Текст книги "Между ударами сердца"

12

Кузьма нетерпеливо прохаживался по тротуару и поглядывал на часы. Наконец-то напряженное выражение исчезло с его лица. Из-за поворота выехала видавшая виды «Тойота». Юра ловко припарковал машину между двумя старыми деревьями.

– Мог бы и пораньше приехать. Мне заказчик уже дважды звонил. Денежные клиенты любят пунктуальность, – Поярков наскоро пожал Покровскому руку.

– Так получилось. Извини, – Юра взял с заднего сиденья кейс с аппаратурой.

– Ну и видок у тебя. Ты бы хоть причесался. Да и пахнет от тебя…

– Чем? – насторожился Покровский.

– Водорослями и костром. Будто ты рыба копченая.

– Ладно. Клиенту не внешний вид важен, а успех. К тому же они нас уже знают. Пошли, раз некогда.

Парни шагали по тротуару. Юра поглядывал на свое отражение в витринах.

– Ну что, дала? – незатейливо поинтересовался Кузьма и тут же хохотнул: – Вижу, что дала. У тебя это на лице написано. Вот и решил свою проблему. Рад за тебя, что быстро.

Покровский не хотел ссориться с другом и компаньоном, но все же не выдержал:

– Давай не будем говорить о таких вещах.

– Это почему же? Раньше у тебя от меня секретов не было. Вместе и пили, и по девочкам ездили, обсуждали их в подробностях.

– Теперь у меня другое.

– Что – другое? – возмутился Кузьма. – Другого у баб просто не бывает. Иначе она уже не баба, а мужик. Они все одинаково устроены. И думают только одним местом. Ну, некоторые двумя или тремя. Проще к сексу относись. Это же физиология. Снял напряжение, и ты свободный человек, – Поярков поводил ладонью перед глазами приятеля. – Все уже, пришли. Возвращайся к жизни.

Кузьма открыл дверь риелторской конторы. Мелодично блямкнул колокольчик.

– Проходи. Нас ждут.

В небольшом холле, обставленном крикливо и дорого, за стойкой сидела секретарша. Сразу было видно, что ее выбирали не из-за знаний иностранных языков и не из-за умения быстро и грамотно составлять документы. Встретишь такую на улице, непременно подумаешь: «проститутка». Из узкой блузки рвался на волю обширный бюст, того и смотри, пуговички оторвутся и разлетятся шрапнелью.

– Нам назначено, – Кузьма открыто разглядывал прелести молодой женщины.

– Я в курсе, – томно проговорила она. – Проходите.

Аслан резво выбрался из-за стола, на котором не виднелось ни одной бумаги, зато стояла машинка для счета денег.

– Отлично, что пришли. Мы ж в прошлый раз вас не обидели. Работать с проверенными людьми – одно удовольствие. Чай или кофе? Наша девочка быстро приготовит. Да?

Кузьма и Юра сели в предложенные кресла. Осмотрелись в кабинете. Помещение было небольшим, но его зрительно увеличивала одна зеркальная стена.

– Отличное решение дизайнера по интерьерам, – похвалил Покровский.

– Ты о чем? – перешел на «ты» Аслан.

– О зеркале. Сразу видно, есть у тебя за спиной человек с ледорубом или нет.

Кавказец хохотнул:

– Это точно. Есть и такое.

– Чай, кофе, уважаемый, подождут, – с важным видом сказал Поярков. – У нас работы много, и если мы возьмемся за ваш заказ, то должны знать, что нам это выгодно.

– Правильно думаешь, – оживился Аслан. – Только почему сразу «не выгодно»? Не говори таких кислых слов. Я вашу работу видел. Ценник вы не мне предъявляли. На этот раз пять тысяч дам.

– Так что за работа? – поинтересовался Покровский.

– Честный бизнес вести тяжело, – вздохнул Аслан, прикладывая руку к сердцу. – Всегда какие-нибудь гады поперек дороги станут. И теперь появился. Кто такой, даже не знаем. Машину мне сжег. Чуть не застрелил. Охотится на меня.

– Может, обидели его?

– Нет. Слушай. Только бизнес свой тут начали. Кого могли обидеть?

– В полицию обращались? – спросил Покровский.

– И в полицию обращались. А толку? Если найдут, то посадят. А нам с этого что? Вы быстрей найдете.

