Книга: Сотканный мир - Клайв Баркер

Я уверена, что Клайв Баркер при написании «Сотканного мира» смотрел ковёр и, более того, смог досмотреть его до конца и не заснуть, как это бывает с простыми смертными. Иного объяснения того, как появилось это произведение, я не вижу. Посмотрим же ковры и мы.

Ковёр первый, сюжетный. Следуй за белым голубем

Внимательно посмотрите этот ковёр. Видите на нём голубя? Если будете именно смотреть ковёр, а не НА ковёр, рано или поздно увидите, это я вам обещаю. В любом случае, дайте увлечь себя этому птичьему парламенту. Ведь именно так сделал один из главных героев книги, Кэлхоун Муни: сначала последовал за улетевшим голубем, затем за птичьей стаей, а после совершенно случайно посмотрел ковёр и всё. Влип.

В гипнотическом ковре он увидел то, что влекло его давным-давно, но он этого не осознавал. И Муни, надо отдать должное его смелости, решил бороться за свою сказку, не понимая даже, в чём её суть. Предупрежу заранее, борьба будет долгая, иногда в ней будет что-то повторяться, как повторяются узоры на ковре. Но, как и от ковра, оторваться от книги будет невозможно, хотя, как и созерцание ковра, она будет всеми силами усыплять читателя.

Но отвлечёмся от узоров и вернёмся к сюжету. В ковре, как выяснится, будет спрятана магическая страна. И нет, тут действует не принцип Нарнии — ковёр — это не шкаф, то бишь не портал. Ковёр — это и есть страна, только сотканная, зашифрованная, спрятанная, спящая вместе со всеми своими волшебными обитателями. Охранять её должна была чудная старушка, но, так вышло, что она немного умерла. Ей кое-кто помог уйти на тот свет, но об этом в другом ковре. К счастью, у неё осталась внучка — Сюзанна, вторая главная героиня книги, которая тоже оказалась выдернута из обычной жизни ковровым безумием.

Кэлхоун и Сюзанна, как вы уже догадались, не раз встретятся, и не раз расстанутся на страницах романа. В первый раз их разлука тронет, во второй вызовет вопросы, в третий уже начнет казаться фарсом, в четвёртый… Впрочем, я не считала, сколько раз сюжет разводил их по разным локациям, у меня столько пальцев нет. Но, повторюсь, воспринимать это нужно как сказку, как танец, как узор на ковре, и тогда повторяющиеся приёмчики и сюжетные ходы не набьют оскомину.

Не будем забывать, что голубь — символ святого духа. Да, религиозного символизма в книге хоть отбавляй. Хотя бы сам факт, что запрятанная в ковре Фуга — это, конечно, утерянный рай. В нём есть плоды, меняющие сознание, которые, к слову нельзя есть чокнутым, то есть людям. Этот мир, простите за дурацкую цитату, очень сложно найти, легко потерять и невозможно забыть, хотя с последним есть нюансы: если в тебе нет магии, то ты как раз его забудешь, хотя в глубине души тебя что-то будет вечно терзать. И у рая, конечно, есть страж, но что же с ним произойдёт, если рай будет утрачен? Об этом мы узнаем в следующем ковре.

Ковер второй. Зло, многоликое и многоглазое

На что «Сотканный мир» богат, так это на разномастных злодеев и злодеек. Начнём с Иммаколаты — опасной, безупречной, сводящей с ума мужчин и… непорочной злодейки, которая хочет уничтожить Фугу, потому что… Ну, потому что хочет её уничтожить, да, все там её бесят. Мотивация не ахти, но персонаж силён, бесспорно. Особенно хороша её история: от непобедимой королевы зла, до поверженной и преданной своими союзниками жалкой тени. Иммаколата никогда не бывает одна, с ней её призрачные сёстры: старая Карга и порочная Магладена. Последняя — героиня самых спорных с моральной точки зрения сцен в романе — да, в книге есть насильственный секс с призраками и даже описание выродков — результатов этого противоестественного соития. Читать это не слишком приятно, но и некритично, на мой взгляд, потому что сцены полны первобытного склизкого ужаса, который как раз и испытывают в этот момент главные герои.

