Текст книги "Графы Бобринские"

В 1799 г. Анна Николаевна, наконец, получила документы о разводе и в Дрездене обвенчалась с Александром Алексеевичем. «Даруй Боже им и детей нажить; а мне бы на них нарадоваться», – писал обрадованный отец. Однако брак с прекрасной полькой оказался бездетным.

В 1801 г. все семейство Орловых-Чесменских вернулось на родину. Чесменский жил то в Москве, участвуя в пышных выездах А.Г. Орлова, то в своем имении в Алексинском уезде Тульской губернии, на Мышегском чугунно-плавильном заводе. В 1804 г. в подмосковном имении Садки Чесменский построил машинную фабрику, продукцию которой разрекламировал в рижском журнале «Русский Меркурий». Фабрика выпускала большие плуги, молотилки, маслобойки и даже стиральные машины. С.П. Жихарев отметил в дневнике: «Генерал Чесменский завел прекрасную фабрику разных машин и орудий земледельческих. Теперь вошло в моду ездить на обозрение этой фабрики, и если бы дорога была лучше, то вся Москва поскакала бы любоваться заведением. Устройство на английский манер и много рабочих людей из англичан».

Во время создания милиции – народного ополчения для войны с Наполеоном – А.А. Чесменский в марте 1807 г. в воздаяние заслуг графа А.Г. Орлова-Чесменского был восстановлен на военной службе в чине генерал-майора и состоял при отце, окружном начальнике V области. После кончины отца графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская в 1808 г. пригласила побочного брата временно управлять своими имениями. Чесменский также принял на себя руководство на московских бегах.

Когда грянула «гроза двенадцатого года», генерал-майор Чесменский был избран заместителем начальника Калужского ополчения, на вооружение которого пожертвовал все свои охотничьи ружья, сабли и две фунтовые пушки с зарядными ящиками. Он ревностно поддержал идею воздушной войны против Наполеона – с помощью аэростатов. В августе-ноябре 1812 г. Александр Алексеевич по поручению правительства курировал проект Ф. Леппиха по эвакуации аэростатов и оборудования в Нижний Новгород. Впрочем, аэростаты Леппиха так и не поднялись в воздух.

После разгрома Наполеона Чесменский был избран предводителем дворянства Тарусского уезда Калужской губернии (15.10.1814-13.12.1817). На его Мышегском чугунно-плавильном заводе была изготовлена решетка Александровского сада в Москве.

Питая страсть к картам, А.А. Чесменский был одним из наиболее известных московских игроков, собиравшихся за зелеными столами в Петровском парке в особой беседке при французском ресторане, где метали крупный банк и шла самая азартная игра.

Можно подозревать, что карты вкупе с дорогостоящими затеями модных фабрик, разорительными в тогдашней России, совершенно расстроили денежные дела генерал-майора. Личная жизнь Александра Алексеевича сложилась трагически. Роковая Анна Николаевна бросила его и ушла к коллежскому советнику Андрею Михельсону, которого увела у законной жены и детей. При этом она обвиняла мужа в том, что в 1816 г. он «по беззаконной страсти» к дочери отставного полковника Екатерине Гавриловне Жеребцовой (1786-10.11.1869), якобы убедил Анну Николаевну дать ему формальный развод и обещал выдать ей 120 тысяч рублей, а затем незаконно вступил в церковный брак с Е. Жеребцовой. Венчание с Жеребцовой состоялось в селе Ратково Мещовского уезда Калужской губернии в 1816 г.

Тяжелая болезнь и смерть избавили Чесменского от ужасов судебного разбирательства и светских пересудов. Он умер в Москве 27 февраля 1820 г. Московский почт-директор А.Я. Булгаков сообщал брату: «Здесь умер Ал. Ал. Чесменский водяною в груди; это сын графа Ал. Гр. Орлова. Он от живой жены женился на Жеребцовой; первая жена спрятана, женитьба последняя не признана, он от груди начал чахнуть, сделался как спичка и, наконец, умер, оставя весьма запутанные дела. Слава Богу, что детей нет (кажется, нет)».

