, как наваждение.
 
 
Любые попытки ослабить оковы
И крыльями взвиться над рощей дубовой
Претерпевали хронический крах,
Ему оставляя полёты во снах.
 
 
Что ж, это тоже форма движения,
И способ общения, и перемещение
В пространстве и времени с помощью сил,
Которые вдруг он в себе пробудил.
 

* * *

 
Будущее —
Несколько позволяющее
О себе помечтать,
Себя увидеть
С разных сторон,
Глазами разными
Посмотреть.
Тому, что справа,
Откроется мир
Невероятных возможностей.
Тому, что слева,
Откроется сила,
Что делает этот мир
Таким притягательным.
 

* * *

 
По накопленной памяти
Интуиция движется,
Проявляя орнаменты
До сегодня несбывшегося.
 
 
Вот лоскут разноцветный,
Он весьма пригодится,
Он окажется песней,
Он откроет страницу.
 
 
Вот узором графическим
Что-то справа маячит,
Тонко-каллиграфическим
Почерком передачи
 
 
Данных, заданных эфемерностью
И введённых в реальность оттиском
Соразмерно уверенности
Чёткого, твёрдого почерка.
 

* * *

 
Протяжение ломаного пространства
Замкнуто в комнате,
Справа шкаф-душ,
Слева балкон-туалет,
Два человека,
Включив на полную хулиганство
Ищут то, чего нет.
 
 
И прямая периметром плоского контура
Чертит новую форму геометрии душ,
Камера Райха,
Соляная комната,
Капсула жизни,
Шкаф душ.
 
 
И балкон-туалет
С видом на горное озеро,
Надпись «Крылья»,
Дракона мелькнувшего хвост,
И от рыцаря мира,
Покрытого ржавой коррозией,
Вылетает стремительно
Новый запрос.
 
 
Меч, покрытый щербинами,
Щит – рубцами и метками,
Голос жёстко надтреснут,
Отрывист и груб,
И лицо обросло вековою щетиною,
Пряча шрамы от некогда
Спаянных губ.
 
 
У ворот зафырчал
Эскалибур музейный,
И слова рикошетом
Штукатурили стенд,
И звучали под крышей
Дробью прямолинейной:
«Ты увидел дорогу —
Лови же момент!».
 

* * *

 
Серые корявые сумерки сгущаются,
Собираясь стаями, камнем опускаются,
Падают на голову, прибивают плотностью,
И клюют настойчиво и молотят лопастью,
Бьют в дурную голову, обнажая полости,
Выгрызая лживые язвы развесёлости.
И проходит правда чистку аффинажем,
Непреклонен Ворон – сумеречный стражник.
 

* * *

 
Городу, в котором живёшь
Без счастья и удивления,
Извинения свои принесёшь,
За этим последуют изменения.
 
 
Изменения мыслей и действий,
Изменения в пространстве и времени,
Изменения взаимодействий
Судеб, племён, поколений.
 
 
Извинишься за то, что не ведала
Хозяина этого места,
Извинись за своё невежество,
Проявленное неуместно.
 
 
За бездумное неприятие
Жителей, здесь проживающих,
И за то, что сочла неприятелем
Образ его составляющих.
 
 
Город – памятник происходившего —
Стал свидетелем вех и событий,
На этой Земле случившихся
И не ушедших в небытие,
 
 
Не растворившихся в хаосе
Вечноброуновского движения,
Он – кладовая доступа памяти
Для выхода из наваждения.
 
 
Город-воин, защитник, хранитель,
Этой Земли поверенный,
Город-крепость и вход в обитель
Тайн, сокрытых до времени.
 
 
И есть у него будущее,
И рядом находится море,
И прошлое, что не губящее,
Архивы свои откроет.
 
 
И на рассвете однажды
Выпадут новые росы,
Окаменелых от жажды
К жизни вернут утёсы.
 
 
И кенотаф рассыплется,
И выйдет из тьмы на свет
Город, казавшийся призраком,
Город, которого нет.
В море уходит город,
Из моря выходят люди,
Но больше не будет повторов,
И жертв больше тоже не будет.
 
 
Наступит тот день обязательно,
Но для этого нужно
Быть чутким ко всем обитателям
Города – к истинным нуждам.
 

* * *

 
Мои волосы знаком были,
И всегда они были,
Всех они привлекали
Да не всех допускали.
 
 
С волосами проститься—
Силы лишиться,
А в узел связать—
Свободы не знать.
 
 
Как с ветрами говорить, знают;
Как по волнам плыть, знают;
Как огнём гореть, да не сгореть, знают;
Как во тьму войти, да не умереть, знают.
 
 
Кольцами завьются —
Радостно смеются,
Гладкими вдруг стали,
Значит, подустали,
Если вдруг волнуются —
Будущее чуется,
А пучком сноповым—
К переменам новым.
 
 
Сила жизни в них и желание,
Времён прошлых там осознание,
Времён прошлых там осознание,
Времён будущих предсказание.
 
 
Может быть, через волосы
Слышу Велеса голос я…
 

* * *

 
Если вдруг обнаружится свойство скупцов,
Не надо подвоха стремглав искать в этом.
Оно говорит: чтобы стать мудрецом,
Сперва научись сохранять секреты.
 
 
Будь жадным до знаний, загадок и тайн,
Кащеем сиди над своим сокровенным,
И сам добывай, сколько б мир-интриган
Не предлагал бы удобной подмены.
 
 
И если добыл ты нелёгким путём
Ресурс свой, Огонь станет силой.
Пусть будешь для всех остальных ты скупцом,
Но не источником легкой наживы.
Огонь сохранить, не поддавшись на зов
Обманных страстей, разных бед и несчастий,
Не выдать его, не растратить назло
Или в угоду химер соучастий.
 
 
И против пускай ополчится весь свет
Иль помощь свою безвозмездно предложит,
Свой меч, свой Огонь – свой главный секрет
Держи под замком, что открыть невозможно.
 

* * *

 
Коли есть где Велеса след,
Осмотреться надо внимательно,
Приглядеться, кто как одет,
И особенно непривлекательно.
 
 
И обрывки каких бесед
Донесутся внезапно до слуха?
Что на самом деле сказал сосед?
И зачем прилетала муха?
 
 
О чём шепчет лукавый сон,
Растрепав в ночных играх кудри?
Видеть в мире, что так искажён
И ошибочен, выход в мудрость.
 
 
Сто путей он покажет и сто дорог,
И будут все они верными,
Нужно сердцем избавиться от тревог,
Чтоб сосудом стать многомерным.
 

* * *

 
Ноги самоходные
Стали самоцветными
И по земноводному,
Лишь тебе заметному,
 
 
По пути-дороженьке
Поведут стремительно,
Не устанут ноженьки
В поступи решительной.
 
 
Силою живительной
Будут они полными,
Светом озарительным
Засияют в полночи.
 
 
И тогда по этому
Признаку подобному
Приведут к поэтам
Слова самородного.
 
 
Ноги самоходные,
Рифмы самоцветные,
Ритмы первородные
Да слова заветные
 
 
Защебечут птахами,
Засияют красками,
Загорятся яхонты
Плясками-подсказками.
 

* * *

 
Трикстер – наше подсознание,
Буй косматый, чьи послания
В тридевять земель сознания
Выглядят, как воспитание
(А на деле – испытание).
 
 
Одурачит, оморочит,
В глушь лесную уволочит,
Хворостиной напророчит,
Бьёт туда, где скособочен.
(Его охлест прям и точен)
 
 
В этой сюр-апоплексии
Будет не до рефлексии,
Быстро, без анестезии,
Происходит хирургия
Скрытой лжи и вскрытой фальши.
Жми на «вход» и следуй дальше…
 

* * *

 
Какой бы нелепой своими догадками
Мысль ни казалась, прими за основу её,
Ведь то, что в основе лежит, всегда
Отрицаемо нашим вниманием,
Которое жадно до ярких уловок ума,
Уводящего в сторону от естества —
Неприметного, странного, несуразно-нескладного.
Там истины суть и подсказка,
что смысл открывает и память.
 

* * *

 
Он вынул из нагрудного кармана
Престранный маленький предмет.
История его туманна:
Хранился он сто тысяч лет,
 
 
Передавался по наследству,
Оберегался от чужих,
Считался самым лучшим средством
От нападений вражьих злых.
 
 
Короче, был он оберегом
От колдовских и прочих дел,
Но только тем, кому был ведом
Один секрет: как завладел
 
 
Сиим предметом древний пращур,
Какие он слова сказал,
Чтобы огнедышащий ящер
Сокровище ему отдал?
 
 
Сокровище само – малое,
На вид как жёлудь иль орех,
Но если найдено то слово —
В нём, словно муха в янтаре,
 
 
Начнёт светиться ярким светом
И озарять теплом вокруг
Звезда-змея, звезда-комета,
Её не выронить из рук,
 
 
Врастёт в ладони и пристанет
Навечно, не видна другим,
Тебе же талисманом станет,
Лишь слово верное найди.
 

* * *

 
И глаза засияли совсем уж нездешним светом
И включали они передачу данных об этом,
Говорили: вы знаете, знаете определённо,
Как душой в человеке быть воплощенной.
 
 
Как порой нелегко одолеть закон гравитации,
Над собою подняться, при этом собою остаться,
И вступает нарочно в конфликт долговязый
Легкокрылость души и её же бытийная масса.
 
 
Затяжная война между ванами-асами,
Между знанием и чувствами, разуму не подвластными,
Между «мир так прекрасен» и «мир этот просто ужасен»,
Между прошлым и будущем в настоящем.
 
 
Как сознание пытается быть полновесным и целым,
Только точно не знает, как это сделать,
И частичкой мельчайшего каждого быть очень хочется,
И планетой с орбитой на одиночество.
 
 
Притяжение-слияние-любовь-гравитация,
И душа проживает персонификацию,
И сжимается опыт сверхъестественных сил
В естестве человека, чтобы он проявил
 
 
Совмещение несовместимого
В согласованности и допустимости,
И решая вопрос многосложный,
Доказал сам себе: всё возможно.
 

Мойка душ

 
Шкаф-душ —
Это тайная комната,
В шкафу хранится скелет.
Запрет нарушь —
Открой её,
Перешагни турникет.
Кольнёт, что-то
Тёмное вспомнится —
Обнаружишь портал-туалет
На балконе, чрез комнату
Замка, которого нет.
Скелет вытащить,
Разобрать по косточкам,
Правду вычистить
От лживых корочек,
Правду вычленить,
Распознать все части,
Гниль вытошнить
Вонью смердящей.
Душу вымыть,
Вытравить паразитов,
Не быть мытарю,
Не быть убитой
Душе, сбитым лётчиком
По земле ползущим,
Поставленной на счётчик
Неопознанной сущью.
А быть сияющей,
Быть поющей,
Дело и тело знающей,
Себя осознающей
Сущностью.
Силу свою вспомнить,
Опыт весь – мой он.
Знаю, зачем крылья,
Больше не переклинить!
 
 
Не скелет это был – вёльва,
Спавшая тысячу лет.
Правду узнать готова?
Отвечай: готова иль нет?
 
 
Хочу узнать всю память
Души, прошедший путь,
Меня не переупрямить,
Назад не повернуть.
 
 
Хочу узнать я доблести
Своих богов, родов,
Свои победы, горести,
Своих друзей, врагов.
 
 
Хочу узнать деяния,
Падение и плен.
Что стало достоянием?
Что не ушло во тлен?
 
 
И не бывать беспамятству,
Своё – не отдавать,
Весь опыт, ставший памятью,
Готова я принять.
 

* * *

 
Поднимись в библиотеку,
Сделай безотлагательно,
В названии книги некой
Будет одно прилагательное.
 
 
Открой её на странице
Под номером сто двадцать шесть,
Следуй за интуицией,
Прочти всё, что там есть.
 
 
Это будет инструкция,
Как поступать дальше,
Найди смысл в конструкции,
Скрытый, быть может, в мельчайшем.
 
 
Слово искомым кодом
Станет, заветным порталом,
Проводниковым проходом,
Будет оно твоим даром.
 

* * *

 
Может найдёшь средь друзей своих ты Anglorum,
Англов, магическим видением что обладают,
И угол зрения призмой раскроется взору
Тех параллельностей, гранями что совпадают.
 
 
Остров среди океана есть с рощей священной
И под покровом из тканей стоящей повозкой,
Нерта спускается к людям туда для общения,
Радость и мир принося, укрощая раздоры и жёсткость.
 

* * *

 
Когда волшебник смотрит на жизнь
И видит некие неисправности,
Говорит сам себе: ну держись!
Началась игра не по правилам.
 
 
Говорит: давай устраним
Это неравновесие,
Здесь немного освободим,
И вот тут уберём компрессию.
 
 
А потом снимем с глаз пелену,
Чтоб увидеть без искажения,
Как в зеркальном мире-плену,
Скитаются отражения.
Много их, они все перемешаны,
Но затерянные частицы
По свойству своей тождественности
К контакту будут стремиться.
 
 
И не надо мешать таким
Головоломкам соединяться.
Может, новый мир сотворим,
Если не будем бояться.
 
 
Давай мы будем пробовать
Все возможные вариации
И ходить незнакомыми тропами
На зов знакомых вибраций.
 
 
И расходиться на время
(Что подлежит уточнению),
И жизнью писать поэму,
Обыкновенную и священную.
 

* * *

 
Январь задумался, велел построить стены,
Отгородив себя от суеты,
И стать на время неприкосновенным
Кусочком льда в пространстве пустоты.
 
 
Настало время Тьмы.
Её узор скульптурный
Под покровительством зимы
Конёк рихтует оттиском гравюрным,
И чувства здесь глухонемы.
 
 
Оттачивая мастерство скольженья,
Неуловимой тенью волшебство
Снежинкою в ладони тает, и мгновенье,
Оборотившись в естество
Воды, путь в будущее вдруг приоткрывает.
 
 
У моря в полночь маленький огонь
Свечи горит, но никого не греет.
И только лишь через ладонь дарит
Призывный свет полуоткрытой двери.
 

* * *

 
Есть грот, в котором тихий ручеёк
Неспешную ведёт беседу
С безмолвным камнем, что облёк
Себя в задумчивость анахорета.
 
 
Седой отшельник слышит перелив
Извилистого маленького русла,
В нём зов звучит, в нём жизненный призыв,
Ему не ведома обуза или усталь.
 
