Текст книги "Молчаливые воды"

Глава 6

К тому времени как Хуан со своими людьми добрался до края верхней расчищенной площадки, солдаты Девятой бригады, погрузив свой трофей в пикап, садились в кузов. Половина их поехала во второй машине. Владелец грузовиков понимал, что возражать не стоит.

От того места, где они прятались на краю джунглей, до солдат было не так уж далеко, ярдов четыреста. Но группа была вооружена автоматами, смертельно опасными в ближнем бою, но на таком расстоянии практически бесполезными. Хуан подозревал, что Девятая бригада выбрала в качестве оружия грозно выглядящий МР-5 не из-за его полезности в бою, а в целях устрашения.

Требовалось принять решение, и Хуан быстро перебрал в уме свои возможности. Лобовая атака стала бы самоубийством, но и мысль о том, чтобы снова скрыться в джунглях, не добыв источник, была столь же неприемлема. Они слишком далеко зашли, чтобы теперь потерпеть поражение, к тому же Хуан не часто позволял себе обдумывать слово «прекратить». Именно поэтому Корпорация в своей сфере деятельности оставалась лучшей в мире. И, честно говоря, в основном своим успехом Корпорация была обязана способности Кабрильо размышлять по ходу дела, отыскивать выход там, где никому другому не пришло бы в голову.

Идеи мелькали в его сознании, но тут же отбрасывались как невыполнимые, и как бы живо ни приходили новые идеи, события продолжали разворачиваться. Солдаты Девятой бригады наконец заняли кузовы грузовиков, и из выхлопных труб обеих машин повалил дым. Рядом плюнули дымом сдвоенные выхлопные трубы полуприцепа, груженого стволами, срубленными так недавно, что на них блестела смола.

– Председатель? – шепотом сказал Марк Мерфи. Он никогда не видел, чтобы Кабрильо так долго не мог принять решения.

Хуан поднял кулак, пресекая вопросы, и пополз вперед в высокой траве, росшей на обочине между джунглями и расчищенной лесорубами утоптанной подсобной площадкой. Он добрался до дальней стороны и посмотрел вниз на однополосную дорогу, гибко змеившуюся по склону. Над ней, издали тонкие, как паутина, блестели стальные провода лебедки для подъема бревен.

Два заляпанных грязью пикапа начали отъезжать; кабина большого грузовика содрогнулась – водитель завел мотор и тоже тронулся с места.

Вот оно, подумал Хуан. Не идеально, однако лучше, чем ничего.

Он выскочил из укрытия, махнув своим людям, чтобы следовали за ним. Они появились из джунглей и рванули вслед за Кабрильо. Все это напоминало последний этап гонки, когда усталость отступает и тело отвечает на химические сигналы, означающие «теперь или никогда». Десяток лесорубов, собравшихся вокруг трелевочной лебедки величиной с сарай, увидели выбегающих из джунглей еще четверых солдат Девятой бригады, которые, как видно, отделились от остальных и теперь догоняли пикапы.

Они и не подозревали, что дело нечисто, пока один из этих солдат не прицелился из автомата и не закричал:

– Ложись! Всем лечь и не вставать.

Хуан не стал проверять, выполняется ли его приказ. Он верил, что об этом позаботятся его люди. Сам он побежал к кабине трелевочной лебедки, переделанному экскаватору, у которого сняли стрелу и на ее месте укрепили кабель-мачту. Водителя в кабине защищала от летящей щепы проволочная сетка, заменившая стеклянные стены. Дверь кабины была открыта, водитель, развалясь на сиденье, курил, между указательным и средним пальцами левой руки свисала сигарета. Он не видел приближения людей Корпорации и из-за урчания дизеля не слышал приказа, поэтому когда Хуан подбежал к кабине и выдернул его с сиденья, это стало для водителя полной неожиданностью. Водитель приземлился на изрытую колесами почву, и удар вышиб из его груди весь воздух до последней капли.

– Мерф, – крикнул Хуан. – Иди сюда, разберись с управлением.

У Марка, инженера-механика по образованию, было интуитивное понимание принципов работы механизмов, берущее начало, несомненно, из детства, – тогда он разбирал все игрушки и снова собирал их. Родители пресекли это, когда, вернувшись однажды домой, обнаружили, что винтажный «порше» отца разобран на части.

Мерф оставил Джерри и Майка прикрывать лесорубов, а сам запрыгнул в кабину.

