Текст книги "Славянские верования: духи, демоны, чудовища"

Цари

В русском фольклоре божественные персонажи, занимающие промежуточное положение между божествами и духами природы. Как правило, царей называют хозяевами леса, моря и т. д. Кроме того, цари правят и повелевают природными духами. В одном из русских заговоров приводится любопытная иерархия царей: «Есть царь лесной, есть царь водяной, а небесный царь – всем царям царь» (данный заговор – прекрасный образец так называемого двоеверия, свойственного русской мифологической культуре). В традиции известны также царь дворовой, царь домовой, царь дорожный, царь земляной, царь ледяной, царь огненный (царь-огонь), царь подземный, царь полевой и др.

Царь-девица

В русском фольклоре героический персонаж, эпическая богатырка, образ которой, по всей вероятности, восходит к архаическим представлениям о хозяйке подземного мира: ср., например, упоминание в сказках о том, что дорогу к царству Царь-девицы стережет змей (хтоническое чудовище). Другими стражниками могут выступать Баба-яга или великаны. Кроме того, в Царьдевице отчетливо проступают черты женского божества: в ее владениях живут только девушки (12 девиц; 33 девицы-богатырши, 24 красные девушки), само ее царство называется «деви́чьим», «Новодевиченским».

Глава 2
Духи и силы

Современная наука придерживается той установки, что описание системы любой сложности необходимо «дробить на составляющие», вычленять в ней уровни и пласты, моделировать иерархии и т. д. – для лучшего ее понимания. Этот принцип применяется и при рассмотрении архаических мифологических систем. Однако в старину мыслили иначе – воспринимали явления в их цельности, не прибегая к привычной нам логике. Поэтому обособление группы сверхъестественных существ, о которых рассказывается в настоящей главе, человек былого вряд ли бы понял: для него все эти существа тоже были бы божествами, как и верховные боги, разве что чуть менее важными.

Но функционально эти существа все же заметно отличаются от верховных богов – а по сравнению с духами природы или домашними духами стоят, скажем так, несколько выше (в той иерархии, которую мы непроизвольно воображаем, отталкиваясь от логики современного мышления); поэтому представляется вполне обоснованным решение посвятить им отдельную главу. Они близки богам, но не совсем боги; их, конечно, можно отнести к духам, но они все-таки могущественнее и влиятельнее прочих духов. В какой-то степени это «промежуточный» разряд сверхъестественных существ, занимающих положение между собственно божествами и всеми остальными духами.

Кроме того, в настоящую главу вошли описания фольклорных «классов», то есть таких разрядов сверхъестественных существ, которые охватывают обширное функциональное поле и потому могут – разумеется, с известными оговорками – трактоваться как особые, специфические сущности «промежуточного» свойства.

Ангелы

В иудаистической, христианской и мусульманской традициях бесплотные существа, которые служат единому Богу, сражаются с Его врагами, воздают Ему хвалу, передают волю Божества стихиям и людям (в переводе с греческого слово «ангел» означает «вестник»). Те ангелы, которые отпали от Бога, превратились в бесов.

Что касается облика ангелов, его невозможно описать сколько-нибудь достоверно, ибо истинный ангельский облик недоступен человеческому восприятию. Людям ангелы чаще всего являются в виде огненных символов (как сказано у Псевдо-Дионисия, богословие «представляет огненные колеса… и огненных животных, и мужей как бы молниевидных…»); иногда они принимают обличье людей, животных и растений.

В русском фольклоре ангелы сделались таким же олицетворением сверхъестественного, как и прочие существа, которыми населяло окружающий мир народное воображение. По известному поверью, каждого человека в жизни сопровождают «свой» ангел и «свой» черт. Ангел находится за правым плечом человека, а черт – за левым. Отсюда пошло суеверие, что плевать нужно через левое плечо, а ложиться спать на левый бок – «чтобы придавить черта».