 
Казалось бы, такой малец,
Откуда столько силы непрерывной?
Куда стремится этот удалец,
Чему он хочет быть причиной?
 
 
Причина есть: я знаю, что несу поток,
Пусть невелик он и едва заметный,
Пусть сам я от Земли чуть с ноготок,
Но я стремлюсь к Реке Заветной,
 
 
Что с Озером сольётся в один день
И выйдет дальше к Морю-Океану.
Ты хоть во что меня одень,
Водою быть не перестану.
 
 
А значит будущим, а значит буду жить
И жизнь нести журчаньем в настоящем,
И буду я свой путь всегда стремить
С твоим молчанием рядом, Прошлое Таящий.
 

* * *

 
Даже в самом конце концов
Близкие остаются близкими
И по крови серебряных рудников
И по духу золотых приисков.
 
 
Рудокопами во вселенной,
Где намешано много пород,
Ищут главное и неизменное
По совпадению природ.
 
 
Примесей много, они отражение,
Условия для развития душ,
Нужно глубокое погружение,
Испытание истинных нужд.
 
 
И если породы вдруг совпадут,
Покрытые шлаками камуфляжными,
Близкие близких не оттолкнут,
За неприглядное безобразие.
 
 
Близкие духом и близкие кровью,
Нитью невидимой соединённые,
Жилами в недрах породы горной —
Неоплавимой и непокорённой.
 

* * *

 
А вечером он провалился в сон,
Глубокий и продолжительный.
Во сне выстраивал связи он,
Гибко, упорно, стремительно.
 
 
Выстраивал связи, целил маршрут
На чистом заснеженном поле,
Туда, где никогда не солгут
И к тем, у кого есть воля.
 
 
Миры смотрели сквозь сон на него,
Соединяющего контакты,
И принимали за своего, его —
Молчаливого и мохнатого.
 

* * *

 
Сегодня прилетала сойка,
Клевала хлеб, вела беседу
Со мной, настойчиво и громко,
Оповещала о победах.
Мяуканьем ленивой кошки
Напоминала о колдуньях,
Вороной каркая нарочно,
Мысль выводила из раздумий.
 
 
Потом защебетала птицей,
Поющей песнь перед рассветом.
Твоей я стану ученицей,
А ты моим природоведом.
 
 
И пересмешницей чудесной
Напомнишь о моём подводном:
В мире людей коль мало места,
Ищи его в мире природном.
 

* * *

 
Из двух сломанных рёбер сделай себе переправу,
Зашагнув на неё, будь уверен и твёрд,
И пройдёшь ты тогда сквозь завалы, обвалы и скалы
И найдёшь ты тот город, что из памяти начисто стёрт.
 
 
Для других этот путь будет чужд и опасен.
Край, что сломан, обломан – там пропасть, обрыв, крутогор,
Для тебя же откроется фьорд, исполином прекрасным лежащий,
Фьорд, к которому шёл в своё время маг-конквистадор.
Нет отсчёта, нет чувства и нечего больше бояться,
Есть особая воля – стоять на разбитом краю,
Сделать шаг, и с собою бессильным расстаться,
Сделав шаг, осознать, каким даром теперь восстаю.
 

* * *

 
Падая в чёрные пропасти,
В бездонные зверя пасти,
Контур с подвижными лопастями
Включай на полную мощность,
 
 
Чтобы собрать в целое
Распадающееся на части,
На мягких кошачьих лапах
Приземлиться в прочность,
 
 
Чтобы увидеть в пропасти
Танец странного зверя…
Пропасть – это не в плоскости,
Пропасть – в себя неверии.
 
 
А миг сжимается сложностью
Бестиарного многообразного,
Не супротивоположностью —
Соединением разного.
 
 
Чудный зверь о восьми ногах
Пуантирует с бездной в пропасти,
И кто-то в других мирах
Ловит отзвук их грациозности…
 

* * *

 
Требуется немедленно, требуется,
Ледником, лениво тающим,
Искрой, огонь поддерживающей,
Высветить древнее таинство.
 
 
И жизней всех дребезги—
Дагерротипы размытые
Лепятся в вереницу ребусов
Влюблёнными сталагмитами.
 
 
Вот Кадм со своей Гармонией
И там же сражённый ящер
Застыли в общей агонии.
Где след того в настоящем?
 

* * *

 
Стёжки-дорожки вились и вились,
Петляли, виляли и заявились
К тому, кого зовут Переплут,
Недаром его так зовут.
 
 
На перекрёсток света и тени,
На перепутицу – пересечение
Важного, главного, нужного, должного
С самым желанным, почти невозможным.
И закружили, захороводили,
Плясами буйными заполоводили,
Тенью сменяется света движение,
Свет оттеняет теневращение.
 
 
Кружись, обращайся,
Назад возвращайся,
Равно в стороны держись,
С новым вскорости вернись,
Связью нужною свяжись,
Переплут и Жива-жизнь!
 

* * *

 
Альфригг, Берлинг, Двалин, Грерр,
Я попала в ваш предел,
Принесла своё желанье
Вам в обмен на понимание,
Кем теперь мне стало быть?
Куда силу приложить?
Нужно что ещё достроить,
Чтобы голос сонастроить
В лад магических пространств,
И усилить резонанс
Струн-частот души моей,
Сделать мир ещё полней
Радости, волшебств и чуда?
Как, куда и брать откуда?
Очень сильно надо мне
Суть узнать и инструмент.
С благодарностью стою,
Пристально на всё смотрю,
И любовью вам внимаю,
Понимаю, понимаю.
 

Хозяйка фонтана

 
Когда-то на склоне прибрежных гор
Пел во весь голос ручей серебряный,
Бил источник воды ключевой,
Возрождающей и целебной.
 
 
Дающей Воду звалась она,
Та, что людям его открыла,
Та, что сама была полна
Неиссякаемой жизни силой.
 
 
Вышла она из названья реки,
В горных вершинах берущей начало,
Бегущая с ветром наперегонки,
Песнями будущего зазвучала.
 
 
И на бегу обняв валуны,
Гибким извивом вослед увлекала,
Мелкие камешки-говоруны
От беспробудного сна пробуждала.
 
 
А на изгибах её колен
Платьем зелёным роща струится,
Песню надежды несёт вдохновенно
Птица-река, река-змеевица.
 
 
И протянув два крыла-рукава,
Будущей жизни источник в ладонях,
Каждую клеточку естества
Держит, любовью своею ведома.
 

* * *

 
Тело знало, звало и видело,
Тело любило и ненавидело,
Тело дробило дрожью пространство,
Тело летало, плавало в трансах.
Между мирами трассируя где-то,
Тело рвалось на встречу со светом,
Падало, распадалось на части,
И по касательной всех сопричастных
Враз задевало, страстью обуяв,
И забывало рождение бури.
Потом выковыривало из-под обломков
Разные части головоломки.
Снова в охапку себя сгребало
И обнимало, и поднимало.
Звуками трогало, цапало, лапало,
Словом, словно звериными лапами,
Царапало, резало и уродовало,
На вкус и на запах себя пробовало.
А после целило себя, врачевало
И пело, целое целовало.
В Земле золотые росли корни-волосы,
Рождала Земля тело голоса.
 

* * *

 
Спит Арабелла и видит
Зимний заснеженный сон:
Окна, покрытые инеем,
Дорога скована льдом.
 
 
По ледяной дороге
Неведомый путник идёт,
Подходит к её порогу
И странные речи ведёт:
 
 
«Пришёл я откуда, не знаешь
И путь свой веду куда,
Но если мне дверь отворяешь,
С тобой не случится беда.
 
 
За кружку душистого мёда
Я дам тебе ценный совет,
Уйду на рассвете, с восходом
Исчезнет мой силуэт.
 
 
Молчит Арабелла, лишь смотрит
Внимательно на него,
Но просьбу его исполнит
И вспомнит внезапно его.
 
 
Увидит знакомую душу
В потухших ночных глазах,
И воздух внезапно завьюжит
Ягод хмельной аромат.
 
 
И скажет загадочный странник:
«Ты вспомнишь, а я подскажу:
 
 
У баньки там, где ольшаник
Калину я посажу
И ягодным ярким багрянцем
Путникам путь укажу,
Расти ты, моя калина,
И буйным цветом цвети,
Меня занесёт на чужбину,
А ты домой возврати.
Увижу я спелые гроздья
Однажды зимою во сне,
И память моя вернётся
В калиновой пятерне.
Сварю я вино из тех ягод,
Крепкое духом вино,
Избавит от всяких тягот,
От всяких сомнений оно.
И будет вино из калины
Мне добрую службу служить,
И знать буду точно отныне,
Как память свою не забыть.»
 
 
Пока говорил, вспоминала
Тайную песню-сурью,
Которою заколдовала
Дырявую память свою.
 
 
Сказал это он и растаял,
Но долго струился вокруг
Рубиновым огненным паром
Калины пьянящий дух.
 

* * *

 
Жизнь бессмысленную закрасим чёрным,
Пусть пустое пустотой станет.
Возьмём карандаш цветной, светотворный
И яркую точку на чёрном поставим.
 
 
Начнём жизнь с листа нового,
Но не с белого, а с чёрного,
Такого ж естественного и чистого,
Просто пустотой насыщенного.
 
 
А в пустоте есть, куда развернуться,
Чему появиться, как крутануться,
И если очень хотеть контакта,
То можно увидеть в чёрном абстрактном
 
 
Множество непроявленных точек,
Заброшенных кем-то сюда одиночек.
Не так, чтобы очень хотели светиться,
Но может не прочь были и проявиться
 
 
В яркой, живой и особенной связи,
Чтобы и опыт, и разнообразие,
Цветом своим на листе воплотятся,
Новыми формами осуществятся.
 
 
Мир из точки пойдёт разноцветный,
Можно смело смешивать краски,
А если вдруг не хватает цвета,
Придумать его, сочинить, как сказку.
 

* * *

 
Бледен Замок высился на скале,
На скале неприступной, колючей,
И туманом окутан он был на заре,
И к нему устремлялись все тучи.
 
 
Оттого и названье своё он имел,
Что никто его разглядеть не сумел.
Сквозь серебристую дымку и мглу
Был как морок, ведущий игру.
 
 
То вдруг покажется башнею острой,
То обернётся мостом белохвостым,
Некой порою ворота откроет,
А через миг всё возьмёт и сокроет,
 
 
В тучи укутавшись с головою,
Чтобы никто не побеспокоил.
Замок-отшельник был призрачно-бледен
И не приметен для энциклопедий.
 
 
Одна лишь тропинка к нему вела,
Настолько узка она и мала,
Что вряд ли добраться мог конный иль пеший,
Люди назвали тропу ту – медвежьей
 
 
За крутизну, непокладистый нрав.
Замок к себе никого не пускал.
В местной легенде о нём говорилось,
Что это рыцари обратились
 
 
В призрачный замок когда-то однажды
Стольким числом, сколько было в нём башен.
Только в этом-то вся и беда:
Увидеть их вместе нельзя никогда.
 
 
Если когда-то сюда забредёт
Солнечный Луч, он дорогу найдёт,
Только ему одному и дано
Знать их число – ведь они заодно.
 
 
Что будет дальше, легенда молчит,
Ну а пока замок тайны хранит.
Спать в облаках, ждать живого собрата,
Быть бледным призраком – это расплата.
 

* * *

 
Та дверь заветная,
Возле которой ранее стоял,
Ища ответы и дыхание затая,
Боялся, чтоб не испарилось
Виденье мига —
Отворилась…
 
 
Что ты увидишь пред собой?
И что оставишь за чертой,
Когда в открытый мир шагнёшь
И сотворять его начнёшь?
 
 
Каким же будет новый мир,
Который всё в себя б вместил,
Всему нашёл бы своё место?
И в новой жизни, равновесной,
Без глупых противостояний,
Вписал тебя в лист ожиданий.
 

* * *

 
У этой страны было три стороны
И один единственный берег,
Здесь границы были отменены,
А законом служило доверие.
 
 
Силы три заключили один договор
О взаимном и равном согласии,
Чтобы каждый из них, как надежный партнёр,
К поддержанью сторон был причастен.
 
 
И одна была Радостью названа,
А другая страна Обновлением,
Ну а третья страна во все времена
Созиданием была и Творением.
 
 
Вместе поиск они непрерывный вели
И совместные ставили цели
И любили места той бескрайней Земли,
На которой однажды осели.
 
 
Вместе двигались, развивались, росли,
Сообща обретали мудрость,
И свой выбор свободный здесь делать могли
Прекрасные новые люди.
 

* * *

 
Ведь сердце знало, знало, знало,
Пусть всё в обратном убеждало,
То, что оно принадлежало
В иных землях лежащим далям.
 
 
Моря иные омывали
Кусочки той зелёной суши,
Что Островами называли
Семи Замужеств.
 
 
Семь спутников необычайных
Однажды встретила Земля,
Любви земной владея тайной,
Себе их избрала в мужья.
 
 
И изумрудные долины,
И шёпот трав разноголосьем,
И тайные свои глубины
Открыла радостно и просто.
 
 
Вот рыцарем – оруженосцем
К ногам возлюбленной склонился
И клятву верности принёсший
С ней Водопад соединился.
 
 
А вот Утёс надежным стражем
Стоит в дозоре молчаливо,
И не нужны ему приказы,
В любви сокрыта его сила.
 
 
А здесь в ущелье притаился
Высокий Грот, просторным входом
С желанною пещерой слился,
Единой становясь природой.
 
 
Вулкан чуть дальше: вид суровый,
Он, как дракон, до срока спящий,
Но под заботливым покровом
Земли, огонь его хранящей.
 
 
А рослый Холм увенчан замком
И коронован за умелость,
Несёт в себе её избранник
Честь и достоинство, и целость.
 
 
Олень, пасущийся на склоне
Дубрав лесных – хозяин замка,
И благородная корона
Рогов могучих как убранство.
 
 
Ещё одним своим супругом
Она взяла свободный Ветер,
Он стал ей мужем, милым, другом,
Он знает обо всём на свете.
 
 
В каких бы далях ни летал он,
В какую б высь ни поднимался,
Когда звала его родная,
На всех крылах к ней возвращался.
 

* * *

 
Арабелла вдаль смотрела
На другую сторону
Моря, что шумело, пело
И несло к ногам волну.
 
 
Что хотела там увидеть,
На другом конце залива?
Что должна была провидеть
В волнах пенного прилива?
 