– Майк, – крикнул Хуан, продвигаясь к опушке того, что некогда было девственным лесом, а теперь превратилось в дымящуюся пустыню. – Найди ключ от третьего грузовика и заведи его.

Чекеры лебедки были подвешены над системой блоков, которые могли поднимать или опускать толстые проволочные петли, чтобы, когда они потащат ствол, тот не цеплялся за пни.

Хуан убедился, что автомат надежно закреплен на спине, и по радио вызвал Майка. Он наступил на одну из петель обвязки и взялся за нее одной рукой.

– Понимаешь, что я задумал?

– Хочешь, чтобы я стащил тебя с горы и опустил в пикап, в котором везут «батарейку».

– Не совсем, – ответил Кабрильо и объяснил Марку, что ему нужно.

– Приятель, ты спятил. План вдохновенный, но безумный.

Мерфу потребовалась всего одна попытка, чтобы разобраться с управлением, в сущности, достаточно простой машины. Штука была в том, чтобы управлять ею хорошо. Он осторожно выбрал слабину чекера, постепенно наматывая на блок стальной плетеный трос лебедки.

Кабрильо приготовился к рывку натянувшегося чекера и поневоле оценил способности своего специалиста по оружию: его подняло в воздух очень мягко. Как горнолыжник, который не вышел из подъемника наверху и начал спускаться, Хуан поплыл вниз над склоном горы, набирая скорость, пока Марк, наблюдая картину внизу, считал в уме хитрые векторы, чтобы вывести Председателя на цель.

Хуан парил в пятидесяти футах от земли, проносясь стрелой над склоном холма, превращенным лесорубами в пустыню. Это напоминало управляемую навесную переправу, и он оплатил бы поездку, будь панорама получше. По обе стороны от троса тлели груды ветвей и коры, отчего Хуану казалось, что он летит над самим пеклом. Он пролетел над дорогой в тылу у колонны из трех машин, направлявшейся в базовый лагерь. Пикапы, как и предполагал Хуан, намного опережали тяжело груженую восемнадцатиколесную фуру. Во второй раз трос пересекал дорогу в двухстах ярдах перед машинами, прямо над крутым поворотом, который пикапам вот-вот предстояло преодолеть.

Если бы кто-то из солдат, державшихся за борта, посмотрел вверх, Хуан оказался бы перед ним как на ладони. И превратился бы в отличную мишень. Марк, должно быть, изменил расчеты, потому что чекер вдруг уменьшил скорость. Хуан, как маятник, качнулся вперед, и чекер начал поворот. Хуан старался все время оставаться лицом по ходу движения. Он услышал скрип тормозов полуприцепа, который входил в крутой поворот. Кабрильо снова полетел быстрее, раскачиваясь из стороны в сторону – линия сначала пошла в одном направлении, потом в другом. Передвижение в пространстве с тремя степенями свободы изрядно сбивало с толку, а ведь еще предстояло рассчитать приземление.

Грузовик глубоко вошел в поворот, прежде чем водитель принялся крутить руль. Хуан был в пятидесяти футах выше по холму и быстро приближался. Слишком быстро, понял Хуан, и тут же чекер замедлил движение, трос отматывался с блока, опуская его все ближе к лесовозу. Мерфи проявил удивительную прозорливость и точность расчета: он опускал Председателя к грузовику так, чтобы поворот до последнего, решающего мгновения скрывал Хуана от солдат.

Проволочная петля, на которой стоял Хуан, повернулась так резко, что сильно сдавила ногу: если бы он стоял не на протезе, ему раздробило бы кости и размозжило плоть. Но хотя преодолевать боль и не пришлось, он был вынужден, повиснув над стволами, изо всех сил отталкиваться ногами от петли, чтобы освободиться. Издевательски близко, всего в нескольких футах под ним, лежали бревна – толщиной три фута, с корой, толстой и шершавой, как шкура аллигатора.

Проходя через «подкову», водитель начал выпрямлять машину. Через несколько секунд он выйдет из-под натянутого троса, и Кабрильо останется висеть в воздухе. Хуан опять попытался оттолкнуться от петли, но ничего не мог сделать, пока линия не повернет. От трейлера его отделяло меньше пяти футов. Потом трех. Он почувствовал, что опять начинает вращаться по часовой стрелке. Он налег на ногу, и та освободилась. Держась одной рукой, Хуан наметил место на верхнем бревне и разжал руку.