Екатерина Гавриловна впоследствии вышла замуж за князя Якова Даниловича Бибарсова, который выкупил Мышегский завод у кредиторов Чесменского.

На кладбище Донского монастыря по сию пору сохранилось надгробие с надписью: «Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего, генерал-майора Александра Алексеевича Чесменского. Да призрит Господь неутешную мать, как призрила она тебя сим памятником. Скончался 1820 года февраля 27 дня, имея от рождения 57 лет».

У графа Алексея Григорьевича, по преданию, была также побочная дочь Елена, родившаяся в 1792 г. Она была узаконена капитаном Андреем Григорьевичем Цвиленевым и воспитывалась при дворе императрицы Марии Федоровны. Елена влюбилась в третьего сына своей государыни – будущего императора Николая Павловича. От этой связи родилось 8 детей – 4 сына и 4 дочери, всем им была пожалована фамилия «Николаевы», отчества «Ивановичи» и потомственное дворянство с разными гербами. Официально Елена Андреевна была замужем за «титулярным советником Иваном Николаевичем Николаевым, имения в Богородицком и Ефремовском уездах». За ней записана деревня Расошка Богородицкого уезда Тульской губернии – по соседству с Бобринскими. Елена Андреевна владела также каменным домом в Туле.

Дети Елены Андреевны: Николай, Александр, Петр, Татьяна, Евдокия, Екатерина, Иван и Надежда были причислены к дворянству Тульской губернии. Сыновья ее имели обширное потомство. Старший из них, Николай (1.05.1815-29.09.1877) служил в Тульском оружейном заводе. В 1850 г. его отец, император Николай I, посетив завод, встретился с сыном и остался доволен его служебными успехами. При Александре II Николай Иванович выслужил чин генерал-майора. В браке Надеждой Николаевной Лопухиной имел 5 детей. Его брат, штабс-ротмистр Александр оставил 4 детей. Столько же детей воспитал их брат, ротмистр Петр. Николаевы служили чиновниками, офицерами, генералами. Так история рода Орловых снова пересеклась с историей Правящего Дома Романовых.

Часть II
Род графов Бобринских

Глава 1
Потомки Великой императрицы

Графы Бобринские, потомки Григория Григорьевича Орлова и Екатерины Великой, представляют одну из побочных ветвей рода Орловых, хотя в их фамильном гербе изображены символы Анхальтского дома: медведь в золотой короне и с золотым ошейником, шествующий по крепостной стене, и одноглавый орел сине-серебряной раскраски. Третьим геральдическим животным в гербе Бобринских является красно-серебряный бобр. Девиз рода: «Богу слава, жизнь тебе».

Разнообразная и плодотворная деятельность представителей этой фамилии заслуживает отдельного исследования. Следует заметить, что в линии графов Бобринских орловское творческое начало, щедро разведенное немецким наследственным прагматизмом и трудолюбием, принесло более стабильные и высокие практические результаты, чем в других побочных ветвях рода. Этому, конечно, способствовало и родство Бобринских с Императорской фамилией, определившее значительный достаток и процветание семьи до революции. Графы Бобринские – во многом первопроходцы и первооткрыватели на Руси: первый русский сахар, первая железная дорога, первый зоопарк, первая военная летчица… Достойно внимания, что шестнадцать Бобринских в течение столетия служили в различных гусарских полках Русской Императорской Армии. Пятеро Бобринских – выдающиеся ученые, чьи достижения в области гуманитарных и естественных наук получили международное признание. А область их увлечений поистине безгранична: от русской фауны, языка ариев, истории скифов, этнографии памирских народов – до таинств сочетания духовного и материального миров. Очевидно, близкое родство с Романовыми стало причиною того, что графы Бобринские являются на сегодня одной из наиболее изученных ветвей рода Орловых.

