Текст книги "Покорённый дух"

Телефон на прикроватной тумбе издал короткий звонок. Новое, точнее сказать, очередное сообщение от Лукаса, который писал практически без перерыва – кроме сна – все эти дни. Донамси не отвечала, боялась написать лишнее. Выбирая из двух зол – заставлять беспокоиться от игнорирования или от подробностей, – она выбрала наименьшее, а именно первое.

Лукас не делал каких-либо действий, тоже боялся. Наверное, будь его воля, он бы уже стоял на пороге квартиры и пытался выломать дверь. Насколько помнила Фина, парень приходил два раза – вчера и позавчера. Стучал настойчиво, что-то спрашивал через дверь. Голова была в тумане, видеть его вообще не хотелось. Девушка сидела под дверью у стены, прислонившись виском к холодному металлу, и слушала голос, который, едва не срываясь от волнения, что-то спрашивал, спрашивал…

Ходя из стороны в сторону по комнате, Фридеральд набирал очередное сообщение.

«– Фина, как ты?»

– Не то, – буркнул он, понимая, что таких сообщений было уже около десяти.

Не дожидаясь ответа на прошлые, парень снова придумывал и печатал новые, однако зачастую сразу стирал. Сердце колотилось, как бешеное; он ума не мог приложить, что сейчас с Финой, как она, жива ли вообще? Последние мысли всё чаще и чаще закрадывались в сознание.

На рабочем столе стояло две пустых чашки из-под кофе, банка энергетика, которого осталось совсем чуть-чуть на дне, и завершала этот натюрморт книга, роман, уже изученный полностью. Признаться, Лукас и сам не до конца понял концовку, да и некоторые линии в сюжете путали представление о вещах.

Парень зацепился за книгу взглядом, смотрел полминуты, пока экран телефона не погас. Роман. Прочитанный от корки до корки. Роман, который он взял, чтобы прочитать и ознакомиться поближе с вкусами новой знакомой. Разблокировав телефон, Лукас быстро набрал новое сообщение.

Лукас:

Я прочитал роман. Хочу вернуть. Можно?

– Пожалуйста, ответь, – брюнет с силой сжал телефон в ладони, так что на секунду появился страх, что он его просто-напросто сломает.

Прошла первая минута тишины, вторая. Лукас зачесал волосы пальцами назад и нервно потер нос, всматриваясь в маленькую точку, которая означала непрочитанное сообщение. Нервы растягивались в тонкую-тонкую струну, напряжение росло. Он уже хотел бросить мобильный обратно на кровать, даже сам рухнул на нее животом, обхватив руками подушку и подмяв ее под себя.

Точка пропала. Печатает.

Дыхание на мгновение остановилось, воздух разом выбило из лёгких, а сердце упало куда-то в пятки, в пропасть.

Фина:

Можно.

Лукас:

Во сколько приходить?

Фина:

Как хочешь.

Девушка сидела на полу, прислонившись спиной к краю кровати. Руки немного дрожали, от чего появлялся небольшой страх уронить телефон, но это, скорее, из-за волнения. Или же ее лихорадило. Закусив губу, Фина набрала еще одно сообщение, которое и не стоило бы печатать.

Фина:

Если тебе не трудно, возьми немного еды. У меня всё закончилось, а сходить за всем я не могу. Позже верну долг.

– Вот глупая, какие долги, – с усмешкой сказал сам себе он. Пробежавшись на второй раз взглядом по сообщению, отправил ответ, всё ещё улыбаясь от предвкушения встречи.

Лукас:

Вас понял, мисс Донамси. Есть пожелания?

Фина:

На твой вкус. Но и что-то нормальное.

Лукас:

Скоро буду.

Остается придумать, как все сделать так, чтобы не вызвать сильных подозрений. Фина не может прямо сейчас всё рассказать, он ведь с ней едва знаком и сочтёт за бред сумасшедшей или больной.

Больной.

Неуклюже поднявшись с пола и не останавливаясь при потемнении в глазах, девушка дошла, шатаясь и держась за стены, до кухни. Она точно помнила, что в шкафу над раковиной стоит ее маленькая аптечка, которая годится разве что для таких случаев.

