Текст книги "Девушка из чернил и звезд"

Глава 18

Ты можешь встать в каком-то месте комнаты – любой комнаты, даже твоей собственной – и точно ее описать? Можешь выйти во двор и изобразить ее на песке? Это же всего лишь комната, маленькая комнатушка, в которой ты живешь с тех пор, как научилась ходить. Две кровати – на одной, наверно, дрыхнет кот, – сундук с одеждой.

А масштаб? Даже небольшую комнату невозможно показать такой, какая она есть на самом деле. Чтобы все уменьшить, нам нужен масштаб. Будь добра, передай мне коробок из-под нашего тигра. Можешь вспомнить размеры каждого предмета относительно других? Значение этого отношения только возрастает, когда мы переходим к вещам более крупным. Дерево в лесу, остров в море. На маминой карте, единственной имеющейся карте Забытых территорий, отмечено каждое дерево. Детали важны. Даже когда составляешь карту своей спальни.

Дальше – ориентиры. Кружочком обозначаем место отдыха и уюта: кота и кровать. Х – опасность, торчащий из сундука гвоздь. Волнистая линия – переговорная трубка между кроватями, твоей и Габо.

И вот что получилось. Простой квадратик, нарисованный на земле. Такую карту можно купить у любого составителя карт, в любой стране мира. Если они видели комнату, то вот это ты и получишь. Изображение таковой в точном масштабе.

Но дает ли оно, это изображение, ощущение места?

Вот этим и занимаются картографы. Мы вдыхаем в карты жизнь. И тогда твоя комната становится домом.

Посмотрев на нее, ты поймешь, что это не просто комната, а твоя комната, комната, в которой ты провела детство. Мы можем составить карты всех мест, где побывали в прошлом. Здесь, на Джойе, я могу сделать такую карту Африки, что ты будешь дышать ароматами тамошних базаров, пока голова не закружится. Глядя на мою карту Замерзшего круга, ты потянешься за теплыми носками и бросишься наутек от белого медведя! Ну, почти…

Дорога длинна, малышка. Но начало положено! Ты сделала свою первую карту. Напиши имя в уголке. Вот, возьми мое павлинье перо.

И-З-А-Б-Е-Л-Л-А

Отлично.

Я пошевелилась. И тьма обрушилась на меня вместе с эхом моего собственного тяжелого дыхания.

Хрррсссст!

Что-то хрустнуло у самого моего уха. Я попыталась подвинуться, но на моей руке и ноге лежала Люпе. В себя она не пришла, но, по крайней мере, дышала, пусть даже и неглубоко.

Хрррсссст!

Теперь что-то треснуло подо мной. Я вытянула свободную руку, и меня передернуло от отвращения – пальцы коснулись грубой, вонючей шерсти. Эти звуки… этот треск… Ребра тибицена ломались под нашим общим весом.

С последним хрустом я выбралась из-под Люпе и поспешила отодвинуться подальше, но наткнулась на сырую каменную стену. В памяти всплыли последние перед падением мгновения: попытка Пабло спасти нас… падающая лапа тибицена… расплывающаяся по воде кровь…

Я закрыла глаза и, обращаясь в темноту, пробормотала:

– Сейчас досчитаю до десяти, и все снова будет хорошо. Один, два, три…

Но и на счет «десять» мир остался таким же сумрачным. Сумка давила снизу на спину. Я вытащила ее и, пошарив внутри, нашла обломок папиной палки. Свет рассеял тьму и пробудил Люпе, которая застонала и осторожно села.

– Ты цела?

Она открыла рот, но ответить не успела – по подбородку потекла кровь.

– Ты поранилась! – ахнула я.

– 'се хоросо, 'россо ызык 'рикуси'а, – прошепелявила Люпе и продемонстрировала пострадавший орган.

Ранка оказалась неглубокая. Я дала ей глоток воды. Она прополоскала рот и сплюнула розовое.

– Что случилось?

– Мы упали, – я показала на пролом в стене, по меньшей мере метрах в пяти над нами, из которого все еще сыпалась пыль.

– Мы столько пролетели? И ничего не сломали?

Я покачала головой.

– Можешь поблагодарить нашего друга.