 
Что шептало громко море?
Чайки в небе что кричали?
Что должно случиться вскоре?
Почему полна печали?
 
 
Вдруг увидела дельфина,
Он с волной морской играет
И подводным исполином
К Арабелле подплывает.
 
 
Издаёт он щебет трубный,
Что-то он сказать ей хочет,
Это кажется абсурдным,
Но похоже, он хохочет
 
 
Над её угрюмой думой
И вселенскою тоской.
До чего же неразумен
Этот странный род людской!
 
 
Есть мечта, а значит, радость,
Радость ведь она в движении,
Значит в будущее надо
Плыть без всякого сомнения.
 
 
Гнать волну, резвиться с ветром
И нырять на дно морское,
Чтобы там ловить отсветы
Блеска солнца озорного,
 
 
Собирать тот редкий жемчуг
Небывалой красоты,
Мир – ведь это заповедник,
Воплощение мечты.
 
 
Он продолжил свои игры,
Ловко выгнулся спиной
И в недоумении хмыкнув,
Весело обдал волной.
 

* * *

 
Мой заповедный новый мир
Немного двери приоткрыл.
Их семь. И семь он дал ключей
Семь нитей, семь своих частей.
 
 
Они сольются в путь единый
И поведут дорогой длинной
Туда, где зазвучат слова
Паролем древнего родства.
 
 
И будет семь заветных встреч,
Семь испытаний, что вовлечь
Должны меня в свою игру
И привести к тому добру,
Из зла, которое восстанет
И честною победой станет.
 
 
И первый ключ здесь – водопад,
Потоком сказочных баллад
Вода струится ключевая
И никогда не иссякает.
 
 
Второй – утёс. Как великан
Придёт из очень древних стран,
И в новом мире оживёт
Та память, что давно зовёт.
 
 
А третий ключ – гранитный грот
В свои владения поведёт.
Кого я встречу там во тьме,
Лежащей глубоко в Земле?
 
 
Четвёртый – замок на холме
Иль холм, а замок – инструмент
Того, кто в знаниях преуспел
И воплотить мечту сумел.
 
 
А пятым будет ключ – вулкан.
Дракон? Хранитель? Эту грань
Покажет камень-талисман:
Держащий жар обсидиан.
 
 
Шестой – олень, его обитель —
Леса, рогатый покровитель,
Ведущий за собою тех,
Кто слышал Диониса смех.
 
 
Седьмым ключом пусть ветер будет,
Свободен он везде и всюду,
Однажды он меня разбудит
Для трансцендентного этюда.
 

* * *

 
Меня тихонько звали
Загадочные дали
И в мир, такой нездешний,
С собою увлекали.
 
 
То городом поманят
С внезапным южным снегом,
То птицею волшебной,
То встречным человеком,
 
 
То книгою, в которую
Ныряю с головой,
То обернут матёрою
Щемящею тоской.
 
 
И ночью тёмно-синей,
Когда погаснет свет,
Мне вдруг приходит имя —
Загадочный ответ.
 
 
И имя отзовётся
Глубоко изнутри,
И сердце вдруг забьётся,
Вальсуя: раз-два-три.
 
 
Себя увижу в танце,
Кружащейся с собой
В загадочном пространстве,
Я – на пути домой.
 

* * *

 
Я хочу, чтобы танец вошёл в мою жизнь
С легким присвистом хулиганства
И сказал: «Улыбнись и перевернись,
Жизнь достойна того, чтоб стать танцем».
 
 
Гибкий взмах, перекат, кувырок, поворот
И прыжок, мощный, яркий, упругий,
Вот опорную силу Земля мне даёт,
Крылья – Ветер, партнёр многорукий.
 
 
Пусть Вода даст плавучесть, текущий поток,
Растворение и творение,
А Огонь пусть дух танца во мне разожжёт
И проявится откровением.
 
 
Тело вдруг обнаружит в изумлённом себе
Бесконечный каскад вариаций
И найдёт в этой жизни и в этой судьбе
Своё место для импровизаций.
 

* * *

 
Есть особых три дара магических —
Партитура восьми шагов,
Нотный стан трёх восьмёрок рунических,
Двадцати четырёх голосов.
 
 
Голос слышится руны каждой,
Глубоко он поёт внутри,
Тот, кто к ним прикоснулся однажды,
Распахнул в себе чудо-миры.
 
 
Каждый мир – это неповторимость,
Уникальность звучания рун
В сочетаемости и совместимости
Всех мелодий и каждой из струн.
 
 
Безграничною музыкой знания,
Рунным зовом звенящей любви,
Голос каждой, как песня сознания,
Воплотился в душе и крови.
 

* * *

 
Путь будет длинным. Беспокойство,
Здесь лишнее, ты сторону отбрось,
Ведь нужно наработать свойство:
Доступным способом решить любой вопрос.
Вопросы будут постоянно. Проблемой
Это ты не называй,
Зови задачей, думай неустанно,
Ищи ответ, смотри вокруг, решай.
 
 
И делай то, что хочешь делать,
И будь, что будет – в этом-то и драйв:
Посметь и стать внезапно смелым,
И «выжить-победить» не разделяй.
 
 
А лучше заменить натужность «выжить»
Былинным «жить и поживать»,
Тем самым ощущая радость жизни
И забывая жизнь «переживать».
 
 
Ведь жизнь не пережить. И ограничить
Слепым пятном её нельзя,
Возможно проживать, магичить
И отдаваться ей, играя и любя.
 

* * *

 
Из далёких магических странствий
Прилетит восьмикрылый ветер,
Здравствуй, мой долгожданный странник!
По особой встречаю примете.
 
 
Восемь крыльев восьмью кистями
Нарисуют волшебный круг
И наметив свой путь стрелами,
Загудит тетивою лук.
 
 
Будешь спутником мне безупречным,
Что всегда и желанен, и мил,
Попрошу я при нашей встрече,
Чтоб летать и меня научил.
 
 
Ты в ответ загадаешь загадку,
И когда твой исполню посыл,
То сошью себе чудо-крылатку
Из восьми раскрывающих крыл.
 
 
Полетим мы по разным странам,
По иным незнакомым мирам,
В облаках к ледяным туманам,
К лебединым твоим островам.
 
 
Восемь крыльев… И восемь братьев
Ждёт сестра, им кольчуги чиня…
Как милы мне твои объятья,
Как прекрасна свобода твоя!
 

* * *

 
Приглашённым был на праздник
Повар из Венеции,
Славен он в искусствах разных,
Мастером был в специях.
 
 
Блюдо под его приправой
Обретало качество:
Совладать с любой отравой,
Превратить в трюкачество.
 
 
Знал он толк в различных травах,
Пряностях, заправках,
Знал, что к жизни возвращает
Нужная добавка.
 
 
Добавлял на глаз искусно,
Требуемо в меру,
Вызывал у жизни вкус он
Кухарством умелым.
 
 
Запах жизни трав вдыхая,
Чистый, настоящий,
Вкус у яства ощущая,
Яркий и бодрящий,
 
 
Каждый, кто хоть раз отведал
Той волшебной кухни,
Словно новый мир изведал,
Словно старый рухнул,
 
 
Боли-раны затянулись,
Распри поутихли,
Силы новые проснулись,
И нашёлся выход.
 
 
Из дурного сна-забвенья,
Мысли ненавистной
Повар поманил волшебным
Вкусом новой жизни.
Дал и мне один рецепт
Трав, что сберегут от бед,
Что развеют наваждения
И подарят озарение.
 
 
Когда будешь это пить,
Запах с вкусом ощутить
Надо бы во всей красе.
Ничего не говори,
Да покрепче завари
И увидишь тайны все.
 
 
Таволга, бадьян, чабрец,
Мох исландский-молодец,
Кардамон, калина-тайна,
И вербена не случайна.
 
 
Травы ждут, тебя зовут
В край, где чудеса живут.
 

* * *

 
Поначалу будет, конечно, сложно
Извлечь суть, не подняв взвесь,
Но кто сказал, что невозможно
Справиться с тем, что здесь есть?
 
 
Не зря выстраивали подспорье,
Не зря прикладывали усилия,
Нужно сейчас, чтобы две опоры
Стали крыльями равносильными.
 
 
В воздух поднялись на силе ветра,
Влились в потоки, к цели стремящие,
И лавировали на поверхности
Прошлого, будущего и настоящего.
 
 
И кто сказал, что нам не по силам
Поймать на лету слово ветра?
Когда есть крылья – летим к светилам,
Тем, которые в недрах.
 
 
Нет зла и добра как противостояния,
Есть новые формы и те, что известны,
И сокращается расстояние
С ветром, которому всё интересно.
 

* * *

 
Чтобы читать книгу жизни свою,
Не уповай на милость высшую,
Увидишь лишь много пустых страниц,
Похожих на перелётных птиц.
 
 
Хоть переплёт с золотым тиснением,
Не значит то, что жизнь – везение,
От того, как напишешь ты быль,
Будет зависеть: книга иль пыль.
 
 
Возьми перо, чернила, бумагу
И жизнь пиши своим каждым шагом,
Движением каждым, словом, жестом —
Не оставляй её манифестом.
 
 
День проживая каждый достойно,
Будь верным жизни и честным воином,
Люби её и познавая,
Действуй, новое зарождая.
 
 
Стань буквой жизни необходимой,
Как жизнь сама, настоящей и зримой,
Со всеми снами, радостями, слезами,
Снегами, ветрами и дождями,
 
 
И звездопадами, и листопадом,
И теми, кто с тобой идёт рядом,
Такими разными существами,
С сердцами, лицами и голосами.
 
 
Не превращай свою жизнь в артикул,
Твори единственной книгой,
Неповторимой и уникальной,
До нереальности реальной.
 

Заваруха

 
Откуда выйдет кто?
И принесёт он что?
Быть следующему где?
Что есть всегда, везде?
 
 
И будет дальше что?
Кем станет этот кто?
Пойдёт ли он куда,
Придёт пора когда?
 

* * *

 
Это место притягивали к себе многие,
Прикармливали, задабривали,
В бубен били, поддакивали,
Руками размахивали странные двуногие.
 
 
Не поддавалось место, не открывалось,
Спало себе, сил набиралось,
И не время ещё раскрываться,
Вместилищу будущего проявляться.
 
 
Пока же дремлет да наблюдает
Сквозь веки-ветки стражей лесных
И никого не допускает
И ждёт своих, а не чужих.
 

* * *

 
Дом, в котором… я буду жить с чудесами вместе,
И буду вместе с ним шевелить
Сознание, время и место.
Уже есть душ и есть туалет,
Есть кухня-заварушня,
Чего ещё у нас здесь нет?
Чего не хватает? Конюшни.
 
 
А что за кони в ней будут жить?
Скакуны, жеребцы, каурки,
Иноходцы, кентавры ли будут чудить,
Кобылицы ли, сивки-бурки?
 
 
Восьминогий Слейпнир ли сюда залетит
Иль кобыла моя, восьминогая,
Будет ягодками бередить,
Зазывая душу дорогами.
 

* * *

 
Однажды король пригласил человека,
Что жил одиноко в лесу,
В замок к себе пригласил человека
С повязкою на глазу.
 
 
Он встретил его в лесу на охоте
В погоне за диким быком,
Когда заблудился в лесу на охоте,
Тот стал ему проводником.
 
 
И вот пришёл к королю тот отшельник,
Назвавшийся именем Гест,
Колдун ли, мошенник, изгнанник, волшебник
Иль странник неведомых мест?
 
 
Спросил короля, как ему здесь живётся?
Легко, широко, велико?
Как правится, славится, естся и пьётся,
И что беспокоит его?
 
 
Ответил король человеку из леса:
«Заботы хватает вполне,
Нуждаюсь порою в разумном совете,
Ведь мудрость всегда в цене».
 
 
Сказал человек: «Одним глазом я вижу,
Второй – глубоко внутри,
Невидимый всеми, но я им предвижу,
В него, как в источник смотри.
 
 
Коль сможешь свой взгляд научить обращаться
Глубоко к истокам своим,
Тогда лишь смогу я с тобою общаться,
Тогда и поговорим».
 
 
С тем и ушёл Слепой Гость – Гестумблинди,
Слово шепнув на ветру:
«Один глаз открытым держи для мира,
Другой распахни нутру».
 

* * *

 
Берлингтон… женщины… семеро… скалы
С помощью магии символы ищем,
Зеркало света и тени вдруг станет
Странным листком начертанных мыслей…
 
 
Подземный город мастеров зовёт,
И семь сестёр в убранстве белом
Из пены вод, снегов иль мела
Ждут жениха, их карлик ждёт.
 
 
Подарок к свадьбе – ожерелье —
Хрустальным отблеском манит,
Как зеркало, что отражение
Семи дорог объединит.
 
 
И игры света, игры тени
Рождают новые миры,
И Магия творит рождение
Рождённых радостью игры.
 

* * *

 
Когда надеваешь ты башмаки,
Внимательно посмотри,
Куда поведут тебя проводники,
И что ты почуешь внутри.
 
 
Надел башмак—
Внутри вдруг страх,
И к месту как будто прилип,
Не можешь идти,
Ноги вросли
В самую глубь земли.
 
 
Надел башмак
И впал в столбняк,
Ужаса мрак внутри,
А если так,
То сними башмак,
В сундук его убери.
 
 
До лучших времён—
Он ведь заговорён,
И впору сойдёт храбрецу,
Кто знает честь,
Доблесть и месть
И этим подобен отцу.
 
 
Надел башмак—
И стал смельчак,
Ринулся сразу в бой,
Зла и добра
Победы раскрой
В схватке с самим собой.
 
 
Этот башмак—
Тебе не враг,
И чтобы не быть рабом,
Зверю – в пасть
Убрать балласт,
Будет ужас «под башмаком».
 

* * *

 
Он был волшебник, ему нужно согреть
Дыханием кусочек льда.
Он сделает это и будет смотреть,
Как потечёт вода,
 
 
Куда проложит русло себе,
Вольётся после во что,
Как из струйки малой, рожденной в тепле,
Появится струек сто.
 
 
И каждая сама побежит
По своим весенним делам,
И в каждой из них будет новая жизнь.
Её Земля берегла
 
 
И сохраняла в кусочке льда,
Чтобы Огнём не спалить,
Но доверить теплу, тогда Вода
Сможет тайну свою проявить.
 
