Текст книги "Бронзовый бог"

Кит Ломер
Бронзовый бог

Возвысившись над материалистическим учением, дипломаты Корпуса, со свойственными им благочестием и стремлением познать высшие духовные идеалы, разрешили идеологический конфликт на планете хугов благодаря находчивости и усердию посланника Петляката, внесшего неоценимый вклад в историю развития дипломатических отношений Земли с другими государствами. Смиренно склоняя голову перед Тем, кто вершит наши судьбы, помня, что каждый поступок наш отмечен в Книге Вечности, Петлякат приподнял покрывало мистики, растолковав враждующим сторонам реалистическую доктрину Греха, в результате чего было достигнуто…

Том II. пленка I. 480 г.б.э.

(2941 год от Рождества Христова).

Хугский камерарий при папском дворе был высок ростом, с длинными, как у обезьяны, руками и похожей на купол собора головой, тонущей в широченных плечах. Глаза его сверкали, словно устрицы, только что вынутые из раковин; одет он был во все черное. Камерарий в упор смотрел на дипломатов, нервно сжимающих в руках ручки чемоданов. Жуткий, вызывающий суеверный ужас свет лился сквозь цветные стекла бойниц, расположенных по стенам круглого огромного зала, в котором люди казались карликами. Хугские копьеносцы в шлемах и коротких юбках выстроились у стен в нескольких метрах один от другого и были так же неподвижны, как горгульи, чьи фантастические фигуры стояли в нишах над их головами. На неровном каменном полу комками лежала засохшая грязь; многочисленные выцветшие полотна изображали различные сцены из семи кругов хугского ада.

– Его Надменноздь Баба милоздиво бредоздавил в ваше разборяжение наилучшие абардаменды, – сказал камерарий глухим утробным голосом. – Боднимайдезь на вдорой этаж и бриведите зебя в борядок…

– Послушайте, мистер Ой-Горе-Печаль, – перебил его посланник Петлякат.

– Обдумав сложившуюся ситуацию и не желая обременять Его Надменность, я пришел к выводу, что я и мои сотрудники вполне могли бы вернуться и переночевать на звездолете…

– Его Надменноздь уздраиваед браздник и ждед ваз через чаз в Бабзгих задах. Его Надменноздь будед крайне недоволен, езли ему бридедзя ждадь.

– О, мы премного благодарны Его Надменности за гостеприимство, но…

– Через чаз, – повторил Ой-Горе-Печаль, и эхо его голоса прокатилось по залу.

Он повернулся, чтобы уйти, задумался на секунду, вновь посмотрел на землян. Тяжелая цепь, висевшая у него на шее, звякнула.

– Между брочим, вам бредлагаедзя не обращадь внимания на… ах, неброшенных бозедиделей. Езли увидиде что-нибудь необычное, немедленно зовиде здражников.

– Посетителей? – ворчливо переспросил Петлякат. – О каких посетителях вы говорите?

– Во дворце, – сказал Ой-Горе-Печаль, – бозелилазь нечиздая зила.

Поднявшись по каменной лестнице, Ретиф и второй секретарь посольства Магнан пошли по коридору, освещенному единственным факелом, мимо обитых железом дверей и заплесневевших от сырости гобеленов. Магнан старался ступать как можно тише и не отставал от Ретифа ни на шаг.

– Забавные верования у этих провинциалов, – с наигранной веселостью заявил он. – Нечистая сила! Глупости, да и только. Ха, ха, ха.

– Почему вы говорите шепотом? – спросил Ретиф.

– Естественно, из уважения к Папе. – Магнан резко остановился, схватил Ретифа за рукав пиджака. – Ч-ч-что это? – спросил он, вытягивая дрожащую руку. Чья-то небольшая тень метнулась из-за пилястры и скрылась за одной из дверей.

– Может, галлюцинация? – Ретиф посмотрел на своего спутника и вопросительно поднял бровь.

– У нее… него… были красные глаза.

– А как, по-вашему, какого цвета глаза должны быть у галлюцинации?

– У меня совсем вылетело из головы, – быстро сказал Магнан, – что мне необходимо вернуться. Представляете, забыл на звездолете свою шапочку для купания. Проводите меня.

Ретиф пошел вперед.

