Текст книги "Тайна на улице Чаек"

4
Мы снова миримся

В кухне меня ждали Тинеке, Имке и Хайке.

– Как дела, Тара? – невозмутимо спросила Тинеке, словно и не помнила, как нехорошо мы с ней расстались. Ну не странная ли? Я решила не говорить, как сильно на неё разозлилась и что хотела больше никогда с ней не играть.

Так мы и помирились.

– Тара, я рассказала Имке и Хайке о твоей любовной открытке, и им ужасно захотелось на неё посмотреть!

– Я никогда не получала валентинок от мальчиков, – призналась Хайке.

Мне понравилось, что Хайке говорит правду, потому что она могла бы соврать и я бы даже не узнала.

– Я тоже! – воскликнула Имке.

Хорошее настроение ко мне вернулось.

– А у меня их много! – И тут я тоже не соврала. Как-никак, у меня было две открытки от Винсента и от Лорина. (Валентинки от Пети и Мышонка не считаются, они мои братья.) – Хотите взглянуть?

Мы поднялись ко мне в комнату, и я показала девочкам все свои валентинки. Я перевязала их красной шёлковой ленточкой от рождественского подарка (я получила тогда лавовую лампу!) и положила в ящик стола.

– Мне надо в туалет, – пробормотала Имке, покраснев. А по-моему, не стоит стесняться перед подругами, если тебе нужно кое-куда сходить.

И Хайке стала смотреть валентинки в одиночку. Там были поздравления от Тинеке, и от Юл, и от Винсента, и даже открытка с каракулями от Мышонка – и только открытка с милым дракончиком исчезла.

– Странно, – удивилась я и поискала под столом, но её и там не было.

– Не важно! – утешила Хайке. – Я всё равно тебе верю.

И Имке, когда вернулась, сказала, что тоже мне верит. А Тинеке предложила вступить в банду вместе с ней. Сидя дома у Имке, они решили, что «Три Ке» – это дурацкое название для банды, поэтому теперь они называются «Три диких кролика» – в честь знаменитого сериала и ещё потому, что у Тинеке есть Пушистик и Ушастик.

– Мы вполне можем называться «Четыре диких кролика»! – воскликнула Тинеке. – Тогда ты тоже сможешь к нам присоединиться!

Я подумала, что дедушка Клеефельд прав, и наша дружба после ссоры стала даже крепче, чем прежде.

– А чем занимаются «Четыре диких кролика»? – спросила я.

Однажды мы с ребятами с улицы Чаек организовали банду «Seven Cool Kids», что переводится с английского «Семерка крутых детей». Вот только мы никогда не знали, что именно нам нужно делать. Как-то раз мы решили выследить преступника, но им оказался всего-навсего господин Войзин.

– Давайте снимем фильм! – решительно заявила Хайке. – Хотите?

Я поинтересовалась, как это сделать. На Рождество Хайке подарили видеокамеру, на неё-то она и собиралась снимать. Нам просто нужно было придумать, что бы такое интересное запечатлеть на плёнке.

Я заподозрила, что она предложила идею с фильмом, чтобы похвастаться видеокамерой. У нас, ребят с улицы Чаек, никаких камер нет. Ну и пусть, идея снять фильм всё равно классная!

Едва Хайке заговорила про видеокамеру, раздался звонок в дверь – на пороге стояла Фритци! Она пожаловалась, что Юл снова вредничает, а ей одной скучно, и спросила, не хочу ли я с ней поиграть.

Я позвала Фритци к нам. Всё равно мы решили снимать фильм и лишние руки всегда пригодятся. Только вот принять её в нашу банду так просто мы не можем. Фритци сказала «ладно».

В моей комнате стало очень тесно. Она не такая большая и не рассчитана на пятерых детей!

Сначала мы не знали, какой фильм хотим снимать.

– Про любовь не может быть и речи! – выпалила Тинеке. – Только через мой труп!

– Нет, только через мой труп! – воскликнула Имке. – Мы же не хотим целоваться и обниматься, верно? – Она вытянула губы трубочкой и почмокала.

– Фу-у-у! – закричала я. – Ни за что на свете!