Дверца тихо открылась; Фина достала чёрную коробочку, размером не больше упаковки маленького торта, поставила на кухонный стол и открыла. Почти закончившееся таблетки, какие-то капли и спреи. Откуда всё могло взяться здесь – не известно. Видимо, собиралось и копилось из разных мест пребывания, потому как Фина не помнила, чтобы болела так сильно, чтобы приходилось приобретать лекарства. А она вообще болела?

Думать было сложно, поэтому пришлось оставить это занятие людям в более приемлемом состоянии. Мелкие буквы, которые составляли тексты инструкций, расплывались перед глазами, однако всё же удалось найти пару лекарств, которые могут пригодиться человеку с простудой. Какие-то таблетки, которых осталось четыре штуки, и спрей для горла – вот и вся маскировка для маленькой, но пока что важной лжи.

В прозрачном бокале на тумбе стоит тёплая вода, рядом полупустая упаковка таблеток от температуры, градусник – еще ртутный, которых уже нет – и сухие салфетки. Пожалуй, этого хватит для иллюзии лечения.

От движения тело приходило в себя, будто энергия распространялась в каждую клетку и заставляла наконец-то работать. Девушка опустилась на край кровати и снова взяла телефон: новых сообщений нет, только последнее десять минут назад. Может, оно и к лучшему, однако чувство странного, неловко диалога, который предстоит по приходу парня, никак не покидало. Возможно, ей просто нужно спокойно отнестись к этому и солгать, как лгала и ранее. Ничего сложного, верно?

Ничего, действительно, особенно, когда твоя жизнь – сплошная ложь.

Фина:

Входная дверь открыта, просто войдёшь и повернешь ключ в замке.

***

Пустая коробка от горячей пиццы осталась на барной стойке. Признаться, Лукас был поражён тому, что у кого-то нет обычного кухонного стола. Ему крайне не хотелось тащить большую картонку в зону гостиной на кофейный столик, поэтому решил оставить на кухне.

Он тщательно мыл большие, черные кружки, в которые налил свежезаваренный кофе, водой из-под крана. Мягкая пена моющего средства пахла лимоном и химозной свежестью, руки пересыхали от неё, как от чего-то очень вредного. Однако аромат кофе и пиццы перебивал даже такие не самые приятные запахи, да и судя по умиротворенному выражению лица Фины всё было хорошо.

Девушка рассматривала скрипку. Лукас принес ее с собой, вместе с прочитанной книгой, чтобы хоть чуть-чуть поднять настроение своей знакомой. Краска в некоторых местах облезла, обнажив благородную древесину прекрасного инструмента. Где-то в себе Фина вернулась к своим мыслям о снах и ее состоянии, о лжи, такой горькой на вкус, как мыло, когда попадает на губы во время приёма душа.

Нет, не время. Не стоит пока забивать голову тем, что не произошло. Всему своё время, свой миг и свой шанс, не стоит спешить. Сейчас всё хорошо, ничего не тревожит, так почему бы не насладиться таким прекрасным мгновением спокойствия и отчужденности от проблем внутреннего и внешнего мира.

Пальцы пробежали по струнам, ощутив холод металла на подушечках. Какой удивительный инструмент – скрипка: она выглядит, как какой-то магический предмет в реальном, сером мире без доли фантазии, завораживает одним только видом, что уж говорить про звучание. Под стать своему хозяину.

Вода смолкла как-то резко, оборвано. Лукас закрыл коробку на стойке и, решив пока ее не трогать, медленно и осторожно подошел к Фине. Заботливый взгляд изучал ее излишне бледное лицо, немного впалые щеки и взгляд. Изумрудный океан едва-едва блестел, искрился новыми силами, но всё еще был тусклым, не тем, который помнил парень. Болезнь отнимала всё и не давала ничего взамен. А что может дать Лукас? Уже рассказанные впечатления о романе, пожалуй.

– Это невероятная история, – он едва не вылил кофе на стойку.

– Да, я знаю.

– Героиня такая… сильная. Не верится, что она смогла в одиночку вынести всё это и принять столько решений, которые буквально перевернули ее мир.