Союз Екатерины Великой и Григория Орлова не был одобрен правящими кругами империи и не был узаконен церковью. Их четверых детей отдали на воспитание в разные семьи. Девочек Наталию (1760–1808), Елизавету (1761–1844) и Екатерину (1763–1807) удочерила многодетная семья полковника Александра Ивановича Алексеева, а мальчика Алексея (1762–1813), относительно которого царственная мать вынашивала далеко идущие династические планы, принял в свою семью камердинер императрицы Василий Григорьевич Шкурин.

Дочери Григория Орлова и Екатерины Великой, «девицы Алексеевы», успешно окончили Смольный институт и были приняты фрейлинами ко двору императрицы, где их опекала двоюродная племянница Орловых Анна Степановна Протасова. Судьбу старшей из них, Наталии, взялся устроить сам князь Григорий, у которого в адъютантах служил бедный ливонский дворянин Фридрих-Вильгельм фон Буксгевден, сопровождавший Орлова в заграничной поездке. Хотя Буксгевдены являлись одной из древнейших дворянских фамилий Восточной Европы, восходя к XII веку и считая одним из своих родоначальников основателя Риги и первого рижского епископа Альберта фон Буксгевдена, брат которого рыцарь Дитрих женился на русской княжне – племяннице Торопецкого и галицкого князя Мстислава Удатного, к XVIII веку эстонские и латвийские владения потомков Дитриха настолько измельчали, что четырнадцатилетний Фридрих-Вильгельм отправился из отцовского гнезда, села Магнусталь на острове Эзель, искать счастья в Петербург с пятью рублями в кармане. Семья Буксгевденов была военной: из пяти братьев Фридриха-Вильгельма двое пали на полях сражений Семилетней войны, а один – во время Пугачевщины.

Окончив Артиллерийский и Инженерный кадетский корпус, Буксгевден кадетом участвовал в войне с турками, в 1770 г. был произведен в инженер-прапорщики, а спустя два года назначен адъютантом к генерал-фельдцейхмейстеру Г.Г. Орлову. С этого момента карьера Фридриха-Вильгельма, принявшего православие с именем Федора Федоровича, стремительно пошла вверх, чему немало способствовал его удачный брак.

29 января 1777 г. в петербургском Мраморном дворце, принадлежавшем князю Орлову, Буксгевден отпраздновал свадьбу со старшей дочерью своего начальника Наталией Александровной Алексеевой. В приданое от Орлова молодожены получили поместье Лигово близ Гатчины. После кончины князя Григория в 1783 г. им достался также древний прибалтийский рыцарский замок Лоде, располагавшийся близ Гапсаля (ныне г. Хаапсалу в Эстонии), подаренный Орлову Екатериной II в 1771 г.

Участвуя в войнах со шведами и поляками, Ф.Ф. Буксгевден заслужил впоследствии генеральские чины и был произведен в графское достоинство Прусского королевства. Император Павел I сделал своего зятя графом Российской империи и петербургским генерал-губернатором. Однако графиня Буксгевден, мать семерых детей, остроумная и очаровательная блондинка, унаследовала от Орлова его прямолинейность и «имела между многими хорошими свойствами одно дурное – высказывать все, что у нее было на уме». Когда одно из ее высказываний дошло до ведома Павла I, она вместе с мужем получила приказание 24 августа 1798 г. покинуть столицу в 48 часов.

Супруги уехали в замок Лоде, и 2 сентября Буксгевден получил отставку с правом «за участие в 67 сражениях» носить военный мундир. Александр I вновь призвал графа на службу, произвел его в генералы от инфантерии и назначил военным губернатором Риги. Буксгевден командовал левым крылом Русской армии в сражении под Аустерлицем, а в 1808 г. был назначен Главнокомандующим Русской армии в войне против Швеции. 21 февраля 1808 г. 24 тысячи русских солдат и офицеров под его командованием перешли шведскую границу в Финляндии в районе Абборсфорса. 3 мая 1808 г. капитулировала главная шведская твердыня – крепость Свеаборг на семи островах недалеко от Хельсинки. 3 июля в замке Лоде умерла графиня Буксгевден. В сентябре в местечке Лохтео подписано российско-шведское перемирие, а спустя год – Фридрихсгамский мирный договор, по которому Швеция отдала России Финляндию (треть своей территории и четверть населения). В том же 1809 г. интригами Аракчеева Буксгевден был отправлен в отставку. Кавалер высших российских наград, в том числе трех орденов Св. Георгия 4-й, 3-й и 2-й ст., граф Ф.Ф. Буксгевден умер в замке Лоде 23 августа 1811 г. и был погребен вместе с женой в православной «Буксгевденской» церкви Святых Адриана и Наталии по Петергофской дороге. Их многочисленное потомство, графы Буксгевдены владели замком Лоде вплоть до XX века.