На Русском Севере верили, что ветры суть ангелы; на Вологодчине бытовало убеждение, что от дуновения ангелов возникает тихий ветер, а буйные порывы есть следствие дьявольских козней. На Новгородчине считалось, что Бог поставил ангелов по четырем сторонам света: они дуют по очереди и «пускают ветер».

В некоторых преданиях о происхождении нечистой силы говорится, что бесы – это ангелы, низвергнутые с небес.

Из колядок (колядных песен) известно о необыкновенном дереве, что выросло на острове посреди моря: у него золотой ствол, серебряные ветви и жемчужные листья. По толкованию, дерево – «Сам Господь, ветви его – все ангелы, листья – все души, мертвые души православных».

Архангелы

В христианских мифологических представлениях старшие ангелы. По именам из архангелов известны прежде всего трое: небесный архистратиг Михаил, участник Благовещения Гавриил и целитель Рафаил.

В русском фольклоре образы архангелов закрепились благодаря переводной книжности (переводы греческих богословских сочинений) и церковным богослужениям. Среди всех архангелов особое место занимает воитель Михаил с огненным копьем – он часто упоминается в заговорах, в поверьях и народной литературе. По одному преданию, Михаил в 1239 году явился татарскому хану Батыю и запретил тому идти на Новгород. По другому преданию, этот архангел научил мучеников Флора и Лавра умению управлять лошадьми. В заговорах от колдовства к Михаилу взывали с просьбой о защите: «…возмолюсь я Михаилу-архангелу: Михаил-архангел! Заслони ты меня железною дверью и запри тридевятью замками-ключами. И глаголет мне, рабу Божию, Михаил-архангел: заслоню я тебя, раба Божия, железною дверью и замкну тридевятью замками-ключами, и дам ключи звездам… возьмите ключи, отнесите на небеса!»; «Михайло-архангел, Гавриил-архангел, Никола милостив! Снидите с небес и снесите ключи и замкните колдуну и колдунье, ведуну и ведунье и упирцу [то есть упырю] накрепко и твердо. И сойдет Никола милостив (или Михаил. – К. К.) и снесет железа и поставит от земли до небес и запрет тремя ключами позолоченными, и те ключи бросит в окиян-море».

Берегини

У восточных славян – существа женского пола, близкие к русалкам. По замечанию А. Н. Афанасьева, это слово «могло употребляться в смысле ореады, горыни», а также служить «для обозначения водяных дев, блуждающих по берегам рек и потоков».

Этимология этого слова неясна и допускает различные толкования, что способствует появлению разнообразных современных реконструкций: берегини воспринимаются и как «оберегающие», и как «живущие на берегу». В древнерусских поучениях против язычества осуждались «требы (жертвоприношения. – К. К.) упырям и берегиням».

По мнению Дмитрия Константиновича Зеленина[3]3
  Этнограф, краевед, фольклорист (1878–1954). Автор трудов о русских говорах и народной поэзии, а также работ, посвященных материальной культуре и верованиям восточных славян. Автор одной из книг «Энциклопедии славянской филологии и истории культуры».


[Закрыть], берегини были олицетворениями болезней и прообразами демонических сестер-лихорадок, занимаюших особое место в русском фольклоре.

Духи

У славянских народов общее название сверхъестественных существ, не обязательно бестелесных и бесплотных. Духи дома, духи природы, духи предков, духи-покровители и прочие наполняют весь мир. В русском фольклоре нечистая сила – это злые духи, крестная сила – это благие духи, неведомая сила – это стихийные духи и т. д. Духи постоянно взаимодействуют с человеком и в основном двойственны в своих проявлениях – «добры или злы по обстоятельствам».