Второй злодей, хотя в рейтинге его, возможно, надо поднять на первое место — торгаш Шэдуэлл. Сначала он кажется пешкой Иммаколаты, но этот парень в пиджаке не так прост. Посмотрите ковёр внимательно и, возможно, в его узорах вы увидите что-то, что манит именно вас. Именно этим ковровым даром обладал пиджак Шэдуэлла — он мог дать любому то, о чем тот мечтает, но, как водится в таких случаях, желаемый объект не принесёт ничего хорошего новому обладателю. Идея не нова, где-то здесь подмигивает Кинг, но воплощено здорово, снимаю шляпу. Но Шэдуэлл — это не только его пиджак. Это и мелкая торгашья душонка, не способная любоваться красотой, а желающая подчинить её, обладать ею, а если не получится — сломать, уничтожить, растоптать, унизить. «Так не доставайся же ты никому», — это всё о нём, о Шэдуэлле. Ну и о нас, людях.

В списке злодеев-людей есть ещё один — его зовут Хоббарт и это, друзья, эталонный lawfull evil. Я не хочу приплетать конкретные страны и ситуации, хотя, вероятно, у вас возникнут вполне конкретные образы, но все полицейские, беспощадно избивающие беззащитных людей, все государственные работники, рушащие судьбы с бесстрастными лицами, все комментаторы в интернете, желающие смерти инакомыслящим — это Хоббарт. Фанатик, нечеловек, функция. И я вижу потрясающее человеколюбие Баркера в том, что он даёт возможность этому герою если не исправиться, но хотя бы иногда осознать свою неправоту. Это, к слову, справедливо, для всех отрицательных героев, но особенно меня потрясла какая-то божья любовь автора к Хоббарту, как к своему заблудшему агнцу, хотя на этом агнце клейма ставить негде.

Есть, конечно, и условное абсолютное зло — Уриэль, Бич, тысячеглазый ангел, посланный охранять Эдем, которому, о жестокая насмешка судьбы, его охрана оказалась не нужна. Это карающий без разбора огонь, это фанатизм, это первоначальное зло, и казалось бы, ну у этого персонажа уже нет шансов: либо он убьёт всех, либо его убьют. Но нет, Баркер смог подарить утешение и ему. И хотя в книге не раз утверждается, что Бога, скорее всего, нет, и люди сами творят самые невероятные вещи, мне всё же кажется, что автор лукавит. Бог есть, просто в этом мире — это он, причём, в самом лучшем смысле: не бог из машины, а всепрощающий и (почти) справедливый владыка.

Ковер третий. Узорчатый, всё подряд в себя напихавший

Если всё вышенаписанное пока не подтолкнуло вас прочитать «Сотканный мир», или вы не поняли, надо ли это вам, посмотрите ещё и этот ковёр.

На нём вы видите кучу людей и существ — это прорва второстепенных персонажей и локаций, к слову, прекрасно прописанных. Баркер, хоть я и назвала его справедливым и милосердным, их не особо щадит, но это не выкидывание персонажей ради выкидывания — всё идеально переплетено и логично. Единственное, есть вопросы к поведению невесты главного героя, Джеральдин. Я понимаю, её надо выкинуть ради Сюзанны, но Боже, почему эта женщина всё возвращается и возвращается к Кэлхоуну, несмотря ни на что? Ладно, спишем это на фрактальность и повторяющиеся узоры.

Ещё вы видите на нём странных существ, которые картину не портят, но вопросы вызывают. Например, в одном из моментов в райском саду Фуги были упомянуты «темнокожие и кавказские лица». Я чертовски заленилась лезть в оригинал, но ставлю бутылку сидра на то, что там употреблено слово Caucasian — то бишь, европеоидный. И это чуть-чуть, не смертельно, но подпортило впечатление. Здесь же скажу о не то чтобы частом, но всё же упоминании членов, говна и блевоты. Если вы фиалка, всё же это может вызвать у вас неприятные чувства, хотя, повторюсь, мне было норм.