Вторая дочь Г.Г. Орлова и Екатерины II, Елизавета Александровна Алексеева в 1781 г. собиралась замуж за Ивана Афанасьевича Бунина (1756–1781), учившегося с сыновьями Орловых и Шкурина в Галльском Педагогиуме, единственного сына богатого тульского помещика, надворного советника Афанасия Ивановича Бунина (1716–1791), но накануне обручения жених внезапно скончался. Е.И. Елагина в «Семейной хронике» так передает это событие: «У Афанасия Ивановича, который был женат на Марии Григорьевне Безобразовой, было пять человек детей: один сын и четыре дочери. Иван Афанасьевич был очень образован, любил живопись и много знал в ней толку; он заказывал иконы для строящейся тогда каменной церкви в Мишенском. Кажется, он ездил путешествовать в чужие края. Он влюбился, если не ошибаюсь, в Лутовинову, но отец не позволил жениться на ней, потому что дал слово Орлову, своему другу, что их дети будут женаты. Ивана Афанасьевича против его воли помолвили на другой; в день обручения, когда стали пить за здоровье жениха и невесты, у него лопнула жила, и он скоропостижно умер».

Эта драма в семье Буниных привела, между прочим, к тому, что рожденный впоследствии от пленной турчанки Сальхи сын Афанасия Ивановича – Василий Андреевич Жуковский (1783–1852), будущий великий поэт, воспитывался Буниными в любви и внимании.

Только в 1788 г. Елизавета вышла замуж за немецкого выходца, уроженца Франкфурта-на-Майне. Муж ее Фридрих-Максимилиан Клингер, именуемый на русской службе Федором Ивановичем, выпускник юридического факультета Гессенского университета, немецкий писатель и драматург, автор одной из версий «Фауста», приехал в Россию в 1780 г. и подвизался чтецом при семье Цесаревича, а затем воспитателем в Сухопутном Шляхетском корпусе. При Павле I он был произведен в генерал-майоры и назначен директором этого корпуса, переименованного в 1-й Кадетский. Впоследствии в чине генерал-лейтенанта Клингер был Главным директором Пажеского корпуса, куратором Дерптского учебного округа и Дерптского университета. У кадет Клингер оставил по себе самую недобрую память, так как после либерального правления Екатерины дал команду на обильное применение розог – «жестокого и позорного для благородного юношества телесного наказания».

Несмотря на ореол романтического писателя, друга Гете, основателя немецкого литературного движения «Буря и натиск», названного так по его одноименной драме, мрачный и нелюдимый Клингер был подвержен мизантропии, усилившейся в России, где он ощущал себя чужим, до конца жизни деля человечество на «людей» и «русских». Его кадеты и студенты посмеивались над седовласым чопорным стариком, именуя его «белым медведем». Клингер предпочитал им уединение своей обширной библиотеки и общество любимых собак. По завещанию Клингера его многотысячное книжное собрание легло в основание библиотеки Дерптского университета (ныне это Тартусский университет в Эстонии).

Двое его сыновей умерли в детстве. Третий сын его Александр Федорович Клингер, штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка, служил адъютантом М.Б. Барклая де-Толли, был ранен картечью в ногу в Бородинском сражении 26 августа 1812 г. и спустя месяц, 25 сентября, скончался. Похоронен внук Екатерины II на Даниловском кладбище в Москве. После гибели сына Елизавета Александровна тяжело заболела и почти ослепла. Ей суждено было пережить сестер и мужа и умереть в Петербурге в глубокой старости. Памятник из черного мрамора над ее могилой на Смоленском православном кладбище близ часовни Св. Блаженной Ксении сохранился по сию пору.