Крестная сила

В русском фольклоре, испытавшем заметное влияние христианства, сонм сверхъестественных существ, наделяемых неоспоримо благими качествами и противопоставляемых нечисти. Эти народные представления, разумеется, чрезвычайно далеки от литургической учености, от философского, мировоззренческого вероучения церкви и составляют фактически особое религиозное направление – народное христианство. В рамках народного христианства ангелы и «все воинство небесное», святые и пророки, даже Богородица и Иисус Христос (Бог, Спас) становятся такими же ближайшими соседями человека, как и природные духи или нечистая сила. О них рассказывают истории, к их помощи взывают, как взывали ранее к духам; в русском языке сохранились – благодаря классической русской литературе – лингвистические следы таких представлений: например, до сих пор еще можно встретить и даже услышать выражение «[Да пребудет] С нами крестная сила!».

Свое название эта сила получила от христианского учения о Честном Животворящем Кресте Господнем, который оберегает – в форме крестного знамения, знака креста и т. д. – от соблазнов и происков нечистой силы.

Нежить

В славянской мифологии и фольклоре собирательное наименование сверхъестественных существ. Как сказано в «Словаре живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля[4]4
  Этнограф, фольклорист, писатель (1801–1872). Автор «Русских сказок, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные казаком Владимиром Луганским…» и «Толкового словаря живого великорусского языка».


[Закрыть], это «особый разряд духов, не пришельцы с того мира, не мертвецы, не привидения: не мара или морока, и не чертовщина, не дьявол…» Иными словами, к нежити относятся домовые и лешие, водяные и т. п. – то есть существа, которые не имеют прямого отношения к роду человеческому (в отличие от русалок, мавок и заложных покойников). Даль прибавляет: «По выражению крестьян, нежить не живет и не умирает… Есть поверье, что нежить – сверженное архангелом Михаилом воинство сатанино. У нежити своего обличия нет, она ходит в личинах. Всякая нежить бессловесна».

Из комментария Даля можно сделать два вывода: во-первых, любой представитель нежити – оборотень (и это подтверждается фольклорными текстами); во-вторых, разговоры нежити, передаваемые во многих сказках, нарушают «чистоту традиции» – ведь нежить не может говорить.

Кроме того, нежитью в древнерусских заговорах именовали болезни. Ср. у Ивана Петровича Сахарова[5]5
  Этнограф-собиратель, археолог и палеограф (1807–1863). Один из авторов сборника «Записок отделения русской и славянской археологии Имп. Археологического Общества», издатель сборников, основанных на этнографических изысканиях: «Сказания русского народа», «Путешествия русских людей», «Песни русского народа», «Записки русских людей», «Сказки».


[Закрыть]: «Идет нежить от сухого моря… Куда идешь, нежить? Отвечает нежить: иду в голову человеческую, мозг поедать, челюсти ломать, зубы ронять, шею гнуть, уши глушить, очи слепить, нос забивать, кровь проливать, веки сушить, уста кривить, уды расслаблять, жилы мертвить, тела измождать, лепоту изменять, бесом мучить».

Сегодня под влиянием массовой культуры (фильмы и книги о зомби и пр.) старинное русское слово «нежить» переосмыслено буквально как «немертвый» и приобрело значение «неупокоенный мертвец».

Нечисть (нечистая сила)

В мифологии и фольклоре восточных славян общее название вредоносных (как правило) духов, демонических существ, злокозненных бесов. По замечанию А. Н. Афанасьева, «у первобытных племен сложилось убеждение, что мрак и холод, враждебные божествам света и тепла, творятся другой могучей силой – нечистою, злой и разрушительной». Нечисть, согласно легендам, была сотворена Богом – из ангелов-отступников – или Сатаной, который начал собирать свое воинство, чтобы сразиться с Господом. По мнению Д. К. Зеленина, нечисть отчасти составляют заложные покойники (умершие неестественной смертью). Обитает нечистая сила на «нечистых местах» – то есть на пустошах, в дебрях и чащобах, в омутах.

Как замечает Сергей Васильевич Максимов[6]6
  Русский этнограф-беллетрист, фольклорист, писатель (1931–1901). Автор многочисленных рассказов и очерков, основанных на этнографических материалах, в том числе о русских народных верованиях («Нечистая, неведомая и крестная сила»).


