Текст книги "Ловушка для тигра"

Следующие два или три дня Максим только и делал, что ел и спал. И бродил по окрестностям дачного поселка, присматривал пути на случай внезапного отступления. Небольшой еловый лесок начинался метрах в пятистах от дома Михаила, сразу за ним – федеральная магистральная автомобильная дорога. Поток машин по ней не иссякал ни днем ни ночью – Максим убедился в этом лично. Главное – незамеченным добраться до леса, сбежать вниз по насыпи, поймать попутку… Максим повторил маршрут несколько раз, засекая время по часам. Что бегом, что быстрым шагом получалось примерно одинаково, по кочкам и через завалы не особо побегаешь. Но путь разведан, тропа изучена до мельчайших подробностей, можно не волноваться. Тревожило, вернее, угнетало Максима другое – абсолютный информационный вакуум. Ни телевизора, ни приемника в доме Михаила не оказалось, и Максим чувствовал себя полярником на отколовшейся льдине. Хотя нет – полярнику полагалась рация для связи с Большой землей, а у Максима не было ничего, кроме мобильного телефона. Да и для того, чтобы поговорить, приходилось сначала пометаться по участку – уровень сигнала постоянно норовил упасть до значения «нет сети». Но толку от телефона не было – никому звонить Максим не собирался, Михаил приезжал сам, без предупреждения. И дольше чем на полчаса не задерживался – небольшую производственную фирму, принадлежавшую его тестю, оставлять надолго без присмотра Михаил не мог. Зато привозил Максиму по его просьбе газеты, делился новостями. Пока все спокойно, звонил Пашка, у него тоже порядок – вот и весь разговор, оставив Максима в одиночестве, Михаил уезжал. А еще через пару дней Максим проснулся однажды со стойкой уверенностью в том, что ему категорически безразлично все, что происходит за пределами вымершего на зиму дачного поселка. Круг интересов и забот сузился до минимума – включить обогреватель, приготовить еду, принести из леса дров для костра во дворе. И сидеть перед огнем, пока не стемнеет, чтобы идти спать. Наверное, так чувствует себя гусеница в коконе – ей хорошо и удобно здесь. А все, что происходит в шумном, суетливом и ярком внешнем мире… Да пусть себе происходит на здоровье, ей все равно. Событием стал для Максима приезд соседей Михаила. К дому подъехали две грузовые «Газели», остановились, с грохотом раскрылись дверцы, послышались недовольные голоса, крики и ругань. Максим морщился, кривился как от кислятины – сквернословов он терпеть не мог и всегда, если позволяла обстановка, делал замечания подчиненным. И удивлялся сам себе – вот уж не думал, что так быстро отвыкнет от звуков человеческой речи! Наконец мебель и тюки перекочевали из «Газелей» в дом, машины уехали, и почти космическая тишина вернулась в поселок. Но ненадолго – поздно вечером, почти в полночь, позвонил Михаил.

– Макс, тут по твою душу прибыли. Я троих видел, не знаю, может, и еще кто-то есть. У дома моего терлись, потом свалили куда-то, – вполголоса говорил сослуживец. А Максим, прижимая плечом трубку к уху, уже искал в темноте обувь, шарил наугад под кроватью, на которой спал.

– Я тебя понял. Спасибо, увидимся. Я попробую до Романа Назарова добраться, – кратко и тоже тихо ответил Максим, но Михаил перебил его:

– А я бы на твоем месте сейчас к Олегу двинул, там тебя с собаками не найти. В Рыбинск, вернее, на водохранилище езжай. Утром выдвигайся, ночью они тебя искать не будут. Я у него был прошлым летом – так обалдел, веришь? – загадочно сказал Михаил.

– Понял, – повторил Максим, – до скорого.