Приземлился он не слишком ловко, не вполне приноровившись к размеренной стремительности фуры, и покатился по стволу. Хуан попробовал нащупать на неровной коре какой-нибудь захват, и в его пальцах осталась пригоршня раскрошенной древесины. Он соскользнул дальше; попытка удержаться, широко расставив ноги и обхватив ствол коленями, ничего не дала. Он свалился за ствол.

И сразу ударился об одну из стальных опор, служивших, чтобы удерживать бревна. Удар пришелся в поясницу. Если бы его кое-как не смягчил рюкзак, Хуан наверняка сломал бы позвоночник. Несколько секунд он боролся с болью и осознавал, что все-таки не упал с грузовика, потом снова вскарабкался на верхнее бревно и, пригнувшись, начал пробираться к кабине.

– Я на бревнах, – передал он Мерфи по радио.

– Вижу. Приземление ты смазал, но я все равно ставлю тебе 7,5 балла.

Кабрильо всегда находил смешное в нелепом; он ответил:

– Ты, наверно, шутишь. Ты что, не заметил полупируэт с приходом на ноги? Восемь баллов за сложность!

– Ладно. Восемь.

– Хочу, чтобы вы втроем спустились за мной в последний пикап. Что вы сделали с дровосеками?

– Джерри приковал их к покрышке от погрузчика.

– Хорошо. Теперь валяйте вниз, ко мне. Будете меня выручать.

Хуан добрался до передней части фуры. Дорога впереди с милю шла прямо, потом делала поворот и устремлялась обратно. Грузовики впереди были скрыты облаком пыли примерно на середине этого расстояния. Справа от Хуана зияла двухсотфутовая пропасть, на дне которой очередной поворот все того же серпантина.

Глядя вниз через перед трейлера, он видел верхушки восьми вращающихся колес полуприцепа, а под скелетом рамы шасси – мелькающий щебень дороги. Неверный шаг мог похоронить его под двадцатью тоннами экзотической древесины.

Вместо того чтобы прыгать, он вернулся назад к комлям бревен и легко ступил на шасси машины. Через заднее окно кабины он увидел голову шофера; если бы водитель глянул в зеркало заднего обзора, он бы увидел Председателя. Хуан перелез прямо на рифленую сталь топливного бака, в поперечнике не уступавшего бочке. Правой рукой он ухватился за скобу, привинченную к кабине сразу за дверью водителя, а левой взялся за ручку двери. Большое боковое зеркало заполнило бородатое лицо шофера.

Взгляд аргентинца переместился влево, и за секунду, пока мозг регистрировал, что видит, Хуан распахнул дверцу и схватил шофера за шиворот. Дверь отскочила, ударив Председателя по руке, но недостаточно сильно, чтобы заставить его хотя бы сбавить скорость; он выдернул незадачливого водителя с сиденья и выкинул из фуры, подальше, чтобы тот не попал под колеса.

Достав из-за спины автомат, Хуан сел за руль, отметив, что даже при обоих открытых окнах в кабине пахло потом, острой едой и чуть-чуть марихуаной. Он поставил ногу на газ, прежде чем машина пошла медленнее мили-другой в час. Посмотрев в зеркало заднего обзора, увидел, что шофер медленно поднялся. Конечно, его оглушило, но он не казался серьезно пострадавшим.

Теперь самое трудное, мрачно подумал Кабрильо. Поглядев наверх, на дорогу, он увидел продолговатое облако пыли: за ним неотступно следовали его люди. Ниже по склону дорога по-прежнему была пуста. Солдаты Девятой бригады, вероятно, еще только входили в очередной крутой поворот на длинном спуске. Хуан старался вести полуприцеп так, чтобы внешние колеса все ближе подходили к краю дороги и пропасти. Здесь покрытие было вовсе не таким плотным – бесчисленные машины изрезали дорогу рытвинами. Щебень с шорохом летел из-под колес и барабанил по усеянному пнями склону.

Вот!

На верхнем отрезке дороги выигрыш в высоте позволял Хуану видеть внизу приближающиеся грузовики. Шли они совсем не так быстро, как он думал, и ему стало любопытно, так ли легко они преодолели последний поворот. Эта мысль вызвала у него новое уважение к людям, которые проделывали этот путь десятки раз за день.

Хуан подвел грузовик еще ближе к кромке. Передние колеса буксовали на самом краю обочины, внешние ведущие колеса и внешние колеса по правому борту прицепа повисли в пространстве. На скорости сближения 60 миль в час, но разделенные двумя сотнями футов по вертикали, три машины неслись друг к другу.