– Только никакой уголовщины, – предупредил Покровский.

– Он сам уголовщик первый. Стреляет, убить хочет, – Аслан выдвинул ящик, положил перед ребятами фоторобот. – Вот примерно как он выглядит.

– Это уже что-то, – Поярков принялся рассматривать портрет. – Рожа и впрямь уголовная.

– По-моему, человек как человек, – не согласился Покровский. – Значит, вы хотите, чтобы мы его нашли? А потом сами с ним будете разбираться?

– Вы этого гада нам только найдите. Если какие проблемы с ментами возникнут, я помогу – связи есть.

Кузьма и Юра переглянулись. Работа сложной не представлялась. Стоило только поднять ценник.

– Пять штук маловато будет, – сделал вид, что прикидывает в уме, Поярков. – Это же не шутка, человека найти, да так, чтобы он нас не заметил. Я еще жить хочу.

– Ваша цена? – улыбка сошла с губ Аслана.

Для порядка поторговались, начав с десяти, но потом согласились, как и рассчитывали, на семь.

– Аванса брать не будем. Вдруг не найдем. Или он уже из города уехал, – великодушно предложил Покровский. – А потом мы вам координаты, а вы нам деньги. Идет?

– Почему не идет? – Аслан ударил по подставленной Покровским руке, а затем посмотрел на парней. – По деньгам уже договорились. Только как вы его выслеживать собираетесь? Мне просто интересно.

– Начнем с того, что он за вами охотится. Значит, сам следит за вами. Камеры наружного наблюдения возле риелторской конторы установлены?

– Обижаешь? Самые дорогие поставил. Можем пойти на мониторы посмотреть.

– Зачем, я к ним и сам подключусь, – Юра демонстративно поставил на стол ноутбук, поднял экран, защелкал клавишами.

Аслан недоверчиво наблюдал за ним. Покровский развернул монитор так, чтобы кавказец видел его.

– К тем подключился?

На экране было видно, как по улице проходят люди, проезжают машины.

– А мне сказали, что самые новые, самые надежные, и никто в систему не санкционированно не влезет, – покачал головой Аслан.

– Правильно сказали. Так и есть. Но не зря же мне неплохие деньги платят. Если он за вами следит, то обязательно пару раз у конторы зарисуется.

– Да тут весь город проходит. Место бойкое, – с сомнением произнес Аслан.

– Я же не сказал, что на этом все, – спокойно возразил Покровский. – Он следит за вами и у дома, где вы живете, и за машиной, на которой вы ездите.

– Вот гад!

– Мы повсюду установим камеры. Помониторим несколько дней. Потом просмотрим записи и увидим, кто чаще других возле вас крутится. Самая большая надежда на камеры, установленные на машине. Сделаем круговой обзор. Вот и все. Считайте, уважаемый, что мы его уже нашли. Есть специальные программы, прогоним изображение, компьютер сам все просчитает и «вашего гада» нам покажет.

Аслан задумался. Идея ему нравилась, но его явно смущали некоторые моменты.

– Значит, на мою машину что-то вроде видеорегистратора установите?

– Да, панорамного и круглосуточного. Вы же машину во дворе оставляете?

– Выходит, теперь, если я позабавиться с девочкой решу в салоне, то и ты потом эту порнушку смотреть будешь?

Аслана, конечно же, не смутила бы запись его интимных утех, на самом деле он думал о другом. Все его преступления тоже оказались бы зафиксированы бесстрастными камерами, которым все равно, что снимать, половой акт или же убийство.

– Вы сможете включать камеры и выключать, когда захотите, – предложил Покровский. – Хотя я и не советовал бы этого делать. Никогда не известно, в какой момент объект появится в поле зрения объективов. Меня подробности вашей личной жизни мало интересуют.

– Меня тоже, – подтвердил Поярков.

Наконец Аслан успокоился и согласился на установку камер. Что и было сделано в течение часа. Новую машину кавказца загнали в гараж, где уже без лишних свидетелей оборудовали ее миниатюрными панорамными камерами. Кавказец внимательно слушал Покровского, когда тот учил его включать и отключать запись. Аслан лично проверил усвоенный урок.

Распрощавшись с заказчиком, Поярков и Покровский направились к своей машине. Отъехали недалеко, за пару кварталов. Юра припарковался, выставил ноутбук. Кузьма не сильно разбирался в технике, но все же на экран посматривал.