– Лукас… мне сложно думать, – Фина тихо и неловко усмехнулась.

– Тогда оставлю это на потом, – понимающе улыбнулся парень.

Подогнув ногу, брюнет опустился рядом с девушкой на диван и положил руку за ее плечи на спинку. Свободной рукой взял инструмент и осторожно перетянул к себе на колени. Фина перевела на него безэмоциональный взгляд, пытаясь задать немой вопрос.

– Попробуй, – почти не слышно сказал скрипач, осторожно кладя инструмент на плечо девушки.

Смычок лежал рядом; она взяла его и чуть приподняла в знак готовности. Фридеральд заключил ее в подобие объятий, взяв обе руки так, чтобы ими управлять во время игры. Пальцы легли на пальцы, зажали струны; ладонь обхватила ладонь, управляла смычком. Что-то волшебное повисло в воздухе, проскочило между ними, как солнечный зайчик по стене в последний момент перед тем, как солнце зашло за облака.

– Может быть немного больно пальцы.

Мелодия, такая несовершенная, медленно извлекалась управляемыми руками, создавая что-то новое. Но не в себе, а в людях, что ее извлекали.

Фина вспоминала момент, когда Лукас зашёл в квартиру. На вопрос, почему она не отвечала, сказала: «– Была слишком слаба, да и не хотела напрягать». На вопрос, что случилось – «– Заболела, но уже лучше». На вопрос, чем лечишься, ответила: «– Всё в спальне». И, наконец, когда он спросил, что с ней было, уже отрепетировано: «–Температура поднялась высокая, горло болело, знобило. Но уже всё хорошо».

Что-то в мелодии надломило ее воспоминания о встрече. Они рассыпались в сознании, как осколки стекла в разбитом окне. Новые, тяжёлые образы обрушились на еще не окрепшее тело и разум, заставляя захлебнуться, утонуть в себе, как в бездонном соленом океане.

«– Скрипка?»

«– Да.»

«– Ты купил на последние деньги скрипку?»

«– Она мне безумно понравилась.»

«– Почему же?»

«– Она напоминает голоса далёких звёзд, голоса недосягаемого мира. Твой голос.»

«– Вот как. Хочешь сказать, я говорю, как мелодия скрипки?»

«– Нет, многим лучше. Но это то, что может хотя бы мельчайшей частицей стать похожим на тебя.»

Руки дрожали, как ночью во время кошмаров. По щекам скатывались слёзы, такие холодные, как льдинки, что иногда выпадают вместо снега зимой. Только вот зима закончилась чуть меньше месяца назад, а лед остался. И сейчас капал на ноги, как расплавленная сталь – тяжело, крупными каплями-слезинками.

– Фина? – Лукас остановил игру и опустил инструмент.

Она молчала; в горле застрял ком несказанных слов, таких важных.

– Фина!

Он повернул ее к себе, взял лицо в руки и вглядывался в глаза. Кажется, от такого парень сам готов был заплакать.

– Не время, – шёпотом вымолвила Донамси, дрожащими руками обхватывая мужской торс.

Лукас притянул ее к себе, заключая в крепкие, успокаивающие объятия, которые, наверное, могли бы защитить от всего мира и гнева Вселенной.

Голоса Вселенной, далёких звёзд были в сердце каждого. Ведь каждый – частица звезды. А кто-то не только частица. Кто-то состоит из звёздной пыли, а кто-то не просто пыль. И какие-то два человека были некогда близкими звёздами. А может, только один был простой маленькой звёздочкой в бескрайних просторах Вселенной, в то время как второй – чем-то большим.

Глава 5

За такое могли бы и посадить. Подделывание документов, пусть даже не таких значимых, было достаточно рискованным делом, однако, что еще можно предпринять, если иного выхода нет.

Вся барная стойка была устлана пробниками необходимого документа, и все с помарками: то буква не так написана, то линия кривая, то подпись не правдоподобная, а бывало, что печать не отпечаталась полностью. В общем, всё шло отнюдь не так гладко, как предполагалось, хотя бумажка – формальность, которую никто и проверять не догадается.