– Да уж, а то не по-людски все как-то получилось, – вздохнул Михаил, – так и не посидели толком. Ты там не особо нарывайся… Ладно, кого я учить собрался… Будь. – В трубке раздались короткие гудки. Максим поднялся с кровати, сложил аккуратно все постельные принадлежности, выключил обогреватель. Потом проверил, все ли в порядке в кухне. Так, можно уходить, нечего ждать утра. Слишком близко подошли преследователи, уже чуют запах добычи. Надо еще немного погонять их, пусть побегают, побесятся. Это ему только на руку. Быстро же они нашли его, по телефонным звонкам вычислили, не иначе. Да и представление в аптеке незамеченным, похоже, не осталось. А раз преследователи знают, где он находится, то можно уже не прятаться, долгожданная встреча состоится не сегодня-завтра. Максим посмотрел на дисплей телефона, включил его и набрал ряд знакомых цифр. Слушал длинные гудки, потом посмотрел на часы – половина первого ночи. Не лучшее время суток он выбрал, чтобы позвонить жене, но другого случая может и не быть.

– Да? – хрипловатым тревожным голосом ответила Ленка. – Да, говорите!

– Привет, Лен, это я. Как у вас дела? Васька как? – только и успел проговорить Максим.

– Макс?! Ты где? Что с тобой? – почти выкрикнула она, и голос сразу задрожал.

– У меня все в порядке. Говори, как вы, времени очень мало, – спокойным ровным голосом произнес Максим. Ленка всхлипнула, но быстро справилась с собой, ответила:

– У нас тоже все нормально. Васька учится, про тебя каждый день спрашивает. Нет, пока никто не приезжал, не звонил. Макс, ты… ты правда сбежал? Я в новостях видела… – и замолчала, захлюпала носом.

– Меня признали виновным в преступлении, которого я не совершал. Это не правосудие, а произвол. Я всего лишь не пошел на бойню добровольно, вот и все. Если что, – Максим замолк на мгновение, потом договорил: – Ваське так и скажи – ее отец не преступник и не безмозглый баран. Поняла меня?

– Да, – уже спокойнее ответила ему жена, – поняла. Я знаю, я скажу. Когда ты приедешь?

– Не скоро, – честно ответил Максим, и оба замолчали.

– Ничего не бойся, никого не слушай. Тебя не тронут, даже если и найдут. Ни тебя, ни Ваську. Им только я нужен, а меня еще догнать надо. И неизвестно, кто успеет первым. Слышишь меня? – требовательно спросил Максим жену. Он старался убедить Ленку в том, во что слабо верил сам. И найдут, и придут, и спросят, но что она им ответит? Правильно, сказать ей нечего, так что время еще есть, хоть и осталось его очень немного.

– Да, – гнусавым от слез голосом ответила Ленка, – слышу. Ты помни о нас, ладно? Мы тебя ждать будем…

– Я помню. Все, пока. Ваську поцелуй, – Максим нажал на «отбой», выключил телефон. Целы, слава богу. Надо поторапливаться, если он хочет еще хоть раз в жизни увидеть жену и дочь. А симку можно выкидывать, она больше не понадобится. Да и денег на ней не осталось – роуминг съел остатки и баланс ушел в минус. «Новую купим, это не проблема», – Максим подхватил собранный рюкзак, кинул в него пару банок тушенки и остатки хлеба. Негусто, но харчевен вдоль дороги полно, с голоду не умрешь. Теперь надо прикинуть, как удобнее добраться до Рыбинска, до поселка на его берегу, где обитал после своего скандального расставания с вооруженными силами младший лейтенант Олег Круглов. Гигантское водохранилище располагалось на территории сразу трех областей – Вологодской, Тверской и Ярославской. Максим находился сейчас на одной стороне рукотворного моря, а попасть, и как можно скорее, надо на другую. И для этого придется сделать немаленький крюк – радость, как известно, для бешеной собаки. Максим осмотрелся еще раз – вроде все в порядке. Оделся, вышел из дома, закрыл дверь, подергал за ручку на всякий случай. Потом убрал ключ в «условленное» место, перебросил рюкзак через забор, перемахнул следом сам, чтобы не открывать запертую изнутри калитку. У Михаила есть запасной ключ – приедет, наведет здесь свои порядки. «Спасибо этому дому» – Максим обернулся в темноте, забросил за плечи рюкзак и быстро зашагал прочь по хорошо знакомой дороге к лесу. «Уходим огородами», – почему-то навязчиво крутилась у него в голове невесть когда и где слышанная фраза. Да неважно – можно и огородами, главное, как можно быстрее и дальше увести за собой зверье. И тут же пришло знакомое острое чувство – кураж и азарт, а не обреченность загнанной в угол жертвы. Словно он, вынужденный бежать, Максим, был охотником, а те, кто шли по его следам, – добычей.