– Работает? – спросил он.

– Как видишь.

Юра прогнал видео с камер наружного наблюдения у конторы, а затем переключился на камеры в машине. Аслан уже сидел в ней не один, рядом с ним на пассажирском сиденье развалился Гамзат, в открытую дверцу заглядывал шофер и бригадир жестоких дагестанцев по совместительству Мансур.

– Значит так, объясняю для особо одаренных, – с видом знатока стал вещать Аслан. – Вот так – включено, а вот так – выключено. И не перепутайте.

Аслан для наглядности вдавил кнопку, зеленая лампочка индикатора погасла, включилась красная.

– Теперь ничего не записывается, – радостно объявил Аслан.

Поярков вопросительно посмотрел на приятеля.

– Слушай, но мы-то их продолжаем видеть. Ты записываешь видео и звук постоянно?

– Разумеется, записываю, – пожал плечами Юра.

– Но ты же ему сказал…

– Ну и что? Тебя что-то смущает?

– Все-таки заказчик всегда прав.

– Не всякий заказчик. Мне эти кавказцы сразу не понравились.

– Но заплатили-то неплохо и еще заплатят.

Покровский смотрел в окно.

– А ты подумай, чем они занимаются. Сперва наркотики совместно с ментами еле поделили, теперь махинации квартирные начались. На них как минимум одно убийство, между прочим, висит. Лучше подстраховаться, чтобы потом быть в курсе происходящего. Я в стремные дела встревать не хочу.

– Ну, да. Наркотики. Только и без Аслана найдется, кому этим заниматься. Убили же они одного из своих, такого же урода, как и сами. Мир чище стал. Теперь какой-то урка на них охотится. Тебе хочется в это вникать в деталях? Или он их замочит, или они его. Какая тебе разница. Наше дело деньги свои получить и потратить их в свое удовольствие. Вот и весь сказ. Или ты не согласен? Так лучше сразу скажи, как мужик мужику.

– Кузьма, я похож на идиота?

– До последнего времени за тобой такого не замечал. Но вот когда ты со своей Юлькой связался, временами начинаю сомневаться.

– Аналитик я не хреновый. Талант не пропьешь, в карты не проиграешь, на женщину не спустишь. И чую я, что мы в гнилое дело ввязались, – признался Покровский. – Если они своих в бочки закатывают, как консервы, то нас и подавно закатают, если мы к этому как следует не подготовимся, не предпримем контрмер. Есть у меня идея, как и денег с них срубить по полной, и не облажаться.

– Трезво мыслишь? Аналитик-то ты аналитик, да только ты в отличие от меня зону не топтал, а потому в практических вопросах я тебе пару толковых советов дать смогу. А пока я тебя слушаю.

– Значит так, – начал Покровский. – Сегодня нам нужен не только фарт, но и мозги…

13

Это только кажется, что продажные чиновники и силовики – оборотни в погонах – никого и ничего не боятся, хотя про них и говорят, что они вконец оборзели от чувства вседозволенности и безнаказанности. Боятся, и еще как! Внешняя агрессивность, жестокость, они всегда бывают от страха, который поселился на дне души. Коррупционер, преступник в форме прекрасно понимают, как с ними могут в один прекрасный день обойтись, сами не раз так поступали со своими подчиненными. Накопится критическая доля беспредела, нерасследованных дел. Надо же будет на кого-то повесить все это? Не все же вешать на простачков, из которых просто выбивают нужные правоохранителям показания, да на недавно освободившихся зэков? Надо же и «своего» народу время от времени подсовывать, чтобы показать: идет борьба с негативными явлениями, власть, она тоже за справедливость, очищает ряды от скверны. И если человек провинился, не посмотрит, какую должность он занимает. Отстранят от должности одного, посадят, особенно если брал не по чину и не по всем статьям делился с вышестоящими. Так это же наука другим, чтобы соблюдали субординацию. Да и освободившуюся должность можно выгодно продать.