– Мы почти у цели. Шесть, семь… вот мы и пришли. – Он сунул в замочную скважину ключ, который передал ему служка Ой-Горе-Печали. Тяжелая дверь распахнулась со скрипом, переходящим в протяжный стон. Магнан быстро прошел в комнату, остановился перед картиной, на которой были изображены хуги, висящие вниз головой над языками пламени, и разнообразные черти, протыкающие хугов зазубренными копьями.

– Религия повсюду одинакова, – философски заметил он и, оглядевшись по сторонам, в смятении уставился на отсыревшие каменные стены, две низкие кушетки, статуи дьяволов, стоящие по углам. – Какое омерзительное помещение! – Поставив чемодан на пол, Магнан подошел к ближайшей кушетке и ткнул в нее кулаком. – Одна ночь на этом матрасе – и я сломаю себе спину! К тому же здесь жуткий сквозняк, и я наверняка простужусь! И… И… – дрожащим пальцем он указал в угол комнаты, где стояла голубая каменная статуя черта с крохотными гранатовыми глазками, угрожающе поблескивающими в тусклом свете.

– Ретиф? Там кто-то пошевелился! С красной шерстью и горящим взглядом! Совсем такой, как на картине!..

Ретиф начал распаковывать чемодан.

– Если еще раз его увидите, швырните в него ботинком. А сейчас давайте быстро переоденемся. По сравнению с разъяренным послом несколько чертей – не более, чем домашние голуби.

Через полчаса, помывшись, насколько это было возможно, в каменной раковине, Магнан стоял у треснутого зеркала и поправлял складки хугского церемониального саронга. Изредка он вздрагивал и испуганно оглядывался через плечо.

– Нервы у меня разыгрались, вот и мерещатся всякие глупости, – убежденно заявил он. – Это все Ой-Горе-Печаль виноват. Должен признаться, его слова чуть было не выбили меня из колеи. До чего же эксцентричные суеверия у этих туземцев!

На другом конце комнаты третий секретарь посольства Ретиф набивал обойму небольшого пистолета зарядами величиной со спичечную головку.

– Может, камерарий в изысканной манере просто сообщил нам, что во дворце полно мышей? – предположил он.

Магнан повернулся, увидел пистолет.

– Ретиф! Это еще что?

– Эксцентричное лекарство от туземных привидений, на тот случай, если они разбушуются. – Пистолет исчез под хугским саронгом. – Считайте, что я решил поносить амулет на счастье, мистер Магнан.

– Держать камень за пазухой – древняя дипломатическая традиция, – с сомнением в голосе сказал Магнан. – Но энергетический пистолет под саронгом…

– Я воспользуюсь им только в том случае, если кто-нибудь выпрыгнет из стены и скажет ба-бах, – пообещал Ретиф.

Магнан презрительно фыркнул и, явно любуясь собой, уставился в зеркало.

– Честно говоря, я вздохнул с облегчением, когда господин посол настоял на своем решении провести сегодняшний вечер в национальной одежде хугов, а не в обнаженном виде, как полагается по ритуалу. – Он повернулся к зеркалу одним боком, затем другим, разглядывая неровный нижний край саронга, из-под которого торчали его голые ноги. – Какая удивительная дипломатическая победа! Стоит господину послу сжать челюсти, и на него любо-дорого смотреть! Даже Ой-Горе-Печаль не посмел ему возразить. Жаль, он не сделал следующего дипломатического шага я не настоял на брюках… – Магнан умолк, уставился на черные портьеры, закрывающие окно. – Ретиф! Опять началось!

– Шш-шш. – Ретиф наклонил голову, присмотрелся. Тяжелая ткань портьер заколыхалась, раздвинулась; примерно в футе от пола появилась сверкающая красная бусинка, затем нога, толщиной с проволоку, вторая нога, третья и, наконец, туловище, похожее на красный мохнатый мячик; глаза, расположенные на концах тонких трубочек длиной в два дюйма, быстро оглядели комнату, уставились на Ретифа.

Магнан завопил, как резаный, бросился к двери, распахнул ее настежь.

– Стража! На помощь! Привидения! Нечистая сила! – Голос его затих в конце коридора; послышалось бряцание оружия и топот ног.

Незваный гость явно заволновался. Жалобно вскрикнув, словно черт, Которого окропили святой водой, он согнул две проволочные конечности, положил их на спину. Магнан продолжал визжать за дверью, заглушая рокот голосов хугских стражников.