За окном щебетали птицы, так звонко и по-весеннему весело, будто общались между собой. Удивительно, что за какую-то неделю, которую Фина провела в стенах квартиры, погода так изменилась. Стало заметно теплее, судя по одежде людей, проходящих где-то внизу, под окнами, да и по виду города было ясно, что погода явно улучшилась. Солнце поднималось из-за крыш домов, которые оставались отголосками эпох, ушедших куда-то в историю. И, глядя на них, как на что-то очень знакомое, Фина помнила всё, что могла помнить, и только вздыхала.

Ладони испачкались в чернилах для печати, пальцы оставили яркие следы на глянцевой бежевой поверхности стойки, благо при небольших усилиях это можно было убрать. Оставалось только сделать это побыстрее, пока чернила не высохнут окончательно и не останутся здесь навсегда. Не очень хотелось, чтобы такой прекрасный вид уютной кухни портили следы небольшой хитрости.

Из динамика телефона, лежащего рядом, доносилась приятная мелодия. Это что-то сродни подборкам треков для успокоения и того, чтобы делать свои дела в приятной атмосфере уюта. Фортепиано, к которому добавили бит. Потрясающее сочетание, которое действительно источало каждой своей нотой спокойствие.

Легкий росчерк пера – как могла бы сказать Фина какое-то время назад – и подпись неизвестного доктора на своем законном месте. Пришлось постараться, чтобы печать, след от которой был рядом, была максимально похожа на те, что есть у настоящих врачей. Однако уже не привыкать делать то, что могло бы прикрыть в такие не самые подходящие моменты.

Довольно и немного устало вздохнув, Фина отложила готовую справку в сторону от всех, что пыталась сделать ранее, и спрыгнула на пол. Теперь необходимо заняться наведением порядка, ведь оставлять всё так, когда время от времени у нее бывают гости, не самое лучшее решение. Да и самой девушке будет куда удобнее и уютнее, когда дома царит красота и чистота.

Двойная вибрация – новое уведомление. Донамси взяла в ладонь – уже без чернил – телефон и выключила музыку, а затем посмотрела уведомление. Дома стало слишком тихо, так что собственные мысли от неожиданности эхом отражались в голове.

Рене:

Привет, завтра собираешься выходить на смену?

Наверное, стоило бы, потому как сидеть дома уже неделю, хотя состояние было куда лучше, являлось не самой лучшей идеей. Да, она списала всё на болезнь, простуду, но надолго затягивать внеплановый отпуск не стоило.

Что-то в груди дрогнуло, вызвав секундное чувство испуга. А что, если произойдёт то, чего она так боится, да еще и в кофейне, откуда сбежать не получится и спрятаться тоже?

Фина:

Да. Я выйду. Но можешь со мной, если хочешь.

Рене приходила на следующий день после Лукаса, то есть позавчера. Ее шарлотка, которая не успела остыть за время пути, была восхитительна и невероятно вкусна, а корица добавляла неповторимые нотки пряности. Если сравнивать то, что принес Лукас – а это, помимо пиццы, было еще море обычных продуктов, начиная от хлеба и заканчивая ассорти из маленьких вкусных конфеток, – с тем, что принесла Рене, то, даже с такой разницей, победа на стороне шатенки.

Фина не умела готовить, а если и умела, то что-то достаточно примитивное и лёгкое, чтобы просто утолить секундный голод. Она и с ним могла прожить. Но всё же рецепт этой божественной шарлотки выпытала, записала на листочек и закрепила магнитиком на холодильнике. Когда-нибудь, может, и сделает.

Рене:

Да куда я денусь! Конечно с тобой. Вдруг еще в обморок упадёшь.

Все её считают такой слабой… Наверное, зеленоглазка отдала бы половину своей жизни только ради того, чтобы действительно быть такой.

Девушка перебралась на софу, подогнув под себя ноги, и улыбнулась после повторного прочтения сообщения подруги. Да уж, кто бы мог подумать, что они с Рене так быстро найдут общий язык.

Фина:

Как скажешь.