«Сотканный мир», как и хороший ковёр, огромен, разнообразен, непостижим, фрактален, немного утомителен, но прекрасен. Наверняка вы знаете, а если нет, то факт-сюрприз: наши бабушки вешали ковры на стены не столько ради красоты, сколько для того, чтобы от стены не шёл холод, и можно было спокойно спать и прислонять во сне ноги к теплу ткани, а не холоду камня. А эта книга, мне кажется, может сыграть такую же роль для души: она согреет её и напомнит, что есть ещё безумные Муни, которые могут бороться до последнего даже за то, что они до конца не понимают, есть Сюзанны, в которых дремлет древняя сила и которые могут превратить в главное оружие том детских сказок, есть волшебные ясновидцы, которые могут задирать носы десять раз, но они не лучше и не хуже людей, и есть изначальное добро, которое кроется даже в последних уродах вроде Хоббарта. Смотрите ковёр, читайте Баркера, вспоминайте самые яркие и добрые детские мечты и, пожалуйста, не замерзайте.

Эпизодически в действие сказки врываются фирменные баркеровские нюансы: глазные яблоки, катающиеся по полу; лишённый скелета демон Доходяга; выставленные наружу человеческие органы, которым вообще-то положено находиться внутри тела.

На протяжении восьми сотен страниц Клайв Баркер с самоотверженностью заправского садиста расчёсывает одну из незаживающих ран на теле хомосапов: поиск некоего единого места, где воплощаются все мечты и желания.

Клерк Кэлхоун Муни и обжигательница горшков Сюзанна Пэрриш оказываются в таком месте, в стране чудес Фуге, лицезреют местные дивные дива, знакомятся с обитателями этих краёв и...их чокнутое, загнанное в шоры «я» не позволяет сделать им верные выводы. Даже книга сказок на немецком языке поначалу воспринимается ими как заурядный ветхий том, как хлипкое бабушкино наследство. Здесь же Баркер бегло обозревает панорамы, где в будущем развернутся батальные сцены. Для окончательного утверждения и дальнейшего развития главной идеи «Сотканного мира» это своевременный шаг.

Увлекательна эта книга и тем, что злодеи: ведьма Иммаколата, харизматичный торгаш Шедуэлл, полицейский инспектор Хобарт и удивительное существо Уриэль - все они сеют зло не потому, что они просто злодеи и им так хочется. Баркер и здесь раздал всем сёстрам по серьгам, точнее, по железной мотивации и по яркому живому образу. При этом, Иммаколата персонаж драматический, и её характер претерпевает любопытные изменения; а Уриэль и вовсе - трагический. Несмотря на то, что Уриэль в итоге спалил мир Фуги до последнего осинового пенька, автор преподносит его печальную историю и первое появление в романе так пронзительно-поэтично, а заключительная сцена с его участием описана настолько гладко и вкусно, что невольно читатель начинает испытывать к обнажённому тысячеглазому пироману что-то вроде сопереживания. Он действительно достоин сочувствия, как никто другой. «Очертания этого существа изменились. Оно уменьшилось, село на горку песка и устремило все глаза на звезды. Бич оставил роль судьи и палача и предался созерцанию.» Хнык...

С своей погоне за райскими кущами и в нелепых стремлениях уберечь кущи Фуги от гибели люди в лице Кэлхоуна и Сюзанны зациклились на ритуалике, и суть ускользает от них. А суть-то, с авторской точки зрения, проста. Рай это не вымышленное место, где порхают мифические розовые амурчики, а створки открыты только для избранных душ. Эдем тайно живёт внутри каждого из нас (как до поры до времени в Королевстве Чокнутых неявно существует Фуга) и представляет собой полотно из разрозненных фрагментов, и всякий фрагмент являет нам застывшее мгновение нашего счастья. От человека всего-то и требуется, что не упускать эти счастливые мгновения из памяти - тогда картина приобретает целостность, а тайный Эдем становится Эдемом на деле. Однако такое положение вещей сокрыто от «чокнутых» налипшим на их мозг толстенным слоем предрассудков, страхов и заблуждений.

Баркеровская концепция Рая всеобъемлюща и очень интересна. Подобно художественному тексту «Сотканного мира», куда волей писателя он был заключён, Рай нигде не начинается и исхода также не имеет. И уничтожить его нереально, ведь то, что можно вообразить, не умрёт никогда.