 
Он был волшебник и разным огнём
Мог полыхать и гореть,
Но иногда дыханье одно
Нужно, чтоб жизнь отогреть.
 

* * *

 
Лидокаиновый лёд, заморозка…
Что может быть проще?
Лишиться чувств, ощущений,
Вкусов, запахов, настроений…
Ледокаиновое оцепенение,
Стена, защитное сооружение —
Что может быть лучше?
Отгородить себя от несчастного случая
На всякий случай,
Погрузиться в сон зимний,
С экраном погасшим,
Нескончаемо – длинным,
Без титров, заставок, немым, беззвучным,
Бесцветным – тоже, на всякий случай.
Безлюдный, бессмысленный и безвидный,
Беззлобный, безбольный и безобидный…
Замерло тело в анестезии,
Паузу держит драматургия,
А жизнь, как хотела, так и летела,
Всё дальше в отрыв уходя от тела.
Спит тело в ледовой своей летаргии,
И жизнь за него проживают другие…
Волшебник, ты сможешь согреть человека
И отряхнуть от налипшего снега,
К жизни вернуть, цветной и звучной
И вкусной – так, на всякий случай?
 

* * *

 
Знал он зло, как своё ремесло.
То, что однажды не подошло,
Не ко времени было, не к месту,
Отвергалось, как неуместное,
И сдано в кладовые подземные
Да подальше от радостных глаз,
Там же стало оно драгоценностью.
Как в бриллиант ограняют алмаз,
Так и зло станет твёрдой опорой
Для грядущих побед добра,
С виртуозным чутьём гравёра
Над ним трудятся мастера.
 

* * *

 
Он знал, что зло не то, что зло,
А то, что проявиться не смогло —
Ошибки, промахи и неудачи,
Провалы в памяти, несдачи
Экзаменов, проектов важных,
Мечты, что не сбылись однажды,
Туда все тоже попадали —
Ведь в праве быть им отказали.
Он был «солдатиком бумажным»,
И книжная его отважность
Не помогла все цели воплотить
И победив, добро копить.
 
 
Пока в нём есть такое зло,
Он будет жить, себе назло,
Чтобы суметь и всё исправить,
Наладить, сделать и поправить,
И не надеясь на удачу,
Искать и действовать, и так решать задачу:
Быть рыцарем с мечом – добром
И со щитом защитным – злом.
 

* * *

 
Знал Видар молчаливый зло,
Добро он тоже знал,
Знал, что к битве его привело,
И знал, каким будет финал.
 
 
Знал, каким будет начало всего
Нового, всех начал.
Ждёт каждого он, кто готов для того,
О чём он всегда молчал.
 

* * *

 
Из множества новых волшебных миров
Рождается мой – Стремительный,
Он будет для тех, кто к чуду готов,
Кто знает, как жизнь удивительна.
 
 
И роды также стремительно шли,
Как будто он знал, что заждались
Его представители этой Земли—
Такие ещё не рождались.
 
 
И вместо плача радостный смех
Первым его будет звуком,
И сердце вдруг забьётся у всех
Новорождённым стуком.
 
 
Резвый, крылатый, готовый расти,
Открытый любому движению,
И нити – магические пути —
Витьём и пересечением,
 
 
Пульсируют в каждом, и в этот узор
Вплетаются линии мира,
И каждый идёт на свой зов
Магического балансира.
 

* * *

 
«В близлежащих пустошах
Должен быть боярышник» —
Так сказала тётушка,
Заглянувши в справочник.
 
 
Багровеют ягоды
На листе зелёном,
Мудрый друг боярышник
С кроною-короной
 
 
И с корнями – лапищами,
И с шипами – пиками,
И с плодами яблочными,
Черно-красноликими.
 
 
Старый мой знакомый,
Встретилась с тобою
На одном из склонов
Крымскою весною.
 
 
На тропе загадочной
Знак ты мне подал,
Тёмной своей ягодой
Путь мой указал.
 
 
Крепкою защитой
Служишь берегам,
Будь и мне эгидой,
Не пускай врага.
 
 
За калиной следует,
Стало быть, боярышник,
Я брожу, исследуя
Ведьмины словарики.
 

* * *

 
Пусть залы стороны английской
Ведут неведомо куда,
А может быть в краю дорийском
Найдутся ниточки следа?
 
 
В музеях Англии хранятся
Свидетельства иных времён
И магией они искрятся,
И видишь всё, как там рождён.
 
 
Дорийцы, Дор, дубы, друиды,
Всё как-то связано со всем:
Елена, Троя, Кадм, обиды
И повторение вечных тем…
 

* * *

 
Этот срок будет сроком
Равным семи дням.
Заручиться нужно зароком:
Быть стихам по семи строкам.
 
 
Чтоб увидеть в себе основу
И с основой общей связать,
Чтоб найти подходящее слово
И увиденное описать.
 

Семистишья

 
– —
Не сомневаюсь в силе колдовства,
Она с рожденья женщине присуща.
Во взгляде, жестах, голосе, словах —
Во всём она Природы сущность
И сила Матери-Земли.
И жизни ритм и ритмы смерти
Богине-женщине доверьте.
 
 
– —
Единение Света и Тьмы —
Проявление древних начал,
Я увижу иные умы,
Тех, кто выиграл и проиграл.
И количество неудач
Стержнем станет для сверхзадач,
И отыщется то, что искал.
 
 
– —
Каким коварным делом оказалось
Поймать повсюду скачущую мысль,
Сознание высот достичь пыталось,
А мысль тянула камнем вниз,
О человечьем слишком вспоминала
И в угол сразу загоняла
Едва раскрывшуюся жизнь.
 
 
– —
И снова надо извиниться,
Два места выбрав для того,
Которые должны присниться.
Узнать причину, отчего
Несовершенствам человечьим
Так далеко до идеала —
Земля для этого призвала.
 
 
– —
«Вернусь!» – то было обещание,
Он улетел к другим мирам,
На жизнью данное задание…
А время сроки отмеряет,
И бесконечностью вопрос
Напрасно почту проверяет
И ждёт, и нет вестей со звёзд…
 
 
– —
Жди меня, полковник,
Я к тебе вернусь.
Синий подоконник
Вдруг навеет грусть,
Вдруг услышу ясно
За чужим окном
Песню неземную о таком родном.
– —
И нужно будет написать
То, что останется в пространстве
Возможным знаком постоянства.
И переменная основ,
Как суть иных взаимодействий,
Для равновесности воздействий
Пусть изменяет силу слов.
 
 
– —
Открывались окна, отворялись двери,
Ликовала вьюжьей песней Арабелла
И плясала танец Солнечного ветра,
И шептала сказку Северного света,
И лучом играла – словом заговорным,
Сполохом, сиянием, отбелью и зорью
Выпускала силу ветра на приволье.
 

* * *

 
В дальней-предальней Стране Фей
Жил да был Северный Ветер,
На Улице Вольных Открытых Дверей
В Доме Снов Предрассветных.
 
 
И вот однажды, вернувшись домой
Глубокой-глубокой ночью,
Слегка задремал и увидел сон.
Как наяву, воочию,
Он видел себя, приглашённым на бал,
Он—на балу концертмейстер,
Певец и танцор, подобно богам,
Сам дирижёр, сам оркестр,
 
 
Самозабвенно по залу летал
И вдохновлял приглашённых,
Магию Ветра он пробуждал
В каждом, во всех влюблённый.
 
 
Старая-старая фея одна
С улыбкой ему сказала:
«Не надо вина – закружил допьяна!
Что есть в тебе сила, я знала,
 
 
Но что есть любовь и особая страсть,
Творения пыл вдохновенный,
Желанье – всё это я вижу сейчас,
Похоже, ты всё-таки гений».
 

* * *

 
О демон злой, ты есть учитель
И вестник будущих побед!
Когда б не ты – что победитель?
Пред кем держал бы свой ответ?
 
 
И вызов твой, происходящий
Из недр глубин подземной Тьмы,
Он словно свет иной, манящий,
Влечёт взволнованно умы.
 
 
Ты гений всех времён и места,
Что есть у каждого внутри,
И ждёт тебя душа-невеста,
Уйдя в беспамятства монастыри,
 
 
Где добродетелью по горло
Сыта и всё ж умалена.
И с наслаждением ревизору
Сокровищница отдана.
 
 
С доверием – лишь ты сумеешь
Найти средь общего добра
Тот самый ключ, коль им владеешь —
Постиг урок добра и зла.
 
 
И если дух побед проснулся
От очевидного в судьбе,
Знай: то злой демон улыбнулся,
Ведь ты нашёл его в себе.
 

* * *

 
Жить, время пришло жить!
Жить, а не существовать,
Встречаться, дышать, любить,
Мечтать и в мечтах вырастать.
 
 
Жить, мы ожидали жить
Чуть позже, доделав дела,
Ожиданиям нашим быть
Сегодня настала пора.
 
 
Пришла пора запускать,
Не раздумывая, себя вверх,
И время есть наверстать
Стремительный жизненный бег.
 
 
Время ход иной запустить
Новой развёрстки времён
И каждый миг распустить
Цветком, в котором рождён.
 
 
Жить, время пришло жить —
Искусство жизнь постигать,
Миг каждый превосходить
Себя, мастерству обучать.
 
 
С благодарностью принимать
Всех наук и всех знаний сонм,
Жизнью быть и соединять
Тех, кто на жизнь вдохновлён.
 
 
Время Магию в жизнь нести,
И то, и другое есть!
И собрать, притянуть все пути,
Нити все, что проявлены здесь.
 
 
Но не видимы глазу рутин
И не ведомы тем, кто не ждёт,
Позовут из своих сердцевин
Тех, кто слышит их зов и идёт.
 
 
Жизни быть! – бьётся сердце в груди,
Жизни быть! – вторят звёзды в тиши,
Притяжением Земли проведи
Этот танец летящей души!
 

* * *

 
Мои часы идут неверно
В сравнении с общими часами,
Они показываю время
Лишь встреч, замеченных мечтами.
 
 
У каждой стороны пространства свой
Отсчёт, ритм случая и скорость,
И если вы встречаетесь в одной —
В другой иная будет повесть.
 
 
Встречаетесь друг с другом вы,
Мои часы свидетельствуют встрече,
И в прошлом, как и в будущем, живым
Во времени ваш путь отмечен.
 
 
Мечта, что странница, и случай – проходимец,
И если вовремя часы не засекут
Миг этой встречи, шанс-счастливец
В иное время ветры унесут.
 

* * *

 
Волшебнику приснилось ночью,
Что он попал в одну страну,
Там, где сплошные многоточия
Во всю свою величину,
 
 
Где недосказанность и многозначность,
Где незаконченность, пробел,
Он был как будто околпачен,
Словно остался не у дел.
 
 
Подумал он, что вероятность
Трёх точек можно развернуть
В непознанного необъятность,
Равно как в бездну заглянуть.
 
 
И тут раздался голос чей-то
В его же собственном уме,
Сопровождался звуком флейты
И тамбурином зазвенел.
 
 
«Неоднозначность многоточий,
Как смысл, сокрытый между строчек,
Иль дело, что через молчание
Путь наполняет содержанием.
Как действие, что молчаливо,
Без слов обходится неприхотливо».
 

* * *

 
Как будто множество шаров,
Как разноцветные миры,
Повисли между облаков,
Свои включая фонари,
Когда внезапно мысль шальная
Вдруг пронесётся в голове:
А я здесь был, я это знаю
И ощущаю в естестве
С самим собой кусочек мира,
Неведомого до сих пор —
То флейты звук, то голос лиры,
То джига буйная сатира
Зовут меня на разговор.
 

* * *

 
Дотронувшись до северной стены
Той части памяти, что нерушима
И осью твёрдой насквозь ощутима —
В ней знания сохранены.
Огонь желания в себе разжечь, такой,
Чтобы впустило сердце ледяное,
Чтобы увидело: я – свой,
Есть водное во мне, и есть земное,
И есть небесное – пусть буду ветер,
Что Солнечным зовут, в его отсвете
Хрусталик льда свечением засиял,
Раскрывши вдруг души кристалл.
И в памяти, что прошлое хранила —
В ней поступь бога, здесь мои следы —
Все наши тропы, грани, борозды —
Всё совпадёт. Сверкнёт Совило
На небе цвета Северной звезды.
 

* * *

 
Потребовалось время,
Чтоб взгляд свой изменить
И прошлое не заклеймить
Багажной биркой «бремя»,
Могильною плитой,
Лежащей недвижимо.
Кто погребён под ней: герой, антигерой? —
Неважно, это всё неотделимо
От вечной мудрости.
А что в Земле таится,
Откроется тому, кто вглубь веков
Чрез настоящее вглядится.
 

* * *

 
Последний вечер февраля,
И вектор нового начала,
И ветры море шевелят…
А что же я? Я задержалась
В индифферентности зимы.
И снова мне искать взаймы
Желанье, что несёт весна,
И снова жизни я должна.
 
 
Внутри – ничто, ноль, вакуум и пустота.
Нет ничего, и это «ничего» так велико,
Как велика бывает ледяная мерзлота,
Вобравши всё в себя огромным ледником,
И чувства все, и страсть, и жар огня
Накрыв холодным колпаком,
Что ловит отражение в свете дня.
И где разлёт, где искра, глаз сверкание,
Где ярь, и пыл, и внутренний накал?
Как будто мой источник возгорания,
Мой сказочный огонь, мой дух устал…
Есть только глыба льда, как камень,
Нет ничего, чтоб вспыхнул пламень.
 

* * *

 
Друзья-волшебники, жрецы-собратья,
Как правильно бы нам собраться
Чтоб в нужном месте, так или иначе,
Решить важнейшую для нас задачу,
Чтоб рано или поздно, в нужный час
Достичь согласия промеж нас?
И каждый, делая свою работу,
Всегда бы знал и общую заботу
По поддержанию равновесия мира
Искусным маленьким шажком-пунктиром.
 

* * *

 
Декабрь-архив.
Хранятся в нём бумаги сентября
Со знаком красным: «для прочтения»,
И факты прошлого заговорят,
И разъяснятся разночтения.
Сентябрь как время жатв, и урожай
Уж собран, он бывает разным,
Но сноп всегда один ты оставляй
На поле в памяти живою вязью.
Уснувшая в Мабон Вода
Пусть тайну за собой уводит,
Но жизнь идёт, и март приходит,
Остара, вольности звезда,
К перерождению восходит,
Чрез смерть, и хаос, и подземный мир
Ведёт из мрака на свободу.
Оставить всё и вспомнить сноп-менгир,
И он поможет пробудить природу.
 