***

Крышка футляра захлопнулась, глухой стук эхом отражался от стен и высокого потолка танцевального зала, которые были украшены какими-то достаточно старыми фресками и узорами прямо в стене. В воздухе до сих пор витали последние, едва слышимые нотки мелодии, что сопровождала танцы юных дарований. Они, как лебеди, плыли по паркету на босых ногах, парили в воздухе во время потрясающих прыжков и растворялись в скрипке.

Лукас застегнул замочки, взялся за ручку и поднял инструмент со стула. В зале никого, только он и тишина.

И даже сейчас, в отсутствие чьих-либо глаз, он до сих пор чувствовал на себе взгляды юных девушек, так изящно двигающихся в такт его игре и хлопкам хореографа, похожим на метроном. Они смотрели на него не как на музыканта. Фридеральд считался воплощением чего-то прекрасного, отреченного от современного мира, и этим привлекал взгляды юных танцовщиц.

Помнится, в первое время его работы музыкантом в этой танцевальной школе – он сам удивился, когда хореографы приняли его на такую должность – на Лукаса смотрели косо, недоверчиво. Но, стоило начать играть на столь прекрасном инструменте, как все сразу забывали о том, кто он и что. Есть только скрипка и потрясающий скрипач.

Так Лукас и нашел своё место в мире, да и место работы тоже. Школа даже записала его в штат сотрудников, сделала официальную должность – музыкант на занятиях хореографией. А ведь матушка, добрая душа, некогда говорила, что сын не сможет заработать одной лишь музыкой. Сможет, только стоило поискать, где именно. Но почему он тогда вечером сказал Фине, что нигде не работает?

Оглянувшись еще раз на танцевальный зал, брюнет проверил, всё ли выключено, медленно, стуча каблуками лакированных туфель по паркету, подошёл к огромной двери и приоткрыл ее, чтобы проскользнуть в коридор. Карина будет не очень довольна, если узнает, что свет и аппаратура остались работающими.

Само здание, где располагалась танцевальная школа имени госпожи Дагман Жемани, было похоже на какой-то замок или же, на крайний случай, театр самих королей. Оно было потрясающим как внутри, так и снаружи, прямо-таки источая атмосферу чего-то величественного, статного, старинного. Находиться здесь для Лукаса было огромным удовольствием и честью, ибо он, обычный скрипач, смог увидеть искусство изнутри.

Медленно спускаясь по широкой главной лестнице и поправляя свободной рукой воротник пиджака, он, кажется, в глубине души ждал новое сообщение. Всё утро и до самого обеда, во время звучания мелодии скрипки, он вспоминал последнюю встречу с Финой и разговоры за чашкой крепкого кофе.

Она выглядела такой уставшей, такой измотанной, что казалось, будто в один момент она просто потеряет сознание от недостатка сил. И тем не менее, даже не взирая на её слёзы – Лукас ни за что в жизни больше не захочет видеть их и теперь сделает всё, чтобы Донамси не плакала – Фина смогла продержаться все те четыре часа, которые они были вместе.

Слёзы… Фридеральд много раз видел плачущих людей. Но почему-то именно эти слезы, похожие на расплавленное серебро, заставили что-то больно уколоть его в душе. Теперь, пожалуй, он даст себе слово, что больше никогда не позволит ей заплакать. Эта необыкновенная во всех смыслах девушка с бледной кожей, прекрасной внешностью, белыми, едва не серебристыми волосами, которые вызывали еще больше вопросов, не должна ронять слезинки на свои потрясающие, нежные руки.

Утонув в своих далёких мыслях, Лукас и не заметил, как оказался у главного входа в здание. Приложив возможные усилия, дабы дверь сдвинулась с места, брюнет открыл ее и, распахнув куда-то за себя, быстро в два шага преодолел порог.

В волосах путался и прятался под пиджак лёгкий и тёплый апрельский ветерок, который пришел так же неожиданно, как холодная мартовская погода, отголосок ушедшей зимы, сменилась яркими солнечными лучами и чистым голубым небом.

– Лукас! – женский голос окликнул его; чтобы найти человека потребовалось несколько секунд.