Младшая дочь Орлова и императрицы, Екатерина Александровна Алексеева родилась, как следует из ее эпитафии, 3 ноября 1763 г. Она засиделась в девицах до 34 лет, и с ее замужеством в мае 1798 г. был связан придворный скандал: жених фрейлины, кирасирский полковник Павел Петрович Свиньин был младше невесты на 9 лет, и отец его сенатор Петр Сергеевич Свиньин решительно запретил сыну жениться на «старой девице». В события вмешался Павел I, озабоченный участью побочной сестры, и категорически повелел: влюбленных обвенчать. Единственный сын Свиньиных Петр (1801–1882), поручик лейб-гвардии Кавалергардского полка, состоял в петербургской ячейке Южного общества декабристов, в декабре 1825 г. был арестован в Москве, полгода отсидел в Иоанновском равелине Петропавловской крепости, но был выпущен под надзор. Видимо, Николай I не хотел подвергать своего двоюродного брата более суровому наказанию. Петр Павлович жил богато и даже роскошно и умер в Москве старым холостяком.

Наиболее известный в истории ребенок Григория Орлова и Екатерины Великой, самый знаменитый бастард Императорской фамилии Алексей увидел свет при романтических обстоятельствах, в обстановке заговора, тщательно подготавливаемого его родителями в краткое царствование Петра III. Император всерьез подумывал заключить Екатерину Алексеевну в Шлиссельбургскую крепость, ожидая для этого малейшего повода. «Чтобы хоть как-то обезопасить будущую мать, ее конфиденты решили: как только начнутся роды, кто-нибудь из них, чтобы отвлечь внимание Императора, подожжет свой собственный дом – Петр III любил огонь, ездил на пожары в Петербурге и даже сам руководил их тушением. В Пасхальную ночь у Екатерины начались родовые схватки, и дом графа Гендрикова тотчас запылал. Однако, как оказалось, напрасно – схватки внезапно прекратились. Возобновились они лишь через четыре дня, и тогда загорелся дом Шкурина, – пишет потомок государыни граф Николай Николаевич Бобринской. – На сей раз все прошло благополучно – Екатерина разрешилась от бремени. Император ничего не знал. Младенец родился в четверг на Святой неделе, 11 апреля 1762 г. в Зимнем Дворце в апартаментах

Императрицы, расположенных в юго-западном углу и выходящих окнами на Дворцовую площадь и Адмиралтейство». По преданию, увидев новорожденного мальчика, мать якобы воскликнула: «Богу слава, жизнь тебе!»

Слова эти впоследствии станут родовым девизом в гербе Бобринских. «Сразу же после появления на свет, ребенок, завернутый в бобровую шубу, был вынесен из дворца, а вскоре после этого в спальню Екатерины вбежал Петр – доверенные слуги предупредили его, что на половине Императрицы что-то происходит, – отмечает граф Николай Николаевич. – Но Екатерина нашла в себе силы встретить Петра уже одетой».

При крещении младенца восприемниками были приближенные Екатерины: генерал-поручик Иван Иванович Бецкой и камер-медхен Настасья Ивановна Соколова (побочная дочь Бецкого).

Возможно, в воспитании сына императрица решила руководствоваться странными идеями Руссо, среди сомнительных педагогических изобретений которого было и незнание ребенком своего истинного происхождения. Новорожденного Алексея поместили в семью камердинера императрицы Василия Григорьевича Шкурина под видом племянника. Шкурину было пожаловано поместье, в годовщину восшествия Екатерины II на престол 28 июня 1763 г. он произведен ею «за особливую к нам верность» в действительные камергеры, а спустя полгода вместе с женой Анной Григорьевной и детьми Марией, Наталией, Алексеем и Сергеем возведен в потомственное дворянство.