[Закрыть], «в народном сознании глубоко укоренилось верование, что сонмы злых духов неисчислимы. Очень мало на Божьем свете таких заповедных святых мест, в которые они не дерзали бы проникать; даже православные храмы не освобождены от их дерзких нашествий. Эти бесплотные существа, олицетворяющие собой самое зло, – исконные враги человеческого рода; они не только наполняют безвоздушное пространство, окружающее вселенную, не только проникают в жилища, делая многие из них необитаемыми, но даже вселяются в людей, преследуя их беспрестанными искушениями».

Для людей нечисть опаснее всего ночами и в «поганые дни» – на Ивана Купалу, на Святки, на Русальную неделю. Правда, некоторые представители нечистой силы (например, домовой) способны и на добрые поступки, но в целом к нечисти люди относятся если не со страхом, то уж точно настороженно. Нередко всю нечистую силу – особенно в русском фольклоре – именуют чертями, что лишний раз подчеркивает ее злокозненность.

Против нечистой силы помогают молитвы, крестные знамения, обереги и амулеты. Кроме того, существуют иные средства защиты от нечисти, а именно:

• вывернутая наизнанку одежда (вполне достаточно вывернуть одну перчатку);

• железо («холодное железо») – нож в дверном косяке, гвоздь в кармане, ножницы над колыбелькой;

• Библия, которую в нужный момент следует раскрыть;

• проточная вода, то есть ручей или река (многие представители нечистой силы не могут ее перейти; лучше всего, если река течет на юг);

• распятие или нательный крестик;

• соль;

• молитва (молиться лучше вслух, ибо злые бесы, которых прогоняют слова молитвы, не слышат человеческих мыслей);

• ветки и ягоды рябины (защитными свойствами обладают деревья и кустарники, дающие красные плоды);

• красная нитка (привязанная над дверью дома или к шее животного, она отгоняет бесов и ведьм, а будучи обвязанной вокруг груди ребенка – охраняет того от происков нечистой силы);

• земля со старого кладбища;

• венок из маргариток (ребенка в этом венке злые духи ни за что не похитят);

• камни с дырками (такие камни называют «куриными богами»);

• лошадиные подковы;

• расстеленное на полу пасмо (моток) льна;

• башмаки, поставленные под кроватью мысками к двери;

• носок под кроватью;

• нож под подушкой;

• веточка ракитника;

• свиная голова над дверью;

• пентаграмма на двери;

• зверобой (разрушает чары);

• хлеб.

Когда начинают звонить колокола, нечисть пугается и спасается бегством. Причем это не обязательно должны быть церковные колокола: хватит и маленьких бубенцов вроде тех, какие вешают на шеи овцам и коровам. Новорожденного следует как можно скорее крестить, ибо чем дольше промежуток между рождением и крещением, тем больше у нечисти возможностей похитить младенца. Чтобы уменьшить опасность, следует повесить над колыбелью ножницы.

Рождественские духи

В мифологии и фольклоре европейских народов существа, которые появляются среди людей в Рождество и Новый год. Это общеславянский Дед Мороз (Мраз), европейский и американский Санта-Клаус, британский Рождественский Дед, немецкая Фрау Холле и ее спутники – перхты, латинская Бефана и т. д. Все они в канун праздников раздают подарки хорошим людям и наказывают тех, о ком идет дурная слава.

В русском фольклоре Дед Мороз (Мороз Иванович или Васильевич) – чудесное существо, образ которого восходит к образу святого Николая. Этот образ сложился в середине XIX столетия (ср. сказку «Морозко» в сборнике А. Н. Афанасьева) и получил окончательное оформление уже в советский период, после снятия официального запрета на празднование Нового года в конце 1930-х годов. Именно тогда появился – и был позднее растиражирован советским сказочным кино – привычный сегодня облик Деда Мороза: дородный румяный старик с длинной белой бородой, в шубе и с посохом.