Люпе последовала за моим взглядом, взвизгнула и отползла от неподвижного чудовища, с морды которого капала густая, как смола, кровь.

– Фу! Оно… оно… мертвое?

Если оно и пережило свое падение, то после нашего определенно испустило дух. Люпе, у которой желания приблизиться к мерзкой твари было не больше моего, облегченно выдохнула. Я снова посмотрела на пролом, из которого мы вывалились. Он был едва виден.

Люпе вытянула шею.

– Думаешь, туда можно забраться?

Я провела ладонью по стене – камень был сырой и скользкий и крошился под пальцами.

– Попробовать стоит.

Ухватиться за что-то или опереться было невозможно, поэтому я опустошила сумку, забралась Люпе на плечи и бросила сумку вверх с таким расчетом, что она зацепится за выступ. Ничего не получилось. Мы собрали в кучку камни от обрушившейся стены, и теперь уже Люпе встала мне на плечи и попробовала дотянуться до края, но задача, даже если не принимать во внимание мои трясущиеся колени, осталась нерешенной. Несколько раз мы звали Пабло, но никто не ответил. Я старалась не думать о том, что это могло значить, но знала, что он пришел бы, если бы смог.

Люпе опустилась на землю и закрыла лицо руками, издавая звуки, которые я вначале приняла за смех и которые оказались приглушенными всхлипами. При этом она еще и шмыгала носом.

Я соскользнула с камня и села на сырую землю рядом с ней. Сложила обратно бывшие в сумке вещи. Поглядывая на плотное, темное пятно впереди, я снова и снова приходила к выводу, что это туннель. А если так, то нельзя было не принять во внимание, как мы к нему попали.

А попали мы через водопад. Точно так же, как и Аринта, когда отправилась сразиться с Йоти.

Думай.

Доче говорила, что тибицены пришли снизу. Должно быть, она имела в виду туннели, этот и другие, на него похожие. Попасть на поверхность отсюда они бы не смогли – мы оказались здесь лишь потому, что проломилась задняя стена пещеры. Следовательно, где-то должны быть другие выходы.

Люпе притихла, но ее дыхание так и не выровнялось. Я встала, помогла ей подняться и показала в темноту.

– Пойдем туда.

Люпе поежилась и покачала головой.

– Нет, не могу… не переношу тьму.

– Мы должны…

– Я ничего никому не должна.

– Где-то наверняка есть выход, – я произнесла это с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала.

– Но наверняка ты не знаешь!

– У нас все получится. Мы… – я не договорила.

Люпе бросила на меня сердитый взгляд.

– Что? Где твои обещания? Ты не знаешь, где выход. Ты даже не знаешь, есть ли он вообще.

– Тибицены должны были откуда-то прийти. Изгнанные сказали, что они пришли снизу.

Люпе мельком взглянула на неподвижную тушу, потом еще раз посмотрела на темный вход в туннель.

– Может, конюх скоро очнется. Если мы просто подождем…

Я не знала, что сказать. Я не могла сказать то, что ей хотелось услышать, и не могла сказать, почему не думаю, что Пабло придет за нами. Я не могла…

Тогда хватит думать.

Люпе не могла пересилить себя и войти в темноту, но и я не могла просто сидеть сложа руки и ждать смерти. Мне было бы куда спокойнее, будь у меня карта.

– Карта! – выдохнула я, вспомнив, как менялись, появлялись и исчезали линии на маминой карте. И это после того, как сумка поплавала в Аринтаре.

– Ты что делаешь? – удивилась Люпе, когда на землю полетели пузырьки с чернилами и рваные звездные таблицы.

Карта лежала на самом дне. Я развернула ее, разгладила на сырой земле и взяла в руку щепку-светлячок.

– Что еще… – начала Люпе.

– Ш-ш-ш! – я наклонилась и впилась взглядом в карту, но ничего не происходило.

Какая досада! Я отстранилась. Потерла глаза.

– Смотри! – Люпе указывала на карту.

Карта менялась. Деревни и деревья исчезали, как будто карта всасывала их в себя, а на ее поверхности медленно проступал новый пейзаж.

– Как она это делает?

– Вода… – сердце колотилось сильно и громко. – Дело в воде.