В отношении Алексея в первые годы правления у Екатерины II существовали обширные планы в связи с проектом ее законного брака с Г.Г. Орловым. Мальчику предполагалось даровать титул и фамилию князя Сицкого (угасшие в XVII в. князья Сицкие принадлежали к ярославской линии Рюриковичей), но это намерение не осуществилось. Императрица регулярно навещала мальчика в Елизаветине, под Петербургом, где обитала семья Шкуриных.

Матримониальные устремления Екатерины наткнулись на сопротивление дворянской фронды. Окончательно их разрушил воспитатель наследника Павла, граф Никита Иванович Панин, заявивший в Государственном Совете: «Императрица может делать, что хочет, но госпожа Орлова никогда не будет императрицей России». Но, как видно из последующих событий, государыня не оставляла мысли о варианте узаконить отношения с Орловым вплоть до середины 1770-х годов. Совершеннолетие наследника Павла Петровича было не за горами, и те вздорные качества его характера, которые мать с огорчением начнет замечать в старшем сыне с возрастом, не были столь заметны. Что если отдать империю Павлу, удалиться от государственных забот в провинциальную аркадию? Дом, муж, дети… Очаг женского счастья, которого Великой Екатерине так не хватало в жизни. В 1763 году государыня приобрела в Тульской провинции Московской губернии земли для создания «собственного Императорского Величества имения», в селе Бобрики и городе Богородицке. Она позаботилась о достойном будущем сына, положив на его имя в Воспитательный дом капитал, достигший к 1782 г. суммы 627 тыс. рублей. Главный попечитель Алексея, Иван Иванович Бецкой, получил указание отпускать на содержание мальчика только проценты – до 11 апреля 1792 г., а в случае беспотомной смерти Алексея употребить капитал на нужды Воспитательного дома и пенсию «Георгиевским капитанам». Очевидно, правящие круги империи, учитывая болезненность Павла, не исключали также варианта, при котором бы срочно пришлось придавать Алексею легитимность и объявлять его наследником, благо петровский Указ о престолонаследии давал такую возможность. Эти опасения окончательно рассеялись лишь после второй, счастливой женитьбы Павла и появления у него начиная с 1777 года длинной череды наследников.

В 1765 г. Алексей получил село Бобрики (Спасское), по названию которого затем и стал прозываться Бобринской, а впоследствии – село Богородицкое и село Михайловское, все в будущей Тульской губернии. В Бобриках, на Бобрик-Горе, и на месте обветшалой и разрушившейся деревянной Богородицкой крепости в 35 километрах от Бобриков по проекту архитектора Ивана Егоровича Старова в 1770–1783 гг. развернулось строительство двух каменных усадеб для императрицы. Впоследствии дом в Богородицком станет родовым гнездом пяти поколений Бобринских. В Бобриках Иван Егорович также возвел церковь во имя Нерукотворного образа Христа Спасителя.

В 1766 г. государыня отправила Алексея в Швейцарию для поправления здоровья. Через год вернула мальчика в Россию и летом взяла с собой в свое знаменитое путешествие по Волге. Предложение А.Г. Орлова передать ребенка на воспитание Орловым и устранить Шкурина не встретило сочувствия императрицы. Между тем, В.Г. Шкурин, страдавший тяжкой неврастенией, на роль воспитателя годился мало. О результатах шкуринского воспитания И.И. Бецкой нелицеприятно докладывал в 1770–1774 гг. императрице во время пребывания Алексея на учебе в Лейпциге, куда Екатерина отправила сына по настоянию Г.Г. Орлова: «…Ему не довелось попасть в хорошие руки», «хорошее у него от природы, все же худое является следствием воспитания».

Развитию положительных природных способностей и душевных качеств Алексея Григорьевича не способствовало и его обучение с 1774 г. во 2-м петербургском Сухопутном Шляхетском корпусе под присмотром Иосифа Михайловича де Рибаса, талантливого администратора, но злого и циничного человека. По словам самого Бобринского, его дядя граф Алексей Григорьевич Орлов не мог терпеть Рибаса. Привилегию воспитывать сына императрицы генерал де Рибае обрел благодаря своему браку с восприемницей Бобринского – Анастасией Соколовой, побочной дочерью И.И. Бецкого.