Полковник Грищенко тоже боялся, как и все, у кого нелады с законом. С одной стороны, вроде главмент – сам закон, но с другой, закон и для него писан. Казалось бы, чего проще, от кого прятаться – пригласи к себе в служебный кабинет дагестанцев, передай им документы-наводки и тут же получи от них свою долю в преступном бизнесе. Но преступник, даже на самой высокой должности, предпочитает места безлюдные, не оборудованные камерами слежения. Не хочется ему оставлять записи в отделе пропусков. Зачем ему лишние следы, которые потом могут сильно помочь следствию?..

Даже рядом с большими городами, где полно дачных участков, найдутся дороги, где за день проедет не больше десятка машин и ведут которые по большому счету из ниоткуда в никуда. Неширокий проезд, выложенный потрескавшимися от времени железобетонными плитами, между которыми густо пробивались лебеда с чертополохом, тянулся от федеральной трассы к бывшему асфальтобетонному заводу. От того завода уже ничего и не осталось, если не считать испоганенной залитой битумом и моторным маслом земли да невысоких бетонных кубиков – фундаментов под оборудование. Все, что можно было открутить, срезать автогеном или «болгаркой», погрузить в самосвал краном, давным-давно растащили на свои подворья дачники.

Со стороны города по неровной дороге катил к этому безлюдному месту новенький «Лексус». Катил неторопливо, его хозяин явно берег подвеску дорогой машины. Впереди на площадке бывшего асфальтобетонного завода уже поблескивал лаком внедорожник, возле него виднелись две человеческие фигурки. Грищенко сам сидел за рулем «Лексуса», щурился от утреннего солнца. Из головы не выходил таинственный стрелок, потому и место встречи полицейский полковник озвучил своим подельникам в самый последний момент. Аслан с Гамзатом неискренне заулыбались, когда Михаил Павлович выбрался из машины.

– Здравствуйте, дорогой, – Аслан первым пожал широкую и вялую, как дохлая рыбина, ладонь полковника.

– Доброго здоровья, – Гамзат даже слегка поклонился. – Не поймали еще?

– Ищем, – коротко ответил Грищенко, даже не став уточнять, о ком идет речь, и так все было понятно.

– К вам сядем или к нам в машину? На ровном месте стоять неуютно, – нервно оглядываясь, проговорил Аслан.

– У нас салон вместительнее, – предложил Гамзат, показывая на внедорожник.

Там все трое и устроились, подняли стекла. Мягко зажурчал кондиционер.

– И ты себе видеорегистратор поставил? Зачем? – удивился Грищенко.

– Он, Михаил Павлович, сейчас выключен, – поспешил предупредить Аслан.

– Это я и сам вижу, – причмокнул пухлыми губами полковник полиции. – Дела идут?

– Не так хорошо, как хотелось бы, – стал жаловаться Гамзат. – Но неплохо… Неплохо. Из семи последних квартир только один облом случился. И то не по нашей вине. Сами ж знаете.

– К сорвавшемуся варианту мы еще вернемся, – предупредил Грищенко. – Бабки привезли?

– А как же?! Мы по-другому не работаем, – Аслан полез под сиденье и поставил на колени кейс.

Гамзат перегнулся через спинку и извлек из багажного отсека машинку для счета купюр. К встрече даги подготовились основательно. Машинка была снабжена переходником для того, чтобы питаться электричеством через прикуриватель. Мигнула и ровно загорелась индикаторная лампочка. Крышка кейса была отброшена. Рядом с бутылкой коньяка и ежедневником лежали тугие пачки денег, перетянутые разноцветными резинками.

– Вот расчеты по всем квартирам, – Аслан протянул лист бумаги, где коряво были выведены цифры. – Ручка плохо писала, – пояснил он.

Грищенко внимательно пробежал глазами столбики. Написанное напоминало задачки по арифметике для младших классов, в основном сложение с вычитанием, лишь одно действие было для продвинутых четвероклассников – «на проценты».

– Цифра бьет, – подобострастно проговорил Аслан. – Три раза на калькуляторе проверял.

Грищенко беззвучно шевелил губами, производя в уме вычисления, затем подтвердил:

– Сам вижу, что бьет.

Гамзат вздохнул.

– Расходы у нас большие. Аренда площадей в центре, людям платить надо.

– Ваши проблемы, – лаконично ответил полковник. – Нет денег людям платить, сами работайте.

– Да мы и так, рук не покладая. Да, Аслан?

– От рассвета до заката.

– Деньги считай, – поторопил Грищенко. – У меня через полтора часа совещание по криминогенной обстановке в городе.