– В таком случае приведите того, кто знает земной язык! На моего коллегу напало страшное чудовище! Оно пытается разорвать его на части!

Ретиф быстро раздвинул портьеры, открыл окно.

– Скорее, приятель, – негромко сказал он. – Уходи, пока тебя не зацапали.

Шерстяной мячик перекатился по полу, остановился перед Ретифом. Конечности замелькали в воздухе, и к ногам дипломата упал вчетверо сложенный листок. Затем мохнатое создание прыгнуло в окно и исчезло.

– Где Збизм? – послышался с порога угрожающий голос. Куполообразная голова в сверкающем шлеме повернулась в одну сторону, потом в другую. За спиной стражника Магнан изо всех сил вытягивал шею, пытаясь заглянуть в комнату.

– Где оно? – хрипло выкрикнул он. – Чудовище было четырех футов ростом, с клыками, как у мамонта!

Хуг сделал несколько шагов вперед, указал семифутовым копьем на открытое окно.

– Это была мышка, – небрежно сказал Ретиф. – Удрала к себе в норку.

– Ды выбуздил збизма?

– А что, спизмы такие страшные? – спросил Ретиф, незаметно пряча записку в карман саронга.

– Збизм – нечиздая зила, можед угузидь дерри, будед заражение грови.

– Какая наглость! – возмущенно воскликнул Магнан. – Кусать людей абсолютно безопасно!

Хугский стражник повернулся к нему, взмахнул копьем.

– Ды бойдешь зо мной, – приказал он. – Дех, гдо заглючаед договор с дьяволом, варяд в мазле.

– Эй, – Магнан попятился. – Отойди от меня, любезный…

Хуг неторопливо протянул к Магнану мощную руку. Ретиф сделал шаг вперед, примерился, нанес резкий удар костяшками пальцев. Стражник покачнулся и, чуть не задев Магнана, рухнул, стукнувшись подбородком об пол с такой силой, что по комнате прокатилось эхо. Копье ударилось о стену и разлетелось на куски.

– Р-Ретиф, – заикаясь, пробормотал Магнан. – Вам что, жить надоело? Вы напали на воина Папской Стражи!

– У меня сложилось впечатление, что он зацепился за ковер и упал. Разве вы не заметили?

– Но…

– Это произошло в тот самый момент, когда он собирался схватить вас за грудки.

– Э-э… да, теперь припоминаю. – Магнан откашлялся, заговорил воодушевленным тоном. – Ужасное падение! Когда он споткнулся, я кинулся со всех ног, чтобы поддержать его, но – увы! – не успел. Бедняга! Так ему, скотине, и надо. Проверим, что у него в карманах?

– Зачем?

– Вы правы. Не успеем. Он упал с таким грохотом, что сейчас сюда со всего дворца сбегутся…

В дверях показался капитан Папской Стражи, которого легко можно было узнать по шлему в форме ангела с длинными клыками. Склонив голову набок, капитан уставился на безжизненное тело своего подчиненного.

– Гдо из ваз на него набал? – осведомился он.

Магнан посмотрел на распростертого стражника, словно видел его впервые в жизни.

– Кажется, этот несчастный упал, – изумленно произнес он.

– Убивадь хугов – незагонно. – Капитан свирепо нахмурился.

– Он… э-з-э… сломал копье, – с готовностью сообщил Магнан, указывая на обломки.

– Одно из замых здрашных брездублений – озгвевнение церемониального гопья, – убежденно сказал капитан. – Обряд очищения очень дорого здоид.

Магнан сунул руку в карман и достал кошелек.

– Мне бы так хотелось пожертвовать небольшую сумму…

– Дезядь хугзгих гредидог, – отрезал капитан, – и зчидай, чдо ничего не броизошло. Еще бядерга, помогу избавидьзя од друба…

Стражник зашевелился, что-то пробормотал, с трудом уселся на пол.

– Ха! – сказал капитан. – Бробала моя бятерга. – Он достал из-за пояса короткую уродливую дубинку. – Бридедзя бригончидь незчаздную жердву звиребых землян.

– Стойте! – закричал Магнан. – Вы что, с ума сошли?

– Озгорбление гапидана Бабзгой Здражи – две гредидги.

– Взятка! – вскричал Магнан. – Вымогательство! Коррупция!

– Еще две гредидги. – Капитан удовлетворенно кивнул, посмотрел на Ретифа. – А ды ничего не згажешь?

