Текст книги "Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы"

От бейсбола до Бродвея

«Большое яблоко»[8]8
  Альтернативное название Нью-Йорка, известное во всем мире.


[Закрыть] – вяжем пробный образец

Конференции по вязанию прежде славились тем, что, как правило, проходили где-нибудь в Атлантик-Сити, или в Окленде, или даже на каком-нибудь малолюдном горнолыжном курорте Верхнего полуострова Мичигана в межсезонье. И очень редко они проводились в таких местах, которые можно было бы назвать люксовыми. Обычно в тех гостиницах был бесплатный трансфер до аэропорта, ужасно медленные лифты и вестибюли, пахнущие бассейном.

Но когда в 2011 Vogue Knitting совместно с Vogue Knitting LIVE заявили об участии в этой эстафете, особым предметом гордости стало то, что впервые конференция состоится в городе, который более всего ассоциируется с этим журналом и по сути со всем, что носит название Vogue: Нью-Йорке.

В начале января на целых три дня мы собрались в отеле Hilton Midtown между 53-й и 54-й Западными улицами – рядом с Таймс-сквер, всего в одном квартале от Пятой Авеню и в пешей доступности от уорхоловского безумия красок в Музее современного искусства.

Были приглашены все самые знаменитые вязальщицы – от Дебби Столлер, редактора журнала BUST и автора «Stitch`n Bitch», и Мег Свонсен, легендарной дочери не менее легендарной Элизабет Циммерман, которая к тому же была одной из первых медиа-персон, до Стефани Перл-Макфи – автора двух бестселлеров по версии New York Times и, возможно, единственной ныне живущей женщины, которая может заполнить целый конференц-центр вязальщицами носков. Они собрались там, а еще почти все те писатели, дизайнеры и мастера, которых я знала и которыми восхищалась, – итого 50 преподавателей и более 250 классов. Это было то еще действо – невиданное ранее, самое прекрасное – зрелище, вызывающее благоговейный трепет.

Вместо сотрудников, вечно жующих жвачку, делающих ошибки в твоем имени и ужасающихся, из какого далека мы прибыли («Ого! Мэн? Ну надо же!»), здесь были строгие швейцары, ряды лифтов и сверкающие мраморные полы, которые выглядели так, словно их только что надраили ледовым комбайном. Среди всего этого царил до нелепости неуместный, но бесспорно таинственный дух вязания.

На стойке регистрации лежали мотки пряжи. У главных дверей, выходящих на Шестую Авеню, гордо висела огромная гламурная вывеска.

Само мероприятие являлось трехдневным воплощением идеи «Построй его, и они придут».[9]9
  Цитата из классического американского фильма 1989 года «Поле мечты». Главный герой, идущий по своему кукурузному полю, слышит голос: «Построй его, и он придет». Он строит бейсбольное поле, и на нем появляются призраки давно умерших игроков в бейсбол. Фраза стала знаменитой и часто означает, что если создать нечто, то люди будут это использовать и платить за это – т. е. предложение создает спрос.


[Закрыть] На торжественное открытие собралось более 2500 студентов и 6000 посетителей ярмарки. Многие приехали издалека, радостно взволнованные поводом отважиться на поездку в Нью-Йорк. Некоторые пришли из соседних особняков, жилищных кооперативов и кондоминиумов. Они явились, словно супергерои на сигнал Бэтмена вязания.

Некоторые были завсегдатаями – из тех, кто может наизусть на одном дыхании перечислить названия всех конференций, которые посетили за последние двадцать лет. Это вязальные фанатки, которые коллекционируют имена и опыт.

«Честно говоря, – могла сказать одна из них, – мне не так уж и понравилось размещение на Stitches East [10]10
  Ежегодное масштабное мероприятие на Восточном побережье США.


[Закрыть]».

Ее подруга перебивала: «Но там же был шведский стол…»

«Да, ты права, – отвечала она, – неплохо было. Но вот плата за парковку! Настоящий грабеж средь бела дня!» Они обе согласно кивали и, скрестив руки на груди, разглядывали комнату гостиницы, где вечером будут обсуждать новые впечатления.