– Что?

Ну почему бы ей не помолчать! Теперь все стало ясно. В первый раз карта изменилась после того, как побывала в реке. В реке у Аринтана. Потом, пытаясь повторить изменение, я использовала воду из фляжки, которую наполнила дома. Здесь земля была сырая из-за водопада. Значит, чтобы проявить скрытый, тайный слой, карту следовало смочить водой из Аринтана.

Я подняла карту и помахала ею в воздухе. Первыми стали высыхать углы, и там появились первоначальные изображения.

Я приложила ее к каменной стене. Новые линии вырастали и пересекались, покрывая Джойю сетью – как стало теперь ясно – туннелей. В нескольких местах сеть была помечена кружками. Один из них находился над тем местом, где только что исчез водопад. У меня перехватило дух. Кружки – выходы! Спасибо тебе, мама!

– Ну что?

Я посмотрела на нее и улыбнулась во весь рот.

– У нас есть выход.

Расстояние до следующего выхода я измерила пальцами. Нам предстояло пройти по туннелю несколько миль. Мне совсем не хотелось приближаться к красному кружку в центре карты, но выбирать не приходилось.

Я не говорила Люпе, что, по-моему, означал этот кружок. Если ей не хотелось идти в темноту, упоминание об огненном демоне смелости бы не добавило. Никогда еще я не надеялась так сильно, что ошибаюсь. Сейчас нас заботило только одно – выбраться из лабиринта. Пусть даже мы окажемся в черном лесу.

Меня бы устроило все – лишь бы не под землей.

Мы напились из стекающих по стене ручейков. Вода была с песочком, но на вкус вполне свежей. Потом опустошили и наполнили заново фляжки. Я смочила карту, и мы отправились, подсвечивая себе щепкой-светлячком.

Подсчитывать пройденное расстояние было нелегко, каждый шаг отражался от стен, и температура постоянно повышалась. Я отслеживала наше местонахождение, ведя пальцем вдоль линий на карте, отмечая продвижение от угла до угла, от поворота до поворота.

Дело требовало полной сосредоточенности, так что я не разговаривала, только давала указания – влево, вправо, вперед – да время от времени просила смочить карту. Воздух отдавал зловонием.

Люпе наморщила нос.

– Так пахнет фейерверк.

Что бы там ни было, оно жалило легкие, оставляя на языке горький привкус, но тратить воду на то, чтобы прополоскать рот, я не могла. Туннель круто уходил вниз, и вскоре мы уже не шли, а скользили.

Оставалось только надеяться, что он не уведет нас слишком глубоко.

В голове проносились, цепляясь одна за другую, папины истории, но миф об Аринте возвращался снова и снова. Она воспользовалась туннелем за водопадом. Я взглянула краем глаза на Люпе – интересно, выслушала ли она эту историю от начала до конца хотя бы раз, – но на ее лице застыла мученическая гримаса, а на виске пульсировала жилка.

Чем глубже в недра острова, тем жарче становилось его дыхание. По лицу катился пот, и с высыхающей карты поднимался пар. Люпе уже израсходовала едва ли не половину одной фляжки.

Наконец мы добрались до перекрестка, где сходились сразу четыре туннеля. Я всматривалась в путаницу линий, пытаясь разобраться, куда повернуть, но они исчезли.

– Слишком быстро высыхает.

Люпе тяжело вздохнула.

– Мы не можем тратить столько воды, надо и для себя что-то оставить.

– Нужно проложить маршрут.

Я полезла в сумку за материалами, но нашла только нож и мою собственную, наполовину законченную карту. Если не считать фляжку и связку ключей на поясе, ничего больше у меня не было. Я вспомнила, как после падения на тибицена вытащила из сумки бумагу и чернила.

– Все осталось там. Мне так…

– Тсс, – шикнула Люпе.

– Говорю же, мне жаль, – обиделась я.

– Серьезно, Изабелла… – она прижала палец к губам, забрала у меня щепку и спрятала в сумку.

И только тогда я тоже услышала его: шаркающий звук в туннеле справа, негромкое рычание. Мы отступили в тень левого туннеля, и тут оно снова началось, круговерть в моем животе. Ничего не видя, я вслепую шарила по стенам, испещренным трещинами и щелями.