* * *

 
Неожиданно видишь чёрную книгу,
Раскрываешь – внутри пустые страницы.
В голове промелькнёт: «Вороника»,
И легенда придёт о забытом рыцаре.
 
 
Будет ягода пахнуть на диком на камне,
Будет вереск, как морок, плестись на холмах,
Будет сказка, дорога и странная тайна
То ли ворона, то ли рыцаря в снах.
 
 
И в молчанье на время ты будешь одета
До тех пор, пока видятся все эти сны,
И напишется книга с «вороньим» сюжетом,
И раскроется тайна, что хранили холмы.
 

Этрускам

 
Из хаоса ведущий курс к свободе
Указывал на путь первичный
Традиции того народа,
Которого уж нет, что символично.
Но до сих пор умы учёных раздражает
Загадка мира, что внезапно исчезает,
И тысяча прекрасных лет
Некрополем лишь оставляют след.
В нём чувство радости, любви и красоты —
То был волшебный мир мечты.
И жизнелюбие расенов,
Как эликсиром драгоценным,
Питает будущего полотно для полноты.
 

* * *

 
Он шёл через город
По главным проспектам,
По улицам тихим,
По странным объектам,
Которые стройкой и денно, и нощно
Шумели, по праздничной площади,
По скверам, бульварам,
Тропинке вдоль моря,
Пригоркам и склонам,
Мимо заборов,
Зубастых и грозных,
Высоких и низких,
День изо дня шёл дорогой неблизкой.
Изобретательность не подводила —
Казалось бы, нет уже новых маршрутов,
Но снова и снова находилось
Новое что-то на перепутье.
 
 
Что он искал? Да и сам он не знал,
Хотел, чтобы город его удивлял,
А городу этого только и надо,
Он тоже в душе такой же бродяга,
Он тоже живой, и стучит его сердце
В гулких шагах одиноких прохожих,
Которые ищут какую-то дверцу
Какого-то дома путей перехожих.
 
 
А город всё знает да в прятки играет
И северным ветром след заметает,
И нужно ему, чтоб его удивляли
Люди, которые с ним загуляли.
И дом тот найдётся, откроются двери
Ветра порывом с запахом хмеля,
И будет стоять там, в дверном проёме,
Удивительный город и удивлённый.
 

* * *

 
Однажды получив письмо,
Не ожидал он, что окажется загадкой
Листок бумаги. Ничего
Не содержало, кроме одного,
Одной лишь фразы в форме краткой:
«Я есть».
Вопрос извечный, заданный Шекспиром,
Давно терзал, как пуля в голове,
И вот он получил ответ от мира,
В чьём сомневался существе.
 
 
Я есть, и потому ты здесь,
И не ищи других чудес
И ты и я – мы вместе есть,
Проводим свой онтогенез
Существований самых разных
Во множествах разнообразных.
Я провожу, а ты проходишь,
К себе же самому приходишь.
Я есть всё то же, что и ты,
Твои мечты – мои черты,
Мои пути – твои уроки,
Твои деяния – мои сроки.
И мир – мозаичная смесь,
Он тоже мы и тоже есть.
 

* * *

 
Военачальников много сидит в голове,
Командуют, грудь выпячивают,
По старшинству голосов в большинстве
Голову заморачивают.
 
 
Одного-единственного слушать надо,
Кто не размахивает бравадой,
Как знаменем силы и многознайства,
И не строит из себя начальства.
 
 
Того, кто молчит в стороне тактично,
Но действует чётко и динамично,
Он будто заточен на неразбериху,
Он чётко знает, как найти выход.
 
 
Имя ему – опыт,
И выверенным чутьём
Делаю первые пробы
Копья его остриём.
 

* * *

 
О всех военачальниках фионы
Поют в своих сказаниях и стихах,
Лишь одного-единственного – оным
Предстал Финн Мак Кумалл (войска
Которого свободными являлись,
На помощь королями призывались
В тяжелый час свирепых войн,
И Финн их за собою вёл) —
 
 
Его поют с особой славой,
Как наделённого волшебным даром.
Лосося мудрости вкусив,
Он смысл всего во всём открыл.
 
 
Мудрец, и воин, и провидец,
Событий славных очевидец,
И победитель многих битв,
Теперь в своей пещере спит,
 
 
Но завсегда готов проснуться
С врагом Ирландии схлестнуться.
И вся Фиана неустанно
Жизнь славит на «Поминках Финнегана».
 

* * *

 
Быть на грани,
Когда сознание
Стремится постичь непостижимое
В следах повседневности неуловимое.
 
 
Добавила хаоса, определённость
Вздрогнула и поубавила защищённость
В предпочтении того иль иного.
Как в исполнении тулупа тройного,
 
 
Не знаешь, где и когда приземлишься,
Чем озаботишься и усложнишься,
И вот конёк, зацепившись за лёд,
Усугубляет тройной поворот.
 
 
И высекаются искры, как сваркой,
Холод снаружи, внутри очень жарко.
На острие, на пределе, на грани
Очередного фола – постичь мироздание.
 
 
Быть на грани стены, окна, потолка,
Комнаты, башни, дверного проёма,
Бреда, реальности и прыжка,
Пола, падения, дна, подъёма.
 
 
Лежать на кровати, вовнутрь пялясь,
Собрать воедино всё пытаясь,
На гаснущем постоянно экране,
Тонкими ниточками сознания.
 
 
Быть на краю, на обрыве, на острие
Лезвия, кряжа, хребта ледяного,
Как же хочется знать, что за ней,
За гранью, кроется потайного!
 
 
И всё же… быть на грани…
Соединения с гранью иного…
Своего… потерянного… родного…
И вроде бы есть уже инструменты
Да не даются никак элементы
Стихий.
Есть только такие стихи…
 

* * *

 
Есть мудрость Матери – она
Глубоко в недрах залегает,
И ум чрез опыт постигает
Суть, что в материи воплощена.
 
 
И можно хоть всю жизнь играть словами,
В мечтах летать на облаках,
Слова не воплотятся сами,
И не осуществится шаг
 
 
Без действия, затрат, работы
Старателя, ткача иль гончара.
Стирает время наносную позолоту,
Но оставляет ценность серебра,
 
 
Что истину веками сохраняло,
Не допуская жадных глаз
И мудростью земною называло
Лишь слово верности, как связь.
 
 
Есть в жизни многое от смерти,
Но равностью добра и зла
Во чреве недр глубинной тверди
Рождение слова-серебра.
 
 
Слово истинное – от Матери,
Серебро самородное в патине,
От Земли – благородство не краденное,
От Земли – природная Магия.
 

* * *

 
По спиральной башне вниз
В коловратный лабиринт
Крутится колесо
Серебряное колесо
Ариадна нить прядёт
Открывается проход
Слово-серебро
Слово-серебро
Трёх миров хозяйка ждёт
Ждёт того, кто к ней придёт
В Каэр Арианрод
Каэр Арианрод
И остаться там нельзя
И уйти ни с чем нельзя
Нужно много сил
Много верных сил
Испытания пройти
И с собою принести
Дар, чтоб вдохновил,
Душу обновил.
 

* * *

 
В ночи» открытых глаз
Появились ступени
Вниз
Наощупь
Прошлого
Опускаюсь
Следую линии
существований
и поколений
Останавливаюсь точкой
пересекающихся
Свившихся в тесное переплетение
Знак подаёт глухое мерцающее
Сердце солнечного сплетения
И памяти почка набухающая
 
 
Бух
Вскрывается хранилище-почка
Вслух
Разворачивает объём точка
И лопается скрежетом скорлупа
тесная
Необъятностью ограниченного
телесного
Пространство появляется
исчезает
В незаданной мерности
нет времени
нет меня
есть что-проявляет-
себя-
готовым-к-проявленности
 

* * *

 
На грани добавила
В слова серебра.
Появились ступени,
Словно в молчание
Затянувшаяся игра
Обрела, наконец, очертания.
 
 
Ступени безмолвия —
Мера возможностей.
И следующий шаг—
Повышенной сложности.
Игра выходит на уровень новый.
Готова продолжить? – Да, я готова.
 

Струны серебряного колеса

 
В стране валлийских долин и красот
Серебряным песням звенеть.
Есть замок чудес – Каэр Арианрод,
Вот только любви в нём нет.
 
 
И горная тишь ледяная Гвинед,
Бег волн, колыбели лесов
В каждом дыхании есть её след —
Серебряное колесо.
 
 
Может даром Хозяйка его наделить
Поющие струны души,
Может к жизни кого-то она возвратить,
А может кого-то лишить.
 
 
Жива злая память, за давностью лет
Не смогла она позабыть
Того, кто принёс ей немало бед.
Отказано в праве быть
 
 
Наследию его и его делам,
Пусть думают, что не права,
А только отказано тем следам —
Насилию – не бывать.
 
 
Против воли однажды взяли её,
Можно вынудить и обмануть,
Горько раскаяться после того,
Но прошлого не вернуть.
 
 
Потерянный ходит и сын её
Скитальцем уж сколько лет,
Ни твёрдой руки, ни храбрости львов,
И имени тоже нет.
 
 
Сам он не смог ничего изменить
И шёл за отцом вослед,
Сокровища будет теперь сторожить,
Хочет того или нет.
 
 
И милость будет другим дана,
Он свой испытательный срок,
Собой проживёт и усвоит сполна
Отверженности урок.
Сделать собственный выбор, судьбу раскрыть
Боги не помогли.
До конца он поймёт, что такое быть
Непринятым сыном Земли.
 
 
Вдали валлийских холмов и красот
На землях иных морей
Буду песни тебе петь, Арианрод,
Услышь ты их поскорей!
 
 
Дай мне знак, как исправить то,
Что исправить никак нельзя,
Что сделать когда-то не смог тот,
Кого не взяла в сыновья.
 
 
Услышь и пойми ты мою печаль,
Он воин, не ведает плач,
Но женское наше начало начал
Растворит полосу неудач.
 
 
Выплачет всё, что не сбылось,
Но не камнем пойдёт ко дну,
А растворится в потоке слёз
Оставит всего лишь одну.
 
 
Слезу ту, что радостью назовут,
И будет дороже всех
Сокровищ на свете, их отдадут
За рождения нового смех.
 
 
Новой жизнью Арианрод звенеть,
И звучат серебром голоса,
Голоса новых тех, кто будет уметь
Жить на струнах серебряного колеса.
 

* * *

 
Заклинание петь торжествующе
На природы весеннем сборище,
Где вода серебрится волнующе
В ручейках, водопадах, озёрищах.
 
 
Заручиться Луны поддержкою,
Что прилив, что отлив – всё по сердцу,
И самой себе обережкою
На дорожку спеть многоголосицу.
 
 
Торжествует Весна ненасытная,
До любви и до жизни охочая,
Прорезается песнями-листьями,
Молодыми, зелёными, сочными.
 
 
Им ковры расстилаются травами
И цветами в узоры диковинные,
И застенчиво шепчут дубравами
Дерева сплошь признания любовные.
 
 
Приглашают друг друга на игрища,
И сплетаются ветками голыми,
Становясь первородным эпиграфом,
Силой новой раскрыться готовые.
 
 
Заволнуется вешними водами
Человек, в эту жизнь посвящённый,
Не противится дару природному,
А идёт он на зов, влюблённый.
 
 
Жар восторженный, дар ликующий,
Дрогнул лёд, стаял влагой слезы,
Жизнь рождается торжествующе
Заклинанием талой воды.
 

* * *

 
И волшебники ошибаются,
Согласитесь вы с тем или нет,
В их делах то «откат» называется.
Значит надо выйти на след
Мысли, действия иль заблуждения,
Что в тупик на пути завели,
Просмотреть тот отрезок в движении
И от главного отделить.
Разобрать по частям составляющим
Эффективности зла и добра,
Нет ненужного, всё пригождается,
И в ошибках растут мастера.
 
 
Ну а кто же не ошибается,
Тот не знает и ценность побед —
Чем сложнее успех достигается,
Тем уверенней будет и след.
 

* * *

 
Тебя разыскивает Сила,
И чтоб она не пропустила,
Тебе просили передать
Что надо сделать на Остару.
Чтобы тебя могли узнать,
Ходи три дня в одежде старой.
Быть может старое пальто,
Висящее в шкафу годами,
А может шарфик старый – тот,
Что бабушкой давно подарен.
А на пальто, так, для приличия,
Ты приколи, как знак отличия,
Ту мамину серебряную брошь,
А для чего – потом поймёшь.
 

* * *

 
Мне сказали, что я солгала,
Я – себе, в ту давнишнюю пору,
Кода юности цветом цвела,
И подъем начинался в гору.
Что страшило? Невзятие вершин?
Иль высотной болезни падение?
Или может одна из причин —
Недоверие себе и сомнения?
Лгать себе – тут уж не привыкать,
Когда с детства твержу: мне не больно,
Улыбаюсь, где надо кричать,
Обрубить и пресечь недовольно.
Убеждаю: всех нужно любить,
Нет врагов – будет вечная дружба,
Предлагаю себя, чтобы быть
Той единственной, важной и нужной.
Это всё называется «жизнь»,
Не была она настоящей:
Часть одна – из оправданной лжи,
А другая – намеренной фальшью.
Нет, в этом мире нужно иначе,
Нужно найти ту песчинку-реальность,
Режет что глаз и упрямо маячит
Сквозь шоры аттракциона «Зеркальность».
 

* * *

 
Вот время снаряжать корабль настало
И собирать свой экипаж,
Что положил бы новое начало
И новый запустил хронометраж.
 
 
Единомышленников, увлечённых
Идеей видеть мир иным,
Зову, во временах рождённых
Различных, но одним
 
 
Дыханием живущих,
Ловящих ритм своей волны,
В веках ли, ныне ли идущих, —
Все ощутимы и видны.
Как будто кто-то запускает
Корабль мысли в вышине,
И притяжение проявляет
Земля чрез нас, как в волокне,
 
 
Которое потом сплетётся
В картину под названием «Мир».
Корабль плывёт, и нить прядётся,
И ткётся полотно-курсир.
 

* * *

 
Следующим шагом будет листок,
Чистый листок бумаги.
Рунами пишешь на нём пару строк,
Вязью рисуешь знаки.
 