Для кого-то это было впервые. На моем семинаре по пряже присутствовала одна элегантная, одетая в меха дама. Она носила бриллиантовые серьги размером с бассейн и никогда раньше не слышала слова «пряха» – да так и не поняла мое объяснение – «та, кто занимается ручным прядением». Тем не менее, она была вязальщицей, из тех, кто обладает тонкой интуицией, кто, вероятно, был научен еще в раннем возрасте матерью (или няней) и теперь занимается этим инстинктивно. Она знала как, а я могла научить ее почему – например, почему для этой изящной плиссированной юбки, которую она как раз собиралась вязать, нужна именно смесовая шелковая пряжа.

Это было то еще действо – невиданное ранее, самое прекрасное – зрелище, вызывающее благоговейный трепет.

Эти мероприятия больше всего напоминают наши собственные университеты с преподавателями и официальной учебной программой. Поскольку у нас недостаточно финансовых возможностей, чтобы создать постоянное место для подобного обучения, появился этот бродячий цирк экспертов, которые кочуют из города в город, от мероприятия к мероприятию, волоча за собой чемоданы на скрипучих колесиках, набитые контрольными образцами. Вместо пылесосов или энциклопедий мы продаем знания и умения, приобретенные за десятилетия работы.

Наши занятия охватывали все: от кос и эстонских кружев до рантов, двустороннего жаккарда и, в моем случае, пряжи.

Некоторые посещали целые курсы, чтобы изучить лишь один узор; прочие же сосредоточились на технике и теории.

Все это было вдохновением. Мы учили, что можно делать эти вещи у себя дома, воплощать свою мечту с уверенностью. Ведь сделав нечто, не подозревая, что способен на это, начинаешь чувствовать себя на несколько сантиметров выше после победы. Кто-то бегает марафоны, чтобы ощутить это, кто-то вяжет. А кто-то, как Сьюзи Хьюэр,[11]11
  Сьюзи Хьюэр в апреле 2013 года приняла участие в Лондонском марафоне и связала шарф длиной 2,1 метра. В настоящее время этот рекорд побил Дэвид Бэбкок, который связал 4-метровый шарф во время марафонского забега.


[Закрыть] бегает марафоны и вяжет, устанавливая рекорды Гиннесса.

В нашем уютном пузыре было легко забыть, где мы вообще находимся или что в этом отеле есть и другие люди. Одна только поездка на лифте – и этого достаточно, дружеская улыбка, взгляд на мой бейджик, удивление, более пристальный взгляд, восклицание: «Вязание, да?», неловкое молчание до тех пор, пока они не выходят на своем этаже.

Вязальщицы, как медсестры и библиотекари, похоже, обречены на стереотипы. Как заметила Стефани Перл-Макфи, в Северной Америке больше вязальщиц, чем игроков в гольф. Мы представляем один из крупнейших потребительских сегментов населения. И все же на нас продолжают навешивать ярлыки и считать слабыми и комично непутевыми. Когда стало известно, что Хил-лари Клинтон станет бабушкой, оппоненты предложили ей уйти из политики, чтобы сидеть дома и вязать для малыша. И в нашей культуре не существует более явного штампа, чем две спицы и клубок пряжи.

Но к вечеру субботы в «Большом яблоке» нас уже было не остановить. Мы подчинили отель своей воле. Выдрессировали официантов, барменов и горничных. Не трогать шаль, которая мешает застелить постельное белье. Принести еще воды во все классы. Проверить, чтобы было достаточно льда. Когда я говорю «Танкерей и тоник», то имею ввиду pronto.[12]12
  Быстро, немедленно (исп.).