– Мы можем позвать Петю, – напомнила Фритци. До чего же она иногда бывает глупой! – Тогда у нас будет настоящий мальчик, которого можно будет целовать.

– Ты что, дурочка?! – возмутилась я. Что за фильм у нас тогда получится?!

Тогда Хайке вспомнила, что Тинеке сказала «только через мой труп!», и предложила: пусть наш фильм будет детективом.

– Я не буду убийцей! – тут же вскричала Имке.

Фритци заявила, что и она не хочет, потому что не способна убить даже бедных комаров, когда они прилетают летом, чтобы её укусить. И пауков пылесосом тоже не засасывает.

Хайке сказала, что из неё убийца тоже не получится, к тому же она будет снимать на камеру.

– Не смотрите на меня так! – возмутилась я. – Я не хочу быть убийцей! И, кстати, у нас нет трупа.

Оказалось, что остальные девочки не хотят быть ни трупом, ни убийцей.

– Что же это за детектив, – сердито воскликнула Хайке, – без убийцы и без трупа! Мои подруги в Альтенбурге так себя не ведут! Что вы, в самом деле!

Тинеке всё время подпрыгивала от нетерпения и наконец выпалила:

– Давайте снимем фильм о животных! Если уж мы «Четыре диких кролика» (Фритци не в счёт), то нужно снять фильм о кроликах, и главные актёры уже есть – Пушистик и Ушастик!

Мы все решили, что это отличная идея, но Фритци заартачилась: тогда в фильме не будет нас, а ей хотелось быть актрисой.

– Конечно, мы тоже снимемся! – вскричала я. – Мы сделаем фильм про дрессировку зверей и будем укротителями! Как в цирке! И Ремби пусть поучаствует, иначе это несправедливо.

Тинеке сказала – ладно, пусть снимается, хотя он вообще даже и не кролик. Я ответила, что дрессированные звери в цирке тоже не кролики и вряд ли мы сможем сделать в нашем фильме всё как в настоящем цирке.

Все девочки согласились, поэтому Тинеке, Хайке и Имке побежали за Пушистиком и Ушастиком, а Фритци и я – за Ремби.

– Ну что, хочешь ещё кусочек вкусного мраморного кекса? – спросил дедушка Клеефельд, удивлённо глядя на меня, когда я снова появилась у него на террасе.

Я быстро вытащила Ремби из клетки и ответила:

– Нет, спасибо, не сейчас. Нам нужно снимать фильм!

– Ну надо же! – воскликнул дедушка Клеефельд. – А можно будет его посмотреть?

Я крикнула (я уже почти добежала до своего дома, поэтому пришлось кричать), что пока не знаю. И подумала, что теперь, когда у нас уже есть зрители, снимать фильм намного веселее.

На кухне меня остановила мама и внимательно посмотрела на Ремби.

– И чем же вы собираетесь заняться? – спросила она, потому что Ремби живёт во дворе и в доме ему быть не полагается.

– Мы снимаем фильм о животных! – выпалила я. – У Хайке есть камера! И Пушистик с Ушастиком там тоже сыграют!

Мама сказала, что идея отличная, однако, учитывая количество детей и зверей, съёмки лучше перенести в подвал. Там больше места, и не страшно, если мы немного напачкаем. Может случиться, что наши главные актёры не смогут сдержать волнения и наделают дел, поэтому лучше пусть это будет в подвале.

– Я-то уж точно не напачкаю! – возмутилась Фритци. – Я уже давно не делаю в штаны!

Представляете, она подумала, что мама имеет в виду нас!

Мама засмеялась и сказала: нет-нет, на самом деле это больше относится к Ремби и Ушастику с Пушистиком, ведь они будут главными героями в фильме, и поэтому надо быть готовыми ко всему.

Кстати, я тоже считаю, что снимать в подвале гораздо лучше, чем у меня в комнате, потому что там на полках лежат всякие разные вещи, которые могут пригодиться для фильма: ящики со старыми плюшевыми игрушками, пластиковый контейнер со строительными кубиками, которыми сначала играл Петя, потом я и Мышонок, и большой самосвал, почти новый, потому что никто из нас не любит с ним играть. Он был из некрашеного дерева и очень скучный. Даже не представляю, почему взрослым так нравятся подобные игрушки! По-моему, пластиковые вещи гораздо приятнее.