 
Первый знак – Арианрод,
Второй – Ллеу Ллав Гифес,
Сын и Мать, Земля, что даёт
Право быть в новом мифе.
 
 
Знаки должны канвою совпасть,
Слиться единым узором,
Сына всегда поддержит Мать,
Для Матери – сын опора.
 

* * *

 
Есть миры, человек для которых
Звучит, как ругательство,
И ворота в миры те закрылись,
Ведь было предательство.
И свою показал человек не лучшую сторону,
И сидит он теперь сам с собой,
Окружённый забором с запорами.
То собачку себе заведёт, то кошечку,
То рыбёшку совсем молчаливую-крошечку,
И не может понять, отчего на душе так гадостно,
Вроде всё хорошо, да как-то не радостно,
В окружении подобных себе как-то узенько,
Всё знакомо и тоже не очень-то дружненько.
И томится душа по чему-то потерянному,
И вздыхает, как будто лишилась доверия.
А доверие вернуть – штука сложная,
Вот и пробует он осторожно
Жить учиться с иными, отличными
От него, существами различными,
Слышать, чувствовать и в понимании
Становиться единым с ними сознанием.
 

* * *

 
Ты можешь быть в любом мундире,
Но если чести не хватает,
Окажется он сувениром
На память, да и та растает.
 
 
Когда погасли окружные ориентиры
И выключен ведущий саундтрек,
Ты медленно снимаешь все мундиры.
Останешься ли с честью, человек?
 
 
Когда стоишь ты абсолютно голый,
Безлистный, неприкрыт, такой, как есть,
Нет ничего и даже слова,
Только тогда поймёшь, осталась ль честь.
 

* * *

 
Он был вечно пьян
И прочесть не мог
Надпись на древних камнях,
До рассвета плясал
И на флейте играл,
Словно был у эльфов в гостях.
 
 
А ещё говорят,
Что флейту ту
Сам король ему подарил,
Проплясав всю ночь,
Королевскую дочь,
Загрустившую, он рассмешил.
 
 
Спел он песню ей,
Что пел его дед
Про смешную страну обезьян,
Где жара круглый год,
Веселится народ,
Днём и ночью
Стуча в барабан.
 

* * *

 
Каким бы ни выдался день суматошным,
Остановись на минуту, выбери время.
Если вдруг увидишь ты кошку,
Вспомни одно поверье:
Вот сидит она у дороги —
Пора паковать чемоданы,
Если трётся о чьи-то ноги —
Помощь нужна и внимание.
 

* * *

 
Шёл по лесу, след тёмного камня искал,
Камня сильного, камня древнего.
Говорят, упал он с каких-то скал
И что-то сделал со временем.
 
 
Теперь на том месте, где камень лежит,
Все часы замирают,
Закрытый когда-то проход открыт,
И времена совпадают.
 
 
Это место желания – не загадать
И не ленточкой обозначиться,
Это место безвремения – силу узнать,
Если она не утрачена.
 

* * *

 
Хриплым голосом будоражить мир,
Веско, на силе аорты
Души вскрывать, как вскрывал кумир,
Срывать намордники мёртвых.
 
 
Словом цеплять, как занозой в плоть,
А в самой нежности сердца
Щит создавать, чтобы не расколоть
Ядро сокровенных терций.
 
 
Мягкость, подвижность и нежность души,
Могутность и сила духа,
Ты сделаешь то, что нельзя сокрушить,
Споёшь, что достигнет слуха.
 
 
Чтоб можно было увидев, сказать:
«И я живой тоже»,
Чтоб можно было начать создавать
Жизнь, а не просто возможность.
 

Остара

 
Просыпалась Вода, и искали мы
Под сокрытыми покрывалами
И под пенными бурунами
То, что было спрятано нами.
 
 
И не был никто уверен,
И возникали сомнения,
Но вот пришло равноденствие,
И пошло потихоньку действие.
 
 
И дала весна разрешение
На совместное воплощение
Той мечты, что так долго вынашивали.
Жизнь очнулась, заприхорашивалась
 
 
Красной девицей да на выданье.
Ну и где же такое видано:
Зайцы бегают чудодейственные,
А реальность твердит: действуй!
 

* * *

 
Когда волшебники лгут, это очень чревато.
В них появляется что-то от лжепрелата,
Который рядится в одежды сановной особы,
Делами своими достичь высоты не способной,
А ложью вокруг всё, напротив, усугубляя,
И крылья, и имя, и предназначение теряя.
И множит обманы среди заблуждений,
Бесчестья и фальши кривых отражений.
Когда волшебники лгут, это недопустимо.
И Магия гаснет, и сразу теряется сила,
Уходит решительно и без возврата,
За мнимость расплата – клеймо лжепрелата.
 

Вали

«У Бальдра вскоре

брат народился, —

ночь проживя,

он начал сражаться.»

Прорицание вёльвы

 
Сына несчастного мать понимала
И за насилие отца проклинала,
Ребёнка-убийцу на свет порождала,
А в глубине своей благословляла.
 
 
На разум, на силу, на преодоление
Убогой программы уничтожения,
Которую боги наворотили
И волю других не учли, не спросили.
 
 
Была нужна уникальная сила,
И мать этой силой его наделила.
Не многое ведал, в одном повезло:
Он точно узнал, чего быть не должно.
 
 
И память его, материнская, злая,
Срывала иллюзии покрывала,
Голой новую жизнь запускала,
На созидание добро давала.
Не в мести честь, не в долгах ответ,
У каждого право на Тьму, и на Свет.
 

* * *

 
Знаешь, как два желания
вскользь пролетели
и Вселенной коснулись?
Два сильных желания,
за руки взявшись, соприкоснулись
мечтами и душами,
взглядами и голосами,
и в телах человечьих
нечеловечьими нами…
 

* * *

 
Не признать, не найти,
Что лежит на пути —
То моё или нет?
Не найти мне ответ.
Часть внимания здесь,
Я сама, как бы, есть,
Часть другая меня
Не желает менять
Выбор пьес, выбор мест
То ли там, то ли здесь.
Лондон, Лондон,
19-й век, 15-й год-
Что-то контур
Мой туда не идёт,
Иль забыла,
Не хочу вспоминать.
И была ли? И было ль
То, что нужно узнать?
 
 
И совсем вдруг исчезло
В жизнь желание играть,
Пресно все и облезло…
Телу хочется спать…
 

Коллекционер Срединного Двора

 
Встречались с коллекционерами?
Их увидишь на Миттер Корт,
Служат они курьерами,
А площадь та – телепорт.
 
 
Нужно сесть на скамейку,
Под огромным платаном она,
И засмотреться в лазейку,
Что меж домов видна.
 
 
Оттуда появится некто,
Одетый в старинный наряд,
И установится вектор,
Как только рассеется взгляд.
 
 
И вот совсем уже рядом
Он с тобою сидит,
И слов, оказалось, не надо,
Он взглядом с тобой говорит.
 
 
«Я собираю истории.
Есть у Вас что сказать?
Но только лишь те, которые
Могут миры связать
 
 
Каким-то чудесным образом:
Лоскутком, крупинкой, звеном,
Но так филигранно подобранными,
Что становятся проводником
 
 
В те миры, где кусочком этим
Вы по сути души совпадёте.
И получите все ответы,
Если верный рассказ найдёте.
 
 
Ведь коллекция – очень древняя,
Всех историй не перечесть,
И пройти сквозь пространство и время
Ключ-рассказ лишь способен здесь».
 
 
Можно долго сидеть и придумывать,
Вспоминать, чтоб такого сказать,
Не сработает замысел с умыслом,
Тут душой нужно ключ подобрать.
 

* * *

 
Кто в путь собрался, поспеши,
Мечту свою осуществить,
Ведь открываются бескрайние чертоги,
И новых множество орбит
Зовут туда, куда бежит,
Куда бежит и где лежит
Другая сторона черездороги.
 
 
И пусть немного знаешь ты,
Но цели ты готов достичь,
А значит сами поведут и ноги,
Чтоб разузнать, чтобы постичь,
И что-то важное найти,
Что спрятала на том пути
Другая сторона черездороги.
 

* * *

 
Читая её лицо
Бездонного озера, таящего пламень,
И тысячи мудрецов
Не ведают, что под волнами.
 
 
Читая её лицо,
Пространство и время дрожит,
И размыкают кольцо
Реальности миражи.
Блуждающими огнями
Мерцают её глаза,
И не зрачками – ночами,
Внутрь себя глядят.
 
 
Читая её лицо,
Нездешнее, потустороннее,
Не высечено резцом,
А словно водой унесённое,
 
 
Будто слегка размытое
Радостью, грустью ли, тайною?
Читая её молитвою,
Рождающей мироздание…
 

* * *

 
И снова внутри ничего,
Хотя неизвестного – тьма.
Найти бы, плясать от чего
В дебрях пустого ума.
 
 
А может всё отпустить,
Оставить всё это, как есть?
И пустоту допустить
Одной из своих естеств.
 
 
Неизвестное может быть
Таковым только лишь до поры,
А потом появляется нить,
Открывая начало игры.
 

* * *

 
Заслышав про гаубицу, убери-ка презрение,
Показное невежество не умножит знание,
А копни ты историю вооружения,
И на главное обрати-ка внимание.
 
 
Навесная стрельба вне видимой цели,
Для метания праща целой груды камней.
Попадёт или нет – пролетели, задели —
Смысл в сражении самом да в бросании огней.
 
 
На войне же, конечно, хороши все орудия,
Но хотелось бы как-то уладить конфликт.
Управлять равновесием – не вершить правосудие,
Проявлять свою силу и другой дать расти.
 
 
А метание камней – штука, может, и нужная,
Но к чему-то хорошему так и не привела.
Самоходные гаубицы, танки и пушки
Суть вражда и война. Такие дела.
 
 
Цель должна быть ясна, и к ней устремление —
Не раздоры и распри, бойни, грызня,
Достижение цели не в разрушении,
А в простом договоре Земли и Огня.
 

* * *

 
В безумстве времени свободы не постичь
И не заговорить безумие века,
Ты не стремись высот божественных достичь,
Не зная, как Земле родным быть человеком.
Не зная, что закон её для всех един —
Людей, богов, живого, неживого,
И только с нею ты непобедим,
И только её воля в каждом слове.
И волею её всё на Земле живёт,
И волею – её все дети, и всем, кому она даёт
Право на жизнь, быть за него в ответе.
За ценность каждого живого существа,
Священную Земли прикосновенность,
И частью будучи земного естества,
Неси в ответ любовь и верность.
 

* * *

 
О помощи просили ночи,
В безмолвии комнаты вздыхая,
Но я не знала, как помочь им,
Я многого ещё не знала.
 
 
И дни о помощи просили,
Хотелось быть им самоцветом,
Но мысли в дали уносили
За призрачной мечтою ветра.
И годы помощи искали,
Уж не часами и минутами —
Секундной стрелкой отмечали
Так и не взятые маршруты.
 
 
И помощь предлагало время,
И о себе напоминало,
О сроке жизни, что отмерен,
Но я его не замечала.
 
 
Я из Безвременья, где яблок аромат
Настолько крепко входит в душу,
Что эта жизнь взята как будто напрокат,
А время лишь рантье бездушный.
 
 
И многих жизней стоил тот прокат,
Пока не поняла я истину одну:
Особый опыт здесь быть должен взят,
Чтобы не быть у времени в плену.
 

* * *

 
Я спросила у мира: эй!
Как дела? Как ты там поживаешь?
Что ты ждёшь от нас, от людей?
Что ты хочешь, чего желаешь?
 
 
Мне ребёнком ответил мир:
Ну, привет! Я ещё зарождаюсь,
Я расту уже вглубь и вширь,
Пусть внутри, но я очень стараюсь.
 
 
Я хочу, чтоб старались и вы
Измениться и были готовы,
Снять с зашитого рта швы,
С глаз убрать бесполезные шоры.
 
 
Я желаю уметь и летать,
А не только крутиться вокруг,
Ну а вам я желаю убрать,
Разомкнуть этот замкнутый круг.
 

* * *

 
Воздух, Вода, Огонь и Земля,
В силах природных частица моя.
Кругом Стихий этот мир порождён,
Воздух, Земля, Вода и Огонь.
 
 
Воздух, Вода, Огонь и Земля,
Вы есть во мне, в вас есть и я.
Земля и Огонь, Воздух, Вода —
Если есть конь, будет и борозда.
 

* * *

 
Путь магии, круг первый
Закрыл, захлопнул боковые двери.
И мир разомкнут, и мир прерван,
И нет надежд, воздушных замков, миражей —
Всё было лишь игрой воображения,
Фантомом иллюзорных падежей.
 
 
Случались ли те превращения,
Что красочно так виделись уму?
Не лги себе, то было наваждение,
Пропавшее при входе в Тьму.
 
 
А что осталось? Что не потерялось,
Не растворилось, не развеялось во снах?
Нет ничего во мне, осталась
Лишь тишина в остановившихся часах.
 

* * *

 
Не обижу, и ты не обидишься,
Потому что терпеть не приходится,
Изжитого отъезд не предвидится,
Он уже наяву происходит.
 
 
Путевые огни-указатели
В новое повели кругосветное,
И пусть буду я тем искателем,
Что достигнет миров-ответов.
 
 
Многозвучные и многообразные,
Но всегда чем-нибудь совпадающие,
И со множеством разумов разных
По согласию соединяющие.
 
 
Нет обид – нет потребности в мщении,
Нет насилия – нет и жертвенности,
Воля здесь и свобода движения,
И ответственность здесь естественна.
 
 
Безупречность здесь есть и целостность,
И свобода для мудрого разума,
Уникальность каждого – ценность,
И не крайностью – разнообразием.
 

* * *

 
С древних времён, незапамятных,
Лишь на Землю опустится ночь,
Серебристою монограммой
Засверкает венец из звёзд.
 
 
Ариадны ли нить путеводная
Иль подаренный к свадьбе венок,
Называют ещё Короною
Её Северной – Арианрод.
 
 
Сколько много печальных историй
Сквозь разорванное кольцо
Льют сиянием вечерние зори,
Очаровывая красотой.
 
 
Будто новый избранник на троне
Восемь каждых десятков лет
Яркой вспышкой в венце-короне
Проявляется самоцвет.
 