– Деньги считать – это святое. Половина у нас рублями, остальное долларами. Как клиенты рассчитывались, мы так и упаковали. Деньги хорошие, вот только один мудила пятисотками рассчитался. Сказал, других у него нет. Остальные деньги хорошие.

– Деньги всегда деньги. Они не бывают хорошими или плохими, – милостиво согласился Грищенко. – А только настоящими или фальшивыми.

– Тут уж мы проверили, – повинуясь взгляду Грищенко, Гамзат снял резинку с пачки, бросил в машинку и включил ее.

Завертелся барабан, зашелестели «хрусты». Стремительно сменялись на экранчике цифры. Полковник каждый раз, когда сквозь счетчик пролетали купюры, кивал. Аслан подхватывал пересчитанные деньги, стягивал резинкой и складывал на сиденье стопочкой.

– Готово, – доложил он. – Рубль к рублю, бакс к баксу.

– Хорошо, – наконец-то Грищенко притронулся к деньгам, неторопливо сложил их в портфель, а затем раскрыл на коленях папку. – Здесь новые варианты. Двадцать две квартиры. Хороших, центровых, восемь. Советую начать с этой.

Аслан и Гамзат чуть не стукнулись лбами, когда заглядывали в бумаги.

– Квартирка стоящая. Три большие комнаты. Два балкона. Находится в том же квартале, где и городская администрация, – согласился Гамзат. – Но только в ней двое зарегистрированы. Пенсионер еще не старый – бывший учитель Прохоров Иван Иванович да его дочка преподаватель английского Мария Ивановна. Это же не алкаши какие-нибудь. К ним с бутылкой паленой водки, чтоб назавтра от нее окочурились, не подкатишься.

– Но квартира хорошая? Много стоит?

– Хорошая, – должен был признать Алсан.

– Вот и старайтесь. Деньги все могут. Да и я вам помогу, если потребуется. Идейку подкину. Вот, например, – Грищенко достал из портфеля пухлую папку, открыл.

– Что это? – одновременно проговорили Гамзат и Аслан.

– В соседнем районе мудак-маньяк объявился. Баб насилует, душит. Внимательно посмотрите, – Грищенко показал своим собеседникам несколько страшных фотографий жертв и мест преступлений.

Гамзат скривился и отвернулся, испытывая брезгливость. Аслан смотрел более пристально.

– Почерк понятен? – привычно-назидательным тоном спросил мент.

– Не-а, начальник.

– Зачем ты нам это впариваешь? – недовольно произнес Гамзат.

– А то, что мне доморощенных маньяков не надо. И «висяков» и крику из Москвы тоже. Сделать надо точно, как здесь описано. А мы уже отпишемся – мол, заехал, гаденыш, и у нас наследил. То, что там соседи его не могут вычислить – это не наше дело. Понятно?

– Не совсем, – буркнул Гамзат.

– То есть… – стало доходить до Аслана.

– Да. Еще раз показываю, как надо сделать. Вы запоминайте, потому что документов я вам не дам. Напрягайте мозги.

Грищенко еще раз пролистал фотографии, пальцем указал на характерные следы на телах жертв.

– Только работайте так, чтобы вашего материала не осталось. Правда, такого не бывает, ну, чтобы немного осталось. Хотя мы, чуть что, подотрем…

Аслан почувствовал фальшь в последней фразе мента. Он понял: если останутся следы их человека, то это будет крючок, на который их можно подцепить.

– Сделаем как надо, – хмыкнул он.

– Вы ж согласились, что квартира хорошая. – Грищенко захлопнул папку, положил ее в портфель, открыл дверцу внедорожника, глянул на небо, где уже собирались белые облака. – Парит что-то сегодня с утра.

Он выбрался из внедорожника, сжимая портфель под мышкой.

– Дождь, наверное, собирается, – сказал мент и неспешно отправился к своему автомобилю.

Кавказцы смотрели на отъезжающий «Лексус».

– Давай, сейчас в офис поедем, там и подумаем, что нам предпринять. Мансурчик-то все, что мы ему ни скажем, сделает. Он и сестру родную зарежет из-за бабок. Но только надо знать, что именно ему говорить.