Петин скейт тоже хранится в подвале, и наш мини-батут, и даже разноцветные деревянные кубики, которыми мы с Петей и Мышонком играли, когда были совсем малышами.

Как видите, в подвале нашлось много полезных вещей, чтобы снимать фильм о животных.

5
Мы снимаем фильм про животных, но на самом деле – только про Петю

– Круто! – крикнула Хайке, когда они вернулись с камерой и Пушистиком с Ушастиком. – Здесь можно построить настоящий кроличий слалом!

И все тут же загорелись этой идеей! Мы расставили старые деревянные кубики с равными промежутками, как всегда делают для лыжников по телевизору.

– Теперь Пушистику и Ушастику придётся бегать зигзагами, – сказала Хайке и собралась это снимать.

Если в слаломе участвуют кролики, лыжи им не нужны, так что нашим артистам очень повезло.

Тинеке встала перед этажеркой и объявила номер. Фритци возмущённо спросила, почему объявлять должна именно Тинеке, и та ответила, что ей можно, ведь это её кролики.

– Дамы и господа, – торжественно проговорила она, – сейчас вы увидите неповторимый кроличий слалом на улице Чаек, который бывает только раз в жизни, с великолепным Ушастиком… – Тинеке хотела поднять Ушастика и подержать его перед камерой, но тот уже удрал из ящика для игрушек, в котором мы оставили кроликов до их появления в кадре, и теперь с интересом обнюхивал дверь прачечной. – Вот хулиган! – воскликнула Тинеке.

Хайке выключила камеру и заверила нас, что обязательно это вырежет.

Тинеке пришлось повторять своё объявление четыре раза, пока не получилось как нужно. И то лишь потому, что Фритци крепко держала Ушастика, а я Пушистика, которые норовили пуститься наутёк.

– Аплодисменты нашим артистам! – крикнула Тинеке, и мы с Фритци подняли Ушастика и Пушистика, одной рукой взяв их за загривок, а другой – под попку, как нужно держать кроликов. Я уже поняла, что со слаломом возникнут трудности. Ушастик и Пушистик не подозревали, что теперь они артисты. Наверное, они всё ещё считали себя обычными кроликами.

Упрямые зверушки вообще не желали бегать зигзагами, даже после того, как я метнулась на кухню, нарезала кусочками морковь и мы разложили её между препятствиями.

Ушастик и Пушистик быстренько всё сжевали, однако бежать змейкой не хотели. С тем же успехом можно было просто накормить их морковкой.

– Ну вот! – воскликнула Хайке. – Они ничего не умеют!

Тинеке объяснила, что Ушастик и Пушистик вовсе не обязаны уметь бегать змейкой. Они никогда не видели слалом по телевизору и вообще не знают, что это такое.

– Мы попробуем другой трюк, – не растерялась Тинеке. Она хотела, чтобы Ушастик и Пушистик, поднявшись по её правой руке, а потом по плечу, спустились бы по её левой руке. Однажды она видела такой трюк в исполнении монгольской песчанки.

Вряд ли Ушастик и Пушистик стали бы исполнять то, что умеют монгольские песчанки. Они даже не хотели делать того, что делают лыжники.

– У них это никогда не получится! – заявила Хайке. – Они слишком тупые!

По-моему, вести себя так в гостях не очень-то хорошо.

– А что там с морской свинкой? Она хоть что-нибудь умеет?

Я ответила уклончиво. На всякий случай я не стала ничего обещать, ведь мы с Ремби ещё не тренировались. И как только я попыталась выманить его последним кусочком морковки, оставшейся от слалома, дверь наверху открылась и по лестнице спустился Петя. (Ремби всё равно предпочитает огурцы, поэтому я догадывалась, что приманка не сработает.)

– Супер! – вскричал он и уставился на видеокамеру Хайке. – А что это вы тут делаете?