– Я не буду платить! – рявкнул Магнан. – Немедленно отведите этого беднягу к доктору и освободите помещение! Нам необходимо закончить церемонию одевания!

– Религиозные пожердвования – здарый хугзкий обычай, – запротестовал капитан. – Ды хочешь нарушидь мездные дабу?

– У нас, у землян, есть свои табу, – вмешался в разговор Ретиф. – Обычаи велят нам отдавать деньги только добровольно. – Он протянул хрустящую бумажку, которая тут же исчезла в руке капитана. Стражник тем временем поднялся на ноги и стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Капитан рявкнул на него, и, подобрав обломки копья, полуоглушенный хуг в сопровождении своего начальника вышел из комнаты, по пути бросив на Магнана убийственный взгляд.

Ретиф закрыл за непрошенными гостями дверь, вынул оставленную спизмом записку, развернул ее и прочел: У ФОНТАНА ЛЮДОЕДА, КОГДА ВЗОЙДЕТ ВТОРАЯ ЛУНА. ПРИКОЛИТЕ К САРОНГУ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.

Магнан, вновь разглядывая себя в зеркале, глубоко вздохнул.

– Неблагоприятное начало. – Он склонил голову набок, потом подпрыгнул на месте. – Великие небеса! Половина десятого! Мы опаздываем! – Стряхнув с саронга несуществующую пылинку, он тщательно пригладил жидкие пряди волос и, сделав Ретифу знак следовать за собой, вышел из комнаты. Они спустились с лестницы, прошли высокую арку зала, очутились на широких гранитных ступенях, ведущих в сад. Бледно-голубые фонари, прикрепленные к голым веткам чахлых деревьев, освещали призрачным светом декоративные цветы, похожие на грибовидные наросты, скульптуры, изображавшие мучавшихся в аду грешников, длинные столы, уставленные земными яствами, в спешке доставленными со звездолета. Над гротескными каменными фонтанами стояла завеса брызг; в воздухе пахло серой. Наверху крепостной стены, окружавшей сад, сверкали установленные в несколько рядов копья; неподалеку, уходя в небо на полмили, возвышалась бронзовая статуя свирепо усмехающегося идола, отдающего честь по-хугски: правая рука с растопыренными пальцами вытянута вперед, левая рука сжимает бицепс правой. Магнан задрожал.

– Какой кошмар, – сказал он, не в силах оторвать взгляда от бронзового бога. – Послушайте, по-моему, у него из ноздрей идет дым.

Ретиф принюхался.

– Пахнет горелым, – согласился он.

Высокая мрачная фигура шагнула из темноты и остановилась рядом с Магнатом.

– Горяд здарые газеды, – произнес глухой утробный голос. – Хугзгие боги бринозяд большую бользу – избавляюд наз од музора.

– Ой-Горе-Печаль! Как вы меня напугали! – Магнан тоненько захихикал и взмахом руки отогнал жужжащее насекомое, норовившее впиться ему в щеку. – Надеюсь, сегодняшний вечер завершится к всеобщему удовольствию. Как отзывчиво поступил Его Надменность, позволив нам устроить в его дворце этот прием и сыграть на нем роль хозяев. Какой благородный жест, означающий, можно сказать, признание нашей дипломатической миссии.

– Бревращадь гоздей в хозяев – здарый хугзгий обычай, – сказал Ой-Горе-Печаль. Неблохо бы вам выучидь взе наши обычаи, чдобы не повдорилазь издория с брежним дибломадом.

– Да, мы очень переживали, когда предшественника посла Петляката выслали с вашей планеты. Но послушайте, откуда ему было знать, что от него требовалось заполнить папский молитвенный тазик стокредитными купюрами?

– Баба намегнул ему, боложив на дно дазига незгольго гредитог. А ваш бозол избордил их, налив зверху бохлебгу из бобов. Любой бы разъярилзя.

– Некрасиво получилось, – согласился Магнан. – Но я уверен, что это маленькое недоразумение не повлияет в дальнейшем на нашу дружбу.

Музыканты оркестра начали настраивать инструменты; печальные стоны струн разнеслись по саду. Вооруженные папские стражники заняли свои места, дипломаты в саронгах выстроились гуськом.