Карина Колашова – хореограф и просто прекрасная девушка, умеющая и пошутить, и отругать за неверную комбинацию. Лукас мало знал о ней, о ее прошлом, однако смог найти общий язык и поладить, как, пожалуй, ни с кем из остального преподавательского состава.

Женщина заправила прядь медных волос за ухо и отставила бедро в сторону, перенеся вес на левую ногу, а затем лучезарно улыбнулась, щурясь от яркого солнца.

– Тебя подбросить до дома?

Парень спустился с крыльца и подошел к ней, неловко гладя ладонью шею.

– Да не стоит, я сам.

Несмотря на разницу в возрасте в целых семь лет, Карина общалась с ним на равных, да и ее муж, кажется, был не против.

Виктор, будучи также хореографом, преподавал искусство современного танца, в то время как Карина – классику. И эти двое часто виделись на работе, а поэтому ничего против общения с кем-либо не имели. Да и Виктору нравился Лукас, он считал его прекрасным скрипачом и собеседником.

Достав телефон из кармана брюк, Фридеральд посмотрел на время и примерно прикинул, где сейчас Фина и до сих пор ли в кофейне. Он точно помнил, что прошлым вечером, во время телефонного разговора, она упоминала, что Рене решила взять на себя часть работы и отпустить Фину после обеда. Шатенка волновалась за состояние своей коллеги, боясь, что она может переутомиться, поэтому сняла с нее половину нагрузки.

Пальцы быстро напечатали сообщение, дабы предупредить, что через пятнадцать минут парень зайдёт на чашечку кофе. Карина терпеливо ждала, смотря на него с лёгкой улыбкой; похоже, она уже не в первый раз сталкивается с таким. С искрящимся взглядом и лёгкой улыбкой.

– Хотя знаешь… – начал Лукас, когда увидел, что сообщение доставлено.

– Да?

– Сможешь меня подвести до одной кофейни?

– Разумеется!

Кажется, такой вопрос немного оживил хореографа; она открыла дверь машины со стороны водительского сиденья и заняла своё место, а пальцем указала на пассажирское, куда может сесть Лукас.

Он пристегнул ремень и взглянул на Карину.

– А Виктор?

– Виктор ушел раньше, у него какая-то встреча.

Колашова повернула ключ зажигания и улыбнулась. Безусловно, ее машина заставляла чувствовать себя прекрасно и безопасно. Женщина положила ладони на руль и повернула голову к Лукасу.

– Итак, куда же мы едем?

– «Кофе & тоффи», рядом с Малой площадью.

Автомобиль мягко тронулся с места, выезжая с парковки на дорогу. Через опущенные стекла в салон проникал свежий воздух, что приносил с собой какую-то лёгкость и спокойствие. Лукас положил на колени футляр со скрипкой, надеясь, что Фина захочет послушать его игру. И от таких мыслей на лице сама собой появлялась улыбка.

Когда он успел так привязаться к ней?

***

Вселенная, порой, любит шутить, а иногда и преподносит немыслимые дары, о которых только мечтать и можно, смотря на падающие звёзды.

Эти простые слова Фина знала, как свои пять пальцев. Кажется, с самого детства ей это говорили и говорили, чтобы в итоге девушка, будучи частью этой Вселенной, смогла находить с ней общий язык и договариваться. И лишь однажды эта Вселенная сделала такой подарок, от которого всё тело пробивала дрожь, только вот от страха или радости – до сих пор не ясно.

Рене подошла к стойке, держа в руках два меню, которые были ламинированы и отражали яркий свет ламп. Снова в обеденное время в кофейне много людей – много насколько возможно – и каждый желал запомнить первые тёплые дни после зимы лёгким кофе или кофе по специальному весеннему предложению – латте, карамель и тёртый горький шоколад.

Бариста поставила локти на край стойки и, положив рядом меню, взглянула на коллегу. В ее взгляде читалась искра любопытства, которая прекрасно сочеталась нотками хитрости и усмешки.

– Мисс Донамси, по вам видно, что вы что-то очень хорошо скрываете, – шатенка шире улыбнулась, наклоняясь ближе к девушке. – Или не очень хорошо, если я смогла это заметить.