Мы объяснили, и Петя сказал, что лучше за камеру взяться ему, потому что он точно будет супероператором.

– С ума сошёл?! – воскликнула Хайке. (По-моему, хамить хозяевам гость не должен.) – Мама велела никому её не давать!

Я подумала, что это просто оправдание, зато хорошее. Запомню его на будущее, и когда у меня что-нибудь попросят, чего я не хочу давать, я тоже так скажу.

– Ладно-ладно, – не расстроился Петя. – И что у вас за фильм?

И мы рассказали ему, что это будет фильм про дрессированных животных, только вот Ушастику, Пушистику и Ремби наша идея не нравится.

– Логично! – кивнул Петя. – Здесь же не было меня! Всё дело в укротителе! Настоящий укротитель может выдрессировать любое животное!

– И кто тут настоящий укротитель – ты, что ли? – угрюмо спросила Тинеке. Она была в отвратительном настроении, потому что Ушастик и Пушистик не выполнили трюк. – Курам на смех!

– Куры пусть откладывают яйца! – отмахнулся Петя. Он, не спрашивая, выхватил Ремби у меня из рук и заявил, что он лучший дрессировщик во всём мире, а его Рембо лучший цирковой зверь. Как будто Ремби его личная собственность!

Петя снял с полки свой старый скейтборд, вынул из коробки от подаренного нам на Рождество пиратского корабля синюю шёлковую ленту и привязал её к скейтборду. Брат поставил Ремби на доску и протащил на ленточке через весь подвал.

И Ремби в самом деле устоял на скейтборде! Он взволнованно дёргал носом и топорщил усы, но так и не спрыгнул.

– Аплодисменты! Аплодисменты! Рембо 007, морская свинка-мститель на своём джетборде! – закричал Петя.

Разве не глупо? На самом деле Ремби вовсе не свинка-мститель, а скейтборд – это вам не джетборд. В реальном мире не бывает никаких реактивных досок!

И всё это время Хайке снимала. Она сказала, что получается просто супер, и даже подкралась к Ремби с камерой близко-близко – так, что стало видно, как его усы развеваются на ветру. Можно подумать, это её заслуга! Ремби всегда дёргает носом, когда волнуется.

И тогда Петя заявил, что есть гораздо лучший трюк – с качелями. Он взял с полки банку консервированного горохового супа, положил её набок, чтобы скейтборд мог качаться вверх-вниз, как настоящие качели, и поставил Ремби на край доски. Похоже, Ремби уже все надоело и ему больше не хотелось быть ни свинкой-мстителем, ни артистом. Он тут же спрыгнул с доски, и Петя как дурак остался со своим гороховым супом.

– Что ж, леди, – сказал он в камеру и подмигнул. Только у Пети пока получается не очень правильно: он моргает обоими глазами и здорово смахивает на спящую куклу. – Рембо 007 должен отомстить в другом месте, поэтому он с вами прощается! Пожалуйста, отнеситесь к этому с пониманием!

– Ладно, – вздохнула Хайке. – Во всяком случае, кусочек фильма у нас уже есть. – И она пообещала вечером стереть всё, что вышло глупо, и оставить лишь то, что получилось хорошо.

– Неужели фильм будет только про Петю?! – возмутилась Тинеке. – А как же мы?

– По-моему, вполне логично! – воскликнул Петя и поднял вверх сжатые кулаки, словно футболист, забивший гол. – По закону джунглей выживает сильнейший!

– И при чём тут джунгли? – не поняла я, но Хайке заверила нас, что обязательно снимет ещё один фильм, с девочками, как раньше сняла с подругами в Альтенбурге.

Я боялась, что Петя опять захочет присоединиться к нам. Он всегда любит быть на первых ролях, но брат сказал, что должен посмотреть, чем сейчас занимается его приятель Винсент, и, к сожалению, леди придётся как-нибудь обойтись без него.

Мы прекрасно без него обошлись. Хорошо, что мальчики не способны долго усидеть на одном месте!

6
Мы играем в телевидение, и Фритци почти всё делает неправильно

Хайке рассказала, что со своими друзьями в Альтенбурге она снимала фильм про телевидение, и объяснила нам, как это делается.