– Мне бора, – сообщил Ой-Горе-Печаль. – Дела. На брощанье хочу дадь вам один зовед, деди мои: мирзкие блага, гонечно, ничего не значад для Его Надменнозди, но замый змердный из взех грехов – жадноздь. Его Надменноздь брезираед жмодов. – Позвякивая цепью, камерарий удалился.

– Посла все еще нет, – нервно сказал Магнан. – Надеюсь, он появится раньше, чем Папа Ай-Душка-Шизик. Я содрогаюсь при одной мысли о том, что мне придется вести с Его Надменностью светский разговор.

– Согласно отчету бывшей миссии, – сказал Ретиф, – разговаривать с Папой очень просто. Отдайте ему все, на что он положит глаз, а если этого будет мало, подарите еще немножко.

– Я вижу, вы становитесь настоящим дипломатом, Ретиф, – одобрительно сказал Магнан. – И все же я обеспокоен…

– Протокол обязывает вас развлекать гостей. Почему бы вам не рассказать Папе пару неприличных анекдотов?

– Что вы, Ретиф. Вряд ли главе Теократии доставит удовольствие выслушивать всякие там биологические подробности.

– Не беспокойтесь, к биологии они относятся весьма положительно и подробностей не стесняются. Зато не советую вам заводить каких бы то ни было разговоров о пище: хуги до сих пор считают, что еду им приносит в клюве аист.

– Какой ужас! На всех наших консервах стоит надпись: «Сделано в Гонконге». Сбегаю к поварам, прикажу, чтобы срочно содрали этикетки с банок. А вы тем временем идите ко входу в сад и принимайте гостей. Через час я пришлю вам на смену Струносвиста.

– Если хотите, я могу задержать Папу, – предложил Ретиф, шагая рядом с Магнаном к воротам. – Для начала я потребую у него пригласительный билет…

– Без фокусов, Ретиф! Если мы добьемся успеха после того, как предыдущая миссия потерпела фиаско, нам всем обеспечено продвижение по службе.

– Лично мне кажется, что Папа не сумеет по достоинству оценить тот прием, который мы ему оказываем. Вот если б вместо пикника на лужайке мы направили бы на его дворец несколько пушек, у нас сразу установились бы прекрасные отношения.

– Вы ничего не смыслите в дипломатии. – Магнан вздернул нос, всем своим видом показывая, что оскорблен до глубины души. – Тысячелетняя история доказала, что чем больше дипломаты ходят на приемы, тем скорее они добиваются успеха.

– Интересно, а хуги об этом знают?

– Естественно. В конце концов у каждого из нас в черепной коробке находится мозг, осознающий, что все мы – братья по разуму.

– Черепная коробка хуга тверже армопласта. Прежде чем вы вдолбите в нее родственные чувства, вам перережут глотку.

– Жду не дождусь, – рассеянно сказал Магнан, не обращая на слова Ретифа ни малейшего внимания, – когда мне предоставится возможность блеснуть остроумием в беседе с Его Надменностью. Как вам, должно быть, известно, мои способности лучше всего проявляются в присутствии высокопоставленных особ, и, само собой, их внешний вид не имеет никакого зна… – Услышав позади себя какой-то странный звук, Магнан посмотрел через плечо, дико вскрикнул и отскочил в сторону (отдавив ногу официанту) при виде хуга семи футов ростом с мощной грудью и широченными плечами, на которые была накинута золотая мантия. Благородные черты монстра состояли из двух носовых отверстий, каждое диаметром в дюйм, крохотных красноватых глаз с поволокой и широкого рта, осклабившегося в улыбке и обнажившего сверкающие золотые зубы. Унизанные перстнями пальцы сжимали рукоять огромного двуручного меча.

– Дурно бахнед! – взревел монстр, потянул воздух носом и громко фыркнул. – Ужазно! – заявил он, отпихивая Магнана локтем. – Убирайзя одзюда, любезный! На гонюшню!

– О, Ваша Надменность… я всего лишь помазал за ухом… э-э… одеколоном для бритья…

– Од дебя воняед, гаг од шлюхи в бубличном доме! Где позол Быдлогад? Надеюзь, наз хорошо нагормяд. Говоряд, дерри любяд божрадь. – Папа весело подмигнул Магнану розовым глазом и ткнул его под ребра толстым кривым пальцем.

– У-уф. – Магнан сглотнул. – О, Ваша Надменность!