Максим добежал до трассы, спустился по насыпи вниз, двинулся по обочине прочь от города. Под подошвами ботинок хрустел лед, холодный воздух, смешанный с выхлопами двигателей, врывался в легкие. Максим откашлялся, замедлил шаг. Он остановился минут через сорок, поднял руку и отвернулся от ослепившего его дальнего света фар. Несколько автомобилей промчались мимо, зато остановился «бычок» с номерами Тверского региона. Максим добежал до машины, открыл дверь кабины. Водила – дядька лет пятидесяти, внешне похожий на мартовского кота – такой же взъерошенный, словно после только что закончившейся драки.

– Куда тебе? – громко спросил он, и Максим прокричал в ответ:

– До конечной подбросишь? Пятьсот рублей.

– Я в Весьегонск еду, – неуверенно сообщил мужик и не успел договорить, как Максим уже оказался в кабине.

– Отлично, я как раз туда и собирался, – заявил он и улыбнулся насупившемуся мужику.

– Сегодня вечером там будем, дверь еще раз закрой, там заедает. – Водила включил поворотник и съехал с обочины на дорогу. Из приемника еле слышно звучала музыка, Максим прислонился к стене, пристроив рюкзак в качестве подушки. «Весьегонск, значит, Весьегонск, какая разница. И там люди живут», – вспомнил он слова Ленки перед тем, как заснуть.

Глава 3

Крюк получился немаленький – километров в четыреста, если не больше. На дорогу ушла прорва времени – девять часов в полупустом плацкартном вагоне от Весьегонска до Бежецка. Зато недорого – проводница попалась отзывчивая, взяла плату за «билет» вполовину меньше той, из поезда Москва – Архангельск. Потом Максим убил полдня на обзор достопримечательностей городка в Тверской области, а впереди предстояло провести еще три часа еще в одном поезде. Здесь Максим вообще мог прокатиться даром, но решил, что лучше заплатить – уж больно неаппетитно выглядела проводница этого вагона. И как оплывшая тетенька в синей форме ни старалась, как ни улыбалась криво намазанными губами, ничего у нее не вышло. Максим, не торгуясь, отдал ей деньги и прошел по коридору, уселся на свободную нижнюю полку купе в конце вагона. Все, это финишная прямая, утром он будет в Рыбинске. Правда, оттуда еще придется добираться до поселка на берегу водохранилища, но это уже мелочи. «Ненавижу поезда», – Максим смотрел то в окно, то на попутчиков. Последние сутки, и даже больше, он крутился вокруг гигантского искусственного моря и никак не мог подобраться к цели. Зато следы запутал основательно, по всем правилам. А заодно зарос, озверел и был готов отдать последние деньги за возможность принять душ. Про постирать кое-что по мелочи и почистить обувь речь даже не шла, и Максим сейчас был противен сам себе.

Попутчики попались необщительные, но это и к лучшему. Поглядывали сначала косо на Максима, потом потеряли к нему интерес. Он ничем не выделялся из толпы – неброская, грязноватая одежда, недовольное и безразличное ко всему выражение лица оказались отличной маскировкой. Главное – не выделяться на общем фоне – ни внешностью, ни поведением. Желательно еще и мыслить так же, как большинство людей, но это уже слишком. Максим уставился в окно, смотрел на бесконечный лес вдоль дороги. Центр страны, а как будто другая планета – ни зданий, ни людей – первобытная природа во всей красе. Даже не верится, что этот поезд несколько часов назад вышел из мегаполиса – здесь, в глуши, поневоле засомневаешься, что где-то есть большие города. От размышлений Максима отвлекли крики: визгливый голос проводника и чей-то еще – тонкий, просящий, даже умоляющий.