Все это время Алексей в частной переписке матери и сведущих лиц скромно именуется «маленьким господином». Но окончательное решение о фамилии сына Екатерина приняла лишь после отставок и удаления от двора братьев Орловых. 9 апреля 1775 г. И.И. Бецкой писал государыне из Санкт-Петербурга в Москву: «Очень рад узнать, что маленький господин будет вперед именоваться господин Бобринской. Это решено и кончено». Управляющим Богородицким имением в 1776 г. был назначен ученый и лесовод Андрей Тимофеевич Болотов, друг боевой молодости Григория Орлова. Болотов посвятил Богородицку двадцать лет жизни и разбил там первый в России пейзажный парк.

2 апреля 1781 г. Екатерина II направила сыну три осторожных записки, в которых намекала на его происхождение и обстоятельства рождения, а также объявляла о положенном на его имя солидном капитале. Первая из них гласила: «Известно мне, что мать ваша, быв угнетаема и угрожаема разными неприязньми и сильными неприятелями, по тогдашним смутным обстоятельствам, спасая себя и старшего своего сына, принуждена нашлась скрыть ваше рождение, воспоследовавшее 11 числа Апреля 1762 года. Как вы мне вверены были, то я старалась вам дать приличное вашему состоянию воспитание. Осталось вам ныне добродетельною жизнию, ревностию и усердием к отечественной службе и непоколебимою верностию к престолу отличить себя во всех случаях, в чем да поможет вам Всевышний».

Как должен был себя чувствовать Бобринской? Что ощущал он, с детства лишенный материнской ласки, обделенный вниманием отца, устраивающего личную жизнь с ровесницей сына? В дневниках Алексея отец упоминается неоднократно и не иначе как «Князь Орлов». 9 ноября 1779 г. «князь Орлов присылал узнать о его здоровье», а 15 ноября «сказал Государыне, что он (Алексей) ничего не учится». Однако Алексей завершил учебу с малой золотой медалью, что, согласно Уставу Кадетских корпусов, давало ему право на трехлетнее путешествие по Европе. Но сначала в течение года Бобринской с тремя своими однокашниками в сопровождении университетского профессора Н.Я. Озерецковского путешествует по России, объезжает Псков, Новгород, Астрахань, Екатеринбург, Тобольск, Могилев, Киев, изучает экономику и географию страны, культуру и историю населяющих Империю народов. Автор любопытной версии относительно странной судьбы Бобринского М.В. Петрова предполагает, что Екатерина II осуществляла сложный дипломатический план: подготовить Алексея к государственному правлению, а затем сделать его владетельным князем Ольденбурга и Делменгорста путем брака с одной из принцесс Баденских, тем самым усилив европейское влияние России. На эти цели в один из английских банков регулярно перечислялись немалые средства. Однако впоследствии Бобринской пошел против воли матери, отказавшись жениться на принцессе Фредерике

Баденской, родной сестре Елизаветы – жены Великого князя Александра Павловича, в котором императрица видела своего преемника. Этот шаг Алексея привел к еще большему отчуждению между ним и царственной матерью.

В 1783 г. Бобринской в чине гвардейского поручика был отправлен за границу. Путешествуя по Европе, он проявил себя наблюдательным и думающим человеком, о чем, к примеру, свидетельствуют его высказывания из записной книжки, среди которых читаем: «При тех нравах, которые мы имеем в Европе, деньги должны, в конце концов, узурпировать абсолютную власть». В своей записной книжке Алексей Григорьевич делал весьма дельные пометки, касавшиеся медицины, астрономии и метеорологии, геодезии и минералогии, ювелирного дела, химии и ботаники, финансов и управления государством, военного дела. «Он покупает многочисленные карты частей света, коллекционирует древние манускрипты, интересуется вопросами изменения границ государств, учит наизусть стихи, читает философов, интересуется всем таинственным и даже бывает у колдунов», – пишет граф Николай Николаевич Бобринской.