Ай-Душка-Шизик его не слышал, так как, покончив с дипломатией, решительно направился к ближайшему накрытому столу. Вооруженные стражники, звеня ятаганами и подозрительно поглядывая на выстроившихся дипломатов, не отставали от него ни на шаг.

– Я… я… сбегаю, пригляжу, чтобы подали прохладительные напитки, – запинаясь, пробормотал Магнан. – Ретиф, сопровождайте и развлекайте Его Надменность до подхода подкреплений… я хотел сказать, пока не появится господин посол. – Он скрылся в темноте.

Папа сунул палец в большую хрустальную салатницу, вытащил его, внимательно осмотрел со всех сторон, затем взял салатницу в руки и одним движением кисти швырнул ее содержимое на накрахмаленные рубашки дипломатов, стоявших по стойке смирно с застывшими улыбками на устах.

– Гдо эди брихлебадели? – громко осведомился он. – Дальние родздвенниги? Ждуд объедгов? Я доже мучаюзь з родздвеннигами. Вернее, мучалзя. Две недели назад у наз был браздник Замобожердвования, вод я и бринез велигую жердву, одбравив взех до единого г их бредгам.

– Неплохая идея, – заметил Ретиф. – Думаю, многим теперь понравится заниматься самопожертвованием.

Папа взял со стола тарелку, на которой лежали бутерброды с икрой, наклонил ее и, когда бутерброды посыпались на землю, поднес тарелку, к носу, понюхал и осторожно откусил от нее маленький кусочек.

– Я даг много злышал о блюдах дерри, – сказал он, шумно жуя. – Немного жездковадо, но вкузно.

Он откусил от хрупкого фарфора еще один кусочек и протянул тарелку Ретифу.

– Закузывай, – милостиво предложил он.

– Спасибо, Даша Надменность, но как раз перед вашим приходом я выпил бутылку пива. Не хотите ли отведать тарелки из обеденного сервиза? Гурманы от них просто в восторге.

Двери, ведущие на одну из террас дворца, распахнулись настежь. Честолюбивые чиновники посольства разом приняли позы почтительного ожидания, заулыбались. Коренастая фигура Чрезвычайного Посла и Полномочного Министра Земли, в огромном красном тюрбане и в короткой, вышитой золотом, ночной рубашке хугов, торжественно вышла вперед. Рядом шагала точно такая же фигура, но с копной ярко-оранжевых волос на голове. Магнан шел в двух ярдах сзади.

– Ваш бозол – двойниг? – поинтересовался Папа, делая шаг навстречу приближающейся парочке.

– Нет. Это – миссис Петлякат, – пояснил Ретиф. – Если б я был на месте Вашей Надменности, я бы незаметно избавился от недоеденного блюдца: она звереет, когда сердится.

– Броглядые замки, таг и норовяд зъэгономидь на жрадве. – Папа выкинул ободок блюдца в грибовидный куст. – Ах, бриведздвую ваз, бозланниг Гадобляд! – громыхнул он. – И вашу очаровадельную делгу. Надеюзь, она згоро бонезед?

– Понесет? – Петлякат растерянно огляделся по сторонам. – Что понесет?

– Надеюзь, вы вовремя брюхадиде звоих делог? – радостно улыбаясь, заявил Папа. – Или эда – злишгом здарая? Не здрашно, я уверен, чдо в звое время она была брегразной броизводидельницей.

– Какая чушь! – басом рявкнула миссис Петлякат, выпрямляясь во весь рост и гневно сверкая глазами.

– Между брочим, – продолжал Ай-Душка-Шизик, – я дербедь не могу разговаривадь о делах за едой, и боэдому бредлагаю немедленно обзудидь зоодведздвующий злучаю бодарог. Зо звоей здороны, я годов забыдь маленьгое недоразумение з бывшим бозлом и, не зобродивляязь, бринядь любую зумму в размере од одного миллиона гредидог и выше.

– Миллион кредиток? – пробормотал Петлякат. – Подарок?

– Гонечно, езли вы не ходиде брозлыдь жмодом, можеде бодгинудь еще миллион.

– Миллион кредиток из фондов Корпуса? Но… С какой стати, Ваша Надменность?

– Э, нед, – Папа укоризненно помахал перед носом посла толстым, как сарделька, пальцем. – Не вмешивайдезь в наши внудренние дела!