– Давай, катись отсюда! – вопила проводница где-то поблизости. – Ты еще на прошлой станции сойти должен был, плати или проваливай!

Кто-то отвечал ей, но неуверенно и неразборчиво. Крики усиливались, приближались, и Максим выглянул в коридор. Толстая, багровая от злости тетка в синей форме кого-то волокла за собой следом, и Максим все никак не мог разглядеть – кого именно. Этот кто-то сопротивлялся, пытался оправдываться, но проводница не слушала его. Парочка добралась до купе, где сидел Максим, и только сейчас он увидел, что борется жирная тетка с подростком. Ему было лет пятнадцать, не больше. Невысокий, в мешковатой бесформенной одежде, наушники болтаются на шее, рюкзак волочится по полу. Рыжеватые волосы пацана всклокочены, в глазах отчаяние и ужас. Поезд уже сбавлял ход, за окном показались дома – скоро станция. Мальчишка вцепился обеими руками в край верхней полки, но зря – силы были неравны. Откормленная бабища легко справилась с заморышем, поволокла его в тамбур. Максим поднялся, вышел следом.

– Что случилось? – вежливо поинтересовался он. Тетка задвинула подростка к стене, загородив ему путь к бегству, и, отдуваясь после схватки, ответила:

– Он уже давно свою станцию проехал, еще полтора часа назад выйти должен был.

– У меня на билет до конечной не хватило! – взвился мальчишка. – Довезите, пожалуйста, вам что – жалко! Нет же почти никого, я в тамбуре постоять могу!

– Нет денег – иди пешком! – рявкнула в ответ проводник и приготовилась открывать дверь. Поезд уже остановился, на платформе Максим заметил трех человек, но те направлялись к другим вагонам.

– Все, давай, проваливай! – тетка дернула мальчишку за рукав толстовки, подтолкнула к выходу. Тот попытался сопротивляться, но весовые категории сторон были разные. Туша проводницы закрыла собой «зайца», и мальчишка почти пропал из виду.

– Погоди-ка, – Максим осторожно, кончиком пальца дотронулся до обтянутого синей тканью плеча проводницы, – надо помочь человеку.

– С какой стати? – тетка обернулась, и Максим невольно отпрянул назад. Но заставил себя улыбнуться приветливо, чем удивил разъяренную хозяйку вагона. Она ослабила хватку, пацан воспользовался передышкой и забился в дальний угол тамбура.

– С какой стати? – с ненавистью повторила проводница. – Он мне кто – сын, родственник? Денег у него нет! А у кого они есть? У тебя? Вот и плати за него, раз добрый такой! – и с руганью бросилась закрывать двери.

– Сколько? – тихо спросил Максим, обращаясь к начесу на затылке озверевшей бабы.

– Пятьсот рублей гони! – рявкнула она в ответ. Максим молча вытащил деньги, отсчитал требуемую сумму, отдал тетке.

– Пошли, – скомандовал затравленному пацану, пропустил его вперед, сам двинулся следом. Проводница ковыляла за ними, тихо материлась плачущим голосом. Максиму вдруг показалось, что если бы не он, взбесившаяся баба просто выкинула бы мальчишку под колеса поезда.

Попутчики не обратили на взъерошенного мальчишку никакого внимания. Максим велел парню сесть к окну, сам плюхнулся рядом и потребовал:

– Рассказывай. Звать тебя как?

– Алексей, – представился тот, Максим кивнул в ответ, назвался сам и повторил:

– Давай, давай, колись. Только не ври.

– Чего врать-то, – буркнул спасенный, помолчал немного и начал колоться: – Отчим меня из дому выгнал, сказал матери – или я, или он. Она мне денег дала, все, что у нее были. Я поесть себе купил и билет, в поезд сел. Думал, что никто не заметит. Все. – История жизни и путешествия уложилась в этих коротких рваных фразах.

– Понятно. Едешь к кому-то? Или просто так, покататься? – уточнил Максим.

– К дядьке еду, материному брату, он в Рыбинске живет. Я ему звонил, тот сказал, чтобы приезжал. Спасибо вам.