[Закрыть]

В тот вечер, когда мы, вальяжно расположившись в вестибюле, вязали, выпивали и болтали, я заметила какое-то волнение рядом. Прибывали новые гости – элегантные люди в костюмах, зимних пальто, шубах. Они шли группами, демонстрируя уверенность, которая наводила на мысль, что именно они, а не мы, были хозяевами этого места.

Входившие не обращали внимания ни на наши вывески, ни на прилавки с пряжей, ни на нашу вальяжность, в то же время и большинство вязальщиц не обращали никакого внимания на них. Какой-то человек с огромным фотоаппаратом снимал этих людей, пожимающих друг другу руки.

Я вышла, чтобы пойти поужинать вместе со Стефани. Она стояла в окружении своих фанатов, как раз рядом с группой прибывающих гостей. Подойдя к ней, я мельком взглянула на этих модников. Почтенный пожилой джентльмен встретился со мной взглядом. Я улыбнулась, и он подмигнул мне.

Позже я узнала, что обменялась улыбками с Уилли Мэйсом, самым титулованным ныне живущим игроком в истории бейсбола. Он приехал в Нью-Йорк на церемонию вручения ежегодной премии Американской ассоциации писателей о бейсболе, которая проходила в тот вечер где-то в недрах нашего отеля. Sports Illustrated описал бы события того вечера как «величайшее собрание звезд бейсбола в одном месте», за исключением Матча всех звезд. И это происходило одновременно с величайшим сбором звезд вязания в одном месте.

Интересно, на что была бы похожа Американская ассоциация писателей о вязании. Где бы мы устраивали банкеты? И кого бы приглашали? У нас нет недостатка в дизайнерах, людях, обладающих потрясающим умением переносить творческое видение в цифры и схемы. Но у нас, в мире вязания, гораздо меньше писателей с большой буквы.

Естественно, там была бы Стефани, как и Дебби Столлер. Джун Хеммонс Хайатт получила бы пожизненное членство за свою работу «Принципы вязания на спицах». Конечно же, посмертные почести воздадут Ричарду Ратту за его «Историю ручного вязания» и Элизабет Циммерман за… ну за все, что она сделала. Авторы романов Энн Худ и Дебби Макомбер тоже будут членами клуба с карточками. Быть может, я бы подергала за нужные ниточки и раздобыла бы почетное членство для историка Лорел Тэтчер Ульрих за ее вдохновляющую работу «Век ручного прядения».

И в нашей культуре не существует более явного штампа, чем две спицы и клубок пряжи.

И это всего шестеро ныне живущих, не считая меня. Об отеле «Хилтон» можно не думать, для встреч нам вполне хватило бы и столика в забегаловке. В забегаловке типа той, куда я пошла обедать на следующий день.

Занятие было таким долгим, что мой мозг начал плавиться, а это обычно означает, что пора пройтись и проветриться. Я стремительно удалялась от отеля вниз по 47-й Западной улице, пока не дошла до старой доброй замызганной забегаловки, первой, что попалась на глаза. В телевизоре на стене громко вещал новостной канал Fox News, и мужчина, сидевший за стойкой через несколько стульев от меня, неодобрительно хмыкнул. «Конечно, здесь всегда крутят эту чушь, – проворчал он. – Вон все ведущие – на той стене».

Я обернулась и улыбнулась.

И обратила внимание на фотографии с автографами, висевшие в красивых рамках на стене, – все знаменитости канала Fox News.

Мы разговорились, и он спросил, откуда я родом. Услышав про Мэн, он принялся перечислять все морские прогулки вдоль побережья, которые совершал вместе со своей женой. «У нас было, дай-ка подумать, семнадцать круизов, – сказал он. – Мы побывали в Новой Англии, на Карибах, на Панамском канале, в Европе…» И стал считать, загибая пальцы. Когда я призналась, что ни разу не была в круизе, он начал советовать, какие круизные линии лучше, какие экипажи, какие лайнеры лучше, и где меньше вероятность сесть на мель или подхватить дизентерию.