14

Накрапывал дождь. В сгущающихся сумерках ярко горели окна общежитий и учебных корпусов педагогического университета. Еще три года тому назад высшее учебное заведение, готовившее учителей для школ области, располагалось в комплексе старинных зданий в самом центре города, где оно и было основано как учительский институт в начале прошлого века. Сто лет оно никому не мешало. А вот три года тому назад с подачи городской администрации началась в местной прессе странная компания. Мол, и аудитории перегружены, и общежития находятся в аварийном состоянии, и университетский стадион не соответствует современным нормативам, бассейна так вообще нет. Короче говоря, пришло время построить новый университет за городом, где студентам станет вольготно, и жить они будут в блоках современных общежитий, и ходить-то на занятия им придется всего от крыльца до крыльца.

Надо ли говорить, что новые здания за городом строились за бюджетные средства, а старые в самом центре были переданы нужным инвесторам «в интересах города». На чем местная власть сильно нагрела руки. Мест в новых общежитиях все равно не хватало, занятия шли в две смены. Но преподавателям и городским студентам приходилось добираться до университета на перекладных, тратя по полтора часа на дорогу в одну сторону. В общем, вроде бы хотели сделать лучше, а получилось как всегда.

Старший преподаватель английского языка Прохорова Мария Ивановна вышла из главного корпуса одна – без студентов, через час после последней лекции. Последний автобус, идущий из студенческого городка в город, уже ушел, и теперь ей предстояло идти через лесопарк к окраине города. Не то чтобы она не спешила домой, просто сегодня в обед ей позвонил какой-то мужчина, говоривший с кавказским акцентом, сказал, что хочет нанять репетитора для оболтуса-сына, которому в следующем году поступать в университет. Говорил, что он вдовец, и сын для него – это всё. Поэтому он ищет лучшую в городе преподавательницу английского и не поскупится. Обещал заехать вечером в университет и потом подкинуть ее до центра на машине. Ну а потом за четверть часа до встречи позвонил, извинился и сказал, что сможет подъехать только завтра.

Всякое в жизни бывает, проблемы у всех случаются. А если подрабатываешь репетиторством, то стараешься не пропускать ни одного перспективного предложения. Мария Ивановна – спокойная, рассудительная женщина тридцати пяти лет щелкнула кнопкой зонтика, прикрылась им от дождя и зашагала по тропинке, тускло освещенной редкими фонарями. Большой проблемы в опоздании она не видела, своей семьи у нее не было, жила вместе с отцом. Мария была единственным и поздним ребенком, мать умерла при родах. А потому с самого младенчества любящий отец чрезмерно опекал ее. Даже женихов в молодости распугал. Ну, а теперь женщине с образованием уже и поздно было искать серьезного мужика. Вот, разве что на квартиру мог кто-нибудь позариться. Но во-первых, такую партию не назовешь достойной, а во-вторых, отец никогда не потерпел бы кого-нибудь рядом с дочкой, а про размен хорошей квартиры в центре не могло идти и речи. Иван Иванович, будучи в прошлом учителем истории, неизменно называл квартиру майоратом, который за неимением у него сыновей должен перейти в руки дочери.

Мария Ивановна услышала, как зуммерит ее мобильник, на ходу поднесла трубку к уху:

– Доченька, ну где ты так поздно? Я уже и ужин разогрел. Волнуюсь, куда ты пропала?

– Папа, я немного задержалась. Теперь иду на автобус, – с легким раздражением проговорила женщина.

– Почему ты мне раньше не позвонила?

– Потому что не знала, когда освобожусь, папа…

Хорошо, что рядом никого не было. Марии всегда было стыдно на людях говорить с отцом так, словно она маленькая девочка. А по-другому не получалось, он по привычке требовал во всем подробного отчета.

– Ну, разве так можно?..

– Пап, я сейчас не одна, я разговариваю с человеком. Приеду, все объясню.

– Ты его хорошо знаешь?

– Отлично. Скоро буду.

Мария отключила мобильник, вздохнула и ускорила шаг. Дождь монотонно барабанил по куполу зонтика. И тут за поворотом дорожки нарисовался незнакомец. По возрасту он не мог быть студентом – с виду лет тридцать. А большинство преподавателей Мария знала в лицо. Стоял он без зонта, под дождем, но это, казалось, совсем его не смущало.

– Девушк, а девушк? – с явно выраженным кавказским акцентом обратился к ней незнакомец.