Еще несколько мучительных мгновений, и тибицен приблизился к перекрестку. Люпе застонала и согнулась, а я вцепилась ногтями в ладони. Чудовище остановилось в том месте, где только что стояли мы, и принюхалось, а потом испустило жуткий вопль, перешедший в глухой рык, от которого пыль слетела с потолка туннеля. Я с усилием сглотнула – язык приклеился к нёбу.

Секунды казались часами. Наконец мерзкий пес повернулся и побежал вверх по коридору, в ту сторону, откуда мы только пришли. Люпе облегченно выдохнула, но земля под ногами вдруг задрожала, и я втиснула подругу в щель не шире птичьей клетки.

Мы замерли, сдавив между собой сумку, а тем временем сбежавшиеся со всех сторон тибицены пыхтели, принюхивались и обменивались какими-то звуковыми сигналами.

Черные фигуры проносились туда-сюда, словно летучие мыши, поднимая тучи едкой пыли, и в воздухе все явственнее ощущался горький вкус.

Горло сжималось, и легкие всасывали отраву, словно губки.

Люпе прижала ко рту ладонь, сдерживая рвущийся кашель. Пара псов как будто уснули возле нашего убежища, но через какое-то время стая унесла их вместе с собой. Силы уже кончались, когда дрожание наконец прекратилось, и скоро с нами осталось только эхо да повисшая в воздухе пыль.

Люпе выбралась из щели. Облегченно отдуваясь, я последовала за ней и достала из сумки светящуюся щепку.

– Как думаешь, они скоро доберутся до водопада? – дрожащим голосом спросила Люпе.

Тибицены передвигались намного быстрее нас, но туннель, по которому они побежали, шел в гору, и мы шли уже больше двух часов. Если только эти монстры не догадаются, что ошиблись с направлением…

– Мы можем успеть.

– Куда идти?

Я подняла руку, чтобы посмотреть на карту, но ее не было, а из пальцев выпорхнул и, кружась, опустился на истоптанную лапами землю небольшой обрывок.

– Нет, – я упала на колени и принялась шарить в пыли возле щели. Уголок карты, должно быть, оторвался, когда мы втискивались в убежище.

– Здесь, – голос Люпе прозвучал непривычно безжизненно.

Я посветила туда, куда указывал ее вытянутый палец, еще не зная, чего ждать. А потом увидела в грязи обрывок карты. И еще один. И еще.

Это была она, растрепанная и втоптанная в землю промчавшимися тибиценами.

– Сможешь собрать? – спросила Люпе, уже зная, каким будет ответ.

Я посмотрела в темноту. Она окружала нас со всех сторон, немая, безликая, пугающая.

Мы заблудились.

Глава 19

Я не представляла, что делать. Оставаться здесь после того, как тибицены обнаружили наш запах, мы не могли, но и куда идти и что ждет впереди, не знали.

Удивительно, но Люпе не стала ни кричать, ни винить меня в чем-то. Она опустилась на колени и принялась собирать обрывки.

– Перестань, – тихо сказала я. – Бесполезно.

К глазам подступили слезы. Это была мамина карта, единственное, что осталось от нее.

Люпе как будто не услышала. Собрав кучку фрагментов, она сложила их в аккуратную стопку и протянула мне. Я вытерла глаза.

– Бояться не стыдно, Изабелла. Мне тоже страшно.

Я подняла голову. На ее лице было то мягкое, доброе выражение, которое запомнилось мне с первого дня знакомства. Я сидела тогда у кроличьего садка и плакала по Габо.

Я взяла кусочки и вместе со связкой ключей положила в мешочек на поясе – ремешок на сумке порвался, – но оставила в руке нож. С ним мне было спокойнее и увереннее.

– Что теперь? – совсем другим, деловым, тоном спросила Люпе.

Я закрыла глаза и снова попыталась представить карту. Мы находились где-то неподалеку от выхода или, по крайней мере, от места, обозначенного кружком. И когда появился первый тибицен, где именно мы были?