Не отводя взгляда от дороги, Хуан нашарил ручку дверцы и убедился, что она не захлопнулась. Теперь все зависит от расчета времени. Поторопишься – они успеют остановиться. Промедлишь – промахнешься.

Хуан рассчитал как можно точнее. Он рванул руль вправо и выбросился из кабины, сильно ударившись о дорогу, но, перекувырнувшись, как акробат, встал на ноги.

Восемнадцатиколесный грузовик еще секунду качался на краю, а потом скатился с дороги. Ударился бортом, с разгону прорыл борозду в обожженной земле и налетел на пень, торчащий на месте дерева, росшего здесь не одну сотню лет, прежде чем алчность решила его судьбу. Из пробитого радиатора ударил пар, ветровое стекло вылетело двумя цельными кусками и разлетелось, образовав несколько холмиков сверкающих осколков.

От сильного удара прицеп вздыбился и выбросил груз. В нем было тридцать бревен, почти все – высотой и толщиной с телеграфный столб, но отдельные чудовища весили по три тонны каждое. Покатившись вниз по склону, первые несколько ярдов они держались плотной «пачкой», но как только начали отскакивать от пней, всякое подобие порядка исчезло. Одни отскакивали от пней и меняли направление падения. Другие, поднявшись при столкновении вертикально, ныряли вниз и неслись по склону, как артиллерийские снаряды.

Шофер первого грузовика не видел этого подстроенного крушения и, только услышав тревожные крики людей в кузове за собой, понял – что-то случилось. Он внимательно оглядел проселок впереди и не увидел ничего необычного. Крутизна склона холма не позволяла ему увидеть лавину, готовую вот-вот снести машину с дороги.

– Эктор! – заорал его пассажир, глядя круглыми глазами вверх по холму. – Стой! Во имя пресвятой девы, стой!

Водитель, Эктор, вдавил тормоз, крепко держа руль и не давая грузовику вилять. Последовал сотрясший машину удар: это второй пикап, который вел Рауль Хименес, врезался в их задний бампер. Эктор был пристегнут; эту привычку в него вколотили с детства, и никакие насмешки мачо не могли заставить его измениться.

Пассажир, отрядный сержант, не пристегивался никогда в жизни. Его выбросило сквозь ветровое стекло, в котором осталось отверстие размером с человека, обведенное кровавой каймой там, где стекло изрезало ему лицо и руки. Он приземлился в добрых пятнадцати футах перед грузовиком. Эктор не знал, жив ли он, и тут через сержанта перекатилось бревно толщиной с человеческий торс, вдавив мужчину в твердую землю.

Тогда Эктор понял, что смерть коснулась его плеча. Другое бревно, переворачиваясь с торца на торец, пробило крышу кабины пикапа и ударило его по ноге. Продолжив движение, огромный кусок дерева легко, словно открывалкой, вскрыл кабину, сорвав крышу.

Те, кто не пострадал в крушении, выпрыгивали из грузовика и бежали вверх по холму, в панике позабыв о товарищах. Грузовик получил от пары самых больших бревен два удара в борт, и его одним махом сбросило с дороги. Раненых и тех, кто был слишком потрясен, чтобы бежать, выкинуло из машины и раздавило, когда грузовик, переворачиваясь через борт, покатился с холма.

Большинство солдат, выпрыгнувших из кузова, допустили ошибку и бросились бежать прямо от грузовика, вскоре он их догнал. Счастливчиков отшвырнуло, переломав руки и ноги. Остальные погибли на месте. Одному солдату хватило сообразительности побежать вниз по склону наискось, и переворачивающаяся машина не убила его. Он даже сумел вовремя перепрыгнуть одно катящееся бревно. Второе ударило его под колени, сломав обе ноги. Бревно подскочило и расплющило его раньше, чем нервы успели передать в мозг болевые импульсы.

Второму грузовику повезло чуть больше. Титанический удар развернул его поперек дороги, и почти сразу три бревна ударили его в задний борт. Когда грузовик ударился о первый пикап, двигатель заглох, и теперь Рауль Хименес не мог контролировать все ускоряющееся движение вниз по склону. Он вдавил ногой тормоз и рванул ручник, но преодолеть тяготение и инерцию оказалось не под силу усталой машине, у которой на одометре было больше двухсот тысяч миль. Она врезалась в пень не в центре, а с краю и развернулась. Колеса пробуксовали, и грузовик перевернулся. Людей разбросало, как тряпичных кукол. Рауль умудрился остаться на сиденье, мир за ветровым стеклом вращался. Боковое окно с его стороны разбилось, но то, что ударило в стекло, не задело Рауля. Удар за ударом сотрясали грузовик, угрожая свести Рауля с ума, но после особенно сильного удара все стихло. Остатки пикапа прижало к пню, и лавина из бревен остановилась.

