Текст книги "Отпуск строгого режима"

8

Ровно гудели двигатели «Боинга» местной авиакомпании. Борода дремал, привалившись щекой к иллюминатору, за которым виднелись кучерявые облака. Валет листал вытащенный из кармана стоящего впереди кресла глянцевый журнал.

Публика, сперва чинно заполнившая авиалайнер, постепенно раскрепощалась. В глазах туристов, направляющихся из областного центра в турецкую Анталью, загорались огоньки расслабона, на который они нацеливались весь предыдущий год. Правда, существовало и несколько отдельных групп, своим поведением показывающих, что перелет по этому маршруту для них абсолютная рутина, случающаяся чуть ли не каждый месяц.

Понемногу публика стала распаковывать сумки. Несмотря на то, что в аэропорту заставляли сдавать в багаж все, что могло представлять хоть какую-то опасность в полете – перочинные ножи, стеклянные бутылки, зажигалки и даже минералку в пластиковой упаковке, – бывалые туристы основательно затарились в дьюти-фри.

Открывались крышки верхних полок, вжикали застежки-«молнии», народ доставал выпивон и закуску. На отдыхе русские люди экономить не привыкли, особенно в самом его начале. Никто не жадничал. Выставлялись на откидные столики вискарь, коньяк, водка, вино и пиво для запивона. По салону самолета стал растекаться пряный запах классических запеченных кур, колбасы, котлет. Самый большой спрос был на пластиковые стаканчики. Стюардесс и стюардов то и дело вызывали нажатием кнопок над головой:

– Стаканчик принеси.

Стаканчики и приносили десятками. Трезвый как стекло Валет вскоре почувствовал себя на борту инородным телом. Смотреть на все происходящее незамутненными алкоголем глазами было просто невозможно.

– Счастливый Борода, – пробормотал Валет. – Спит себе и в ус не дует. Бодрствовал бы, не удержался и примкнул бы к одной из компаний, а работать на трезвую голову надо.

Публика заводилась. Булькало спиртное. Люди менялись местами, сбивались в компании по интересам. В хвосте затянули гламурную песню. Напротив Валета устроился сидеть на подлокотнике абсолютно бездуховный мудила с бутылкой вискаря в руке, он охотно наливал каждому, кто проходил мимо.

– Батя, – обращался он к абсолютно трезвому пенсионеру, пробиравшемуся к туалету. – Выпей с нами, папаша!

– Да не могу я, с внуками лечу, сын путевку купил, – неосторожно стал рассекречивать семейные тайны пенсионер.

Мудила хохотнул:

– Ты что, меня и моих ебалок не уважаешь, – кивнул он на смеющихся прошмандовок.

– Я бы выпил. Стакана только нет, – попытался увильнуть пенсионер, хотя и смотрел возбужденно на бутылку, в которой призывно плескалось темное спиртное.

– Нашел проблему, отец, – расплылся в улыбке мудила. – Звезду Александру Васильевичу! – процитировал он старый рекламный ролик. – Стакан ему и звезды.

Вискарь заплескался в пластиковом стакане. Пенсионер взял его в руку.

– Пей до дна, пей до дна! – закричали прошмандовки.

– За здоровье всех присутствующих.

Пенсионер схватил вискарь, влил его в глотку, смял в кулаке пустой стаканчик:

– Спасибо.

– Будешь возвращаться, еще нальем, – пообещал мудила. – Только попробуй отказаться, папаша. – Это прозвучало как угроза.

Валет отвернулся к иллюминатору, возле которого дремал Борода, чтобы только не видеть пьяного разгула. Он и сам был не прочь нажраться, но понимал, что в аэропорт ему надо прибыть трезвым. На пьяную голову он никогда не работал.

Сзади раздался разбитной бас.

– Эти америкосы – полные мудаки, – надрывался кто-то.

Валет осторожно обернулся, чтобы не нарушить целостность собравшейся за ним компании, вливаться в нее ему не хотелось.