 
С самых древних времён и поныне
В ком-то отблеск его полыхал,
И Земля ждёт достойного сына,
И незыблем её ритуал.
 

* * *

 
Арабелла отсчитала
Соглашения пустоты.
Дней потрачено не мало.
Что ж погасли все мечты?
 
 
Не горит внутри приветным
Светом тёплый маячок,
Не получены ответы,
Это значит – незачёт.
 
 
Сколько было накрываний
С головою пустотой,
Сколько было замираний
Под слепою темнотой.
 
 
Ничему не научило
Погружение в темноту.
Где ж ты Сила, моя Сила?
Без тебя невмоготу.
 
 
Как увидеть, происходят
Изменения или нет?
Мысли ль это сумасбродят?
Или всё же виден свет?
 

* * *

 
Не помогут тут заклинания,
Принуждением не добиться
Претворения силы желания,
Претворяться – не притвориться.
 
 
Ведь желания не заклинаются,
Воплощаясь по умолчанию,
Сердцем пламенным оживляются,
Когда есть воплощающий.
 
 
Нет желания – нет и действия,
И в болотной воде зависание,
Убери свои противодействия —
Расколдуй своё заклинание.
 

* * *

 
И что же дальше?
Как решить задачу?
Как точно знать, не полагаясь на удачу,
Что установится связь с Силой?
Как исполнять свой договор, что заключила?
Как видеть эти изменения,
Что полным ходом по мирам идут
И в мире среднем в отражениях
Себя расширенно произведут?
Как Силой быть и с полным правом
Творить тот самый новый мир?
Стать сочленением, суставом
Магических проводниковых жил.
 

* * *

 
Быть неестественным хватит!
Бросать слова на ветер,
Цепляясь мёртвою хваткой
За видимость яркого света.
 
 
И тьмой своей прикрываться
И в пустоте растворяться,
Чтоб только не проявляться
И только не ошибаться.
 
 
Долой упадочность духа!
Огонь зажечь кислородный,
Который в воде не потухнет,
Огонь, что Землёю одобрен.
 
 
Проводником её воли,
Твёрдой и неизменной,
Быть средь её паролей
Силою полноценной.
 
 
Каждым своим проявлением,
Мыслью и действием каждым
Двигаться в направлении
Мастерства, уникального, важного.
 
 
Выбор, он уже сделан,
И дверь в иное открылась,
Слышишь, струна зазвенела,
Словно росой умылась!
 
 
Ты слышишь, струна забилась
Серебряным чистым потоком —
Связь с долгожданной Силой,
Соединение с истоком!
 

* * *

 
Сон обидится и не вернётся,
Если забудешь, когда проснёшься
Рельеф узорчатый каньона Озера
Красной Воды, ни на что не похожего.
 
 
Не видено ранее, но ощутимое
Место огромное и такое сильное,
Что можно потоком в нём раствориться,
А после в далекую высь устремиться.
 

* * *

 
Мастер, играющий цветами,
Мастер, меняющий настроение,
Жонглируй горящими угольками,
Рассеивай неживые сомнения,
Ловко смешивай во всех красках
Желания, волнения, стремления-
Каплей будущего в настоящем
Разольются твои акварели.
 
 
На Земле писать ту картину новую
Да живым Огнём и свободной волею,
Да Водой ключевой и прохладой росною,
В широту и ввысь честным Воздухом.
 

* * *

 
Любой захват внимания
Возможен два часа,
А дальше подсознание
Включает тормоза
И не даёт энергию
Расходовать сверх норм,
Ведь тело не железное —
Не скрип это, а стон.
 
 
Вливай поток уверенно,
Стремится он к тебе,
И что должно быть сделано,
Само и по себе,
Случится обязательно.
Не пропусти тот миг —
Предельно будь внимательным,
Когда поток возник.
 

* * *

 
Города закрыли глаза-
Удивишь кого слепотой,
Только как-то иначе нельзя
Рассмотреть и увидеть то,
 
 
Что лежит глубоко внутри,
Что сокрыто от глаз чужих,
Что давно перешло из витрин
В подземелье хранилищ ночных,
 
 
То, что убрано с глаз долой,
Что уродливо на свету.
Только внутренний чуткий взор
Рассмотреть может красоту.
 
 
Погасив по возможности свет
И на громкость включив тишину,
И поставив на паузу бег
Находящихся всех в плену
 
 
Ядовитых неоновых ламп,
Виртуальных иллюзий помп,
Поднимается город с лап
И в подземье своё идёт.
 
 
Если вдруг закрывая глаза,
Попадёшь в его такт шагов —
Не пугайся и исчезай,
Он тебя забирает с собой.
 

* * *

 
О спокойной жизни прося,
Человек взмолился богам:
Запас сил уже весь иссяк,
А не видно конца кругам.
 
 
Не ответили боги ему,
Да и что было отвечать?
Запечатанному уму
Ещё долго придётся спать.
 
 
Бег по кругу да в кандалах —
Это вроде как пыткам сродни,
Только в самых муторных снах
Происходит такое с людьми.
 
 
Чем-нибудь, человек, помоги,
Только сам себе, только сам,
Все вериги свои сними
И тогда обращайся к богам.
 
 
А когда начнёшь сознавать
Ход по кругу стихийных сил,
То не будет нужды ни себя умалять
Ни богов о пощаде просить.
 

* * *

 
Разбежались мозги по домам,
Отсидеться хотят в укрытии,
И трещит старый мир по швам
Под напором грядущих событий.
 
 
Недостаточно укреплены
Рубежи обороны, и крепости
Мозговые штурмы нужны,
Чтобы выявить все погрешности,
 
 
Все нелепости, что за склепами
Да за прахом таятся и лепятся
И пытаются напоследок
Наплести свою околесицу.
 
 
Оставаться недолго загонам
Мира прежде существовавшего,
Умирающего в агонии,
Уходящего, проигравшего.
 
 
И становится больше заметным
Всё то истинное, что заложено,
Очень скоро в луче предрассветном
Растворятся все призраки прошлого.
 
 
Только вот нелегко, когда даже враги
Право на жизнь имеют,
Нужно сдвинуть хоть чуть набекрень мозги,
Но при этом не вывихнуть шею.
 

* * *

 
Любой пример показательно
Выполняет свою миссию:
Википедия основательно
Описала игру в виселицу.
 
 
Привела пример, где ведущий
Все буквы дал неизвестными,
К интересу участников пущему:
Откроется что там впоследствии?
 
 
Шесть ошибок было допущено,
Ну а в слове – семь букв простых,
С каждым шагом к столбу гнетущему
Добавлялся какой-то штрих.
 
 
И в итоге на шаге девятом
Совершается плюсквамперфект,
И висит на столбе заклятом
Слово заданное – ЧЕЛОВЕК.
 
 
В общем, суть тут весьма простая,
Но при этом – наглядный эффект:
Если сам ты себя не узнаешь,
Так и будешь висеть, человек.
 

* * *

 
Как найти мне улицу
В городе тоскующем,
Где дома сутулятся
Между толп дрейфующих,
 
 
Где по длинной набережной
Всё бегут прохожие,
Вроде бы как разные,
Только все похожие.
 
 
Взглядами потухшими,
Впалостью глазниц
Пялится старуха
Из-под этих лиц.
 
 
Есть Колодец Жизни,
Только он сухой,
А в Долине Смерти
Жизнь течёт рекой —
 
 
Детские площадки,
Скверы и дома —
Это неполадки
Моего ума?
 
 
Как найти мне улицу
И во сне проснуться?
Как из мутной лужицы
В роднике очнуться?
 
 
Или может надо
В этом сне заснуть,
Чтобы без возврата
В жизнь перешагнуть?
 

* * *

 
Помолчала немного, подумала,
Встала, платье слегка поправила,
Поняла, что сделает то, задуманное,
Знала, это исключение из правила.
 
 
Мысли вдруг затихли все умные,
И взяла из дорог предложенных
Туманную самую, сумрачную,
Ту самую – ни разу не хоженую.
 
 
Удивилась, как просто далось решение,
Отдалась своей хладнокровности
В расчленении и расплетении
Узелковой многоусловности.
 
 
Дорога, конечно, вела в безответное.
Что ожидало? Испытания.
С бесстрашием подростка пятнадцатилетнего
Шагнула, как в бездну, в своё сознание.
 

* * *

 
Ущелье Пяти Драконов
Лежит среди темных скал,
И действуют там законы
Иные. Не раз исчезал
Искатель, туда забредший,
Стремящийся тайну познать.
Свидетельством произошедшей
Там встречи была печать —
Ладонь человека, как оттиск,
На камне у склона горы,
Как будто ловушка иль пропуск.
Но тем, кого впустят миры.
Немного для этого надо:
Ладонью со знаком совпасть.
Послышится звук камнепада —
Здесь, главное, не упасть.
Почуется запах пожара,
Базальтовый облик скал
Вдруг вспыхнет огненным жаром
Драконьих пылающих жал.
И снова не испугаться
И не отнять руки.
Лавина начнёт опускаться
Огнём дышащей реки.
А после внезапным торнадо,
Как пепельным прахом восстав,
Пять братьев, драконов крылатых,
Появятся среди скал.
И если ты ещё дышишь
И волей своею жив,
От них ты, быть может, услышишь
То, за чем приходил.
 

* * *

 
Думал волшебник: «Дела неважны.
Как в этот мир привлечь новизны?»
И предложил, повстречавши зануду
Ему стать другим хотя б на минуту,
Всего на минуту, не больше того,
Чтоб не было страха: «невышлобчего?»
Зануда сказал: «Секунд шестьдесят
Вряд ли меня как-то преобразят,
А потерять что-то очень могу,
Нет уж, спасибо, я побегу.
И пользу какую я извлеку?
Лишь на сомнения себя обреку:
Правильно сделал я или нет,
Ходи и ищи потом в жизни ответ».
 
 
Волшебник вздохнул, плечами пожал,
Подумал: «Ещё один шанс потерял.»
 

* * *

 
Его мысли перенесли
В дали-дальние края земли,
Не впервые он там бывал,
Но каждый раз замирал
От восторга тревожного вдруг,
Расширявшего сжатую грудь,
Словно выход стремилось найти
То, чем был он глубоко внутри,
Неподвластное ни уму,
Ни сердцам, ни ему самому.
И однажды он понял сигнал:
«Переход это, – он написал —
Переход ноты соль в ми-минор».
Струн магических перебор
Зазвучал, заструился, запел
И открылась та самая дверь…
 

* * *

 
Лист бумаги тонкий-тонкий,
Волокно тугого шёлка
Разноцветной серебристой
Арабелла тронет кистью.
 
 
И узором водным ляжет,
Словно фильм полнометражный,
Мир причудливых видений,
Переходов, превращений.
 
 
Лист бумаги тот волшебный,
Кисть его едва коснётся,
Тут же рядом параллельный
Мир по зову отзовётся.
 
 
И проявится в реальность,
Вдруг возникнув ниоткуда,
Был всегда он здесь, как данность,
Но никто не видел чуда.
 
 
Арабелла знает дело
И игру теней и света,
Видит, как миров пределы
Превратились в брызги цвета,
 
 
В мире каждом музыкальность
Разыграется этюдом,
Кто почувствует тональность,
Станет сам таким же чудом.
 

* * *

 
Он долго терпит жизнь, как неудачу.
Он лепит дни, не справившись с задачей,
И строит длинную кривую ночи,
В глазах его огни сгорают тотчас,
Едва успев воспламениться.
Где то, чему дано свершиться?
И если результат есть поражение,
Куда теперь вести движение?
Вовнутрь, вовне, наверх иль вниз,
Иль снова в круг, что называют «жизнь»?
Кто называет, кто даёт, кто направляет?
Что движет всем, что управляет?
В какой момент остановить движение,
Увидев результат без поражения?
И зафиксировать, соединить копьём на поле брани
Сознание своё с вселенскою гортанью?
 

* * *

 
Очень странное слово было сказано королём,
Что-то до боли знакомое. Не разумом, а чутьём
Скорее понятное: душа всколыхнулась вдруг,
От запаха свежей мяты, когда он сказал: «Вальжедук».
И сердце запрыгало мячиком,
И взгляд – словно взгляд незрячего,
Стоит он, видением охваченный,
И видит иное вокруг.
 

* * *

 
Они были сёстрами, жили у моря
Всю свою жизнь, с природой не споря,
С ветрами летучими говорили,
Приливы вели, провожали отливы.
Старшая стать могла дивною птицей
И далеко за моря устремиться
В земли иные доставить ту весть,
Что получили они здесь.
 

* * *

 
В малейшей надобности не зови аптекарей,
Они лишь могут служить помехою.
Руки свои приложи к тому месту,
И затаившейся боли вместо
Пусти серебристой энергии нить,
Поможет она недуг исцелить.
 

* * *

 
В замке ночью танцы устраивали,
Для этого сцену большую выстраивали,
А внизу – оркестровую яму
Для оркестра, с которым друзья мы.
Он из дальних земель прибывал приглашённый,
И мастерством своим непревзойденным
Музыку лил так виртуозно,
Что не танцевать было невозможно.
 

* * *

 
Книга вспомнилась, в бурую кожу одетая,
С буквами золотого тиснения,
И заворочалась гордость задетая,
Под завалом обломков чужого мнения.
Правд много, у каждого правда разная,
На всякую правду лжи не накопишь,
Чем меньше знать о них, этих правдах,
Тем громче истине звучать синкопой.
 

* * *

 
Какими-то мечтами жила,
Какими-то снами стать хотела,
Но вот почему-то не смогла,
Но вот зачем-то и не сумела.
 
 
Улетели мечты, рассеялись сны,
Последней дрожинкой струна отзвучала,
И в воздухе трепетом нежной волны
Неуловимое новое закачалось.
 
 
«Научись летать, – зашептало оно,
А иначе зачем твои крылья?
То, что было однажды давно дано,
Навсегда остаётся Силой».
 
 
А получится? Вновь сомнения оттого,
Что не справилась и не сумела.
И сколько во мне того сильного своего?
«Да делай ты уже, делай!»
 

* * *

 
В книги входишь —
Жизни ломаную видишь,
До ответа едва доходишь,
Но однозначно уже не завидуешь
Ни себе, ни талантам, ни гениям,
Ни человеку, рождённому жизнью.
Это – весеннее обострение,
Ожидающее затишья,
Заводи, зовущей, бездонной,
Всепоглощающей, всё принимающей,
Ночи, холодной и внезаконной,
Ни в чём не нуждающейся, но всё меняющей.
 