– Что вы. Ваша Надменность! Я только хотел узнать… э-э-э… по какому случаю мы должны сделать вам подарок?

– Зегодня вдорниг.

– О!

Папа миролюбиво кивнул.

– Вам бовезло, чдо не зреда. В зреду бришлозь бы бладидь вдвойне. – Он взял бокал с подноса у стоявшего поблизости официанта, выплеснул коктейль на землю, откусил хрусталь от ободка и принялся задумчиво жевать.

– Блохой бугед, – пробормотал он.

– Мой лучший хрусталь! – миссис Петлякат схватилась за сердце. – А этот козел жрет его и не подавится!

– Гозел? – Папа подозрительно посмотрел на нее. – Гдо датой гозел?

– Нечто вроде гурмана, – быстро нашелся Петлякат, отирая платком вспотевший лоб. – Известен своим изысканным вкусом.

– А деберь о бензии, – сказал Папа. – Зущая безделица. Дызяча в день бозлужид догазадельздвом вызогой оценги моих зазлуг зо здороны Горбуза.

– Тысяча в день… чего? – Посол недоуменно оглянулся на дипломатов, стоявших все с той же почтительной улыбкой на устах.

– Гредидог, разумеедзя. И не забудьде о зубзидиях на хугзгую бромышленноздь, зкажем бо бядьдезяд дызяч в мезяц. Деньги можеде бладидь лично мне, чдобы избежадь бюроградичезгих броволочег.

– Хугскую промышленность? Но, насколько я понял, у хугов нет никакой промышленности.

– Именно поэдому нам необходимы зубзидии, – решительно заявил Папа.

Лицо посла вытянулось, но он тут же спохватился и заставил себя улыбнуться.

– Ваша Надменность, главная моя задача – наладить дружеские отношения между двумя нашими расами, помочь хугам попасть, так сказать, в гольфстрим галактической цивилизации.

– Гаг можно наладидь дружезгие одношения без денег? – спросил Папа тоном, не терпящим возражений.

Петлякат задумался.

– Мы, конечно, могли бы предоставить вам заем…

– Зделадь дарздвенную – гуда броще, – указал Папа.

– Само собой, нам придется увеличить штат, чтобы справиться с делами. – Посол потер руки, в глазах его появился лихорадочный блеск. – Для начала хватит двадцати пяти сотрудников.

Хуг в черной мантии, вышитой серебром, подошел к Папе, зашептал ему на ухо, указывая рукой в сторону дворца.

– Чдо? – вскричал Ай-Душка-Шизик громовым голосом и уставился на Петляката. – Нарушаеде мездные дабу? Бомогаеде нежеладельным элемендам? Ведеде береговоры з врагами Звядого Брездола?

– Ваша Надменность! – дрожащим голосом произнес Петлякат, даже не пытаясь перекричать разъяренного священнослужителя. – Я ничего не понимаю! Что такое вам сказали?

Все тем же громовым голосом Папа начал отдавать распоряжения по-хугски. Стражники бросились врассыпную и исчезли в кустах. Ай-Душка-Шизик пошел вдоль стола, собирая хрупкие фарфоровые тарелки в стопку и что-то бормоча себе под нос. Петлякат семенил следом.

– Ваша Надменность! – вскричал он, задыхаясь. – Объясните мне, что случилось? Я уверен, произошла страшная ошибка! Что ищут ваши люди? Уверяю вас…

– Бо доброде зердечной я зоглазилзя бринядь ваз на Хуге! Я огазал вам величайшую любезноздь и выучил ваш языг! Я даже годов был взядь у ваз деньги – здрашная жердва з моей здороны! А зейчаз я узнаю, чдо вы одгрыдо зговариваедезь з врагами Богов!

Ретиф, оставшийся стоять на месте, огляделся по сторонам, увидел фонтан в форме хугского двухголового карлика с огромными зубами и животом, подошел к нему, повернулся лицом к Папе и послу, продолжавшим ожесточенно жестикулировать у обеденного стола. Почувствовав, что кто-то дергает его за ремешок сандалии, он посмотрел вниз. В высокой траве блестели два красных глаза, расположенных на концах тонких трубочек.

– Ты ищешь меня? – тихо спросил Ретиф.

– Конечно! – пискнул тоненький голос. – Нам никак не удается побеседовать в спокойной обстановке, мистер Ах-гм.