– Отличная работа, техасец, – услышал Хуан по радио.

Он оглянулся и увидел, что к нему несется машина с его командой. Если он и испытывал что-то к людям, которых только что убил и искалечил, достаточно было вспомнить сожженную деревню, чтобы понять – он оказал человечеству услугу.

За рулем был Майк Троно, рядом сидел Марк Мерфи. Джерри стоял в кузове; когда грузовик подошел близко, Джерри протянул руку, подцепил Хуана под мышку и поставил в кузов. Хуан постучал по крыше кабины, и Майк нажал на газ.

Потребовалось две минуты, чтобы преодолеть поворот и оказаться там, где солдат Девятой бригады смело с дороги. Раненые страдальчески стонали. Мертвые лежали в столь неестественных позах, что с трудом верилось, что у них есть скелет.

Ни у кого из настоящих представителей аргентинских сил особого назначения не вызвало вопросов неожиданное появление людей в таких же, как у них, мундирах. Они просто радовались, что помощь пришла так быстро.

Хуан присел на корточки возле одного из них и положил руку на здоровое плечо. Вторая рука была вывернута из сустава.

– В каком грузовике обломок спутника? – спросил он по-испански.

– Был в нашем кузове, – процедил солдат сквозь стиснутые зубы; губы его побелели.

– В первом?

– Нет, во втором.

Хуан подозвал своих людей.

– Numero dos, – и поднял два пальца, на случай если Троно действительно плохо знает испанский.

Потребовалось десять минут, чтобы отыскать плутониевый источник питания. Это был серебристый прямоугольный объект, полутора футов в длину и ширину и толстый как словарь. Поверхность его была сделана из какого-то загадочного сплава; Марк мог знать, какого именно, но Хуана это сейчас не интересовало. Сейчас его волновало то, что в данную минуту источник питания у них, а не у аргентинцев. Однако он дивился тому, что несмотря на все испытания, повреждения источника ограничились всего одной крохотной вмятиной на боку. Мерф проверил гамма-детектором каждый квадратный дюйм поверхности объекта.

– Чисто, Хуан, – объявил он. – Никакой радиации сверх нормального фона.

– Пустячок, а приятно, – сказал Пуласки. – Возможно, когда-нибудь мне захочется родить еще детей. И не хотелось бы, чтобы у маленьких мерзавцев были щупальца или ласты. – Он повернулся к Кабрильо: – Что дальше?

Хуан поскреб щетину, покрывавшую подбородок. Он видел, что внизу, в базовом лагере, поднялся переполох. Там отчетливо видели «аварию», и теперь резерв Девятой бригады торопливо карабкался в гору, на помощь раненым. Лесорубы тоже бежали к машинам на подмогу.

На красивом лице Кабрильо появилась хитрая улыбка. Три главных преимущества в бою – неважно, дерутся два человека или две армии, – численность, внезапность и смятение. Первого у него не было, а второе он уже использовал, но теперь неприятель предоставил ему третье. Джерри уже поместил «батарейку» в переноску и привязал к спине. У остальных было одинаковое вопросительное выражение лица.

– Майк, сколько часов ты налетал с Гомесом? – спросил Хуан. Джордж «Гомес» Адамс был пилотом вертолета МД-250-Н, стоявшего в кормовом трюме «Орегона».

– Минутку, – сразу запротестовал Майк Троно. – Мы проработали вместе всего пару месяцев. У меня всего два одиночных вылета. И оба не очень удачные. В первый раз я погнул посадочную стойку, а во второй едва не зацепил планширь.

Хуан посмотрел на Джерри.

– Ты правда хочешь тащить эту штуку до самой лодки?

– Дьявольщина, нет.

– Что скажете, мистер Троно?

Если Троно не сможет вывезти их в одном из аргентинских вертолетов, придется с этим смириться. Он подбирал членов для Корпорации не только по тому, что они умели, но и по способности признать, чего они не умеют.

Троно кивнул.

– Будем надеяться, мой третий полет пройдет удачней.