Ответ пришел сам собой, всплыв за опущенными веками. К юго-востоку от точки. Под Аринтарой. Верно! Туннель поворачивал, но все равно следовал за рекой. Что дальше? Какой из трех возможных маршрутов выбрать?

– Изабелла?

Изображение карты улетучилось. Но это уже не имело значения – теперь я знала.

– Нам нужен правый коридор. – Я протянула руку. – Вот тот.

Люпе с сомнением покачала головой.

– Как раз оттуда они и появились. И…

– Они появились отовсюду, – нетерпеливо перебила я. – Выход – там. Нам лишь нужно пройти по нему до немного извилистого участка…

– Извилистого?

– Да, это что-то вроде завязанной узлами веревки, но если держаться левой стороны и не пропустить первое ответвление…

Я была почти уверена. Почти.

Дальше шли молча. Коридор по-прежнему вел вниз. Если в потере карты и было что хорошее, так это то, что нам не приходилось экономить на воде. Мы миновали широкое, отмеченное многочисленными следами лап ответвление и свернули в узкий, никак не обозначенный туннель. Люпе заметно расслабилась.

Жар усиливался, и вскоре за виском у меня обосновалась глубокая пульсирующая боль. Все отчетливее ощущался резкий неприятный запах, из-за которого дышать стало почти невозможно. Кружилась голова, и мир воспринимался как нечто мягкое и слишком тесное. Я несколько раз моргнула, пытаясь восстановить прежнюю картину. Люпе тоже чувствовала себя неважно, то и дело спотыкалась и едва волочила ноги. Но хуже всего действовало однообразие. Когда нет неба, время ничего не значит. Я мерила расстояние болью в ногах и мечтала о ясном небе над Громерой, солнечном или звездном, туманной дымке Забытых территорий и страшном ветре Карменты.

В какой-то момент туннель вдруг выровнялся, резко повернул и ушел вниз почти на метр. Дальше потолок понижался, и нам приходилось все ниже склонять голову, так что в итоге мы согнулись едва ли не вдвое. Тибицены, если бы они попытались преследовать нас здесь, столкнулись бы с еще бо́льшими трудностями, но как быть, если я ошиблась в расчетах? Ведь тогда мы окажемся в западне.

Горло сдавило, но мы не останавливались, а туннель все сужался, пока нам не пришлось ползти, цепляясь одеждой за каменистые выступы.

Повернуть назад в таком тесном пространстве было бы невозможно. Я ползла, натыкаясь на ноги Люпе, и отгоняла неприятные мысли о висящих над нами глыбах.

Туннель снова повернул. Наверно, мы добрались до того самого извилистого участка. Скоро коридор пересечется с другими, повторяла я про себя, а потом надо будет свернуть влево, будем надеяться, к выходу.

– Думаю, мы идем правильно, – я глубоко вдохнула.

– Надеюсь, ты права, – донесся до меня приглушенный, брошенный через плечо ответ. – Потому что надолго меня не хватит.

– Меня тоже.

– Ты хотя бы маленькая! – рассмеялась Люпе, но смех тут же оборвался. Ее голова и верхняя половина туловища исчезли из виду, а за ними последовало и все остальное. Я попыталась удержать ее, но лишь выронила в панике щепку.

– Люпе!

Впереди, в темноте, что-то глухо шлепнулось.

– Люпе!

– Все в порядке! – от неожиданности я дернулась и врезалась головой в потолок. Сверху посыпалась пыль.

– Тут такой короткий съезд. Иза, тебе надо это увидеть…

– Что?

– Ты просто ползи вниз. Здесь безопасно.

Я осторожно продвинулась вперед, нащупала край, выронила нож – он звякнул где-то внизу, – повисела на краю и нырнула вперед.

Приземлиться элегантно не получилось, но и встречи с ножом удалось избежать. Ожидаемого смеха не последовало – Люпе стояла молча в центре пещеры, глядя на что-то вверху. Мне даже не пришлось напрягаться, чтобы увидеть ее…

Миллион кристаллов висел над нами, отбрасывая свет, который танцевал и мигал, словно подземные звезды. Под сверкающим потолком блестели даже устилавшие пол камни.

Па рассказывал нам с Габо о таких местах. Сам я никогда их не видел, но знал человека, обнаружившего кристаллическую пещеру под рекой. Одни кристаллы образует вода, другие – огонь.