Ответ был исчерпывающим. Больше Максим допрашивать Лешку не стал, все с ним было ясно. Хорошо, если повезет парню – встретит нормальных людей, на работу устроится. О том, что будет с мальчишкой, если эту программу реализовать не получится, Максим не хотел даже думать. Оставшиеся три с небольшим часа пути пролетели быстро. Максим распрощался с Лешкой еще в вагоне, и мальчишка рванул в тамбур, выскочил из вагона первым, исчез в толпе. Максим на этот раз тоже доехал до конечной станции, постоял немного в толпе, высматривая людей в серой форме, двинулся вперед. Вошел в здание вокзала, пересек гулкий холл и оказался на привокзальной площади. Денег осталось только на проезд, и на свой внешний вид Максим старался внимания не обращать. Обошел ряды разноцветных «Газелей», нашел нужную, сел впереди, рядом с водителем. Пришлось ждать минут пятнадцать, пока заполнится салон и все передадут за проезд. Маршрутка, наконец, покатила по улицам города, пересекла по мосту Волгу и выехала за его пределы. Через сорок минут Максим оказался в чистом поле – до поселка еще предстояло топать почти километр. И только для того, чтобы выяснить, что дома Олега нет и неизвестно когда будет.

– Он на море, – сообщила открывшая дверь квартиры девочка лет двенадцати, – там, где мыс, его ищите, это недалеко.

Максим зашел в магазин – не идти же в гости с пустыми руками – и направился к «морю». «Недалеко» вылилось еще в пять километров пути – сначала по проселку мимо заросших полынью и бурьяном полей, потом дорога пропала в лесу. Максим пробирался среди деревьев, прислушивался к шорохам и трескам вокруг, смотрел то вверх, то себе под ноги. И думал о том, что Олега он здесь не найдет – в этих лесах можно спрятать стадо слонов. И что делать дальше – непонятно, остается только орать на весь лес: «Круглов, выходи!» Может, кто и выйдет посмотреть на чокнутого туриста. Медведь, например, лось или кабан. Впереди, между стволов, показался просвет, Максиму даже почудился плеск воды. Он ускорил шаг и скоро оказался на берегу «моря». Все верно – берегов не видно, волны плещут, а с воды дует ледяной, почти зимний ветер. Максим поежился, вернулся обратно в лес, под защиту деревьев. «Там, где мыс», – сказала дочка Круглова. Знать бы, где этот мыс – девчонка уверенно ткнула пальцем в горизонт, показывая Максиму дорогу. Ладно, до ночи еще далеко, надо попробовать найти его. Максим вернулся немного назад – туда, где виднелось на земле подобие тропы, осмотрелся. Ага, здесь, похоже, прошли не так давно, даже следы подошв на земле еще не успели оплыть от дождя. Посмотрим, что у нас там. Может, эта едва заметная дорожка и приведет его к мысу. Максим уверенно зашагал вперед, не забывая смотреть под ноги. Тропа исчезла, но это уже неважно – направление было выбрано верно. Скоро в воздухе Максим уловил запах дыма и чуть замедлил шаг. Где-то поблизости костер, рядом наверняка люди, но кто они и сколько их там… Ломиться, выдавая себя треском ветвей, сейчас нельзя, нужно двигаться осторожно. Максим взял чуть левее, пошел очень тихо, старательно вглядываясь в просветы между стволов деревьев. И заметил впереди сначала полукруглое сооружение над землей и струйку дыма над ним. И тут же остановился – не увидел, почувствовал, что рядом кто-то есть. Максим замер на месте, покосился, не поворачивая головы в одну сторону, потом в другую. На первый взгляд лес пуст, но это только на первый. Вон там, рядом со стволом старой ели, образовалась небольшая кочка, а еще минуту назад ее не было. И пока Максим осматривался, эта кочка переместилась поближе к гостю. Потом заговорила человеческим голосом:

– Какими судьбами, командир? – Максим двинулся на голос. Из-за ствола ели вышло нечто – развевающееся, мутное, взгляд отказывался концентрироваться на объекте. Максим закрыл глаза, помотал головой и ответил в тон говорившему:

– Ты чего так вырядился? Людей пугать? Или медведей?