Самое приятное в съёмках такого фильма – это то, что сначала нужно нанести макияж. От мамы мне достался её старый набор косметики. Там есть помада трёх цветов, двенадцать теней для век, два карандаша для глаз, пудра, кисточки для губ и для глаз и пуховка.

Мы красили друг друга: Тинеке – меня, я – её, Фритци – Имке, Имке – Фритци. Хайке макияж не понадобился, потому что она оператор. И вот мы все стали ужасно похожи на настоящих телеведущих. Хайке сказала, что одна будет рассказывать новости дня, вторая – про погоду, остальные две пусть проведут викторину, что тоже очень интересно.

Мы с ней согласились.

Пришлось кидать игральные кубики, потому что всем хотелось участвовать в викторине, а новости никому не нужны. Те, у кого выпало больше очков, могли выбирать, те же, у кого меньше, взяли то, что осталось. Все настольные игры мы храним в подвале, поэтому я вынула из коробки «Двадцать весёлых семейных игр» два кубика, и мы приступили.

Я очень надеялась, что выброшу побольше очков, и мне повезло. Тинеке выпало всего два, Имке – два и три. Имке стала погодной феей (именно так бабушка из Фридрихштадта всегда называет синоптика, даже если это мужчина), Тинеке – ведущей новостей. Она не сильно расстроилась, и я заверила её, что всё получится, потому что лучшую подругу надо подбадривать.

– Когда я скажу «Давай!» – ты начнёшь! – велела Хайке. Сначала по телевизору всегда идут новости, затем погода и уже потом викторины. – Давай!

Тинеке глубоко вдохнула и начала:

– Добрый вечер, дамы и господа! Немецкое телевидение представляет вам новости дня. В Букстехуде мужчина ограбил банк. К счастью, полиция его поймала, и он отправится в тюрьму. В Индии случилось наводнение, и волны были очень высокими. Фрау канцлер встретилась с другим канцлером, и это произошло в… – Тут она быстро повернулась ко мне и прошептала: – Где они всегда встречаются, Тара?

И я ответила:

– В Берлине!

И Тинеке сказала в камеру, что они встретились в Берлине и обсуждали очень важные вещи, однако об этом говорить нельзя.

– Потому что это политика, – подытожила Тинеке. – Теперь я передаю слово моей коллеге, ведущей прогноза погоды.

Хотя ежедневный выпуск новостей получился коротким и то место, где я шёпотом подсказывала подруге, Хайке придётся вырезать, я всё равно считаю, что Тинеке отлично справилась! В настоящих новостях всегда сообщают про канцлеров и наводнения.

Когда Имке должна была объявить погоду, она заметно разволновалась.

– Добрый вечер, дамы и господа! – поздоровалась она, как всегда делают по телевизору. – Завтра у нас в Германии погода будет плохая, но кое-где хорошая. В Баварии ожидается снег и семь градусов мороза, в Мюнхене – дождь и два градуса тепла, и ещё может случиться землетрясение, но пока мы не знаем точно, где именно оно будет. Может быть, на острове Зильт. В Дюссельдорфе только что произошло очень сильное наводнение с паводком. Теперь вернёмся к новостям.

Хайке выключила камеру.

– Отлично! – похвалила она.

Имке фыркнула, и я поняла, что она придумала про наводнение в Дюссельдорфе после наводнения в Индии, о котором сказала Тинеке, и повторила вслед за ней. Впрочем, в новостях и прогнозе погоды такое вполне возможно, поэтому я промолчала.

Для викторины мы снова бросили жребий, чтобы определить, кто будет ведущим, а кто участником. Участнику всегда сложнее, он же должен отвечать на вопросы, поэтому мы с Фритци обе хотели быть ведущими. Фритци выбросила тройку и единицу, у меня выпало две пятёрки. Ура, мне повезло, и я буду ведущей!

Мы присели на синий диван, раньше стоявший в гостиной нашей старой квартиры, а потом я снова встала и взяла с полки с инструментами фонарик, который мама подарила папе на день рождения. Для викторины нужен микрофон, тогда всё выглядит намного реальнее, и хороший фонарик для этого вполне годится.