А поскольку ни воды, ни реки здесь не было… оставался только огонь.

Есть два вида кристаллов. Один – это гранит, светлый камень. И у него, как у каждого из вас, есть двойник, его темная копия, которую называют «габбро». Габбро… Габо…

Здесь, в окружении стен из сияющих кристаллов, я восприняла это совпадение как настоящий подарок.

Что-то щелкнуло и встало на место, сумма в сложении. Все сошлось. Запах, кристаллы, жар – я больше не могла не придавать им значения.

– Люпе? Похоже, я знаю, что это.

Люпе не ответила – она не могла оторваться от кристаллов.

Я вздохнула.

– Плавильня. Огненная яма. Она и сформировала все это.

Огненные ямы возникают там, где земная порода нагревается так, что начинает плавиться. Представьте только, целые районы, охваченные огнем! Иногда пламя поднимается и пожирает города. Габо это не понравилось, однако Па его успокоил. Но по большей части они просто спят и только немножко ворчат. Или делают кристаллы, которые зовутся двойниками.

Я уже открыла рот, чтобы поделиться знаниями с Люпе, но она смотрела на меня как-то странно.

– Ты сказала «плавильня»?

Точно как в предании об Аринте. Я припомнила мамину карту: линии на ней, при всем кажущемся беспорядке, все-таки вели к центру. Тот странный красный кружок в середине карты тысячелетней давности. Я набрала полную грудь кисловатого воздуха.

Демон обещал – тысячу лет жди.

– Ты о чем думаешь? – настороженно спросила Люпе.

Я думала о засухе. Об устремившихся к морю губернаторских животных. О жителях Гриса, отравившихся воздухом.

– Узел на карте. Может, всего лишь в миле отсюда. Полагаю, выход – там, – я указала в сторону туннеля слева от нас. – Но этот ведет к красному кружку.

Я указала на другой туннель, пониже и прямо перед нами.

Он тоже светился, но не так, как кристаллы; в его свечении ощущался жар.

– И что?

Я уже почти передумала, но времени на сомнения не оставалось.

– В том красном кружке – Йоти.

– Йоти? – Люпе наморщила нос. – Из той сказки, которая так тебе нравится?

– Он – огненный демон! – рассердилась я. – И это не сказка, а миф.

– Какая разница?

Я раздраженно потерла глаза – на веки налип слой пыли.

– Миф – это то, что случилось очень-очень давно, и людям удобно делать вид, будто ничего такого и не было, хотя на самом деле было.

Люпе долго молчала, а когда заговорила, то размеренно и осторожно, словно имела дело с опасным животным.

– Послушай, Йоти не более реален, чем Аринта.

– Аринта – настоящая! – мой голос разнесся эхом по пещере. – И раз уж на то пошло, как насчет тибиценов? Они-то были вполне реальными, когда гнались за нами, да?

– Может быть, мальчишка-конюх был прав, – твердо ответила Люпе, – и они – просто волки…

– Волки размером с лошадь? И шерсть у них воняет дымом, да?

– Да, потому что они живут под землей, возле огненной ямы!

– Их гонит не голод. Кату они не съели, а убили и оставили, – чтобы ее нашли.

Предупреждение, так сказала Доче. Их послали очистить остров.

– Не говори глупости, Изабелла. И хватит уже верить во все такое.

– Но Аринта…

– Это сказка! И ты – не она!

Слышать эти ее слова было больно, но я не подала и виду, как мне обидно.

– Я и не думаю…

– Скажи, где выход, и я пойду. И ты пойдешь со мной.

– Не указывай, что мне делать!

– Я старше.

– Ну и пусть. Пойду без тебя, – я выхватила у нее щепку-светлячок и, не оглядываясь, зашагала к дышащему жаром туннелю.

Внезапно земля содрогнулась. Я пошатнулась и едва устояла на ногах. Люпе упала на колени.

Еще один толчок, и дрожь прошла через меня. С высокого потолка сорвался кристалл и, упав между нами, разлетелся на кусочки.

На мгновение наши взгляды встретились.

А в следующую секунду мир провалился.