* * *

 
Если знакомый мир тебе должен,
Возьми своё по праву,
Много вокруг фальшивых подложек,
Поэтому жизнь не по нраву.
 

* * *

 
В темноте непроглядной зорки лишь кошки,
А Чёрную башню увидеть нужно,
Иначе сломаешься и задохнёшься,
Иначе не выберешься наружу.
 
 
Чёрная башня и ночь смоляная,
Липким туманом глаза застилают,
Намертво льдом прилипают к коже…
Чёрная башня, а мы ведь похожи.
 
 
Пусто внутри, лишь в окнах-глазницах
Мечутся сквозняки и сквозницы,
Не потому, что ведают путь,
Просто им кем-то положено дуть.
В башне пустой, не увидевши выход,
Крутятся, вертятся замкнутым вихрем,
Стены исследуют, лестницы, залы,
Башенки, комнатки, камни подвалов.
 
 
Ходят по кругу и не находят,
Что же иль кто же их так заводит,
Кто эту Чёрную башню построил?
Что заставляет встревоженным роем
 
 
Биться о стены, стремиться наружу,
Вдруг затихать оглушёно-контужено,
Вскакивать, снова влёт устремляться
И не сдаваться, и не сдаваться?
 
 
Сколько, казалось бы, тщетных усилий,
Но башня вдруг рассыпается пылью
И исчезает… И вот в темноте
Ветер историей зашелестел…
 

* * *

 
Было странное приключение,
И казалось, что его не было,
Может сон промелькнул иль видение
Прилетело из чудной небыли.
 
 
Время шло, не стиралось из памяти
Ощущение чего-то прекрасного,
И терзали сомнения реальности
На присутствие в ней настоящего.
 
 
Дело было не в управлении,
Всемогуществе и всесилии,
Просто вдох был здесь вдохновением,
Выдох – взмахом незримых крыльев.
 
 
Это жизнь, и она – дарование,
Жизнь как чудо, едва уловимое,
Неделимого прикасание,
Восприятие необъяснимого.
 
 
И не надо открывать никому
В глубине тайно спрятанный перламутр,
Потому что я точно знаю,
Отчего я тут не летаю.
 

Альбедо

 
Узнал? Молчание.
Узнал? Тишина.
Узнал? Ничего, пробел.
Спрашивал, гнал,
Взращивал, ждал.
Ответ пустотою бел.
Чистота листа
Сложна и проста —
В ответ самому себе.
Если суть понята,
Отчего заперта
Реторта форм и идей?
Пространство есть,
Через время здесь
Появится то,
Чему быть,
Из пустого ничто
Проявится то,
И время – не торопить.
 

* * *

 
Стоит дерево в чинном покое
Кроме листа одного.
Наблюдай за листвою,
Раскроется много чего.
 
 
Какое-то малое чудо
Качается на листе,
Выглядывает оттуда
В ажурности и пестроте.
 
 
Оно почти незаметно,
Едва ль даже зоркий глаз
Различит: колебание то ветра
Иль фейри прекрасной вальс.
 
 
И это дрожание чудное
Единственного листка
Внутри отзывается музыкой,
Ноткой звонкою каблучка.
 

* * *

 
Кто-то ушёл, а кто-то остался,
Кто-то устал, кто-то сломался,
Кто-то готов частью тела пожертвовать,
Только б не жить в положении жертвы.
Кто-то себя по кускам рассекает,
Кто-то разрывом освобождает,
Кто-то по ниточке, долго и нудно,
Распутать пытается гордиев узел.
Кто-то копается и не решается,
Кто-то спешит и всегда ошибается,
Кто препарирует, кто оперирует —
Памяти лента всё это фиксирует.
Памяти лента всё это пишет,
Перфорируя линии жизни.
Дырочки, дырочки ставятся точками
Для утверждения выбора точного.
Метод поточный и казуистика
Прерваны точечным выстрелом.
Дырочка чёрная, супермассивная,
мифология коллективная
рвётся по швам,
эсхатология личная
хаосом смыта со всеми смыслами,
точка. Закончились игры в бисер.
Бисер рассыпался множеством точек.
Чёрных.
Дырочек.
Одиночек…
И вновь многоточие рождает движение.
Сверхновая будущего.
Появление…
 

* * *

 
Если спросить художника,
Как рождается музыка,
Какие аккорды он слышит
В проявляющихся силуэтах?
Струится симфония дождиком,
И нотки красок, как бусины,
В которых образы дышат,
И партитура – сюжетом.
 
 
А если спросить музыканта,
Как создаётся картина,
Какою палитрой рисуется
Мелодии полотно?
Расскажет он о квадратах,
В которых первопричина,
И где, играя, волнуется
Тональность – цветное панно.
 
 
Когда ты спросишь поэта,
Как чувствует он этот мир?
Ответит: слепыми глазами
И влажной изнанкой кожи,
Душой, что в огонь одета,
Как жаждущий крови вампир,
Как берег перед цунами,
Как любящий жизнь до дрожи.
 

* * *

 
Искусство стало решением
Многих сложных вопросов.
Заключалось не в замещении
И не в простом переносе
Чувств, эмоций, запросов,
Наболевших и накопившихся,
Словно выход из анабиоза
Всех тех, с кем он случился.
Всех тем, что когда-то были
Помещены в ядовитую капсулу,
Всех тел, что рекою плыли,
Не в жизни, а на консервацию.
 
 
Искусство стремило к знанию,
К новой жизни забытых форм,
Меж уникальных сознаний —
Искусством стал договор.
И иные новые ценности
Открывали в себе умы,
И была в красоте целостность,
И у каждого был смысл.
 
 
Искусство стало общением
Совсем несхожих миров,
Подвижным, живым мышлением
Простроенных векторов.
Там, где раньше зияли провалы
Иль стена преграждала путь.
Нет препятствий, когда начало —
Знать свою и иную суть.
 

* * *

 
Если мертвые есть языки,
Значит есть и слова-мертвецы?
Только это всё – ярлыки,
И придумали их лжецы.
 
 
Не ищи среди слов мертвецов,
Твоя память – она жива,
В ней для новых своих стихов
Среди старых найдутся слова.
 
 
Вспомни, как в деревенском яру
Ты любила девчонкой бродить
И играть в потайную игру
И сокровища там находить.
 
 
Где для взрослых был мусор и жуть
И опасностей полный овраг,
Ты другую увидела суть:
Там жило вдохновение – не страх.
 
 
Удивительный прятался мир
Средь заброшенных старых вещей,
И пещерой чудес становился пустырь,
Поделившийся тайной своей.
 
 
Как услышишь: обломки слов
Черепками скребутся внутри
И стучатся среди твоих снов,
Ты проснись и их собери.
 

* * *

 
Естественно сумасшедшая,
В одну реку вошедшая,
Из другой на берег вышедши,
Да не мокрою, а высохши.
 
 
Натуральная безумица,
Дальше в озеро ринуться вздумала,
А оттуда уже, едва выживши,
Да всю воду из озера выпивши.
 
 
А потом взлетев в небо птицей,
Белым облаком обратилась,
Тучей тёмною загустилась,
Чтоб тягучим дождём пролиться.
 
 
Вглубь земли, вглубь, вглубь,
Не вздыхай тяжело, грудь,
Мне бы память свою полить
Да водою той оживить.
 

* * *

 
Знаю, ты тоже почувствуешь этот момент.
Так требует жанр, и меняется снова контент.
Жанров не так уж и много – на пальцах пересчитать,
Но найдётся тот самый, с которого можно ещё раз начать.
Кто-то кого-то однажды в пещере спросил:
Расскажи мне историю, может, прибавится сил,
Здесь так сложно расти, а сложнее ещё выживать,
Расскажи, я ведь тоже умею мечтать.
Но не пой мне, что это иллюзия, этого нет,
Я и сам узнаю, что вокруг меня матричный бред,
Расскажи мне о радуге, о мечте без потерь,
Расскажи мне о тех, кто прошёл сквозь закрытую дверь.
 
 
Знаю то, чтобы заново это собрать,
Нужно заново камнем, и каплей, и деревом стать,
И травою, и снегом, и ночью, и днём,
И водою, и ветром, и землей, и огнём.
Ну а самое главное – и случается это, как водится, вдруг —
Стать всем тем, что ещё ты не видел вокруг.
 

* * *

 
Огонь пылал,
Кипящая Вода бурлила,
Выплёскивала иногда
То капли, то потоки, словно
Множеству горящих жал
Грозила.
Унять пожар она могла,
Но вот самой остыть —
На это нужно время,
И огненному упоению,
Как одержимости,
Ещё так долго быть…
 

* * *

 
Почтенный ум, чтобы не быть отвергнутым,
придётся
все почести с себя убрать,
все полномочия снять
и голым стать,
чтобы увидеть, как весь мир смеётся.
И не пугайся этой наготы —
ты воздухом одет, так будь, как воздух:
живые, гибкие черты,
подвижный образ, новый облик.
Ты понимай его и познавай,
и может, новое найдёшь ты слово,
будь с чувствами в ладу, внимай
и с памятью будь согласован.
Но примеряя на себя обновы,
не отходи от истинной основы.
 

* * *

 
Однажды кончили с прошлым,
Такое не раз уж бывало.
И с нами решив покончить,
Прошлое нас забывало.
 
 
Но будущее не наступало,
Зависали мы в настоящем,
А память – она устала
Хранить пандоровый ящик.
 
 
Хотелось другого будущего,
Но без этого старого прошлого?
И память стёрла услужливо
Личность с задачкой сложною.
 
 
Оставила доступ к всеобщему,
Новой снабдив биографией:
Пробуй другие поприща,
Меняй свою географию.
 
 
И иная выходит личность,
С переездами, передвижениями,
И новая идентичность,
С совершенно иным поведением.
 
 
Такая случалась многажды
Фуга диссоциативная,
И время обескураживало
Реальностями альтернативными.
 
 
Но иногда всплывает
Та, которую бросили,
И сознание изнемогает,
Засыпая себя вопросами.
 
 
И снова стирается память,
Надевается новая личность,
И поиск идёт неустанный
Настоящей своей идентичности.
 

* * *

 
Исчерпали всё, что было ложь,
Историю править не надо.
Однажды придёт, ты это поймёшь,
Знание, которое правда.
 
 
Реальность свою определить,
Чтоб не задеть чужие.
Любая имеет право быть,
Развитие – не насилие.
 
 
Огонь зачищает пространство от лжи,
От копий, ненастоящего,
Место свободно, рождается мысль —
Чистая и творящая.
 

* * *

 
Угрожающе было предсказано:
В этой битве нет победителей.
И в легендах много рассказано
О причинах грядущих событий.
 
 
Между строк говорится: впоследствии
Миру новому быть неизбежно,
Миру равных взаимодействий,
Связям разным и неурезанным.
В этой битве нет победителей,
В этой битве нет побеждённых,
И закончилась эра воителей,
В жизнь вступают освобождённые
 
 
От долгов, от судьбы, ограниченности
И от заданной однозначности.
Очень много будет отличий,
Но не будет фатальной мрачности.
 
 
Наступает эпоха влюблённых —
В жизнь и в дело, в миры, друг в друга,
И с наличием прав обретённых
На стоногость и на сторукость.
 
 
Да и как тут не быть влюблённым,
Если с каждой другой минутой
Открывается что-то новое!
Жизни быть – значит быть и чуду!
 

* * *

 
Ребёнок приходит в мир
Из неведомой глубины,
И врезает свой первый крик
Знаками, что красны.
 
 
Красный: опасность, боль;
Красный: закат, рассвет;
Красный: страсти пароль —
Красной нитью сюжет.
 
 
Красный сигнальный огонь:
«Я начинаю жить,
В жилах моих – кровь,
Связь Огня и Воды.
 
 
Красная, жарая кровь
В венах моих течёт,
Память это, родство,
Сила, что поведёт
 
 
Между красных других огней,
Меж запретов, табу и границ,
А куда я приду по ней,
Знаю я да сверкание зарниц».
 

* * *

 
Пришла пора вновь обратиться к Хель
За тем, что было отдано в смятении.
И вспомнился Россетти Габриэль,
В могилу бросивший свои стихотворения.
 
 
Мертва Элизабет, нет жизни без любви.
«Блаженной Беатрикс» портретом
Он вознесёт свою печаль на алтари,
И похоронит, что воспето.
 
 
Идут года. Опомнился. Достал
Из глубины полуистлевший сборник
Сонетов и баллад и их издал.
А после был любовный треугольник…
 
 
И новой мистикой пропитан его холст,
И новым волшебством играет образ,
Как будто Беатрикс, из Хель, из своих грёз,
В страну забытых снов открыла допуск.
 

* * *

 
Что же делать со снами?
Они так узорны,
Что нередко сознание
В них пребывая,
Как в подсобке лабораторной,
Ощущает себя покрывалом,
Вытканным в технике пэчворка,
Сшитым каким-то злобным орком,
Ему одному, вероятно, знакомым
Швом иллюзий оптических законов.
 
 
Подобное вдруг притянуло подобное,
Кому-то, быть может, совсем не удобное,
Но нужное в времени этом и месте,
Значит, в сознании моём уместное.
 
 
Значит, лоскут моего покрывала
Былью окажется небывалой,
Той, что до этого сна ещё не было,
Той, что лежала на дне ребусом.
 
 
И развернуть его будет по силам,
Если вытащить из могилы
Всё, что жило, болело, любило,
Злилось, поэтому, не победило.
 
 
Увидеть, как в разномастных узорах
Прячется мальчуган-беспризорник —
Маленький мир, затерянный, брошенный,
В нём не нашли ничего хорошего.
 
 
И я не заметила. Но этот мальчик
Из покрывала сложил балаганчик —
Яркий, живой, там место находится,
В котором рождаются метаморфозы.
 

* * *

 
Слышится скрежет, и ночью не спит,
Мыслями ум неустанный скрипит,
Как механизм, ещё вроде бы годный,
Только вот силой своей самоходной
Движет, работает как-то впустую,
Всухую, вслепую и вхолостую.
Трудятся, бегают мысли шальные,
И молоточки стучат пробивные,
Всё вроде в порядке, работа идёт,
Да ни к чему что-то не приведёт.
Совсем не вывозит динамо-машина:
То ей слишком сухо, то ей слишком сыро.
 

* * *