Я начала с той же самой фразы, хотя она всем уже немного надоела.

– Добрый вечер, дамы и господа, – произнесла я, – и дорогие гости в нашей студии! – По-моему, это прозвучало совсем как в настоящей передаче! – Добро пожаловать на викторину «Кто станет победителем?». И вот у нас уже есть первый участник, точнее, участница, и это… как вас зовут, скажите, пожалуйста? – спросила я у Фритци. Не могла же я объявить, что Фритци зовут Фритци! В настоящих шоу-викторинах так не положено, а у меня не получилось быстро придумать хорошее имя.

– Меня зовут… – Фритци умолкла, испуганно глядя на фонарик, который я держала у неё перед носом. Наверное, она ещё не привыкла к съёмкам.

– Участница даже не знает, как её зовут! – громко прошептала Тинеке. – В таком случае она, наверное, знает не так уж много!

– Тишина в студии! – приказала я, и мне стало ужасно весело. – В противном случае я попрошу вас покинуть шоу! Участницу зовут Розамунда Розенбуш – верно, фрау участница?

Фритци кивнула, и вид у неё стал ещё более испуганный.

– Да, – прошептала она.

– Где вы живете, фрау Розенбуш? – спросила я.

– На улице Чаек, – пробормотала Фритци, и это, пожалуй, было не очень хорошо, потому что в подобных фильмах нельзя называть настоящих имён и названий. Но тут уж ничего не поделаешь!

– Ах да, прекрасная улица Чаек, которая всемирно известна, – подхватила я. – А сколько вам лет, фрау Розенбуш?

Сложно постоянно помнить, где нужно держать фонарик – у лица Фритци или у моего, но я не очень расстраивалась, когда сбивалась, всё-таки это был не настоящий микрофон.

– Восемь, – снова прошептала Фритци.

Вот это уже никуда не годилось! Чтобы участвовать в шоу-викторине, Фритци нужно было сильно повзрослеть.

– Вы, конечно, имеете в виду семьдесят семь, фрау Розенбуш! – быстро поправила я и широко улыбнулась в видеокамеру. – Вы прекрасно сохранились для своих лет, моя дорогая! – Фритци только кивнула, зато я уже разошлась вовсю. – Вы могли бы нам рассказать, какое у вас любимое животное?

Фритци снова кивнула. Она, вероятно, не хотела говорить ничего, но я продолжала совать фонарик ей в лицо и шептать «Давай!». Она глубоко вдохнула и проговорила дрожащим голоском:

– С-собака!

– Собака – как мило! – воскликнула я. – Теперь мы сделаем так, чтобы наши зрители у своих телевизоров тоже могли немного поиграть. Наберите указанный в углу экрана номер и нажмите единицу для «да» и двойку для «нет», дорогие телезрители! Если вы звоните со стационарных телефонов, звонок стоит для вас всего пять евро.

Я очень гордилась, что такое пришло мне в голову, потом в фильме это будет выглядеть как настоящее шоу!

– Дорогая фрау Розенбуш, ответьте, пожалуйста, на мои вопросы, называя первые буквы слова, чтобы зрители могли угадать слово целиком. Приз – поездка на Мальдивы!

Фритци перепугалась не на шутку.

– Чего? – прошептала она.

И я пустилась в объяснения.

– Например, если вы хотите загадать «тонна», просто скажите «то»!» – пояснила я. – Вы поняли, фрау Розенбуш?

Фритци посмотрела на меня удивлённо.

– Почему я должна говорить «тонна», Тара? – спросила она. – Это ответ из викторины?

– Ну что за глупая участница! – крикнула Тинеке, и я заметила Хайке, что потом придётся всё стереть, и Хайке согласилась. Для Фритци я повторила ещё раз, чтобы она запомнила.

– Теперь, уважаемая публика, давайте угадывать! Какой ваш любимый напиток, дорогая фрау Розенбуш? Говорите только начало слова!

– То? – неуверенно предположила Фритци.