Постоянная спутница отчественного Деда Мороза – его внучка Снегурочка (Снегурка). Своей популярностью Снегурочка обязана одноименной пьесе А. Н. Островского (1873) по малоизвестному фольклорному сюжету и опере А. Н. Римского-Корсакова с тем же названием (1881). В начале XX века Снегурочка стала неотъемлемым элементом празднования Рождества (маскарадные костюмы, игрушки на елку), а после революции и периода запрета сделалась спутницей Деда Мороза и его внучкой (стараниями советских школьных методистов).

Святые и пророки

В русском фольклоре христианские святые и пророки преобразились, испытав заметное языческое влияние. Они нередко «подменяли» собой отвергнутых языческих божеств и перенимали их функции.

Так, к Богородице в заговорах взывали, словно к языческой богине: «Зорька-зоряница, красная девица, Мать Пресвятая Богородица! Покрой мои скорби и болезни твоей фатою! Покрой ты меня покровом своим от силы вражьей! Твоя фата крепка, как горюч камень-алатырь!» Вообще Богородицу воспринимали как мать всех людей (ср. с представлениями о Матери – Сырой Земле) и потому думали, кстати, что матерная брань ее «жестоко уязвляет». Еще Богородица считалась покровительницей брака, заступницей от болезней и исцелительницей недугов. Для лечения применяли не только молитву, но и соприкосновение с так называемыми «богородичными камнями» (на которых якобы отпечатался след Богородицы, ступавшей по земле), и посещали источники, связанные с преданиями о появлении икон Богоматери.

К числу наиболее почитаемых святых в русской народной культуре принадлежат Николай-угодник, Илья-пророк, Егорий Храбрый, Параскева Пятница и братья Кузьма и Демьян. Все эти святые в той или иной степени сделались подлинно фольклорными персонажами, с которыми связано множество сюжетов, заговоров и обрядов.

Николай Чудотворец – наиболее почитаемый в русском народе святой, самый настоящий «святой всея Руси», покровитель русского народа и заступник перед небом и судьбой (обыкновенно в образе Николы Можайского). Известны тексты, в которых молитвы возносились не Богу, а святому Николаю; более того, в некоторых записях XVII и XVIII веков Николая упоминали среди ликов Троицы – «с нами Спас, Богоматерь и святой Никола». В заговорах к нему обращались «заместо Бога» или именовали святого тем или иным богом – «бурлацкий бог», «морской бог», даже «пивной бог». С приходом на русские земли христианства Николай потеснил бога Велеса, сделался в народной культуре покровителем скота и богатства. Его считали «крестьянским», «мужицким», народным святым, искупителем и целителем от любой болезни, а также видели в нем проводника душ умерших, который владеет «ключами от неба».

Ветхозаветный пророк Илия превратился в народной русской культуре в Илью-пророка, разъезжающего по небу в огненной колеснице, поражающего «Божьим гневом» нечистую силу и карающего грешников. Суровый и грозный Илья знаменует собой небесный огонь, грозу (в этом качестве он заменил языческого громовника Перуна) и дождь. В заговорах к Илье обращались с просьбами об исцелении и о защите от порчи и от гибели в бою: «Именем святого пророка Ильи от порчи и от стрел, пуля, дробь и ядро, стой, не ходи ко мне».

Егорий Храбрый, он же Георгий Победоносец, в русских духовных стихах благодаря своей победе над змеем («чудо о змие») представал заступником православной веры. Также его чтили как хозяина диких зверей; по мнению исследователей, в почитании Георгия слились воедино языческие культы Велеса и Ярилы.

Святая Параскева «приняла» в себя народный культ Пятницы; она считалась покровительницей женщин и рукоделия (и тем самым преемствовала Мокоши как покровительнице прядения). К ней взывали о помощи беременные и роженицы, да и в целом культ Параскевы во многом близок культу плодородия. Кроме того, эта святая почиталась как целительница, причем даже от болезней особого рода, – она, как считалось, способна одолеть сестер-лихорадок. Обычно заболевший «завечался на пятницу», то есть ходил к источнику, посвященному Параскеве, и оставлял там какой-либо «завет» – приношение: деньги, одежду страждущего, полотенца и пр. – «Параскеве на передничек».