Единственным фактом, указывающим на то, что этот пожилой мужчина, любитель круизов и хорошо прожаренного хэша из солонины, не простой посетитель, было обращение к нему официантов – не иначе как по фамилии с благоговейным «мистер» перед этим.

«А вот и мой звукорежиссер!» Он вдруг поздоровался с кем-то за моей спиной. «Давай к нам, дружище!» – добавил он, указывая молодому веселому парню на свободное место между нами. Нас представили друг другу. Они работали над бродвейским шоу, которое только что открылось в соседнем театре. Здесь было их тихое убежище для обеда, надежно скрытое от туристов, слоняющихся в поисках чизкейков по Таймс-Сквер.

В этот момент вошел еще один человек, элегантно одетый, необычайно красивый, с энергичной походкой и той необъяснимой харизмой, которая заставляет пялиться, не отрывая глаз. Мне представили его как звезду этой постановки, танцора, сделавшего себе имя в одном очень популярном телешоу, которое я не видела. Никогда раньше не слышала его имени.

«Ну, а что вас привело в Нью-Йорк?» – спросила звезда.

Хотелось бы сказать, что сейчас я репетирую в Карнеги-холле, выступаю где-нибудь или, возможно, записываю новый альбом. Я понимала – в тот момент, как скажу правду, что я здесь на конференции – подумать только! – по вязанию, они в осадок выпадут. Опять повторится та сцена в лифте, предательская неловкая пауза, а затем они найдут предлог, чтобы по-быстрому слинять.

Но случилось нечто неожиданное. Когда я ответила, звукооператор расплылся в улыбке, повернулся на стуле и приподнял штанину, показав манжету идеально выполненного и явно связанного вручную носка.

«Я сказал маме, что мне больше не нужны никакие другие подарки. Только носки!»

Бойкие клубочки и крутые тачки

Лос-Анджелес

Лос-анджелес, город грез, где пальмы и красивые люди нежатся в лучах солнца 365 дней в году. Лос-Анджелесу не близка культура шерсти, ну, наверное, за исключением угг. Это не то место, где можно ожидать встретить вязальщиц в большом количестве.

Но в 2011 году, после успешной премьеры в Нью-Йорке, Vogue Knitting LIVE расширил сферу своего влияния до Лос-Анджелеса. Это был тест, как наша приземленная, радостная реальность столкнется с вечно молодой иллюзией Южной Калифорнии. Как жительница штата Мэн, я с радостью воспользовалась возможностью погреться в сентябре на солнышке – в последний раз перед наступлением зимы. Это одна из многих причин, по которой я и почти сотня других лекторов, сотрудников и волонтеров ответили согласием на приглашение.

На целых три дня мероприятия нашим домом стал отель Hyatt Century Plaza в форме полумесяца. Это здание – идеальный образец архитектуры 1960-х годов, с балконами, идущими вдоль каждого этажа, как оборки на юбке танцовщицы фламенко. Оно было построено, как и вся остальная часть Сенчери-Сити, на 73 гектарах бывшего участка студии 20th Century Fox. После открытия в 1966 году отель сразу же стал рассадником голливудского гламура – и оставался таким плюс-минус до падения Берлинской стены.

Мы относимся к тому виду, который сам по себе не создает толчеи, подобно стайке щенков корги или дюжине ряженых Элвисов.

Перенесемся в 2008 год, когда новые владельцы попытались вывести обветшавшее к тому моменту здание из нищеты. Но в дело вмешалось местное сообщество по сохранению памятников архитектуры, и в конце концов все планы по сносу отменили и начали реконструкцию более гуманным, щадящим способом.

Всего через девятнадцать месяцев после операции по спасению отеля его захватили мы, вязальщицы. Нашим такси и микроавтобусам приходилось протискиваться сквозь стройные ряды сверкающих Ferrari, которые парковались перед отелем все выходные напролет. К нам тут же устремились мужчины в строгих костюмах, чтобы поприветствовать. У них были наушники с витыми полупрозрачными проводами, заправленными под воротники.