– И тех, и других, а то шляются тут всякие… Ну, привет, привет, гость дорогой, – часть тесьмы и ленточек собралась в охапку, исчезла, и Максим увидел, наконец, Олега. «Леший» действительно превращал человека в лесную нежить, особенно в глазах тех, кто видел этот маскировочный костюм впервые в жизни. Круглов отбросил с головы капюшон и вразвалочку двинулся навстречу Максиму. Лейтенант совершенно не изменился – так же неторопливо, словно нехотя, передвигает ноги, лениво осматривается. Максима поначалу не на шутку раздражала такая нарочитая, как ему казалось, медлительность и нерасторопность Олега. Ползает, как таракан под дихлофосом, будто спит на ходу. Но злился на Олега Максим недолго – пришел момент убедиться в том, что лейтенант обладает способностью видеть вокруг себя на триста шестьдесят градусов одновременно, а бегает даже быстрее командира. Ну, и стреляет почти так же хорошо, как и Максим. Несмотря на свой возраст, был лейтенант Круглов больше похож на деревенского кулака, а не на выпускника высшего общевойскового училища. Видя его запасливость и расчетливость, от зависти удавилась бы гоголевская Коробочка. Бо́льшего куркуля, чем Олег, Максиму встречать еще не доводилось.

– Здоро́во, Олег. Как сам, как семья? – спросил после ритуала приветствия Максим. Олег ухмыльнулся, ответил уклончиво:

– Да нормально все, живы-здоровы.

– Вот и хорошо, вот и славненько. Показывай, как ты тут устроился, – поторопил хозяина Максим. Устал он зверски, померкло даже чувство голода. Олег сделал широкий жест рукой, пропуская гостя вперед:

– Иди полюбуйся, – и двинулся следом.

Максим вышел на поляну, остановился рядом с костром. Полукруглое сооружение оказалось крышей землянки. Максим пригнулся, посмотрел внутрь через открытую дверь – стены обшиты досками, рядом что-то вроде нар и куча нужного барахла под ними.

– Да ты зайди, присядь, – радушно пригласил командира Олег.

В дальнем углу полуподземного сооружения оказалась печка из нержавейки, вверх уходила собранная из нескольких колен труба. Максим уселся на доски, осмотрелся еще раз и вспомнил слова Михаила: «Я сам обалдел. Вас там ни одна собака не найдет». Да уж, тут есть от чего обалдеть – ни собакам, ни шакалам не под силу разыскать в ярославских лесах этот схрон.

– Ничего себе! – только и смог выговорить Максим. – Это ты сам, что ли? Да тут и зимой жить можно!

– Я и жил, всю прошлую зиму, – отозвался Олег, – ты квартиру мою видел? В ней одному тесно, а уж троим… Мы с женой чуть не поубивали друг друга. Вот и пришлось себе отдельное жилье своими руками строить. Я летом место присмотрел, ямку выкопал, стены дощечками обшил, щели моховой дерниной законопатил. И зимовал – рыбу ловил, зверье кое-какое пробегало…

– А медведя? Медведя видел? – не утерпел Максим, но Олег отрицательно помотал головой:

– Нет, следы только.

Максим частично лишился дара речи – всего в трехстах километрах от Москвы есть места, где люди живут в землянках, а рядом бродят живые медведи! Хотя в этих лесах, может, и динозавры сохранились. Особой – морозоустойчивой – породы. Или мамонты. А лейтенант степенно продолжал делиться с Максимом подробностями прошлой зимовки:

– Из синтетики я на себе только штаны оставил. Унты натуральные, лисьи, «пилот» из овчины, шапка, свитер, варежки – стопроцентная шерсть. Натуральный материал совсем другие ощущения дает, чем синтетика. Все тяжелое, дубленое, мужицкое, не продуваемое совершенно и теплое. Пуховики эти, куртки утепленные – отстой, баловство. Прикинь, на улице снегопад, мороз минус пятнадцать, и ветрище такой, что лицо немеет сразу. Но шкуру мамонта не продувает. Я будто в каменном веке оказался, жил тут как охотник первобытный. Печка день и ночь пашет, дров навалом, еда сама приходит – не жизнь, а песня. – Олег даже зажмурился, вспоминая свою прошлогоднюю выживальщину.