Кузьма и Демьян – святые братья-бессребреники, почитались как врачеватели, но прежде всего как «Божьи кузнецы» (по одному преданию, это они выковали цепь, на которую архангел Михаил посадил дьявола в аду). С этой ремесленной функцией святых перекликаются и приметы народного календаря – по пословицам и поверьям, Кузьма и Демьян на свой день в году заковывали воду и землю: «Кузьма-Демьян (именно так, два брата как бы сливались в одного святого. – К. К.) Божий кузнец, дороги и реки кует… Невелика у Кузьмы-Демьяна кузница, а на всю святую Русь в ней ледяные цепи куются».

Глава 3
Духи природы

Таинственная игра природы издревле зачаровывала человека. В этой игре окружавших его стихий и сил он усматривал не только волю божеств, но и деятельность самой природы, точнее – скрытых в ней духов, которые незримо и зримо населяли все вокруг – горы, холмы, леса, реки и водоемы, поля. Вероятно, представление о природных духах, «одушевляющих» природу, предшествовало возникновению представления о божествах, или верховных духах.

В мифологии любого народа духи природы занимают в условной иерархии сверхъестественных существ второе по значимости место после богов. Они намного ближе к людям, нежели божества; они находятся с человеком в непосредственном контакте, и потому их значительно проще умилостивить, да и гнев этих духов проявляется не в глобальных природных катаклизмах, как у богов, а во вполне частном, «мирском» недовольстве.

Среди природных духов немало тех, кого разнообразные традиции причисляют к низшим божествам; другие духи по своему «сверхъестественному статусу» ближе к демонам и бесам – например, водяные и лешие. Впрочем, даже «демонические» природные духи, в отличие от бесов, злонамеренны не по натуре, а лишь в силу обстоятельств – недружелюбными к человеку они становятся, только если их рассердить.

Всех природных духов объединяет одно, неотъемлемое от их сути качество: все они в совокупности представляют собой душу Природы как целого и души отдельных ее частей и явлений. Об этой одушевленности Природы писал в свое время Макс Мюллер[7]7
  Немецкий и английсий филолог, религиовед, основоположник сравнительной мифологии (1823–1900). Доказывал, что языкознание – это наука о природе.


[Закрыть]:

«Если мы сами, говоря о солнце или о бурях, о сне и смерти, о земле и заре, или не соединяем с этими словами никакого ясного представления, или смутно чувствуем в них веяние поэзии давно минувших дней; если мы, когда нам случается говорить со свойственной сердцу человека теплотой, взываем к ветрам, к солнцу, к океану или к облакам, как будто бы они могли внимать нам; если привыкшая к пластичным образам мысль поэта не может представить ни одного из этих явлений, ни одной из этих сил, не придав им если не человеческий образ, то, по крайней мере, бытие и чувства человеческие, – что же удивительного, если древние, язык которых кипел жизнью и обилием красок, что удивительного, если вместо бледных очертаний нашей современной мысли они представляли природу и ее явления в целом ряде живых образов, одаренных силами человеческими, или, скорее, выше человеческих, поскольку блеск солнца превосходит блеск человеческого глаза, а рев бури громче человеческого голоса? Мы, люди книжные, конечно, можем объяснить наукообразно происхождение дождя и росы, бури и грома; но для огромного большинства человечества эти явления остались тем же, чем были они для Гомера, только, быть может, в современных представлениях менее красоты, менее поэзии, менее реальности и жизни».

«Живые образы, одаренные силами», продолжают окружать человека и по сей день: чтобы убедиться в этом, достаточно, скажем, отправиться в лес – пожалуй, именно в лесу, как ни в каком другом месте, ощущается незримое присутствие духов природы.