– Вот, моделирую ситуацию, как тогда в Нью-Йорке и в Вашингтоне. – Оказалось, что мудаками считал америкосов толстяк в майке с надписью «Водка сближает людей». – Представьте, в нашем самолете поднимается парочка чернозадых арабов, в руках у них ножики для резки картона. Все, больше оружия они пронести на борт не сумели. И говорят нормальным людям, что летят в международный торговый центр.

– Да это полная х…ня, – охотно согласилась молоденькая девчушка, которой восемнадцать в лучшем случае исполнилось только сегодня утром, и охотно глотнула предложенного ей вискаря.

– Так вот, представьте себе этих лохов в нашем самолете с их голимыми ножиками для картона. Типа, кричат: «Да, у нас оружие, мы захватили самолет, все в хвостовой отсек…» – попробовали бы они сунуться в наш самолет, я бы им первым «розочкой» горло вспорол. А эти америкосы все, как козлы или бараны, в хвосте сбились. Стадо.

Пенсионер скромно возвращался из туалета. Но ему не удалось просто так проскользнуть мимо мудилы.

– Папаша, держи.

В руки старику буквально вставили пластиковый стаканчик.

– Пей до дна! – запричитали российскую алкогольную мантру прошмандовки, следующие с мудилой на отдых.

Последний влил в стакан все, что оставалось в бутылке.

– Ну, на здоровье, – проговорил пенсионер и привстал на цыпочки, чтобы разглядеть в салоне оставленных без присмотра внуков, отправленных стараниями сына на турецкий курорт.

– Гуляй, плесень. – Мудила проводил пенсионера взглядом, осмотрел бутылку. – А у нас что, и бухла больше не осталось? – недоуменно спросил он.

– Ты последнее деду вылил, – подтвердили прошмандовки.

– Точно, вылил. Старикам и детям – это святое, назад ходу нет, – на секунду задумался мудила и внезапно закричал на весь самолет, так громко, что другие пассажиры мигом замолчали: – Человек! Гарсон!

Сквозь гуляющий и пьющий салон к мудиле протиснулся молодой человек в униформе:

– Я не гарсон, я стюард.

– Один хер. Ты понимаешь, у нас бухло кончилось. А это непорядок. Башляю, – мудила распустил веером пачку баксов. – Вискаря подгони.

– На борту спиртного нет, не продаем, – стараясь быть максимально вежливым, проговорил стюард.

– Тогда останавливай самолет. Мы за добавкой сбегаем, – абсолютно серьезно заявил мудила.

– Это как?

– Где тут у вас стоп-кран? – заозирался в дупель пьяный молодой человек. – Щас сорву.

Стюард оказался тертым калачом. Как же иначе, каждый день летал по маршруту Россия – Анталья, можно сказать, нагляделся всяких видов и мог принять адекватное решение в любой стремной ситуации.

– Секундочку, – сказал он предупредительным тоном. – Сейчас все будет в лучшем виде.

Буквально черед минуту был притарабанен вискарь, целых пять пузырей.

– Засцал, сука, – расплылся в улыбке заказчик и протянул веер баксов стюарду. – Но службу государеву понимает.

Стюард, как настоящий профессионал, не стал пересчитывать деньги клиента на глазах у людей – вдруг кто-нибудь из них еще не успел напиться и заметит подвох.

– Я вам еще двадцать баксов остался должен, – честно напомнил он мудиле. – На борту не у кого разменять. Вы когда назад летите?

Мудила спокойно сгрыз винтовую пробку с бутылки, сплюнул в проход и благостно добавил:

– Сдачу себе оставь. Можешь ее в задницу засунуть, если понравится.

Прошмандовки снова засмеялись. Спиртное вновь забулькало в стаканы.

Борода проснулся, обвел непонимающим взглядом салон самолета, затем мгновенно оживился.

– Валет, – зашептал он. – Да тут все бухие. Смотри, борсетка без присмотра на сиденье лежит. Баксы веером выставлены. Бери не хочу.