– Что вы имеете в виду? – переспросила в ее же манере Фина. – Поверьте, если бы я что-то скрывала, сейчас бы явно не была здесь, а бежала к границе и придумывала план обхода таможенной службы.

Рене залилась смехом, прикрыв рот рукой.

– Может, ты и права, – смахнув пальцем едва выступившую слезинку, Рене щелкнула языком и помотала головой. – И все же я вижу, что что-то не так.

– Ну и замечательно, что видишь, – немного дерзко выпалила Донамси и неожиданно поймала себя на мысли, что совсем забыла про уведомление о сообщении. Оно пришло около пяти-семи минут назад – телефон завибрировал, – а после забылось где-то на краю разговора.

Фина достала мобильный из кармана фартука темного багрового оттенка – в стиле заведения – и пробежала взглядом по тексту сообщения.

Лукас:

Буду через 15 минут, выезжаю с работы. Готовься.

Не сказать, что девушка была удивлена. Нет. Она ожидала, что друг изъявит желание навестить её, только что переболевшую, на работе и проверить, как она. За прошедшие почти две недели знакомства Фина уже не удивлялась подобному; Лукас – заботливый человек и проявляет внимание в достаточном количестве, хоть и знает Фину недолго.

Сообщение пришло уже десять минут назад, значит, Фридеральд будет здесь через пять минут, а может, и меньше. Фина убрала телефон обратно в фартук и достала чистый стаканчик для кофе. Кофемашина начала перемалывать кофе; наверное, стоило бы отблагодарить парня за то, что он проявляет так много внимания, пусть даже это будет обычный латте с сиропом из темного шоколада.

Мисс Нова, первые десять секунд внимательно наблюдавшая за этим, снова взяла меню и хотела уже пойти встречать нового посетителя, однако, увидев его, отвернулась обратно. Не ей его обслуживать. Шатенка демонстративно покашляла, привлекая к себе внимание коллеги, которая, видимо, даже не обратила внимание на звон колокольчика.

– Фина, дорогая, это к тебе, – помахав рукой в знак приветствия, Рене улыбнулась гостю и отошла к пришедшим новым посетителям, что вошли вместе с парнем.

– Ко мне? – зеленоглазка повернулась полубоком и неожиданно встретилась взглядом с Лукасом, который, протянув руку через стойку, ожидал, пока девушка с ним поздоровается.

– К вам, мисс Донамси, к вам, вы не ошиблись, уверяю.

Держа в одной руке стаканчик с готовым кофе, девушка протянула вторую Лукасу, чтобы поздороваться. Видит Вселенная, она бы не протянула ее, если бы знала, что будет. Под пристальными взорами некоторых посетителей, Лукас Фридеральд, так похожий на джентльмена, вышедшего из позапрошлого столетия, сделал то, что и подобает джентльмену при встрече с дамой: невесомо сжав ее пальцы, он притянул к себе ладонь и одарил тыльную сторону невесомым поцелуем.

Щеки напились смущенным румянцем и разгорячились – поцелуй вогнал в краску. Фина не думала, что до сих пор такое может быть, ведь, казалось бы, подобное уже происходило. Однако, скорее всего, смущение было из-за взглядов, обращенных в их сторону.

Освободив ладонь, Донамси протянула кофе и отвернула голову, ожидая, пока уйдёт румянец.

– Это тебе, – коротко бросила она, всё еще пытаясь перестать смущаться. – За счет заведения.

Наверное, Фина могла бы объяснить такое ее отношение к Лукасу. Но пока было не время. Позже она обязательно всё расскажет.

– Как великодушно, – брюнет осторожно перехватил кофе и сделал небольшой глоток.

– Зачем ты пришел? – наверное, это был слишком грубый и неверный вопрос.

– За тобой, – Лукас сделал еще глоток. – Ты же сейчас заканчиваешь, верно? Я пришёл за тобой, погуляем по площади, у меня скрипка с собой, – он поднял футляр выше, показал Фине и снова опустил.