В общем, началось все с одного пернатого негодяя. А закончилось... А сложно сказать, чем оно там вообще закончилось. Потому что толком завершения истории как бы и не было. События были, толкали себя вперёд - местами весьма и весьма натужно - герои куда-то бежали, страдали, что-то там делали... Но ни смысла, ни, простите, морали, я не углядела.

Все, абсолютно все, одинаково плоские: Кэл, с его мелочными переживаниями, Сюзанна, вроде бы такая могущественная, но по настоящему просыпающаяся только в минуты опасности, Иммаколатрикс, шаблонное зло, Бич, шаблонный хаос... Даже у злодеев нет харизмы и обаяния. Намеренно не включая Шедуэлла и Хобарта - это функции, а не персонажи.

Вместо хоррора - боди-хоррор, вместо утешения - презрение, вместо фэнтези - весьма вольный пересказ Библии.

К чему я веду? А к тому, что всегда открыта к читательским экспериментам, когда друг вручает мне книгу не из лидирующих жанров и советует прочитать. Берусь тогда за дело с воодушевлением. Отсюда мораль, как говорили в Алисе:) И старая как мир банальность, снова актуальна: если написано хорошо, то понятие жанр стирается и ты просто ртутью вливаешься в текст. Или он в тебя.

В "Сотканном мире" явственно слышны отголоски других историй, но это совершенно неважно, потому что они ловко складываются в хорошую мелодию, не лишённую гармоничности. И душа начинает петь. Очень круто было видеть точки соприкосновения с "Божественной комедией" Данте, "Потерянным раем" Милтона и "Мастером и Маргаритой" Булгакова. А поскольку эти произведения у меня в любимых, то вывод очевиден:)

С помощью мистики и даже трэша, автор очень ярко выстраивает сцены, движет действие вперёд. Словно фильм на бумажных страницах, а каждый читатель - его режиссер. Начинается роман с поиска голубя, который улетел от своего хозяина, молодого человека по имени Кэл, а заканчивается масштабным полотном, тонко повествующем о поиске вечной весны, душевного возрождения, райского сада и тому подобное.

Сложной и тернистой дорогой предстоит пройти главным героям до финала. К слову пресловутый трэш, который может отпугнуть, для меня оказался просто элементом более доходчивого раскрытия образов, а не страшилкой и ненужной пугалкой. Возможно дело во мне, в том, что меня уже нельзя удивить ( в смысле, испугать), но скорее всего автор умудрился показать мерзкое через призму волшебства. А значит, у автора всё под контролем, перебора нет, и картинки расцветают не мраком-кошмаром-мерзостью, а яркостью красок, эффектом 3Дэ восприятия и вообще - вкусной сочностью.

Существует прекрасный и недостижимый мир - Фуга, спрятанный в ковре. И оттого наш человеческий мир разобщён и разделён на два противоборствующих лагеря: тех, кто хочет уничтожить Фугу и его жителей и тех, кто готов умереть ради них, - народа, который возможно населял самый первый и самый настоящий Эдем.

Герои радуют своей необычностью. Иммаколата, знойная дама червей, троединое зло, не лишённое, впрочем, здравого смысла и коварного обаяния. Её помощник, маленький глуповатый человек - манипулятор Шедуэлл, способный с помощью магического пиджака подчинять своей власти. Бич - самый полюбившейся мне персонаж из отрицательных. Именно его жизнь на страницах романа густо населена аллегорическими смыслами, наиболее полно раскрывающими замысел Баркера.

Драконы и рыцари, магические садовники и говорящие обезьянки, дружба и любовь, а так же кошмарные сны, ставшие буднями и тоска по утерянной вере в чудеса - все эти "ниточки" превращаются в захватывающий внимание пёстрый ковёр, который приветливо раскидывается перед вами. Предлагает отдохнуть, прилечь и забыться на какое-то время. Хотите попробовать?* похлопывает ладонью по пушистому ворсу* Присоединяйтесь)

Уже привычно для настроения...

Клайв Баркер за работой А если вы не боитесь впечатлиться по-взрослому, то прошу сюда, в мир картин Баркера