Тинеке завопила «О нет!» и хлопнула себя по лбу, и я напомнила, что тонна – это не напиток, но в остальном всё просто прекрасно.

Наконец до Фритци дошло.

– Ви! – загадала она, и мне стало интересно, что же это может быть. Все-таки «ви» не такой известный напиток.

– Ну вот, дорогая публика, это ваш шанс! – объявила я. – Просто позвоните, со стационарного телефона это стоит пять евро. Теперь пришло время угадывать для наших зрителей в студии.

Я встала, подошла к Тинеке и поднесла фонарик к её губам.

Тинеке необычайно воодушевилась.

– Вишнёвый сок! – прокричала она. – Ответ – вишневый сок!

И тут я тоже сообразила!

Однако Фритци заявила: нет, ответ неверный, она загадала вишнёво-банановый сок, поэтому Тинеке не выиграла поездку на Мавельдивы.

– Мальдивы! – поправила я. – А не Мавельдивы!

– Ты загадала неверно! – возмутилась Тинеке. – Надо было говорить не «ви, а «ви-ба» – или как там, Тара?

Я подумала, что в этом фильме викторину веду я, поэтому сказала просто:

– Успокойтесь, дамы и господа, всё скоро прояснится. А какой ваш любимый цветок, фрау Розенмух? – снова спросила я у Фритци.

Фритци заметно осмелела.

– Розенбуш! – поправила она. – Подсн!

– Подсн? – повторила я. – В самом деле подсн?

– Да, подсн, – подтвердила Фритци, вполне довольная собой.

– Ну, такого цветка нет! – воскликнула Тинеке. – Разве это нормально, если участник всё говорит неправильно?!

Я задумалась, не пригрозить ли мне снова удалить крикунов или лучше велеть участнику загадать правильное слово, и тут Хайке объявила, что съёмку придётся прервать – у камеры разрядилась батарея.

– Жаль, – вздохнула я.

На самом деле я не слишком расстроилась: быть ведущим викторины гораздо утомительнее, чем вы думаете. И если мы хотим показать наш фильм дедушке Клеефельду, то нужно как следует всё продумать.

Хайке и Имке отправились домой к Имке, и Имке сказала, что они прощаются с нами на два дня, потому что завтра их в школе не будет. У её матери день рождения, и они пойдут на обед в очень шикарный ресторан, а ещё ей только что подарили новое платье. Поэтому фрау Стрикт придётся её отпустить.

Мы с Тинеке пожелали ей хорошенько повеселиться, однако я подумала, что скучать не буду – мы же с ней не лучшие подруги. Тем не менее Имке несколько раз спрашивала меня, не хотим ли мы чем-нибудь заняться с ними вместе, но мы так ни о чём и не договорились.

Тинеке помогла мне убраться в подвале, хотя беспорядка было немного. Мы лишь слегка пропылесосили: Ушастик, Пушистик и Ремби вели себя очень хорошо, и помёта после них почти не осталось. Потом Тинеке с Пушистиком и Ушастиком отправилась домой, а я села делать уроки.

Когда я проходила мимо гостиной, мама спросила, как прошли съёмки, и я ответила, что прекрасно, только вот из Фритци получился никудышный участник викторины.

– Она сказала, что её любимые цветы начинаются с «подсн», – пожаловалась я, – а таких цветов не существует!

– Может быть, подснежники? – спросила мама.

В результате Фритци оказалась не так уж глупа! Если вы думаете, что второклашки плохо соображают, то ничего подобного.

Вы даже не представляете, что я нашла в ранце, когда доставала из него учебник по математике! На дне лежала написанная корявым почерком потерянная валентинка с милым розовым дракончиком! Я сама взяла её утром в школу, а потом долго искала на своём письменном столе.

Я подумала, что если память у меня почти такая же дырявая, как старое сито, значит, я старею. Дедушка Клеефельд говорит, что старость наступает куда быстрее, чем мы думаем. И всё же я решила, что это просто забывчивость, и оставила открытку в ранце: завтра нам всё равно придётся выслеживать того, кто её послал.

Так что я жду завтрашнего дня с нетерпением!