– Погоди, Борода. В замкнутом пространстве, когда сдрыснуть некуда, лучше ничего не брать. Мигом судом Линча окончится. А вот когда это пьяная шобла на землю сойдет, мы всех по одному как кроликов разведем. В нашем деле терпение – один из главных факторов успеха.

Борода нехотя, но согласился, ему не терпелось приняться за дело. Кожей чувствовал, что удача совсем рядом.

9

Аэропорт в Анталье, городе, расположенном на полуострове Малая Азия на побережье Средиземного моря, похож на прямоугольник с двумя подковами, от которых тянутся лучи трапов, возле которых словно ласточки замерли самолеты. Такую картину со своего места высмотрел Борода. Он, несмотря на просьбы, а потом на требование милой стюардессы, долго не пристегивался. Так уж ему – турку-месхетинцу, или, как говорил его отец, ахалцинскому турку – хотелось посмотреть сверху на свою историческую родину.

Самолет с освещенной садящимся солнцем высоты нырнул в сумерки, что сгущались у самой земли. Темнело очень быстро, как во всех странах, которые лежат ближе к экватору. Когда лайнер коснулся бетона взлетной полосы, выпустив из-под колес облачко дыма, за иллюминаторами уже была почти непроглядная ночь.

– Вот, блин, как, – проговорил Борода, – хоп, и по шарам – вырубили свет, а темнота – друг молодежи, – ощерился он в ухмылочке.

– Астрономическое явление: здесь темно, а на севере светло, – начал распрягаться Валет. – Гастролировал я как-то в Мурманске. Завис у Бритуна. Кореша надумали в футбол порезаться. Ну, сидим за столом, базлаем, бухаем, гляжу на часы – десять, думаю, когда же пойдем мяч пинать, уже одиннадцать, а все равно сидим, и хорошо сидим. Бухло допиваем. Ну, Борода, угадай, во сколько мы вышли на поле?

– Да достали еще пузырь, и еще накатили, и никуда не пошли, – махнул рукой Борода.

– Ты что, Бритуна не знаешь, он на зоне лоханку по камере гонял. Сказал, что пойдем с братанами в футбол играть, значит, пойдем. Вот Бритун ровно в полночь встает и говорит: ну че, пора. Прикинь, в полночь!

– В полночь? Гонишь! – цикнул Борода.

– А начали играть в час, и видно было как днем!

– Да когда же там шарить?

– Лето полгода, и зима полгода. Вот зимой и работай, только холод собачий. Я люблю юга, – Валет начал разминать кисти рук.

– Я вааще южный человек, вот только в Казахстане пришлось долго пожить. А там зимы холодные. Нас же, советских турок, всех из Грузии товарищ Сталин выселил. Вот моему отцу с матерью Казахстан достался.

Когда открыли дверь авиалайнера, южная жара ворвалась в салон, и пассажиры потянулись в рукав перехода.

В широком зале воздух был тяжелым, липким, мужика-попутчика вообще развезло, он сел на скамейку около окошка, где ставили турецкую визу, и клевал носом, при этом бросил пиджак рядом с собой. Его девицы, цокая шпильками, прошли в дамскую комнату.

Туристы, из которых больше половины были россияне, очумевшие от дальнего перелета, акклиматизации, а большинство еще и от обильного возлияния, выстраивались в кривые очереди к окошкам с надписью «Visa», намереваясь получить в паспорт марку – разрешение на пребывание в туристическом раю. А потом как можно скорей заселиться в гостиницы.

– Здесь лучше, чем в гипермаркете, – протянул Борода. – деньги как жабы сами в руки готовы прыгнуть.

Он посмотрел на полураскрытые сумочки подвыпивших дам, на торчащие из задних карманов брюк бумажники их кавалеров.

– Тихо, – прошептал Валет. – Это кажущаяся простота. Пьяный человек на своей волне. Что он видит и что может увидеть, трезвому понять сложно, но можно. И если кипеж поднимет – вся дурь в башку ударит.