Донамси приложила палец к щеке, задумавшись над вопросом, хотя, наверное, только сделала вид. Нужно было успокоиться, сделать глубокий вдох и ответить всего одним-двумя словами. Набрав полную грудь воздуха, Фина кивнула и потянулась развязывать фартук.

– Жди меня на улице, хорошо?

– Вас понял, мисс Донамси, – он весело подмигнул, развернулся и, кивком попрощавшись с Рене, которая принимала заказ, покинул заведение.

***

Искал он мелодии в Гугле или придумывал сам – Фина не знала. Она наслаждалась его игрой, сидя на скамейке и легко улыбаясь, закрывала глаза и представляла себя где-то там, далеко. Душа, если она и была, уносилась куда-то в бескрайние дали, оставляя сердце трепетать от каждой ноты здесь, в теле.

Лукас играл с удовольствием, это было слышно в игре. Он сам закрывал глаза, стоя напротив девушки, и скользил смычком по струнам. Наверное, даже на работе не бывало такого удовольствия перед десятками глаз учеников, как перед одними единственными, изумрудными, которые завораживали не хуже гипноза.

Прохожие смотрели на них иногда равнодушно, иногда по-доброму, а иногда и косо. Во всяком случае, никто не рисковал прерывать игру, а только, порой, на пару секунд задерживал взгляд или приостанавливался.

Вечерний город очаровывал своими красками, тенями и воздухом, а время летело так незаметно, что как-то забылось, как быстро прошли те пять часов прогулки.

Металлическая крышечка зажигалки с приятным звоном ударилась о корпус и потушила пламя. Дым от сигареты тонкими витками медленно поднимался в воздух, застоявшийся в маленьком проулке между домов. Сделав одну затяжку, парень убрал сигарету от губ и спустя пару секунд выдохнул. Его синие глаза внимательно наблюдали за площадью, за людьми. За ними.

Девушка поравнялась с ним и также посмотрела на площадь: на ее взгляд ничего необычного почти не было, не считая пары деталей. Она хмыкнула и, отойдя немного назад, прислонилась спиной к стене, отчего чёрное пальто сразу же стало холоднее, что чувствовалось кожей. Тугая длинная коса спадала на плечо до пояса поверх рук, скрещенных на груди; спокойное выражение лица, отстранённого от всего человека могло означать все, что угодно.

Парень, почти как две капли воды похожий на девушку, только выше и с острыми чертами лица, хрипло усмехнулся и сделал еще одну затяжку.

– Долго будешь так наблюдать? – безучастно поинтересовалась девушка, переведя на него, точнее, на его спину, взгляд.

– Терпение, дорогая моя, терпение.

– Я тебя терплю, мне этого достаточно, – она щелкнула языком и закатила глаза, а после, оттолкнувшись, отпрянула от стены.

Снова встав рядом с брюнетом, синеглазка в очередной раз окинула взглядом площадь и двух людей, которые их интересовали. Ничего необычного.

– Ты ее так взглядом скоро сожрешь.

– Скорее, испепелю, но не велика разница.

Дым медленно таял над их головами.

– Согласна, – она ткнула его пальцем в плечо. – Но, прежде чем делать, спроси, что она предпочтёт.

– Меня коробит от того, как ты снисходительно к ней относишься, – лёгкое раздражение проступило в голосе, а желваки напряглись. Он повернулся полубоком к девушке, которую, кажется, это ничуть не испугало.

– Я – не ты, могу себе позволить.

Ничего не ответив на это, парень вернулся к наблюдению, докуривая сигарету. Пепел мягко падал на тротуар, сливаясь с его серыми, невзрачными плитками. Пальцы, обтянутые тонкой тканью черной перчатки, опустились в карман такого же угольного пальто и коснулись кончиками корпуса зажигалки. Своеобразный знак спокойствия.

Глава 6

Серебристые волосы сияли под солнцем, переливаясь белыми бликами. Наверное, не стоило так много времени проводить под палящими лучами, однако и ночью не хотелось покидать уютный дом. Пока кожа не покраснеет от долгого пребывания на улице и не начнёт едва ли не плавиться, она не уйдёт, а будет сидеть на полянке близ дома и плести венок.