– Ретиф.

– Привет, Ретиф. Меня зовут Франтспурт. Ребята уполномочили меня рассказать вам, терри, что здесь происходит. В конце концов у нас, спизмов, тоже есть какие-то права.

– Если тебе удастся объяснить мне, что творится в этом сумасшедшем доме, я буду твоим вечным должником, Франтспурт. Давай, выкладывай.

– Все дело в хугах – они не дают нам ни минуты покоя. Представляешь, эти бегемоты-псалмопевцы утверждают, что из-за нас происходят все несчастья, от скисания молока до потери потенции! Дошло до того, что после захода солнца стало страшно выйти прогуляться…

– Погоди, Франтспурт. Начинай с начала. Кто вы такие? Почему хуги вас преследуют? Откуда ты так хорошо знаешь земной международный язык?

– Однажды я отправился путешествовать зайцем на земном звездолете, который опустился на нашу планету, чтобы починить двигатели. Матросы считали, что я принес им счастье. Веселые были денечки, но вскоре я начал тосковать по дому, и…

– Постой… Ты хочешь сказать, что являешься коренным обитателем этого лучшего из миров?

– Ну конечно. Мы, спизмы, появились здесь задолго до хугов и жили тысячи лет, не зная горя. Потом хуги расселились по поверхности, а мы заняли тихие удобные места под землей. А затем они ударились в религию, и наша жизнь превратилась в ад…

– Где-то я слышал, что религия играет положительную роль в развитии разумных существ.

– В том случае, когда с ее помощью не пытаются истребить других разумных существ.

– Ты прав.

– Ну вот. Хугские священники провели самую настоящую пропагандистскую кампанию, нарисовали кучу картин, где спизмы с копьями мучали несчастных хугов. Через некоторое время даже простые обыватели при виде спизма начинали махать руками и осенять себя крестными знамениями. Мы и опомниться не успели, как хуги объявили нам самую настоящую войну. Говорю тебе, Ретиф, мы живем хуже некуда, и это еще цветочки, ягодки будут впереди!

Папский стражник, осматривая кусты, приближался к фонтану людоеда.

– А вот и жандармы, – вполголоса сказал Ретиф. – Прячься скорее, Франтспурт. Тебя ищут по всему саду. Почему бы нам не продолжить разговор позже…

Спизм нырнул в высокую траву.

– Это очень важно, Ретиф, – послышался его голос из-за ближайшего куста. – Ребята рассчитывают на меня…

– Шш-шш. Следи за мной, и, если я останусь один, мы обязательно поговорим…

Невесть откуда появившийся Магнан подозрительно посмотрел на Ретифа, подошел к нему вплотную.

– Ретиф! Если вы впутались в эту путаницу…

– Кто, я? Что вы, мистер Магнан. Мы же прилетели вместе с вами сегодня утром…

– Магнан! – раздался из-за куста резкий голос Петляката. – Папа проинформировал меня, что на территории посольства был замечен ужасный демон. Естественно, нам ничего об этом неизвестно, но, к сожалению, Его Надменность сделал вывод, что мы общаемся с существами из загробного мира!

– Он подошел ближе, понизил голос. – Чушь несусветная, но мы должны сделать вид, что безоговорочно в нее верим. Проследите, чтобы дипломаты занялись поисками этого мифического черта, а я тем временем попытаюсь умиротворить Его Надменность.

– Слушаюсь, господин посол. Но… что будет, если мы его найдем?

– В этом случае вы окажетесь куда большим идиотом, чем я предполагал! – Петлякат изобразил на лице соответствующую улыбку и поспешил вернуться к Папе.

– Ретиф, вы идите туда, – Магнан махнул рукой в сторону фасада дворца,

– а я посмотрю в кустах. И не вздумайте кого-нибудь найти. Не хватало еще, чтобы вы обнаружили какое-нибудь чудовище, подобное тому, что напало на нас в… – Магнан вздрогнул, ошарашенно посмотрел на своего собеседника. – Великий боже! Как вы думаете…

– Нет, – твердо сказал Ретиф. – Я считаю, сейчас речь идет о драконе величиной как минимум с дом.

– И все же… мне, наверное, следует рассказать обо всем господину послу…

– Чтобы подтвердить подозрения Папы? Вы храбрый человек, мистер Магнан. Не возражаете, если я пойду послушаю, чем это кончится?