Валет осмотрел зал, зафиксировал, где находятся камеры наблюдения.

– Так, иди туда, – кивнул он Бороде.

– Понял, – буркнул тот.

Борода шагом уставшего человека подошел к скамейке, на которой развалился мужик-попутчик, подсел к нему и с шумом выдохнул.

– Че, чувак, жарко? – развязно спросил мужик.

– Мы же в Турции, – вытер пот со лба Борода. – Кондиционеры, по ходу, здесь стоят бросовые.

– Да, духота. Турция – это тебе не тундра. А тундру мы так безбожно засрали. И гребем из нее, и гребем… Хотя деньги не пахнут… Правда, чувак?

– Правда! – согласился Борода.

– Да, деньги не пахнут, а ужасно воняют, – заржал мужик.

Руки Валета тем временем уже «пролетели» над смятым пиджаком попутчика. Быстрыми движениями он сделал пухлую пачку банкнот в его бумажнике в два раза тоньше и хладнокровно вернул бумажник в карман пиджака.

– А верхний слой земли в тундре восстанавливается через сотни лет. Слышь, через сотни лет!

– Да, – вздохнул Борода.

Турок-месхетинец медленно поднялся и пошел к очереди за визами.

Среди своих подвыпивших сограждан Валет разжился еще несколькими сотнями баксов, евро и неплохой суммой в рублях. Рубли поменять в Турции на местные лиры можно, но невыгодно, поэтому Валет брал рубли неохотно, когда выбирать и тянуть время не приходилось.

Попробовал себя в качестве щипача и Борода. Он вытащил лопатник из кармана брюк мужа суетливой толстушки. Мужик почувствовал, что его обчистили, и, как только жена отошла, проверив бумажник, в отчаянии выругался:

– Тьфу ты, черт! Уроды, падлы, ненавижу!

Тут же к нему подбежал полицейский.

– Штраф, – сказал он по-русски и что-то грозно затараторил по-своему.

– Какой, штраф, за что? – вытаращился турист… И так теперь все дни трезвым жариться на солнце.

В ситуацию вмешалась жена мужика:

– В чем дело?

– Штраф, – повторил турок – Ноу спиттинг![1]1
  Не плевать (англ.).


[Закрыть] Ноу плеват! – и показал рукой на плевок на полу.

– Да я и не плевал… Это так, к слову! В досаде! – пытался объяснить мужик.

– Свинья! – набросилась на мужа массивная дама.

– У меня деньги увели, – начал оправдываться тот.

– Какие деньги? Откуда у тебя деньги?

– Накопил вот.

– На выпивку припас! – заревела дама. – Если я от «все включено» отказалась, так ты с собой запас прихватил.

– Нет, ягодка, успокойся, пожалуйста, я подарок тебе сделать хотел, сюрприз… Колечко, сережки, кулончик с сердечком…

– Врешь и не моргнешь! Подарок он решил сделать.

– Фолоу ми[2]2
  Следуйте за мной (искаж. англ.).


[Закрыть]… Прошю за мной, – по-английски и по-русски сказал турецкий полицейский.

– Может, мы как-нибудь договоримся? – ласковым голосом, прищурясь в глупой усмешке, сказала толстуха.

– Турьма, – страж закона бровью показал на камеры видеонаблюдения.

– Пошли, – женщина схватила мужа под руку, – теперь для тебя включен режим жесточайшей экономии.

Семейная пара последовала за полицейским.

– Вот что значит не читать памятки для туристов. А это необходимейшая вещь перед отлетом в неизвестную страну. – прокомментировал сцену Валет. – Борода, вот ты читал памятку для тех, кто отправляется в Турцию?

– Да че там читать. На месте разберемся. Я вообще-то и язык понимаю. Мы разговариваем на похожем, у меня как бы старотурецкий. Я здесь быстро наблатыкаюсь.