Время от времени один из них что-нибудь бормотал в лацкан пиджака. И хотя они по большей части вызывали машины из гаража, в воображении возникали образы сотрудников секретной службы во время президентских визитов. Здесь останавливались президенты Джонсон и Никсон, а Рональд Рейган был таким частым гостем, что пока он занимал высокую должность, отель прозвали «западным Белым домом».

Но это было очень давно. А на эти короткие выходные почетными гостями стали вязальщицы. Поначалу такая двойственность выглядела слишком сложной для понимания. Казалось, весь вестибюль из полированного мрамора и мерцающего стекла заполнен гламурными женщинами, ковыляющими в туфлях на невероятно высоких каблуках; их оголенные ноги выглядели отфотошопленными даже при дневном свете. На них не было шерстяной одежды, а в сумках – в которых едва помещалась губная помада и сотовый телефон – не было пряжи. Но, заглянув вглубь вестибюля, я заметила начальную стадию вторжения вязальщиц.

Когда хотя бы две вязальщицы оказываются вместе в общественном месте, происходят удивительные вещи. Одинокая вязальщица – предположим, женщина средних лет – быстро сливается с общим фоном, как пальма в горшке или скромная кормящая мать. Мы – культурная метафора невидимости, об этом прекрасно знала сама Агата Кристи, когда вручила мисс Марпл спицы и пряжу. Можно ли придумать лучший плащ-невидимку, чтобы, укрывшись им, наблюдать за злодеяниями мира? Одинокая вязальщица – это эвфемизм от «не на что тут глазеть, проходите мимо».

Но стоит только вязальщицам собраться вместе, как мы необъяснимым образом начинаем привлекать всеобщее внимание. Мы относимся к тому виду, который все прочие люди не привыкли наблюдать в стаях, подобно стайке щенков корги или дюжине подражателей Элвиса, ожидающих лифта.

И здесь, в вестибюле отеля Century Plaza, люди уже начали сбиваться в стаю. Прекрасно отлаженный социальный механизм отеля «видеть-и-быть-увиденным» начал давать сбой, так как прохожие замедляли ход, чтобы присмотреться. Здесь, всего в нескольких шагах от Голливуда, самые обычные люди с радостью занимались чем-то совершенно обычным, и никому из них и дела не было до того, что думает остальной мир.

Это мероприятие было меньшего масштаба, чем на Восточном побережье, всего лишь чуть более пятидесяти классов и лекций. Но в списке приглашенных присутствовали такие звезды, как Мег Свонсен, Ники Эпштейн и Салли Мелвил. Тут была и Дебора Норвилл, заядлая вязальщица и ведущая Inside Edition, она раздавала фотографии и автографы. В «Комнате для новичков» работала Вики Хауэлл, в то время ведущая телешоу Knitty Gritty. На ярмарке представляли свои товары более семидесяти пяти поставщиков, крупных и не очень.

Я приехала, чтобы провести мастер-класс и рассказать о свойствах волокна и составе пряжи. В то время все мои интересы были сосредоточены исключительно на шерсти. А так как Южная Калифорния не славится богатой культурой шерстяной пряжи, слушателей у меня было немного. Занятия проводились в переоборудованных номерах отеля, где вместо кроватей стояли фуршетные столы и лишь изголовья, намертво прикрепленные к стенам, напоминали об основном назначении номера отеля. В одном классе было всего трое смелых, замечательных учеников. Мы сидели в крошечной комнате с видом на трубу вентиляционной шахты, и я провела лучшее занятие в своей жизни.

В обеденный перерыв самые отважные любители приключений проходили мимо очередей в ресторане отеля, проскальзывали мимо сверкающих Ferrari и, ловко маневрируя среди дорожного движения Лос-Анджелеса, перебегали дорогу, чтобы посетить помпезный торговый центр под открытым небом. Магазины там выходят прямо на террасы с мягкими диванами и шезлонгами для отдыха, открытые всем стихиям. Был сентябрь, повсюду уже стояли готовые к использованию обогреватели. Неудивительно, что город замирает, когда идет дождь.