– Домой-то хоть показываешься? К своим? – спросил Максим, не надеясь на ответ.

– Захожу иногда. Да чего там делать-то? С Валькой у нас все, похоже. Обиделась она на меня сильно. Я тебе не жена и не вдова, говорит. Да и квартира все равно ее, мне государство фигу показало. А чего мне в поселке делать? – повторил Олег. – Работать негде, сам видел. Пить? Колоться? На фиг, я уж лучше тут посижу, рыбку половлю, зайчиков постреляю, уточек…

Максим слушал сослуживца и осматривался в полумраке. И увидел в углу среди нужного барахла ствол охотничьего ружья. Олег перехватил взгляд Максима, вытащил карабин, положил себе на колени.

– Нарезной, хорошая игрушка, полезная, – одобрительно произнес Максим, оглядев оружие. И подумал, что лучшего места ему не найти. Рядом, правда, не водопад, а море, и справа далеко в воду выступает покрытая лесом полоска земли. Но это не существенно, место глухое, на выстрелы никто не прибежит. Да, может, и стрелять не придется – сделаем все по-тихому, ручками, как говорится, ручками. А Олег бережно убрал сокровище обратно, уселся на свободный кусочек пола, привалился к стене, спросил тихо:

– Ты ко мне надолго? Или так, рыбку половить?

– Не до рыбки мне, – Максим рассказал Олегу все, начиная с разговора с кадровиком и заканчивая тем, как тащился сюда из Богом забытого городка в Тверской области. Круглов слушал молча, ни разу не перебил, не встрял с комментарием. Потом поднялся на ноги, полез в груду барахла в углу, порылся в ней и вытащил топор.

– Пошли, – скомандовал он, – лежанку тебе делать будем. Спальника у меня нет, извини. Сиди тут, сколько влезет, – сюда никто не сунется. А если духи сами заявятся – встретим, первый раз, что ли? – и выбрался из землянки.

Лежак соорудили быстро, и ночь Максим провел на досках, источающих одуряющий запах еловой смолы. Перед этим, вечером, посидели, как положено, прикончили «гостинец». Максима от выпитого развезло, он еле-еле добрался до землянки, плюхнулся на покрытые тряпьем доски. И уснул, но последние слова Олега запомнил хорошо – среди слов «рыбак», «лодка» и «сеть» он услышал манящее «банька». Но реагировать сил уже не было, и Максим заснул, решив поговорить об этом завтра.

Утро началось у Максима примерно в полдень, и разбудили его странные, почти потусторонние здесь звуки – откуда-то звучала популярная идиотская песенка.

– Приемник, – пояснил Олег, – чтобы не одичать совсем. Там же еще и новости бывают. Я, кстати, когда про тебя услышал, то сразу понял, что капитан Логинов ко мне скоро пожалует.

– Слышал? – Максим не удивился сказанному. Газеты, радио, телевидение держали в курсе его дел всех – дальних и близких. Дальше обсуждать тему не стали, все было понятно и так. Вместо этого Олег напомнил о вчерашнем разговоре – недалеко отсюда, километрах в семи, обитал в собственном доме на берегу «моря» браконьер. Ловил рыбу с лодки сетями, сбагривал ее перекупщикам, чем и жил. И был Олегу кое-чем обязан, и сейчас Круглов собирался потребовать с «рыбака» часть долга.

– Натурой возьмем, – сообщил Олег, пока топали через лес вдоль кромки воды, – самогон у него сказочный, и банька имеется.