– А то, что нельзя плевать не только в помещениях, но и на тротуарах и на улицах турецких городов, ты знал?

– Что, даже на улицах?

– А то.

– Черт, я могу не сдержаться, – начал чесать в затылке Борода.

– Вот и я о том же. Пока будем ехать в автобусе, почитай, – Валет протянул сложенный вчетверо листок бумаги.

– Ладно, гляну уж.

– И пить на публике нельзя. Посадить могут.

– Да как же так, посмотри, все тут набираются, бухие вдрабадан.

– Бухать разрешается только в положенных местах – барах, отелях. А нажираться купленным с рук алкоголем опасно – можешь паленого взять, с метиловым спиртом.

– С каким спиртом? – не понял турок-месхетинец.

– С таким, что выпьешь и если коньки не отбросишь, то ослепнешь.

– И здесь все об этом написано? – вскинул мохнатые брови Борода.

– Нет, но я знаю.

Беседуя таким образом, «джентльмены удачи» из России благополучно дождались своей очереди к окошку «Visa», получили нужную марку и без проблем прошли паспортный контроль. У Валета и Бороды багажа не было, поэтому они неспешно побрели к залитой электрическим светом платформе, где стояли трансферные автобусы, такси. По информационной табличке быстро обнаружили нужный им. Однако занять свои места не спешили, делали вид, будто все никак не могут найти свой автобус. Ведь на платформе скопилось множество суетливых туристов, уже с багажом.

Подельники действовали по отработанной схеме: Борода отвлекал туристов своей суетой или заговаривал зубы вышедшим на платформу покурить или просто воздухом подышать, а Валет в это время спокойно «чистил» оставленные в салоне сумки, кошельки. Никто же никого не знает. И всегда можно сделать вид, что ошибся автобусом.

Мастерство щипача не подвело, он проворачивал все отточенными приемами в быстром темпе и при этом с выражением лица, не вызывающим подозрения.

– Все, пора успокоиться, чтобы не сорваться, – наконец прошептал Валет.

Карманник почувствовал, что усталость подступает и к нему. А утомление – враг точности!

Компаньоны отправились к своему автобусу, где их уже поджидала группа пассажиров. Не хватало еще парочки из Новосибирска.

Борода, увидев пустые места, бросился к завешенному окну. Валету пришлось занять кресло у прохода. Прямо перед ним сидела очаровательная девушка. Чуть нахмурив стрелки бровей, она огромными карими глазами смотрела в экран ультратонкого ноутбука вишневого цвета. Девушка внимательно сверяла какие-то списки.

«Шикарный момент», – пронеслось в голове карманника. Он глянул, есть ли у нее багаж. Стильная рыжая сумочка из натуральной крокодиловой кожи лежала сбоку на кресле. Девушка была погружена в свое дело, которое требовало внимания. Рука карманника скользнула по сумочке. Та оказалась только прикрыта, и на поверхности лежал «Samsung S III». «Ну да, ждет звонка от кавалера», – подумал Валет. Он не мог даже предположить, что такая обаяшка-очаровашка может быть одна в чужой стране.

За мобильником в сумочке прощупывался толстый лопатник. «Богатая», – прикинул Валет. Он уже потянулся к кошельку и вдруг отдернул руку. Карманник с некоторым удивлением для себя понял, что не может обокрасть эту девушку.

Прибежала запыхавшаяся парочка туристов из Новосибирска – парень и девушка в одинаковых очках-велосипедах.

– В Сиде? – спросили они.

– В Сиде, – ответили несколько недовольных голосов.

– Едем, – сказал гид.

Автобус тронулся и начал выруливать на проезжую часть.

Валет, сам не зная почему, приподнялся и при повороте чуть было не упал на соседку впереди.

– Извините, – сказал он.

– Ничего, – улыбнулась она.

От этой улыбки сердце у карманника вздрогнуло.

– Ноутбуки сейчас не в моде. Все больше планшеты девушкам дарят, – заговорил карманник, осознавая, что говорит полную чушь.