Застекленный роскошный фудкорт был переполнен. Я выбрала ресторанчик, где подавали рамен, и встретилась здесь с владелицей магазина пряжи Lorna’s Laces Бет Кейси и ее мужем, они приехали из Чикаго. Мы сидели на открытом воздухе и загорали, как делают все жители Восточного побережья, когда внезапно появляется солнце.

Общую безмятежность время от времени нарушали уборщики, которые изо всех сил старались опередить голубей. Едва освобождался столик, как тут же начиналась гонка, кто быстрее. Голуби всегда побеждали, бешено хлопая крыльями и разбрасывая на тротуаре жареный рис, корки от пиццы и остатки увядшего салата.

Потом я забежала в Bloomingdale’s, где некоторое время вертела в руках кошелек, который стоил больше, чем весь мой заработок за выходные. Затем вернулась в свой номер, чтобы немного вздремнуть перед очередными семинарами, презентациями, пробежками по рынку. Со своего балкона я могла лицезреть лоснящиеся тела у бассейнов внизу. За гаражами и офисными зданиями передо мной расстилалось ровное море Западного Лос-Анджелеса. Где-то слева, всего в километре, виднелись крыши, под которыми кинокомпания Fox Studios творила свое волшебство.

Разные журналы ориентированы на разные аудитории, некоторые нацелены на техники, иные – на простые проекты для начинающих. На протяжении многих лет в Vogue Knitting на первом месте были модные тенденции и демонстрация вязаных работ известных дизайнеров, таких как Перри Эллис, Кельвин Кляйн и Миссони. Как и полагается, в субботу вечером, после окончания всех мастер-классов, участники мероприятия собрались под шатром в голливудском стиле на торжественный вечер с презентацией Каффе Фассета[13]13
  Каффе Фассет – знаменитый американский дизайнер, художник, известен красочными работами в стиле пэчворк, многоцветными вязаными изделиями.


[Закрыть] и последующим показом мод.

Хотелось бы рассказать вам, как это было незабываемо, как мне понравились речь Каффе и представленная одежда, но правда в том, что я пришла слишком поздно и мне не хватило места. В конце концов я прошмыгнула через служебный вход и присоединилась к друзьям за ужином. Одна из них, парикмахер-стилист на телевидении и в кино, номинированная на премию «Эмми», в то время работала на популярном телешоу. Она развлекала нас байками о том, как выглядит настоящий голливудский мир, когда камеры не снимают. Где-то между закусками и первыми блюдами из ниоткуда раздалось сопрано, исполняющее в какую-то арию. Наш официант наклонился и прошептал: «Не волнуйтесь, так у нас каждую неделю».

Все закончилось в 16:30 воскресенья, и тут же стали убирать все декорации, словно ждали сигнала, что пора закругляться. Плакаты сорвали, а манекены из черного бархата раздели догола, сняв с них вязаную одежду. Продавцы так быстро упаковывали товары, что некоторые даже не удосужились заклеить коробки скотчем или снять бейджи. Они стояли на обочине, в тени всех этих Ferrari, охраняя свой скарб в ожидании, пока им подгонят машину из гаража.

Я нашла тихое местечко и вытащила вязание. За другими столиками тоже еще оставались вязальщицы. Теперь на нас уже не пялились так пристально. Когда тот самый красивый молодой официант-тире-начинающий-актер принес мне джин с тоником, он обратил внимание на мое вязание. «Тут все выходные работал огромный магазин», – начал он, на случай если вдруг я пропустила все это. «О, знаю, – сказала я. – Он уже закрылся. Скоро все уедут». Его лицо вытянулось. «Я приметил там такие клевые вещички, но мне нужно было отработать свою смену». Он замолчал и оглянулся на еще одну вязальщицу. «Как думаешь, а у нас тут есть такие магазины, где я мог бы… ну… типа… научиться, как такое делать?»