В то же время в Париже и Лондоне Алексей вел самую беспорядочную жизнь, был неразборчив в амурах, проиграл в карты десятки тысяч ливров, что вызывало тревогу зарубежных корреспондентов Екатерины. Одному из них, барону Гримму императрица писала: «Все, что вы пишете мне об известном молодом человеке, меня не удивляет. Он происходит от очень странных людей и во многом уродился в них».

Когда «странности» сына материализовались в огромные карточные долги, Екатерина II немедленно приказала ему вернуться в Россию. Весной 1788 г. Бобринской приехал в Ригу, где ему было повелено безвыездно жить в Остзейском крае, а новым опекуном Алексея был назначен граф П.В. Завадовский. В 1790 г. государыня утешила сына чином бригадира. Она все еще надеялась ввести Алексея в семью европейских монархов, обвенчав его с принцессой Баденской. Огромный дворец в Бобриках, кажется, и был выстроен для августейшей особы. Но горячая натура бастарда, изнывавшего в ссылке, нашла применение в амурных похождениях, чему способствовал и наследственный темперамент. По семейным преданиям Бобринских, он имел дочь Улиту от крестьянки и некоего Соловьева, сына, служившего у него поваром, а затем бывшего мундкохом (главным поваром) при Высочайшем дворе. Другой его побочный сын, Райкб (или Бобриков) в 1806 году учился в Санкт-Петербургском педагогическом институте и дружил с князем Петром Андреевичем Вяземским, которого познакомил с творчеством Парни.

Николай Алексеевич Райкб (1794–1854), третий внебрачный сын Алексея Григорьевича, впоследствии знаменитый шелковод, внешне удивительно походил на Александра I – своего двоюродного брата, что давало повод для светских пересудов.

Расставшись с фаворитками, Бобринской решил остепениться, женившись на четвертой дочери ревельского коменданта Вольмара-Конрада барона Унгерна фон Штернберг Анне-Доротее (Анне Владимировне; 1769–1846). Древний остзейский род Унгернов восходил к Гансу фон Унгерну, служившего в 1269 году вассалом рижского архиепископа. Родители фройлен никак не соглашались на этот союз, но Анна настояла на своем. «Бобринской, живучи в Ревеле, часто ездил к Унгерн-Штернбергам в их имение Кирну, где влюбился в Анну Владимировну, – вспоминала знакомая семьи барона. – Родители долго не соглашались на ее брак, полагая, что Екатерине он будет не угоден и что у нее в виду женить Бобринского на какой-нибудь немецкой принцессе. Не желая частых посещений Бобринского, хозяева Кирны нарочно откладывали час обеда, чтоб он удалился. "Садитесь кушать, – однажды сказал им Бобринской, – а я залезу под стол и подожду"».

Императрица скрепя сердце была вынуждена дать согласие на этот брак. «Каждый женится для себя», – заметила государыня. В 1794 году Екатерина II купила для сына замок Обер-Пален в Лифляндии и одобрила брак с Анной, заключенный в Ревеле 16 января 1796 г. В метрической книге 1796 года города Ревеля Преображенского собора значится: «От армии бригадир Алексей Григорьевич Бобринский, отрок, Ревельского умершего дворянина Вольдемара Унгерн-Штернберга с дочерью его родною Анною, содержащею Лютеранской закон, оба первым браком, повенчаны 16-го числа Генваря 1796 года. Поручителями были по женихе: вице-адмирал и кавалер Алексей Мусин-Пушкин. По невесте: генерал-поручик Иван Кохиус; сверх поручителей засвидетельствовал генерал-провиантмейстер лейтенант князь Александр Вяземский». Вскоре императрица вызвала молодых в Петербург для благословения. По преданию, она спросила Анну Владимировну: «И вы не побоялись выйти замуж за этого вертопраха?»