– Неужели? – Девушка окинула Валета чарующим взглядом.

– И на хорошем мобильнике можно работать с текстами, зачем же возить такой огромный агрегат.

– Совершенно легкий и тонкий. Впрочем, у меня хороший мобильник тоже имеется, – парировала соседка.

– А, этот «Samsung S III». Уже есть покруче.

– Вы за мной следили? – заинтересовалась девушка.

– Нет, – нашелся Валет, – издалека видел, как вы разговаривали. Я немного разбираюсь. Например, «Samsung S III» или «iPhone 5» вам бы пошел куда больше. И по работе функциональнее.

– Я люблю работать на нормальных клавишах.

– Это дело привычки, – любезно сказал Валет.

В это время в сумочке девушки зазвонил телефон.

Она быстро достала его и заговорила по-турецки.

Говорила долго, и Валету пришлось откинуться на свое кресло. Он увидел, что Борода задремал, прислонив голову к стеклу, толкнул его.

– Чего? – Тот едва разлепил веки.

– Послушай, о чем она говорит.

– Кто?

– Девушка перед нами.

– Эта тел…

Валет резко ткнул костяшками пальцев Бороде под ребро.

– Насчет гостиницы договаривается, – зевнул турок-месхетинец. – Хочет, чтобы поблизости с ней не было русских, но, видно, у хозяина гостиницы это не получается.

– Ей наши соотечественники не нужны, а нам они как манна небесная, – пошутил Валет.

– Что ты говоришь? – зевнул Борода.

– Да так, ничего.

Автобус покатил по довольно приличному шоссе на восток. Слева и справа сверкали огни рекламы баров, увеселительных заведений и гостиниц.

По дороге в Сиде водитель несколько раз останавливался и высаживал пассажиров у отелей.

Соседка вышла, судя по названию – Kaktüs Sk, – на Кактусовой улице возле отеля «Сан Кисс», который утопал в тенистом саду.

Сердце Валета трепетало от радости – ведь их «Сан Флауэр отель» тоже находился недалеко от Кактусовой улицы, только ближе к морю.

– «Поцелуй солнца»! – прошептал Валет название гостиницы, где остановилась девушка.

«Романтично, черт побери, – подумал карманник. – Или просто юг и море будоражат мне кровь?»

В темноте виднелись силуэты экзотических деревьев, на которых в свете фар поблескивали яркие плоды. Автобус неспешно катил по улице между садами.

– Подъезжаем к отелю «Сан Флауэр» – «Цветок солнца», – сообщил гид.

– Не «Цветок солнца», а просто «Подсолнух», – поправил гида мальчуган, сидевший за водителем.

– Иван, тихо…

– «Цветок солнца» звучит лучше, – улыбнулся гид.

– Нет, – упрямо ответил Иван.

– Молчи, – вмешался отец мальчугана, – не спорь, взрослые лучше знают.

Автобус скрипнул тормозами, остановился. С резким шипением открылась передняя дверь.

– На выход, – сказал Валет Бороде.

Подельники оказались на залитой солнцем площадке. Недалеко дышало море. А рядом плескался голубой бассейн, в котором отражались яркие звезды.

– Красота! – выдохнул Борода.

– Идем!

«Джентльмены удачи» из России отправились к рецепции. А те, кто тоже решил отдохнуть в «Цветке солнца», выстроились в очередь за своими вещами к открытому багажнику автобуса.

У Бороды и Валета были отдельные номера, располагавшиеся рядом.

– Слышь, – взволнованно говорил турок-месхетинец, – я буду жить один, а у меня две кровати…

– У меня тоже. Так принято.

– Это че, для бабы?

– Наверное.

– Да здесь в Турции в натуре парадайс.

– Чего? – не расслышал Валет.

– Ну, рай по-нашему.

– Ого, ты уже по-английски заговорил. Закрывай дверь. Надо бабки подбить.