Последнее слово вызвало у Максима прилив сил, открылось второе, а за ним и третье дыхание. Мечта о горячей воде не покидала его уже почти неделю, и до исполнения заветного желания оставалось пройти километра три. «Домик» у браконьера оказался основательный – бревенчатый, двухэтажный, с огромной русской печью, занимавшей почти весь первый этаж. Высокий седой жилистый мужик чуть за пятьдесят встретил Максима и Олега как дорогих гостей. Познакомились, подождали, пока Максим осмотрится в просторном чистом помещении, посовещались и начать решили с бани. Максим долго отказывался выходить из небольшого сумрачного помещения – от прикосновения к коже горячей воды удовольствия он получал не меньше, чем от секса. Но сдался, наконец, вполз – красный и расслабленный – в дом, прямиком к накрытому столу. Рыба присутствовала на нем во всех видах – жареная, сушеная, вяленая. Плюс соленые и маринованные грибы, картошка, кристально чистый самогон – ассортимент деревенских угощений был полон. Ночевать пришлось у браконьера – ноги не слушались, ориентация в пространстве нарушилась, и голова отказывалась вспоминать, в какой стороне осталась землянка.

– Командир, мы не дойдем, – трезвым рассудительным голосом подвел итог визита к «рыбаку» Олег, как школьник за партой, сложил перед собой руки и осторожно положил на них голову.

– Не дойдем, – согласился Максим и посмотрел на стол. Лещ, судак, окунь, подлещик – кого они сегодня еще не ели? Столько рыбы он не ел за всю свою жизнь, да еще и не магазинной, перемороженной, а свежайшей, только что пойманной. Спать им пришлось на печке. Круглов на автопилоте взобрался на нее, откатился к стене и сразу затих. Максим со второй попытки оказался в теплом душном сумраке, где-то рядом пахли сухие травы, слышались таинственные шорохи. Почему-то на память пришел тот подвал – там тоже было темно и душно, но пахло тухлятиной и гнилью. И коробка с мертвой кошкой в руках. Максим выругался в полголоса и закрыл глаза.

Утром возвращались обратно, нагруженные подарками – рыбой и тремя литрами самогона. Круглов вразвалочку топал впереди, в рюкзаке у него за спиной позвякивала полная огненной воды тара. Максим тащил завернутых в полиэтилен и мешковину связку вяленых подлещиков и пару свежих судаков. Добрались, наконец, до землянки, разожгли погасший за ночь костер. Олег принялся чистить рыбу, Максим двинул за дровами. Уха получилась отменной, и котелок опустел очень быстро.

– Ты ему как родной, как я погляжу, – заговорил Максим, вспомнив, с какими почестями встречал и провожал их заслуженный браконьер.

– Да было тут, весной еще. Дом ему спалить хотели конкуренты, – словно нехотя объяснял Олег. – Я там неподалеку бродил, услышал. Ну и подошел посмотреть – что да как. У мужика этого лодка хорошая, далеко в море ходить может, вот остальным и завидно стало. Повезло ему, что я рядом оказался, – уклончиво описывал свои похождения лейтенант. Потом спохватился, заметив пристальный взгляд Максима, и добавил:

– Там все мирно закончилось, без жертв. Люди они сообразительные оказались, ошибку свою поняли, обещали не повторять.

– Ты не в «Лешем», случайно, из лесу вышел? – невинным голосом поинтересовался Максим.

– Да, и с карабином. А что?

– Так, ничего. Ребятки эти решили, видимо, что браконьер твой – говорящий с духами, и нежить ему на помощь пришла. Кстати, у вас тут снежные люди не водятся? – Максим не успел договорить. Олег насторожился, сделал предостерегающий жест рукой, вскочил и убежал в землянку. И выскочил оттуда с приемником в руках. В шорохах и тресках голос диктора был почти неразличим. Максим замер на месте, старательно вслушивался в доносящиеся из динамика слова: «Стало известно, что капитан Логинов был заочно признан виновным в убийстве шести мирных жителей. Прокурор потребовал приговорить объявленного в федеральный розыск капитана Максима Логинова к двадцати трем годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Кроме того, он настаивает на лишении подсудимого воинских званий и государственных наград. По версии следствия, Логинов выступил организатором и непосредственным исполнителем убийства…» – голос утонул в помехах. Но все уже понятно и так – вот оно, кристальное, не замутненное, представшее в полном блеске рассейское кривосудие. Максим отвернулся, пошевелил веткой угли в костре. Двадцать три года! Адвокат говорил тогда о пятнадцати годах, но в действительности все оказалось еще хуже.